Текст книги "Скандар. Похититель единорогов"

Глава шестая. Удача негодяя

В голове Скандара скакали обрывки указаний председателя: «Десять секунд… Хватай яйцо… Проткнёт рогом…» У него пойдёт кровь? Будет очень больно?

Его не на шутку замутило.

– Ладони… вниз! – прошипел Мэннинг.

Новые наездники опустили руки на стоящие перед ними белые яйца. Скорлупа на ощупь оказалась теплее, чем Скандар ожидал, и очень гладкой. Он заставил себя не закрывать глаза, хотя было страшно ждать, что его ладонь проткнёт рог единорога. Восторг и предвкушение боролись внутри него со страхом, он чувствовал, как на шее пульсирует вена. Он ждал. И ждал. Но яйцо не пошевелилось.

– Шаг назад, – приказал председатель. – В первой попытке ни одного? Обычное дело, сплошь да рядом. Вы ведь должны найти именно ваше яйцо, а вас в этом году всего сорок три, тогда как готовых вылупиться яиц больше полусотни. – Он вздохнул. – Вполне вероятно, что ваш единорог окажется в самом последнем яйце. Терпение, и ещё раз терпение, – призвал он, хотя, на взгляд Скандара, ему самому, судя по тону, его не хватало.

Они все сместились вправо – каждый к следующему яйцу.

– Ладони… вниз!

Теперь, зная, что выбор яйца отдан на волю судьбе и от него самого ничего не зависит, Скандар почувствовал себя спокойнее. Три секунды спустя через два яйца от него кто-то вскрикнул. Несколько наездников, включая Скандара, повернулись на голос, и он узнал мальчика по имени Зак: видел, как тот открывал дверь.

– Ни при каких обстоятельствах не отнимайте ладони от яиц! – предупредил председатель. – Если вы пропустите своё яйцо, мне придётся пройтись с вами по кругу ещё раз, и мы застрянем здесь до следующего лета! А у меня нет на это времени!

Держа голову прямо, Скандар всё же краем глаза наблюдал, как Зак поднимает яйцо из подставки. Тёмно-коричневый лоб бедняги блестел от пота. Судя по настойчивому треску, его единорог уже рвётся наружу. Затем Зак, сгибаясь под тяжестью яйца, вышел из поля зрения Скандара, и вскоре он услышал грохот закрывшейся решётчатой двери одной из ячеек.

– Один есть, – пробормотал председатель.

Они снова сместились, затем ещё раз. В итоге трое наездников нашли своих единорогов в первых двенадцати яйцах. Их группа перешла к следующей дюжине яиц дальше в глубь пещеры. Скандар оказался рядом с юной британкой с тёмными глазами – кажется, её зовут Сарика, – когда скорлупу яйца под её ладонью прошил рог. Она даже не вскрикнула и молча унесла его в ячейку, хотя Скандар видел, как с её руки капала кровь.

К третьей партии яиц их осталось всего четверо, включая Скандара и черноволосого мальчика в очках. Скандар уже потерял всякое терпение, а с ним и страх. Теперь, прижимая ладонь к твёрдой скорлупе, он хотел лишь одного: ощутить острую колющую боль.

– Какой-то не очень эффективный способ поиска своего единорога, – пробормотал черноволосый мальчик через некоторое время, сменив уже несколько яиц.

Скандар шагнул ко второму яйцу в ряду из двенадцати. Третье и четвёртое уже покинули свои бронзовые подставки.

– Ладони… вниз! – скомандовал за его спиной председатель.

Через три удара сердца под рукой Скандара раздался громкий треск, и его правую ладонь пронзила ослепляющая боль. Действуя словно на автопилоте, хотя из руки капала кровь, он поднял из бронзовой подставки яйцо. Прижав его к груди для равновесия, Скандар, пошатываясь, понёс свой ценный груз к ячейке у себя за спиной. По поверхности яйца, как по льду замёрзшего озера, прямо на глазах разбегались трещины. У самой двери отвалившийся кусок скорлупы упал на пол. Скандар захлопнул за собой решётчатую створку.

Ячейку освещал одинокий настенный факел, отбрасывающий всполохи на шаткий железный стул с висящей на спинке верёвкой. Внезапно у Скандара земля ушла из-под ног. Он должен помочь появиться на свет единорогу! Как он справится с такой огромной ответственностью? А вдруг он сделает что-то не то?

Яйцо подрагивало в руках, и на белой скорлупе оставались кровавые отпечатки его ладоней. Он не сможет долго удерживать его на весу, но класть его на холодный каменный пол казалось неправильным. Вот только здесь не было ничего мягкого, разве что… Он опустил взгляд на себя. Его худи.

Скандар осторожно сел на пол, скрестил ноги и положил на них яйцо, радуясь, что острый рог успел снова скрыться внутри. Сбросив с плеч рюкзак, он стянул с себя худи и, придерживая яйцо одной рукой, второй соорудил из кофты подобие гнезда. Затем для надёжности обмотал его по краю маминым шарфом и поместил яйцо в центр. От мысли, как бы она сейчас им гордилась, его губы сами собой растянулись в улыбке. «Я обещаю, что у тебя будет единорог, малыш», – прошептала она ему в младенчестве, если папа не обманывает, и вот он здесь, смотрит, как вылупляется его единорог!

Скандар вздохнул с облегчением: из-за адреналина в крови яйцо не казалось таким уж тяжёлым, но теперь он ясно чувствовал боль в натруженных мышцах рук.

Практически вибрируя от возбуждения, он не смел отвести от яйца глаз. Ему до сих пор не верилось, что он действительно здесь и через считаные секунды встретится с предназначенным ему…

Вдруг яйцо замерло.

«Без паники», – подумал Скандар, запаниковав. Чтобы отвлечься, он посмотрел на висящую на спинке стула конструкцию – должно быть, это и есть те самые упомянутые председателем уздечка и чумбур, соединённые металлической пряжкой.

Он бросил обеспокоенный взгляд на яйцо. Оно подрагивало, но лишь слегка. Время от времени отвалившийся осколок скорлупы падал на худи или ударялся о каменный пол, заставляя Скандара вздрагивать. Из соседних ячеек доносились непонятные звуки, и никто не спешил озвучивать из пещеры пошаговые инструкции. Скандар рассеянно взялся за пряжку чумбура – и зашипел от боли, когда холодный металл коснулся раны на ладони.

Впервые с момента захода в ячейку он взглянул на свою руку. Рана больше не кровоточила, но приобрела пугающий тёмно-красный оттенок. Скандар бросился к факелу на стене, и в его свете стали видны пять линий, медленно вытягивающиеся из раны в центре ладони к основанию пальцев.

Он всегда думал, что у наездников на ладонях особые татуировки. Более того, Скандар готов поклясться, что где-то об этом читал. Именно по ней он ещё дома, в Маргейте, узнал в Агате наездницу. Но это оказалась вовсе не татуировка, а рана. И она болела – причём сильно.

Яйцо застыло в неподвижности. Скандар не знал, как ему помочь и нужно ли это делать. Курицы помогают своим цыплятам вылупляться? Насколько он знает, они их лишь высиживают, а пробовать это с яйцом единорога казалось неразумным, учитывая его острый рог. К тому же единороги – это вам не какие-то цыплята, они… ну… единороги.

Вздохнув, он опустился на колени перед яйцом и тихо спросил:

– Как насчёт того, чтобы выбраться оттуда? Потому что мне бы этого очень хотелось: здесь довольно жутко и темно, и я совсем один, и… – Он осёкся, почувствовав себя глупо. Говорить с яйцом в каком-то смысле было почти то же самое, что беседовать с завтраком.

Послышался тихий визг. Скандар завертел головой по сторонам, но когда звук повторился, сообразил, что он доносится из яйца, и сместился ближе. Удивительно, но его слова, похоже, возымели эффект.

Скандар сделал глубокий вдох:

– Слушай, я хочу с тобой познакомиться. Очень хочу. Мы будем партнёрами, ты и я. Тебе, возможно, придётся недолго за мной приглядывать, потому что… ну… я не местный, а ты отсюда…

Яйцо опять взвизгнуло, и мимо левого уха Скандара просвистел большой осколок скорлупы.

– Хотя это, скорее всего, будет меньшая из наших проблем. – Скандар понимал: он говорит первое, что приходит в голову – но какое это имеет значение, когда скорлупа раскалывается прямо у него на глазах. – Я ведь даже не сдавал инкубаторский экзамен – только ты никому не говори, ладно? – Но кое-кто помог мне добраться сюда. А вдруг это выяснится? Одна девочка, Бобби, уже что-то подозревает. А ещё этот ужасный Ткач, но, наверное, стоит подождать, когда ты чуть подрастёшь, прежде чем тебе об этом рассказывать. В общем, я думаю, что ты будешь нужен мне, а я буду нужен тебе.

Визг, нечто среднее между лошадиным ржанием, орлиным криком и человеческим воплем, уже не затихал ни на секунду. Рог единорога снова прошил скорлупу, чёрный, как оникс, такой же блестящий и – как Скандару уже известно на собственном опыте – очень острый. Он покачался из стороны в сторону, расширяя отверстие, раздался громкий треск, и верхушка яйца отвалилась. Скандар подхватил скользкие крупные осколки и, отбросив их в сторону, снова наклонился к яйцу – и в этот момент остатки скорлупы с хрустом распались на две половинки.

Единорог лежал на животе, раскинув ноги по каменному полу, его бока быстро вздымались и опадали, нежная чёрная шкура блестела от пота и слизи. Пряди угольной гривы после всех его попыток вырваться на волю свалялись. Глаза его ещё были закрыты, но пока Скандар в немом восхищении смотрел на него, с единорогом начало происходить что-то странное. По его маленьким чёрным крыльям побежали электрические разряды, пол задрожал, ячейку залило белым светом, и вокруг единорога заклубился туман, скрыв его из виду…

Скандар, вскрикнув, отпрыгнул. Всепоглощающая радость от первой встречи с его единорогом сменилась страхом: все его четыре копыта были объяты огнём – они просто взяли и загорелись. Скандар бросился к нему, чтобы потушить пламя. Так и должно было быть? Или это только ему посчастливилось стать партнёром самовозгорающемуся единорогу? Но едва он потянул за край кофты, как единорог открыл глаза.

В ту секунду, когда Скандар заглянул в его тёмные зрачки, он ощутил, как в груди словно надулся воздушный шар из чистого счастья – и одновременно с этим правую руку прошила острая боль, заставив его перевести взгляд на ладонь. Подняв её к лицу, он в тусклом свете факела увидел, что рана заживает. Но в то же время исходящие от неё линии быстро удлиняются и уже достигли кончиков пальцев. А тем временем в центре чёрного лба единорога сама собой возникла вертикальная белая полоса. И она не сформировалась, а рана на ладони Скандара окончательно не затянулась, они с единорогом больше не нарушали зрительного контакта.

– Спасибо, – растерянно произнёс Скандар – и в тот же миг электрические разряды, дрожь, свет, туман и пламя – всё исчезло, будто кто-то щёлкнул переключателем.

Мальчик и единорог продолжали смотреть друг на друга. Скандар читал о возникающей между наездником и единорогом связи, но не предполагал, что на самом деле почувствует это натяжение в груди, будто из его сердца куда-то наружу протянулась невидимая нить. И он был совершенно уверен, что, проследив за этой нитью, на другом её конце найдёт сердце этого маленького чёрного единорога.

Именно тот и нарушил этот трогательный момент, тихо заревев, но Скандар почему-то совсем не испугался. Их связь подарила ему ощущение безопасности, подобного которому он никогда в жизни не испытывал, словно ему открылась дверь в самую уютную комнату на свете, и он мог закрыться в ней от всех и сидеть у горящего камина сколько его душе угодно. Ему хотелось кричать. Пуститься в пляс по ячейке. Даже петь. А ещё реветь, как его единорог, как раз пытающийся встать на дрожащие ноги.

Скандар в тревоге попятился:

– Ты уверен, что готов…

Но единорог – его единорог – уже поднялся и, спотыкаясь, зашагал к нему. Скандар был готов поклясться, что тот уже успел подрасти и теперь стал ему почти по пояс. Что, впрочем, логично: надо же навёрстывать упущенное за тринадцать лет, проведённых в тесноте яйца. Единорог на подкашивающихся ногах добрёл до Скандара и, нацелив рог ему точно в бедро, визгливо заржал.

– Я не понимаю, чего ты… – начал Скандар, но затем его взгляд упал на рюкзак.

Следя за единорогом, он расстегнул передний карман, куда ещё дома сунул пакетик «мармеладных младенцев» из тайника Кенны – на случай, если проголодается в дороге. Затянувшаяся ранка на ладони всё ещё ныла, и с упаковкой пришлось повозиться, прежде чем ему удалось её вскрыть. Единорог шагнул к нему и снова взвизгнул.

– Ладно, держи, – выдохнул Скандар и протянул ему на левой, здоровой руке красного «младенца».

Единорог понюхал его, раздувая ноздри, и подхватил угощение губами. Звуки, с которыми он его жевал, признаться, слегка пугали. Будто он ел не что-то, а кого-то. Сопровождалось это довольным рычанием, и Скандар, высыпав на пол ещё несколько мармеладок и сев на стул, принялся рассматривать своего напарника.

Тот был целиком чёрной масти, не считая белой полосы между глаз, тянущейся от рога и до самого носа.

Скандар был совершенно уверен – ещё и потому, что однажды целую неделю изучал взятую в библиотеке книгу о масти единорогов, – что ни разу не видел единорога с такой полосой. Но почему-то эта отметина казалась ему знакомой.

Покончив с «мармеладными младенцами», единорог снова направился к Скандару, с каждым шагом ступая всё увереннее. В памяти вспыхнули слова председателя: «Единороги, даже укрощённые, остаются по сути своей кровожадными созданиями со склонностью к насилию и разрушению». Дома, в Великобритании, Скандар сейчас бы обдумывал каждое совершаемое им действие, спросил бы совета у сестры или, как вариант, искал бы ответы в книгах. Но теперь он наездник и, вероятно, впервые в жизни гордился собой. А наездники по долгу службы обязаны быть храбрыми, в конце-то концов!

Поэтому Скандар протянул руку и погладил единорога по шее – и стоило ему коснуться его шерсти, как произошло нечто удивительное: он откуда-то узнал, что его единорог – мальчик, а зовут его Удача Негодяя. Скандар улыбнулся: это имя очень шло маленькому единорогу и к тому же звучало в духе участников Кубка Хаоса. Подходящее имя для будущего чемпиона.

Скандар продолжал гладить единорога, и тот тихо заржал, почти как обычный жеребёнок.

– Приятно с тобой познакомиться, Удача Негодяя, – сказал он и усмехнулся. – Как насчёт просто Негодяй для краткости?

Единорог издал горловое рычание. Скандар осторожно скормил ему с ладони ещё одну мармеладку, а другой рукой тем временем надел ему на голову уздечку и, продев её под рогом, защёлкнул на ней веревку-чумбур.

Воздух рассёк душераздирающий человеческий вопль. В ответ Негодяй завизжал – прямо в ухо Скандару, что никак не способствовало спокойствию напарника, – и неуклюже запрыгал по ячейке.

Новый крик заставил Скандара взять себя в руки и мягко потянуть Негодяя за чумбур к двери. Толкнув решётку, он вышел в пещеру и, сориентировавшись, откуда доносятся крики, подошёл к ячейке через две двери дальше от его.

– Эй? – позвал он слегка дрожащим голосом. – Вы ранены? Вам нужна помощь?

Внутри было трое ребят с тремя единорогами. Черноволосый мальчик в очках крепко держал за верёвку красного как кровь единорога. Скандар увидел Бобби, её единорог был светло-серой масти. Третьей наездницей оказалась девочка с облаком мелких чёрных кудряшек, загнанная в угол блестящим серебряным единорогом. Она прятала лицо в ладонях и всхлипывала между криками.

– Вам нужна помощь? – немного громче повторил Скандар, потому что глаза остальных были прикованы к серебряному единорогу.

Мальчик в очках наконец повернулся и, разинув рот, уставился на Негодяя.

– Теперь, кажется, да, – выдохнул он.

В этот миг девочка в углу посмотрела на них, указала на единорога Скандара и завизжала ещё громче прежнего.

Глава седьмая. Элемент смерти

Скандар решился сделать ещё шаг в глубь ячейки. Девочка в углу не умолкала, и все четыре единорога вторили её крикам. Черноволосый мальчик не шевелился и продолжал с открытым ртом глазеть на Негодяя, а Бобби старалась утихомирить своего серого единорога, красные глаза которого закатились так, что видно было только белки.

От такой реакции на его появление Скандар вконец растерялся. Обычно на него не обращали внимания.

– Ты можешь хотя бы на минутку заткнуться? – рявкнула Бобби на кричащую девочку. – У меня сейчас барабанные перепонки лопнут! – Проследив за её испуганным взглядом, она вздохнула. – Это всего лишь Скандар. Согласна, лучше быть слоном с диареей, чем носить такое имя, но это не делает его страшным.

– Ну спасибо! – возмутился Скандар. – Представила так представила.

Бобби пожала плечами.

– Пожалу…

– Тихо, вы оба! – прошипел мальчик с красным единорогом. – Фло указывает не на него. Она указывает на его единорога.

Бобби нахмурилась:

– Кто это – Фло?

– Она Фло. – Мальчик нетерпеливо махнул рукой на девочку в углу. – А я Митчелл. Но нам сейчас немного не до вежливых расшаркиваний! У нас тут нелегальный единорог, а это значит, что он, – Митчелл ткнул пальцем в Скандара, – нелегальный наездник!

Для Скандара эти слова прозвучали как гром среди ясного неба, и он даже обернулся, желая удостовериться, что позади него нет другого наездника с единорогом.

Митчелл дико замахал руками, вне себя от их бездействия. Его недавно появившийся на свет единорог натянул чумбур, пытаясь покинуть зону поражения.

– Это не простая отметина! Она указывает на то, что единорог принадлежит к пятому элементу! – Последние слова Митчелл произнёс шёпотом.

Бобби сердито прищурилась:

– Может, мы не местные, Митч, но даже нам известно, что элементов четыре, а не пять. Все это знают.

Но Митчелл её не слушал, его взгляд метался между Скандаром и Негодяем, словно он прикидывал свои шансы на побег.

– Официально элементов четыре, ты права, – тихо заговорила Фло, нарушив напряжённую тишину. Она смотрела на Негодяя всё ещё с ужасом, но хотя бы перестала кричать.

Бобби вскинула подбородок и высокомерно посмотрела на Митчелла:

– Я же сказала.

Он зажмурился и что-то невнятно пробормотал.

– Но их было пять. Пятый элемент правда существует, – немного увереннее продолжила Фло. – Хотя нам нельзя об этом говорить. В смысле наездникам и вообще всем на Острове. У вас о нём никто не знает, его запретили до подписания Договора и…

– Как он называется? – Глаза Бобби засверкали в предвкушении тайны.

Фло нервно посмотрела по сторонам, будто опасалась, что их могут подслушивать, и едва слышно прошептала:

– Дух.

– Огонь и пламя! – зашипел на неё Митчелл. – Ты с ума сошла – произносить это вслух?! Здесь – в самом священном месте на всём Острове! Нужно что-то делать, нужно рассказать стражу о нём и об этом… существе! – Он указал пальцем на Скандара и Негодяя.

Скандар не знал, кто такие стражи, но это знание могло подождать, да и всё это тыканье ему порядком надоело. Он кашлянул:

– Раз никому помощь не нужна, я вернусь в свою ячейку.

– С таким ты далеко не уйдёшь, – шёпотом выпалила Фло. – Вас обоих убьют. – Она указала на Негодяя, пытающегося укусить Скандара за пятку кроссовки.

– Ты о чём? – потряс головой Скандар. – Он родился всего каких-то семь минут назад! Что плохого, по-вашему, он успел натворить? Ладно я, – добавил он, старательно не глядя на Бобби, – но уж точно не он. Удача Негодяя ещё совсем ребёнок. Только посмотрите на него.

Негодяй тем временем переключился на пляшущие по стене тени от факела и, не рассчитав, стукнулся челюстью о камень.

– У. Него. На. Голове. Отметина. Элемента. Духа! – взорвался Митчелл.

– Чего-чего? Что такое «отметина элемента духа»? – спросили хором Бобби и Скандар.

– Эта белая полоса, – простонал Митчелл и для пущей убедительности практически ткнул пальцем в голову Негодяя так, что тот его чуть не цапнул. – Это знак, что вы двое принадлежите к элементу духа. Посмотрите на Серебряного Клинка – у него такой отметины нет, – указал он на серебряного единорога. – Как и на Очаровании Красной Ночи. – Он перевёл палец на собственного единорога кровавой масти. – И на этом сером тоже.

– Её зовут Соколиная Ярость, – раздражённо уточнила Бобби. – Сам ты серый.

Фло скрестила руки на груди и повернулась к Митчеллу:

– Необязательно. Это может быть обычная отметина. – Она махнула на Скандара. – Он может принадлежать к совершенно другой стихии, а вовсе не духа.

– Обычная отметина?! – гневно повторил Митчелл. – Ты готова рискнуть безопасностью всего Острова из-за одного шанса на миллион, что это «обычная отметина»?

По лицу Фло скользнуло сомнение, но руки она не опустила.

– Забыла, что случилось на Кубке Хаоса на прошлой неделе? – продолжил Митчелл. – Или я один видел, как Ткач ворвался на Арену на диком единороге и ПОХИТИЛ САМОГО МОГУЩЕСТВЕННОГО ЕДИНОРОГА В МИРЕ?!

– Какое отношение к Ткачу имеет отметина на голове Негодяя? – медленно спросил Скандар. – Как это связано с исчезновением Мороза Новой Эры?

– Гром и молнии! – воскликнул Митчелл. – Чему вас только учат в вашей стране! Вы что, не видели Ткача на Кубке Хаоса?!

Скандар вспомнил, как они с Кенной и папой стояли перед телевизором и лицо Ткача появилось на экране.

– Белая полоса, – пробормотал он.

– Это знак Ткача, – подтвердила Фло. – Ткач – духовный маг.

– Так что плохого в элементе духа? – недовольно насупилась Бобби.

– Ткач пользуется им, чтобы убивать! – Лицо Митчелла исказилось от возмущения. – Тебе этого мало? Единороги, наездники – ему всё равно, кто встанет у него на пути!

– Не может быть, – фыркнула Бобби. – Чтобы наездник – да вообще кто угодно – убил единорога? Даже этому Ткачу… кем или чем бы он ни был… это не по силам.

Скандар закивал:

– Вот именно! Нам рассказывали об этом на подготовке к экзамену. Потому вам и нужны наездники из Великобритании, что диких единорогов невозможно убить. Как и укротить…

– Вообще-то укрощённого единорога можно убить двумя способами, – перебил Митчелл. – Убей его наездника – и он тоже умрёт. Или… – он сглотнул, – попроси духовного мага.

Повисла пауза.

– ЭТО ЭЛЕМЕНТ СМЕРТИ! – практически заорал Митчелл.

Даже Бобби теперь выглядела слегка обеспокоенной.

– То есть этот маньяк Ткач владеет этим самым пятым элементом духа/смерти и в его распоряжении самый могущественный единорог в мире?

– Все до смерти напуганы, – сказала Фло. Её карие глаза снова наполнились слезами.

– О, замечательно, – с сарказмом протянул Митчелл. – Ну раз мы разобрались, насколько ужасен пятый элемент и согласились, что Ткач представляет самую большую опасность для Острова и Великобритании за всю историю, можем мы наконец сообщить об этом духовном маге стражу? – умоляюще посмотрел он на Фло.

– Нет, – упрямо отрезала та. Серебряный Клинок фыркнул, словно соглашаясь. От Скандара не укрылось, как она вздрогнула от этого звука, но постаралась не подать виду.

– Мы должны! Этот единорог опасен, как и этот непонятный Скандар! Он вообще не должен был сдать экзамен! Как он здесь оказался? Ты об этом подумала?

Скандар почувствовал на себе пристальный взгляд Бобби. Что мешает ей открыть рот и упомянуть о нестыковке с вертолётами, ещё больше усугубив его положение?

«Пожалуйста! – взмолился он про себя. – Пожалуйста, не говори ничего!»

– Это не важно, – заявила Фло. – Он здесь, конец истории. И я не стану отправлять их на верную смерть. Как мне потом с этим жить?

– Но у тебя серебряный единорог! – заныл Митчелл. – Нельзя таким разбрасываться! Тебя не возьмут в Серебряный Круг, если ты поможешь духовному магу.

На лице Фло отразился страх, но она быстро взяла себя в руки:

– Скандар и Удача Негодяя мне лично ничего не сделали, и стучать на них этим стражам в масках я не собираюсь. Но ты прав – у меня серебряный единорог. Ты абсолютно уверен, что хочешь перейти мне дорогу, Митчелл? Настроить меня и Серебряного Клинка против себя уже в тринадцать лет?

– Нет, я… – Митчелл осёкся, но он был явно из тех, кто не успокоится, пока всё не выскажет. – Но даже если я ничего не скажу стражу, все увидят отметину, как только он выйдет из Инкубатора. Её никак не спрячешь.

– Вообще-то, думаю, можно, – возразил Скандар, внезапно вспомнив о баночке, которую дала ему Агата. Он достал её из кармана и отвинтил крышку.

Митчелл потрясённо смотрел, как он окунает палец в чёрную жидкость.

– Думаешь, это поможет? – спросил Скандар, стараясь говорить ровным голосом. Откуда Агата знала, что ему может понадобиться краска? И вообще – кто такая эта Агата? – Чтобы на время спрятать отметину, пока не выяснится, что мы с ним принадлежим к элементу огня, или воды, или что там ещё есть?

– Где ты её взял? – растерянно спросила Фло.

Скандар не знал, что ответить. Вряд ли ему поверят, если он скажет, что очень любит рисовать.

– Ты вроде нашёл её в вертолёте? – подала голос Бобби и незаметно подмигнула Скандару.

Митчелл недоверчиво посмотрел на неё, но начать новый раунд вопросов не успел, потому что его сбила с ног Очарование Красной Ночи, которая разозлила Соколиную Ярость, выдернув у неё из гривы клок волос. Пока их наездники спорили, единороги заскучали и начали безобразничать. Ночь, Ярость и Негодяй принялись визжать и скакать по всей ячейке, и только Клинок остался горделиво стоять в углу, ревя на всех, кто пытался к нему приблизиться.

Когда Скандару и Бобби наконец удалось поймать Негодяя, выяснилось, что тому очень не нравилось, когда касаются его отметины. Митчелл, стоящий в сторонке со скрещёнными на груди руками, только отвлекал своими мрачными речами, что их всех бросят в тюрьму за помощь духовному магу и на их карьере наездников можно ставить крест, а заодно прощаться с жизнью, потому что Скандар и/или его единорог всё равно прикончат их во сне.

– Митчелл, ты не мог бы заткнуться?! – гаркнула Бобби, замазывая чернилами последний участок отметины. Она вызвалась пожертвовать чистотой рук, заявив, что чёрные пятна на пальцах Скандара выглядели бы слишком подозрительно, и не дав ему вставить ни слова возражения.

Фло явно не знала, что ей делать: она то принималась нервно озираться, то застывала с выражением глубокого сожаления на лице. Вдобавок её серебряный единорог продолжал периодически глухо порыкивать, и она всякий раз придушенно вскрикивала, зажимая рот ладонью, и не могла и взглянуть на Клинка без слёз на глазах.

– Ты в порядке? – не выдержал Скандар. Фло всё-таки начала кричать до его появления.

Она открыла рот, чтобы ответить, но её прервал оглушительный грохот, и стена напротив решётчатых дверей дико затряслась.

«Ну и что теперь?» – в отчаянии подумал Скандар. Не так он себе представлял в мечтах триумфальное прибытие на Остров.

Все четыре единорога в страхе забились, выдираясь из рук наездников, они визжали, фыркали и взмахивали рогом, что в закрытом пространстве представляло серьёзную опасность. Лишь когда в тёмную ячейку проник солнечный свет, Скандар догадался, что стена поднималась, открывая им путь наружу.

Вместе с исчезнувшей стеной в уши ворвался визг сорока трёх новорождённых единорогов, будто кто-то одновременно дёрнул стоп-краны тысячи поездов.

Митчелл перекричал оглушительный ор:

– Шагайте! Ну же! Мы и так в чужой ячейке! Нужно поторапливаться, пока никто ничего не заметил! – И вместе с Очарованием Красной Ночи он исчез в потоке ослепительного света.

Скандар хотел спросить, куда они направляются, но тут Бобби сунула ему в ладонь баночку с чернилами.

– Просто ведите себя естественно, и всё будет нормально, – тихо сказала Фло, ведя своего серебряного единорога навстречу утреннему солнцу. – Никто не догадается.

– Ты идёшь или как? – спросила Скандара Бобби, потянув Соколиную Ярость вслед за Фло.

– Спасибо, кстати, – неловко промямлил он. – Ну… насчёт вертолёта.

– Ой, прекрати. – Бобби закатила глаза и ткнула его кулаком в предплечье, напомнив Кенну, и ощущение, что всё летит в тартарары, стало не таким давящим.

Перед Скандаром тянулась змейка очереди из маленьких единорогов. Охранники в серебряных масках – Скандар уже догадался, что именно их зовут «тражами, – которых стало заметно больше, следили, чтобы они не сходили с тропы. Может, на них так повлиял простор и открытый воздух, но единороги, похоже, вспомнили, что являются созданиями стихий, до краев полными свеженькой магии. Ветер разносил не только пыль, но и искры и дым от небольших взрывов. Из рогов брызгала вода, копыта оставляли в траве выжженные чёрные следы, между деревьями трещали электрические разряды, в земле прямо посреди тропы возникали кратеры. Наездники, оказавшиеся под перекрёстным огнём элементов, вскрикивали от боли и в отчаянии дёргали за чумбуры, стараясь утихомирить своих единорогов, которые пятились, брыкались и махали рогом.

Негодяй не был исключением: новорождённый малыш, жующий мармеладки в своей ячейке, остался в прошлом. Когда Скандар потянул его, чтобы встать в очередь, единорог чуть не укусил его за пальцы и лягнул в ногу. Тыльные стороны ладоней засаднило от посыпавшихся с хвоста искр. Глаза Негодяя то чернели, то краснели, как у многих других единорогов, а на зубах пузырилась пена. Скандару хотелось верить, что тот так выражает возбуждение, а не желание его съесть. Словно прочитав мысли своего наездника, Негодяй опасно близко щёлкнул зубами, едва не ухватив его за бедро. Ну здорово: возможно, единорог и правда не прочь им перекусить.

Скандар обернулся. Фло и Митчелл со своими единорогами замыкали процессию. Бобби ушла вперёд и расспрашивала о чём-то одного из местных ребят. Скандар невольно почувствовал себя чужаком, которого все сторонятся, хотя умом понимал, что сейчас эта меньшая из его проблем. Но он так надеялся, что на Острове всё будет иначе, что он быстро найдёт себе друзей среди таких же новоиспечённых наездников.

Оказалось, что они с Негодяем могут принадлежать к запретному элементу, о существовании которого он даже не подозревал. Скандар отогнал негативные мысли, сосредоточившись на том, чтобы удержать Негодяя, когда тот попытался схватить зубами низко пролетающую птицу. Ну, хотя бы у него есть единорог, и от пульсирующей между ними связи сердце Скандара будто увеличилось вдвое.

Он уже собрался потянуть Негодяя в поворот, когда в нос ударил запах разложения, похожий на вонь от выброшенной на берег Маргейта мёртвой рыбы, смешанную с папиным дыханием, когда он переборщит с пивом.

– НА ПОМОЩЬ! ПОМОГИТЕ!

Узнав голоса Митчелла и Фло, Скандар тут же развернул Негодяя.

Между ним и двумя островитянами стоял огромный дикий единорог.

Скандара будто окатили ушатом холодной воды. Время замедлилось до почти полной остановки. Мозг в панике отдавал противоречивые приказы: беги, не двигайся, кричи, беги, не двигайся, кричи. Дикий единорог был настоящим чудовищем: он встал посреди тропы и мотал головой, исторгая из разинутой пасти, полной острых обломков зубов, зловонное дыхание. В отличие от Негодяя, рог этого единорога был призрачно полупрозрачным. Под серой в пятнах кожей проступали ребра, в боку зияла открытая рана, вокруг которой роилась мошкара.

Единороги Фло и Митчелла испуганно пищали, но – как и их наездники – не смели сдвинуться с места. Скандар завертел головой по сторонам в поисках хотя бы одного стража, но те уже успели скрыться за холмом.