Текст книги "Неизбежное зло"

Двенадцать

Солнце сияло высоко в небе. Пусть его не было видно, оно отлично ощущалось: в воздухе стоял запах гари пополам с пылью.

Старенький «остин», хрипя, пробирался к дворцу сквозь водовороты провинциальной Индии: разносчики со своими тележками, хриплыми голосами зазывающие клиентов; худые крестьяне, сидящие скрестив ноги в тени узловатых кривых баньянов и умоляющие горожанок хотя бы взглянуть на их товар – от горькой тыквы до арбузов, разложенных на цветных тряпках.

– Итак, что вам известно о нашем прославленном правителе? – спросил Кармайкл.

– Не слишком много, – признался я.

– В таком случае, – с воодушевлением начал он, – я должен вкратце ввести вас в курс дела.

У меня создалось ощущение, что Кармайкл вызубрил свой текст наизусть.

– Махарадже – его имя Раджан Кумар Сай – семьдесят шесть лет, он правит Самбалпуром с 1858 года. Рожденный в бедной крестьянской семье, но принадлежащей к высшей касте, он взошел на престол, когда по совету своих прорицателей предыдущий махараджа на смертном одре объявил его своим наследником в попытке избежать последствий применения Доктрины выморочности.

Кармайкл заметил мое недоумение.

– Доктрина выморочности была введена тогдашним вице-королем лордом Далхаузи. Она позволяла Ост-Индской компании аннексировать любое индийское княжество, правитель которого умирал, не оставив законного наследника мужского пола, или признавался явно недееспособным.

– А кто определял явную недееспособность? – спросил я.

– Это решала Компания, – ухмыльнулся он. – Таким путем она приобрела несколько княжеств с богатыми недрами, которые в противном случае могли бы остаться в руках менее дальновидных туземцев. Это оказалось довольно удобно и для Индийского офиса. Позволило нам избавиться от старого Гаеквада Бароды[50]50
  Гаеквад – семейный клан, управлявший третьим по величине туземным княжеством Барода. После смещения в 1875 году раджи Малхара на престол взошел Саяджи III, несколько лет правивший под контролем регентского совета.


[Закрыть] под предлогом того, что он пытался отравить британского резидента грейпфрутовым соком.

– Так почему же тогда Самбалпур не был аннексирован после смерти старого махараджи? – спросил Несокрушим.

– Как вы помните, это был 1858 год, сразу после Мятежа. Лондон только что избавился от гегемонии Ост-Индской компании в регионе, и вся Индия пребывала в смятении и неопределенности. Власть перешла из рук людей Компании в руки чиновников Индийского офиса, новым требованием времени стала стабильность, а не прибыль. Бывший махараджа годом раньше поддержал англичан, и лучше было иметь надежного союзника в Самбалпуре, чем приобрести еще сколько-то земель, которым потребуется новая администрация. Любопытный зигзаг судьбы. Умри махараджа пятью годами раньше или, наоборот, пятью годами позже, этого княжества, возможно, сегодня не существовало бы.

Шофер резко затормозил перед тощей серой коровой, которая лениво брела прямо посреди дороги, и тут же ловко объехал дряхлую животину, равнодушно жующую стебли тростника.

– Нынешний махараджа осуществил модернизацию Самбалпура, – продолжал Кармайкл. – Хотя его реформы не затронули политической сферы. Власть по-прежнему сосредоточена в руках самого махараджи и его сыновей.

– И много у него сыновей?

– До трагической гибели ювраджа было три официальных наследника престола – сыновья, рожденные от законных жен. Те, что от наложниц, не имеют права на трон.

– Наложниц?

– На конец марта у него их сто двадцать шесть и двести пятьдесят шесть потомков, не считая трех законных принцев. Мы получаем копию ежегодного финансового отчета княжества. Все они упомянуты в примечании к расходам.

– Расскажите о принцах, – попросил я.

– Трое детей, признанных законными наследниками престола, это юврадж Адир Сингх Сай, ныне покойный, его брат принц Пунит двадцати девяти лет, оба сыновья Второй махарани, и их единокровный брат, полуторагодовалый принц Алок, сын Третьей махарани. Возможно, вы помните прошлогодние газетные статьи о том, как махараджа приказал наполнить плавательный бассейн шампанским, празднуя рождение малыша.

– Что ж, зачать ребенка, когда тебе уже за семьдесят, – достойный повод для торжества, – сказал я. – Мы уверены, что отец – махараджа?

– О да, – заверил Кармайкл. – Помимо махараджи и его законных сыновей, единственные мужчины, которые могут находиться на расстоянии ближе пятидесяти футов от махарани, это евнухи. Старый греховодник предельно строг в этом отношении. Но хватит о пороках, у махараджи есть и достоинства. Он превратил Самбалпур из дремучего феодального княжества в государство, где здравоохранение и образование находятся на уровне, сопоставимом с Калькуттой и Дели. Он провел в город Самбалпур электричество, усовершенствовал агротехнику, хотя большая часть земли в стране принадлежит ему. И за все это он заплатил деньгами от продажи алмазов.

– Большая удача для маленького государства иметь такой источник доходов, – заметил я.

– Да, Самбалпуру повезло. А до алмазов был опиум. В былые времена королевство вело довольно оживленную торговлю. Даже Ост-Индской компании не удавалось получить столько товара для экспорта в Китай. Период расцвета этого бизнеса миновал, но они по-прежнему производят опиум, немножко. Говорят, для медицинских целей, однако ходят слухи, что некоторые чиновники неплохо зарабатывают, поставляя его на черный рынок.

Я почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Горько-сладкое предвкушение.

– Короче говоря, плоды деятельности махараджи вполне убедительны, особенно для человека, которого огни Лондона или бордели Парижа всегда манили больше, чем обязанности по наведению порядка в своих владениях. Ирония заключается в том, что всякий раз, когда он желает путешествовать, махараджа вынужден обращаться в Дели за паспортом.

– Зачем? – удивился Несокрушим.

– Таков закон, – ответил Кармайкл. – Никто из князей не может покинуть Индию без разрешения вице-короля.

– Звучит как скрытый домашний арест.

– Боюсь, что так, – улыбнулся Кармайкл. – В некотором смысле.

Автомобиль свернул за угол. Впереди высился Сурья-Махал, Дворец Солнца. Высотой в три этажа – или четыре, если считать тенистый парк на крыше, – ярко-желтого цвета. Выстроенный в стиле Моголов, с арочным фасадом, балконами, решетчатыми окнами, он словно состоял из света, воздуха и мечты, а не из камня и кирпича. И изобиловал столь изящными архитектурными деталями, рядом с которыми наши колониальные здания выглядели напыщенными тяжеловесными махинами.

Охранник, явно озабоченный гораздо более важными вещами, лениво махнул нам, пропуская через ворота и даже не потрудившись проверить наши документы. Впрочем, ничего удивительного. В Индии вполне достаточно быть белым и сидеть в автомобиле, чтобы тебя пропустили куда угодно, но в свете последних событий я ожидал, что охрана королевского семейства окажется строже.

«Остин» остановился у подножия лестницы, ведущей к высокой входной арке. Лакей с лицом, словно выточенным из красного дерева, открыл дверцу автомобиля. Кармайкл кивком приветствовал его, и тот сдержанно кивнул в ответ; никаких привычных поклонов и расшаркиваний, которых ожидаешь от туземной прислуги, встречающей сахиба.

– Нам назначена аудиенция у Его Величества, – сообщил Кармайкл.

– Да, мистер Кармайкл, – бесстрастно ответил лакей. – Сюда, пожалуйста. Вас ждут.

Через двойные деревянные резные двери, украшенные растительным орнаментом, нас проводили в зал, освещенный люстрой, свисавшей с высоты нескольких этажей. Здесь нас поручили заботам другого лакея. Он повел нас по уходящему в бесконечность мраморному коридору, благоухающему розовым садом. В конце, за очередной парой дверей, мы были переданы третьему слуге.

– Не предполагал, что для того, чтобы доставить нас к махарадже, потребуется целая эстафетная команда.

– Не переживайте, – успокоил Кармайкл. – Скоро у вас будет возможность отдохнуть. Его Величество любит соблюдать индийский темп. Скорее всего, нам придется ждать аудиенции.

Последний лакей привел нас в комнату, украшением которой мог бы заняться царь Мидас, если бы у него были деньги. Французская мебель была расставлена под золочеными зеркалами и резными настенными панелями. В поверхности стеклянного стола, стоявшего по центру на четырех серебряных слонах, отражалась хрустальная люстра.

Едва мы сели, двери в дальнем конце распахнулись и из них вышел Фитцморис в сопровождении изысканно одетого индийца. Занятые беседой, они, кажется, готовы были пройти мимо, не обратив на нас внимания, если бы Кармайкл не окликнул.

– Сэр Эрнест, рад видеть вас, сэр.

Коммерсант коротко обернулся и, извинившись, поспешил за индийцем.

Мы продолжали ждать. Тянулись минуты, неприятные мысли вертелись у меня в голове. Я никак не мог позабыть Доусона на платформе вокзала Ховрах. А что, если махараджа подозревает, что британцы замешаны в смерти его сына? И если так, как он отреагирует на встречу с людьми, которые были рядом с его сыном в момент убийства?

Руки у меня дрожали – может, от всплеска адреналина, а может, и от опиумной абстиненции. Дверь открылась, на пороге возник лакей в изумрудно-зеленой курте[51]51
  Традиционная одежда, свободная рубаха до колен.


[Закрыть].

Я взял себя в руки.

– Его Величество примет вас.

Тринадцать

Я ожидал увидеть увешанного драгоценностями вельможу, развалившегося на шелковых подушках и овеваемого опахалами из огромных павлиньих перьев посреди зала размером с Альберт-холл. Реальность оказалась иной. Комната, куда мы вошли, была не больше обычного кабинета, вдоль стены тянулись книжные шкафы, французское окно выходило в регулярный сад, а в воздухе откровенно пахло плесенью.

За полированным столом сидел махараджа, седой и морщинистый, в костюме с Сэвил-роу[52]52
  Улица в центре Лондона, на которой расположены ателье знаменитых портных. Центр аристократической мужской моды.


[Закрыть] и накрахмаленной белой сорочке, из воротничка которой его шея торчала, как из петли пока не затянутого лассо. Махараджа был погружен в бумаги. Гобелен на соседней стене изображал, вероятно, сцену из индийской мифологии: принц, весь в драгоценностях, сражается с двухголовым демоном. А выше – два полукруглых окна, скрытых резной решеткой. По правую руку от махараджи стоял Даве, по левую – полковник Арора и лакей в тюрбане.

Даве шепнул что-то на ухо правителю, и старик поднял голову. Двухдневная серебристая щетина на подбородке и красные воспаленные глаза выдавали его горе. Представляю, каково это – потерять ребенка, даже если их у тебя больше двухсот.

– Мистер Кармайкл, – бесстрастно произнес он.

– Ваше Величество, – поклонился резидент. – Позвольте представить капитана Уиндема и сержанта Банерджи из Имперской полиции. Они прибыли, чтобы передать соболезнования властей и выразить их собственную скорбь. Мне дали понять, что сержант Банерджи был дружен с ювраджем.

В глазах махараджи мелькнула искра.

– Вы знали Адира? – обратился он к Несокрушиму.

– Да, Ваше Величество. Мы вместе учились в Хэрроу, хотя по возрасту он был ближе к моему брату.

– Сержант Банерджи и капитан Уиндем – те самые офицеры, что выследили убийцу вашего сына, – встрял полковник Арора.

Взгляд махараджи потемнел.

– Я в долгу перед вами, джентльмены. У вас есть соображения по поводу того, что заставило этого человека решиться на подобный поступок?

– Боюсь, нет, Ваше Величество, – ответил я. – Он предпочел покончить с собой, лишь бы не сдаться нам. Но есть основания предполагать, что он был прислан из Самбалпура.

Старик выпрямился в кресле.

Даве забеспокоился:

– Если позволите, Ваше Величество… – начал было он, но махараджа прервал его движением руки.

– Прислан? Вы подозреваете, что кто-то отправил его убить моего сына?

– Расследование еще не завершено, – сказал я. – Но мы выяснили, что принц получил письма с предупреждением, что его жизнь в опасности. Эти письма были оставлены в его комнате здесь, во дворце.

Старик внезапно оживился:

– Вы думаете, злодеи здесь? В Самбалпуре?

Физическое усилие вызвало внезапный приступ кашля. Он согнулся пополам, лакей бросился на помощь, но махараджа лишь отмахнулся.

– Вполне вероятно, – ответил я.

– Вы можете их найти?

– Ваше Величество! – возмутился Даве. – Самбалпур вне сферы юрисдикции англичан. Боюсь, их вмешательство создаст опасный прецедент. И, кроме того, майор Бхардвадж разрабатывает похожую версию и уже арестовал подозреваемого.

Полковник Арора неловко переминался, как будто огорошенный новостью. Я лишь на миг поймал его взгляд, но точно знал, о чем он думает.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – заговорил Арора. – Я знаю, что капитан Уиндем в прошлом – следователь Скотланд-Ярда, а в настоящий момент он служит в Имперской полиции. Возможно, он не отказался бы поделиться с нами своим опытом в сугубо частном порядке? Например, в качестве советника майора Бхардваджа и его людей?

Махараджа молчал, но чувства легко угадывались по его лицу. Мысль о вмешательстве британцев в дела княжества была ему категорически ненавистна, но речь шла об убийстве его сына, а в таком случае обычные правила неприменимы. Вдобавок прозвучали магические слова – Скотланд-Ярд. Я никогда не переставал удивляться тому пиетету, с которым люди относятся к этому учреждению, веря во всеведение его сотрудников, как дикари верят своим знахарям. Впрочем, мне-то здесь жаловаться не на что.

Махараджа откашлялся:

– Мы считаем целесообразным пригласить капитана и, разумеется, его коллегу наблюдать и, если пожелают, участвовать в расследовании майора Бхардваджа частным порядком. Мы сочтем это громадной услугой королевству и обеспечим любую помощь, которая потребуется капитану и сержанту в течение их пребывания здесь.

– Я бы хотел получить разрешение опрашивать граждан, Ваше Величество, – попросил я. – В сотрудничестве с вашими офицерами, безусловно.

В зарешеченном окне над гобеленом мелькнул отблеск света. Затрепетал на миг и исчез.

Даве с негодованием затряс головой:

– Это категорически неприем…

– Вам предоставляются любые полномочия, капитан, – прервал его махараджа. – Включая право допрашивать любого, кого пожелаете.

– В таком случае сержант и я почтем за величайшую честь оказать помощь всем, чем сможем, Ваше Величество.

Улыбка тронула побледневшие старческие губы:

– Значит, решено. Полковник Арора позаботится о вас и станет посредником в вашем общении с официальными лицами. Уверен, капитан Уиндем, что вы сумеете быстро докопаться до причины трагедии. Времени мало. Зачастую меньше, чем мы надеемся.

Четырнадцать

– Что ж, пока все идет неплохо, – заметил Банерджи, когда мы вместе с Аророй возвращались в приемную.

– Да, я тоже так подумал, – ответил адъютант. – А вы что скажете, мистер Кармайкл?

На лице резидента уживались несколько противоположных чувств одновременно. Они с полковником переглянулись.

– Капитан, можно переговорить с вами наедине? – предложил он и, обернувшись к адъютанту, добавил с властными интонациями Форин-офиса: – Найдите, пожалуйста, комнату, полковник.

Арора кивнул и отворил дверь в соседнее помещение. Я вошел вслед за Кармайклом.

– Притворите дверь, пожалуйста, – попросил он, не оборачиваясь. Постоял, постукивая пальцами по столу. Повернулся ко мне. Он будто разом постарел лет на десять. – Должен признаться, капитан, – начал он, – ситуация чрезвычайная. Сначала ваш неожиданный приезд, теперь это.

– Именно об этом вы и собирались мне сообщить, мистер Кармайкл?

Он замялся на миг.

– Я надеялся этого избежать, но, учитывая обстоятельства… – Выудив из кармана носовой платок, он нервно промокнул лоб. – Похоже, я должен ввести вас в курс дела, так сказать. Королевский двор – опасное место, Уиндем. Политическая жизнь здесь абсолютно византийская. Благосклонность может в мгновение ока смениться. Сейчас же, после убийства ювраджа, боюсь, игра может стать еще более беспощадной.

– Вы говорите о них как о банде пиратов, – рассмеялся я, – а не как о наших верных индийских союзниках.

Из-за стены донесся какой-то шум, Кармайкл нервно оглянулся, и кровь отхлынула от его лица.

– Послушайте, капитан, – произнес он почти шепотом. – Юврадж – не первый член семьи, встретивший внезапную смерть. Будьте предельно осмотрительны, думайте, кому доверяете.

С этими словами он подошел к двери, открыл ее и подозвал Банерджи и Арору.

– Итак, прошу меня простить, джентльмены, я должен возвращаться на службу. Нужно телеграфировать в Калькутту, сообщить о последних событиях. – Повернулся к адъютанту: – Я надеюсь, вы позаботитесь, полковник, чтобы капитан и сержант к вечеру вернулись в резиденцию. Моя супруга жаждет познакомиться с нашими друзьями из Калькутты.

– Можете быть уверены, мистер Кармайкл, – заверил Арора. – Капитан Уиндем и сержант Банерджи будут у вас к шести часам.

Кармайкл кивнул мне на прощанье и удалился с видом человека, на плечах которого лежат все заботы империи.

– Итак. С чего начнете? – спросил адъютант.

– Наверное, вам стоит рассказать нам, кто такой майор Бхардвадж, о котором упоминал диван.

– Глава местной милиции, – презрительно сказал он. – По сути, шеф полиции. Но не обольщайтесь званием, капитан. У этого человека нет никакого военного опыта.

– Он справляется со своей работой?

– Он отлично умеет арестовывать людей. А вот тех ли, кого надо, – уже из области догадок.

– Нам нужен кабинет, – сказал я, обдумывая его ответ. – Какое-то место, где можно работать. Предпочтительно не в одном здании с майором Бхардваджем и его людьми и близко к дворцу, если возможно.

– С этим никаких сложностей. В Самбалпуре все сколько-нибудь значимое расположено недалеко от дворца. За исключением, разумеется, алмазных шахт. Они в тридцати милях отсюда. Пойдемте, найдем вам помещение, отвечающее вашим требованиям.

Арора провел нас через дворец в безукоризненный регулярный парк, которому самое место в Версале, и направился к гравийной дорожке, разделявшей надвое идеальный газон.

– Гуляб Бхаван, правительственное здание, – сообщил он, – расположено в противоположном конце дворцового сада. Так путь короче.

Сад, очевидно, был популярным местом. Здесь прогуливалось множество дам-англичанок, почтенных матрон в накрахмаленной форме и удобных туфлях, и при каждой несколько малышей-индийцев. Прочие чопорно сидели на скамейках, усердно читая книжки своим подопечным. Но всего больше здесь было барышень, они семенили по дорожкам, каждая в сопровождении лакея в неизменной изумрудно-зеленой ливрее и туго замотанном тюрбане, и каждая толкала перед собой массивную детскую коляску.

– Королевское потомство, – пояснил Арора. – Его Величество произвел на свет двести пятьдесят восемь детей, не считая трех законных наследников.

– Мистер Кармайкл, кажется, думает, что детей двести пятьдесят шесть, – уточнил Несокрушим.

Полковник улыбнулся:

– Его сведения несколько устарели. Не так давно родилось еще двое.

– Как много детей, – заметил я.

– Его Величество всегда проявлял большой интерес к сексуальной теории и практике.

– Похоже, последней он явно не пренебрегал.

– Совершенно верно. Известно, что княжество Самбалпур – крупнейший частный клиент компании «Данли». Только за нынешний год мы приобрели более двух дюжин детских колясок их производства.

– Откуда у человека военного, вроде вас, такие данные? – поинтересовался Банерджи.

– О, это все содержится в отчетах, – равнодушно ответил полковник. – Мы, может, и суверенное государство, но бабу́ в Индийском офисе в Дели требуют от нас подробнейших сводок. Вы удивитесь, узнав, какие сведения там собраны.

* * *

Гуляб Бхаван, или Розовый павильон, оказался довольно симпатичным трехэтажным зданием, оштукатуренным снаружи розовым и увитым диким виноградом по фасаду. Тылы здания оказались менее привлекательны: основное пространство занимали несколько гаражных ворот. Некоторые были открыты, демонстрируя блеск фар, отполированного металла и хромированных кузовов.

– На нижнем этаже расположен королевский автомобильный парк, мастерская и комнаты шоферов и механиков, – рассказывал полковник Арора. – При каждой машине имеется команда, и Его Величество требует, чтобы все шоферы были итальянцами. Он считает их лучшими в мире водителями. Наши кабинеты расположены на верхних этажах.

Во дворе двое обнаженных по пояс туземцев полировали до зеркального блеска темно-синий «роллс-ройс». Это была специальная модель: пассажиры сидели в закрытом салоне, а шофер впереди, на открытом сиденье. И, как будто отдельный салон не обеспечивал достаточного уединения, окна были вдобавок задернуты еще и плотными синими шторками.

– Пурда-мобиль[53]53
  Пурда – занавес, отделяющий женскую половину дома от мужской. В широком смысле слово выражает идею изоляции, разделения.


[Закрыть], – объяснил Арора. – Для махарани. Окна зашторены, чтобы защитить их скромность.

– Им можно покидать гарем? – удивился я.

– О да, – буднично ответил он. – У махарани довольно активная жизнь. Даже наложницам позволено время от времени пользоваться этим автомобилем.

– И куда они ездят?

– Да куда угодно – устраивают пикники в горах или отправляются купаться на реку Маханади, которая течет через весь Самбалпур и считается священной. Говорят, Божественный Джаганнат принял форму бревна и проплыл по ней до города Пури на побережье. И разумеется, Первая махарани берет машину по утрам, когда направляется в храм для молитвы.

Рядом с открытой дверью Гуляб Бхавана сидел толстый охранник, который не обратил на нас ни малейшего внимания. Внутри было прохладно и тихо. Может, интерьеру и недоставало дворцовой пышности, но выглядело все довольно изысканно – мраморные полы и белые оштукатуренные стены, увешанные фотографиями махараджи в разнообразных видах: Его Величество на королевском троне; Его Величество верхом на слоне, которого как будто только что окунули в бассейн с драгоценными камнями; Его Величество пьет чай с королем Георгом; даже фотография, где он сидит на весах, буквально оценивая свой вес в золоте.

– Почти всеми делами княжества управляют из этого здания, – сказал Арора. – Офис дивана находится на втором этаже, там же помещение Кабинета министров и кабинеты советников. Раньше они были рассеяны по городу, но Его Величество повелел всем перебраться сюда, из соображений эффективности, хотя многие советники терпеть не могут друг друга. Почти все они по-прежнему ведут дела в городе, а здесь у них пустые кабинеты. Если не считать дивана и его приближенных, это место по большей части пустует, за исключением дней, когда собирается Кабинет министров. Мы без труда найдем вам свободное помещение.

И офицер сдержал свое слово. Он отвел нас на третий этаж, открыл первую же дверь и, вытянув шею, заглянул внутрь.

– Подойдет? – спросил он, раскрывая дверь шире.

Никакого сравнения с моим кабинетом на Лал-базаре, места не только с лихвой хватало для стоявших тут двух письменных столов с кожаной столешницей, но и оставалось для теннисного корта – при желании. И конечно, все гораздо шикарнее, чем в управлении Имперской полиции: стены свежевыкрашенные, кресла не вытертые. Вот только ковер на полу казался излишней роскошью.

Я взглянул на Несокрушима.

– Пойдет, – решил я. – Но пока мы тут не обосновались, я бы хотел допросить человека, которого арестовал майор Бхардвадж. И как можно быстрее.

Полковник на миг задумался, а потом кивнул, коротко и решительно, – военные мастера на такие жесты.

– Отлично. Дайте мне немного времени переговорить с ним, и я все устрою.

Арора вышел, а я пока занялся изучением вида из окна. Бархатные газоны и аллея зеленых деревьев вели к берегу широкой реки – видимо, той самой Маханади, хотя сегодня по ней не плыло никаких богов или прочих бревен.

– Что ж, довольно мило, – услышал я позади голос Несокрушима. Он устраивался за одним из столов.

– Не расслабляйтесь, сержант, – посоветовал я. – У меня такое чувство, что нам здесь не придется вальяжно рассиживаться.

– А что, если этот подозреваемый, которого они арестовали, действительно является мозгом заговора?

– И на каком основании, по-твоему, они его арестовали?

– Простите, сэр? – выпрямился он в кресле.

– Сам подумай. Какие доказательства у них могут быть? Убийство произошло в Калькутте. Убийца покончил с собой. Любые свидетельства того, что он связан с Самбалпуром, вероятно, исчезли в пламени в номере гостиницы. Черт, да мы сами явились сюда исключительно по наитию. И теперь, учитывая все это, я с нетерпением жду подробного объяснения, каким образом славный майор Бхардвадж раскрыл это дело столь стремительно.