Автор книги: Абрам Рейтблат
Жанр: Культурология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Однако и крестьяне, оставшиеся в деревне, нередко ездили теперь в город для продажи урожая, по судебным делам и т.д. Как будет показано ниже (в главе «Книга и крестьянин: изменение отношения к чтению»), крестьяне теперь ощутили потребность в грамоте.
Немалую роль в приобщении крестьян к чтению сыграло открытие школ для них. Поскольку после освобождения многомиллионные массы крестьянства стали большой политической силой, различные социальные группы и течения стали стремиться опереться на нее, для чего старались воздействовать с помощью печатного слова (устной пропагандой охватить многочисленное население, разбросанное по громадной территории, не было никакой возможности). К этому стремились революционные демократы, либералы, консерваторы, церковь и даже правительство, убедившееся, что управлять крестьянами только на основе насилия чрезвычайно сложно. Для того чтобы создать читательскую аудиторию, была начата интенсивная работа по обучению населения грамоте. Возникли школы разных типов: воскресные (которые посещали и взрослые), Министерства народного просвещения, армейские, помещичьи в имениях, церковно-приходские и др. Но самой жизнеспособной оказалась земская школа, которая постепенно охватила значительную часть сельского населения и существенно повлияла на рост уровня грамотности в деревне. Численность учащихся в сельских школах выросла с 717,8 тыс. в 1861 г. до 3239,3 тыс. в конце века, то есть более чем в четыре раза2929
Богданов И.М. Грамотность и образование в дореволюционной России и в СССР. М., 1964. С. 69.
[Закрыть].
В результате существенно повысился уровень грамотности крестьян. Если по данным земских переписей (по 20 губерниям в 1887—1888 гг.) грамотность сельского населения составляла в этот период 8,7%3030
См.: Фальборк Г., Чарнолусский В. Народное образование в России // Левассер Э. Народное образование в цивилизованных странах. СПб., 1899. Т. 2. С. 221.
[Закрыть], то, согласно Всероссийской переписи, к 1897 г. она выросла до 17,4%.
Но важен не столько рост уровня грамотности крестьянства, сколько изменение отношения к книге в этой среде. В последней трети XIX в. чтение светской литературы уже не считалось крестьянами предосудительным занятием. Конечно, на селе читал отнюдь не каждый грамотный. Во-первых, в приводимых сведениях к числу грамотных (согласно принятым в дореволюционной практике критериям) отнесены и малограмотные, а для них сам процесс чтения представлял немалую трудность. Во-вторых, значительная часть лиц в крестьянской среде, научившись читать в школе, в дальнейшем и из-за обстоятельств бытового характера, и из-за недостатка материала для чтения практически не пользовалась этим умением. В результате читательская аудитория села была существенно меньше, чем грамотная часть населения. И все же в абсолютном выражении сельские читатели составляли теперь значительное число. Если в 1860-е годы «образованная» и «низовая» читательские аудитории были почти равны по величине, то к концу века численность крестьянского и рабочего читателя существенно превышает численность читателей из «командующих классов» (термин Н.А. Рубакина). В этот период структуру читательской публики можно наглядно представить в виде пирамиды, где вверху будут «образованные» читатели, внизу – «простонародные», а между ними – «средние» читательские слои.
Об увеличении читательской аудитории косвенным образом свидетельствует рост объемов издательской продукции. По нашим примерным подсчетам, с 1860 по 1900 г. суммарный тираж толстых журналов вырос с 30 до 90 тыс. экз., общих и литературных газет (разовый) с 65 до 900 тыс. экз. У тонких иллюстрированных еженедельников, получивших распространение в последней трети XIX в., суммарный тираж увеличился со 100 тыс. экз. в конце 1870-х гг. до 500 тыс. экз. в 1900 г. За последнее пятнадцатилетие XIX в. общий тираж книг, изданных на русском языке, вырос втрое (с 18,5 млн экз. в 1887 г. до 56,3 млн экз. в 1901 г.)3131
Муратов М.В. Книжное дело в России в XIX и XX веках. М.; Л., 1931. С. 203.
[Закрыть]. В 1860—1890 гг. формируется сеть книжной торговли по стране, теперь не только в губернских, но и в уездных городах возникают книжные магазины. Если в 1868 г. в России было 568 книготорговых заведений3232
Военно-статистический сборник. СПб., 1871. Вып. 4. С. 898.
[Закрыть], то в 1883 г. – 1377, а в 1893 г. – 17253333
Муратов М.В. Указ. соч. С. 153.
[Закрыть].
Ориентиром для оценки темпов роста читательской публики, главным образом – промежуточных ее слоев, могут служить сведения о численности абонентов библиотек. Правда, нужно учитывать, что значимость библиотеки как канала распространения книги была тогда ниже, чем в наши дни. Значительная часть материально состоятельных читателей (крупное и среднее дворянство, чиновничество) в своем чтении ограничивалась журналами и газетами, получаемыми по подписке (суммарный разовый тираж общих и литературных газет и журналов составлял к началу XX в. примерно 1,5 млн экз.), а также домашними библиотеками. Не обремененные заботой о деньгах, они, как правило, приобретали каждую интересующую их книгу и выписывали нужные периодические издания. «Отсекалась» от пользования библиотеками и часть низовых читателей, что было связано с ограничениями в комплектовании. Одни из них носили правительственный характер, как, например, изъятие из фондов в 1884 г. большого числа книг и журналов прогрессивной направленности или ограничение фондов «народных библиотек» книгами, включенными в специальный каталог. Другие были вызваны просветительскими установками комплектаторов, например недопущение в публичные библиотеки бульварной и лубочной литературы.
И тем не менее приводимые сведения наглядно характеризуют быстрый рост читательской аудитории в стране.
В 1856 г. в России, по данным отчета министра народного просвещения, было 49 библиотек, открытых для пользования населения3434
См.: Рубакин Н.А. Этюды о русской читающей публике. СПб., 1895. С. 41.
[Закрыть]. Поскольку число абонентов библиотек было тогда невелико (не более 200—300 на библиотеку), можно считать, что по стране оно не превышало 10—15 тыс. человек. В 1864 г., по сведениям Г.Н. Геннади, в России было уже 136 публичных библиотек и «библиотек для чтения»3535
Геннади Г.Н. Указатель библиотек в России. СПб., 1864.
[Закрыть]. В 1882 г., по неполным данным официального учета (без Москвы, Петербурга и ряда губерний), в стране было 517 публичных общественных и частных библиотек. Если учесть, что в Москве и Петербурге, вместе взятых, было более 60 библиотек, то общее число их приблизится к шести сотням3636
Подсчитано по: Полный алфавитный указатель всех книжных магазинов, библиотек для чтения и музыкальных магазинов, находящихся в губерниях Российской империи. М., 1882; Адрес-календарь разных учреждений г. Москвы на 1880 год. М., 1880. С. 1006—1008; Петербург. Памятная книжка. СПб., 1881. С. 77.
[Закрыть]. К 1894 г. число библиотек выросло до 792 (в том числе 96 «народных»), не считая пришкольных библиотек для народа, число которых превышало 3 тыс.3737
См.: Абрамов К.И. История библиотечного дела в СССР. 3-е изд. М., 1980. С. 66.
[Закрыть]. В 1910 г. в городские библиотеки России было записано, по неполным данным, приблизительно 1,5 млн читателей (с учетом библиотек-читален общее число читателей составит 2,6 млн)3838
Подсчитано по: Города России в 1910 году. СПб., 1914.
[Закрыть]. Поскольку численность городского населения России была равна в 1913 г. 23,3 млн человек3939
См.: Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811—1913). М., 1956. С. 88.
[Закрыть], то охват библиотечным обслуживанием составлял, таким образом, немногим более 11%. Сельскими библиотеками в 1909—1911 гг. пользовались 2,9% всего сельского населения4040
См.: Медынский Е.Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. 5-е изд., доп. М., 1919. С. 132.
[Закрыть], то есть примерно 3 млн человек.
В целом по стране охват библиотечным обслуживанием в начале 1910-х гг. был, по нашим расчетам, на уровне 3—4% жителей, а к концу XIX в., по-видимому, 2—3%. Эта цифра дает нижнюю границу величины читательской аудитории, так как в библиотеки записывались более или менее регулярные читатели. Реальная читательская аудитория была, естественно, больше. Общую ее величину к концу XIX в. можно оценить в 8—9 млн. человек (то есть 6—7% населения). К близким выводам пришел и М.Д. Афанасьев, по мнению которого читатели книг в России конца XIX– начала XX в. составляли 4—6% населения4141
Афанасьев М.Д. Проблемы распространенности чтения в сельской среде: Дис. … канд. пед. наук. М., 1979. С. 44.
[Закрыть].
Увеличение читательской аудитории шло главным образом за счет тех культурных слоев, которые ранее были слабо приобщены к печатному слову, поэтому она с каждым годом все более и более дифференцировалась. Обратимся к свидетельству Н.А. Рубакина, отмечавшего, что «литературные течения по всей читающей России катятся <…> волна за волной. Уже прошло почти сто лет, как над передовыми читателями пронеслась волна псевдоклассицизма, семьдесят с лишком лет, как пронеслась волна сентиментализма Карамзина, затем романтизма Жуковского и т.д. и т.д., но где-то там, в недрах провинции, эти волны катятся до сего дня, разбегаясь кругами во все стороны, захватывая все большую и большую массу людей и уступая дорогу следующей волне. Нечего удивляться, что там, где еще катится волна XVIII века, не пользуются вниманием, не встречают одобрения произведения конца XIX»4242
Рубакин Н.А. Указ. соч. С. 17—18.
[Закрыть]. Это наблюдение отражает факт расслоения и культуры, и литературы, и, соответственно, читательской аудитории.
Подобное явление неудивительно. Вследствие многоукладности экономики в социальной структуре общества и, соответственно, в структуре его культуры сосуществовали самые различные уровни (от патриархального сельского хозяйства до современной промышленной индустрии, от неграмотных крестьян до высокообразованных ученых, писателей, инженеров). Поэтому существовали еще читательские группы, находившиеся на той стадии, которую наиболее «продвинутые» слои населения прошли, например, в XVIII или начале XIX в.
Принято считать, что в России существовала одна литература, в которой были качественно различные уровни – первоклассные писатели, литераторы второго и третьего ряда, графоманы и т.п. Соответственно, и читателей делят на высококультурныхзнатоков, «средних», «неразвитых» и т.п. Мы бы предложили несколько иной образ литературы, или, точнее, образ нескольких одновременно существующих литератур. Так, для России последней трети XIX в. можно условно выделить следующие типы литератур: толстого журнала, тонкого журнала, газетную, лубочную, «для народа» и детскую. У каждой из них была своя поэтика, свои авторы и пути доведения текстов до публики, свои читатели.
Это не означает, что конкретный писатель не мог писать для разных «литератур» или что конкретный читатель не мог обращаться к разным «литературам». Однако если осуществлять типологическое описание, то нужно констатировать довольно жесткую границу между названными «литературами»: интеллигентный, образованный читатель не пользовался «книгами для народа» и лубочными изданиями, а читатель-крестьянин не читал, как правило, толстых журналов. Разумеется, при конкретном описании литературной ситуации в определенный момент всегда можно найти промежуточные, переходные формы. Например, толстые журналы, близкие по характеру к тонким (например, «Колосья»), и тонкие журналы, близкие по содержанию к толстым («Новь», «Север»); тонкие журналы, похожие по характеру публикуемой беллетристики на низовые газеты («Свет и тени», «Мирской толк»), и газеты, публикующие примерно такие же произведения, как толстые журналы («Русские ведомости», «Порядок»). Однако литература большинства изданий довольно определенно принадлежала к одному из выделенных нами типов, сравнительно жестко закреплялись за ними и авторы, и читатели.
Сказанное выше относится прежде всего к художественной литературе. Однако у периодики каждого типа «литературы» была своя специфика, определяемая публикацией и небеллетристического материала. Так, толстые журналы включали большое число публицистических, литературно-критических и научных статей, тонкие – богатый иллюстративный материал. Различна была и периодичность их выхода, что влияло на оперативность освещения и уровень осмысления происходящих событий. Чем выше в социокультурной иерархии стоял читатель, тем большее число источников информации он использовал, стремясь сочетать достоинства каждого из них.
В наших рассуждениях может удивить отсутствие книги и ее читателя. Дело в том, что в описываемый период она не играла первостепенной роли в литературном процессе. Подавляющее большинство произведений первоначально публиковалось на страницах журналов и газет и лишь часть их выходила потом отдельными изданиями. В результате большинство читателей (кроме низовой аудитории) знакомились с литературными новинками на страницах периодики, а книги имели для них второстепенное значение.
Реформы 1860-х гг. (точнее – уже сам период их подготовки) резко активизировали чтение образованных и полуобразованных слоев. По словам Н.В. Шелгунова, «в шестидесятых годах точно чудом каким-то создался внезапно совсем новый, небывалый читатель с общественными чувствами, общественными мыслями и интересами, желавший думать об общественных делах, желавший научиться тому, что он хотел знать»4343
Шелгунов Н.В. Воспоминания // Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П., Михайлов М.Л. Воспоминания. М., 1967. Т. 1. С. 113.
[Закрыть]. Во многом изменилось в эти годы само отношение к чтению. Если раньше книгу и журнал читатели из этих слоев использовали для развлечения и ухода от окружающей действительности, в лучшем случае – для осмысления происходящего, то теперь они ждали от книги помощи в выборе жизненного пути и инструкций в повседневной практике.
Место печатного слова в русском обществе конца 1850-х – начала 1860-х гг. наглядно иллюстрирует такой курьезный факт, что «гвардейские офицеры, ухаживавшие за <…> балериною, привозили ей сочинения Белинского, которого тогда нельзя было не читать, или, по крайней мере, не иметь такого вида, как будто только что читал его»4444
Крылов В.А. Прозаические сочинения. СПб., 1908. Т. 1. С. XLV.
[Закрыть].
Среди «образованной» публики наиболее активными читателями были лица, затронутые происходящими в стране социальными преобразованиями, испытывающие сильные напряжения (из-за своего неполноправного места в социальной иерархии), но, как правило, не причастные к конкретной практической деятельности. Они регулярно читали толстые журналы, газеты, следили за литературными новинками и критическими откликами на них.
Можно выделить три основные читательские группы «образованной» публики: ученые и литераторы, учащаяся молодежь, помещики. Все они располагали сравнительно большим объемом свободного времени и широким доступом к печатным изданиям.
Для писателей, журналистов, ученых чтение всегда было важным условием их профессиональной деятельности, теперь же у них возникла потребность быть знакомыми с гораздо более широким кругом источников – для участия в политической и идеологической борьбе своего времени. Но это были люди с уже сформировавшимся мировоззрением, способные критически относиться к публикуемым статьям и художественным произведениям.
Больше всего читала во второй половине XIX в. молодежь (учащиеся университетов, гимназий и семинарий), что обусловливалось интенсивными поисками своего места в жизни4545
Богатый материал о чтении разночинной молодежи второй половины 1850-х – начала 1860-х гг. обобщен в цикле статей И.Е. Баренбаума: «Кружковое» чтение разночинной молодежи второй половины 50-х – начала 60-х годов XIX в. // История русского читателя. Л., 1973. Вып. 1. С. 77—92; Из истории чтения разночинно-демократической молодежи второй половины 50-х – начала 60-х гг. XIX в. // История русского читателя. Л., 1976. Вып. 2. С. 29—44; Разночинно-демократический читатель в годы демократического подъема (вторая половина 50-х – начало 60-х годов XIX в.): (К характеристике индивидуального чтения) // История русского читателя. Л., 1979. Вып. 3. С. 23—35.
[Закрыть]. Они читали главным образом радикальные журналы («Современник» и «Русское слово», позднее «Отечественные записки» и «Дело»), причем наибольший интерес вызывали статьи Н.А. Добролюбова, H.Г. Чернышевского и Д.И. Писарева4646
Подробнее см. в главе II.
[Закрыть].
Значительное место в чтении учащихся в 1860-е гг. занимала эмигрантская литература, прежде всего – издания Герцена4747
О чтении изданий А.И. Герцена в России см.: Гинзбург Б.С. Распространение изданий Вольной русской типографии в конце 1850-х – начале 1860-х гг. // Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг. М., 1962. С. 336—360. Он же. Отношение читательских кругов России к статьям «Колокола» (1857—1861 гг.) // Революционная ситуация в России, 1859—1861 гг. М., 1963. С. 306—337.
[Закрыть]. В Петербургском университете, по воспоминаниям одного из студентов, «с жадным вниманием читали мы, собравшись в кружок у кого-либо из нас, издаваемые Герценом—Искандером в Лондоне “Колокол” и “Северную звезду”, обсуждая и комментируя по нашему разумению всякую статью этих журналов, восхищаясь как замечательной стилистикой и языком их автора-эмигранта, так и содержанием их, всегда одухотворенным горячим желанием свободы и прогрессивных реформ для России»4848
Егоров А. Страницы из прожитого. Одесса, 1913. Т. I. С. 91.
[Закрыть]. В Московском университете «в аудиториях открыто читали “Колокол”, “Полярную звезду”, “Будущность христианской религии” Фейербаха, “Материя и сила” Бюхнера и т.п. сочинения»4949
Попов Н. Эпоха увлечений // Наблюдатель. 1895. № 1. С. 357.
[Закрыть].
В военных учебных заведениях классы «делились на герценистов и антигерценистов»5050
Мещерский В.П. Мои воспоминания. СПб., 1897. Ч. I. С. 21.
[Закрыть], в Петербургском кадетском корпусе во время занятий читали с преподавателем «Колокол» и «Полярную звезду», книги эмигрантов И.Г. Головина и П.В. Долгорукова5151
См.: Ашенбреннер М.Ю. Военная организация Народной воли. М., 1924. С. 5—6.
[Закрыть]. Киевские гимназисты «засиживались над книгами Герцена “Былое и думы” и “С того берега”, которые доходили до нас в крайне истрепанном виде. “Колокол” тоже часто ходил по рукам и читался нарасхват»5252
Хижняков В.М. Воспоминания земского деятеля. Пг., 1916. С. 40.
[Закрыть].
Позднее в чтении молодежи значительное место стала занимать нелегальная и запрещенная книга. Например, в период подъема народнического движения (1873) «занятия в вузах были заброшены, мы старались впитать в себя возможно большее количество знаний к весне, когда рассчитывали двинуться в народ для пропаганды. Читали “Анархию” Бакунина, журнал “Вперед”, сочинения Чернышевского, Худекова, Флеровского, Лаврова и др.»5353
Бух Н.К. Воспоминания. М., 1928. С. 52.
[Закрыть].
Активно читалась и обсуждалась молодежью философская (Л. Фейербах, Д. Штраус, М. Штирнер, Т. Карлейль, К. Фохт, Я. Молешот, Л. Бюхнер, О. Конт, Г. Спенсер) и социально-политическая литература (А. Токвиль «Демократия в Америке» и «Старый порядок», Р. Оуэн, К. Сен-Симон, Ш. Фурье, Г. Бокль). Значительное место в чтении принадлежало и естественно-научным изданиям (Ч. Дарвин, В. Лекки, Дж. Тиндаль, Т. Гексли и др.), но они интересовали читателей не чисто научным содержанием, а своим мировоззренческим аспектом, как проводники материалистического мировоззрения в противовес религиозному.
В книге искали аргументы в пользу уже сложившегося «реалистического» мировоззрения, основными чертами которого были материализм и атеизм в философии, радикализм в политике, «разумный эгоизм» в этике. Немногочисленные считавшиеся авторитетными книги воспринимались как источник доказанной наукой истины в последней инстанции. «Молодые люди входили в храм науки с уже создавшимся настроением и ожидали, что им будет дан в руки новый катехизис, основные догмы которого уже предначертаны. Их нужно было только оформить и подкрепить цитатами», «толпы людей молодых, а иногда и зрелых, для которых всемирные ученые были оракулами мудрости, могли весьма поверхностно читать “священные” книги, могли даже не читать их, а довольствоваться их пересказом; могли из прочитанного делать выводы весьма произвольные; могли от лица оракула говорить то, что ему и не приходило в голову; могли, наконец, кроме избранной книги, забросить все остальные, не хотеть знать ничего, что с этой книгой не согласуется <…>»5454
Котляревский Н. Канун освобождения. Пг., 1916. С. 455, 459.
[Закрыть].
Много читала молодежь и современную художественную литературу. Этому в определенной степени способствовали радикальные перемены в преподавании словесности в начале 1860-х гг., в результате которых «расширился выбор произведений, подлежащих школьному изучению, в школу могла войти общественная современность с живой проблематикой текущей борьбы, литература могла явиться средством критического осмысления угнетательского общественного строя в его прошлом и настоящем, расширилась ученическая активность и сознательность в учебном процессе <…> упрочились и вошли в жизнь требования осмысленности в усвоении учебного материала»5555
Скафтымов А. Преподавание литературы в дореволюционной школе: (Сороковые и шестидесятые годы) // Учен. зап. Сарат. гос. пед. ин-та. 1938. Вып. 3. С. 229.
[Закрыть]. Однако утилитаристский подход к художественной литературе (во многом под влиянием Д.И. Писарева), ожидание от нее инструкций и поучений нередко приводили к тому, что написанным на высоком художественном уровне, сложным и неоднозначным произведениям И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого молодежь часто предпочитала дидактичные и одномерные, но выполненные в «прогрессивном» духе романы Н.Ф. Бажина и А.К. Шеллера-Михайлова.
Еще одна ведущая для периода 1860—1870-х гг. группа – читатели из среды крупного и среднего поместного дворянства. Эту группу представляли, как правило, люди старшего поколения. М.Е. Салтыков-Щедрин писал в конце 1860-х гг. про «наше общество сороковых годов (или, лучше сказать, мыслящая его часть), составляющее и доныне главный контингент читающей публики <…>»5656
Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч. М., 1970. Т. 9. С. 8.
[Закрыть]. Читатели этой среды большое внимание в чтении уделяли художественной литературе. И, собственно говоря, им во многом адресовались ведущие русские прозаики 1850—1860-х гг. Круг чтения этой группы довольно легко представить – это прежде всего журналы («Современник», «Русский вестник», «Отечественные записки», «Библиотека для чтения»), где публиковались широко известные впоследствии и вошедшие в литературную классику произведения художественной литературы, публицистики и художественной критики.
В чиновничьей среде читатели с развитыми литературными интересами были немногочисленными. Большинство же составляли, по определению М.Е. Салтыкова-Щедрина, «солидные читатели». Он писал, что «к чтению солидный читатель не особенно пристрастен и читает не столько вследствие внутренней потребности, сколько вследствие утвердившейся привычки», он «с пятого на десятое проглядывает за утренним чаем свою газету, останавливаясь преимущественно на телеграммах и распоряжениях»5757
Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч. М., 1974. Т. 16. С. 141.
[Закрыть].
А.С. Суворин, хорошо знакомый с крупным чиновничеством, следующим образом характеризовал этот слой: «Русские люди высшего образования ничего не читают; поступив на службу и по прошествии некоторого времени русский человек выходит невеждой, ибо сам считает себя образованным, и другие считают его таким, а у него остались смутные понятия, ибо прежнее образование не обновлялось и не развивалось чтением; о научных предметах начнет говорить – чепуха, поклонение старым богам; если что прочтет, хвалит наудачу, восхищается без толку и без толку ругает, и все с видом знатока; особенно если успел попасть на службе в большие чины. Учителя не составляют из этого исключения. Некогда читать»5858
Суворин А.С. Дневник. М.; Пг., 1923. С. 336.
[Закрыть].
В течение пореформенного периода резко растет численность еще одной читательской группы – провинциальной интеллигенции (главным образом это были земские служащие – учителя, врачи, статистики и т.д.). Для них книга была чрезвычайно значимым средством преодоления культурного одиночества и возможностью ощутить свою общность с другими представителями интеллигенции.
Следует отметить также, что в середине 1890-х гг. зарождается новая, сугубо элитарная по своим читательским установкам группа, ориентирующаяся на декадентство и символизм. Отношение к литературе ее представителей деполитизируется и эстетизируется, они ждут от книги не поучения, а наслаждения, не рассмотрения социальных проблем, а анализа чувств и переживаний личности. В этой среде получают известность Д. Мережковский, К. Бальмонт, З. Гиппиус, Ф. Сологуб, Н. Минский.
В условиях быстрого увеличения объема читательской аудитории в пореформенный период и ее дифференциации весьма отчетливо выделился значительный по численности «промежуточный» слой читательской публики, состоящий из «полуобразованных» читателей, уже отошедших от лубочной книги, но не имеющих достаточной подготовки для понимания публикаций толстого журнала (и книг этого слоя литературы). Образование, полученное его представителями, можно довольно условно назвать, используя современную терминологию, «средним» и «неполным средним» (уездное училище, духовное училище, семинария, несколько классов гимназии и т.п.), а по своему социальному положению это были, как правило, мелкие и средние чиновники, мелкое поместное дворянство, сельские священники, купцы и мещане. По словам наблюдателя того времени, «чтение, которое наш деловой человек считал прежде бездельем, купец и мещанин – несвойственным им провождением времени, духовный – недостойным занятием, мало-помалу начинает приобретать привлекательность <…>»5959
Михно С. [Фармаковский В.]. Письмо из Вятки // Рус. дневник. 1859. № 99.
[Закрыть].
Если в начале XIX в. эти социальные группы были слабо приобщены к чтению, то уже к середине века регулярное чтение становится нормой в данной среде. В условиях быстрых социальных изменений представители этого читательского слоя стремятся осмыслить свое место в рамках социального целого. Получив формальное образование, они привыкли искать ответ на возникающие вопросы в книге, однако краткосрочность обучения обусловила тот факт, что «научная» картина мира усвоена ими не полностью, мировоззрение их фрагментарно и сохраняет многие элементы и традиции обыденных представлений. Отсюда, с одной стороны, стремление к получению разнообразных сведений, а с другой – тяга не к систематичности этих знаний, а к сенсационности, интересности, завлекательности получаемой информации. Именно эту читательскую среду представлял читатель, названный М.Е. Салтыковым-Щедриным «простецом», который «составляет ядро читательской массы». Он писал: «…с наступлением эпохи возрождения (то есть периода реформ. – А. Р.) народилось, так сказать, сословие читателей, и народилось именно благодаря простецам. Последние уже перестали довольствоваться кличкою темных людей и наравне с прочими бросились в деятельный жизненный омут»6060
Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч. М., 1974. Т. 16, кн. 2. С. 147, 148—149.
[Закрыть].
Близкие по культурному уровню «средние» читатели довольно резко различались по своим жизненным интересам. Например, в 1860 г. численность священников достигала внушительной цифры – 113,8 тыс. человек6161
См.: Водарский Я.Е. Население России за 400 лет. М., 1973. С. 80.
[Закрыть]. Современники свидетельствовали, что и в этом сословии в начале 1860-х гг. усилился интерес к чтению: «…в нынешнее время приходское духовенство наше, в том числе сельское, сильно заявляет, что оно хочет читать и читает разные другие (кроме богослужебных. – А. Р.) духовного содержания книги, не чуждаясь и книг, так называемых, светских <…> наши священники, особенно в последние годы, сами стали в значительном числе покупать и выписывать духовные книги и журналы»6262
Цит. по: Воскресное чтение. 1861/62. № 10. С. 270—271.
[Закрыть]. В этой среде читались как специальные «духовные» журналы («Паломник», «Руководство для сельских пастырей», «Кормчий»), так и светские иллюстрированные журналы («Нива», «Родина»), дешевые газеты («Свет», «Сын отечества»).
Аналогичным образом росло число читателей среди офицеров в невысоких чинах, небогатых помещиков, мелких чиновников. Они выписывали газеты «Свет» и «Сын отечества», иллюстрированные журналы «Нива», «Родина», «Живописное обозрение», «Воскресение», «Иллюстрированный мир» и др., обычно дававшие в приложении романы современных «массовых» писателей.
В 1880-е гг. резкое увеличение численности «средних» читательских слоев осознавалось как «вторжение улицы» в литературу. Действительно, тиражи иллюстрированных журналов и газет, в основном читавшихся в этой среде, стремительно росли и исчислялись десятками, а иногда и сотнями тысяч. В качестве иллюстрации приведем один пример. В 1887 г. жители Уфимской губернии выписывали 485 экз. «Нивы» и 406 экз. газеты «Свет». На третьем месте (258 экз.) была газета «Сельский вестник», распространявшаяся в деревне (по волостным правлениям рассылался бесплатный экземпляр). Далее шли «Живописное обозрение» (182 экз.), газета «Казанский биржевой листок» (141 экз.), «Воскресение» (132 экз.), «Сын отечества» (118 экз.), еженедельная газета «Неделя» (98 экз.), газета «Новое время» (93 экз.), «Иллюстрированный мир» (83 экз.) и т.д. Толстые журналы выписывались в гораздо меньшем числе: «Русская мысль» – 35 экз., «Вестник Европы» – 31 экз., «Северный вестник» – 23 экз., «Наблюдатель» – 13 экз. и т.д. Общее число получаемых в губернии экземпляров иллюстрированных журналов более чем в 6 раз превосходило число толстых ежемесячников6363
См.: Памятная книжка Уфимской губернии 1889 года. Уфа, 1889. С. 76—78.
[Закрыть].
Самой большой по численности в последней трети XIX в. была быстро увеличивавшаяся «простонародная» читательская аудитория. Выше уже говорилось о резком разрыве между начальной и средней школой в дореволюционной России. Но поскольку именно начальная школа развивалась в пореформенный период опережающими темпами, то в результате формировалась многочисленная категория грамотных, но необразованных читателей. И по своему жизненному опыту, и по характеру полученных знаний (ничтожные сведения по истории и географии, помимо умения читать, писать и считать) они не были готовы к восприятию литературы «образованных» читательских слоев.
Для «простонародных» читателей быстро развивается своя литература (в значительно меньших размерах она существовала и ранее), которая быстро дифференцируется, обслуживая различные «прослойки» этой читательской среды.
Уже в 1870—1880-х гг. отчетливо выделяется категория низового городского читателя. Еще в конце 1850-х – начале 1860-х гг. для его представителей выходили так называемые «уличные листки», а позднее возникает и развивается своя «малая пресса» (газеты «Петербургский листок», «Московский листок», «Новости дня», журнал «Развлечение»). По наблюдениям А.П. Чудакова, детально проанализировавшего поэтику этого слоя литературы и творчество основных его представителей, «если в 60-е годы, первое десятилетие существования массовых русских журналов, граница между “малой” и “большой прессой” была нечеткой, многие авторы сотрудничали и там и там, то постепенно она обозначилась все резче. Малая пресса завела “свои” повесть и рассказ из великосветской жизни, ее сценка приобрела особые жанровые очертания, каких она не имела в “Современнике”, “Русском слове”, “Библиотеке для чтения”, где начиналась; в “тонких” журналах появились свои собственные переводные авторы; газеты создали каноны особого газетного романа»6464
Чудаков А.П. Мир Чехова. М., 1986. С. 55. О жанрах малой прессы см. там же, с. 69—94.
[Закрыть]. Ниже, в главе о газетах, дается подробная характеристика читателей «малой прессы».
Постепенно формируется и самостоятельная рабочая читательская аудитория. Это было связано как с ростом численности рабочих (в крупной промышленности Европейской России с 706 тыс. в 1865 г. до 1432 тыс. в 1890 г.)6565
Ленин В.И. Указ. соч. С. 498.
[Закрыть], так и с их профессионализацией, постепенным отрывом от деревни и усвоением городской культуры. В конце XIX – начале XX в. потомственные рабочие составляли небольшую часть от общего их числа, преобладали выходцы из деревни или отходники. Это приближало в значительной степени чтение рабочих к чтению крестьян. Однако наблюдения С. Ан-ского и ряда других исследователей показали, что в некоторых аспектах читательские вкусы рабочих существенно отличались от крестьянских: они обычно без особого интереса относились к религиозной литературе, прохладно воспринимали «сказки» и гораздо более заинтересованно, по сравнению с крестьянами, – романы и повести, особенно приключенческие6666
См.: Ан-ский С. [Раппопорт С.А.] Народ и книга. М., 1913.
[Закрыть].
Определенное место в чтении рабочих занимала и подпольная книга. В 1860—1870-е гг. факты ее чтения отмечались сравнительно редко6767
См.: Соколов О.Д. На заре рабочего движения в России. 2-е изд. М., 1978. С. 74—142.
[Закрыть], а к концу века, с развитием рабочего движения, значительная часть рабочих обращается к подобным изданиям.
К сожалению, чтение рабочих в те годы специально не изучалось, эмпирических данных очень мало. Однако имеются авторитетные свидетельства исследователей того времени. Н.А. Рубакин зафиксировал рост числа и уровня читателей-рабочих. Он писал, что «граница между “читателем из народа” и “читателем из «чистой публики»” стушевывается сама собою и нередко от нее не остается и следа. Тип вполне интеллигентного человека из фабричных рабочих, особенно в последние годы, определился довольно ярко <…>»6868
Рубакин Н.А. Указ. соч. С. 192.
[Закрыть]. По наблюдениям современников (в 1900—1901 гг.), у передовых заводских рабочих «часто попадались более или менее серьезные книги. Мне, например, довольно часто случалось встречать “Рабочий вопрос” Ланге, “Историю культуры” Липерта, “Восьмичасовой рабочий день” Вебба и Кокса и даже “Капитал” Маркса <…> далеко не все в состоянии понимать все прочитанное, но все-таки читают с большой охотой, а однажды мне попался сосед по квартире, который наизусть зубрил “Краткий курс экономических наук” Богданова. Наряду с этим процветало и чтение нелегальной литературы»6969
Тимофеев П. Чем живет заводской рабочий. СПб., 1906. С. 6.
[Закрыть].
Статистическое обследование П.М. Шестакова, проведенное в конце XIX в. на московской ситценабивной фабрике (владельцы которой проводили «филантропическую» политику, открыв для рабочих школу, библиотеку, театр и т.д.), показало, что читатели составляли там 42% рабочих мужчин7070
Рассчитано по: Шестаков П.М. Рабочие на мануфактуре т-ва «Эмиль Циндель» в Москве. М., 1900. С. 61—71.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?