Текст книги "Право на сына"

Глава 10

Открыв от удивления рот, наблюдаю за тем, как сын спокойно сидит на руках у Стаса. Правда, проходит всего несколько секунд, как он начинает вырываться и звать меня. Я тут же подбегаю и беру его на ручки и успокаивающе обнимаю за плечи. Почему он вообще подошел к чужому человеку?

– Зайчик, ты почему к дяде побежал?

Спрашивать это в присутствии Стаса и под его пристальным изучающим взглядом оказывается настоящей пыткой, но Даня напуган, а я совершенно ничего не понимаю.

– Там, – сын показывает в сторону стоящего у автомобиля Стаса, – не Мас.

– Не Мас, – соглашаюсь я и выдыхаю, понимая, что ребенок попросту перепутал. Не удивительно: на улице заметно стемнело, поэтому малыш и правда не видел, кто стоит у машины.

Господи, а я уже подумала!

Успела кучу вариантов в голове прокрутить за каких-то несколько секунд. И что кто-то в саду сказал ему об отце, возможно, увидев Лебедева по телевизору, или же подруга… О последнем я подумала сразу, но и тут же отмела эту версию. Лерка ни за что не стала бы этого делать, зная, как я боюсь за сына.

– Настенька! – слышится позади голос воспитательницы. – У вас все в порядке?

Она заботливо кладет руку на мой локоть и заглядывает в лицо, стараясь узнать, что случилось.

– Извините, Ольга Ивановна, – начинаю оправдываться. – Отец попал в больницу. Я ездила к нему, а Даню должен был забрать мой молодой человек. Но, видимо, что-то не получилось. Мне жутко неловко за то, что заставила вас ждать.

– Ничего страшного. – Она сжимает мое плечо мягкой ладонью и ободряюще улыбается. – Здоровья вашему папе.

– Спасибо, – улыбаюсь ей в ответ и смотрю, как она, подхватив сумку, удаляется.

Я же неловко поворачиваюсь к Стасу и не знаю, что ему сказать. Извиняться, оправдываться, благодарить? Набравшись смелости, смотрю ему в глаза и снова говорю «спасибо» за сегодняшнюю помощь.

– Насть, прекращай благодарить, – строго произносит он, хотя на лице играет улыбка. – Садитесь в машину и называй адрес.

– О, нет, – поспешно отказываюсь. – Мы пройдемся, нам тут близко.

– Ты правда хочешь, чтобы я отпустил вас идти по темным улицам? Не выдумывай, садитесь в авто.

– Мы прогуляемся, – говорю Стасу. – Правда, у нас спокойный район.

Он недоверчиво осматривается по сторонам, скептически хмурится, после чего произносит:

– Хорошо.

Я успеваю выдохнуть, но Лебедев тут же ставит автомобиль на сигнализацию.

– Пойдемте, провожу вас, раз вы хотите прогуляться.

Перспектива провести с ним еще двадцать минут совсем не радует, поэтому я соглашаюсь на поездку. Помогаю сыну залезть на заднее сиденье, с удивлением отмечаю, что тут есть автокресло, и усаживаю его туда. Сама опускаюсь рядом и выдыхаю, потому что Стас теперь далеко. Это заметно расслабляет и позволяет мне откинуться на спинку сиденья.

Вечерних пробок нет, ехать нам чуть меньше километра. До дома мы добираемся за считаные минуты. Стас тут же покидает салон. Пока я выбираюсь со своей стороны, он отстегивает сына от кресла и помогает тому слезть. Даня больше не отбивается от него, как от прокаженного, но как только появляется возможность, тут же сбегает ко мне.

Мы останавливаемся у подъезда. Я снова хочу поблагодарить Стаса, но вовремя одергиваю себя и просто прощаюсь.

– Стася, мы можем поговорить наедине? – задает он неожиданный вопрос.

Видимо, в его планы не входит быстро распрощаться.

– Не думаю, что…

– Брось, я не из тех, кто лезет к девушкам без их согласия. Можно я поднимусь? Это касается твоего сына.

От его слов на мгновение замирает сердце, но совсем скоро оно начинает биться в ускоренном ритме. Я боюсь этого разговора, поэтому руки дрожат, когда я пытаюсь набрать код домофона и открыть дверь. Наконец мне удается это сделать. Мы проходим вначале в старенький, далекий от идеальной чистоты подъезд, а затем поднимаемся в квартиру. Здесь все не так печально. Ремонт свежий, мебель, пусть и не дорогая, но новая и привлекательная. Правда, стоит Стасу закрыть за собой дверь, как в нашей крохотной прихожей не остается места.

Несмотря на это, Лебедев ничего не говорит. Разувается и проходит на кухню после моего приглашения.

– Подождите меня несколько минут, – прошу у него. – Я вымою Дане руки и отведу в комнату.

– Я не спешу.

Быстро мою руки Дане и, усадив его в комнате, рассыпаю игрушки. Потом прохожу на кухню. Сыну нужно поесть, поэтому я не сажусь рядом со Стасом, а достаю из холодильника кастрюльку с супом и ставлю ее на плиту.

– Кофе, чай? – предлагаю я и прячу трясущиеся руки за спину, чтобы он не увидел моего волнения.

– Нет, спасибо, – отказывается Лебедев и добавляет, заставляя меня нервничать еще сильнее: – Я не уверен в том, что хочу сказать. Постарайся не поднимать панику, а выслушай меня. И только потом примешь решение.

Я быстро киваю, правда, от спокойствия уже не осталось и следа. Стараюсь вспомнить, где же оставила аптечку и есть ли в ней успокоительное, но с треском проигрываю своей памяти, потому что в голове творится сумбур. Напротив сидит настоящий отец Дани, и сейчас он хочет поговорить о сыне.

Внутри все трясется от напряжения. Я крепче сжимаю столешницу и с душевным скрипом натягиваю на лицо улыбку.

– О чем именно ты хочешь поговорить? – спрашиваю, сглатывая и делая продолжительный выдох.

Глава 11

– Ты не замечала у Дани проблем со зрением?

– Нет, – отвечаю, не до конца понимая, о чем пойдет речь. – Почему ты вообще об этом спрашиваешь?

Я второй раз перехожу на «ты», но сейчас это вовсе не то, о чем стоит думать.

– Потому что там, у детского сада, он перепутал меня с твоим парнем. Это должно насторожить.

– Было темно, – ищу оправдания, не желая признаваться, что и сама подумала об этом.

Хорошего обследования у нас с сыном не было. В годик нас осмотрел педиатр, а перед садом дали направление к хирургу, офтальмологу и еще нескольким специалистам. Мы прошли их без проблем. Да и я не замечала у сына проблем со зрением. До сегодняшнего дня. Можно, конечно, списать все на темноту, но проверить точно не помешает.

– Я не говорю, что у него проблемы, – аккуратно замечает Стас. – На улице и правда уже стемнело. Но я знаю, о чем говорю. И лучше провериться. У Тимофея была такая проблема. Мы заметили ее несколько месяцев назад. Сейчас болезнь в стадии активного лечения, и уже есть успехи. Это не опасно, – спешит заверить Стас, видимо, замечая мое состояние.

Я могу лишь предположить, как выгляжу со стороны: пусть сжатые до боли костяшки и не видно за спиной, но не заметить явно написанный на лице шок и тяжелое дыхание невозможно. Поверить не могу, что у сына что-то с глазками. Но Лебедев прав, лучше перепроверить. Сходить в хорошую клинику.

– Кажется, ты в который раз за сегодня спасаешь меня, – с улыбкой произношу я, хотя страх за здоровье сына никуда не уходит.

– Мы тоже не заметили у Тимофея проблем, – замечает Стас. – Нам сказали совершенно посторонние люди.

Я киваю, только сейчас понимая, что Стас все еще находится в неведении относительно своего отцовства. Это помогает мне расслабиться. Почему-то я боялась, что стоит ему увидеть Даньку, как он все поймет, посмотрит на меня другими глазами, спросит про сходство и мне придется рассказать, но нет.

Он не узнает.

Ни меня, ни сына.

Видимо, сходство заметно только мне. Этот поворот головы, взгляд из-под опущенных бровей, улыбка, трогающая ямочки на щеках, недовольное поджатие губ… У них даже мимика одинаковая, хотя Даня не то что не общался со Стасом, он его даже не видел до сегодняшнего дня.

– Может, и правда кофе?

Почему-то именно сейчас хочется его удержать. Послушать его голос, посмотреть, как он будет пить горький напиток из моей чашки.

– Я бы с радостью, но меня ждет Тим. В другой раз – обязательно, – улыбается Стас и поднимается. – Извини, что отнял время.

– Вам спасибо, – говорю дежурно, голосом, полностью лишенным эмоций.

Чувствую себя роботом, которого быстро перестроили на функцию правильных ответов. Он женат, напоминаю себе. А еще дома его ждет сын. Я успела забыть о его разговоре в автомобиле и о фотографии женщины, которая высветилась на экране. О тревоге в ее голосе, которая слышалась даже через динамики сотового. Она ждет его дома, наверняка приготовила ужин. Да и сын… Он тоже жаждет любви и внимания отца.

– Мы снова на «вы»? – Стас усмехается и удивленно приподнимает правую бровь. – Только что нормально говорила же.

– Я была в шоке, – язвлю. – Извините. До свидания. Еще раз спасибо за помощь. Кофе вы не хотите, чего-то большего я, увы, предложить не могу.

Слишком поздно понимаю, что лучше было промолчать и просто провести неожиданного гостя за дверь. Зрачки Стаса сужаются, взгляд становится ледяным. Теперь он смотрит на меня так, будто я нанесла ему ужасное оскорбление. Я невольно пячусь, хотя он не делает и шага ко мне. Стоит на месте и смотрит, кажется, в самую душу. Оценивает. Проверяет. Изучает.

Я сглатываю и попытаюсь сгладить напряжение улыбкой, но ничего не получается.

– Всего доброго, – все, что произносит Стас прежде, чем направиться к входной двери.

Я выхожу следом. Неуверенно засовываю руки в задние карманы джинсов и растерянно смотрю на мужчину. Мне стыдно за то, что я не сдержалась и намекнула на его желание затащить меня в постель, хотя неловко должно быть ему. В конце концов, это не я таскаюсь с бабами по отелям, имея законную супругу под боком и сына, который ждет отца!

– Передавай матери привет. И пожелай отцу здоровья, – обувшись, произносит Стас,. – Впрочем, я заеду к твоему папе через несколько дней и сам проведаю его, – добавляет он после небольшой паузы.

– Зачем это? – поспешно спрашиваю, делая несколько шагов к двери. Ближе к нему.

– Я не могу приехать в больницу? – удивленно спрашивает Стас. – Желание у меня такое – узнать, как он себя чувствует.

– И деньги заодно заберете, – соглашаюсь. – Я передам маме нужную сумму и…

– Ты умеешь слушать, Стася? – перебивает Стас, вмиг преодолевая разделяющее нас препятствие. – Сколько раз я сказал, что не возьму ни одной потраченной копейки? Или ты считаешь, я шутил?

– Я не…

Он снова перебивает, не давая договорить. Правда, на этот раз не словами, а движением. Его рука внезапно оказывается на моей талии, а взгляд проходится по ложбинке груди и поднимается выше, фокусируясь на губах.

Я же смотрю на его губы.

Они изогнуты в улыбке и находятся так близко, что я без труда различаю мелкие трещинки и несколько едва заметных светлых пятнышек на коже рядом. Я не видела их, когда он находился так близко два года назад. А может… их вовсе не было?

– Думаю, ты можешь предложить куда больше, чем хочешь показать, – произносит он тихо, но я слышу каждое слово.

***

Пы. Сы. Чуть выше, сразу после текста есть замечательный арт)))

Глава 12

– Ма! – кричит сын из спальни, понимая, что в квартире стало слишком тихо.

– Иду, зай, – отвечаю громко и подхожу к двери, чтобы закрыть ту на ключ.

Стас ушел несколько минут назад, оставив меня в ступоре после своих слов. Я откровенно не понимала, почему он решил проведать моего отца, почему не захотел взять деньги. Поверить в искреннее желание помочь? Как много в мире мужчин, способных на такие поступки в отношении совершенно чужого человека? Пусть ему позволяет финансовое состояние, но ведь он не может помогать всем. Так почему я?

Эти вопросы не дают покоя. Я хочу знать, но понимаю, что кроме Стаса, никто не даст ответа.

Иду к сыну в комнату и зову его ужинать. Наливаю суп с тефтельками и ставлю перед Даней тарелку. Он уже научился кушать самостоятельно, поэтому проблем с кормлением у нас нет.

– Ма, ням-ням.

Улыбаюсь, прекрасно понимая, что сын просит печенья или фруктового пюре. Я почти всегда покупаю ему детское питание. Йогурты, творожки, пюре из фруктов, соки, которые он обожает… Даня охотно кушает и ждет, что после основного обеда я расщедрюсь и дам ему что-то вкусненькое.

– Держи! – протягиваю детское овсяное печенье.

Сын с радостью хватает его у меня из рук и неуклюже слезает со стула.

– Куда? – останавливаю его на полпути. – Сначала съесть, потом играть.

Даня смешно надувает губы, но все равно делает то, что я прошу: садится обратно и съедает печенье. И только после этого идет играть.

После ночи, проведенной со Стасом, я расслабилась, зная, что выпила таблетку. За прошедший месяц успела свыкнуться с мыслью, что мне никогда не стать матерью, не выносить ребенка.

Узнав о беременности, я не представляла, как буду воспитывать сына или дочь. Более того, не была готова к этому, хотя врач и настаивала.

И вот в свои двадцать два я успела не только закончить учебу, но и стать мамой. Учиться воспитанию пришлось в процессе. Помню, как боялась взять Даню на ручки, потому что он родился таким крохотным! Всего два восемьсот я увидела на весах в день его рождения, и понятия не имела, как держать укутанного в пеленки малыша. Не говоря уже о том, чтобы переодеть ему памперс.

Все пришло со временем. Когда няни в роддоме попросту отказались помогать, я стала делать это сама. Со страхом и слезами, застилающими глаза, аккуратно касалась нежной, почти прозрачной кожи сына и переодевала ему ползунки и распашонки. Когда вернулась домой, стало проще, потому что мама научила меня купать Даню, правильно носить на руках, переворачивать на животик…

Сама я ни за что не справилась бы.

Сейчас же мы живем отдельно, снимаем квартиру, и одна я занимаюсь воспитанием сына. В чем-то, возможно, я неправа, где-то перегибаю, но делаю это так, как умею. Знаю, что мама часто балует Даню конфетами, позволяет ему играть на кровати, разбрасывать и не собирать игрушки. У нас был разговор по этому поводу, но мама упорно продолжает, не понимая, что делает только хуже, ведь сын и дома поступает так же.

Вспомнив о маме, решаю позвонить ей и узнать о состоянии отца. Оказывается, оно стабильное, причин переживать нет. Лекарства уже начали капать, отец понемногу отходит от анестезии. Я выдыхаю и иду к сыну, чтобы поиграть с ним. Через час включаю мультики, а в десять укладываю Даню спать. Сама иду в ванную, позволяя себе расслабиться.

Несмотря на то, что Стас категорически отказался брать деньги, решаю все же сказать об этом Максу, когда он, наконец, возьмет трубку. Такое странное поведение категорически ему не свойственно. Обычно он перезванивает сразу после того, как видел пропущенные вызовы. Но с момента моего последнего звонка прошло уже более шести часов, а он все еще не отвечает, хотя в мессенджер заходил. Я категорически ничего не понимаю и обещаю себе завтра сходить к нему домой, чтобы разобраться.

Когда я вылезаю из ванны и готовлюсь ко сну, раздается звонок в дверь. Я вздрагиваю и выхожу в коридор. Смотрю в глазок и вижу Макса с букетом цветов. Он выглядит расстроенным и виноватым. А еще что-то бормочет себе под нос, но услышать, что именно он говорит, я не могу.

Быстро открыв дверь, пропускаю его внутрь.

– Привет! – Макс виновато смотрит на меня и протягивает букет белых лилий.

– Привет.

Я беру цветы и тут же вдыхаю их запах. Мне о многом нужно его спросить, но я не знаю, с чего начать. Не ссориться же, в конце концов? Нужно дать ему возможность самому сказать, почему он не забрал Даню и не оповестил меня.

– Извини, я заработался и решил не звонить, а заехать, – произносит Макс, наклоняясь ко мне, чтобы поцеловать.

Холодные губы проходятся по моей щеке, задевают ухо, спускаются к шее. Я вздрагиваю, но вовсе не от удовольствия, а потому, что мне неприятно. Он только что с улицы, я едва успела вылезти из горячей ванны.

– Макс, ты холодный, – отстраняясь, шепчу я. – У тебя все в порядке? Ничего не случилось?

– Нет, все в порядке, малыш, – шепчет он на ухо, продолжая покрывать поцелуями мою кожу.

– Максим! – Я резко отталкиваю его и непонимающе смотрю.

– Извини. Просто сильно соскучился.

– Ты не забрал Даню из садика и не предупредил об этом.

По недоумевающему выражению его лица понимаю, что он не знает, о чем речь.

– Я написала тебе сообщение с просьбой забрать его.

– Я не видел.

– Ты его прочитал и…

Закусываю губу, понимая, что мои слова звучат как претензии, хотя я совсем не хочу ссориться.

– Я не видел сообщения, – с нажимом повторяет он, давая понять, что не хочет спорить. – Что-то случилось?

– Папу забрали в больницу, – говорю потерянным голосом. – Даня задержался в саду до закрытия. А еще нужны деньги на реабилитацию, лекарства… Необходимо заплатить за операцию.

Я говорю и говорю, забыв о том, что нужно пригласить Максима в кухню. Мы так и стоим в крохотном коридорчике друг напротив друга. Удивительно, но его присутствие не делает прихожую меньше, как совсем недавно было со Стасом.

– Много нужно денег?

– Пока не знаю. Мне сегодня один из постояльцев помог. Отвез в больницу, купил лекарства… Нужно будет вернуть деньги. Там десять тысяч. Ты поговоришь с ним?

– Поговорить? О чем?

– Он отказывается брать деньги. Говорит, что просто помог, но я не хочу оставаться в долгу. Это не такая маленькая сумма.

– Конечно, поговорю, – соглашается Макс, быстро снимает ботинки и подходит ко мне.

Он прижимает меня к стене совсем так, как недавно Стас, крепко обнимает за талию и смотрит в глаза, целует в шею, пытаясь вызвать желание, но его нет.

Я толкаю его.

– Макс! Я не хочу, – поясняю, когда он удивленно смотрит на меня. – Прости, столько всего навалилось сегодня.

– Понимаю, – вздыхая, кивает он. – Все в порядке. Я… пойду? – Он спрашивает, смотря на меня с надеждой.

– Да, наверное. Мне утром вставать. Завтра с Даней идти к врачу.

– Хорошо.

Максим кивает и обувается. Прощается и, повернувшись ко мне спиной, уходит, даже не спросив, почему нам с сыном нужно к врачу.

Глава 13

Просыпаемся мы с Данькой пораньше. Я звоню воспитательнице, чтобы сообщить, что сына не будет в саду, и мы начинаем собираться к окулисту в частную клинику. Я не стала откладывать обследование в долгий ящик и записала сына к одному из лучших специалистов. Совсем недавно я получила зарплату, поэтому деньги на обследование у меня есть, а с отцом Макс обещал помочь.

Я все еще не знаю, что делать с нашими отношениями. С одной стороны, он давно намекает на то, что нам стоит жить вместе, говорит, что готов взять на себя ответственность по воспитанию сына, но… Я почему-то сомневаюсь. Впустить мужчину в свою жизнь куда проще, чем допустить его к ребенку. Даня любит Максима, но готов ли сам Макс стать его отцом и полюбить как родного? Они неплохо ладят, играют, но что, если два-три часа в неделю сменятся сутками напролет?

Это ведь и недоспанные ночи, и болезни, и необходимость делать рутинную работу, от которой Макс сейчас избавлен. Он несколько раз забирал к себе Даню. Без труда укладывал спать, купал, играл, кормил, но… я все еще не уверена, что однажды ему не надоест и он не решит, что наигрался в папу. Что будет тогда? Я переживу наше расставание, ведь не испытываю глубоких чувств, которые ранили бы мое сердце, а сын? Сможет ли он так же легко отвыкнуть от нового папы?

Клиника находится на другом конце города, поэтому из дома мы выходим пораньше. Такси туда стоит дорого, и я решаю воспользоваться общественным транспортом. Добираемся за час. За полчаса, что остаются до приема, успеваю покормить Даньку сырниками и позвонить маме, чтобы узнать, как дела у папы.

В кабинет врача захожу взвинченная и встревоженная. Беспокоюсь за здоровье сына и, как оказывается, не напрасно.

– У вашего сына астигматизм, – поясняет доктор Белова. – В этом нет ничего страшного. Главное, болезнь корректируется.

Я машинально киваю и смотрю впереди себя, пока женщина пишет. Она что-то ищет в компьютере, а я будто оглушена новостью. Понимаю, что в этой болезни нет ничего ужасного, но ведь Дане всего два. Что будет потом? Насколько успешным будет лечение и сможет ли он жить обычной жизнью, как и его сверстники?

Этот и множество других вопросов роятся в моей голове, пока врач уверенными движениями что-то пишет на листочке. Я осматриваю ее тонкие сухие пальцы, перевожу взгляд на сосредоточенное постаревшее лицо. На вид около пятидесяти, но тридцатипятилетний стаж работы говорит о том, что ей куда больше. Доктор Таисия Ивановна Белова выглядит куда моложе своего возраста и видно, что знает свою работу.

Она поднимает голову, смотрит на меня добрыми глазами и улыбается, обнажая ряд ровных зубов.

– Я выписала вам рецепт очков и капли. Не знаю, сможет ли ребенок носить очки… – Она вздыхает. – Если болезнь запустить, возможно развитие амблиопии, тогда бороться будет сложнее.

Я киваю, делая вид, что все понимаю, хотя на самом деле не знаю, как быть дальше. Понятия не имею, как вообще уговорю сына надевать очки, где их покупать, как выбирать. К счастью, доктор все объясняет, дает несколько адресов магазинов, где можно купить все необходимое, и провожает нас до двери.

Я совершенно потеряна и разбита, но все же нахожу в себе силы выйти из больницы и вернуться домой, а потом даже приготовить обед и ужин. По приезде вспоминаю о том, что обещала Максу встретиться, но понимаю, что не получится. Мне сегодня отрабатывать свою вчерашнюю смену, поэтому… звоню ему, чтобы извиниться.

– Да, малыш, – тут же отвечает он.

– Наверное, не получится встретиться. Мне нужно на работу, потому что вчера я ушла пораньше.

– Встретиться? – переспрашивает Макс, будто слышит об этом впервые. – Прости, я… забыл, что мы должны были увидеться. Я уехал на несколько дней. Утром с работы позвонили, отправили в Москву. Я только приехал.

На несколько минут теряю дар речи и даже смотрю на экран смартфона, чтобы убедиться в том, что точно разговариваю со своим парнем. Ошибки быть не может. Это действительно Максим, просто… я не помню момента, когда он срывался и уезжал, не предупредив.

– Да-да, конечно, извини, – сбивчиво шепчу. – А как быть с деньгами, что мы должны?

– Я все отдал, – произносит Макс. – Еще утром.

– Отдал? – непонимающе произношу я. – Но как? Ты ведь даже не знал, кому.

– Малыш, давай потом, я сильно занят. Люблю.

Я совсем ничего не понимаю, но Макс отключается, не дождавшись моего ответа. Он просто обрывает связь, оставляя кучу вопросов. Отдал? Кому он отдал деньги? Звоню маме, чтобы спросить, не приезжал ли он или Стас, но она говорит, что никого не видела.

Я решаю спросить его об этом позже и звоню Лере. Подруга трубку не берет, зато раздается звонок в дверь. Я открываю и пропускаю ее внутрь.

– Привет. Где там мой мелкий сорванец?

– Слушает сказку, – с улыбкой произношу я.

– Как хорошо, что сейчас есть интерактивные игрушки, да? – со смехом произносит она. – Включил – и можешь заниматься делами.

– Ле-е-е-ер! Обещай, что вы соберете с ним конструктор, а мультики – не больше получаса. И покорми его. Ужин в синенькой кастрюльке, да и печенья не больше двух, – говорю, предостерегающе тыча указательным пальцем. – Ну все, я побежала.

Чмокаю подругу в последний раз и выбегаю из квартиры. До работы недалеко. Я добираюсь пешком, заменяю Аню, которая выглядит, как выжатый лимон. Она не хочет вдаваться в подробности и говорит, что спешит.

Я не настаиваю. Встаю за стойку и перевожу дух. К папе получится заехать только послезавтра, но мама говорит, что его состояние стабильно, поэтому поводов для переживаний нет.

Решаю, что послезавтра поговорю с подругой о деньгах, ведь мама сказала, что лечение отца не оплачено, а Макс говорил, что поможет. Я не хочу настаивать на его помощи, хватит уже того, что он отдал деньги Стасу. Остальное придется одолжить у Лерки и постепенно отдавать.

Ближе к девяти в холл отеля входит Стас. Его я замечаю сразу. В дорогом строгом костюме он уверенно шагает к стойке администрации. Останавливается в полуметре и говорит:

– Привет, Стася.

Он улыбается, а я смотрю назад. Но почему-то сегодня ни за его спиной, ни рядом с ним нет длинноногой красотки, претендующей, по меньшей мере, на звание «мисс Гондурас».