Текст книги "Губернатор"

– Видимо, ты имеешь что-то общее с охраной дворца и последними… событиями, – начал адмирал.

– Ты же знаешь, что я не могу говорить на эту тему.

– Понимаю, но я не хочу вытягивать из тебя никакие секреты, а наоборот, мне нужно знать, по правильному ли адресу я обратился.

– То есть?

– Достаточно будет ответа «да» или «нет».

– Ладно, допустим, что твое предположение более-менее соответствует фактическому положению, – неохотно ответил Самарин. – В чем дело?

– Я слышал, что не все нападавшие на дворец были схвачены, – серьезно сказал Новиков. – Люди сплетничают…

Генерал тяжело вздохнул: информация о том, что охрана все еще преследует заговорщиков, была совершенно секретной. Однако благодаря своему положению Новиков имел доступ к черт знает каким секретам, не говоря уже о донесениях военной разведки. Теоретически все специальные службы должны сотрудничать, однако Самарин понимал, что практика далека от идеала, а отдельные агенты часто между собой конкурируют.

– Ну да, – процедил он. – И что?

– Вчера на Митрофановской произошла стычка. Напали на военно-морской патруль, понимаешь, у нас там свои склады. Преступники скрылись.

– Митрофановская? Это недалеко от Охты?

– Да, почти у речки, – ответил Новиков.

Обеспокоенный генерал наклонился в сторону собеседника. Река Охта с юга и востока граничила с анклавом.

– И что? – нетерпеливо повторил он. – Зачем ты мне это рассказываешь? Ведь патруль должен составить рапорт командующему Балтийским флотом, а он…

– Не будет никакого рапорта, – прервал его Новиков. – Командующим патруля был, а точнее, должен был быть некий Попов. Капитан Попов. Из-за близости анклава патруль в этом районе всегда усилен и им командует офицер.

– И?

– Попов – зять адмирала Вирсаева, командующего Кронштадтской базой. И в тот день, а скорее ночь, капитан праздновал день рождения тестя. Любое расследование сразу же выявит, что его не было на месте. Поэтому Вирсаев не пустит рапорт выше.

Самарин гневно выругался.

– Но это может угрожать безопасности императора и его семьи!

– Потому я тебе об этом и рассказываю, – ответил Новиков, не опуская глаз. – У меня нет власти перепрыгнуть Вирсаева, слишком высокие пороги. Если я сообщу об этом в адмиралтейство, пройдут недели, пока кто-то решит, что с этим делать. А у тебя есть непосредственный доступ к Его Величеству…

Самарин поджал губы, но не стал отрицать, – не было смысла беспокоиться о том факте, что недавно созданная Секретная служба является менее секретной, чем выходило из ее названия. У него были проблемы посерьезней. Нужно было как можно быстрее поговорить с Вирсаевым и его зятем. Если бы информация об инциденте дошла до адмиралтейства, то они проследили бы, чтобы оба виновника воспользовались служебным оружием. Во имя чести флота. А с трупов немного спросишь…

– Спасибо, – сказал он. – Можешь быть уверен, что твоя информация попала туда, куда нужно.

– А что ты думаешь об идее с клубом? – спросил Новиков, меняя тему.

– С каким, к черту… А, ну да, если большинство будет за, то и я присоединюсь, – ответил он, пожимая плечами. – По финансовым вопросам обратитесь к моему управляющему. А сейчас извини, дела.

Воспользовавшись замешательством, Самарин выскользнул из курильни и отправился к телефону. Он должен был срочно связаться с канцелярией императора. Чтобы допросить Попова, не говоря уже о Вирсаеве, нужны были соответствующие полномочия, а принимая во внимание положение второго, их мог предоставить только царь.

* * *

Самарин всматривался в бледное, застывшее в изумлении лицо капитана первого ранга Зальтерса, командира охраны штаба Кронштадтской крепости. Оцепенение офицера не удивляло: он как раз читал приказ, в котором генералу разрешалось арестовать Вирсаева.

– Все ясно? – нетерпеливо спросил Самарин.

– Так точно, Ваше превосходительство! – неуверенно ответил капитан. – Жду приказа!

– Матушкин, пост! – коротко приказал генерал, не обращая внимания на моряка.

Подчиненный кивнул и встал возле телефона, положив руку на кобуру. Лучше, чтобы никто не предупредил адмирала о неожиданном визите.

Самарин поднялся на второй этаж в компании нескольких солдат Конвоя, после чего двинулся по длинному, плохо освещенному, но, к счастью, пустому коридору. Из того, что удалось наспех установить, Вирсаев пользовался уважением у подчиненных. Генерал не хотел стычки с преданными адмиралу матросами.

Он постучал в дверь кабинета и вошел, не ожидая приглашения.

Мужчина с красным, апоплексическим лицом и молочно-белыми бакенбардами сидел за массивным столом, изучая какие-то документы. В бронзовой пепельнице тлела сигара.

– Кто вы? – рявкнул он визитеру. – Что вы тут делаете?

Не ожидая ответа, он поднял трубку телефона.

– Дежурного ко мне! – гневно приказал он.

Самарин молча положил на стол документ, напечатанный в канцелярии императора.

– Прошу ознакомиться, – сухо сказал он. – А дежурный не придет, мои люди контролируют штаб.

Вирсаев окинул его мрачным взглядом, но потянулся за документом.

– Вы из Конвоя?

– Постольку-поскольку. Секретная служба.

Адмирал нервно вздрогнул: деятельность недавно сформированного отдела разведки была окутана тайной, хотя нетрудно было догадаться, что ее интерес не обещал ничего хорошего.

– В чем дело? – враждебно спросил он. – Снова какие-то дворцовые интриги? Месяц назад я отправил в адмиралтейство полный расчет…

– Речь не о расчете, – бесцеремонно прервал его Самарин. – Это дело квартирмейстера. Я не занимаюсь такими глупостями. Почему вы не доложили о нападении на патруль?

– Вы с ума сошли? Такая мелочь…

– Это не мелочь! – Генерал снова прервал его. – Вы слышали о нападении на дворец?

– Конечно, газеты пишут об этом уже несколько дней, но при чем тут это?

– Не все заговорщики были схвачены или убиты, некоторые скрылись, – резко пояснил Самарин. – Если бы не ваша халатность, возможно, мы бы их уже схватили. Поскольку ваши люди встретили их у реки. Если бы патрулем командовал ваш зять, он помешал бы им добраться до анклава. А сейчас террористы, которые пытались убить наследника престола, за пределами нашей досягаемости…

– Правильно обращайтесь к офицеру в ранге адмирала, – холодно заметил Вирсаев, игнорируя обвинения.

– Это не касается подследственных, – отрезал генерал. – Сейчас вы только арестованный, и никто больше.

– Да как вы смеете! Я немедленно сообщу Его Величеству о вашей…

Его прервал стук, и в дверях замер один из солдат Конвоя.

– Приехал, – коротко доложил он.

– Давай его сюда.

– Что все это значит?! – зло закричал Вирсаев, вскакивая из-за стола. – Как вы…

– Это значит, что я тут по приказу Его Величества, – ответил Самарин. – Император лично приказал мне допросить вас. И предупреждая ваш следующий вопрос: ему известны все обстоятельства дела.

Адмирал нащупал руками кресло, словно слепой, и медленно сел. Казалось, что за одно мгновение он стал старше лет на двадцать. Самарин отвел взгляд, стараясь преодолеть сострадание, ведь это конец карьеры героя битвы за Порт-Артур. Позорный конец, поскольку отныне фамилия Вирсаев всегда будет упоминаться вместе с покушением на наследника престола. И проклинаться…

Гвалт в дверях говорил о прибытии еще одного героя скандала. Капитан Попов, тридцатилетний мужчина с водянистыми, бледно-голубыми глазами и самодовольным выражением лица, едва держался на ногах.

– Чо ту такое? – промямлил он. – Михаил Петрович? Чо ту делает этот солдафон?

Вирсаев промолчал, и до отупевшего от алкоголя мозга Попова медленно начало доходить, что что-то не так.

– Мы обмывали повышение Гришки, имеем право, – бубнил капитан, тряся головой.

– Криенко, Мартов, приведите его во вменяемое состояние! – приказал Самарин.

– Слушаемся, Ваше превосходительство!

Солдаты схватили Попова под руки и вытащили в коридор. Через минуту прозвучал пронзительный крик. Похоже, подчиненные Самарина не стеснялись в средствах.

Когда Попов снова появился в кабинете, то выглядел почти трезвым, только трясся от холода, а с его мундира стекала вода.

– Я решительно протестую…

– Заткнитесь, капитан! Почему три дня назад вас не было в патруле?

– Как это не было?! – выкрикнул с притворным негодованием Попов. – Михаил Петрович? Скажите ему.

– Они все знают, – лишенным всяких эмоций голосом сказал Вирсаев. – Патруль, которым ты должен был командовать, пропустил террористов, замешанных в нападении на Царское Село. Сейчас заговорщики, скорее всего, сидят в анклаве.

Лицо Попова в одно мгновение стало цвета свежевыбеленной стены.

– Как это? Как так… – беспомощно бормотал он. – Это твоя вина! – внезапно завопил он. – Твоя!

Вирсаев скривился от отвращения, но не протестовал.

– Не губите невинного! – закричал капитан, падая перед Самариным на колени. – Он же адмирал! Я должен был его слушаться.

– Ведите себя как положено офицеру! – рявкнул Самарин. – Встать!

Попов неуклюже поднялся, с ненавистью глядя на адмирала.

– Я во всем признаюсь! – закричал он. – Я выдам все его злодеяния!

– Молчать! – гаркнул Самарин. – Меня интересует только состав патруля. Я просмотрел журнал, но хочу быть уверен, что там ничего не подделано. Ничего, кроме вашего имени.

– Состав патруля? Я не могу так, с ходу. Не помню…

– Тихонов, Рунге, Вербицкий, Рыбалкин, Куприянов, Миронович, Лейно, Бергман, Абалкин, Баженов, – не задумываясь, перечислил Вирсаев. – Так, как в официальном документе. Я приказал дописать только фамилию зятя. Слово офицера!

Самарин принял заверения легким, едва заметным кивком.

– Что с нами будет? – спросил адмирал.

– Это будет решать Его Величество. Лично.

Вирсаев кивнул, словно ни на что другое не надеялся, по лицу капитана стекали крупные капли пота.

– Это все из-за тебя! – глухо повторил Попов, обращаясь к тестю. – И из-за твоей дочери! Не тяните меня на дно! Я…

– Вы свободны, капитан! – прервал его Самарин. – По крайней мере, сейчас. Поэтому я советую вам привести свои дела в порядок.

Мгновение казалось, что Попов хочет что-то сказать, однако он только стиснул зубы и вышел, хлопнув дверью.

– Вы всегда так пышно справляете дни рождения?

– В моем возрасте? Было несколько членов семьи. Ну и этот… – Адмирал замолчал на полуслове. – Он появился, потому что не хотел идти в патруль, и знал, что я не стану ссориться с ним при дочери. Понимаете, это не впервые. Когда я узнал о нападении на патруль, хотя и знал, что это маловероятно, но я предложил ему признать свою вину, а сам собирался подать в отставку.

– И как отреагировал капитан Попов?

– Рассмеялся мне в лицо. Как моя дочь могла выбрать такого… – Вирсаев в очередной раз не закончил фразу. – Если бы речь шла только обо мне, я не колебался бы ни минуты, но Анюта не пережила бы, если бы я обвинил ее мужа.

– Вы оказались в незавидном положении, однако я вынужден просить вас о помощи. Как офицер офицера. Сейчас самое важное – безопасность императорской семьи, все другое должно отойти на второй план.

Адмирал тяжело вздохнул, но жестом признал правоту Самарина.

– Я могу сберечь вам время, – сказал он. – Я разговаривал с солдатами из патруля. Это хорошие ребята, и они сделали все, что смогли. Прошу, не подумайте, что я пытаюсь оправдаться, но не думаю, что присутствие моего зятя что-либо изменило бы. По крайней мере, в лучшую сторону… – добавил он тише. – Их было пятеро, и патруль действовал согласно установленному порядку. У них были документы, подписанные обер-полицмейстером Петербурга, – сейчас понятно, что они были поддельные, но солдаты не могли этого знать.

Самарин кивнул: не было смысла искать козла отпущения среди простых моряков.

– Патруль их пропустил, и не дошло бы ни до какой стычки, если бы Вербицкий не заметил, что один из них хромал, – продолжил Вирсаев. – Он поляк, самый умный из них. Он слышал о нападении на Царское Село и решил на всякий случай проверить, не хромает ли мужчина из-за какого-то ранения. Когда он закричал, чтобы они остановились, те ответили огнем. Была ночь, рядом несколько заброшенных, полуразвалившихся домов, и эта пятерка смогла там укрыться. Командиром патруля в отсутствие моего зятя был гардемарин Тихонов, он принял решение не преследовать их и вызвать подкрепление. Когда на место прибыло подкрепление, поиски ничего не дали.

– Понимаю, – сухо ответил Самарин.

– Сейчас мы знаем, что это была ошибка, однако тогда у Тихонова были все основания считать, что он принял правильное решение.

– Возможно.

– Никто не думал, что террористы отправятся в анклав, – отозвался встревоженным голосом адмирал. – Окружающие его стены охраняются и днем и ночью. Поэтому я надеялся…

– Они, должно быть, подкупили охранников, – рассеянно ответил генерал. – Ничего нового. Возвращаемся к нашей теме: есть что-то еще, о чем я должен знать?

– Да. У Тихонова прекрасная память. Эйдетическая, или, как ее называет пресса, фотографическая. Он запоминает все, всегда и везде. Это одна из причин, по которой ему прочат блестящую карьеру… Возможно, он будет в состоянии помочь.

Самарин откашлялся, положив ногу на ногу. Минуту назад он сел в кресло, не спрашивая разрешения у Вирсаева: это уже не кабинет адмирала. Сейчас он ощущал стыд, видя, что старый офицер помогает ему изо всех сил.

– Не беспокойтесь о Тихонове и остальных солдатах, я постараюсь, чтобы их не наказали слишком строго, – пообещал он.

Вирсаев кивком поблагодарил, на его лице появилось облегчение.

– Я арестован? – спросил он.

– Нет, – ответил Самарин. – Но я не знаю, какое решение примет Его Величество, поэтому рекомендую Вашему превосходительству уладить все свои дела. И еще одно: прошу, не делайте глупостей.

– Не понимаю…

– Понимаете вы все, понимаете. Насколько я разбираюсь в людях, ваша дочь вот-вот потеряет мужа. Я предполагаю, что капитан Попов в самое скорейшее время подаст на развод. Сейчас знакомство с вами не только не облегчит его продвижение по службе, а наоборот, навредит. Прошу прощения, но ваш зять не похож на человека, который выше ставит семью, а не карьеру…

Адмирал скривился, словно раскусил что-то исключительно неприятное, но не протестовал против умозаключений Самарина.

– И что?

– А то, что ей нужна будет помощь, – серьезно сказал генерал. – А поддержку ей может оказать только живой отец.

Вирсаев не ответил, глядя куда-то вдаль, словно стена не была для его взора преградой. Может, он вспомнил триумфальное приветствие, какое приготовили ему после возвращения с Российско-японской войны? Именно Вирсаев был автором концепции ведения активной минной битвы, что привело к потоплению двух японских линкоров, пытавшихся атаковать Порт-Артур. Но сейчас это не имело никакого значения, каждая минута минувшего триумфа была пронизана горечью последнего поражения. Поражения от жалкого пьяного кретина, в которого по несчастливой случайности влюбилась его дочь. Такова солдатская жизнь…

– Прощайте, Ваше превосходительство, – сказал Самарин, прерывая затянувшееся неловкое молчание.

«Я сделал все, что мог, – подумал он. – Возможно, сейчас Вирсаев задумается, прежде чем вытащит оружие, чтобы найти выход из сложившейся ситуации. Последний выход. А может, и нет».

* * *

Служанка подала горячие, только что вынутые из печи булочки. Самарин одобрительно кашлянул, прислуга тетки, как обычно, была на высоте. Генерал глотнул чай и откусил хрустящую булочку – княгиня не хотела, чтобы ее ждали. Бывало, Мария Павловна пропускала завтрак, однако в этот раз офицер услышал голос Иосифа Андреевича, а где он, там и ее светлость.

– У меня впечатление, что я создаю новый ритуал, – едко произнесла Мария Павловна. – Почти при каждой нашей встрече я спрашиваю: куда ты подевался, негодник?

Княгиня подставила внуку щеку для поцелуя, одновременно оглядывая его критическим взглядом.

– Снова у тебя покрасневшие глаза, – заметила она. – Ты должен больше спать, ты уже не молод.

– Что сделать, это служба, а не гулянка, – ответил уставшим голосом Самарин.

За последние два дня он отдыхал не больше пары часов: расследование было утомительным. К тому же подставил тайную службу, и Глобачёв, наверное, уже пожаловался, если не лично донес царю о вызывающем поведении одного генерала Конвоя…

– Это не объяснение! – гневно фыркнула княгиня. – Доведешь меня когда-нибудь до сердечного приступа!

– Успокойся, – неожиданно защитил его Черский. – Видишь, Сашка едва держится на ногах.

К огромному удивлению Самарина, тетка послушалась поляка без слова возражения. На мгновение за столом воцарилась тишина, прерываемая только стуком столовых приборов.

– Какие у тебя планы на сегодня? – отозвался Черский. – О тебе спрашивала какая-то барышня, – добавил он с легкой, почти незаметной иронией.

– Надя Трубецкая, – уточнила старушка.

– К сожалению, ей придется подождать, меня вызывает император, – нетерпеливо ответил Самарин.

– Я надеюсь, ты не планируешь никакой глупости! Я проведала вчера Олафа, он чувствует себя лучше, уже сидеть может, но все еще слаб. Хорошо, что с Анастасией ничего не случилось!

Самарин закатил глаза: княгиня знала о нападении на дворец и раздувалась от гордости, рассказывая подружкам о подвигах своих внуков (непонятно почему, признание Рудницкого внуком Марии Павловны перестало его раздражать), что не мешало ей отчитывать их, как малых детей. «О чудо, Анастасия не получила нагоняй за неосторожность», – злорадно подумал генерал.

– Я должен быть во дворце через два часа, – сказал он Черскому. – Не знаю, когда вернусь, тем более что… – Он замолчал, не закончив фразы.

– Что «тем более что»? – сразу же спросила княгиня.

– Тайная охрана, – неохотно пояснил Самарин. – Я вырвал из тюрьмы в Москве арестованного, который подлежал их юрисдикции, и уверен, что Глобачёв уже подал жалобу Его Величеству.

– Глобачёв, говоришь? Пусть только узнаю, что этот выскочка доносит на моего внука, – злобным тоном произнесла Мария Волконская. – Уж я ему покажу его место в системе… Как называет ее месье Дарвин?

– Эволюции? – подсказал Черский.

– Скорее я имела в виду очередность клевания. Сначала Олаф, теперь прицепился к Сашке!

– Что с Олафом? – Самарин нахмурил брови.

– Я тебе не рассказывала? Глобачёв протестовал против приезда того, кого он назвал «провинциальным польским алхимиком, связанным с террористами». Написал что-то типа меморандума, выражающего якобы мнение тайной полиции. Ну сейчас Его Величество может оценить, насколько прогнозы этого жандарма были верными, – заметила она с удовлетворением.

– Но даже несмотря на это, царь вызвал Олафа?

– Глобачёв в конце концов отозвал свои возражения, – пояснила Мария Павловна. – После разговора со мной…

Генерал спрятал улыбку, прикрываясь кашлем. «Что бы ни случилось, я буду отомщен, – подумал он. – Глобачёв может быть доверенным лицом императора, но, если он попадется тетке, его жизнь превратится в одну сплошную полосу невезения. Тем более что в глазах российской аристократии жандарм действительно был выскочкой: его дед получил дворянство. А Мария Павловна в искусстве тонкой манипуляции не имеет себе равных».

– Что ж, я вынужден откланяться. – Он тяжело вздохнул. – До дворца неблизкий путь.

Княгиня жестом приказала ему наклониться и неожиданно погладила его по щеке.

– Не волнуйся, – сказала она. – Если что, я возьму твое ведерко и сравняю счет.

Генерал встал на колени и положил голову тетке на колени, словно ему снова было четыре года.

– Знаю, – тихо ответил он.

Однажды в парке к нему прицепился старший мальчик, за которым никто не присматривал. Видя, как хулиган обсыпает ее внука песком, Мария Павловна молча зашла в песочницу и высыпала полное ведерко просто на голову мальчишки.

– Знаю, – повторил он.

* * *

Солдаты, охраняющие покои императора, попросили его подождать снаружи. Выставленное в коридор удобное кресло свидетельствовало о том, что решение принято до того, как генерал добрался до дворца.

Самарин сел, стараясь не выказывать нетерпения. Он желал бы лично выслушать рапорт шефа петербургской тайной полиции, но, похоже, кто-то решил иначе. Только кто? Возможно, Глобачёв испугался конфронтации? А может, это царь решил, что лучше будет поговорить с ними отдельно? Но почему? Координация действий Конвоя и тайной полиции была необходима, чтобы выяснить, кто стоял за нападением, и схватить террористов.

– Его Величество зовут, – проинформировал его минут через пятнадцать один из охранников.

Самарин поклонился царю, после чего осторожно огляделся: Глобачёва в кабинете не было.

– Извините за ожидание, генерал, – отозвался монарх. – Я как раз изучал акт, который доставила мне тайная служба. Они идентифицировали одного из нападавших. Как я понимаю, не без вашего участия?

Самарин сел в предложенное царем кресло.

– Естественно, – признал он. – Мне удалось составить что-то типа портрета трех подозреваемых.

– С помощью того пленника?

– Да, Новотны очень детально нарисовал портреты нападавших только на основании показаний солдат, которые их видели.

– Пленник будет вам еще нужен? Поскольку генерал Глобачёв предлагает перевести его в «Главную». На всякий случай…

Самарин стиснул зубы. Только одна тюрьма в России носила название «Главной» – построенная еще при Екатерине II Центральная тюрьма во Владимире. Место, где держали самых опасных врагов монархии. Сам Новотны мало беспокоил Самарина, но его разозлило предложение Глобачёва. Он, правда, ничего не обещал наемнику, однако было очевидным, что в обмен на помощь тот вправе ожидать перемен к лучшему, а не наказания. Генерал подозревал, что жандарм предложил это из чистой вредности, чтобы показать Новотны, а при случае и Самарину, кто тут главный. Ты помог Конвою? И что? А сейчас мы засадим тебя в преисподнюю, по сравнению с которой твоя бывшая тюрьма покажется раем. Мы же тайная полиция!

– Если бы не Новотны, мы бы никогда не идентифицировали того мага, – заметил он, стараясь сохранять нейтральный тон. – Также неизвестно, будет ли этот человек нам полезен в будущем. Он умен, обладает замечательным художественным талантом, который уже не раз пригодился нам, и, что также важно, его лояльность неоспорима. Только мы можем защитить его жизнь. Когда он попадет в руки своих прежних нанимателей, сложно себе представить, что они с ним сделают. И неизвестно, долго ли он проживет во Владимире.

Лицо царя ясно выражало, что он не в восторге от предположения, что якобы Центральная тюрьма отличается от других тюрем. «Он не хочет про это знать», – внезапно понял Самарин. Он отбрасывает все, что может его смутить, как обычный слабый и неуверенный в себе человек. Потому позиция Глобачёва такая сильная: царь в глубине души презирает его, но нуждается в его грязной работе. Черт…

Генерал никогда не задумывался над характером царя, правда, у него и не было возможности узнать его лучше – до недавнего времени он видел царя только во время государственных церемоний. Открытие, что его суверен неидеален, потрясло его больше, чем он думал.

– Ну ладно, что вы предлагаете?

– Я хотел бы забрать его в анклав, – заявил Самарин.

– Как это?

– Мне нужно посетить анклав, поскольку я сомневаюсь, что тайная полиция отправила туда своих агентов в погоню за террористами. К тому же это вроде как военная операция.

– А этот… как его там?

– Новотны, – подсказал офицер.

Царь махнул рукой, словно фамилия наемника не стоила запоминания.

– Его присутствие действительно вам поможет? – спросил он с недоверием в голосе.

– Конечно, – решительно ответил Самарин.

– В таком случае он ваш, – решил царь. – Уже сегодня моя канцелярия выдаст документ о переходе заключенного в ваше полное распоряжение, чтобы никто не мог обжаловать.

– Спасибо, Ваше Величество.

– Это мелочь. И берегите себя там, в анклаве. Я не хотел бы, чтобы с вами что-то случилось. И еще одно. Вот досье на Бестию.

– Что, простите, Ваше Величество?

– Я вам не говорил? Этого мага, которого удалось идентифицировать, называют Бестией. И это не враги его так назвали, а свои. Прошу, будьте осторожны, – повторил царь.

Ошеломленный Самарин на автомате поклонился и вышел в коридор, сжимая в руках серую картонную папку. В ушах стучало, кровь пульсировала в висках. «Однако мне все же придется преследовать Бестию, – подумал он. – Видать, это судьба…»

* * *

Разведчик подгонял их движением руки. Тяжелые подбитые ботинки громыхали по тротуару, и солдаты, преодолев следующий перекресток, вышли к небольшой площади. Самарин оглянулся через плечо: автомобили с медикаментами и амуницией следовали за ними.

– Эх, если у нас была бы хоть одна бронемашина, – печально произнес Батурин. – Мы показали бы, кто тут главный.

Генерал согласился с ним невнятным бурчанием, но не вступал в дискуссию, все время беспокойно наблюдая за окрестностями. Предсказание цыганки не давало ему покоя, а чутье кричало об угрозе, хотя до этого времени они не встретили ни души.

– Новотны! – рявкнул он. – Как думаешь, куда они отправились? Ведь даже этот маг должен остерегаться местной фауны.

– А черт его знает! – буркнул наемник. – Тот факт, что он спрятался в анклаве, говорит об отчаянии. Если бы у него были помощники, он бы попытался выбраться из города. С другой стороны, может, именно тут он чувствует себя в безопасности? Если у него договор с местными…

– Сомневаюсь, – задумчиво произнес генерал. – Если бы он смог договориться с демонами, атака на дворец выглядела бы совсем по-другому.

– Это точно, – скривился чех. – Будем знать наверняка, когда найдем их. Если выживем…

Самарин заскрипел зубами: с момента входа в анклав Новотны выдвигал мрачные предположения, а все аргументы отбивались от него, как от каменной стены. Пессимизм наемника был вызван не столько тем, что он оказался в опасной зоне, сколько из-за того, что ему не дали никакого оружия.

Разведчик, один из офицеров Конвоя, поднял сжатый кулак, означающий контакт с врагом. Генерал долго думал, не войти ли в анклав во главе батальона или хотя бы роты хорошо вооруженных солдат, однако пришел к выводу, что не привыкшие к битве с демонами люди будут только мешать. И гибнуть. Так что с ним были только добровольцы из Конвоя под командованием Батурина. Матушкин остался во дворце, чтобы присматривать за Рудницким на всякий случай.

Солдаты без приказа выстроились цепью, направив оружие в сторону, откуда бежал разведчик. Две серые, почти сливающиеся с фоном тени появились на улице, что вела к площади. Волки. Или что-то очень похожее на волков. Самарин выругался – моментами демоны были почти невидимыми.

– Пли! – приказал он, вытащив саблю.

Как оказалось, зря: оба создания пали почти сразу, скошенные прицельным огнем.

– Жаль, что с нами нет Рудницкого, он мог бы вытащить их сердца или другие органы, – весело заметил Батурин. – Они бы ему точно пригодились.

– И нам бы пригодился кто-то с его знаниями, – буркнул Новотны.

– Это да, стоит иметь за спиной господина алхимика, – согласился крупный офицер.

Самарин дал знак, и они двинулись дальше.

– Нет причин для радости, – гневно сказал Новотны, глядя на расслабленных быстрой победой солдат. – Подумайте, как они выглядели бы ночью, мы и сейчас едва видели этих бестий!

Генерал вздрогнул от слова «бестия». Хотя псевдоволки точно не были самыми грозными созданиями в анклаве…

– Не беспокойся! – успокоил наемника Батурин. – Со мной тебе ничего не грозит. В Варшаве есть гадалка, Эсмеральда. Я ходил к ней три раза, и каждый раз она предсказывала мне будущее. Даже эти раны. – Он указал на шрам на своем лице. – Какой-то фриц из штурмового отряда ударил меня кастетом. Но он больше уже никого не ударит, – добавил он с мрачным удовольствием.

– И что тебе сказала эта Эсмеральда? – поинтересовался Самарин.

– Перед отъездом на фронт она заверила меня, что я вернусь целым и невредимым в Петербург и умру в окружении друзей.

– Это все бред! Гадание! Тоже мне! – презрительно фыркнул Новотны, но уже без раздражения в голосе. – Так или иначе, нужно разработать какой-то план на случай если мы вынуждены будем отступать.

– Недалеко есть железнодорожная станция. Если что, спрячемся в здании вокзала, – ответил Самарин.

– И что дальше?

– В машине у нас есть клетки с голубями. Час – и они вернутся в Петербург на военную голубиную почтовую станцию, – пояснил Батурин. – Так что в случае чего вызовем подмогу.

– Ну это уже что-то, – неохотно признал чех.

Следующая атака наступила без предупреждения, никто из разведчиков не успел даже выстрелить. Волкоподобные демоны появились из ниоткуда. Сразу же началась рукопашная, солдаты молниеносно встали спина к спине, закалывая штыками напирающих созданий.

– Сверху! – рявкнул Батурин. – Прыгают с крыши!

Самарин ударом сабли перерубил позвоночник ближайшего монстра и вытащил револьвер.

– Стреляйте! – завыл он.

Ему ответила пальба, солдаты сбросили ошеломление.

– Под стену! – приказал он, опустошая барабан.

Неожиданно ему на плечи свалилась огромная тяжесть, и офицер упал на колени. Через долю секунды он ощутил на спине что-то мокрое.

– Вставай! – жестко сказал Новотны, помогая ему подняться.

Наемник умело перезарядил карабин, который забрал у кого-то из погибших: под его ногами лежало большое тело с оскаленными в ужасной гримасе клыками. Самарин ощутил, как по плечам стекают струйки пота – если бы не чех, он был бы уже мертв.

– Спасибо, – буркнул он.

Новотны пожал плечами, без церемоний обыскал ближайший труп, присвоив себе патронташ.

– Я могу это оставить? – спросил он.

– Конечно.

– Бегут! – закричал Батурин.

Самарин огляделся: на земле лежало несколько тел, двое солдат осторожно следовали за отступающими демонами, но через минуту они вернулись с мрачным выражением на лицах.

– Что с разведчиками?

– Все мертвы, – ответил щуплый мужчина со знаками лейтенанта на погонах. – Но их убили не в битве, на телах нет никаких следов.

– Магия! – взволновано закричал Новотны. – Мы должны немедленно возвращаться!

– Ваше превосходительство? – сказал лейтенант. – Мы никого не видели, но у меня было ощущение, что там кто-то есть. И он наблюдал за нами…

– Отступаем к площади, – решил Самарин. – Тут мы не сможем воевать со штыками, улицы слишком узкие.

Генерал ни минуты не сомневался, что солдат говорит правду. В Конвой брали только лучших из лучших.

– Ну! – запыхался от бега Батурин. – Совсем другое дело. У нас есть возможность маневра, и никто неожиданно не спрыгнет нам на голову.

– Вроде бы и так, – буркнул неубедительно Новотны. – Но я бы отступил к вокзалу.

– Почему это?

– Речь об этих псевдоволках, они никогда…

– Быстрей! – закричал Самарин.

Солдаты достали из машины легкий пулемет Льюиса и установили его на земле.

– Эти волкоподобные демоны никогда не атакуют большими группами, – закончил мысль Новотны. – Если только им не прикажет какой-то маг или Проклятый.