Текст книги "Сердце льда: для влюбленных в фигурное катание"

Глава II
Новая жизнь

Елена Германовна Буянова[3]3
  Елена Германовна Водорезова (в замужестве Буянова) – советская фигуристка, тренер по фигурному катанию. Первая в советской истории призер чемпионатов мира и Европы в женском одиночном катании, пятикратная чемпионка СССР. Самая юная советская спортсменка, принимавшая участие в Олимпийских играх за всю историю советского спорта. – Прим. ред.


[Закрыть] играет в моей жизни особую роль. Именно она привела меня к самой значимой победе в моей жизни, вылепила из меня олимпийского чемпиона. Вместе со мной переживала победы и поражения, поддерживала в трудные минуты и вдохновляла стремиться к большему.

Когда в 2005 году на льду «Пингвинов» Инна Германовна посоветовала нам попробовать свои силы в ЦСКА, мама согласилась.

Мои родители не пророчили мне тогда блестящей карьеры в большом спорте, не говорили, что мое будущее должно быть связано с фигурным катанием и больше ни с чем. Они тогда отвели меня на просмотр в ЦСКА главным образом для того, чтобы дать мне возможность реализоваться. Не упускать возможность, которая так неожиданно представилась, а попробовать и посмотреть, что из этого выйдет. Как говорится, попытка не пытка.

Интересно, что я сама не хотела ничего менять в своей жизни. Мне очень нравилось заниматься с Анной Евгеньевной и ставить балетные постановки. Я не планировала заниматься фигурным катанием профессионально – это было просто хобби, которое шло на пользу здоровью. Я вообще не представляла, что значит заниматься спортом серьезно. Что это за тренировки, ответственность и самодисциплина. Меня привлекала мысль быть первой, но я не знала, какой подготовкой надо обладать, чтобы выигрывать.

Родителям я так и сказала – не хочу ничего менять, пусть все остается по-старому. Но моя мама, детский психолог, сумела подобрать такие слова, чтобы, с одной стороны, не давить на меня, а с другой – не дать маленькой еще девочке упустить такой шанс. Мы с ней очень много разговаривали о предстоящем просмотре, и она меня успокаивала: «Просто попробуем. Не понравится – не пойдем, останешься в группе у Анны Евгеньевны». Я согласилась попробовать. И если честно, мне тоже было интересно узнать, смогу ли я пройти отбор в ЦСКА.

В день просмотра я, естественно, волновалась. К тому же на просмотре была сама Елена Германовна. Она была и остается главным тренером ЦСКА по фигурному катанию. И в тот год набирала себе группу девочек. До этого она тренировала мальчиков, а в этот раз решила поработать с женским составом.

Я вообще не представляла, что значит заниматься спортом серьезно. Меня привлекала мысль быть первой, но я не знала, какой подготовкой надо обладать, чтобы выигрывать.

Мы пришли в разгар тренировки. На льду были спортсмены, а Елена Германовна стояла на коньках и в дутой куртке у бортика и что-то громко объясняла им. Мне показалось, что она на них кричит и ругается.

– Может, я не пойду? – Я посмотрела на маму. – Что-то страшно, злая она какая-то.

Но мы проехали практически через весь город, разворачиваться и уходить было глупо. Я и сама это понимала, маме не пришлось меня уговаривать. Я осторожно вышла на лед, следя за тем, что происходит вокруг, и поглядывая на Елену Германовну. И в тот момент у меня возникло такое истинно спортивное чувство азарта – если ты здесь, если вышел на лед – покажи все, что умеешь. Когда Елена Германовна переключила внимание с тренирующихся на нас, детей, пришедших на просмотр, почему-то стало невозможно развернуться и уйти. И откатать плохо стало тоже невозможно. Я хотела во что бы то ни стало показать, что я сильный спортсмен, доказать, что я должна быть в этой школе и тренироваться с сильнейшими фигуристами на одном катке.

– Что умеешь делать? – задала она мне вопрос.

– Все умею. Я выполняю все элементы.

Начали мы с двойных прыжков. Их я делала хорошо, проблем не было – я все выполнила чисто.

– Тройные прыгаешь?

В тот момент у меня возникло такое истинно спортивное чувство азарта – если ты здесь, если вышел на лед – покажи все, что умеешь.

– Да.

– Какие умеешь?

– Все тройные могу.

– Ну, показывай. – И кивнула головой куда-то на середину катка.

«Господи, зачем я это ляпнула? Я же не умею! Сейчас упаду прямо перед всеми!»

Я тогда только начинала учить тройные с Анной Евгеньевной. Если двойные у меня получались хорошо, то тройные я никогда еще не приземляла – всегда были падения.

Разгоняюсь, захожу на прыжок – и впервые в жизни, видимо, от страха, не иначе, делаю его. Не помню, что это был за элемент. Точно был недокрут, прыжок был слабый, но я приземлилась и не упала.

Подъезжаю к Елене Германовне.

– Представляете, я сделала. – У меня шок, я сама не верю, что говорю это.

– Ладно, что еще умеешь? – И смотрит на меня как-то хитро.

– Сальхов умею.

С сальховом была та же история – тройной я не прыгала ни разу в жизни. Ну, что делать – сама сказала, за язык никто не тянул. Разогналась, прыгнула – два с половиной оборота.

«Почти тройной!» – подумала я.

Конечно, Елена Германовна сразу поняла, что тройные я делать не умею. Особенно видно это было по шоку на моем лице после удачных приземлений. Она – тренер высочайшего класса, и храбрившаяся второклассница не могла ее провести. Мне кажется, на тех просмотрах Елена Германовна увидела во мне желание показать все, на что я способна, и даже больше. Разглядела потенциал и спортивный характер, желание работать и любовь к фигурному катанию. То, что я в любом случае буду делать – умею или нет, не важно. Все равно буду. И, как тренер, оценила это.

Меня взяли, но перед этим состоялся разговор тренера с моими родителями. Меня приняли не просто в секцию фигурного катания, а в школу олимпийского резерва ЦСКА. Все, кто занимался там, делали это профессионально. Все шли в большой спорт, тренеры готовили спортсменов, которые в будущем будут защищать честь школы и страны на международных соревнованиях. Тренировочному процессу было подчинено абсолютно все. Елена Германовна тогда сказала моей маме как следует подумать, готовы ли мы к такому. Это была дверь в большой спорт, и сейчас она для меня открывалась. Но если я хотела в нее войти, надо было взять на себя колоссальные обязательства – усердно тренироваться, сконцентрироваться только на спорте, что бы ни случилось – слушать тренеров.

Этот разговор проходил сразу после просмотров, почти на льду. И мне, и родителям надо было взвесить, смогу ли я осилить такую нагрузку. Нам дали время подумать.

Мы, конечно, согласились – такой шанс упускать нельзя, тем более, когда тебя заметил и оценил главный тренер. Значит, есть в тебе что-то, с чем можно работать и что нужно совершенствовать. Мы попрощались с Анной Евгеньевной и ее балетом на льду, с «Пингвинами». Мне было жаль уходить из группы, где было комфортно и весело, и от тренера, который мне очень нравился. Я не знала, что ждет меня на новом месте. Было боязно, как примет меня новый коллектив, какие отношения сложатся с новым тренером, какие будут нагрузки. Но жизнь идет, и если всего бояться, можно так и просидеть вечность на одном месте. Всегда есть что-то, что будет непривычно, будет пугать или вызывать нежелание работать. Главное – знать, куда идешь и к какой цели стремишься. Нужно не бояться выходить из зоны комфорта и пробовать новое.

С сентября я уже занималась на льду ЦСКА, но пока еще не у Елены Германовны. На год меня взяла к себе Инна Германовна Гончаренко. Она заметила меня на катке «Пингвинов», и она же согласилась помочь мне набрать форму. Нагрузка возросла многократно, наш с родителями график был сумасшедший, мне нужно было сильно прибавить в технике и выносливости. Целый год я занималась в ее группе, готовилась к соревнованиям, которые должны были стать решающими и определить, возьмет меня к себе Елена Германовна или нет. На тех соревнованиях я выступила хорошо, и в конце сезона меня позвали на еще один просмотр в группу Елены Германовны. Со следующего сезона я официально занималась у нее.

Расписание было очень насыщенным. Уйдя с катка «Пингвины», мне пришлось также попрощаться и с художественной гимнастикой, потому что времени на нее банально не оставалось. Да это и не нужно было – вместе с Еленой Германовной работала целая команда отличных тренеров, которые занимались с нами и на льду, и в зале. Это была полноценная спортивная школа, где все работало на то, чтобы организовать процесс максимально продуктивно. Помимо катка были специальные хореографические залы и залы для отработки прыжковых элементов на полу. Были занятия по ОФП – основной физической подготовке, где мы работали над выносливостью, растяжкой, развивали все группы мышц. Большое внимание уделялось прокачиванию мышц пресса и спины, укреплению связок. Мы делали упражнения на тренировку коленных суставов и бедренных мышц, так как они постоянно задействованы при катании. Работали над координацией, ведь после прыжков в несколько оборотов нужно устоять на льду и продолжить катать программу. Для этого часто отрабатывали элементы из акробатики и гимнастики.

Это была дверь в большой спорт, и сейчас она для меня открывалась. Но если я хотела в нее войти, надо было взять на себя колоссальные обязательства – усердно тренироваться, сконцентрироваться только на спорте, что бы ни случилось – слушать тренеров.

На занятиях по СФП – специальной физической подготовке – мы отрабатывали именно те специфические движения, которые используются в фигурном катании.

Например, чтобы выполнить прыжок в несколько оборотов, необходимо знать не только механику захода на него, но иметь хорошо натренированный пресс и мышцы спины, чтобы оставаться в строго вертикальном положении. Нужны хорошо проработанные мышцы-разгибатели бедра, тогда фигурист сможет подпрыгнуть на высоту от полуметра и выше. При вращениях, обязательном элементе в фигурном катании, задействуются мышцы корпуса и ног – вращения корпуса должны быть около трех оборотов в секунду. Развитием этих групп мышц и отработкой элементов мы занимались на СФП.

Тренеры следили за сбалансированным развитием всех мышц. Важно было иметь сильный мышечный каркас, при этом сохраняя небольшой вес. Перекачивание ног, рук или пресса могло привести к потере правильной техники выполнения элементов.

Много упражнений было направлено на увеличение выносливости. Мы прыгали со скакалкой, бегали, причем использовали самые разные вариации бега: и кроссовый, и интервальный, бег с утяжелением и многое другое. По тому, насколько спортсмен быстро утомляется во время бега или насколько быстро пробегает определенную дистанцию, можно судить о том, хватит ли у него сил откатать короткую и произвольную программу.

Во время тренировок бег на дистанцию в 500 метров приравнивался к выполнению короткой программы, а на 1000 – к произвольной. Сложность заключалась в том, что пробежать это расстояние надо было за определенное время. Например, выполнение произвольной программы хорошо подготовленного сильного фигуриста приравнивалось к бегу на 1000 метров примерно за 3,5 минуты. Если хватило сил пробежать за это время, значит, и на программу сил хватит.

В ЦСКА мы тренировались шесть раз в неделю. Воскресенье было официальным выходным днем, когда мы могли заниматься своими делами, не связанными со спортом. И два дня на неделе считались наполовину свободными – у нас была только утренняя тренировка, и освобождались мы намного раньше, чем обычно. В остальные дни мы тренировались дважды в день, утром и вечером.

Для того чтобы было проще учиться, я перешла в другую школу, недалеко от ЦСКА. Тогда это была школа № 1424, и там обучалось очень много спортсменов ЦСКА из разных видов спорта. Я обнаружила это намного позже, а пока даже и не подозревала об этом.

В школу меня возил папа, и, чтобы успеть добраться из Бирюлево к метро «Аэропорт» через постоянно загруженный Ленинградский проспект, из дома мы должны были выезжать в 6.30 утра. Вставала я в 6 утра, меня, сонную, кормила и одевала мама, и мы выезжали. Я приезжала в школу на первый и второй урок, а потом бежала на утреннюю тренировку. Ледовый каток ЦСКА находился практически напротив школы, нужно было только перейти Ленинградское шоссе по надземному переходу. На первой тренировке у нас всегда была работа в зале – разминка, общее укрепление мышц, отработка отдельных элементов, потом мы выходили на лед. Затем снова бежала в школу, на оставшиеся уроки, если успевала, или на дополнительные занятия – написать диктант или контрольную работу, которую пропустила, или сдать домашнее задание.

После этого я шла на вторую тренировку. Снова сначала зал – или ОФП, или подкачка, потом – лед. По средам были занятия по растяжке и хореография. Освобождалась я ближе к 7 вечера, за мной приезжал папа, и мы ехали домой. К 9 вечера обычно садилась за уроки, если не успевала сделать их в течение дня. Все вещи я старалась оставлять в ЦСКА – у нас были специальные шкафчики, поэтому таскать с собой огромные сумки с коньками и формой, к счастью, не приходилось.

Пока я училась в начальной школе, все успевать было сравнительно несложно. Но со временем нагрузки возрастали, как в спорте, так и в школе.

С Еленой Германовной я уже могла выступать на крупных соревнованиях, если проходила отбор на них. Для этого нужно было сдать все необходимые нормативы, иметь определенный разряд и тогда пробовать свои силы в чемпионате Москвы, а потом – в отборе на чемпионат России среди юниоров.

Ну, а для таких крупных, особенно по меркам совсем юной фигуристки, соревнований нужны уже полноценные программы, а не просто набор элементов.

Музыку обычно выбирает тренер. Пока ты маленький, ваши вкусы диаметрально противоположны, и та музыка, под которую хочешь кататься ты, обычно не получает одобрения. Позже, когда становишься старше, уже сама обычно понимаешь, какая музыка будет подходящей для программы, а какая – нет. Тогда можно принять в создании короткой или произвольной программы более деятельное участие. Например, если музыка совсем не чувствуется спортсменом, то он не может раскрыть себя, и она заменяется.

Елена Германовна работала с командой профессионалов, и каждый член команды отрабатывал с нами разные нюансы фигурного катания. Был тренер по физической подготовке, по скольжению, хореограф, часто приходила Татьяна Анатольевна Тарасова. Она могла дать дельный совет, посмотреть свежим взглядом на программу, помочь с выбором музыки.

Спортсмену на юниорском уровне нужно было представить короткую и произвольную программу. Для каждой из них в правилах четко обозначено количество элементов – сколько должно быть прыжков и каких, сколько вращений, какие дорожки шагов нужно делать, чтобы получить высокие баллы. В короткой программе обязательно должны были быть три прыжка, спираль и каскад.

Прыжки тренер выбирает, исходя из их базовой «стоимости» и сложности для спортсмена. Кому-то не дается аксель – его выполняют с захода спиной, и для чистого исполнения надо сделать на полоборота больше. Кто-то испытывает сложности с лутцем, вторым по сложности прыжком после акселя. Его нужно исполнять строго с внешнего ребра конька. Тренер смотрит, что фигуристу по силам, и включает в программу. Но ежегодно объявляется один обязательный прыжок, который фигурист должен включить в программу. Это может быть риттбергер, лутц или тулуп. Каждый год прыжок меняется (двойной аксель, к слову, был обязательным всегда). Так уравниваются возможности фигуристов на соревнованиях. Мало кому одинаково хорошо даются все виды прыжков, и если бы фигурист включал в программу только то, что он делает отлично, было бы неинтересно. А так всегда присутствует элемент состязательности.

Спираль – очень красивый элемент, когда фигурист катится по льду, стоя на одной ноге, а вторую поднимает в воздух. Разновидностей спирали множество, главное – четко ехать на одном ребре конька. Можно сделать ласточку, когда корпус и свободная нога находятся параллельно льду, можно соединить спираль с бильманом, наверное, самым узнаваемым элементом в фигурном катании после прыжков – когда нога поднимается за спиной и удерживается руками надо головой. Это очень красиво и очень сложно. Многое зависит от природных данных фигуриста, его гибкости и растяжки, от состояния его позвоночника. Не все взрослые спортсмены, к сожалению, могут позволить себе сделать бильман из-за прошлых травм спины.

Каскад – это соединение прыжков. Например, лутц-тулуп или лутц-риттбергер. Сложность их выполнения в том, что второй прыжок делается из той позиции, в которую спортсмен приземляется с первого. А значит, второй прыжок в каскаде должен быть удобным и относительно несложным, не требующим длинного захода. Чаще всего вторыми прыжками исполняются тулуп или риттбергер. Их проще всего прикрепить к первому прыжку.

Когда тренер подобрал для программы спортсмена необходимый набор элементов и схематично расставил их, программу прогоняют на льду. Тренер обозначает, в какой части катка ты должен исполнять тот или иной прыжок, следит, чтобы элементы сочетались с музыкой. А фигурист пробует свои силы и прокатывает всю программу. На данном этапе работают только над технической частью – смотрят, чтобы спортсмен успевал делать элемент в нужный момент, с нужной скоростью и в той части катка, которую определил тренер. Как только тренер и фигурист понимают, что основные элементы хорошо ложатся на музыку, начинается работа спортсмена с хореографом.

У нас им была замечательная Ирина Анваровна Тагаева. Раньше она танцевала в Большом театре, поэтому все наши программы были пронизаны духом балета. Я любила балет, и мне было интересно работать с настоящей балериной. Ирина Анваровна ставила нам хореографию для программы, наполняла ее артистизмом и выразительностью. Мы смотрели вместе балетные постановки, она объясняла нам значение движений, какую эмоцию хотел передать танцор на сцене. Учила выражать свое «я» на льду. Кататься так, чтобы программа и спортсмен были одним целым, неотделимым друг от друга и ярким. Анализировала музыку для программы, помогала понять ее и прочувствовать эмоциональные акценты – где подъем, а где спад настроения. Мы обсуждали, как это изобразить на льду, и работали в хореографическом зале.

Только после того, как фигурист прочувствовал музыку, понял, какие эмоции хочет донести до зрителя, можно переходить к тренировке на льду и соединять обе части – техническую и хореографическую.

Для того чтобы уверенно чувствовать себя в новом образе и стабильно выполнять все элементы, требовалось около трех месяцев – примерно столько занимает обкатка новых программ. Каждый день на льду и в зале программа отрабатывалась и многократно повторялась. Не целиком, а маленькими частями. Так как мы тогда были еще юными спортсменами, не всегда хватало выносливости много раз повторять всю программу целиком. Поэтому тренер делил ее на кусочки, которые мы и отрабатывали. Когда выучивался новый отрывок, он повторялся вместе с предыдущим. Так постепенно доходили до четверти программы. Потом до половины и так далее. Один раз в неделю перед тренерами мы показывали свою программу целиком. Перед нами стояла задача откатать все чисто и с учетом замечаний. Но каждый раз находилось то, над чем предстояло работать.

Мои первые выступления за школу ЦСКА проходили с переменным успехом. В сезоне 2005–2006 года я стала четвертой в младшей возрастной группе на «Мемориале Станислава Жука», который проходил в Санкт-Петербурге. Это первенство России среди детей среднего и младшего возраста, организуемое с 2000 года в память о великом тренере. Его именем, кстати, назван и наш ледовый дворец ЦСКА.

В следующих сезонах я улучшила свой результат на этих соревнованиях – была третьей в 2007 и второй в 2008 годах. А выступления на кубке России не удавались. В 2006 году в младшей группе я стала двенадцатой – у меня было выступление под музыку из мюзикла «Chicago». А в 2007-м заняла 10-е место. Я в тот год выступала под «Herdnando’s Hideaway», танго из мюзикла «Dance with me», но уже среди детей старшего возраста.

Не знаю, почему мне не удавалось на таких крупных соревнованиях подняться выше. Я старалась, много работала, делала все, что говорил мне тренер. Но, выходя на лед на соревнованиях, программа начинала осыпаться. Я падала, показывала слабые дорожки шагов. Могла за программу не выполнить четыре элемента. Естественно, я оказывалась почти внизу турнирной таблицы. Не могу сказать, что я относилась несерьезно, это не в моем характере. Наверное, просто не находила внутри себя достаточных эмоций, которые помогали бы мне на стартах. У меня пока не было опыта побед, я не знала, каково это – быть первой среди сильнейших.

Родители очень переживали за меня и в тех неудачных выступлениях видели или недостаток мотивации, или детскую несерьезность. Всегда после стартов, на которых я очевидно халтурила, мы много разговаривали. Они спрашивали, точно ли я хочу заниматься, нужно ли это мне. Я и сама понимала, что фигурное катание занимает не только мое время, но и время родителей, которые подстраивались под мои тренировки. К счастью, в детском возрасте подобных стартов было немного, да и полоса проигрышей вскоре закончилась.

В 2007 году папа, видя мои первые победы, чтобы поддержать и воодушевить, пообещал за победу на соревновании купить мне кошку. У нас не было домашних животных – родителям хватало забот и без них, но мы с сестрой, как и все дети, мечтали о собаке или кошке.

Папа пообещал, а я взяла и выиграла. Обещание пришлось выполнять. Это был наш с ним секрет – ни мама, ни Маша не знали о нашем соглашении. Поэтому и за кошкой мы поехали вдвоем, когда никого не было дома. Мама была на учебе, а сестра у бабушки.

Обычно говорят, что животные похожи на своих владельцев, и это правда. Когда мы приехали за котенком и нужно было решить, какого из четырех мы заберем с собой, я выбрала самого игривого и неугомонного. Это оказалась девочка, и она была самая активная. Я тоже никогда не сидела на месте, мне всегда надо было что-то делать или куда-то бежать. Даже мой тренер говорил, что если на соревнованиях или на сборах кто-то носится по коридорам отеля, то можно быть уверенным, что это Аделина. Наверное, поэтому мне тот котенок и приглянулся. Я выбрала ее и назвала Алекса.

Когда мы приехали домой, первой о нашей авантюре узнала сестра. Она зашла в квартиру, а ей под ноги на бешеной скорости прилетел пушистый комок. Сначала Маша была в шоке, но потом осознала, что у нас теперь есть кошка, и мы с ней вместе скакали и визжали от радости.

Мама нашу радость не разделила. Для нее это тоже стало шоком, только чуть менее приятным, чем для Маши. Мама вообще не хотела никаких животных, потому что понимала, что вся забота о них ляжет на нее. Папа целыми днями на работе, мы с сестрой еще маленькие, и за нами самими нужно смотреть, а мама тогда еще и училась. Но Алексу мы в тот день отстояли, и она осталась у нас.

С того дня прошло уже много лет, но я до сих пор помню ощущение детского счастья. С Алексой у нас связано множество разных смешных историй. Характер у нее был не сахар. Она не давалась никому в руки, не разрешала себя тискать и гладить. Могла прийти к тебе, лечь на кровать рядом, начать мурлыкать, но все знали, что трогать ее в этот момент категорически запрещается – иначе она просто поднимется и уйдет. А если ее нужно было искупать или посадить в переноску и отвезти на прививку, начиналась целая эпопея – она громко возмущалась, вырывалась, могла ненароком оцарапать. Так что трогать ее высочество было запрещено. Но Алекса была членом нашей семьи, и мы мирились с ее характером.

Забавный случай произошел с нами и с бедной Алексой на очередной Новый год. Мы всегда наряжали живую елку, выбирали самую высокую и пушистую, ставили посередине комнаты, а потом в один из вечеров наряжали всей семьей. Это было целое таинство – достать упакованные с прошлого года в мягкую бумагу игрушки, рассматривать их заново, каждый раз вспоминая, какие они на самом деле. Некоторые достались нам от бабушек, некоторые покупала мама. У каждой была своя история и свое место на елке. Убирали елку после праздников мы как можно позже – она стояла до старого Нового года, а иногда и дольше. Вместе с осторожным заворачиванием игрушек в бумагу и складыванием их в старые коробки из-под обуви незаметно растворялось ощущение праздника. А как только пропадала из квартиры елка, наступали обычные трудовые будни.

Мы с Машей хоть и считали себя взрослыми (особенно я), оставались абсолютными детьми, которые ссорились и готовы были начать драться из-за любой мелочи. И вот представьте – вечер, наряженная елка, мы с сестрой одни дома и опять что-то не поделили. Алекса мирно спит под елкой и ничего не подозревает. Ровно до того момента, пока эта елка не начинает крениться и падать. Само падение было для меня словно в замедленной съемке. Никаких звуков – то ли потому что все, кто был в комнате, включая кошку, замерли от ужаса, то ли это моя память стерла вопли Алексы.

Я оказывалась почти внизу турнирной таблицы. Наверное, просто не находила внутри себя достаточных эмоций, которые помогали бы мне на стартах. У меня пока не было опыта побед, я не знала, каково это – быть первой среди сильнейших.

Через секунду время вернуло свой темп, но елка уже лежала на полу, перегораживая собой половину комнаты. От нее веером расходились осыпавшиеся зеленые иголки. Ведро с водой, в котором она стояла, отлетело куда-то в сторону, а кошка забилась в дальний угол комнаты и смотрела на нас ошалелыми глазами.

В голове только одна мысль: «Нам конец!» Я начинаю орать на сестру, лихорадочно ищу пылесос, пытаюсь быстро сообразить, как его включить, чтобы убрать хотя бы часть иголок с пола. Игрушки каким-то чудом уцелели, видимо, их спасли ветви ели, которые мягко спружинили при соприкосновении с полом.

Вдвоем с Машей мы поднимаем елку и понимаем, что иголок на полу не просто много – их ровно половина. Кое-как ставим полулысую елку обратно в ведро и начинаем убираться. Если бы это было в кино, то именно тогда по всем законам жанра должны были прийти родители.

Они пришли чуть позже, когда большая часть иголок с пола исчезла. Но я могу представить, что бы они увидели, зайди в ту минуту к нам в комнату – зареванная Маша, растрепанная и с исцарапанными руками я, жалобно мяукающая из-под трюмо кошка, в растекшейся на полкомнаты луже густым слоем плавают елочные иголки. А в ведре стоит елка, наряженная и наполовину лысая.

Я росла. Училась и тренировалась. Все больше и больше ощущала себя частью мира фигурного катания. Лед прочно занял большую часть моей жизни, а я наконец пришла в такую форму, что в следующем году все изменилось. Я не знала этого в самом начале сезона, не до конца осознавала даже после нескольких первых выступлений, но уже к концу года четко понимала – я нашла свою дорогу, знаю, кем хочу быть, знаю, чего хочу добиться. Мои выступления, мое отношение к тренировкам, понимание своего места в спорте сильно изменились.

Сезон 2008–2009 г. я до сих пор считаю переломным моментом. В самом начале, на открытом первенстве Москвы среди юниоров, я стала пятой – после результатов предыдущих сезонов это был огромный рывок вперед. Я почувствовала себя увереннее, поверила в свои силы. Быть пятой фигуристкой в огромной Москве – большая победа для девятилетней девочки. Впереди ждали этапы Кубка России. Если спортсмен становился призером двух этапов Кубка России, у него появлялась возможность принять участие в чемпионате России. Соревнования проходили в двух возрастных группах – отдельно соревновались кандидаты в мастера спорта, то есть юниоры, и мастера спорта. Я была в младшей группе. До этого года мне не удавалось пройти на национальный юниорский чемпионат, поскольку я не проходила отбор на первенстве Москвы. А в этом году почувствовала, что могу.

Новый год – экватор сезона. Кто-то хорошо выступил на Кубке России и готовится к национальному чемпионату. Кто-то понимает, что в этом году удача ему не улыбнулась, и уже мысленно готовится к следующему сезону. И в том, и в другом случае Новый год – своеобразный рубеж, когда ты понимаешь, что ждет тебя впереди – продолжение борьбы за путевки на большие старты или работа над ошибками на тренировках.

Первый этап Кубка России проходил в Тольятти, и я заняла на нем второе место. А следующий, московский этап, выиграла. Я получила путевку на чемпионат России!

Тот Новый год был особенным: за спиной – уверенные победы, а впереди – неизведанные манящие горизонты. Первая половина сезона благополучно завершилась, начиналась усиленная подготовка к чемпионату России, на который я прошла впервые в жизни. Я не знала, какое место займу, но очень хотела показать себя.

Заняв хорошие места на Кубке России, я получила возможность участвовать в национальном юниорском чемпионате. Но Федерация фигурного катания в этот год сделала исключение и допустила меня и Лизу Туктамышеву[4]4
  Елизавета Сергеевна Туктамышева – российская фигуристка, выступающая в одиночном катании. Чемпионка мира 2015 года. Чемпионка Европы 2015 года, бронзовый призер чемпионата Европы 2013 года. Серебряный призер командного чемпионата мира 2015 года и бронзовый призер 2019 года. – Прим. ред.


[Закрыть] к участию во взрослом чемпионате России, несмотря на то, что нам было всего по двенадцать лет. На международные соревнования, даже юниорские, мы не попадали, но выиграли шанс выступить на главных соревнованиях страны по фигурному катанию.

Дело в том, что по правилам Международного союза конькобежцев (ISU) для спортсменов, выступающих на международных соревнованиях, действуют возрастные ограничения. В фигурном катании важен не только год рождения спортсмена, но и точная дата. Чтобы перейти из юниоров во взрослые, принимать участие в чемпионате Европы или мира, нужны не только победы, но и чтобы тебе перед началом нового сезона исполнилось 15 лет. Условной датой, от которой идет отсчет, считается 1 июля. Поэтому спортсмены, которые родились до этой даты, имеют некоторое преимущество. Те, кто родился позже, вынуждены еще год кататься в юниорах. Но эти правила не регулируют национальные чемпионаты, которые проводятся каждой страной самостоятельно. Поэтому в тот год я получила возможность выступить на чемпионате страны среди взрослых спортсменов.

Сегодня ISU снизила возрастной ценз – на международные соревнования допускаются спортсмены, достигшие 14 лет. Для чемпионата России правила тоже изменились. Если я смогла выступить на нем в двенадцать лет, то с 2013 года это невозможно. Нужно дожидаться четырнадцатилетия.

Чемпионат России проходил в Казани, я поехала туда, чтобы просто показать себя. Этот сезон был странным – мне то удавались программы, то нет. То на соревнованиях я была пятой или шестой, то занимала первые места. Поэтому особых амбиций у меня тогда не было. Хотелось поучаствовать во взрослом турнире, почувствовать дух совершенно иных соревнований, посмотреть на фигурное катание настоящих мастеров, выступления которых я смотрела по телевизору.

Обстановка меня поразила. Несмотря на то что фигурное катание не было таким популярным видом спорта, как сегодня, наплыва болельщиков не наблюдалось, а трибуны были полупустыми, все было совершенно иначе. Я робела и чувствовала себя маленьким птенцом, которого все готовы съесть. Я не боялась выходить на лед и катать свои программы, но сама атмосфера взрослого старта заставляла нервничать и чувствовать себя не в своей тарелке.