Текст книги "Рыжий Алмаз: Цена предательства"

Глава 4 – Новые знакомства

Те, у кого мы учимся, по праву называются нашими учителями.

Но далеко не каждый, кто учит нас,

достоин этого звания.

Ж. Ж. Руссо

– Колян, слыхал новость? – окликнул дядя Миша с верхней шконки (кровати). – Ты же из Казахстана?

– Да.

– Под Алма-Атой разбился ТУ-134, – мрачно произнес дядя Миша.

Дядя Миша – в прошлом военный. Отличался сбитым телом, черной копной волос и сильным басом. В тюрьму попал за убийство. Шел вечером со службы домой, увидел, что два хулигана пристают к девушке. Дядя Миша как офицер пришел на помощь. В итоге у одного – перелом челюсти, у другого – сотрясение мозга. Один скончался, везунчик до сих пор лечится…

– А что случилось? – поинтересовался Коля.

– Пишут, самолет столкнулся с горой при попытке приземления 30 августа 1983 года.

Насенов представил себе Алма-Ату. Он был там совсем юнцом. Высокие горы. Многолюдные улицы. Как бы он хотел отрастить крылья и улететь. Подальше от тюрьмы, ее законов и понятий.

– Колян, ты че, уснул? – дядя Миша спустился сверху и потормошил Колю.

– Да, немного призадумался, – ответил Насенов. – Жаль погибших. Вот мы сидим тут, отбываем срок, но все равно вернемся домой. А они – нет.

– Мужики, кончай хандрить, – промолвила скелетичная физиономия с соседней шконки – Валет.

В противоположность крепкого приземистого дяди Миши, Валет отличался высоким ростом и жилистым телом. Валет, или Владимир Нестеров, 1947 года рождения, был уркой со стажем. Мошенничество, воровство, разбой – вот неполный список его статей. Даже дядя Миша иногда побаивался его.

В это время в камере к карточной игре присоединился Николашка. Парень был чуть старше Коли. Настоящий шаромыжник, он по пьяни угнал соседскую машину и разбил. На зоне о таких говорили «случайный пассажир». В отличие от Коли, Николай шнырил для блатных.

Играли в дурака. Валет длинными паучьими пальцами мастерски тасовал колоду карт. Он был известным «каталой» – картежником высшей категории. Сыграв десять партий, Валет ни разу не остался в дураках. В основном проигрывал Николашка, увеличивая свой игровой долг.

Коля приглянулся Валету. Как-то урка ему сказал: «У тебя огненное сердце под слоем льда!». Они часами беседовали о жизни, попивая забористый чифирь. Обсуждали новости за «стеной», то, что происходит на воле. Валет уважал Колю за стойкость и правильные понятия. Шулер же обучал Колю премудростям игры.

– Какие карты ушли?

– Я что, знаю? – Коля развел руками.

– Учись, пока я живой, – хмыкнул Валет. – Всегда считай карты и запоминай, что ушло!

Ученик оказался толковым. Коля быстро развил в себе необыкновенную память.

Карты и хорошая память не раз выручали его. Зеки – народ картежный, а картежный долг – это святое. Коля постоянно вспоминал своего карточного учителя, обыгрывая сокамерников.

***

Через год Колю перевели в Барнаульскую колонию строгого режима.

В хате ему приглянулся щупленький азиат. Насенов каким-то звериным чутьем почувствовал в этом парне скрытую силу. Не прошло и пары дней, как он смог подобрать ключик к этому немногословному сокамернику. Азиат оказался китайцем, да не простым, а жителем Поднебесной. Китаец Петя был мастером кунг-фу – боевого искусства китайских монахов. Но об этом Коля узнал позже.

Если «случайность – язык Бога». То эта случайность действительно была судьбоносной.

Полгода они провели в одной хате. После того, как Коля узнал о боевых умениях китайца, он сразу попросил Петю начать его обучать. Китаец согласился, но с одним условием. Сперва надо постичь саму философию кунг-фу и только потом переходить к практическим упражнениям.

Петя рассказал свою историю, как его в возрасте пяти лет отправили в далекую южную провинцию Хубей. Как обучался в Вуданской школе кунг-фу, в монастыре среди гор.

– Петя, обучишь меня боевым приемам? – Несипбай вопросительно смотрел на китайца.

– Всему свое время, ученик. Для начала ты должен понимать, что кунг-фу включает в себя три основных начала: физическую силу, технику и дух. На Западе на первое место выходят техника и сила, на Востоке же самое главное дух.

– Петя, зачем мне тренировать дух? Мне нужен результат.

Китаец смерил Колю тяжелым взглядом.

– Прежде чем переходить к кунг-фу, необходимо освоить тайчи. В отличие от боевых направлений, в тайчи движения плавны и неспешны. Повтор движений и особое дыхание улучшает здоровье и снимает стресс.

Подметив искрений интерес в глазах ученика, субтильный китаец продолжил:

– Согласно легенде, тайчи появилось 600 лет назад. Один из монахов, затаив дыхание, наблюдал схватку белого журавля и черной змеи. Они будто сплелись в смертельном танце, удары и контрудары сыпались один за другим. Как бы ни были сильны журавль и змей, они не могли победить друг друга. Тогда же монах и осознал принцип инь и ян.

– Учитель, а что это за принцип?

– Инь и ян – это и есть философия противоположностей. Все наше мироздание зиждется на этом. Инь – темная сторона – Луна. Ян – светлая сторона – Солнце. Инь (луна): темная, творящая, мягкая и женственная. Ян же (солнце) – полная противоположность: яркое, агрессивное, твердое, мужское. Если у вас в драке атакующего встречают еще большей силой, то у нас, наоборот: агрессивную мужскую ян мы встречаем мягкой, обволакивающей инь.

– Но это же не верно! Если меня атакуют, я бью в ответ еще сильней!

– В том-то и дело, ученик, – говоря это, Петя вроде находился в камере вместе с Колей, но дух его был где-то далеко. Скорее всего, блуждал по величественным храмам Поднебесной.

Петя попросил бумагу и карандаш. Ему потребовалась пара минут для зарисовки.

– А что это за символ? – поинтересовался Коля, указывая на черно-белую окружность.

– Это и есть символ инь-ян. В черной полусфере ты можешь видеть белое так же, как и в белом можешь видеть темное. Не бывает однозначного зла или добра. Китайцы верят, что Вселенная – порождение этих двух сил. Первая ступень для овладения кунг-фу – это тайчи. Противостояние инь-ян можно ощутить в каждом движении тайчи. Инь-ян неразделимы: каждому движению вперед отвечает движение назад, движению вверх – движение вниз.

– И что мне это даст, учитель?

– А даст это тебе очень многое. Ты можешь проклинать судьбу, что оказался за решеткой, и поедать сам себя, а можешь заняться практикой тайчи. Отключись от всего, забудь, что ты в камере в окружении людей, представь, что ты на равнине. Позади тебя вереница синих гор. Впереди зеленое полотно. Солнце жарко припекает, ветер ласково обдувает. Ты один и больше никого. Запомни это состояние. В любой момент дня и ночи, где бы ты ни был, ты можешь оказаться там и начать свои тренировки. Когда ты спокоен, в тебе проявляется скрытая энергия.

– Это медитация?

– Что-то вроде. Вообще-то, когда медитируешь, твоя задача – полностью раствориться. Ощутить свое дыхание – вдох и выдох, прочувствовать, как бьется сердце. А самое главное остановить ход мыслей, перестать думать. Сосредоточиться на своем высшем «я». Это долгий процесс, но я тебя научу.

Несипбай показал феноменальную работоспособность. Каждый день он часами тренировал свои умения тайчи, овладел медитацией. Только после этого китаец начал обучать его серьезным приемами кунг-фу, которые в последующем не раз выручали Колю в трудных ситуациях и вселяли страх в его врагов.

Пете нравился ученик. Китаец частенько рассказывал о монахах – минимализм и отказ от материальных богатств те ставили на первое место. Были и многочасовые разговоры о жизни.

Жизненная история Пети тянула на полноценный роман. Петя, или Ли Джуонг, был родом из Харбина. Его всегда интересовало все русское. В детстве он часто играл с детьми белых эмигрантов, осевших в Харбине во время Гражданской войны, что позволило неплохо овладеть русским языком. Благодаря этому знанию, Петя устроился в торговое представительство СССР в Харбине. А проработав несколько лет и зарекомендовав себя с хорошей стороны, он получил разрешение на работу в китайском представительстве в Хабаровске.

Не прошло и двух лет проживания в СССР, как Петя попал в нехорошую историю. В одном из баров города Хабаровска случилась потасовка с приставшим к компании выпивавших граждан Поднебесной молодым человеком. Петя попытался урезонить парня, но безуспешно. Молодой человек по имени Владимир вел себя агрессивно. Встав в боксерскую стойку, он стал наносить удары правой и левой. Толпа зрителей ревела от возбуждения. «Наподдай этому косоглазому», – кричали со всех сторон.

Владимир был завсегдатаем заведения. На его счету было большое количество переломанных ребер и выбитых зубов. Пять лет занятий боксом давали о себе знать. Удары, нанесенные Владимиром, были точны, но не в этот раз – мощные удары сотрясали только воздух. «Не понял», – промелькнуло в голове боксера. Бой с тенью не входил в его планы. Щуплый китаец с легкостью пушинки пригнулся и сделал шаг вправо, перемещая всю тяжесть на правую ногу. Левая ударила под правое колено Владимира. Сустав хрустнул. После серии ударов в корпус раздался грохот падающего забияки.

Владимир рухнул. Стокилограммовое тело похоронило под собой деревянный стол. В баре воцарилась тишина. Десятки людей стояли, разинув от неожиданности рты. Владимир проиграл худосочному китайцу. «Доктора, позовите доктора», – закричала стройная брюнетка, указывая на лужу крови.

По словам Пети, Владимир умер случайно: при падении ударился головой. «Кровоизлияние в мозг», – поставили диагноз медики. Дальше – суд. Отец Владимира был прокурором. Суд принял во внимание, что со стороны Пети была самооборона, но он получил 8 лет, чтобы неповадно было использовать запрещенное в Советском Союзе кунг-фу.

Коля, как губка, впитывал недозволенные знания. Петя был отличным мастером кунг-фу. Его ученик быстро осваивал новые техники и удары, управление энергией Ци и многое другое. Петя очень любил рассказывать о философии боевых китайских искусств, но ученик Несипбай больше внимания уделял боевым приемам, нежели философии. Тяжело себе представить, как в зоне можно заботать двух-трех громил. А зная нужные болевые точки на теле, вполне реально нейтрализовать верзил.

Несколько месяцев, проведенных в одной камере с китайцем Петей, навсегда запомнились Несипбаю. К тому же позволили овладеть мощнейшими приемами кунг-фу.

Но время идет, и Несипбая переводят в другую колонию. Там он быстро показал себя. Даже двухметровые атлеты побаивались наезжать на прыткого казаха. Там же ему дали погремуху (прозвище) Алмаз. «Твердый, как Алмаз», – однажды произнес один из тюремных авторитетов. С тех пор Несипбая звали только Алмазом.

Глава 5 – Дотянуться до небес

«Воры в законе» – члены преступного мира,

относящиеся к его элите и пользующиеся значительным авторитетом…

Характеризуются наличием жёсткого кодекса криминальных традиций.

Из Википедии

За колючкой уже вовсю шли перемены. Страна Советов меняла своих Генеральных секретарей. А на зоне был прежний распорядок и все шло своим чередом.

Клемень, он же Артем Клименев, крепкий мужик, с глубоко посаженными глазами, руками-молотами, и Леший, заросший мужичок с кустистыми бровями и бородой по грудь, отбывавший свою вторую ходку за разбой, играли в карты на нижней полке. В метре от них Голова заваривал густой чифирь. Савка читал книгу.

Алмаз отвлекся от чтения газет. Остальные сокамерники были на работе. Алмаз не считал себя блатным, но и не подписывался под «мужика».

– О чем пишут? – поинтересовался у Алмаза Савка.

– В Ташкенте построили самую большую телебашню в Средней Азии. Умер генсек Черненко. И все еще идет война в Афганистане.

Савка отодвинул книгу и сел рядом с Алмазом.

– Короче, жизнь за колючкой бурлит.

Алмаз пожал плечами. Ему всегда было интересно разговаривать с Савкой, или Савелием Петровичем. Савка был старший по хате, в неволе просидел больше десяти лет. Начинал еще по малолетке: разбой, хулиганство, кражи. С виду выглядел лет на тридцать с хвостиком. Крепкий в плечах, нос картошкой, голубые глаза и веснушки…

– А у вас есть мечта? – неожиданно для самого себя спросил Алмаз у присутствующих.

– Ну, – напрягся Голова, – я мечтаю побыстрей выйти, меня дома ждет жена и маленькая дочь. Я же по дурости попал сюда. По пьяни повздорил с соседом – и – «непредумышленное убийство».

– Бывает, Голова, – сочувственно произнес Леший. – Я сам спер колхозную корову, а мясо продал. У меня двое детей, а директор колхоза уже полгода не платил. Я тоже хочу к своим в Саратов.

– Эх вы, пассажиры, – осадил всех Савка. – К детям, мамке. Не по понятиям живете!

– Да ладно тебе, Савка. Мужики домой хотят – это нормально. Я тоже вернусь и выйду на завод. Завяжу с криминалом. Хватит с меня этой масти.

– Я же говорю, слабаки, – не унимался Савка.

– Савка, а ты о чем мечтаешь? – поинтересовался Алмаз.

Савка на минуту задумался, почесал затылок и заговорщицки произнес:

– Хочу увидеть «самого правильного вора» – Васю Бриллианта.

– Бриллианта? А он кто?

– Ну ты даешь, Алмаз! Неужели не слышал за Бриллианта?

– Нет.

– Хорошо, братва, тогда слушайте. Для тех, кто в танке.

После сказанных слов Савка поднялся с кровати, расправил плечи и начал экскурс в криминальный мир.

– Вася Бриллиант – это икона преступного мира. Все о нем слышали, но мало кто видел. Сорок лет своей жизни он провел на зоне. Три раза уходил в побег. Он известен не только в России, но и за ее пределами. Всегда считался одним из самых уважаемых воров в законе. Вы вообще знаете, что такое «Воровской кодекс»?

Оглядев молчаливых сокамерников, Савка продолжил свою поучительную речь.

– Правильный вор в законе не сотрудничает с властью; не работает ни на воле, ни на зоне; не лжет среди своих; не берет в руки оружия; не крадет у одиноких, бедных и несчастных.

Савка на минуту задумался.

– А вы знаете, что во время Великой Отечественной многие воры пошли на войну защищать родину. После их возвращения были разборки между «правильными» – теми, кто не пошел, и «неправильными». Ох, и много же полегло воров в этих стычках. Че-то я отвлекся. А, да! По понятиям, пойти на войну – значит, сотрудничать с властью.

– А что Бриллиант?

– Вот именно, Вася Бриллиант – последний из уголовных мамонтов, хранит традиции и честно живет по понятиям. Бриллиант – президент преступного мира. Его уважают больше, чем других воров. Если Вася Бриллиант сказал: «Идите», то все встали и пошли. Он – хранитель всесоюзного общака. При этом, говорят, что он очень скромный человек.

После всего услышанного в Алмазе что-то щелкнуло. «Вот оно то, чего мне не хватало», – подумал он. Если до этого судьба сама бросала его в различные перипетии, то теперь он увидел ориентир. Этот ориентир светил ярко, зазывая своей ювелирной огранкой.

– Хочу увидеть Бриллианта! – твердым голосом произнес Алмаз.

– Да нет, молодой, завязывай, – усмехнулся Савка. – Хотелка еще не отросла. Чтобы к нему попасть, нужны бешеные рекомендации.

И Савка еще долго рассказывал, что необходимо сделать для того, чтобы встретиться с Бриллиантом. Это он говорил больше для себя, нежели для молодого выскочки. У Алмаза же появилось жгучее желание во что бы то ни стало встретиться с Князем криминального мира. Встретиться и понять, кто он по жизни и по какой дорожке ему дальше идти. Алмаз все еще не определился сам, какую же дорогу выбрать.

Несмотря ни на что, Алмаз полгода шел к своей цели. Устроил бунт. Стойко переносил стычки с вертухаями. Не раз в хату Алмаза подсылали опущенных. Зная это, он не смыкал глаз в течение четырех суток, чтобы ни один «петушок» не смог прикоснуться к нему. Одно прикосновение – и все, до конца срока сам будешь ходить опущенным. Многие не выдерживали такого прессинга и соскакивали с черной масти на самое дно.

Алмаз же всячески давал понять, что он «неприкасаемый». Ни при каких обстоятельствах он не гнулся и не шел на контакт с администрацией, за что частенько оказывался в пресс-хате и позже в карцере. Его ломали как физически, так и морально, но он вставал раз за разом. Сплевывал кровь, вытирал тыльной стороной ладони разбитый нос и снова, день за днем, бросал вызов системе. Будто стальной стержень был вставлен в его хребет. Небольшой, щупленький, но с характером бойца…

«Идущие на смерть приветствуют тебя!» – говорили гладиаторы правителю Римской империи. Каждый день мог стать последним в их жизни. Но если до заката ты еще жив – это успех.

Так же и Алмаз просыпался как в последний день в жизни и шел на свою Голгофу с гордо поднятой головой. Только вечером он мог оценить ущерб своему организму от постоянных стычек и побоев. Синяки и перелом ребер уже не в счёт. Благодаря китайцу Пете он научился восстанавливать свою энергию. Концентрировался на своем дыхании: вдыхал энергию Ци, подпитывая организм, и выдыхал всю боль и негатив, накопленный за день.

Спорт помогал. Алмаз всегда был со спортом на «ты». Как-то в седьмом классе, немного задержавшись после занятий, он и Васька-Сопля зашли в просторный спортзал школы. Каково же было удивление школьников, обнаруживших новенький теннисный стол, расположенный посреди зала.

– Пинг-понг, – гордо произнес Сопля.

– Не понял.

– Ну, в смысле, настольный теннис, – пояснил Васька, указывая на зеленый стол с натянутой сеткой и парой деревянных ракеток.

С того времени началось увлечение Алмаза настольным теннисом. Первое время он плохо держал ракетку, не умел отбивать, не всегда попадал по столу. «Мазила», – кричали школьники из старших классов, указывая на дилетантскую игру Алмаза. Скрипя зубами, Алмаз уходил домой. Но шло время, а вместе с ним приходил и опыт. Через три-четыре месяца он был уже на голову выше своих обидчиков, а через полгода выступал от своей школы на городских соревнованиях. К окончанию школы Алмаз мог похвастаться полученным спортивным разрядом по настольному теннису.

В армии также пригодилось умение играть в пинг-понг. Благодаря спортивному разряду Алмаза заметил командир спортроты и добился его перевода к себе. В отличие от обычных армейских частей, где большое внимание уделяли дисциплине и строевой подготовке, в спортроте на первое место выступал спорт. Постоянные марш-броски, ежедневные тренировки закалили Алмаза. Подтянуться пятьдесят раз и сделать «флажок» – легко. К увольнению из армии Алмаз заслужил звание мастера спорта по настольному теннису.

Так что Алмаз оправдывал свое прозвище и шаг за шагом шел к своей мечте – увидеть икону воровского мира Васю Бриллианта.

Глава 6 – Долгожданная встреча

Король мертв, да здравствует король!

Фраза из закона при передаче верховной власти

Владимир Петрович Бабушкин, он же Вася Бриллиант, 1928 года рождения, уроженец Астрахани – настоящая легенда воровского мира, просидевший за решеткой более тридцати пяти лет. Первый раз сел еще во время войны. До конца своих дней Бриллиант соблюдал воровской закон, чем заслужил безграничное уважение и авторитет у уголовников всего Советского Союза.

Вася всегда был в курсе всех процессов, происходивших на воле. Зеки приходили и уходили, но каждый из них приносил что-то новое, свое, рассказывал о своей жизни, о наболевшем. Сидя в тюрьме, Бриллиант созерцал раны, язвы и пороки, разъедавшие общество на воле. Видел, как жертвы этих пороков стекались в неволю…

Вася Бриллиант сидел в Соликамске Пермской области, в тюрьме «Белый лебедь». Она известна тем, что в ней содержатся уголовные авторитеты. Внешне тюрьма – обыкновенная трехэтажная общага любого ПТУ. Только стены из светлого кирпича, пожалуй, попрочнее, да чистота идеальная, а по периметру – колючая проволока-спираль с игривым названием «егоза».

– Бриллиант, тебя хочет видеть какой-то Алмаз, – как всегда сумбурно выпалил Кирпич. Огромный детина – могучий торс, широкие плечи и лицо, не обремененное интеллектом – личный охранник Васи.

– Алмаз, говоришь? – призадумался Вася. – Всему свое время.

Через несколько месяцев Бриллиант принял решение: «Ну что ж, давай посмотрим на тебя, Алмаз». И встреча состоялась.

После встречи Вася сказал об Алмазе: «Молодой еще, но с головой дружит. Будет жить – еще засверкает».

Многое постарался запомнить Алмаз из той ночной беседы.

На первый взгляд Вася напоминал пролетария завода «Красный молот» – обычного трудягу. При этом Бриллиант оказался стойким и упертым человеком.

Из убранства хаты Алмаз заметил лишь скромную шконку и полную сумку книг – Чехов, Толстой, Лермонтов, Теодор Драйзер и др. На Бриллианте были лишь наколки, единственные украшения, которые допускал в то время кодекс воровской чести. Уважая его, Бриллиант и ни разу в жизни его не нарушил. После него таких строгих приверженцев кодекса уже не было.

Обладающий пытливым аналитическим умом, перечитавший огромное количество книг, он много рассказывал о воровском мире. Каким был этот мир при Сталине, и как он менялся на протяжении десятилетий. Как он говорил: «Тюрьма – это индикатор изменений, происходящих на воле».

– Алмаз, ты же казах?

– Да.

– Я казахов уважаю, – легендарный вор задумался на минуту. – Я же сам родом из Астрахани. Рос вместе с казахами. Бывало, и дрались, ну как без этого, потом мирились. Меня, кстати, короновали в Казахстане, я тогда сидел в Карлаге. Как же это было давно, в 1950 году.

Алмаз воочию наблюдал, как у Бриллианта расправились морщины и появилась улыбка. Будто растаяла толща льда под жарким карагандинским солнцем. Но морок исчез, и вор продолжил металлическим голосом:

– А есть ли конкретные планы? Чем займешься на воле? – поинтересовался вор у Алмаза.

– Жизнь покажет, – ответил Алмаз, пожимая плечами. – В любом деле пойду до конца, не буду сворачивать или размениваться по мелочам.

– Молодец, – вор осклабился Алмазу и похлопал по плечу. – Никогда, никогда не ищи легких путей.

– Еще хотел спросить у тебя, – Бриллиант пристально смотрел в глаза Алмазу. – За тебя говорят, что ты можешь два дня не спать, с легкостью побеждаешь один на один. Что нужны минимум двое-трое вертухаев, чтобы тебя усмирить. Может, есть какой секрет? Прям сверхчеловек!

– Это правда, но не вся. Пару раз доводилось не спать до четырех суток. Ко мне в хату «начальник» подселял «петухов». Эти опущенные черти только и ждали, когда я усну – фиг вам, не на того напали.

– Расскажи, откуда у тебя столько сил? – недоумевал Бриллиант. – С виду глянешь – небольшой, жилистый. Видал я на своем веку многих… бывали и покрупней тебя, и повыше, но духа у них столько не было.

Алмаз даже не знал с чего начать. Рассказать о кунг-фу, о Пете-китайце или об управлении энергией Ци? В итоге рассказал все о своем учителе из Поднебесной и его тренировках. Разговор продлился всю ночь.

Не прошло и года после встречи, как Бриллианта не стало. Сначала говорили, что Вася повесился, но, зная вора лично, Алмаз в это не поверил, так как самоубийство противоречило воровскому кодексу. После известия о смерти Бриллианта волна бунтов по всей стране захлестнула тюрьмы и колонии. Была версия, что Бриллианта убили надзиратели.

Похоронили Владимира Бабушкина в Соликамске. Могила легенды преступного мира до сих пор является местом паломничества для криминальных элементов всей страны.

…После встречи с Васей Бриллиантом авторитет Алмаза резко пошел вверх. Через несколько месяцев его отправили по этапу в Красноярск. На новой зоне хозяин сразу невзлюбил Алмаза: молодой, дерзкий, в авторитете, на контакт не идет. Не раз Алмазу приходилось отбиваться от «козлов». За нарушение режима его сажали в штрафной изолятор.

Камера два на три. Потрескавшаяся белесая краска, решетчатое окно и холод. Бетонный пол высасывал все тепло из организма. Временами особенно дерзким хозяин устраивал «газовую камеру» – пол обильно посыпали хлоркой. Не говоря уже о постоянных обысках и шмонах.

Алмаз первое время держался как мог. Но часто простывал. Еще его сильно подкосила кормежка. Если в столовой баланда была не ахти, то в шизо еда напоминала помои. Некогда крепкий, жилистый Алмаз таял на глазах. Иммунитет ослаб. Результат – туберкулез.

Алмаз начал кашлять, но не обратил на это внимания. Постепенно кашель усиливался, он начал быстро уставать, появилась слабость. Когда врачи диагностировали закрытую форму туберкулеза, он окончательно слег. Жесткое дыхание, редкий влажный хрип, поражение легких.