Текст книги "Сказания старой Праги. Чудеса и тайны древнего города"

О Тынском храме

Как две руки, протянутые к небу, поднимаются две стройные башни храма Богоматери пред Тыном над крышами старых домов в восточной стороне Староместской площади, как бы противостоя ратуше. Между башнями – храмовый фронтон, на нем статуя Богородицы, находящаяся на месте, где раньше стояла большая позолоченная чаша, под ней, в нише, ныне праздной, высилась некогда статуя короля Иржи Подебрадского, державшего в поднятой руке меч. Под статуей была латинская надпись: Veritas vincit – правда побеждает.

Чаша была такой величины, что в нее вошло бы четыре меры зерна. Немало дивились пражане, когда во вторую весну после установки чаши, в один прекрасный мартовский день, от стаи аистов, тянущихся с юга, над Староместской площадью отделились две птицы, спустились к Тынскому храму и уселись на краю чаши. Недолго отдохнув там, они снова поднялись и улетели. Но еще большим стало удивление зевак, когда вскоре эти две птицы вернулись с ветками и тростником в клювах и начали выстилать в чаше гнездо. Пара аистов угнездилась в чаше без помех, потому что говорится, что аисты приносят счастье тому месту, где селятся. В начале мая вылупились птенцы, и старшие аисты принялись носить им пищу: лягушек, змей, ящериц и саламандр, причем в таком количестве, что аистята не могли их съесть. И часто случалось, что эта отвратительная снедь вылезала из чаши и падала на рынок, а оттуда расползалась до близлежащих улиц, к омерзению и ужасу жителей староместских. Не знали, что с этим поделать. Чашу снимать не хотели. Наконец нашлась мудрая голова, нашедшая выход из положения. Из чаши выбросили гнездо, вычистили ее и приделали к ней крышку. И так чаша осталась и дальше стоять, даже в те времена, когда костел отошел к лютеранам. Но после белогорской битвы, когда пражские костелы, занятые лютеранами, вернулись католикам, Тынский храм также перешел в ведение католической церкви. Тогда с фронтона храма были убраны и чаша, и статуя гусарского короля. Воспитанники иезуитской семинарии спустили с фронтона чашу, а статую короля Иржи сбросили на мостовую и там разбили. Было это в 1623 году; через три года на место чаши установили статую Богородицы из белого мрамора, нимб над ее головой сделан был из металла чаши и позолочен золотом чаши. Ниша, в которой стояла статуя короля Иржи, осталась пустой до настоящего времени.

Там, где стоит ныне Тынский храм, в давние времена находилась часовня при больнице, устроенной для чужестранцев, приходящих на пражские рынки. Тогда поблизости от этих мест уже приблизительно в XI веке находился купеческий двор, тын, где в подвалах и погребах хранились товары. Место это охранялось, там и останавливались чужеземцы. Слово «тын» означало пространство, защищенное оградой из бревен.

Тот, кто там останавливался, также пользовался охраной, но за особую плату. Плата эта называлась «ungeld» – «унгельд», так стали называть и сам охраняемый дом. За порядком в купеческом дворе следил хозяин Унгельда, ему же каждый приезжающий еще в воротах обязан был сдать имеющееся оружие. В Унгельд приезжали и местные купцы, и иностранные. Но и те, кто просто проезжал через Прагу, обязаны были заехать в Унгельд, отказаться от этого никто не имел права, там, в зависимости от количества своего товара, в соответствии с мерой его и весом, должны были заплатить они установленную мзду.

Предание повествует, что храм тут стоял и ранее, при доме, в котором обитала княгиня Людмила. Когда во времена княгини Драгомиры язычники в Чехии взяли верх, храм был отнят у христиан; набожная княгиня Людмила с внуком Вацлавом по тайной лестнице спускалась в подземную часовню под храмом, где священник служил для нее мессу.

В своем жилище, в комнате, где проводила княгиня время в молитвах, был у нее крест, который во времена преследования христиан она велела отнести в подземную часовню. Возможно, это тот самый крест, который отдан был позднее храму, в капеллу св. Людмилы. Тело Христово на том кресте сделано было из кожи. Предание гласит, что это была кожа первого из христиан, замученных во времена Драгомиры.

На месте часовни тынской больницы вырос костел, состоявший из трех частей. На башню этого костела поднялся утром 3 декабря 1310 года князь Беренгар, чтобы ударом в колокол подать сигнал к входу в город дворянам, которые с только что провозглашенным королем Яном Люксембургским подошли к Праге, в которой в те времена еще держался за власть Индржих Корутанский. Атака удалась. Сторонники Корутанского спешно оставили Старое Место. Вскоре стали подумывать о строительстве нового храма, большего по размеру. Но до дела дошло не раньше, чем в 1365 году, когда был выкуплен дом возле костела, чтобы новое строительство имело больший простор. В 1437 году было привезено дерево для строительства кровли, но случилось так, что дерево это использовали иначе. Тогда чешский дворянин Рогач из Дубы, заклятый враг короля Зигмунда, взятый в плен при осаде замка Сиона у Кутной Горы, был взят в плен со своею дружиной и приведен в Прагу. Когда же он и его соратники были приговорены к повешению, виселицу велено было соорудить из дерева, предназначенного для кровли Тынского храма. Виселица состояла из трех уровней: выше всех был повешен сам дворянин Рогач, под ним – трое самых известных его соратников, а ниже – остальные пятьдесят три человека, которые оставались из войска Рогача. Двадцать лет спустя, в 1457 году, во время подготовки торжеств по поводу свадьбы Радислава Погробека с дочерью французского короля, на староместский рынок были привезены доски для обустройства танцев и рыцарских турниров, но из-за смерти короля до свадьбы дело не дошло и дерево это было потом использовано для сооружения крова Тынского храма. А как только крыша была установлена, в 1458 году, 2 марта, в Тынский костел из Староместской ратуши приведен был только что провозглашенный король Иржи из Подебрад для получения Божеского благословения.

Внутреннее убранство Тынского храма было украшено многими прекрасными произведениями художников и скульпторов. Так, известный художник Карел Шкрета создал для храма целый ряд алтарных картин, среди которых образ св. Луки (покровителя художников), изображенного рисующим портрет Пресвятой Девы. Предание повествует, что Шкрета придал св. Луке сходство с собой, а Деву Марию писал со своей жены. Эта картина находится ныне не в Тынском храме, она была перенесена в художественную галерею.

Когда перед вечерним богослужением разносится над городом призывный звон пражских колоколов, звучат вместе со всеми и ясные голоса колоколов тынских. В южной башне храма висит большой колокол, посвященный Деве Марии, который создал в 1533 году мастер Томаш Ярош из Брно, превзошедший всех в литье и формовании мягких металлов. Колокол-великан, самый большой у нас, отлитый в честь Зигмунда Святовитского, тоже дело рук Яроша. Он весит без малого шестьдесят центнеров. Есть тут и меньший колокол с ясным голосом, о котором рассказывают такую историю:

На Старом Месте Пражском, вблизи от Тынского храма много лет тому назад жила дворянка, госпожа богатая, было у нее огромное имение, жила она в прекрасном доме, одевалась в роскошные платья, устраивала великолепные балы, всего имела в избытке. Но сердце ее было каменным. Бедным не подавала, ни к кому не имела снисхождения, слуг своих постоянно тиранила, никто у нее на службе подолгу не оставался, кроме одного человека, над которым она имела полную власть.

И так случилось, что однажды сбежала от нее горничная из-за жестокого с ней обращения. Госпожа взяла на службу деревенскую девушку из своего поместья; была это добрая девушка, старалась изо всех сил, только чтобы ею были довольны, но что она ни делала, а угодить госпоже так и не сумела. И часто, когда помогала барыне одеваться или раздеваться, слышала в свой адрес крики и оскорбления, а также терпела и побои.

Однажды под вечер готовилась злая барыня к выходу в свет, и молодая служанка одевала ее в ее покоях. Тут вдруг с башни близкого костела в Тыне донесся голос колокола, призывающего на вечернюю службу. Горничная была набожной, поэтому уложила платье на стул, чтобы сложить руки в молитве. Это настолько разгневало ее госпожу, что она с криком и бранью подскочила к служанке, схватила ее обеими руками за горло и принялась ее душить, пока бездыханное тело девушки не упало наземь.

Только после этого опомнилась злая женщина, она испугалась, принялась приводить служанку в чувство, позвала слуг и велела немедленно привести врача, но все было напрасно. Жизнь к девушке уже не вернулась. После того великий ропот пошел в доме и во всей округе, люди барыню проклинали как убийцу, а едва она выходила из дому, с гневными криками собирались вокруг нее, требуя ей наказания. Дело дошло до суда, но у госпожи был хитрый адвокат, и ее освободили, объяснив это тем, что никого не было рядом, когда девушка умерла, и невозможно определить, виновна ли барыня. И судья стал на ее сторону. Потом люди говорили, что у бедняков в суде защиты нет.

Но ту злую госпожу наказала ее собственная совесть. Куда бы она ни шла, где бы ни находилась, днем и ночью повсюду в глазах ее стояла жуткая правда и душила ее. Ей делалось все хуже и хуже. И потом, чтобы душу свою облегчить покаянием, ушла она в монастырь, отрешилась от света, каялась там в своем грехе. Но ранее часть своего огромного богатства раздала бедным, часть пожертвовала монастырю и велела звонарю отлить колокол с жалобным голосом и даровала его тынскому костелу, чтобы звонил он там благовест в память о смерти бедной девушки.

Прошли годы, и случилось однажды, что звонарь Тынского костела где-то задержался и пошел к башне, чтобы возвестить благовест с некоторым опозданием. Но он еще и к костелу не приблизился, когда с башни послышался вечерний звон. Звонарь испугался, странно ему показалось, кто это там вместо него звонит. Он поспешил на башню и, когда поднялся по лестнице к колоколам, увидел там монашенку, которая звонила. Но едва он хотел к ней приблизиться и спросить, как она туда попала, монашенка вдруг исчезла, будто растворившись в тумане. Потрясенный звонарь вспомнил в ту минуту о той, которая подарила костелу этот колокол. И не иначе, думал он, что это был ее дух, который сам явился, чтобы отзвонить благовест, когда звонарь не пришел вовремя. И до сегодняшнего дня висит на башне тот самый колокол, память о замученной девушке.

Тынский храм, величественное и славное строение, шедевр готической архитектуры, хранит великое множество художественных памятников. Снаружи его готический образ сохранен целиком, зато во внутреннем убранстве от него мало что осталось; из самых известных – балдахин над гробом епископа Августина Луциана Санктуариенского, относящийся к поздней готике, который создал в 1493 году Матиаш Рейсек, известный каменщик и строитель. После белогорской битвы надгробный камень был разбит, и останки епископа разметаны. Однако великолепное творение мастера Рейсека уцелело.

О кладе в доме «У Сикстов»

Неподалеку от Староместской площади стоит дом, который называют «У Сикстов». Дом этот купил в 1576 году Ян Сикст из Оттерсдорфа, юрист и писатель, член староместского городского магистрата. Сын этого Сикста, Ян Теодор, был среди тех, кто 21 июня 1621 года был выведен на казнь на староместском рынке. Но он был единственным, кому объявили помилование прямо на месте казни, что произошло по прошению его католических родственников, братьев Платейсов.

О доме «У Сикстов» рассказывают такую историю:

В первой половине XVIII века там находилась пивная. Плохо шли дела у ее хозяина. Гости заходили все реже и реже, порой ни одна нога не переступала порог. Бывало, вечерами пивная была пуста, хозяин сидел один и сокрушался о своей злой судьбе. Уже почти и жить ему было не на что, кредиторы донимали, беда заглядывала в окно.

Однажды шел трактирщик, измученный, безрадостный по Каменному мосту мимо статуи Яна Непомуцкого. Посмотрел он задумчиво наверх и думает:

– Пять звезд вокруг твоей головы, святой Ян! А мне бы хоть одна светила в моей нищете!

Ночью показалось трактирщику, что возле его кровати стоит белая фигура, которая кивает ему, чтобы он последовал за ней. Бедняга выскочил из кровати и пошел за привидением из комнаты. По лестнице спустились они к дверям подвала, которые открылись перед ними сами.

Стоя на пороге в темноте, увидел трактирщик горящий огонек, похожий на ясную звездочку, которая тут же исчезла. А белая фигура повела его туда, где раньше светила звезда. Там, в кладке стены, был большой камень, на который привидение указало пальцем. После этого оно исчезло во тьме подвала.

В эту минуту трактирщик проснулся и принялся удивляться такому живому сну. Вспомнил он о своих мучениях и подумал, не сулил ли этот сон что-то хорошее.

Утром поспешил он в подвал и действительно нашел там такой камень, который видел во сне. Ударил он по камню и услышал пустой звук. И решил, что будет здесь копать. Вечером, как только последний из немногочисленных гостей покинул пивную, взял трактирщик лампу и мотыгу, спустился в подвал и взялся за дело. Приложив большие усилия, он смог наконец подвинуть камень, и глядь! – там оказалось небольшое углубление, а в нем железный сундук. Удивленный трактирщик сбил мотыгой ржавый замок и, когда поднял крышку, увидел, что сундук полон золотых монет.

Так стал трактирщик богачом. Он был уверен, что помог ему святой Ян, поэтому на треть найденных денег заказал статую святого для Тынского храма, что находился поблизости. Другую треть он раздал бедным, а третью часть вложил в свое дело и прекрасно жил до самой смерти.

О доме «У колокола»

На углу Тынской улочки на Староместской площади стоит дом, который издавна зовется «У каменного колокола». На углу этого дома, как знак его, находится каменный колокол. На фасаде дома, обращенном к площади, изображена св. Людмила и надпись, извещающая, что там проживала та святая. Предание повествует также о том, что означенный дом был также местом обитания бабки св. Вацлава, в котором она обитала, когда из города Тетина приезжала в Прагу.

Как уже было сказано в истории Тынского храма, во времена властвования княгини Драгомиры христиане терпели всяческие притеснения и преследования. Княгиня Людмила тайной подземной лестницей хаживала из дома своего в Тынский храм на богослужение, которое там, в подземной капелле, тайно служил священник. Рассказывали также, что в башенке этого дома висел колокол, в который зазвонили, когда христиане в Праге восстали. Колокольный звон был знаком для начала боя с язычниками. Тогда христиане с оружием выбежали из своих укрытий на рынок и дали язычникам отпор, вступили в битву, в которой и победили. В память об этой битве и украсили дом каменным колоколом. От него и пошло имя «У каменного колокола» на все времена.

О дворце Кинских

На той же стороне Староместской площади, что и Тынский храм, стоит просторный дворец, который во второй половине XVIII века начал строить известный архитектор Килиан Игнат Дитценхофер для графа Яна Арноша Гольца. После смерти архитектора достраивал дворец Ансельм Лураго. Вскоре после того, как прекрасный дворец был достроен, его приобрел граф Кинский. И по сей день это строение остается во владении рода Кинских.

Заметно, что дворец Кинских значительно выступает из ряда остальных домов на этой стороне площади. Вот что рассказывают о том, как это произошло.

Когда застройщик советовался с архитектором о расположении и внешнем виде дворца, архитектор сообщил, показав чертежи, что вид строения немало выиграл бы, если бы можно было фасад его выдвинуть из ряда близстоящих домов на несколько шагов вперед, к площади. Но и граф, и архитектор отлично знали, что добиться этого будет нелегко. Дать разрешение на это могли только члены городского магистрата. Граф обратился за разрешением, но в прошении ему было отказано. Тут кто-то посоветовал графу попытаться подкупить кое-кого из городского магистрата, были даже названы три имени, готовых за хорошую плату необходимое разрешение организовать. Граф не пожалел огромных денег, чтобы подкупить членов городского магистрата, и действительно получил разрешение. Тут же в спешном порядке начали строить, и никто и опомниться не успел, как стали расти над фундаментом стены. Наконец об этом узнали члены магистрата и без промедления вызвали графа в ратушу, чтобы он ответил за недозволенное строительство. Граф явился и предстал пред ними. Его спросили, как мог он себе такое позволить, а также велено было разрушить то, что к тому времени уже выстроили. Удивленный граф в свою защиту сказал, что разрешение он получил и тут же указал на тех трех членов магистрата, которые ему его дали. Остальные были немало огорчены, а когда граф после этого еще и назвал сумму денег, которую отдал за разрешение, чтобы строение могло выступать из ряда домов, тут же по приказу бурмистра те трое были немедленно взяты под стражу и привлечены к суду.

В назначенный день члены городского магистрата во главе с бурмистром сошлисьв ратуше в зале судебных заседаний, за ними впущен был народ, поскольку суд был открытым. На судейских скамьях сидели члены городского магистрата с бурмистром, в центре – бургомистр и архиепископ, сбоку размещался писарь. Вскоре привели тех трех провинившихся членов магистрата и был вызван граф для дачи показаний.

И состоялся суд над продажными членами городского магистрата, которые запирались, не признавая свою вину. Но свидетельств графа и его помощника, который им те самые деньги выплатил, оказалось достаточно для доказательства вины. Бургомистр произнес приговор, согласно которому три негодяя осуждены были к повешению. Казнь должна была состояться прямо на следующий день.

На рынке перед ратушей плотники соорудили три виселицы, там палач и укоротил жизни осужденным. Так настигло их суровое наказание за то, что они дали себя подкупить, для устрашения всех, кто возглавляет общину и при этом действует против закона. Но граф все равно потом добился, чтобы дворец его был построен так, как он хотел.

Было и еще одно предание, связанное со строительством дворца. Плохо шли дела во время его строительства. Часто случалось так, что ночью падала стена, которую сложили днем. Архитектор уже не знал, что и делать, чтобы наконец подвести дворец под крышу. Тут кто-то посоветовал, чтобы в фундамент дворца замуровали невинное дитя. Было такое чудовищное поверье в давние времена, особенно при строительстве крепостей, которые должны были противостоять осадам врага: в фундамент их замуровывали невинное дитя или юную девушку, чтобы крепость была неприступной и стены ее стояли нерушимо. В поздние времена уже не отваживались посягать на человеческую жизнь и иногда в стены замуровывали петуха. Но тогда, во время строительства дворца на Староместской площади, якобы все же вспомнили о том жутком поверье. Скорее всего это предание возникло из-за неудач в строительстве на начальных его стадиях, и когда потом выстроен был дворец прекраснее, великолепнее, чем все окружающие дома, люди не могли поверить, что это удалось сделать естественным способом.

О Святоякубском костеле

Со староместской улицы Штупартской за Тынским двором, или Унгельтом, можно попасть в костел и монастырь св. Якуба. На том месте, где он находится, уже в XII веке основали монахи костел и монастырь. В трапезной этого монастыря, весьма обширной, поскольку монахов там было более ста, устроен был прием после коронации короля Яна Люксембургского с королевой Елизаветой 7 февраля 1311 года. Через пять лет после этого монастырь дочиста сгорел; монахи построили новый, гораздо больший и прекраснейший, благодаря щедрому пожертвованию королевы Елизаветы. В новой трапезной сын короля Яна, маркграф Карл 13 июня 1343 года вручил пражанам привилегию, свидетельствующую о том, что он будет защищать их права и обычаи в том случае, если права их будут каким-то образом ущемляться.

Прекрасно известно, как мила была Прага Карлу, когда он взошел на чешский трон после своего отца, и как много он сделал для нее. Тогда же началось строительство нового костела св. Якуба, которое было закончено через тридцать пять лет. А через четыре года после этого король Карл снова был в костеле св. Якуба, к сожалению, уже не живой: после смерти тело короля в ночь со второго на третий день было выставлено в гробу в Святоякубском костеле.

Во время гуситских войн храм и монастырь многое претерпели, в 1596 году в костел угодила молния. Когда в 1689 году в Праге бушевал великий пожар, костел и монастырь выгорели полностью. Но довольно быстро он был снова отстроен в том виде, в каком мы видим его ныне. В главном алтаре Святоянского костела в стеклянном шкафу хранится деревянная статуя Девы Марии, особый памятник XIV века, о котором существует такое предание:

С давних пор статуя Девы Марии в костеле св. Якуба считалась чудотворной. Поэтому была она особо почитаема и увешана дарами. Серебряные и золотые монеты, всевозможные роскошные украшения, нити жемчуга в изобилии висели на ней. Однажды, в неспокойные времена, толклись в Праге всякие темные людишки, много воров развелось, были среди них и люди дерзкие, не боявшиеся никого и ничего. И вот один такой человек, шатаясь по городу, зашел и в костел св. Якуба во время праздничного богослужения, надеясь срезать у кого-то из молящихся кошелек или что-то еще украсть в толпе людей. Он пробрался к главному алтарю и там увидел Деву Марию, увешанную богатыми дарами. Глаза его загорелись. Он тут же подумал, что знатная у него будет добыча. Он прекрасно владел своим преступным ремеслом и быстро составил план. Он вышел из костела, чтобы вернуться туда на следующий, будний день, когда там не будет столько народу. И пришел он туда в послеобеденное время, оглянулся по сторонам, не смотрит ли кто на него, залез в пустую исповедальню, где собрался переждать время до самой ночи.

Когда вечером служка запер костел, тот злодей понял, что находится в безопасности и может приступить к делу. И было ему особое везение: той ночью луна ярко светила с ясного неба, и лунный свет через большое окно падал прямо на алтарь. Вор влез на алтарь и собрался снять нити жемчуга и золотые дукаты с шеи статуи. Но в ту минуту он почувствовал, что кто-то схватил его за руку и крепко держит. Он не мог и пошевелиться от испуга, но еще хуже ему стало, когда он обнаружил, что это сама статуя Матери Божией подняла руку и ею держит его. Долгое время он был как парализованный, но потом стал пытаться высвободиться. Но все его попытки были напрасными – не было такой силы, которая освободила бы его. В отчаянном страхе подумал он было о том, чтобы толкнуть статую – она бы упала и разбилась. Но хоть и был он сильным человеком, это ему не удалось. Ничего не оставалось, как дождаться утра.

Страшно было злодею при мысли, как схватят его на месте преступления и каким будет наказание. Медленно шло время в ночном одиночестве. Наконец на востоке показался новый день, ночь миновала. Снаружи раздались шаги, послышался звук ключа в замке. Это служка шел в храм, чтобы все приготовить к утреннему богослужению. Он подошел к главному алтарю и немало испугался, увидев скрюченного человека у статуи Богоматери, который не двигался. Служка немедленно выбежал из храма и поднял тревогу в монастыре и на улице. Прибежали монахи и люди с улицы, и все собравшиеся немало дивились тому, как вор был задержан. Поняли они и то, что вора невозможно освободить, хоть они и старались это сделать изо всех сил, намереваясь отвести его на суд. Тут настоятель монастыря обратился к чудотворной статуе и спросил, какое наказание должен понести вор за свое безбожное преступление. Может быть, его рука должна быть отсечена? И едва настоятель договорил, пальцы статуи ослабили свою хватку, рука раскрылась, и вор смог высвободить свою руку.

Тем временем в костел пришел судья со стражниками, вора схватили и увели. На суде было установлено, что злодей заслуживает того наказания, к которому приговорила его сама Матерь Божия. И выведен он был из тюрьмы к костелу св. Якоба, и там, перед костелом, палач отсек ему правую руку. В память о том событии рука злодея была повешена в костеле на цепи. Там она высохла, почернела, и до сегодняшнего дня ее можно увидеть с правой стороны от входа в костел. Висит там и картина, на которой изображено наказание злодея с надписью об этом чудесном случае на чешском, немецком и латинском языках.

Вор провел годы в темнице и вышел на свободу раскаявшимся. Он пришел в костел св. Якуба и взмолился, чтобы взяли его самым низшим служкой, чтобы он мог постоянно возносить покаянные молитвы на месте своего преступления. Его приняли, и он до самой смерти старательно служил в храме и заслужил отпущение грехов.

В левой части храма св. Якуба у стены находится прекрасное надгробие Яна Вацлава, графа Вратислава из Митровица, когда-то наивысшего канцлера Чешского королевства, который умер в 1712 году. Статуи на надгробии создал известный скульптор Брокоф. Под надгробием в склепе находится семейное захоронение графов из Митровица. Существует предание, что похороненный здесь канцлер только казался мертвым, но в гробу очнулся, сдвинул крышку гроба и пытался выйти наружу. Но усилия его были тщетны, голос его услышан не был, и так принял он мучительную смерть. Говорят, тело его нашли, когда через четыре года должны были хоронить другого представителя этого знатного рода и открыли надгробие склепа. Удивительно, почему возникло это предание, ведь доподлинно известно, что наивысший канцлер Ян Вацлав, граф Митровицкий умер в Вене, где и был похоронен. Только через год перевезен был гроб с его телом в Прагу.

Прекрасную картину в алтаре костела св. Якуба написал известный чешский художник Вацлав Вавржинец Райнер. Раньше на ее месте там было малоценное изображение, написанное прямо на стене. Рассказывают, что художник Шебестиан Цайллер начал писать ту настенную картину в те времена, когда в Праге свирепствовала чума, то есть в 1713 году. И хотя прихожане Святоякубского костела умирали от чумы целыми семьями, художник этот каким-то чудом оставался здоровым до тех самых пор, пока не закончил картину. После этого в течение двух дней был охвачен чумой и скончался.

Рассказывают и еще одну удивительную историю о художнике, который написал ряд картин на потолке и сводах храма. В монастырской хронике было отмечено, что в 1736 году, когда была закончена отделка храма, там объявился незнакомый человек, по облику которого можно было понять, что пришел он издалека, и предложил расписать потолок и арочные своды Святоякубского храма. Никакой платы за свой труд он не просил. И дело это было ему доверено, и выполнил он его великолепно. Только потом художник признался, что долгие годы был монахом в Праге, в монастыре св. Якуба, но тайно покинул обедневший монастырь, добрался до Рима, где Папа Римский освободил его от монашеского обета. В Риме он научился искусству живописи и получил известность. Но он не забыл о своей родине и о пражском монастыре и пообещал себе, что, если вернется когда-то в Чехию, распишет монастырский костел. Имя этого художника было Гвидо Фогель.

Славное прошлое у Святоякубского монастыря, как о нем рассказывает история. Свидетельствует о том и внутреннее убранство храма, в котором так много шедевров искусства резчиков, скульпторов и живописцев.