Текст книги "Из коридора в коридор или секрет маленькой Амалии"

Штирлиц знал, сколько будет дважды два

Пока Вадя вместе с Окуджавой терзали струны наших заблудших потемков, я размышлял. Что мы имеем? Вдруг к нашей скромной группе проснулся интерес – это факт.

Почему, да потому что весть о росте мощи достигла многих ушей. Допустим, и Миша, и Квят и есть те мсамые уши. Дальше. И тот, и другой поспешили знакомиться. И если Квят пошел прямо в лоб – здравствуйте, вы мощь ведете – то Мишка по кривой – на него как будто случайно наткнулся Вадик. Из этого вытекает, что Квят действует по собственной инициативе, раз его не беспокоит вопрос, как он выглядит, а Мишаня пытается разыграть его величество случай. Может быть застенчивость? – Нет, Квят намекнул о его сердцеедстве. Поставим ему пятерку за честность, а Мишке за артистизм.

Чего они хотят? – Видимо, познакомиться поближе. Зачем, – чтобы быть рядом с подъемом мощности, как-то повлиять на процесс.

Как? – Только убедив меня в чем-то или предложив какой-либо способ, доселе мне не известный. О втором пути думать нечего – факт отрицательный. Остается первый. Убедить, но в чем? – Не поднимать мощность. Глупо, каскадная схема не мое изобретение, контроль качества и селекция – тоже. Меня можно заменить, или нельзя?

Зайдем с другого конца. Убедить в чем-то ином, например, выдать отрицательный результат. Однако есть параллельные группы, дублеры. У них при проверке результаты будут другими – Не вариант. Предположим, что меня хотят толкнуть на эксперимент.

Где тут поле для пытливых? – Ага, вспомним Квята – нелинейные затворы и лавинный эффект. Плюс Мишкин солитон. Соединяем в гипотезу, и… Стоп. Если на крутом участке нелинейности возникнет пробой, допустим, искусственный, то… Добавится еще и низкочастотный импульс, который соберет энергию со всех непопавших в световую накачку частот, и… не может быть, неужели возникнет солитон. Ну, возникнет и возникнет – сгорит к чертям силовая установка. Хрень какая-то.

– Молодой человек задумался? – стройная Ирина щелкала пальцами прямо перед носом

– Извините, это Арманьяк, чуть не отключился.

– Да, странно, мне показалось, что Вы заняты вычислениями. Поверьте, я уже видела эти провалы. Мощность не отпускает?

– Ой, Ирина, от Вас утаить что-либо… я бы не решился. Лучше сразу в прорубь.

– Я Вам верю, как родному

– Трудно возражать прекрасной даме, я прошу прощения, что прервал – Квятковский говорил иронично, но, как мне показалось, вполне серьезно – мне представляется, что наш молодой друг решал несколько иные задачки.

– Да, и какие именно?

– Он думал о том, с чего-бы это вдруг два немолодых, хотя и не старых, нелинейщика оказались в одно время в одном месте, аккурат, подле его скромной персоны. И, скорее всего, наш друг совсем недолго решал эту задачу. Что нужно им от простого инженера – вот вопрос. Вы ведь простой, можно сказать, простейший инженер, не правда ли?

– Квят, знаешь, – это перебор. Изображаешь из себя Мессинга – Мишке явно не понравилось услышанное.

– Миша, дорогой, наш уважаемый начгруппы не производит впечатление имбецила. Я, собственно, хотел откомплимантить, не более того.

– Нет, нет. Это весьма интересно, пожалуйста, продолжайте – я решил принять игру.

– Спасибо. Я осмелился предположить, что молодой человек, конечно, понял, что и я, и Михаил появились сегодня неспроста. Я также полагаю очевидным и то, что эта «неслучайность» дала повод к дальнейшим гипотезам, типа «они что-то или чего-то хотят» А вот что именно? Это и пытался вычислить наш инженер. Более того, наверно он предположил, что в процессе роста мощности могут возникнуть некие эффекты, проектом не предусмотренные. И даже то, что они (эффекты) нелинейной природы. Чем и объяснил себе наш интерес. Однако это не объясняет того, что мы от него хотим. Я мыслю в правильном направлении?

– Да, совершенно верно, я так и рассуждал.

– Квят, перестань, очень прошу. Просто не было удобного случая поговорить, но… У нас впереди масса времени, успеем, – и выпить по-доброму, и покалякать о делах наших скорбных.

– Мальчики, как с вами интересно, может еще про солитоны, только поподробнее. Уж больно тема волнующая – Ирина была «сама заинтересованность»

– Простите нас, Ирина. Ведь все, что мы изображаем – скучнейшие кванты, лавины, солитоны – лишь пыль в глаза, чтоб получить в награду одобрение, улыбку, тайный знак от той, кто миром верховодит взглядом, наклоном головы и трепетом ресниц

– Полегчало, давно бы так. Вадим, Вы нам сыграете еще?

– Охотно, только что. Из грустного, из запрещенки, из Вагантов?

– Хайдеггера давай, Орфей! – Сява застыл на пороге – Ты-ж яго пигменула, ты-ж яго пидвела…

Напряжение

– Сява, ты как здесь?

– Стреляли. Чего зауныли, акадэмики? Либо вы пьете, как люди умственного труда, либо поражаетесь в правах.

– Пьем, пьем!! – завопили все хором.

Сява вытащил из-за спины двух женщин.

– Прошу любить и жаловать, Надя и Савва.

– Уже любим, уже жалуем…

– Тогда, отставить науки, время разбрасывать руки – и Сява заграбастал обоих прелестниц, – вперед, к победе корпускулятивизма в одной, отдельно взятой обители.

Лед был сломан и кураж, мягкой, веселой волной покатился по нашему скромному жилищу. Тот же Сява навестил соседку (Лида), выпил на брудершафт, изъял у нее магнитофон «Весна» и… конечно, по доброте душевной, притащил с собой. Лида, надо воздать ей, тут же выпила не морщась, закусила благодарным поцелуем от Сявы (высокий класс), за две секунды навела порядок на столе и приковала к себе Мишаню, полностью исключив его дальнейшее участие в дискуссии.

Квятковский танцевал попеременно, то с Надей, то с Саввой, иногда бросая призывные взгляды на Ирину, но та весело отмахивалась. На звуки музыки сбежался, подрастаявший было, народ, квартира загудела с новой силой, и праздник весело въехал в завтрашний день.

Я, Вадя и Ирина переместились на кухню. Вадяй на секунду удалился, и вскорости вернулся с поллитровкой.

– Это, – гордо произнес он – экспериментальный образец, прошу дегустации!

Разлили по чуть-чуть… Вдохновение, очарование, торжество вкуса, благородство, изысканность. Напиток пробуждал чувство законной гордости и торжественное волнение.

– Вадимчик, нет слов, – это музыка, застывшая в банке.

– Рецепт разработан лично мной, под моим же руководством – улыбнулся сомелье – но ингредиенты, пропорции, режимы возгонки, очистки, настойки, держатся в строжайшей тайне. Даже от первого отдела

– Скажите мне, мальчики – откуда вы, с каких вершин спустились, что ищите в краю далеком, кого кинули в краю родном?

Как она была хороша в тот момент!

– Себя, сударыня, себя я потерял. Себя искал, – нашел у Ваших ног. Верните мне меня, но после, только не сейчас. А ноне, – не взыщите, не отвергайте, не гоните – Вадяй умел творить на гнусных диалектах обольщения.

– Я читала, что исландцы с детства пишут саги, стихами говорят и чувствуют спиной – Ирина цвела, а может, цвет давал напиток или зелье, которое сложилось из напитка и общения.

– Ах, что за взгляд, движенье, поворот, – отрада глаз моих, Ирина, Вы беззаветно хороши, прекрасны Ваши речи, но… Вас выдают глаза.

– И что же они выдают?

– Не что, а кого. Вы счастливы, мадам, и именно сейчас, в сию минуту, а может… влюблены?

Ирина улыбнулась, притянула Вадю к себе и крепко поцеловала в губы – Вот и ответ.

– Теперь я снова друг, опять, лишь друг. О, ужас!

– Мальчики, я хотела спросить, можно?

– Конечно! – ответили мальчики хором.

Ирина замолчала, задумалась, но так и не решилась на близкий разговор.

– Ладно, не сейчас, когда-нибудь потом.

– Потом, останется в тогда, и где-то не найдет того, кто здесь, за поворотом, стоял тихонько рядом, или смотрел издалека…

– Блин, здорово, а еще можешь?

– Могу ли – не вопрос – обязан, должен, трепещу и с обожанием смотрю в глаза прелестнице лукавой.

Под милый треп я расслабился, налил себе немного волшебства, и стал смотреть в окно, вернее в точку за окном.

– Не выкурить ли нам по трубке мира – Вадяй подмигнул мне, и мы вышли на балкон

– Что-нибудь скажешь? – обратился он

– По поводу Ирины?

– Не дури, ладно. Ирина молодец, но не об этом речь. Что происходит, наконец. Откуда рай и райские условия, чего они хотят и чем кому грозят

– Давай не сейчас

– Как скажешь, я задней точкой ощущаю напряжение

– Я тоже, однако, рановато говорить

– И Сявик сам не свой, – как объяснить ему?

– На днях отвечу – расскажу, что знаю.

– Добро, тогда… пойдем гулять Ирину – ох, хороша голуба, чертовски хороша…

Плазма

Следующий месяц прошел в трудах праведных. Мощность лезла вверх, каскады прибавлялись, активные элементы исправно росли, силовые установки совершенствовались. Наш «крохотуля» пробивал сквозные отверстия в броне за считанные наносекунды. Все шло по плану, даже немного лучше. Начальство радовалось, аки дети малые.

Работы на полигоне тоже шли полным ходом. Все готовились перейти от мини-модели к опытному образцу первого каскада, который монтировался в далеком секрете.

Неожиданным приказом нам повысили зарплату и выдали премиальные. С такой радости мы обзавелись электрофоном «Вега», магнитофоном «Нота» и кучей грампластинок фирмы «Мелодия». Теперь кроме домотканного кантри в доме поселилась советская и зарубежная эстрады, немного джаза и чуток классики. Мы-ж интеллигенция, бля… или кто?

Вместе с ростом пресловутой мощности росла и популярность напитка НК, выстраданного в сосуде скорби и печали. Вадя, скромно потупив глаза, выслушивал похвалы и восторги, но секрета, подлец, не выдавал.

Сявины подвиги на ниве ублажения дамского техперсонала стали притчей во языцех. К нему стояла внушительная очередь одиноких и ужасно одиноких. Скажу более, любое появление Сявы в зоне действия бытового обслуживания, общепита, поликлиники начиналось и заканчивалось бурными и продолжительными объятиями переходящими в…

Тут уже зона прайвеси, и настоящие джентльмены об этом умалчивают.

Интересным казалось то, что Сявины дамы как-то мирно уживались друг с другом. Будто незримая рука выстроила их в правильную очередь, и кто-то очень важный внушил, что нарушение грозит полным исключением и дальнейшей обструкцией. Сяву любили, ждали, желали, но уважали и принимали беспрекословно. Свое время контролировал только он.

Пару раз мы пересекались с Квятковским, разок мимоходом виделись с Мишаней. Ни намека, ни полслова. Меня даже отпустило. Со своими сокамерниками я откровенничать не стал, сказал, что всех волнует пробой на силовом агрегате и возможность возникновения взрыва на больших мощностях. Оба ангела пожали плечами и удовлетворились объяснением. Ученые – народ странноватый.

Объем благ превысил самый смелые прогнозы, и мы решили, что настал момент для выхода в свет – ресторан, а после вечер отдыха в ДК.

М-да, совейский ресторант – это вам не ишака купить. И почему все наши рестораны похожи меж собой, что близнецы-братья, как партия и ленин. Все, абсолютно все, оказалось родным – и пятна на скатерти, конусом свернутые салфетки непонятно-красного цвета, отсутствие приборов, хлеб на столе, пустые солонки, наряд официантки и надпись на тарелках «Общепит». Меню поражало многообразием и оригинальностью сюжета:

Утверждаю:

Директор Треста ресторанов и столовых

Загоняйко И. С.

______________/подпись/

«___» _______ 19___ г.

/круглая печать/

М Е Н Ю

1. Салат летний, 200/150/50 гр.……………….…… 47 коп.

2. Азу по-татарски, 350/250/100 гр.……….……2,34 руб.

3. Цыплята табака, 450/300/100/50 гр………..…….. нет.

4. Коньяк 3 звездочки, 1 (бут.), 0,5 л………. 12,92 руб.

5. Шампанское советское, 1 (бут.),0,75 л……6,40 руб.

6. Вода минеральная «Нарзан» 1 (бут.),0,5 л…24 коп.

7. Хлеб 1 кус.……………………………..……………………2 коп.

/подпись/калькулятор/

– А, ладно, давай, родная, неси что есть, сегодня Соломон гуляет… После третьей все как-то исправилось – нормальный салат и азу ничего, под коньячок – то.

– Добрый вечер, не помешаю? – перед нами стоял сам Черноруцкий, профессор, доктор наук, руководитель огромного отдела Экспериментальных методов исследования высокотемпературных процессов – мы тут небольшой компанией, отмечаем, так сказать, юбилей плазмы, не желаете присоединиться. Ей богу, все свои, милейшие люди, пойдемте

– Огромное спасибо за приглашение, но это так неожиданно. Более того, с минуты на минуту, мы ожидаем наших дам (блеф), поэтому, если не возражаете, с удовольствием поприветствуем Вашу компанию чуть позже – я сказал это и почувствовал себя шпионом.

Черноруцкий оказался человеком вежливым:

– Отлично, пару секунд можете уделить, наедине. Надеюсь, коллеги простят

Мы вышли в холл

– Как идут дела? – спросил он

– Вполне приемлемо.

– Наслышан. Ничего необычного не замечаете?

– Нет, а должен заметить?

– Понимаете, у нас с теоретиками третьего дня интересная дискуссия состоялась. Некоторые утверждают, что на большой мощности…

– Нелинейка?

– Совершенно верно, но это было бы полбеды. Нашлись умники, которые высказываются круче. Мол, на этой нелинейке солитон сидит. Но и это еще не все. И при определенных условиях, наш солитон расти начнет, вплоть до момента… сейчас попробую попроще. Короче, пара ребят прикинули, что возможно образование электро-магнитной аномалии, свойства которой даже предсказать трудно. Спрошу еще раз – ничего необычного не видели – вещи не исчезали, шутка – плазмой не пахнет?

– Давид Семенович, Вы меня ставите в щекотливое положение

– Знаю, знаю. Секретность, будь она трижды проклята. Я читал отчеты, там ни полслова.

– В отчетах написана истинная правда, как на духу.

– Да… Так, значит, истеруют теоретики?

– Похоже на то.

– Тем не менее, приглашение в силе. Правда, приходите, будет весело.

Огни святого эльма

Я вернулся за столик в глубокой задумчивости. Ситуация вокруг роста мощности становилась все запутанней. Если раньше я полагал, что высоколобых волнует взрыв, то теперь понял, что это не так. Взрыв они вычислили давно и нисколько этому не удивились. Сначала выстрел, а затем взрывная волна уничтожает само орудие и все вокруг него. Разумно и практично – мол, звиняйте, дорогие сограждане и прочая мировая общественность. У нас авария, сами понимаете.

Ладно, обойдемся без патетики.

Яйцеглавые, через формулки, гипотезы и оценочки, увидели аномалию, и… потеряли сон. Странно, ежедневно эти марсиане сбрасывают на бедных сослуживцев, родных и близких тонны всех и всяческих гипотез, начиная от того, что Ленин был женщиной-гермафродитом и заканчивая принципиальным отсутствием материальных начал вселенной. Значит, это не гипотеза, а что? – Прально, если не теория, то, как минимум, рабочая гипотеза.

Так, с этим разобрались. Ну, допустим, рабочая, какие следствия? Блин, вот я тормоз. Они ее гоняют по матмоделям на ВЦ, и, судя по всему, гоняют давно. Черт, черт, черт… Ирина, прекрасная Ирина, скромный служащий вычислительного центра и, как бы, случайная знакомая двух демонов-нелинейщиков.

Стоп, только без эмоций. Пойдем дальше. Весьма вероятно, что они получают устойчивый результат на моделях, т. е. уверены в достоверности, адекватности и сходимости. Ага, поэтому им не терпится в реале убедиться. Но пока реал, как реал – все на линейке, все путем. Или нет? Профессор пошутил – вещи не пропадали… Попробую угадать – у них вылезла какая-нибудь черная дыра, туннель или… солитон, который качает дармовую энергию.

Аномалия ЭМ-поля. Что же они имеют ввиду?

– Сява, все серьезно, соберись, – случилось что-нибудь странное за последние несколько дней? Отвечай быстро, не задумываясь!

– Бляха муха! Так и знал, что просечешь. Пойми, я его пожалел…

– Кого, Сява?

– Евдокимова Серегу

– Электротехника с татуировкой из второй смены.

– Его самого

– Быстро и шепотом – что конкретно произошло?

– Короче, третьего дня он с утра пришел никакущий – бледный, задыхается, фонит на километр, работать не может, руки дрожат,. А у нас профилактика, как назло.

– Сява, правду говори, только правду, без домыслов.

– Ладно. Пожалел его, налил из аптечки 100 грамм.

– Дальше, и без херни, пожалуйста, про подумал, пожалел…

– Дальше… Показалось мне, что стрелка большого вольт-амперметра чуток задрыгалась.

– На самописце все нормально было, я сам видел.

– Говорю – показалось, самописец инерционный, малька.

– Дальше.

– Послал я этого горе-электрика на силовую – диодный мост пощупать.

– Не тяни!

– Через пять минут смотрю – нет его, пошел туда. Веришь, – сидит рядом с блоком и крестится. Я ему – Евдох, сука, ты че, до белки допрыгнул. Он смотрит на меня и не видит. Съездил ему по мордасам разок-другой, буквально волоком вытащил из зала. И тут он мне – видел двенадцать апостолов с нимбами. Где? – Там, и рукой машет. Я еще сотку накинул, он и вырубился. Пришлось в каптерку запихать. Мужик он нормальный, если-б я в отчете отписал, то евдохе ****ец, сам понимаешь, запрут в психушку. Прости, подумал, что белка, пожалел, чисто по-человечески.

– Понятно, Огни святого Эльма?

– Да откуда там напряженности взяться. Это-ж статика.

– Так, слушай сюда внимательно: сейчас ты достаешь нам двух девушек, любых, но сейчас

– Без проблем, через пять, максимум, десять минут.

– Первый, пошел! Теперь Вадя, тебе задание: после того, как прибудут Сявины девушки, и мы с ними подойдем к столу Черноруцкого, ты иди в холл, типа покурить, и смотри внимательно, кто побежит по телефону звонить. Понял?

– Так точно, херр капитан!

Минут через пятнадцать пришли страшно удивленные Надя и Савва

– Мальчики, заранее надо предупреждать, мы бы приоделись, припудрились.

– Девочки, ни слова больше, нужна ваша помощь, выручайте. Дело надо по-быстрому провернуть, а потом в ДК на танцы пойдем. Идет?

– Канешна, что делать-то?

– Сейчас мы все вместе подойдем вон к тому столику. Я скажу пару слов, поблагодарю, и мы откланяемся.

– И только-то, фуууууу. Давай, мы Вас поцелуем… или приревнуем.

– Не надо, в следующий раз, хорошо. Сейчас сделайте все так, как я прошу.

– Уважаемые коллеги. Разрешите выразить Вам и Вашим прелестным спутницам сердечную признательность за приглашение и поздравить всех Вас с Вашим профессиональным праздником – Днем рождения Плазмы. Нас многое объединяет.

Возьмусь утверждать, что все мы любим одну и ту же даму… Физику – мать и королеву всех наук. Разумеется, не считая наук точных – диалектики, философии, истории…

Я решил стать инженером, ну, и немножко физиком, когда прочел в школьном учебнике об огнях святого Эльма. Помню, что сразу возмечтал увидеть этот эффект в натуре. И что Вы думаете – сбылась мечта идиота.

С праздником Вас, успехов и побед в деле укрепления плазменных состояний. За термояд!

– За термояд, стоя! – хором откликнулся стол.

Под музыку вивальди

Отправив Сяву, Вадю и двух дам на танцы, я устремился домой. Сейчас мне нужно было побыть в одиночестве. Я многого не понимал. Что за аномалию ищут умники и для чего она им. Хорошо бы получить хоть какое-нибудь объяснение, но от кого – вот вопрос. И как с этим объяснением, если его удастся получить, быть и жить.

Допустим, мне разъяснят, что при определенных условиях можно вытащить на свет божий явление, природу которого еще только предстоит понять. И… Что я должен сделать – написать рапорт? Или согласиться на сверхсекретное сотрудничество ради прогресса науки и блага всего человечества. Оба варианта чистое самоубийство.

М-да, проблемка.

Можно, конечно, сделать вид, что ничего не понимаю, никого не трогаю и продолжаю починять примус. Однако есть объективные риски. Например, само явление, которое может проявиться в любой момент. Как и когда это случится, я не знаю. Как и не знаю того, какие меры предосторожности следует предпринять. Бахнет, и поминай, как звали, – не убьет, так разрушит чудо-лазер. И уж тогда… все огребут сполна.

Или сообщить о своих догадках куда следует, как ни противен был бы этот способ, – пусть разбираются органы. Правда, у меня нет ни одного доказательства существования аномалии, а догадки относительно математической модели и заговора супер-умников, просто бред.

Когда нет приемлемого варианта, лучше подождать развития событий. Я плеснул себе порцию НК и включил Вивальди.

Из приятного одиночества меня вырвал протяжный звонок в дверь. На пороге стояла Ирина.

– Мне надо с Вами поговорить, лучше на улице

– Здравствуйте, Ира. Не сказать, что удивлен, но… проходите, пожалуйста.

– Вы многого не знаете, идете на ощупь. Поверьте, это опасно по-настоящему

– Хотите пару глотков «НК»?

– Давайте, только быстро, и… пойдем

– Нет, Ира. Я никуда не пойду, не взыщите. Просто опасно, опасно по-настоящему… Слова. Когда меня сюда приглашали, если только это можно назвать приглашением, о кое-каких рисках предупреждали. Под подписку, между прочим

– Поверьте, все не так, как Вы полагаете. Я не враг Вам, наоборот…

– Ирина, дорогая моя, мы же советские люди, живем по законам одной большой семьи. Ты, я, он, она – вместе дружная семья… Помните? Конечно, какие могут быть враги среди коллег, сослуживцев, людей науки. Оппоненты, не более. И никакой, я повторяю, никакой групповщины – только конструктивная критика и товарищеское участие. Я предлагаю Вам успокоиться, выпить чаю или чего покрепче, послушать Времена года и поговорить о чем-нибудь светлом и прекрасном.

– Вы ужасно самоуверенный тип!

– Ужасный, – да, самоуверенный, – не знаю. Ира, Вы очень мне симпатичны, пожалуйста, сядьте и расслабьтесь.

– Хорошо, тогда наливайте, а я на секунду скроюсь в вашей ванной, не возражаете

– Нисколько, накрою стол, одену этикет, смахну пылинки и повешу смокинг

Значит, Ирина. Они решили, что на Ирину я клюну быстрее, чем на Квята или Мишку. Умно, тем более заманчиво. Связь с Ириной удобна, поскольку напоминает роман, а не заговор. Но зачем Ирине это, раз она не физик, не горит наукой и не похожа на сотрудницу спецслужб… хотя, откуда-б мне известно о последнем. Тут есть интрига!

– У меня готово, как Вы?

– Я здесь, уже иду

Чудесная, прекрасная, волшебная – она выпорхнула из ванной и оказалась совсем рядом, почти у критической черты

– Немая сцена, я ослеп.