Текст книги "Наказание Раем"

Алекс вышел из спальни, облокотился на дверной косяк. Происходящее его удивило.

Лукас носился, как торпеда, расставляя тарелки. Заметив вопросительный взгляд Алекса, он стушевался:

– (Что-то я чудаковато себя веду!)

Оставил в покое посуду и вышел на балкон.

***

Коллеги прибывали шумно и весело. Всем было о чем поговорить. Приподнятое настроение витало в воздухе. Народ разбрелся по дому и саду, болтал и рассматривал коллекцию картин Алёны. Она любила и поддерживала необычного художника Владимира Перфилова (он же Богомол) и заполнила его картинами все стены в доме.

Алекс прохаживался между гостями и следил за наполнением бокалов.

Алёна как гостеприимная хозяйка подходила по очереди к каждому из них, здоровалась, шутила, интересовалась новостями.

Лукас в одиночестве слонялся по балкону и нервничал:

– (Что она делает! Стол не накрыт, а эта болтает с гостями, как ни в чем не бывало! Хорошо, что хоть еду приготовила! – он прошел на кухню. – Ну что делать, придется мне собирать на стол! Откуда это слово выскочило – «собирать», чертовщина какая-то).

Британец перешел в гостиную, разложил приборы и салфетки, переставил местами блюда с угощениями. Как последнюю деталь сервировки он положил несколько прозрачных камушков в центр стола.

Увидев сотворенное им, Алёна ахнула:

– Ой, как здорово! Лукас, когда вы всё успели? Мне просто неудобно. Вы же гость. Да еще самый желанный! – заворковала она.

– Вам нравится? – Лукас замер в ожидании похвалы.

– Да еще как! Я бы сама так не смогла, изящно и красочно. Похоже на полотна Сезанна! – Алёна обошла стол кругом.

– (Куда вам до меня!) – Благодетель был на седьмом небе.

– Лукас, а почему вы это делаете? – она посмотрела вопрошающе.

Он задумался, пожал плечами и пропел невыразительно:

– А-а-а…

***

Гости разошлись. Урбанова прибиралась. Алекс загружал посудомоечную машину.

– Мышь, надо, как все! Пусть каждый гость приносит свою еду, а мы выставляем главное блюдо и разовую посуду. А то смотри, какая гора! В одну загрузку всё не войдет!

– Не надо, как все! Мы с тобой неповторимые, поэтому к нам и тянутся люди! – она любила изъясняться с пафосом.

– Слушай, а как они твои деликатесы уминали, я просто залюбовался, – он блаженно промычал и покачал головой.

– И рецепты просили!

– И ты дала? – Алекс поднял правую бровь.

– Конечно. Может, что путного из них получится, наконец-то.

– Как тебе Благодеша сегодня? – спросил муж между прочим.

– Наверное, вектор начал разворачиваться! – Алёна расплылась в улыбке и слегка пожала плечами. – Весь вечер всё норовил мне по хозяйству помочь. А вообще-то он всегда странный. Ты его хоть когда-нибудь не странным видел?

– По-моему, сегодня его занесло, – закончив с загрузкой машины, муж взялся за скатерти.

– Фиг с ним, пусть живет! А что сегодня необычного тебе в глаза бросилось? – как можно безразличнее осведомилась Урбанова.

– А ты не заметила?!

– Заметила, ну эти накрывания на стол, – она присела в кресло.

– Ты, как всегда, не в корень смотришь! – он вытряс скатерть на балконе и вернулся обратно на кухню.

– Не в корень, а в корешок! А что было в корне? – Алёна светилась от радости несмотря на усталость.

– Его разговоры о том, как увольнять с работы! – угрюмо бухнул Алекс.

– Ах, да! Все так оживились и стали давать советы, как лучше справиться с нелегкой задачей. Было даже смешно!

– Хорошо смеется тот… – Алекс задумался.

– Слушай, а это правда, что на тему увольнений полно статей в ваших компьютерных журналах?

– Правда, – он вернулся из размышлений. – Не нравятся мне пересуды!

– Ты думаешь, это к нам относится?

– Не к нам, а к вам! – он налил себе чаю и сел рядом.

– Почему ты так решил? Плесни мне немножко, – она протянула свою чашку.

– А ты что, не видишь, что происходит? – Алекс потянулся за тортом.

– А что?

– Ты как с цепи сорвалась в последний месяц. Все время наезжаешь на эту несчастную Олли!

– Я? – она кокетливо положила свой подбородок на кулачок.

– А кто еще? На каждом заседании. Из нее уже все перья вылетели!

– Правда? Я что-то не заметила…

– Да об этом все только и говорят: что ты ее недолюбливаешь и ревнуешь к Благодетелю!

– А почему я должна ее ревновать?! Она что, его подруга или любовница?

– Не думаю, но он от нее тащится, – муж с удовольствием откусил кусок торта.

– От этой кривоногой? – Алёна обожглась чаем и быстро замахала ладонью, чтобы остудить язык.

– Это только я тащусь от сильных и боевых женщин!

– Ты – это исключение из всех правил! Я всегда говорила: «Ты – Великий!», потому-то и не беспокоишься о том, как будешь выглядеть на фоне неглупой женщины. Ты уверен в себе, а он нет.

– Не обо мне речь!

– И что мне делать? Я, правда, не замечала, что наезжаю на нее! – Урбанова не притворялась.

– Ты не только на Олли, но и на остальных наезжаешь! Даешь всем задания, говоришь, что делать, координируешь разработку. Ты что, с ума сошла? Это его проект! – убеждал Алекс.

– Ну и что?! Ни один софтверный кусок не работает! Кроме твоего, конечно. Народ в офисы не ходит. Проект без руля и без ветрил! Ни заданий, ни координации! – Алёна еле сдерживалась.

– Но это его проект, а не твой! – тоже начал заводиться Алекс.

– Нет, подожди минуточку. Я же не просто заставляю всех работать. Я сама пашу, как свебла (хорошее слово придумала), стараюсь, всем помогаю, работаю по выходным. За Тома – схему сделала, за эту мымру – описание полей составила! – тут же начала выстраивать оборону Урбанова.

– Мышь, ты знаешь, что самое трудное в благодеяниях? – муж пытался разрядить обстановку.

– Нет, а что?

– Не делать, если не просят. А уж если угораздило, то не напоминать о них осчастливленным.

– Поняла. Хорошо, я послежу за собой. Если получится, конечно. Мне надо позвонить, – Алёна встала и скрылась за дверью.

Глава 5. У человека всегда есть выбор

Она с комфортом устроилась в кресле своего домашнего офиса, прикрыла глаза и попыталась вспоминать.

– (Когда же я на них… на кого же я наезжала?)

Перебрав в памяти последние дни, Алёна воссоздала перед внутренним взором пару-тройку случаев, когда она, действительно, была резковата.

– (Но на это были причины! – оправдывала она себя. – Устроили цирк с визуализацией. Мало того, что заставили меня целый час слушать галиматью этой Олли луковой, так она еще вздумала перебивать меня! Ну я ее и «выключила». Нет, всё было правильно! Да ну их. Надоели).

Алёна зажгла свечу и набрала номер телефона подруги:

– Ритулечка, я вас не разбудила?

– Почти нет. Как ваши дела? Я уже волноваться начала!

– На поверхности всё нормально, но по сути… что-то происходит!

– А что именно?

– Алекс говорит, что я веду себя неадекватно: замахиваюсь на роль руководителя проекта!

– А ваш? Благодешка?

– А он сегодня, во время «товарищеского ужина» у нас дома, всё норовил накрывать на стол, – Урбанова ехидно улыбнулась.

– Похоже, вы всё-таки что-то напутали с вашим и его биополями.

– Это как? – Алёна насторожилась.

– Не знаю! Надо подумать. Я сейчас плохо соображаю.

– Может, с кем-нибудь проконсультироваться?

– Я попробую.

– Спасибо, Ритульчик!

– Алёночка, позвоните мне утром, и мы всё детально обсудим. Я выключаюсь. Не обижаетесь на меня?

– Ну что вы! Это вы простите, что потревожила.

Она забыла о разнице во времени между Колорадо и Флоридой.

***

Урбанова стучала по клавишам в своем офисе, время от времени посматривая в окно. Океан, как обычно, был величествен и спокоен.

– (Ничего не меняется в этой Санта-Барбаре! Уже месяц прошел после той вечеринки).

Внезапно, без стука, в комнату вбежал всклокоченный Лукас и заорал с порога:

– Я уйду из проекта! Так невозможно. Почему вы постоянно во всё лезете?! Почему вы четыре раза за последние два дня звонили Олли домой? Почему на вас все жалуются?! Почему вы хватаетесь за чужую работу и выполняете ее за других?!

Алёна невозмутимо спросила:

– У вас есть претензии к тому, как я ее выполняю? После меня что-нибудь не работает? – и про себя: – (А кто функционирующий прототип сделает? Одна болтология вокруг. Ни одного стоящего специалиста, кроме Алекса, конечно).

– Да, выполняете. Всё работает! Но лучше бы оно не работало! – Он испепеляюще уставился на Урбанову. – Вы всех подавляете. За вами никто не может угнаться. Вы задаете немыслимый темп. Нормальный человек не может работать с такой скоростью!

– Увольте всех и оставьте меня!

– Я увольняю вас!

– Что? Надеюсь, это мне послышалось? Или вы хотели сказать это кому-то другому? – она еще не поняла, что тот не шутит.

– Нет! Не послышалось! Ваш контракт заканчивается завтра. Фонд сократил нам финансирование. Вы самый высокооплачиваемый специалист в проекте. Вы всем слишком дорого обходитесь, – он явно выкручивался на ходу. – Всё! Это не обсуждается. Я подберу вам другой офис. Вы останетесь в этом здании, но найдите, пожалуйста, другого руководителя! Поменяйте проект! – он уже почти визжал.

– Спасибо, – Алёна улыбнулась, жалея его. – Дайте мне знать, если вам потребуется моя помощь. (Ну вот, можно и денюжки на похороны этого проекта начать собирать. Алекс один не вытянет с этим безмозглым стадом), – Урбанова была высокого мнения и о себе, и о муже, слишком высокого.

Она спокойно встала и пошла к двери.

– Айона! – окликнул ее Лукас.

В глазах Урбановой засветилась надежда:

– (Одумался, дурашка!)

– Я никогда в жизни не видел такой сильной личности, как вы, – Лукас опустил голову.

– Теперь стало модным увольнять за силу характера и трудовые достижения? – Алёна смотрела с вызовом.

– (Ненавижу), – проскрипел зубами Благодетель и бешено сверкнул глазами.

***

Алёна вышла на открытую всем ветрам лестницу в конце коридора. Вдали молчал океан. Насыщенный влагой воздух ласкал кожу.

– (Мысли о смерти вновь стали являться мне! – она хладнокровно посмотрела вниз. – Низковато, однако, для самоубийства).

Глядя под ноги, чтобы не споткнуться и не загреметь по ступенькам, Урбанова аккуратно спустилась на первый этаж. Прогулялась по кампусу, вышла на берег океана, постояла в задумчивости, бесцельно глядя вдаль, и вытащила из кармана телефон.

– Алёш, отвези меня домой.

– Мышь, сейчас не могу. Я разговариваю с Найлсом. Меня увольняют!

– Что?! – она заорала в голос. – Мы что ему, морковки на грядке? Взялся пропалывать? Перепутал сорняки с корнеплодами?

– Сейчас не могу. Извини. Перезвоню, – он положил трубку.

Алёну прорвало:

– (Мы что, будем сидеть и ждать, пока нас по одному повыдергивают? Ну уж нет. Да что же такое творится? Скотина тощая. Меня уволил, а теперь за Алекса взялся? Убью! Раздавлю! Разорю! По судам затаскаю! Не рад будет, что родился! Посажу его к едрёне матери! Пашем на него за десятерых. А он? Измывается, как может. Уволит! Да я его самого за Колыму зашлю! Забудет, как маму родную звали. Зовут. Она еще жива. Пусть живет. Мама его. Мать его побери. Свое сокращение я ему еще прощу, но Алекса! Ой, и споткнется об меня этот «мальчик»).

Раздираемая эмоциями, она добралась до машины, изо всех сил шарахнула дверью и рванула с места. Через десять минут Урбанова влетела в свой домашний кабинет и начала лихорадочно распечатывать какие-то бумаги. Лицо было злым. Мозг работал четко, как хорошо отлаженная программа по сбору доказательств.

– (Урою! Он узнает, где русские раки зимуют. Кстати, где они зимуют? А, фиг с ними), – Алёна махнула рукой.

С трудом сдерживая охвативший ее гнев, Алёне удалось написать довольно сбалансированное холодное заявление в управление персоналом университета на имя Джона Фелминга, мысленно иронизируя:

– (Ну что, сам себе ямку вырыл? Нечего было под меня копать. Сам с ним и познакомил. Сам и показал, как обороняться от «нападения» русских. А уж с тобой, милый британец, я как-нибудь справлюсь).

Для офиса президента университета она подготовила копию, перечитала, осталась довольна собой, впрочем, как всегда.

– (Умница! – «погладила» она себя по головке. – Всё приплела, что только можно: и сексуальные домогательства, и дискриминацию по половому признаку и языковой принадлежности. Отлично. Всё с доказательствами и с именами свидетелей. Ну и тварь я! А-а, пусть боится и впредь не связывается!)

Она собрала вместе все обвинительные материалы. Оказалось страниц по 30 в каждом пакете.

– (Я действительно ну о-очень плодотворная!) – Урбанова удовлетворенно откинулась в кресле.

Поразмыслив недолго, она надумала лично отправиться к Джону и настроить его против Лукаса. Интуитивно Урбанова чувствовала, что тот недолюбливает британца и может оказаться полезным в ее сражении за правдивое решение проблемы.

– Отличный план! – бросила она пространству пустого дома и набрала номер отдела персонала. – Здравствуйте! – ее голос звучал задорно. – Это говорит Алёна Урбанова из проекта «Виртуальная Земля». Я бы хотела встретиться с Джоном Фелмингом. Сегодня, если можно. Если у него есть окошечко, – в голосе зазвучали заискивающие нотки. – Лучше в конце дня. Нет, я не на кампусе, но могу доехать за пятнадцать-двадцать минут. Если нужно. Отлично! Это звучит лучше! Спасибо, спасибо вам преогромное, – она облегченно положила трубку.

В зеркале Алёна обнаружила, что выглядит не ахти как. Посмотрела на будильник, до встречи оставалось около двух часов.

– (Ну ничего! – подбодрила она себя. – Через полтора часа… красавицей буду!)

Тонизирующие и уплотняющие кожу кремы мгновенно сделали свое дело.

– (Пять лет долой!) – радовалась Алёна.

Помогли также и глазные капли, убирающие непрошеную красноту, и патчи, уменьшающие за десять минут мешки под глазами.

– (Еще пять лет долой! Пожалуй, следует остановиться, а то слишком юной могу показаться. Теперь – что одеть, что одеть? – приговаривала она, перебирая вешалки с нарядами. – Что-нибудь строгое, но облегающее. Вот это! Черный костюм. Траур по Благодешке! Вот дура. Пусть живет!)

Облачившись в элегантную одежду, Алёна подошла к зеркалу.

– (Неплохо, неплохо! Попа обтянута, грудь торчит, но всё строго и со вкусом. Победа будет за нами! Уже в который раз, хм), – и отправилась сражаться за справедливость.

***

Урбанова вырулила на дорогу и медленно, то и дело притормаживая, поползла с черепашьей скоростью по крутому холму вниз по направлению к хайвэю. Черная кожаная папка с обличающими документами лежала рядом на сиденье.

Примерно на середине склона, когда машина всё-таки разогналась, что-то громко бухнуло по крыше. Звук походил на удар камня, вылетевшего из-под чужих колес, как случается иногда на большой скорости.

Алёна оглядела дорогу. Пустынно – ни впереди, ни за ней ни души.

– (Странно! Что это было? Осколок метеорита, что ли?)

Урбанова, не останавливаясь, продолжала спуск с пригорка.

– (А-а, было и прошло!) – бесшабашно решила она и вдавила посильнее педаль газа.

Непонятный нарастающий шум в салоне ее удивил. В поисках причины она нажала на кнопку, чем сдвинула назад внутреннюю крышку люка в потолке машины.

– О господи! – успела охнуть она, когда на нее посыпались мелкие осколки. – (Придется останавливаться. Вся голова в блестках! Я теперь, как елка! Вся сверкаю! Сметать или оставить, как есть, для красоты?)

Алёна притормозила. Вышла, открыла правую пассажирскую дверь, встала на подножку и изумилась:

– (Эка ее шибануло! Не похоже, что снаружи. Стекло вздуто изнутри! Интересно, а камень есть?)

Урбанова повнимательнее рассмотрела горбатое стекло в паутине трещин с огромной дырой посередине. Поискала внутри камень, способный сотворить такое, и, не найдя ничего, вернулась за руль.

– (Решительно не понимаю! Откуда мог взяться камень? С неба, что ли? А если стекло пробило камнем, то почему тогда его выпучило наружу?! Ерунда какая-то!)

Быстрый взгляд на часы:

– (Осталось 15 минут до встречи! Опаздываю!)

Вдавив посильнее педаль газа, она помчалась в университет. В продуваемом ветром салоне машины метались остатки ее гнева в виде стеклянных искр. Пришлось закрыть люк.

***

Входя в здание, Алёна поймала себя на мысли, что совсем не волнуется. Желание мести покинуло ее даже без особого преодоления себя. «Крови» больше не хотелось.

– Здравствуйте, профессор Урбанова! – встретила ее секретарь. – Вы знаете, а господин Фелминг уже ушел.

– Я опоздала?! – Алёна посмотрела на настенные часы.

– Нет, нет! Вы как раз вовремя! Но ему пришлось срочно уехать. У него дома ЧП.

– Надеюсь, ничего серьезного? – осведомилась Урбанова.

– Не знаю. Я тоже на это надеюсь! Я пыталась до вас дозвониться, но ни один телефон не отвечал. Везде автоответчики! Он сказал, что вы привезете документы. Они у вас с собой?

– Да! – Алёна подняла заветную черную папку повыше, покрутила ею в воздухе, прислушалась к своим эмоциональным интонациям и предложила: – Знаете, пожалуй, я не буду их оставлять. Хочу сначала поговорить с Джоном… лично.

– Назначить вам другое время?

– Спасибо, нет! Я позвоню!

***

Выйдя из приемной, Алёна сразу же включила свой мобильный телефон.

– Надо же, пять звонков пропустила! Когда я его выключила? Хоть убей, не помню.

Она соединилась с Алексом.

– Ты чего трубку не снимаешь? – спросил он задорно.

– У меня почему-то был отключен телефон. Что слышно нового?

– Не знаю. Вроде всё обошлось.

– Тебя не увольняют? – Алёна обмякла и прислонилась к стене.

– Вроде нет. Я поговорил с координатором, объяснил, в какой ж*** они без меня окажутся. Договорились по-хорошему.

– А я тут танки расставила и к бою приготовилась! Струсил ирод наш заморский! Наверное, ему уже донесли, что я назначила встречу с Джоником!

– А ты что, уже разговаривала с ним?!

– Нет, но приготовилась к нападению! Тебя бы отбила, как пить дать!

– Успокойся. Успокойся. Не поднимай волны. Боевая ты моя.

***

Алёна с удовольствием затолкала мобильник в карман, не обращая внимания на то, что пиджак по-идиотски оттопырился.

– Всё! Свобода! – она закинула назад голову и закружилась на месте. Кроны тропических деревьев быстро вращались, образуя размытый контур вокруг ярко-синего небесного пятна. – Наверное, так выглядит путешествие в рай! – ее существо позванивало от счастья и боли потери одновременно. Душа искрилась, как бенгальский огонь в новогоднюю ночь.

– Алёна, что с вами?! Вы что, наследство получили? – остановил ее знакомый голос.

Уняв неадекватный восторг, она переключилась на Тома, недоуменно наблюдавшего за припадком экстаза коллеги.

– Нет, не наследство, а гуще! – она с ужасом стала соображать. – (Знает – не знает, что меня уволили? Вот совру, да так, что Благодешка взорвется, когда ему донесут).

– А что может быть гуще? – Том прикрыл глаза ладонью.

– Приглашение на семинар в Сан-Диего. Новое финансирование. Самостоятельный проект по развитию модели! – понесло Урбанову.

– Подождите, подождите. Не всё сразу. А то я за вами не успеваю. На какой семинар? Это на тот самый?! – молодой человек искренне удивился. – Он же только для избранных!

– А они меня персонально как избранную и пригласили! – не моргнув глазом, соврала Алёна, сияя весьма натурально.

– И… и Лукас вас отпустил?! – коллега почувствовал, что сейчас разузнает такое, о чем можно будет посплетничать с Олли.

– А почему я его должна ставить в известность?

– Потому что он наш босс! Так положено, – со знанием дела сообщил коллега.

– Не наш, а ваш, Том! Я вас покидаю! Пришло время независимой работы и новых партнеров. Вы что, не поняли? Я получаю самостоятельное финансирование на разработку альтернативной модели! – четко, как училка, продекламировала она, явно увлекаясь собственными вымыслами.

– Это как?! – тормознул Том.

– А вот так! – Алёна резко крутанулась на каблуках, подняла вверх правую руку, развернув ее ладонью назад, и помахала на прощание. Бодро шагая по аллее, она пыталась удержать гримасу счастья, предательски сползавшую под натиском эмоций.

– (Плету невесть что, как в детском саду! И как я это вранье буду расхлебывать? Свобода, фонды), – она еле сдерживала непрошеные слезы.

Глава 6. Эта длинная, длинная ночь

Рев удалось предотвратить. Она вспомнила, как лучше всего успокаивать детей:

– (Отвлекать! Переключать внимание. Переключаемся куда? На кого? На что? Ах да. Люк моей машины. Почему он взорвался?)

Алёна тут же вспомнила, как неожиданно обрела мир в душе, а при этом злость на Лукаса, точно так же как и отвращение к Олли и Тому, исчезли. Всё улетело, подобно стеклу с крыши ее машины, – в разные стороны, мелкими кусочками.

– (Может быть, я не оставляла в Благодетеле кроху своего биополя или как там его, одного из моих многочисленных тел? Может, всё совсем даже наоборот? А вдруг кусочек от него остался во мне? А теперь оно из меня выпрыгнуло и разбило стекло! Кто знает?) – гадала она, подходя к своему покалеченному автомобилю.

Еще раз взобралась на подножку, поковыряла пальцем зазубрины сколов, вздохнула и села в машину.

– (Теперь придется возюкаться с ремонтом! Интересно, у нас стекла застрахованы? Надо будет спросить у Алекса).

Подъезжая к почте, Алёна заметила странного человека у входа. Тот был одет явно не по-калифорнийски: старые походные ботинки на высокой подошве, замызганные байковые шаровары непонятного темного цвета, линялая теплая кофта с капюшоном. Завершала нелепую композицию черная вязаная шапка. Незнакомец сосредоточенно привязывал велосипед к низкому забору, огораживающему здание.

– А то еще украдут, – приговаривал он.

Но такое редко случалось в Санта-Барбаре.

Проходя мимо, Урбанова бросила удивленный взгляд:

– (Не вспотеет, бедолага?! 24 градуса всё-таки по нашему родному Цельсию!)

Она поднялась по ступенькам и прошла через зал с персональными ячейками.

Американское почтовое отделение отличалось от русского безукоризненной чистотой и организованностью.

Во втором зале ее ожидала довольно длинная очередь. Несмотря на большое скопление народа, было тихо, а воздух свеж. Встав на расстоянии метра от последнего посетителя, Алёна задумалась:

– (Сколько времени мне ждать придется? Откуда столько народу набежало?)

Регулярно раз в месяц она отправляла сыну что-нибудь либо вкусное, либо интересное, невзирая на то, что всё то же самое он мог купить сам в Пало-Альто.

На столе посередине почтового зала было разложено около семи видов разноцветных бланков, отдельный для каждого случая. Алёна подошла и набрала комплект для самой надежной пересылки, страхующей цену бандероли, пересылающей уведомление с подписью получателя и отслеживающей по Интернету процесс доставки. Вернувшись на свое место в очереди, она опешила. Словно из-под земли перед ней возникла та самая замухрышистая личность, что была замечена перед входом на почту.

– Я здесь стоял! – безапелляционно заявил он.

– Да на здоровье! – Алёна стала заполнять бланк. – (Одним больше, одним меньше, все равно с полчаса здесь проторчу).

Собеседник вел себя необычно. Не предупреждая, он отбежал в сторону, снял с себя куртку и шапку, бросил всё на пол; посуетившись, расшнуровал ботинки, стянул их с себя и аккуратно поставил на собственную одежду; скользя в толстых носках, как на коньках, проехал по отполированному до блеска полу и вернулся в очередь.

– Я здесь стоял! – повторился он.

– Пожалуйста, пожалуйста! – Алёна миролюбиво улыбнулась. – (Ненормальных ко мне так и тянет. Просто кретино-магнит какой-то из меня сделали).

Тем временем человечек открыл неизвестно откуда взявшуюся книгу и захихикал над текстом. Урбанова склонила голову набок и прочитала название книги:

– («Тайны мыслительного процесса». Это то, что мне надо!)

Алёна уже давно интересовалась популярным объяснением исследований по работе мозга. А уж после своих приключений с полетами и видениями она решила, что при удобном случае непременно должна пообщаться со специалистом.

– Вы случайно не нейрохирург? – обратилась она к незнакомцу.

– Нет, я биогеограф, – ответил тот скороговоркой.

– (Так, биогеографов только мне и не хватало!) А где вы работаете? Здесь, в Санта-Барбаре?

– Нет, я из другого штата, – буркнул незнакомец, не отрываясь от чтения.

– Откуда? – переспросила Урбанова.

– Неважно. А вы откуда? У вас замечательный акцент! Вы француженка? – он посмотрел ей в глаза.

– Отчего же француженка? – ответила она вопросом на вопрос.

– Вы одеты, как француженка, – биогеограф бесцеремонно разглядывал ее в упор.

– Спасибо за комплимент, но я русская! – Алёна была горда своим происхождением.

– А я всю жизнь мечтал побывать в Санкт-Петербурге и встретить прекрасную русскую незнакомку! – поделился он необычной мечтой.

– Так в чем же дело? Купили билет и вы – там! – она всё решала быстро и просто.

– Я не могу, – его большие темные глаза погрустнели.

– Почему?! – Алёне было несвойственно понимать словосочетание «не могу».

– Я алкоголик! – брякнул тот.

– (Час от часу не легче!)

– Но я уже почти что вылечился. И у вас всё будет в порядке!

– Почему вы предположили, что у меня не всё в порядке?

– Я не предположил. Я это точно знаю! Но у вас всё наладится, только всегда побеждайте любовью.

– Это как?

Незнакомец пожал плечами.

– Придет время, поймете.

– (Чушь какая-то опять начинается! Непонятно, кто из нас алкоголик: я или он? Кому этот бред мерещится?!) – Алёна отчаянно тряхнула головой.

Человечек тем временем пролепетал нечто похожее на:

– Желаю вам мирной ночи.

Сложил руки в буддистском поклоне и, пятясь назад, исчез в петляющей очереди.

***

Измученная нахлынувшими событиями, Алёна вошла в дом. Алекс мыл посуду, оставшуюся еще с утра от завтрака.

– Ну и чем это всё кончилось?

– Что ты имеешь ввиду? Столько событий за день, даже для одного романа многовато будет, – она опустила сумку с компьютером на пол и прислонилась спиной к стене.

– Давай я тебя покормлю для начала!

– Ты?! – Урбанова измученно присела на коврик прямо у входа.

– Тихо, тихо, тихо. Прополземте к столу! Всё накрыто! – Алекс подхватил ее под мышки.

– А в коечку можно? – жалобно заныла жена, тормозя ногами. – Мне бы в норку! Что-нибудь погрызть и забыться.

– В норку так в норку! – Алекс сопроводил жену в спальню, рассматривая ее на ходу: – Хорошо выглядишь.

– Да ну тебя, дурак! Я полумертвая! – она игриво хихикнула и прямо в одежде полезла под одеяло.

– Как известно, для женщины чем хуже, тем краше! – Алекс подкрутил воображаемый гусарский ус.

– А поесть дадут?

– Дадут, но сначала переоденут в пижаму. Накормят, а потом – бросят!

– Как бросят? Почему бросят? Покинут, что ли? – Урбанова опять заскулила.

– Мне надо в офис вернуться! Найлс просил кое-что закончить до завтра, – муж вздохнул и развел руками.

– Хорошо! Пострадаю сама, без зрителей!

***

С аппетитом поев, Алёна поставила поднос на пол и, предвкушая вожделенный сон, укуталась в одеяло. Но как только она устроилась на ночлег, внезапная волна болезненных воспоминаний окатила ее с ног до головы. Безмятежное состояние мгновенно улетучилось, его место заняла клокочущая ярость.

– (Подлец, придурок, подпольный гомик, – она призадумалась. – Здорово получилось. Все ругательства на букву «П», не путать с п***ой, – вздохнула и возмущенно продолжила: – Уволил! Меня! И за что? Ё-моё! Финансирование срезали. Фигня какая-то. А почему не этого кретина Тома? Или идиотку Олли? У нее вообще одна извилина, да и та прямая, как струна), – Алёна вскочила с постели и бросилась на кухню.

Распахнув створки посудного шкафчика, она взялась судорожно переставлять десертную посуду.

– (Вот оно!)

Всклокоченная Урбанова обеими руками схватила стопку из шести симпатичных вазочек для мороженого, подаренных Лукасом на Рождество, и заметалась с ними по дому. Ее переполняли злость, отчаяние и ненависть одновременно. Она хотела надавать ему по физиономии, провернуть его тощее безликое тело через электрическую мясорубку и изжарить из этой зловонной массы самые уродливые котлеты в мире. Однако понимание того, что мясорубки-то в доме нет, ее немного сдерживало.

Слегка поутихнув и ужаснувшись своим кровожадным мыслям, Алёна грохнула стопку креманок на кухонный стол.

– (Крепкие, даже не треснули), – взяв одну из них, она отправилась во двор.

Посередине парковочной площадки для гостей Урбанова театрально воздела руки вверх и со всего размаху метнула подарок на каменную поверхность. Раздался взрывной звук разлетающегося в мелкие клочья хрусталя.

– (Так я всё осколками уделаю, потом собирай), – предусмотрительность взяла вверх над истерикой.

Алёна вернулась в дом, разыскала в кладовке целлофановый пакет с ползунком, осторожно загрузила в него символ своего негодования, аккуратно застегнула и вышла во двор.

Плотно стиснув ни в чем не повинную вазочку, Урбанова изо всех сил шарахнула ею о камень. Разлетевшиеся стеклянные брызги надули пакет изнутри. Он засверкал на солнце, как зеркальный шар на дискотеке.

– Полегчало! – констатировала Алёна и прошла опять в дом. – (Надо бы остальные грохнуть, чтобы в доме и духу от этого негодяя не было!)

На кухне она аккуратно запаковала каждый ненавистный предмет в отдельный прозрачный пакет с застежкой, поставила их на поднос и вновь отправилась на площадку. Установив всё на столике с цветущими в разноцветных горшках кактусами, Алёна вновь сосредоточилась на расправе с обидчиком. При каждом соударении с безжалостным бетоном несчастные стекляшки салютовали всеми цветами радуги внутри прозрачного пластика. Урбанова ликовала! Созвучно ударам разбитых посудин из нее внушительными порциями вырывался накопившийся гнев. Наконец она взяла в руки оставшуюся шестую и изготовилась к ритуальному броску. Но в последнюю долю секунды рука зависла в воздухе, и она вдруг сменила гнев на милость:

– (Может, одну штуковину оставить? Пусть лежит где-нибудь в уголочке и напоминает о том хорошем, что этот мерзавец для меня сделал. Добро должно храниться в нашей памяти, а то повеситься можно от дерьма! Делал же он что-то замечательное и полезное для меня? Делал? Делал! Вот и будем помнить об этом).

Алёна зашла в дом, села в кресло, закрыла глаза, успокоилась и расслабилась.

Однако не прошло и двух минут, как ее воображение нарисовало вестибюль с низким потолком, без окон, но с большим количеством дверей, ведущих в длинные коридоры. Все они были настежь распахнуты. По этим туннелям памяти к ней опять потянулись отвратительные эмоции: обида, злоба и мстительность.

– (Нет! Так не пойдет. Еще один шаг – и до деградации личности рукой подать!)

В неистовом напряжении Урбанова, мысленно сбиваемая потоками скверны, несущимися из темных проемов, отчаянно закрывала лязгающие створки в уголках своего растерзанного сознания. Двери не подчинялись, отталкивали, валили ее с ног. Но упрямая русская не сдавалась и не успокоилась до тех пор, пока не захлопнула последнюю из них.

– (Вот так-то! Злости – НЕТ!) – заключила она, завершив трудоемкую работу.

Довольная собственным превосходством над темными силами, Алёна встала, перешла в спальню. Долго вертелась. Заснуть не удавалось.