Текст книги "Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе нужен"

Глава 6
Джулия, Мици и Патрик…

Джулия с таким хладнокровием вошла в комнату и уселась в кресло, в котором до нее сидела Летиция Блэклок, что Краддок почувствовал прилив раздражения. Она устремила на него ясный взгляд и застыла в ожидании расспросов.

Мисс Блэклок тактично ретировалась.

– Расскажите, пожалуйста, о вчерашнем вечере, мисс Симмонс, – попросил инспектор.

– О вчерашнем вечере? – пробормотала Джулия, глядя на него пустыми глазами. – О, мы спали как убитые. Наверно, это была реакция на случившееся.

– Я имел в виду время с шести часов.

– Ах, вот что… Ну, пришли эти скучные людишки…

– Кто именно?

Она снова устремила на него ясный взгляд.

– А вы не знаете?

– Вопросы задаю я, мисс Симмонс, – мягко сказал Краддок.

– Ах, извините! На меня повторения навевают тоску! На вас, очевидно, нет… В общем, пришли полковник Истербрук с женой, мисс Хинчклифф, мисс Мергатройд, миссис Светтенхэм с Эдмундом Светтенхэмом и миссис Хармон, жена пастора. Они приходили по очереди. Хотите знать, что они говорили? Все твердили, как попугаи: «Я смотрю, вы уже затопили» и «Какие прелестные хризантемы!».

Краддок закусил губу, сдерживая смех. Здорово она их скопировала!

– Единственным исключением оказалась миссис Хармон. Она просто прелесть! Примчалась в шляпе набекрень и в ботинках с развязанными шнурками и спросила без обиняков, когда начнется убийство. Все страшно смутились: они-то прикидывались, что заскочили случайно! А тетя Летти сухо сказала – она всегда так разговаривает, – что это произойдет довольно скоро. Потом зазвонили часы, а потом свет погас, дверь распахнулась, и человек в маске скомандовал: «Руки вверх, кому говорят!» Или что-то в этом роде… Как в плохом боевике. Ей-богу, все выглядело дико нелепо. А потом он два раза выстрелил в тетю Летти, и стало совсем не смешно.

– Где находились в тот момент собравшиеся?

– Когда погас свет? Кто где. Миссис Хармон сидела на диване, Хинч, то есть мисс Хинчклифф, стояла напротив камина… Какая же она все-таки мужеподобная!

– Все находились в этой комнате или кто-то был в дальней?

– Большинство, по-моему, были здесь. Патрик пошел в ту комнату взять шерри. Полковник Истербрук, если не ошибаюсь, отправился за ним, хотя я не уверена. Мы, как я уже говорила, стояли здесь.

– А вы сами где были?

– Кажется, у окна. Тетя Летти пошла за сигаретами.

– Они лежали на столике под аркой?

– Да. И тут погас свет, и началась эта пошлая комедия.

– У мужчины в руках был яркий фонарь. Как он с ним обращался?

– Как? Да светил на нас. Совсем ослепил. Совершенно ничего не было видно.

– Пожалуйста, постарайтесь вспомнить как можно точнее, мисс Симмонс: он держал фонарь неподвижно или шарил им по комнате?

– Шарил, – медленно произнесла Джулия. Томности ее заметно поубавилось. – Как прожектором в дансинге. Сначала свет ударил мне прямо в глаза, потом заплясал по комнате, а затем раздались выстрелы. Два хлопка.

– А потом?

– Мужчина обернулся… Откуда-то послышался вой Мици, похожий на вой сирены… фонарь упал, и раздался третий выстрел. А потом дверь закрылась… знаете, так медленно, с жалобным скрипом… дико страшно… и мы очутились впотьмах. Что делать, никто не знал, а бедняжка Банни визжала как резаная… А Мици, та прямо наизнанку выворачивалась.

– Вы полагаете, что налетчик покончил жизнь самоубийством или застрелился нечаянно? Например, споткнулся, а пистолет разрядился?

– Понятия не имею. Я ведь считала происходящее глупой шуткой… до тех пор пока не увидела окровавленное ухо тети Летти. Но с другой стороны, даже если стреляешь просто так, чтобы игра была более правдоподобной, все равно нужно целиться очень тщательно, чтобы ни в кого не попасть, да?

– Конечно. А вы думаете, налетчик видел, в кого стреляет? Я хочу сказать, фигура мисс Блэклок хорошо освещалась фонарем?

– Откуда мне знать? Я не на нее смотрела, а на него.

– Я вот к чему спрашиваю… Как вам кажется, он целился именно в нее?

Джулию, похоже, поразила эта мысль.

– Вы клоните к тому, что он хотел поймать на мушку именно тетю Летти? Вряд ли… Разве мало других способов убить человека? Какой смысл собирать для этого всех друзей и соседей? Зачем усложнять себе жизнь?.. Он мог в любое время выстрелить в нее из-за изгороди, так сказать, действуя в старых добрых ирландских традициях, и ищи его – свищи.

«Да, – подумал Краддок, – это вполне исчерпывающий ответ на предположение Доры Баннер».

– Благодарю вас, мисс Симмонс, – вздохнул он. – Я пойду побеседую с Мици.

Краддок с Флетчером застали Мици на кухне. Она раскатывала тесто для печенья и встретила их настороженно. Черные волосы лезли ей в глаза, лицо было угрюмо, а темно-красный свитер и ярко-зеленая юбка некрасиво обтягивали расплывшуюся, бесформенную фигуру.

– Почему вы входить на мой кухня, мистер полицай? Вы из полиции, так? Везде, везде преследования! Говорят, Англия другой, но нет, тот же самый. Я знаю, вы приходил мучить меня, заставлять говорить, но я молчать, слышите? Молчать! Можете снимать мои ногти, подносить горящий спичка к моя кожа, можете делать меня еще более ужасно, но я не буду сказать ничего. Я ничего не говорить! Можете посылать меня назад в концентрационная лагеря, я все равно…

Краддок задумчиво посмотрел на нее, выбирая тактику. Потом со вздохом сказал:

– Ладно, надевай шляпу, пальто, и пошли.

– Что вы сказать? – испуганно вскинулась Мици.

– Надевай шляпу, пальто, и пошли. Я не захватил с собой машинки для сдирания ногтей и прочих пыточных агрегатов. Они в отделении. У вас есть наручники, Флетчер?

– Сэр! – с чувством явной благодарности воскликнул сержант.

– Но я не хотеть ходить с вас! – в ужасе отпрянув, взвизгнула Мици.

– Тогда ты будешь вежливо отвечать на вежливо заданные вопросы. Если хочешь, мы пригласим адвоката.

– Юристы? Мици не любить юристы. Мици не хотеть юристы! – Служанка отложила скалку в сторону, вытерла руки об одежду и села на стул. – Что вы хотеть узнать?

– Расскажи о вчерашнем вечере.

– Вы сам хорошо знать.

– Я хочу услышать от тебя.

– Я пытаться уйти. Она вам это сказать? Когда я видеть, что в та газета говорят об убийство, я хотел уходить. Она не разрешать. Она очень жестокий, ей все плевать. Она сделать меня оставаться. Но я знала, что будет. Знала, что меня убивать.

– Но тебя же не убили.

– Нет, – неохотно признала Мици.

– Хорошо. Теперь расскажи, что произошло.

– Я была очень нервный. О, я была такой нервный! Весь вечер. Я слушиваться. Около меня ходить разный люди. Один раз мне казаться, кто-то крался в холл… но это только миссис Хаймес вошла в черный дверь, чтобы не делать грязный главная лестница, так она объяснять. Очень ей важно! Она сама наци, этот ее белый волос, синие глаза, такая выше все, смотрит на меня как на грязный… грязный…

– Бог с ней, с миссис Хаймес!

– Кто, она думает, она есть? Может, она учиться дорогой университет, как я? Может, она иметь диплома экономист? Нет, она просто наемный рабочий. Копать земля и косить трава, и каждая суббота ей платить столько денег! Как она может называться леди?

– Я же сказал: бог с ней! Давай дальше.

– Я брать шерри, стаканы и маленькое печенье, которое готовить днем, очень вкусный, и ходить гостиная. Звонить дверь, я ходить открывать… Потом еще ходить, и еще. Я все открывать и открывать. Очень унизительный занятия, но я его делать. Потом возвращаться чулан и начинать чистить серебро, я думала, это удобно, потому что, когда приходить убивать, я буду иметь нож для туша, очень острый и очень большой.

– Ты весьма предусмотрительна.

– А потом вдруг я слушать, как стреляли. Я думала: это случилось. И начала бежать столовой. Эта другая дверь, ее нельзя открывать. Я стояла, слушивалась, и тогда был третий выстрел, и тяжелая шум здесь, в холле. Я вертеть ручка дверь, но ее запирать с та сторона. Я… как это… в мышеловка. Я чуть с ума не сходить. Я кричать, кричать и бить дверь. Потом в конец ее открывать и давать меня выходить. Я приносить свечи, много свечи… потом свет зажигали, и я видела кровь… кровь! Ай! Я не первый раз видеть кровь. Мой маленький брат… я видеть, как его убивали… я видеть кровь на улица… людей застрелять, они умирать… Я…

– Все ясно, – прервал ее инспектор Краддок. – Большое спасибо.

– А теперь, – с пафосом продолжила Мици, – можете меня арестовать и носить тюрьма.

– Не сегодня, – сказал Краддок.

Когда Краддок с Флетчером шли через холл к выходу, парадная дверь распахнулась, и они чуть не налетели на высокого красивого юношу.

– Легавые! Чтоб мне пусто было! – воскликнул он.

– Мистер Патрик Симмонс?

– Так точно, инспектор. Вы ведь инспектор, а он сержант, да?

– Совершенно верно, мистер Симмонс. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

– Я невиновен, инспектор. Клянусь, невиновен!

– Не валяйте дурака, мистер Симмонс. У меня нет времени, мне еще нужно поговорить с кучей народу. Что это за комната? Мы можем тут посидеть?

– Это кабинет, но здесь никто не работает.

– А мне говорили, вы на занятиях, – протянул Краддок.

– Я понял, что не могу сосредоточиться на математике, и вернулся домой.

Инспектор держался официально: потребовал, чтобы Патрик назвал свое полное имя и возраст, сообщил об отношении к военной службе.

– А теперь, мистер Симмонс, пожалуйста, опишите вчерашний вечер.

– Мы заклали упитанного тельца. Я хочу сказать, Мици самолично изготовила мятные печенья, а тетя Летти откупорила новую бутылочку шерри…

– Новую? – прервал его Креддок. – А что, была старая?

– Да. Целых полбутылки. Но тете Летти эта чем-то не приглянулась.

– Она нервничала?

– Да не больно-то. Она весьма рассудительная женщина. Это старуха Банни всех взвинтила – весь день каркала.

– Значит, мисс Баннер действительно обуревали дурные предчувствия?

– Да, она здорово помотала нам нервы.

– Мисс Баннер восприняла объявление всерьез?

– Еще как всерьез! До смерти перепугалась!

– Мисс Блэклок поначалу заподозрила вас в причастности к публикации объявления. Почему?

– А меня тут всегда обвиняют во всех смертных грехах!

– Вы хотите сказать, что непричастны к публикации объявления?

– Я? Да ни с какого бока!

– И вы никогда прежде не видели Руди Шерца, не общались с ним?

– Нет.

– Но подобные шутки в вашем духе, не так ли?

– Кто вам сказал? Все из-за того, что меня дернул однажды черт подложить Банни в постель яблочный пирог. А потом я еще послал Мици открытку, в которой написал: «Осторожно! Гестапо напало на ваш след!»

– Расскажите о случившемся.

– Когда я вышел в маленькую комнату, чтобы принести шерри, вдруг погас свет. Я обернулся и увидел в дверях какого-то типа. Он рявкнул: «А ну руки вверх!» Все разохались, развопились, а я стоял и прикидывал, как бы половчее сбить его с ног. Но он вдруг принялся палить из пистолета, а потом повалился на пол; фонарь упал, и опять стало темно. Тут полковник Истербрук начал драть свою луженую глотку: «Свет! Свет!..» А где я ему возьму свет? Разве моя зажигалка долго протянет? Эти проклятые новинки – сплошное надувательство.

– Как вам показалось, налетчик целился именно в мисс Блэклок?

– Откуда я знаю? Думаю, он пальнул просто так, шутки ради, а потом понял, что заигрался.

– И покончил жизнь самоубийством?

– Почему бы и нет? У него физиономия мелкого жулика, такие легко впадают в панику.

– Вы твердо уверены, что раньше его не видели?

– Да, твердо.

– Благодарю вас, мистер Симмонс. Я хотел бы опросить всех остальных, кто был здесь вчера. В каком порядке это лучше сделать?

– Так, дайте сообразить… Наша Филиппа – миссис Хаймес, работает в «Дайас-Холле». Ворота почти напротив наших. А от «Дайас-Холла» ближе всего до Светтенхэмов. Спросите – вам любой покажет дорогу.

Глава 7
…И другие

«Дайас-Холл» сильно пострадал во время войны. Там, где раньше росла спаржа, теперь радостно зеленели сорняки, среди которых, как свидетели преступления, с превеликим трудом пробивались жалкие, тощие пучочки спаржи. Зато вьюнки, крестовник и прочее безобразие чувствовали себя в усадьбе вольготно.

Часть огорода, правда, уже была приведена в порядок, и там Краддок обнаружил унылого старика, который задумчиво опирался о заступ.

– Вы небось миссис Хаймес разыскиваете? Уж и не знаю, где ее сыскать. Она все поперек делает. Ничьих советов не слушает. Я к ней с чистой душой, да что толку? Нынешние девчонки никого не слушают, никого. Думают, раз штаны надели и уселись на трактор, так им никто не указ! Но тут настоящий садовник нужен. А эту премудрость в один день не одолеешь. Да, настоящий садовник – вот кто тут нужен.

– Пожалуй, – поддакнул Краддок. Но старику почудился в его замечании укор.

– Да сами посудите, что я один могу? Тут всегда работало трое взрослых и один парнишка. Столько и сейчас нужно. Ведь не всякий будет горбатиться, как я. Бывает, с восьми утра до глубокой ночи вкалываю. С восьми!

– С фонариком приходится работать?

– Так я ж не про сегодняшний день говорю. Я про лето.

– А-а, – протянул Краддок. – Ну, ладно, пойду искать миссис Хаймес.

– А чего это она вам понадобилась? – поинтересовался старикан. – Вы ведь из полиции, да? Она что, в какую-то историю влипла или это из-за «Литтл-Пэддокса»? Там, говорят, налетчик в маске вломился с пушкой в комнату и хотел грабануть, а народу было – яблоку негде упасть! Эх! До войны такого не бывало. А все из-за дезертиров. Ишь головорезы, рыщут по стране, как волки! И почему только военные их не прижучат?

– Сам не знаю, – пожал плечами Краддок. – Наверное, налет вызвал в поселке много пересудов, да?

– Еще бы! И куда мы катимся? Так Нед Баркер сказал. А виной всему, считает он, девчонка, что готовит для мисс Блэклок. Отвратительный у нее характер, она точно замешана, так он сказал. Нед говорит, что она коммунистка или даже хуже, а нам такие тут не нужны. А Марлен, она в баре за стойкой торчит… ну вы понимаете, о чем я… она уверяет, будто бы у мисс Блэклок есть что-то очень ценное. Нет, не то, про что вы сейчас подумали. Я-то лично такого мнения, что с мисс Блэклок взять нечего, разве что ее фальшивые побрякушки. А Марлен вдруг возьми да и скажи: «А вдруг они настоящие?» А Флорри, дочка старика Беллеми, ей в ответ: «Пустое». Это же… как она их обозвала?.. Бижутерия, во как! Бижутерия… Ничего себе название для простых побрякушек! Но мы-то с вами знаем, что это обычные стекляшки. Небось и то, что девчонка Симмонс носит, этот ее золотой плющ и собачки, – тоже бижутерия. В нынешние времена редко у кого увидишь настоящее золото, даже обручальные кольца – и те делают из какой-то серой платиновой дряни. Сколько бы эта дрянь ни стоила, все равно вид убогий, такое мое мнение.

Старик Эйш перевел дух и продолжил:

– Мисс Блэклок дома денег не держит. Джим Хиггинс клялся и божился, что это так. А кому еще знать, как не ему, если его жена ходит в «Литтл-Пэддокс» прибираться? Она все про всех знает. В каждую дырку свой нос сует, честное слово!

– И что же, по словам мужа, считает миссис Хиггинс?

– А то, что тут Мици замешана. Ну и норов у девчонки, скажу я вам! Спеси-то сколько, спеси! Недавно прямо в глаза назвала миссис Хиггинс батрачкой.

Краддок еще немного постоял, пытаясь (он привык быть аккуратным даже в мыслях) разложить по полочкам сведения, добытые у старого садовника. Картина деревенских сплетен была исчерпывающей, но вряд ли что-то могло ему пригодиться. Он уже собрался уходить, как вдруг старик ворчливо произнес:

– Она небось яблоки собирает. Молодым это сподручней.

Так все и оказалось. Сперва Краддок увидел стройные ноги в бриджах, легко скользящие по стволу дерева. А потом перед ним предстала и сама Филиппа Хаймес, раскрасневшаяся, растрепанная, испуганная.

«Из нее вышла бы прекрасная Розалинда», – машинально подумал Краддок. Инспектор был большим поклонником Шекспира и некогда имел успех в роли меланхолического Жака из «Как вам это понравится». Спектакль был поставлен для сиротского приюта.

Однако в следующий миг мнение Краддока изменилось. Для Розалинды Филиппа Хаймес была, пожалуй, холодновата. Правда, она была красива типично английской красотой, но все же облик у нее был слишком современный, в XVI веке идеал красоты был иным. Нет, Филиппа – просто хорошо воспитанная, невозмутимая англичанка.

– Доброе утро, миссис Хаймес! Извините, что напугал вас. Я инспектор полиции Краддок из Миддлширского округа. Хотел поговорить с вами.

– Насчет вчерашнего?

– Да.

– А это надолго? Может, нам… – Она нерешительно огляделась.

Краддок кивнул на поваленное дерево.

– Разговор сугубо конфиденциальный, – любезно пояснил он, – но я вас надолго не задержу.

– Спасибо.

– Несколько протокольных вопросов. Когда вы вчера вернулись с работы?

– Примерно в половине шестого. Я задержалась минут на двадцать, потому что поливала в оранжерее цветы.

– Через какую дверь вы вошли в дом?

– Через черный ход. Если идти мимо уток и курятника, то можно немного срезать путь. И не испачкать крыльцо. Я ведь порой прихожу такая чумазая!

– Вы всегда ходите этим путем?

– Да.

– Дверь была заперта?

– Нет. Летом она всегда нараспашку. Осенью ее прикрывают, но тоже не запирают. Мы часто через нее ходим. Войдя, я ее заперла.

– Точно?

– Абсолютно.

– Хорошо, миссис Хаймес. Что вы сделали, когда вошли в дом?

– Сняла грязные башмаки, поднялась наверх, помылась и переоделась. Потом спустилась вниз и обнаружила, что у них там в самом разгаре подготовка к приему гостей. Я ведь понятия не имела об этом странном объявлении.

– Теперь, пожалуйста, расскажите, что происходило во время налета.

– Ну… свет погас…

– Вы где стояли?

– У камина. Я искала зажигалку, думала, ее забыли там… Ну вот… Свет погас… все захихикали. Потом дверь распахнулась настежь, и кто-то направил на нас фонарь, прицелился и приказал поднять руки вверх.

– И вы подняли?

– Нет. Я думала, это шутка… И потом, я устала и не видела никакой необходимости задирать руки кверху.

– Вам все это показалось скучным?

– В принципе да. Но тут пистолет вдруг выстрелил. Грохот был такой, что затряслись стены, и вот тут-то я испугалась. Фонарь описал круг, упал и погас. И сразу же послышался визг Мици. Она визжала как резаная.

– Свет вас ослепил?

– Не то чтобы очень. Но он был довольно сильным. На секунду фонарь высветил мисс Баннер, она была как призрак, такая белая, рот раскрыт, глаза выпучены, вот-вот выскочат из орбит.

– Налетчик держал фонарь неподвижно?

– Нет, он шарил им по комнате.

– Словно кого-то выискивал?

– Н-нет, не сказала бы.

– Ну, а что произошло потом, миссис Хаймес?

Филиппа призадумалась.

– Потом начались суета и неразбериха. Эдмунд Светтенхэм и Патрик Симмонс зажгли зажигалки и вышли в холл, мы пошли за ними, кто-то открыл дверь в столовую… там свет горел… Эдмунд влепил Мици пощечину, и она прекратила вопить, после чего жить стало немного легче.

– Вы видели труп?

– Да.

– Вы знали покойного? Может, встречали его когда-нибудь?

– Нет. Никогда.

– На ваш взгляд, его смерть – случайность или самоубийство?

– Понятия не имею.

– Когда он приходил к мисс Блэклок, вы его видели?

– Нет. Кажется, это произошло ближе к полудню, когда я уже ушла из дому.

– Благодарю, миссис Хаймес. И еще один вопрос. У вас есть драгоценности: кольца, браслеты?

Филиппа покачала головой.

– Только обручальное кольцо и пара дешевых брошек.

– Насколько вам известно, в доме ценностей не было?

– Нет. Максимум, что там есть, – это столовое серебро, да и то – ничего особенного.

– Еще раз благодарю.

Идя обратно по огороду, Краддок столкнулся нос к носу с грузной, краснолицей, туго затянутой в корсет дамой.

– Доброе утро! – воинственно выпалила она. – Что вам тут понадобилось?

– Вы миссис Лукас? Позвольте представиться: инспектор полиции Краддок.

– Ах вот оно что!.. Извиняюсь. Вообще-то я терпеть не могу, когда в мой сад приходят чужие и отрывают садовника от дела. Но, как я понимаю, это ваша работа.

– Так точно.

– Вы мне скажите, неужто у нас повторится то безобразие, что случилось вчера у мисс Блэклок? Это что, шайка орудует?

– Нет, миссис Лукас, к счастью, это не шайка.

– Нынче столько ограблений! А полиция спит.

Краддок промолчал.

– Вы уже говорили с Филиппой Хаймес? – поинтересовалась хозяйка.

– Она свидетель, мне нужны ее показания.

– А подождать до часу, конечно, было нельзя? Почему бы не допросить Филиппу в ее время, а не в мое?

– Я спешу в управление.

– Теперь ни в ком не найти сочувствия. Равно как и добросовестного отношения к работе. Опаздывают, перекуры устраивают по полчаса… В десять – перерыв. В дождь не работают. Если нужно подстричь лужайку, так обязательно что-то случится с газонокосилкой. С работы норовят улизнуть на пять-десять минут раньше.

– А из рассказа миссис Хаймес я понял, что вчера она вместо пяти ушла в двадцать минут шестого.

– Ну, может быть. Надо отдать ей должное – миссис Хаймес неплохо справляется, хотя бывает, что ее не сразу найдешь в саду. Конечно, она рождена для другого, Филиппа из приличной семьи, таким бедным юным вдовам всегда хочется чем-то помочь. Но и с ней не все слава богу. Школьные каникулы длятся целую вечность, а по контракту ей полагается в каникулы дополнительное свободное время. Я пыталась ей объяснить, что сейчас появились чудесные летние лагеря, где детки прекрасно отдыхают и даже не вспоминают про родителей. И вообще, что за привычка приезжать домой на каникулы?!

– Но миссис Хаймес вашу идею не оценила?

– Нет, она такая упрямая! А ведь я именно сейчас решила подстричь травку на теннисном корте и обновить разметку. Старик Эйш ни одной прямой линии провести не в состоянии. Но со мной никто не считается.

– Осмелюсь предположить, что во время каникул миссис Хаймес получает меньше обычного.

– Конечно! А чего еще она хочет?

– Уверен, что ничего, – сказал Креддок. – До свидания, миссис Лукас.

– Это был кошмар! – радостно сообщила миссис Светтенхэм. – Сущий кошмар! По-моему, газетам следует более осмотрительно принимать объявления. Я сразу подумала: странно, очень странно… Я ведь так тебе и сказала, правда, Эдмундик?

– А что вы делали, когда погас свет? – поинтересовался инспектор.

– О, как вы напоминаете мне мою старую нянюшку! «Где был Моисей, когда погас свет?» Ответ: «Конечно же, в темноте!» Как вчера вечером. Все стояли и ломали голову, не зная, что произойдет. А потом аж дух захватило: темень – хоть глаз выколи, представляете, как мы переволновались?! А тут еще дверь открывается – и на пороге темная фигура с пистолетом… Ослепительный свет и грозный голос: «Кошелек или жизнь!» Это был лучший миг в моей жизни! Ну, а через минуту начался кошмар. У меня над ухом свистели настоящие пули! Как на войне.

– Вы сидели или стояли, миссис Светтенхэм?

– Так… дайте подумать… где я была? С кем я разговаривала, Эдмунд?

– Откуда мне знать, мама?

– Может, я спрашивала у мисс Хинчклифф, стоит ли в холода поить кур рыбьим жиром? Или то была миссис Хармон?.. Нет, она только вошла… Кажется, я все-таки говорила полковнику Истербруку, что атомная станция в Англии, на мой взгляд, представляет собой громадную опасность. Ее следовало устроить на необитаемом острове, а то, не дай бог, утечет радиация.

– Значит, вы не помните, где находились?

– Разве это так важно, инспектор? Ну, я, наверное, стояла у окна… или у камина, потому что часы били у меня над ухом, я хорошо помню. Какой же это был упоительный миг! Вот-вот что-то случится!

– Вы сказали, что свет фонаря ослеплял. Он бил вам в глаза?

– Прямо в глаза. Я ничего не видела.

– Налетчик водил фонарем по сторонам или держал его неподвижно?

– Ей-богу, не помню. Что он делал, Эдмунд?

– Он довольно медленно шарил фонарем по комнате, высвечивая нас поодиночке, как будто хотел разглядеть каждого повнимательней. Наверное, не боялся, что мы на него набросимся.

– Вы можете точно указать свое местонахождение, мистер Светтенхэм?

– Я разговаривал с Джулией Симмонс. Мы стояли посреди большой гостиной.

– А остальные тоже были там или кто-то прошел в дальнюю комнату?

– По-моему, туда пошла Филиппа Хаймес. Она стояла у дальнего камина. Если не ошибаюсь, она что-то искала.

– На ваш взгляд, третий выстрел был случайностью?

– Не знаю. Незнакомец резко повернулся, потом согнулся и упал, но вообще-то царила такая сумятица… Вы должны понять, практически ничего не было видно. А потом эта беженка истошно завопила.

– Это вы отперли столовую и выпустили ее?

– Да, я.

– А дверь точно была заперта снаружи?

Эдмунд поглядел на Краддока с любопытством.

– Ну, разумеется. Уж не думаете ли вы, что…

– Я просто хочу внести ясность. Спасибо, мистер Светтенхэм.

В обществе полковника и миссис Истербрук инспектору пришлось провести немало времени.

– Психологический подход – единственно верный путь в наше время! – вещал полковник. – Преступника надо понять. В данном конкретном случае, правда, все ясно как день… по крайней мере, для человека с моим опытом. Почему наш приятель затевает комедию? Опять-таки обратимся к психологии. Он хочет заявить о себе… привлечь к себе внимание. В отеле «Спа» его не замечают, а может, даже презирают за иностранное происхождение. Не исключено, что его отвергла любимая девушка и он решил привлечь ее внимание. Кто сейчас кумир кино? Гангстер, супермен. Превосходно – он станет суперменом, пойдет на разбой! Маска? Есть. Пистолет? Есть. Но ему нужна публика. Что ж, раз нужна, значит, он ее получит. И он собирает зрителей. А в кульминационный момент и сам подпадает под власть роли… Он уже не простой грабитель. Он убийца. Он палит… наугад…

Инспектор ухватился за последнее слово:

– Вы сказали: «Наугад…» Вам кажется, он стрелял не в какого-то конкретного человека? Например, в мисс Блэклок…

– Помилуйте, инспектор! Да он просто разрядил пистолет. Именно наугад! И это его отрезвило. Пуля в кого-то попала… на самом деле обошлось пустяковой царапиной, но он-то этого не знал! Он пришел в себя и понял, что дурацкий розыгрыш оборачивается страшной правдой. Он кого-то ранил или даже убил! И в панике он наставляет пистолет на себя! – Полковник Истербрук выдержал паузу, с чувством прокашлялся и довольно добавил: – Ясно как божий день. Как божий день!

– Удивительно! – ахнула миссис Истербрук. – Откуда ты все знаешь, Арчи?!

В ее голосе звучало страстное восхищение.

Инспектор Краддок тоже подумал, что это удивительно, но особого восторга не испытал.

– А где вы стояли, полковник, когда началась стрельба?

– Рядом с женой, возле круглого стола, на нем еще были цветы.

– Я схватила тебя за руку, да, Арчи? Я до смерти перепугалась. И как пить дать умерла бы, если бы не схватилась за тебя.

– Ах ты мой бедный котеночек! – игриво отозвался полковник.

Мисс Хинчклифф сидела на земле за свинарником.

– Прелестные создания – свиньи! – сказала она, почесывая розовую спину поросенка. – Шикарно откормлен, да? К Рождеству будет отличный бекон. Зачем пожаловали, инспектор? Я же вчера заявила вашим людям, что ничего не знаю про этого парня. Не знаю и не видела, чтобы он рыскал в округе. Наша мисс Мопп говорит, он из большой гостиницы, что в Меденхэм-Уэллсе. Почему ж тогда не грабанул кого-нибудь там, если уж ему приспичило? Мог найти добычу и покрупнее.

Спорить с этим было трудно.

Краддок начал допрос:

– Где вы находились во время инцидента?

– Инцидента? Тоже мне! Вот на войне были инциденты!.. Значит, где я стояла, когда началась пальба? Вы это хотели спросить?

– Да.

– Облокотилась о камин и молила бога, чтобы мне поскорей дали выпить, – выпалила мисс Хинчклифф.

– Грабитель стрелял наугад или в кого-то целился?

– Вы хотите сказать, в Летти Блэклок? Почем я знаю? Разве теперь припомнишь, как оно все было? Я только запомнила, что свет потух и фонарь замельтешил, ослепляя нас, а когда грохнули выстрелы, я подумала, что если это чертов болван Патрик балуется, то он добалуется – кого-то можно и задеть!

– Вы подумали на Патрика Симмонса?

– А на кого еще? Эдмунд Светтенхэм у нас ученый, книжки пишет и плоскими шутками не увлекается, а старый полковник Истербрук таких вещей вообще не понимает. Ну, а Патрик – сорвиголова. Хотя сейчас мне неловко, что я на него грешила.

– Ваша подруга тоже подозревала Патрика Симмонса?

– Мергатройд? Да вы лучше у нее самой спросите. Хотя навряд ли вам удастся добиться чего-нибудь путного. Она в саду. Позвать? – Мисс Хинчклифф повысила свой и без того зычный голос и оглушительно рявкнула: – Мергатройд! Ау!

– Иду! – донесся слабый крик.

– Поторопись… полиция! – проревела мисс Хинчклифф.

Мисс Мергатройд прибежала бодрой трусцой, слегка запыхавшись. Подпушка юбки у нее оторвалась, волосы выбились из-под нелепой сеточки, а круглое добродушное лицо сияло.

– Вы из Скотленд-Ярда? – спросила она, переведя дух. – Вот уж не думала, что вы приедете, а то сидела бы дома.

– Мы пока не сообщали о случившемся в Скотленд-Ярд, мисс Мергатройд. Я инспектор Краддок из Милчестера.

– Очень мило с вашей стороны, – не к месту ляпнула мисс Мергатройд. – Что, нашли какие-нибудь улики?

– Инспектор пришел по твою душу. Где ты была в момент преступления? – сказала мисс Хинчклифф, подмигивая Краддоку.

– О господи! – разинула рот Мергатройд. – Ну, конечно. Я должна была подготовиться. Алиби, мое алиби! Так-так, сейчас… значит… я была там же, где и все!

– Но не со мной, – заявила мисс Хинчклифф.

– Разве, дорогая? Ну да, точно. Я любовалась хризантемами. По правде сказать, они были довольно чахлые. А потом все произошло, только на самом деле я не поняла, что произошло… то есть я хочу сказать, что я не подозревала, что это что-то такое… У меня и в мыслях не было, что пистолет настоящий. И потом, в темноте было так страшно, и все кричали. Я все поняла не так. Я думала, убили ее… в общем, беженку. Я решила, ей перерезали горло. И не знала, что это он… то есть я даже не подозревала, что это мужчина. Ведь я только голос слышала. Представляете, он попросил: «Поднимите, пожалуйста, руки вверх».

– Да просто: «Руки ввepx!» – поправила ее мисс Хинчклифф. – Без всяких «пожалуйста».

– Мне сейчас так стыдно вспоминать, что, пока Мици не закричала, я прямо-таки наслаждалась. Только стоять в темноте было очень неудобно, и я ушибла мозоль. Чуть не умерла. А что еще вы хотели спросить, инспектор?

– Ничего, – сказал инспектор Краддок, задумчиво глядя на Мергатройд.

Ее подруга расхохоталась:

– Он записал тебя на пленку.

– Но, Хинч, – возразила мисс Мергатройд, – я ведь только хотела рассказать все, что знаю!

– А ему не это от тебя нужно, – заявила мисс Хинчклифф. Она посмотрела на инспектора: – Ежели вы делаете это по географическому принципу, то следующим номером будет пастор. Кто знает? Может, вам и удастся там что-нибудь выудить. Миссис Хармон кажется совершенно безмозглой, но подчас мне кажется, что она совсем не глупа. Вдруг ей есть что сообщить вам?