Текст книги "Горе невинным"

– А не могли бы вы сказать мне, кто именно находился в доме в тот вечер, когда была убита миссис Эрджайл?

Маршалл бросил на него острый взгляд.

– Сам Лео Эрджайл, конечно, и его младшая дочь Эстер. Мэри Дюрран вместе со своим мужем-инвалидом также гостила в доме; он как раз только что вышел из госпиталя. Кроме того, Кирстен Линдстрём – должно быть, вы уже встречали ее, – она шведка, дипломированная медсестра и массажистка, первоначально помогавшая миссис Эрджайл с ее детским садом… она осталась и после его закрытия. Майкла и Тины там не было – Майкл продает автомобили в Драймуте, а Тина работает в библиотеке графства в Редмине и там же снимает квартиру.

Прежде чем продолжить, Маршалл помедлил.

– Кроме того, там же находилась мисс Вон, секретарша мистера Эрджайла. Она покинула дом еще до того, как был обнаружен труп.

– Я уже встречал ее, – заметил Калгари. – Она показалась мне очень… привязанной к мистеру Эрджайлу.

– Да… да. Полагаю, что скоро может быть сделано объявление о помолвке.

– Вот как!

– После кончины жены он пребывал в одиночестве, – с легким неудовольствием в голосе объявил адвокат.

– Вполне понятно, – проговорил Калгари. – А как насчет мотива, мистер Маршалл?

– Мой дорогой доктор, я и в самом деле не вправе спекулировать на эту тему!

– Думаю, что это не так. Как вы уже сказали, факты вполне поддаются проверке.

– Прямого денежного интереса не было ни у кого. Миссис Эрджайл вступила в ряд дискреционных трастов, следуя во многом принятой в наши дни формуле. Все фонды учреждались в пользу всех детей. Управляли ими три опекуна, одним из которых являлся я, вторым – Лео Эрджайл, а третьим – американец-адвокат, дальний родственник миссис Эрджайл. Оставленная ею очень крупная сумма подлежит рассмотрению троих опекунов и может быть предоставлена тем из опекаемых лиц, кто более нуждается в деньгах.

– А как насчет самого мистера Эрджайла? Предоставляла ли ему смерть жены денежную выгоду?

– В не слишком большой степени. Как я уже сказал, бо́льшая часть ее состояния была помещена в фонд. Остаток состояния она завещала ему, однако сумма не была существенной.

– A как насчет мисс Линдстрём?

– Миссис Эрджайл за несколько лет до смерти приобрела для мисс Линдстрём приличную ежегодную ренту. – Раздраженным тоном Маршалл добавил: – Вы говорите: мотив? Я здесь такового не усматриваю ни на йоту. И в первую очередь финансового мотива.

– А как насчет эмоциональной сферы? Не было ли между ними каких-то особых трений?

– Боюсь, здесь я не в состоянии помочь вам, – отрезал Маршалл. – Я не вникал в их семейную жизнь.

– Но, может быть, кто-то знаком с ее течением?

Задумавшись на пару-другую мгновений, адвокат проговорил, едва ли не против желания:

– Вам надо бы сходить к местному доктору… доктору… э… Макмастеру, кажется, так. Теперь он на покое, однако по-прежнему живет в этих краях. Состоял медиком при ее приюте. Так что внушительная часть жизни в «Солнечном мысе» должна была пройти на его глазах. Однако его еще нужно убедить разговориться. Однако если он согласится, то может оказаться полезным… впрочем, простите меня за такие слова, но неужели вы считаете, что сумете чего-то добиться там, где этого не смогла сделать полиция в более простой ситуации?

– Не знаю, – проговорил Калгари. – Наверное, нет. Но я знаю другое: я обязан попробовать. Да, у меня нет другого выхода.

Глава 5

Брови главного констебля[5]5
  Должность начальника полиции города (за исключением Лондона) или графства.


[Закрыть] майора Финни неторопливо поползли вверх по лбу в безуспешной попытке добраться до линии далеко отступивших седеющих волос. Возведя очи к потолку, он опустил их к разложенным на столе бумагам и провозгласил:

– Это неописуемо!

Молодой человек, по долгу службы обязанный правильно реагировать на реплики начальства, произнес:

– Да, сэр.

– Ну и дела, – пробормотал майор и принялся барабанить пальцами по столу. – Хьюиш на месте?

– Да, сэр. Суперинтендант Хьюиш вернулся примерно пять минут назад.

– Хорошо, – проговорил главный констебль. – Пришлите его ко мне!

Суперинтендант Хьюиш, высокий и печальный мужчина, был настолько пропитан меланхолией, что никто не поверил бы в то, что он способен быть душой детской вечеринки, сыпать шутками и, к восхищению малых мальчишек, доставать пенни из их ушей.

– Доброе утро, Хьюиш, – промолвил начальник полиции. – Мы тут получили новую докуку на свою голову. Ваше мнение?

Суперинтендант тяжко вздохнул и опустился в указанное кресло.

– Похоже, что два года назад мы допустили ошибку, – проговорил он. – Этот парень… как его там…

Главный констебль порылся в бумагах.

– Калори… нет, Калгари. Что-то вроде профессора. Должно быть, рассеянный док, а? Из тех, что путают часы, даты и все такое?

В голосе его угадывался слабый намек на просьбу, однако Хьюиш не отреагировал на нее.

– Насколько я знаю, он вроде как ученый, – ответил он.

– И по-вашему, мы должны согласиться с тем, что он говорит?

– Что ж, – проговорил Хьюиш, – сэр Реджинальд, как следует из этих бумаг, принял его точку зрения, а я не думаю, что мимо него может что-то пройти незамеченным.

Это был комплимент главному государственному обвинителю.

– Нет, – против желания сказал майор Финни. – Если ГГО не против, значит, нам придется принять его мнение. А это, в свой черед, означает, что нам придется заново открывать дело. Вы принесли с собой все необходимые материалы, как я просил вас?

– Да, сэр, всё здесь. – Суперинтендант выложил стопку документов на стол.

– Прочли уже? – спросил главный констебль.

– Да, сэр, проглядел еще вчера вечером. Я достаточно хорошо помню это дело. Хотя бы потому, что все произошло не так давно.

– Хорошо, Хьюиш, значит, берите его себе. Где мы находимся?

– Снова в самом начале, сэр, – проговорил суперинтендант. – Вся беда, понимаете ли, заключается в том, что тогда у нас не возникло никаких сомнений.

– Да, – согласился главный констебль. – Дело казалось совершенно ясным. Не думайте, что я в чем-то обвиняю вас, Хьюиш. Я поддерживаю вас на все сто процентов.

– И в самом деле, – задумчиво проговорил тот. – Там просто не было другого потенциального подозреваемого. Нам сообщили о происшедшем убийстве. Оказалось, что мальчишка побывал дома и угрожал матери, потом нашлись отпечатки пальцев – его собственных пальцев на кочерге, а потом еще и деньги. Мы арестовали его почти сразу после преступления, и деньги были при нем.

– А какое впечатление он произвел тогда на вас?

Подумав Хьюиш, ответил:

– Скверное. Слишком наглый и самоуверенный. Весь был полон своим алиби. Полный нахал. Ну, вы знаете этот тип. Убийцы поначалу всегда держатся нагло. Считают себя очень умными. Думают, что они поступили правильно, вне зависимости от того, во что их преступление обошлось другим людям. Он выглядел как злодей.

– Да, – согласился Финни, – злодеем он и был. Все его дело доказывает это. Однако вы с самого начала были уверены в том, что он является убийцей?

Суперинтендант задумался.

– В таких вещах невозможно испытывать полной уверенности. Как я уже сказал, он принадлежал к тому типу, который очень часто заканчивает свою карьеру убийством. Подобно Хармону в тридцать восьмом году, за которым и так тянулся длинный хвост украденных велосипедов, денежных мошенничеств, обманов пожилых женщин… в конечном итоге он убивает одну из жертв своего мошенничества, растворяет ее труп в кислоте, получает удовлетворение от процесса и начинает возводить его в привычку. Я посчитал, что Джеко Эрджайл принадлежал к тому же самому типу.

– Однако выходит, – неторопливо проговорил начальник полиции, – что мы ошибались.

– Да, – проговорил Хьюиш, – да, мы ошиблись. A парень умер. Скверное дело. Учтите, – добавил он с внезапным воодушевлением, – он все равно принадлежал к преступному типу. Возможно, он не был убийцей – не был, как оказывается теперь, – но являлся преступником по натуре.

– Хорошо, идем дальше, – продолжил Финни, – кто же тогда убил ее? Вы ведь вели это дело, как напомнили мне вчера вечером. Ее убили. Женщина не способна ударить себя кочергой по затылку. Значит, это сделал кто-то еще. Кто же?

Суперинтендант Хьюиш вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Боюсь, что нам уже не удастся это узнать, – отозвался он.

– Не просто трудно, а невозможно, так?

– Да, потому что след простыл, и еще потому, что особых новых свидетельств найти не удастся, хотя я бы сказал, что их, в общем-то, и не было.

– Суть дела заключается в том, что ее убил кто-то из находившихся в доме, знакомый ей человек?

– Не вижу, кто еще это мог быть, – проговорил суперинтендант. – Убийца должен был находиться в доме, или же она сама открыла дверь и впустила его. Эрджайлы принадлежат к любителям запираться. Надежные задвижки на окнах, цепочки, несколько замков на входной двери. За пару лет до того к Эрджайлам забрался грабитель, и это заставило их принять дополнительные меры… – Недолго помолчав, он продолжил: – Вся беда, сэр, заключается в том, что в тот раз мы не проявили особой дотошности. Улики против Джеко Эрджайла казались неопровержимыми. Конечно, если посмотреть с сегодняшней точки зрения, убийца воспользовался этим.

– Воспользовался тем фактом, что парень в тот вечер был в доме, ссорился с матерью и угрожал ей?

– Да. Убийце оставалось только войти в комнату, взять брошенную Джеко кочергу в закрытую перчаткой руку, подойти к столу, за которым сидела и писала миссис Эрджайл, и ударить ее по голове.

Майор Финни произнес одно короткое слово:

– Зачем?

Хьюиш неторопливо кивнул.

– Да, сэр, именно это нам и надлежит выяснить. Трудный вопрос. Полное отсутствие мотива.

– Насколько я вас понимаю, – продолжил главный констебль, – очевидного мотива для удара, если можно так выразиться, не существовало. Подобно многим прочим женщинам, владеющим собственностью и существенным личным состоянием, миссис Эрджайл использовала различные схемы, которые допускает закон, чтобы избежать выплаты налога на наследство. Был учрежден благотворительный фонд, дети были обеспечены всем еще до ее смерти. Они не могли получить ничего больше в случае ее кончины. Кроме того, нельзя сказать, что она была неприятной женщиной, вечно недовольной, грубой или скупой. Она никогда не жалела денег для них. Хорошее образование, начальный капитал для вступления в дело, существенные пособия для всех и каждого… Воплощенная симпатия, доброта и благоволение.

– Именно так, сэр, – согласился суперинтендант. – На первый взгляд ни одному из них не было нужды убирать ее со своего пути. Конечно…

Он умолк.

– Да, Хьюиш?

– Мистер Эрджайл, насколько я понимаю, подумывает о новом браке – с мисс Гвендой Вон, уже давно исполняющей обязанности его секретарши.

– Да, – задумчивым тоном проговорил майор Финни. – Это, безусловно, мотив, о котором мы в то время не знали. Она уже несколько лет работает на него, так вы сказали. Может быть, к моменту убийства между ними уже что-то завязалось?

– Сомневаюсь в этом, сэр, – ответил суперинтендант. – Подобного рода события не проходят в деревне мимо глаз общества. То есть едва ли они предпринимали в этом отношении какие-то действия, так сказать. Ничего такого, что могла бы обнаружить миссис Эрджайл, после чего ее потребовалось бы срочно устранить.

– Так, – согласился начальник полиции. – Однако ему, возможно, очень хотелось жениться на Гвенде Вон.

– Она женщина привлекательная, – проговорил Хьюиш. – Отнюдь не шикарная, я бы так не сказал, но вполне милая и приятная с мужской точки зрения.

– Должно быть, уже давно преданная ему, – заметил майор Финни. – Вечно эти секретарши влюбляются в своих боссов.

– Итак, мы получили некий мотив для этой пары, – сказал Хьюиш. – Теперь остается леди в услужении, эта шведка. Она вполне могла не столь уж любить миссис Эрджайл, как изображала это. У нее могли копиться обиды, действительные или воображаемые; поводы для негодования или возмущения. Смерть миссис Эрджайл не сулила ей финансовой выгоды, поскольку та уже устроила для нее приличную годовую ренту. Она производит впечатление доброй и разумной женщины, не из тех, кто способен ударить человека кочергой по голове! Впрочем, как знать, как знать? Вспомним, например, дело Лиззи Борден…

– Да, – согласился главный констебль, – заранее ничего сказать невозможно. Так вы исключаете появление какого-либо незнакомца?

– Следов такового не осталось, – ответил суперинтендант. – Ящичек с деньгами был выдвинут из стола. Комнате постарались придать такой вид, будто в ней побывал грабитель, однако очень неловко. Что полностью отвечало представлению о том, как мог действовать молодой Джеко, пытавшийся создать подобный эффект.

– Кстати, меня смущают деньги, – проговорил начальник полиции.

– Да, – признал Хьюиш. – Это трудно понять. Одна из пятерок, найденных у Джеко Эрджайла, совершенно точно была выдана тем утром в банке миссис Эрджайл. На оборотной стороне купюры было написано имя миссис Боттлберри. Он сказал, что получил деньги от матери, однако и мистер Эрджайл, и Гвенда Вон вполне определенным образом утверждали, что миссис Эрджайл вошла в библиотеку без четверти семь и сказала, что Джеко требовал у нее денег и что она категорически отказала ему.

– Конечно, – заметил главный констебль, – при том, что нам теперь известно, может оказаться, что Эрджайл и девица Вон лгут.

– Да, такое возможно… или же… – Суперинтендант не стал продолжать.

– Да, Хьюиш? – поощрил его Финни.

– Предположим, что некто – назовем пока ее или его Икс – подслушал ссору и слышал сделанные Джеко угрозы. И этот самый некто усмотрел здесь возможность. Забрал деньги, догнал парня, сказал ему, что мать передумала, таким образом подготавливая почву для тончайшего обмана. И осторожно воспользовался кочергой, которой ей угрожал Джеко, не оставив на ней своих «пальчиков».

– Черт побери, – ругнулся главный констебль. – Все это ничуть не совпадает с тем, что известно мне о членах семьи. Кто еще находился дома в тот вечер, кроме Эрджайла, Гвенды Вон, Эстер Эрджайл и этой Линдстрём?

– Старшая замужняя дочь Мэри Дюрран с мужем.

– Он ведь калека, не так ли? Это выводит его за скобки. А как насчет самой Мэри Дюрран?

– Очень спокойная особа, сэр. Трудно представить, чтобы она просто разволновалась… не то чтобы убила кого-то.

– А прислуга? – потребовал ответа главный констебль.

– Исключительно приходящая, сэр, и в шесть все уходят домой.

– Позвольте мне глянуть на временну́ю схему событий.

Суперинтендант передал ему лист бумаги.

– Гм… да, понятно. Без четверти семь миссис Эрджайл, находясь в библиотеке, рассказала своему мужу об угрозах Джеко. Гвенда Вон присутствовала при части этого разговора. И отправилась домой сразу после семи. Эстер Эрджайл видела свою мать живой в две или три минуты восьмого. После этого никто не видел миссис Эрджайл до половины восьмого, когда мисс Линдстрём обнаружила ее мертвое тело. Половина часа между семью и семью тридцатью предоставляет уйму возможностей. Ее могла убить Эстер, могла убить Гвенда Вон – после того, как вышла из библиотеки, но до того, как ушла из дома. Мисс Линдстрём могла убить ее – перед тем, как якобы обнаружила тело. Лео Эрджайл находился в одиночестве в своей библиотеке с десяти минут восьмого до половины, когда мисс Линдстрём подняла тревогу. За эти двадцать минут он вполне мог зайти в гостиную жены и убить ее. Остававшаяся наверху Мэри Дюрран за эти полчаса также могла спуститься вниз и убить свою мать. A кроме того, – задумчивым тоном произнес Финни, – и сама миссис Эрджайл могла впустить кого-то в дом – как мы считали, что она впустила Джека Эрджайла. Если помните, Лео Эрджайл говорил, что ему показалось, что он слышал дверной звонок и звук открывающейся и закрывающейся двери, однако не мог сказать, когда именно это было. Мы решили, что это было, когда Джеко вернулся и убил ее.

– Ему не было нужды звонить в дверь, – поправил его Хьюиш. – У него был собственный ключ. Как и у всех остальных.

– У них есть еще один брат, так?

– Да, Майкл. Продает автомобили в Драймуте.

– Пожалуй, вам следовало бы установить, что он делал в тот самый вечер, – порекомендовал главный констебль.

– Это после двух-то прошедших лет? – удивился суперинтендант. – Вряд ли кто-то запомнил какие-то подробности.

– А что он ответил в то время?

– Насколько я помню, обкатывал автомобиль вместе с покупателем. Тогда причин подозревать его не усматривалось, однако у него был ключ, и он действительно мог войти и убить ее.

Майор вздохнул.

– Даже не знаю, с чего вам браться за дело, Хьюиш. И не представляю, каким образом мы можем теперь что-либо обнаружить.

– Мне самому хотелось бы выяснить, кто именно убил ее, – проговорил суперинтендант. – Судя по всему, что мне известно, убитая была хорошей женщиной. Много сделала для людей. Для несчастных детей, для бедствующих и нуждающихся. Она принадлежала к тем людям, кого нехорошо убивать. Да. Мне хотелось бы найти убийцу. Даже если нам не удастся найти достаточно свидетельств, чтобы удовлетворить главного прокурора, мне хотелось бы выяснить это хотя бы для себя.

– Что ж, в таком случае могу только пожелать вам удачи, Хьюиш, – сказал начальник полиции. – К счастью, сейчас у нас немного дел. Однако не разочаровывайтесь, если не сумеете ничего выяснить. След остыл. Да. Безнадежно остыл.

Глава 6

I

В кинотеатре зажегся свет. По экрану побежали строки заключительных титров. Появились киношные разносчицы с лотками, полными лимонада и мороженого. Артур Калгари принялся разглядывать их: полная девица с каштановыми волосами, высокая и темноволосая, и маленькая блондинка. С последней-то он и собрался повидаться. Жена Джеко. А точнее, вдова Джеко, теперь являвшаяся женой человека по имени Джо Клегг. Хорошенькое, но скучное личико, покрытое слоем косметики, выщипанные брови, взбитые в отвратительном и дешевом перманенте волосы. Артур Калгари купил у нее стаканчик мороженого. У него был ее домашний адрес, он намеревался говорить с ней у нее дома, однако сперва хотел увидеть ее со стороны, глазами незнакомца. Ну что же, такая, какая есть. Не из тех невесток, к которым миссис Эрджайл по любым соображениям могла бы отнестись с большим вниманием. И поэтому, надо думать, Джеко помалкивал о ней.

Артур вздохнул, осторожно поставил стаканчик с мороженым под кресло и откинулся назад, когда погасли огни и на экране появилось название следующего фильма. Некоторое время спустя он осторожно поднялся и покинул зрительный зал.

На следующее утро, в одиннадцать часов, он явился по полученному адресу. Дверь открыл шестнадцатилетний мальчик, который на вопрос Калгари ответил:

– Клегги? Это наверху.

Артур поднялся по лестнице, постучал в дверь, открыла ему сама Морин Клегг. Без своего форменного платьица и макияжа она выглядела совершенно иначе. В глупой доброй мордашке не было ничего интересного. С сомнением посмотрев на него, женщина нахмурилась.

– Моя фамилия Калгари. Мистер Маршалл должен был предупредить вас о моем визите.

Лицо ее прояснилось.

– Ах, так это вы! Входите, входите. – Она отодвинулась назад, позволяя ему войти. – Простите за беспорядок. У меня еще не было времени на уборку. – Она смахнула с кресла какую-то неопрятную одежду, отодвинула остатки недоеденного завтрака. – Садитесь. Очень хорошо, что вы пришли.

– Я считал себя обязанным это сделать, – проговорил Калгари.

Морин в смущении усмехнулась, словно и в самом деле не понимая, что он хотел сказать.

– Мистер Маршалл написал мне об этом, – сказала она. – О том, что история, которую сочинил Джек, все-таки оказалась подлинной. И его действительно подвезли в тот вечер до Драймута. Значит, это сделали вы?

– Да, – признал Калгари. – Это был действительно я.

– Никак не могу поверить, – проговорила Морин. – Мы с Джо полночи протолковали. Я ему говорю, это прямо как в кино. Два ведь года прошло, правда… или больше?

– Примерно так.

– Конечно, такое только в кино и увидишь, сколько ни говори себе, мол, все это ерунда, такого в жизни не бывает. И тут на тебе! Произошло! В известном смысле волнующая ситуация, правда?

– Возможно, – согласился Артур, – ее действительно можно воспринять подобным образом.

Он не без внутренней боли наблюдал за своей собеседницей, болтавшей не умолкая.

– Только вот бедняга Джек уже в могиле и ничего об этом не узнает. Схватил, понимаете ли, в тюрьме пневмонию… Наверное, там сыро было или как, так ведь?

Калгари ощутил, что в голове этой женщины сложилось определенно романтическое представление о тюрьме – сырые подземные камеры и полчища крыс, обгрызающих пальцы заключенных.

– Должна сказать, что тогда, – продолжила Морин, – смерть, похоже, была для него лучшим выходом.

– Да, наверно… да, наверное, вы правы.

– Ну, я про то, что ему предстояло сидеть взаперти годы, годы и годы. Джо сказал, что мне лучше развестись, и я как раз собиралась заняться разводом.

– Вы хотели развестись с ним?

– Ну а какой толк быть замужем за мужчиной, которому сидеть и сидеть в тюрьме? К тому же, знаете ли, хотя я и любила Джеки и все такое, верным мужем его едва ли можно было назвать. Я никогда не думала, что наш брак протянет сколько-нибудь долго.

– Значит, вы начали бракоразводный процесс после его смерти?

– Ну, в известной мере. То есть сходила к адвокату. Джо меня заставил. Ну конечно, он никогда не мог терпеть Джеки.

– Джо – ваш муж?

– Да. Он работает с электричеством. Получил очень хорошую работу, и его хвалят. Он всегда твердил мне, что от Джеки ничего хорошего не добьешься, но я, конечно, тогда была молода и глупа. Джеки был такой обаятельный, знаете ли.

– Да, так о нем все говорят.

– Он удивительным образом втирался в доверие к женщинам – не знаю даже почему. Ведь не то чтобы красивым, симпатичным-то не был. Я его все мартышкой звала, похож был на нее. Но тем не менее знал толк в обходительности. Всегда оказывалось, что ты делаешь то, что ему было нужно. И пару раз нам это пригодилось. Прямо после нашей свадьбы он вляпался в какие-то неприятности с машиной клиента в том гараже, где работал. Я так и не поняла, что там стряслось. Ну, босс был вне себя от гнева. Но Джеки подобрался к его жене. Старая уже была. Должно быть, почти пятьдесят, но Джеки улестил ее, настроил в свою сторону и заморочил голову, так что она и представление потеряла, на чем стоит: на ногах или на голове. В конце концов она была на все готова ради него. Обработала своего мужа так, что он сказал, что не станет обращаться в суд, если Джеки вернет ему деньги. Только он так и не узнал, чьи деньги получил! Его собственной жены, вот что. Мы с Джеки тогда со смеху покатывались!

Калгари посмотрел на свою собеседницу с легкой неприязнью.

– Неужели это… было настолько забавно?

– Ну да, а как же! Смешно до колик. Чтобы эта старуха втюрилась в Джеки и потратила на него свои сбережения…

Артур вздохнул. Ничто и никогда, подумал он, не складывается так, как ты себе это представляешь. С каждым днем он ощущал все меньше и меньше симпатии к человеку, имя которого собрался с таким трудами обелить. Теперь он почти полностью принимал и разделял точку зрения, так изумившую его в «Солнечном мысе».

– Миссис Клегг, – проговорил он, – я пришел к вам только затем, чтобы узнать, не могу ли я чем-нибудь поправить возникшую по моей вине несправедливость.

Морин была несколько озадачена подобным поворотом.

– Это очень красиво с вашей стороны. Однако вам незачем беспокоиться. Наши дела в полном порядке. Джо хорошо зарабатывает, у меня тоже есть работа… я работаю разносчицей в «Кинодроме».

– Да, я это знаю.

– В следующем месяце мы покупаем телик, – с гордостью произнесла его собеседница.

– Очень рад, – отозвался Калгари. – Более чем рад, поскольку эта несчастная оплошность не оставила по себе… скорбной тени.

Ему со все большим трудом удавалось подбирать правильные слова в разговоре с бывшей женой Джеко. Все, что он говорил, звучало помпезно и неестественно. Почему он не способен найти непринужденную интонацию?

– Я боялся, что принес вам ужасное горе.

Она смотрела на него… в ее больших голубых глазах не отражалось ни капли понимания.

– Тогда было жутко, – проговорила Морин. – И все соседи сплетничают, и всякая суета, хотя я должна сказать, что при всем том полицейские были ко мне очень добры. Обращались со мной вежливо и расспрашивали о всяком.

Нетрудно было усомниться в том, что она любила покойного. И Калгари внезапно спросил:

– Как вы думаете, он действительно это сделал?

– Вы хотите сказать, верила ли я в то, что он прикончил свою мать?

– Да. Именно так.

– Ну конечно… ну… ну да, в какой-то мере. Ну да, он сказал, что не убивал, однако словам Джеки никогда не следовало доверять. Понимаете, он бывал очень противным, Джеки то есть, если вы выступали против него. Я знала, что у него какие-то неприятности. Мне он ничего не говорил, только ругался, когда я пыталась расспрашивать. Но в тот день он ушел и сказал, что все будет в порядке. Сказал, что его мать выложит денежки. Мол, придется. Поэтому я, конечно, поверила ему.

– Насколько я понимаю, он так и не рассказал своим родственникам о вашем браке. Вы никогда не встречались с ними?

– Нет. Понимаете ли, они – люди светские, у них большой дом и все такое. Я с ними не гармонирую. Так что Джеки решил промолчать обо мне. К тому же он сказал, что если б познакомил меня со своими, его мать захотела бы руководить мною так же, как и им самим. Она просто не умеет не командовать, сказал он, и что с него указаний довольно, – так что нам лучше оставить все как есть.

Она как будто бы нисколько не сожалела об этом, но, наоборот, считала подобное положение дел совершенно естественным.

– Должно быть, его арест явился для вас большим потрясением?

– Ну конечно. Как вообще он смог сделать подобную вещь? Так я сказала себе тогда, однако от фактов не отвертишься. Он всегда впадал в ярость, когда его что-нибудь раздражало.

Артур подался вперед.

– Значит, можно сказать так: вас совершенно не удивило то, что ваш муж ударил свою мать кочергой по голове и украл у нее крупную сумму денег?

– Ну, мистер… э… Калгари, если вы простите меня, вы говорите слишком неприятные вещи. Едва ли он заранее решил нанести ей такой удар. Не думаю, что он хотел разделаться с ней. Просто она отказала ему в деньгах, поэтому он схватил кочергу и стал угрожать ей, а когда она продолжила настаивать на своем, утратил самообладание и ударил. Едва ли он намеревался убить ее. Просто так случилось. Дело в том, что деньги были ему очень нужны. Иначе он угодил бы в тюрьму.

– Словом… вы не вините его?

– Ну конечно, я обвиняла его… Все эти его бурные выходки были мне не по вкусу. Потом… убить собственную мать! Нет, я вовсе не одобряю его поступок. И я начинаю думать, что Джо был прав, когда говорил мне о том, что с Джеки нельзя иметь ничего общего. Но вы-то знаете, как это происходит. Девушкам так трудно сделать правильный выбор… Джо, понимаете ли, всегда был спокойный такой. Я давно знала его. Джеки – тот совсем другой. Образованный и все такое. Ну и, кроме того, богатый… всегда сыпал деньгами. И конечно же, обходительный, как я вам говорила. Мог кого угодно обвести вокруг пальца. «Девочка моя, ты об этом пожалеешь» – вот что сказал мне Джо. Я думала, что все это кислый виноград и зависть, ну вы понимаете, конечно. Однако в конце концов Джо-то и оказался прав.

Калгари посмотрел на нее, не зная, понимает ли она все последствия его истории.

– В каком смысле прав?

– Ну, из-за него я оказалась по уши в дерьме. Я хочу сказать, что мы всегда были людьми респектабельными. Мама очень следила за нами. У нас все было в порядке и никаких разговоров. И тут полиция арестовывает моего мужа! Прямо на глазах соседей. И во всех газетах напечатали. В «Ньюс оф зе уорлд» и в разных других местах. Потом тут все время крутились репортеры, задавали вопросы. Я оказалась в совсем незавидном положении.

– Но, моя дорогая девочка, – заметил Артур, – теперь-то вы понимаете, что он этого не делал?

На какое-то мгновение на ровном симпатичном лице женщины появилось волнение.

– Ну да! Я забыла. Но все-таки – ну, я хочу сказать, что он там был, устроил ссору и все такое… Потом, если б он этого не сделал, то его не арестовали бы, так ведь?

– Нет, не арестовали бы, – согласился Калгари. – Это верно.

Как знать, подумал он, быть может, эта милая глупая девочка воспринимает жизнь более реально, чем он сам.

– O, это было так ужасно, – продолжила Морин. – Я просто не знала, что делать. И тут мама говорит мне: а сходи-ка к его родне, повидайся с ними. Они для тебя что-нибудь сделают, говорит. В конце концов, говорит, у тебя есть собственные права, и лучше покажи им, что знаешь, как надо себя вести. Ну, я и пошла. Та иностранная леди открыла передо мной дверь и поначалу никак не могла понять меня. Ну, словно не могла заставить себя поверить. Все говорила: «Это невозможно, да, это невозможно. Невозможно, чтобы Джеко женился на тебе». Обидно было слышать такое. А я отвечаю: «Да женаты мы, расписаны. И не в бюро регистрации, а в церкви». Так мама велела! A она говорит: «Такого не может быть. Не верю». Тут пришел мистер Эрджайл, а уж он-то был таким любезным… Сказал, чтобы я постаралась поменьше волноваться, что для защиты Джеки будет сделано все возможное. Спросил, как у меня с деньгами, и с тех пор присылал мне пособие каждую неделю. И до сих пор выплачивает, даже теперь. Джо не нравится, что я принимаю эти деньги, только я говорю ему: «Не будь дураком. Раз дают – бери; значит, у них есть лишние, так?» Мистер Эрджайл прислал мне очень приятный чек в подарок на свадьбу с Джо. И еще сказал, что очень рад и надеется, что этот мой брак окажется более удачным, чем предыдущий. Да, он всегда был очень добр, мистер Эрджайл то есть.

Дверь открылась, и Морин повернула голову.

– О, а вот и Джо.

Светловолосый и молодой Джо, поджав губы, выслушал объяснения жены и с недовольным выражением на лице поздоровался с Калгари.

– А я надеялся, что все осталось в прошлом, – неодобрительно проговорил он. – Конечно, простите меня, сэр, за эти слова. Однако ворошить прошлое не к добру. Так я считаю. Морин не повезло, вот что можно сказать на эту тему…

– Да, – проговорил Артур. – Я вполне понимаю вашу точку зрения.

– Конечно, – продолжил Джо Клегг, – ей просто не следовало связываться с таким типом. Я-то знал, что ничего хорошего у них не получится. О нем уже ходили всякие слухи. Он дважды получал условный срок. А кто так начинает, идет дальше. Сперва растрата или мошенничество, а там, гляди, и убийство.

– Но в данном случае убийства не было, – сказал Калгари.

– Это по вашим словам, сэр, – возразил Джо. Рассказ Артура явно ни в чем не убедил его.

– Джек Эрджайл располагает идеальным алиби на время совершения преступления. Он находился в моей машине, я подобрал его на дороге в Драймут. Как видите, мистер Клегг, он не мог совершить это преступление.