Текст книги "Приключение рождественского пудинга (сборник)"

– А это моя внучка, Сара, – сообщила миссис Лэйси.

Пуаро с любопытством поднял глаза. Сара оказалась очень привлекательной девушкой с копной рыжих волос.

Пуаро решил, что держится она нервозно и немного вызывающе, но, несомненно, искренне привязана к своей бабушке.

– А это мистер Ли-Вортли.

Упомянутый джентльмен был облачен в грубую шерстяную фуфайку и обтягивающие голубые джинсы; у него были длинные волосы, и, похоже, он не слишком часто утруждал себя по утрам бритьем. Второй молодой человек с приятной улыбкой, представленный как Дэвид Уэлвин, был серьезен, спокоен и, судя по его виду, вообще не мыслил себе жизни без воды и мыла. В компанию входила еще и симпатичная, на первый взгляд очень застенчивая девушка, представленная как Диана Миддлтон.

Подали чай. К нему прилагалось устрашающее количество сдобных булочек, сладких лепешек, сандвичей и пирогов с тремя видами начинки, по достоинству оцененных молодежью. Полковник Лэйси явился последним, невнятно пробормотал что-то вроде: «Чай? Ну-ну!» – и, получив из рук жены чашку, взял две булочки, затем с отвращением глянул на юного Ли-Вортли и уселся от него как можно подальше. Полковник был крупным мужчиной с мохнатыми бровями и красным обветренным лицом, он гораздо больше походил на простого фермера, нежели на хозяина поместья.

– Снег, значит, – молвил он. – Кажется, Рождество удастся на славу.

После чая компания распалась.

– Наверняка пошли играться со своими магнитофонами, – сказала миссис Лэйси, глядя вслед удаляющемуся внуку – таким тоном, точно речь шла о простых оловянных солдатиках. – Прекрасно разбираются в технике, – тут же гордо добавила она. – Но важничают, конечно, ужасно.

На самом же деле мальчики и Бриджит отправились на озеро проведать, насколько крепок лед и можно ли уже кататься на коньках.

– Я хотел еще утром пойти, – пожаловался Колин, – да старый Ходжкинс не пустил. Вечно он всего боится.

– Пойдем с нами, Дэвид, – мягко позвала Диана Миддлтон.

Дэвид на секунду замялся, глядя на рыжую головку Сары. Девушка держала за руку Десмонда Ли-Вортли и глаз с него не сводила.

– Да, – равнодушно пробормотал Дэвид. – Да, пойдем, конечно.

Диана проворно подхватила его под руку, и они направились к дверям.

– Пойдем с ними, Десмонд? – спросила Сара. – В доме так душно.

– Охота была тащиться пешком! Я сейчас выведу машину, съездим посидим в «Пятнистом кабане».

– Давай лучше поедем в Маркет Лэдбери, – немного замявшись, предложила Сара, – В «Белом олене» куда веселее.

Ничто на свете не заставило бы ее признаться в том, что ей очень не хотелось появляться в местном трактире с Десмондом. В Кинге Лэйси это было как-то не принято. Сказать правду, женщины Кинге Лэйси вообще не ходили в трактир. У нее было смутное ощущение, что, явившись туда, она сильно подведет старого полковника и его жену.

«Ну и что?» – возразил бы на это Десмонд. На какую-то долю секунды Сара почувствовала раздражение от этого воображаемого «ну и что». А то, что незачем огорчать таких милых стариков, как Эм с дедом, просто так, от нечего делать! Нет, правда, они ведь такие милые: разрешили ей жить своей жизнью и снимать комнату в Челси, не имея ни малейшего представления, зачем ей это.

Тут, конечно, постаралась Эм. Дед – тот бы просто замучил нравоучениями.

Сара не строила никаких иллюзий относительно того, как относится полковник к Десмонду. Понятно, что в Кинге Лэйси Десмонда пригласил не он. Это все Эм. Эм – просто душка, она всегда все понимает.

Когда Десмонд отправился за своей машиной, Сара еще раз просунула голову в дверь гостиной.

– Мы поехали в Маркет Лэдбери, – сообщила она. – Посидим немного в «Белом олене».

Казалось, миссис Лэйси и не заметила вызова в голосе внучки.

– Замечательно, дорогая, – мягко произнесла она, – отличная идея. Дэвид с Дианой отправились на озеро. Ну и слава Богу. Думаю, это было наитие – пригласить ее на Рождество. Такой ужас остаться вдовой в ее возрасте. Ей ведь всего двадцать два, ты знаешь. И уже вдова. Это ужасно. Но, сдается мне, недолго она ею пробудет.

Сара испытующе посмотрела на бабушку.

– Что это ты затеяла, Эм?

– Бог мой, да ничего особенного, – весело отозвалась миссис Лэйси. – Я просто подумала, что она отлично подходит Дэвиду. Я, конечно, помню, что он без ума от тебя, дорогая, но это же абсолютно безнадежно. Я присмотрелась, и действительно: он совершенно не в твоем вкусе. Так что, по-моему, ему незачем так убиваться, когда рядом такая девушка, как Диана.

– Ну и сводня же ты, бабуля! – воскликнула Сара.

– Что поделаешь, милая, все старушки одинаковые.

И потом, мне кажется, что Диана уже положила на него глаз. По-моему, они просто созданы друг для друга. Как ты считаешь?

– Не уверена, – протянула Сара, – Диана.., какая-то она чопорная, что ли, – не знаю. Вообще уж она слишком серьезная, вот! Дэвид с ней со скуки помрет.

– Ну ладно, посмотрим. В любом случае, тебе-то он больше не нужен, правда, дорогая?

– Нет, конечно, – поспешно согласилась Сара и, внезапно решившись, спросила:

– Эм, тебе ведь нравится Десмонд, правда?

– Конечно, дорогая, он очень милый.

– А дедушка его не любит.

– А чего же ты от него ожидала! – резонно возразила миссис Лэйси. – Но думаю, он сменит гнев на милость, дай только время. Ему нужно привыкнуть. Не торопи его, дорогая. Старики страшно медлительны, а твой дед так еще и невероятно упрям.

– Да мне все равно, что думает или говорит дед! – выпалила Сара. – Если захочу, все равно выйду за Десмонда.

– Я знаю, милая, знаю. Но попробуй смотреть на вещи практичнее. Ты же понимаешь, что дед способен доставить тебе немало хлопот. Ты ведь пока несовершеннолетняя. Еще годик, и ты будешь полностью независима.

Хотя, уверена, Горацио передумает гораздо раньше.

– Ты ведь на моей стороне, правда? – воскликнула Сара, бросаясь бабушке на шею и горячо ее целуя.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – сказала миссис Лэйси. – А вот и твой молодой человек с машиной. Знаешь, а мне нравятся эти обтягивающие брюки, которые сейчас носит молодежь. Здорово смотрится – жаль только, сразу видно, если ноги кривые.

– Странно, – подумала Сара, – действительно не совсем прямые. Как это я раньше не замечала?

– Ну, езжайте, веселитесь, – сказала миссис Лэйси.

Она проводила внучку взглядом до машины и, вспомнив про своего иностранного гостя, отправилась в библиотеку. Заглянув туда, она обнаружила, однако, что гость притомился и сладко спит. Миссис Лэйси улыбнулась и, тихонько затворив дверь, пошла на кухню совещаться с миссис Росс.

– Что такое, моя красавица? – насмешливо поинтересовался Десмонд. – Семье не нравится, что их девочка собралась в бар? Тут у вас, похоже, вполне допотопные нравы.

– А вот и нет! – фыркнула Сара, усаживаясь в автомобиль. – Никто и слова не сказал.

– А что это за история с иностранцем? Он действительно детектив? Что он тут расследует?

– Да нет, он просто приехал в гости, – сказала Сара. – Эдвина Мокомб, моя вторая бабка, попросила приютить беднягу. Его, кажется, давно уже отправили на пенсию.

– В точности, как дряхлую, никуда не годную клячу, – усмехнулся Десмонд.

– Кажется, он хотел посмотреть, как в Англии справляют Рождество, – рассеянно пояснила Сара.

Десмонд презрительно рассмеялся.

– Господи, какой идиотизм с этим Рождеством! Не представляю, как ты все это терпишь.

Сара упрямо вскинула голову, отчего копна рыжих волос взметнулась.

– А мне нравится! – с вызовом сказала она.

– Да будет тебе, детка. Ну их всех, давай-ка завтра отправимся в Скарборо или еще куда.

– Боюсь, у меня не получится.

– А что такое?

– Ну, это их расстроит.

– Да брось ты. Ну, признайся, самой ведь тошно от этих забав.

– Ну, может, и так, только… – начала было Сара и смолкла, со смутным чувством вины поняв, что в действительности очень даже ждет этого праздника. Но не признаваться же Десмонду, что ей все это нравится! Рождество, семья – это же ужас как несовременно! На какую-то долю секунды она вдруг пожалела, что Десмонд приехал именно на Рождество, а, если уж совсем честно, что вообще приехал. Встречаться с ним в Лондоне было почему-то куда интересней, чем здесь, у себя.

Тем временем мальчики с Бриджит уже возвращались с озера, оживленно обсуждая катание на коньках. С неба медленно падали крупные снежинки, и, подняв голову, можно было убедиться, что скоро разразится самый настоящий снегопад.

– Всю ночь будет идти, – заявил Колин. – Спорим, к утру на два фута навалит?

Такая перспектива могла только радовать.

– Давайте слепим снеговика, – предложил Майкл.

– Бог мой, – удивился Колин, – последний раз я занимался этим, когда мне было.., ну ладно, когда мне было четыре года.

– Но ведь это сложно, наверное, – сказала Бриджит. – Я имею в виду, что это надо уметь.

– Мы можем вылепить статую мосье Пуаро! – озарило вдруг Колина. – И приделать ей большие черные усы. У нас как раз подходящие от маскарада остались.

– Не представляю, – задумчиво проговорил Майкл, – как это он мог быть сыщиком. Ни за что не поверю, что он смог бы загримироваться!

– Да уж, – хихикнула Бриджит, – а попробуйте представить, как он ползает с лупой, выискивает отпечатки или измеряет след ботинка!

– Есть идея! – объявил Колин. – Давайте устроим для него представление.

– Какое еще представление? – удивилась Бриджит.

– Ну, разыграем убийство.

– Вот это здорово! – загорелась Бриджит. – Заснеженный труп и все такое?

– Точно. И бедняга наконец почувствует себя в привычной обстановке.

Бриджит хихикнула.

– Не знаю… А не слишком ли это будет?..

– Да ладно. Нужно действовать, пока снег не растаял. Только представьте: тело и следы на снегу! Но надо все хорошенько обдумать, стащить у деда один из кинжалов и найти где-нибудь красную краску.

Они остановились и, не обращая внимания на все более густо падающий снег, принялись возбужденно обсуждать детали.

– В старой детской остались краски. Кармазин[12]12
  Кармазин – ярко красная краска.


[Закрыть], наверное, подойдет.

– Да нет, он чересчур красный, – возразила Бриджит. – Нужно добавить немного коричневого…

– А кто будет трупом? – поинтересовался Майкл.

– Чур, я! – выпалила Бриджит.

– Слушай, – возмутился Колин, – это же была моя идея.

– Нет-нет-нет, – взвизгнула Бриджит, – это должна быть я. Женские трупы выглядят гораздо лучше! Прекрасная незнакомка, погибшая в снегах.

– Прекрасная незнакомка! Ха-ха! – развеселился Майкл.

– И еще у меня черные волосы, – добавила Бриджит.

– А это тут при чем?

– Ну, они будут очень красиво смотреться на снегу, а кроме того, я надену свою красную пижаму.

– Если ты наденешь красную пижаму, на ней никакой крови не разглядишь, – деловито заметил Майкл.

– Зато она будет очень эффектно смотреться на снегу!

И потом, там есть белая оторочка. Кровь вполне может быть и на ней. Ну разве не замечательно? Думаете, он купится?

– Само собой, если тщательно продумать, – заявил Майкл. – На снегу будут только твои следы и еще следы, ведущие к твоему телу и обратно. Эти, конечно, должны быть мужскими. Он побоится затоптать их и потому не сразу догадается, что ты живая.

– Ox! – неожиданно запнулся он, пораженный внезапной мыслью.

Все выжидательно уставились на него.

– А вдруг он обидится?

– Да с какой стати? – весело возразила Бриджит. – В конце концов, для него же стараемся – должен понимать.

Это будет такая рождественская шутка.

– Знаете, а может, не стоит делать это в Рождество? – задумчиво проговорил Колин. – Деду это вряд ли понравится.

– Тогда на следующий день, – предложила Бриджит.

– Вот это будет в самый раз, – согласился Майкл.

– И у нас будет больше времени на подготовку, – добавила Бриджит. – Нам еще столько надо успеть… Пойдемте посмотрим, что у нас есть.

И вся троица поспешила к дому.

3

Вечер выдался хлопотный. Нужно было укрепить за картинами пучки остролиста[13]13
  Остролист – вечнозеленое дерево или кустарник с остроконечными глянцевитыми листьями и ярко-красными ягодами; используется как рождественское украшение.


[Закрыть], развесить по стенам ветки омелы[14]14
  Омела – род вечнозеленых полупаразитических кустарников с желтоватыми цветами и белыми ягодами; традиционное новогоднее украшение.


[Закрыть], поставить в столовой рождественскую елку и украсить ее… Так что без дела никто не остался.

– Сказать кому, не поверит, что такое возможно в двадцатом веке! – насмешливо шепнул Десмонд Саре.

– Мы всегда так делаем, – защищаясь, ответила она.

– Хорошенькое оправдание!

– Не будь занудой, Десмонд. Мне нравится.

– Сара, девочка моя, опомнись!

– Нет, ну не то чтобы очень, но… немного.

– Кто не боится снега и отправится на полночную службу? – спросила миссис Лэйси без двадцати двенадцать.

– Только не я, – заявил Десмонд. – Пойдем, Сара.

Решительно взяв ее за руку, он повел ее в библиотеку и включил там проигрыватель.

– Всему есть предел, дорогая. Полночная служба!

– Да, – согласилась Сара. – О да!

Остальные, однако, весело хохоча и натягивая на ходу пальто, с громким топотом выскочили наружу, где снег шел уже сплошной пеленой. Мальчики, Бриджит, Дэвид, и Диана исчезли за дверью, и вскоре их смех замер где-то вдали: до церкви было минут десять хода.

– Полночная служба! – фыркнул полковник Лэйси. – Когда я был молод, мне бы такое и в голову не пришло.

Служба, тоже мне! Развлечение для дураков, да и только. О, прошу прощения, мосье Пуаро.

Пуаро успокаивающе вскинул руки.

– Нет, нет, что вы! Не обращайте на меня внимания.

– Нет, вот заутреня, это я еще понимаю, – проворчал полковник. – Особенно воскресная. «Внемли хору ангелов» и все эти старые рождественские гимны. А потом – праздничный обед. Вот это дело, правда, Эм?

– Конечно, дорогой. Но это для нас, стариков. Молодежи нравится полночная служба. И по-моему, очень даже хорошо, что они хотят ее посетить.

– Сара и этот тип не хотят.

– Думаю, милый, ты ошибаешься. Сара хотела. Просто она не решилась это сказать.

– Хоть убей, не пойму, какое ей дело до того, что подумает этот тип?

– Ну, она ведь совсем еще молоденькая, – умиротворяюще заметила миссис Лэйси.

– Отправляетесь спать, мосье Пуаро? Спокойной вам ночи. Желаю хорошо отдохнуть.

– А вы, мадам? Вы сами разве еще не ложитесь?

– Да нет пока. Нужно еще подложить подарки в чулки. Ох, я знаю, что дети уже совсем взрослые, но им так нравятся эти чулки! Там безделушки, всякие забавные вещицы. Ничего особенного, но сколько радости!

– Вы так много делаете, мадам, чтобы сделать Рождество настоящим праздником! – воскликнул Пуаро. – Примите мое искреннее восхищение.

Он почтительно взял ее руку и галантно поцеловал.

– Хм, – произнес полковник Лэйси, когда Пуаро удалился. – Удивительно напыщенный тип. Однако в женщинах разбирается.

Миссис Лэйси озорно улыбнулась.

– А ты заметил, Горацио, что я стояла как раз под омелой?[15]15
  Согласно старинному обычаю, любой, кто встанет под рождественской омелой, не имеет права никому отказать в поцелуе.


[Закрыть] – спросила она с видом застенчивой девятнадцатилетней девочки.

Эркюль Пуаро вошел в отведенную ему спальню. Это была большая комната, щедро снабженная отопительными батареями. Подойдя к просторной кровати с четырьмя столбиками, он увидел на подушке конверт. Вскрыв его, он вытащил лист бумаги, на котором корявыми печатными буквами было написано:

«НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ЕШЬТЕ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПУДИНГ.

ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ».

Эркюль Пуаро уставился на записку. Его брови поднялись.

– Загадка, – пробормотал он. – И неожиданная к тому же.

4

Рождественский обед состоялся в два часа пополудни и больше походил на самый настоящий пир. В камине весело потрескивали громадные поленья, но этот шум тонул в оглушительном и несмолкающем гвалте. Устричный суп исчез в мгновение ока; две огромные индейки, едва успев появиться, тут же отправились обратно на кухню, мгновенно превращенные в жалкие каркасы из костей. И вот наступил решающий момент: торжественное внесение рождественского пудинга! Разумеется, старый Певерелл, руки и колени которого заметно дрожали, что было естественно для его восьмидесяти лет, никого и близко к нему не подпустил. Миссис Лэйси сидела, нервно сцепив пальцы, и опасаясь, что Певерелл, того и гляди, упадет замертво на праздничный стол. Однако из двух зол: позволить ему умереть при исполнении почетной обязанности или же лишить его этого права, что было бы для него равносильно смерти, миссис Лэйси неизменно выбирала первое.

Рождественский пудинг во всем своем великолепии вплыл в столовую на серебряном подносе, огромный, размером с футбольный мяч, с веточкой остролиста, венчающей его подобно триумфальному флагу, и с боков его лизали языки красновато-голубого пламени.

Раздался дружный вздох восхищения. Только одну уступку удалось вырвать миссис Лэйси у верного Певерелла – не обходить с пудингом всех по очереди, а сразу водрузить его перед нею, чтобы она сама могла раздать его. Когда пудинг наконец благополучно достиг стола, миссис Лэйси облегченно вздохнула и быстро разложила куски, все еще исходящие красочными огненными языками, по тарелкам.

– Загадывайте желание, мосье Пуаро, – закричала Бриджит. – Да скорее же, пока огонь не погас. Бабушка, милая, ну быстрее!

Миссис Лэйси удовлетворенно откинулась на спинку стула. Операция «Пудинг» успешно завершилась. Каждый получил свою порцию, и даже огонь еще не потух. На мгновение наступила тишина: все молча загадывали свои желания.

Никто не заметил того странного выражения, с которым Эркюль Пуаро уставился на свою тарелку. «Ни в коем случае не ешьте рождественский пудинг».

Пуаро долго ломал голову, пытаясь постичь смысл этого зловещего предостережения. Оказавшаяся перед ним порция ничем не отличалась от тех, что получили остальные!

Вздохнув и признав себя побежденным – а он просто ненавидел признаваться себе в этом, – Пуаро взялся за вилку.

– Не желаете крема, мосье Пуаро?

Пуаро желал.

– Опять стянула мой лучший бренди, а, Эм? – добродушно заметил полковник с другого конца стола.

Его жена подмигнула.

– Миссис Росс потребовала самый лучший. Сказала, это весьма существенно.

– Да ладно уж, – смирился полковник. – В конце концов, Рождество бывает раз в году, да и миссис Росс – великая женщина. Великая женщина и великий повар, – Это, м-м-м, точно! – подтвердил Колин с набитым ртом. – Потрясающий пудинг.

Очень осторожно, почти с опаской, Эркюль Пуаро проглотил кусочек. Изумительно! Он поднес ко рту второй, и что-то негромко звякнуло о его тарелку. Пуаро осторожно потыкал это вилкой. Бриджит, сидевшая от него слева, поспешила на помощь.

– Вам что-то досталось, мосье Пуаро, – сообщила она. – Интересно, что же?

Пуаро осторожно очистил маленькую серебряную вещицу от налипшего на нее изюма.

– О-о-о, – протянула Бриджит, – да это же холостяцкая пуговица! Мосье Пуаро досталась холостяцкая пуговица!

Эркюль Пуаро сунул маленькую серебряную пуговицу в стоявший возле тарелки бокал с водой и поболтал там, смывая крошки.

– Очень красивая, – заметил он.

– Это значьт, что вы будете холостяком, мосье Пуаро, – поспешил объяснить ему Колин.

– Очень на то похоже, – согласился Пуаро. – Я был холостяком долгие годы и вряд ли изменю этой привычке теперь.

– Никогда не говорите «никогда», – заявил Майкл. – Я недавно прочел в газете, что один девяностопятилетний старик женился на двадцатидвухлетней девушке!

– Это, конечно, обнадеживает, – согласился Эркюль Пуаро.

Внезапно полковник Лэйси издал громкое восклицание. Его лицо побагровело, а рука метнулась ко рту.

– Черт побери, Эмилин! – прорычал он. – И как ты только разрешаешь класть в пудинг стекло?

– Стекло? – ошеломленно повторила миссис Лэйси.

Полковник извлек изо рта довольно крупный предмет.

– Мог ведь зуб сломать, – проворчал он, – или вообще проглотить. Тогда уж точно аппендицит бы пришлось удалять.

Он бросил предмет в стакан с водой, поболтал там и снова вынул.

– Боже правый! – воскликнул он. – Да это же красный камушек из хлопушки!

И он высоко поднял свою находку.

– Вы позволите?

Эркюль Пуаро стремительно перегнулся через соседа и, взяв камень из рук мистера Лэйси, внимательно осмотрел.

Это действительно был огромный красный камень цвета рубина. Кто-то за столом резко отодвинул свой стул, но тут же придвинул его обратно.

– Фью! – присвистнул Майкл. – Вот было бы здорово, окажись он настоящим.

– А может, он и есть настоящий, – с надеждой сказала Бриджит.

– Не будь дурочкой, Бриджит. Да рубин таких размеров стоил бы жуть сколько тысяч фунтов. Ведь верно, мосье Пуаро?

– Примерно столько, – согласился тот.

– Но я не понимаю, – вмешалась миссис Лэйси, – как он мог попасть в пудинг?

– Ox! – воскликнул вдруг Колин, которому разговоры нисколько не мешали поглощать пудинг. – Мне досталась долька апельсина. Это нечестно.

– У Колина долька апельсина, а это означает свинью!

Колин – жадная прожорливая свинья! – восхищенно вскричала Бриджит.

– А у меня кольцо, – прорезался сквозь общий гам высокий чистый голос Дианы.

– Хорошая примета, моя дорогая. Ты первая из нас выйдешь замуж.

– А у меня.., у меня наперсток! – простонала Бриджит.

– Бриджит будет старой девой, – принялись распевать мальчики. – Ура! Ура! Ура! Бриджит – старая дева.

– А кому досталась монетка? – поинтересовался Дэвид. – В пудинге же была настоящая десятишиллинговая монетка, золотая. Я точно знаю – мне миссис Росс сказала.

– Кажется, это я такой счастливчик, – заявил Десмонд Ли-Вортли.

– Нет еще, но скоро будешь, – явственно расслышали бормотание полковника Лэйси сидевшие поближе.

– И у меня кольцо, – объявил Дэвид.

– Вот совпадение, правда? – добавил он, глядя на Диану.

Веселье продолжалось, и никто не заметил, как Эркюль Пуаро небрежно и, словно бы думая о чем-то совершенно другом, уронил красный камень себе в карман.

За пудингом последовали пирожки и рождественские сладости, после чего взрослые удалились на заслуженный отдых – перед чаепитием и торжественным зажжением рождественской елки. Эркюль Пуаро, однако, отказался от отдыха и вместо этого направился в огромную современную кухню.

– Позвольте мне, – объявил он там, озираясь с самым сияющим видом, – от всей души поблагодарить повара за ту изумительную трапезу, которой я сейчас насладился!

На секунду воцарилось молчание. Потом миссис Росс важно выступила вперед. Это была женщина с гордой осанкой и истинно королевскими манерами. Две тощие седенькие особы крутились возле мойки, и какая-то девушка со светлыми волосами металась от них к плите, но это, несомненно, были жалкие букашки. На кухне правила миссис Росс.

– Рада, что вам понравилось, сэр, – благосклонно молвила она.

– Понравилось? – вскричал Эркюль Пуаро, с чужеземной экзальтированностью целуя сложенные щепоткой пальцы и отщелкивая поцелуй к потолку. – Да вы гений, миссис Росс, просто гений! Никогда еще не едал такого изумительного обеда! Этот суп! – Пуаро даже причмокнул. – Эта начинка! Индейка с каштанами – незабываемо!

Неповторимо! Уникально, в конце концов.

– У вас хороший вкус, сэр, – с некоторым удивлением отметила миссис Росс. – Это действительно довольно редкий рецепт. Мне он достался от одного австрийского повара, с которым я работала много лет назад. – Что же до остального, – добавила она, – это всего-навсего качественная английская кухня.

– Блаженны же англичане! – вскричал Эркюль Пуаро.

– Весьма мило, что вы так считаете, сэр. Конечно, вы иностранец и привыкли, видно, к континентальным блюдам. Что ж, при желании я могла бы и их приготовить.

– Уверен, миссис Росс, вы можете все! Так знайте же, что английская кухня – хорошая английская кухня, а не то, чем пичкают во второразрядных гостиницах и ресторанах – по достоинству ценится истинными гурманами и на континенте. Если не ошибаюсь, в начале девятнадцатого века в Лондон была снаряжена специальная комиссия, по возвращении во Францию представившая восторженный отчет о феномене английского пудинга. «Ничего подобного не сыщется во всей Франции! – говорилось там. – Посетить Лондон стоит уже единственно ради того, чтобы насладиться изысканностью и разнообразием английских пудингов».

И король среди всех английских пудингов, – продолжал Пуаро, несомый на крыльях вдохновения, – это рождественский пудинг с изюмом, тот, который мы сейчас ели. Он был домашнего приготовления, не так ли? Ни в коем случае не покупной?

– Боже упаси, нет, сэр. Я приготовила его лично по собственному рецепту, которому следую уже многие годы.

Когда я приехала, миссис Лэйси пыталась было сказать, что уже заказала пудинг в лондонском магазине, чтобы сэкономить мое время. «Нет уж, мадам, – ответила я. – Оно конечно, очень с вашей стороны мило, но ни один покупной пудинг не сравнится с домашним».

И заметьте, – продолжила миссис Росс, несколько оттаяв, – что он был съеден еще не отстоявшись! Настоящий рождественский пудинг готовят за несколько недель до праздника и дают ему отстояться. И, чем дольше до Рождества, тем лучше! Я помню, в детстве, когда мы по воскресеньям ходили в церковь, то всегда ждали молитвы, которая начинается с «Подай знак, о Господи, просвети нас», потому как эта молитва была как бы сигналом, что пора делать рождественские пудинги. Так оно всегда и было.

В воскресенье мы слушали проповедь и знали, что на неделе мама обязательно займется пудингом. Так оно должно было бы быть и в этом году. Фактически же этот пудинг был изготовлен всего три дня назад – за день до вашего приезда, сэр. Все, что я успела, это по традиции заставить каждого побывать на кухне, помешать тесто и загадать желание. Таков обычай, сэр, и я никогда ему не изменяю.

– Крайне интересно! – сказал Эркюль Пуаро. – Крайне. И что же, действительно все заходили?

– Да, сэр. Все заходили. И юные джентльмены, и Бриджит, и этот господин из Лондона, и его сестра, и мистер Дэвид, и мисс Диана, то есть, конечно, миссис Миддлтон. Все месили тесто, а как же.

– А сколько пудингов вы изготовили? Или этот шедевр единственный в своем роде?

– О нет, сэр, всего их было четыре. Я сделала два больших и два поменьше. Один большой на сегодня, другой – к Новому году, а маленькие – для полковника и миссис Лэйси, когда гости разъедутся и они останутся одни.

– Понимаю, понимаю, – проговорил Пуаро.

– На самом-то деле, сэр, сегодня вы ели не тот пудинг, – сообщила вдруг миссис Росс.

– Не тот? – нахмурился Пуаро. – Как это?

– Видите ли, сэр, у нас есть большая праздничная форма для рождественского пудинга. Она китайская, с узорами омелы и остролиста, и, конечно, ее-то мы обычно и подаем на стол. Но с ней произошла неприятность. Анни оступилась, когда снимала пудинг с верхней полки, и выронила его. Форма, разумеется, разбилась вдребезги. Ну не подавать же было такой пудинг на стол? В нем могли оказаться осколки. Пришлось подать тот, что предназначался для Нового года, в самой обычной миске. Она, конечно, тоже симпатичная, но совсем не такая изысканная, как рождественская. Даже и не знаю, где теперь такую найдешь. Нынче такие уже и не делают. Все измельчало, в том числе и посуда. Бог ты мой, сэр, да что далеко ходить? Попробуйте купить обычную сковородку приличных размеров, чтобы в ней умещалось хотя бы восемь или десять яиц с беконом. Ах, теперь все не так, как прежде.

– Не так, – согласился Пуаро. – Но только не сегодня.

Сегодняшнее Рождество словно воскресило старые добрые времена.

Миссис Росс вздохнула.

– Приятно слышать, сэр. Но, конечно, теперь больше, чем когда-либо, приходится рассчитывать только на себя. Прислуга совершенно ничего не умеет. Эти современные девушки…

Она немного понизила голос.

– Нет, они очень стараются и хотят сделать как можно лучше, но в них не чувствуется школы, сэр, если вы понимаете, о чем я.

– Да, времена меняются, – согласился Эркюль Пуаро, – и это порой печально.

– Этот дом, сэр, – сказала миссис Росс, – он слишком велик для полковника с хозяйкой. Хозяйка, та понимает.

Ютиться в одном крыле тоже ведь, знаете, не выход. Теперь дом, как говорится, оживает только под Рождество, когда собирается вся семья.

– И мистера Ли-Вортли с сестрой, как я понимаю, здесь раньше не было?

– Да уж, сэр, – сухо откомментировала миссис Росс, – не было. Очень, конечно, приятный джентльмен, но… довольно странное знакомство для мисс Сары, по нашим-то понятиям. Хотя, конечно, в Лондоне все по-другому.

Сестру его жаль. Очень уж плоха, бедняжка. Перенесла операцию, вот ведь какое дело. Когда приехала, вроде еще ничего была, да всего и успела, что спуститься в кухню загадать на пудинге желание. Тут же слегла и с тех пор уже не встает с постели. Надо ей было подольше отлежаться после операции, я так думаю. Эти нынешние доктора выписывают из больницы раньше, чем вы успеваете встать на ноги!

Да что там? Вот жена моего собственного племянника…

И миссис Росс начала длинный и страстный монолог о современных больничных нравах, которые чрезвычайно пагубно отразились на ее родне, привычной к куда более тонкому и бережному уходу. Пуаро проявил должное сочувствие и поспешил откланяться.

– Мне остается только поблагодарить вас за столь изысканное и великолепное пиршество. Позвольте мне в знак признательности…

Пятифунтовая банкнота прошуршала из рук Пуаро в могучую длань миссис Росс, сопровождаемая вялым «ну что вы, сэр» и энергичным «я настаиваю».

– Настаиваю, – повторил Эркюль Пуаро.

– Что ж, очень вам благодарна, – заявила миссис Росс, принимая сей знак признательности как нечто совершенно должное. – Желаю вам, сэр, самого счастливого Рождества и благополучия в новом году.

5

Первый день Рождества закончился именно так, как они обычно и заканчиваются. Елку зажгли, восхитительный пирог, поданный к чаю, был встречен с ликованием, но остался почти нетронут. На ужин подали холодные закуски. И Пуаро, и хозяева дома отправились на покой пораньше.

– Спокойной ночи, мосье Пуаро, – пожелала напоследок миссис Лэйси. – Надеюсь, вам понравилось.

– Это был чудесный день, просто чудесный.

– Но вы как будто чем-то озабочены.

– Я все думаю про этот пудинг…

– Возможно, он показался вам чуточку тяжеловатым? – деликатно предположила миссис Лэйси.

– Нет-нет, я говорил вовсе не в гастрономическом смысле. Я размышляю о его значении.

– Ну, разумеется, это же часть традиции, – слегка удивилась миссис Лэйси. – Доброй вам ночи, мосье Пуаро, надеюсь, вам не будут всю ночь сниться пудинги и сладкие пирожки.

– Да уж, – пробормотал себе под нос Пуаро, раздеваясь, – могут и присниться! Хорошенькая задачка – этот рождественский пудинг. Что же здесь творится, чего я совершенно не понимаю?

Он с досадой потряс головой:

– Ну ладно, там увидим.

Проделав необходимые приготовления, Пуаро с наслаждением погрузился в мягкие перины, матрацы и подушки – но только не в сон.

Часа через два его терпение оказалось вознаграждено.

Дверь спальни медленно отворилась, и Пуаро улыбнулся.

Все шло, как он и ожидал. Он снова вспомнил чашку кофе, поданную ему этим предупредительным молодым человеком, Десмондом Ли-Вортли. Потом юноша ненадолго отвернулся и не видел, как Пуаро поставил ее на стол. Когда же он повернулся снова, Пуаро как ни в чем не бывало пил из нее, и молодой человек мог с удовлетворением – если не с чем похуже – наблюдать, как он выпил все до последней капли. Однако при мысли, что он пожертвовал крепким здоровым сном в пользу кого-то другого, усы Пуаро приподнялись в довольной улыбке.