Текст книги "Водитель моего мужа"

Агата Лав
Водитель моего мужа

Агата Лав

* * *

Глава 1

Павел

Он снова довел ее до слез.

Это происходит почти каждый день. Я научился по одному ее дыханию определять, что она сдерживается и упрямо не дает воли эмоциям. Ольга стесняется то ли меня, то ли своей слабости и делает частые выдохи, чтобы побыстрее прийти в себя.

– Павел, – зовет она тихо, наклоняясь к моему водительскому креслу. – У вас есть зарядка?

– Да, конечно.

Красный огонек светофора дает время, чтобы подключить провод и принять из ее тонких рук телефон. Только что в него орал ее муж, да так, что даже я слышал каждое гнусное оскорбление и ублюдскую усмешку. Я бросаю сотовый на соседнее место и коротко смотрю в зеркало заднего вида, пытаясь зацепить девушку взглядом. Ольга очень красивая, настолько, что перехватывает дыхание, если зазеваться и начать пялиться. Я не видел таких женщин прежде, хотя имел и выбор, и возможности.

Но она особенная. Даже добавить нечего.

– Вы хотели кофе, – напоминаю я и включаю поворотник, чтобы подрулить к ее любимой лавке.

– Не надо… Я передумала.

У нее красные глаза и шалят пальцы после разговора с мужем. Поэтому она не хочет выходить из машины. А не “передумала”.

– Я схожу, – бросаю я. – Я бы сам выпил, если вы не против.

– Спасибо. Латте…

– С ванильным сиропом. Я быстро.

Я выхожу из машины и быстрым шагом направляюсь к деревянному киоску, который всем своим видом хочет показать, что их бренд за природу, мир во всем мире и прочую ЭКО-религию. Но кофе у них вкусный. Ольга не из тех клиенток, которые воротят нос от персонала и делают вид, что ходят по какой-то другой земле. Она часто угощает меня, протягивая стаканчик с эспрессо. Еще так красиво улыбается, скромно и как будто извиняясь за свою воспитанность.

Я бы давно ушел с этой дерьмовой работенки, будь она другой. Черт, у меня же целый автопарк! Я перерос водительские “погоны” еще два года назад, когда открыл свой бизнес, но выхожу на проклятые смены, чтобы иногда получать эспрессо из ее рук.

Такая глупость…

Обратно в машину я не тороплюсь. Я даже задерживаюсь у скамейки, выпивая свой кофе, чтобы дать ей пару лишних минут наедине. Может, все-таки поплачет… Нельзя всё держать в себе, а Ольга явно привыкла терпеть, стиснув зубы до боли.

– Быстро не получилось. – Я пожимаю плечами, когда открываю ее дверцу, и вдруг вижу, как она торопливо прячет лицо.

– Ничего страшного. – Девушка не глядя протягивает ладонь за кофе, а я не решаюсь вложить в нее стаканчик.

– Ольга, – я осторожно зову и проклинаю всё на свете, что настоял и остановился у ларька.

– Что?

– У вас дрожат руки.

Она издает неопределенный звук и резко притягивает ладони к груди, пряча их под воротом кремового строгого пиджака. Она опускает лицо, и ее правильные черты скрывают каштановые вьющиеся волосы. Впрочем, я и так помню, что у нее синие глубокие глаза и пухлые губы, которые она трогает лишь бесцветным блеском. И я знаю, что она сейчас нервно закусила нижнюю губу и прикрыла глаза.

Я успел выучить все ее привычки.

– Дайте, – я говорю громче, чтобы разбудить девушку, и вставляю стаканчик в нишу в двери.

– Что?

– Это уже судорога.

Я на свой страх и риск протягиваю к ней ладони и расцепляю жесткий замок из скрученных пальцев на груди. Девушка дергается всем телом от моего бесцеремонного прикосновения, но следом замирает и завороженно смотрит, как я разжимаю ее пальцы один за другим. Медленно и уверенно.

– В машине регистратор, – говорит она ослабевшим голосом и переводит взгляд на лобовое стекло, на котором висит двухсторонняя камера.

– Я умею его обманывать. Я давно работаю на вашего мужа.

Ей становится легче от моих прикосновений. Я не позволяю себе лишнего, а только мягко перебираю ее ладони в руках, согревая своим теплом. И мне самому становится чертовски хорошо.

– Теперь можно и кофе. – Я киваю ей и выпускаю из рук.

Вновь подаю латте.

– Вы можете посидеть рядом? – неожиданно спрашивает она и не решается посмотреть мне в глаза, останавливаясь на вороте белой рубашки.

Я молча ныряю в салон и занимаю место рядом с ней. Девушка тут же двигается к другому окну, словно существует безопасная дистанция, которую надо обязательно сохранить, но я ловлю ее за локоть, останавливая. Само выходит, как потаенный глубоко-глубоко рефлекс, который вдруг срабатывает и удивляет меня, а ее и вовсе сбивает с толку.

– Вы сказали рядом, – я нахожу слова и смотрю в ее сторону, хотя не надеюсь встретить ее взгляд. – Не убегайте.

Я глупо шучу, чтобы разрядить обстановку, и откидываюсь на мягкую спинку. Переношу пальцы ниже, возвращаясь к ее нежной ладони, и уверенно переплетаю наши руки.

– Как кофе?

– Хороший. – Она рассеянно кивает и не может отвести глаза от наших рук, которые держатся друг за друга.

Такое происходит впервые. И я чувствую ток, который расходится от ее кожи по моей. Аромат ее цветочной воды с нотками Востока. Ощущаю ее яркий страх и лютое сомнение. Потому что ей сейчас тоже хорошо и она боится непозволительной реакции своего тела. В конце концов она поворачивает голову и смотрит мне прямо в глаза, обжигая женским, бушующим внутренней силой взглядом. В нем красной строкой идет простой вопрос:

– Ты понимаешь, что ты делаешь?

Я киваю.

Глава 2

Ольга

Ему жалко меня…

В груди всё стягивает бетонной сцепкой от одной мысли, какой несчастной и беспомощной я ему кажусь. Он даже готов бездумно рисковать, как бывает со смелыми мужчинами, когда они видят тонущего или объятый пламенем дом. Павел сидит рядом и держит мои пальцы, напоминая давно забытую правду, что мужское прикосновение может быть нежным и почти невесомым.

Как обещание. Как шелк, впитавший в себя жар солнечных лучей.

У него длинные крепкие пальцы, от касаний которых идут мурашки по всему телу. Я чувствую, как натягивается невидимая струна, а все мысли, которые я долго отгоняла прочь, приходят штормовым потоком. Я думаю о нем как о мужчине.

Красивом. Сильном. Деликатном.

– Я завтра еду в другой город, – мне страшно в собственных мыслях, и я нарушаю повисшее между нами молчание. – С вами?

– Дмитрий Олегович прислал мне маршрут. Так что да, со мной.

Я непроизвольно хмурюсь. Я не люблю, когда он произносит имя моего мужа. Даже не знаю почему… С другими такого нет, а стоит Павлу назвать имя и отчество страшной ошибки в моей жизни, как внутри всё обрывается.

– Хотите другого водителя?

Он принимает мою реакцию на свой счет и отнимает пальцы, решив, что все-таки переходит границы. А я едва сдерживаюсь, чтобы не поймать его ладонь и не ощутить чарующее тепло вновь.

– Нет. – Я качаю головой и смотрю в окно, наблюдая, как за столиками летнего кафе сидят беззаботные парочки. – Я хочу, чтобы поехали вы.

– Костюм или я могу обойтись джинсами?

– А что вы любите больше? – Я все же поворачиваю голову и смотрю в его расслабленное лицо.

Павел всегда так спокоен, он напоминает скучающего в отставке военного, который не понимает, как мирная жизнь вообще может напрягать. Хотя это недалеко от правды, я наводила справки и знаю, что он служил в структурах быстрого реагирования. Может, поэтому он выглядит старше своих тридцати с небольшим. Его взгляд слишком глубокий и умный, оказавшись под которым невозможно отделаться от мысли, что в твоих интонациях он читает больше, чем в словах.

Он очень проницательный и явно подмечает незаметные остальным мелочи по сторонам, он даже с моим мужем нашел общий язык. Да так ловко, что Павел – единственный человек из подчиненных, на кого не повышают голос и не срывают собак по любому поводу.

Мне иногда хочется спросить его, в чем секрет, чтобы тоже научиться этому волшебству.

– Не переношу костюмы. – Павел легонько улыбается, чуть приподнимая уголки рельефных губ, и я замечаю, как его красивая улыбка отражается в темных глазах ярко полыхнувшими искорками. – Особенно галстуки, особенно если их надо завязывать.

По нему видно, что он знает, что я сейчас улыбнусь, отреагировав на его легкую шутку, и я улыбаюсь. Я бы не смогла удержаться, даже если бы захотела.

– Тогда не нужно. – Я смелею под его ласковым взглядом и протягиваю ладонь к тонкому галстуку, распускаю узел и вытягиваю полоску мягкой ткани из-под ворота его рубашки. – Не хочу их больше видеть. Никогда.

– Я знал, что выбрал правильную работу.

Он смотрит, как я неспешно скручиваю галстук, и протягивает руку, чтобы забрать его.

– Вы не любите ее, я знаю, – я неожиданно для себя признаюсь ему и кладу галстук на раскрытую широкую ладонь. – И у вас есть свой бизнес, прибыльный и разрастающийся, это я тоже знаю.

– А ваш муж?

– Конечно, служба безопасности такие вещи докладывает сразу. Но он думает, что вы не хотите терять с ним контакт и поэтому остаетесь водителем. Он ждет, что вы попросите об одолжении или принесете бизнес-план, чтобы он вложился.

– Мне плевать, что он думает.

В его низком голосе прорезаются резковатые нотки, которые пугают меня. О моем муже нельзя говорить таким тоном. Даже когда его нет рядом. Даже в своих мыслях.

– Мне важно, что думаете вы.

Я не ожидаю столь прямых слов и чувствую, как горло схватывает железом.

Зачем он? Так прямо?

– Я думаю, что вы ходите по тонкому льду. – Я нервно сглатываю и вдруг вспоминаю о стаканчике кофе, который поставила рядом с собой.

Как я не разлила… Очень просто: Павел придерживает его двумя пальцами. И уже замечает направление моего взгляда и отрывает стакан от кожаного сиденья, чтобы передать мне.

– Может быть, Ольга, – соглашается он. – Но я умею плавать и не боюсь холода.

Глава 3

Мне нужно в отель в центре города. Странное место для встречи с собственным мужем, но в нашем браке нет ничего нормального. От слова совсем.

Я познакомилась с ним шесть лет назад, когда работала администратором в одном люксовом местечке, где собирались на второй завтрак местные чиновники и крупные держатели бизнесов. Вечером те же люди приезжали с любовницами – и средние чеки вырастали в три-четыре раза. Но я была молода, на меня действовала атмосфера больших денег, роскоши и реальной власти, которая обрушивалась с порога заведения.

Что-то удивительное и волнующее кровь, пусть ты всего лишь наблюдатель со стороны и не имеешь к этому отношения. Но красиво же, так притягательно и для избранных…

Мне везло первые месяцы, мне мило улыбались и не искали поводов, чтобы грубо ткнуть, кто здесь хозяин, а кто всего лишь обслуживающий персонал. Пока не появился мой будущий муж. С ним всё началось именно с конфликта, что стоило прочитать как намек судьбы и бежать подальше.

В тот день я выслушала гневную речь по поводу криворукого официанта и повара, который точно его родственник, если ему достался тот же природный недуг. Кажется, я побледнела, хотя Дмитрий Олегович ни разу не повысил голос. Он тогда не увлекался ультрачастотами, как сейчас, но отделал меня ледяным тоном и презрительным взглядом так, что мне захотелось уволиться в ту же секунду.

Только оказалось, что я вывела его из себя как работник, но приглянулась как девушка. Он начал добиваться, ездить за мной, распускать руки… От страсти, как я решила. У меня до сих пор нет ответа, почему он все-таки взял меня в жены, но тогда я проявила чудеса самовнушения и смогла в его наглых поступках разглядеть мужчину, потерявшего голову от сильных чувств.

Очень сильных.

Первый раз он трахнул меня в лифте. Задрал юбку, силой прижал к зеркальной стенке кабинки и трахнул. Страсть, одним словом. Молодые наивные девушки и не такое дерьмо умеют красиво подать в своей голове. А потом в моей жизни стало так много неконтролируемой “страсти”, что хотелось заползти в укромное место и спрятаться ото всех на свете. Пока я ему не надоела.

Я до сих пор непроизвольно ежусь в тесных кабинках лифтов. Даже сейчас, когда рядом стоит Павел и смотрит, как сменяются цифры этажей на электронном табло. Он незаметно стал моим личным водителем, а заодно и охранником. Хотя начинал у мужа, но Дмитрий Олегович посчитал, что ему можно доверить супругу.

– Может, подождете в холле? – предлагает Павел, когда створки со звонким щелчком начинают ползти в разные стороны.

– Думаете, он не один?

Павел молчит, потому что ответ висит в воздухе.

– В городе же когда-нибудь закончатся девушки, – я неуклюже шучу и замечаю, как мужчина хмурится. – Я давно привыкла, всё нормально.

Он все же обгоняет меня и первым подходит к двери номера, в которую стучит. Никто не отзывается, но на второй стук открывают. Кто-то из помощников, я не запоминаю их по именам и не отличаю друг от друга. Вокруг моего мужа слишком много людей, одни задерживаются, других нет уже на следующих день, а бейджиков никто не носит.

Как их запомнить?

– О, Паша! – довольный голос мужа наплывает справа, и мне сразу же становится невыносимо трудно переступить через порог.

Я пока не вижу его, но одного голоса достаточно, чтобы замутило.

– Те ребята, которых ты посоветовал… Выше всяких похвал! – продолжает Дмитрий Олегович непривычную для него пластинку, что крутит приятные интонации и даже искреннюю благодарность в голосе. – Профессионалы, я им весь объект под охрану отдам.

– Отлично. – Павел кивает. – Они справятся.

Я оглядываюсь по сторонам, отвлекаясь на детали, и вижу еще одного безымянного помощника. Или скорей охранника – слишком крепкий и очень высокий, выше Павла на целую голову. Что еще? На стеклянном столике лежат стопки бумаг на подпись, как раз рядышком с открытой упаковкой презервативов. А у стальной ножки дивана значится начатая бутылка виски.

Тут должна быть девушка. Или была.

– Оль? – муж замечает меня и грубо зовет. – Ты гостишку выбрала?

– Да, как обычно.

Я часто катаюсь в соседний город, где у мужа большой социальный проект. Я классическая жена успешного бизнесмена, которая говорит красивые речи на благотворительных встречах и аукционах. Я воспринимаю это как настоящую работу и только ею и спасаюсь, иначе бы давно свихнулась от безделья.

Мне ведь нельзя работать, нельзя поддерживать контакт с неугодными мужу людьми, нельзя уезжать без его “визы”, нельзя перечить и спорить с решениями… Так много нельзя, что я всё чаще ловлю себя на мысли, что мне ничего уже и не хочется. Я как будто сплю, а не живу, тупой походкой передвигаюсь из одного места в другое и ничего не испытываю.

– Только надень что-нибудь поинтереснее, – замечает Дима, набрасывая на плечи свежую рубашку. – Твои серые брючные костюмы всех достали.

– Я не ношу серый.

– А это, мать твою, какой?! – Он резким взмахом ладони указывает на мой силуэт.

Кремовый.

– Серый, Дмитрий Олегович, – отвечаю я вслух.

Пусть так. Какая разница? Хотя от моего “да”, бывает, он заводится даже быстрее. Я раздражаю его, но и отпускать меня он не желает. Так что это глухой тупик.

– О, сегодня у нас день послушания? – недобро усмехается муж. – Мне повезло?

– Дима, я не хочу спорить.

– С каких пор? Ты специально? Знаешь же, как меня это бесит! – Он чуть отклоняется в сторону – туда, где высокая арка выводит в соседнюю комнату. – Инга!

Я угадала насчет другой девушки. Красотка тут же появляется на пороге в легком платьице, которое отчаянно напоминает комбинацию. И она совершенно точно модель, худая и с резкими притягательными чертами лица. Мой муж развлекается только с такими или с совсем крошечными малышками, которых я называю “фигуристками”.

– Какого цвета ее пиджак? – спрашивает муж Ингу, вновь указывая на меня пальцем.

– Бежевый, – боязливо отвечает девушка, опасаясь промахнуться мимо правильного ответа.

– Точно! Я забыл название… А ты не могла подсказать? – Он смотрит мне в глаза с вызовом, но я лишь качаю головой. – Черт с тобой… Паша, подхватите Ингу, ей в одну сторону с Ольгой.

После мстительного приказа муж берет со столика верхнюю папку и подходит ко мне. Вжимает ее в мою грудную клетку и давит так, что я едва удерживаюсь на ногах.

– Документы для аукциона. Вряд ли мы еще увидимся до поездки, поэтому хорошей дороги. – Он наклоняется и глубоко целует меня в губы, прикусывая нижнюю. – Может, я даже соскучусь.

Глава 4

Павел

Я ловлю девицу за локоть, когда она тянется к задней дверце. Инга слишком наглая, и у нее проблемы с причинно-следственными связями. Я возил ее пару раз и успел запомнить. Так что меня не удивляет, что она лезет на рожон и хочет занять место Ольги, пока та задерживается в отеле.

– Рядом со мной сядешь. – Я не отпускаю девчонку и тяну назад.

– Почему это?

– Потому что.

Приходится дергать ее, потому что такие понимают только через силу. Я распахиваю дверцу и усаживаю ее на пассажирское сиденье, не обращая внимания на недовольную жестикуляцию. Следом занимаю место за рулем и завожу мотор, чтобы подъехать к входу.

Меня раздражает вся ситуация, хотя такое дерьмо пора вписать в мою должностную инструкцию. Босс постоянно срывает злость на Ольге, каждый раз выдумывая новую низость. Я ни черта не понимаю в их отношениях, кроме, пожалуй, одного. Что-то случилось, какая-то черная кошка пробежала между ними, и уже давно. Я отлично знаю Дмитрия, да, он жесткий и самодовольный сукин сын, у которого на десяток вызывающих поступков наскребется один нормальный, но то, что он делает с Ольгой, выходит за все рамки. Даже за его рамки.

А значит, должна быть причина.

– Вон она. – Инга стучит костяшкой указательного пальца об стекло, указывая на Ольгу.

– Чтобы ни звука, пока мы едем.

– А то что? – Она поворачивает лицо стервы в мою сторону и смотрит с прищуром. – А, милый?

– Не лезь к женам. Это другая лига. Они завтра помирятся, а тебе голову открутят, чтобы с букетом подарить в знак извинений.

Они не помирятся, но Инга действительно доиграется, если не сбавит гонор. Не с моим боссом, так с другим.

– Ты мне папаша?

– Бог миловал.

Я поворачиваю зеркало заднего вида на себя, чтобы Инга не стреляла глазами на заднее сиденье, и вдруг замечаю желтый седан, что выруливает на свободный пятачок прямо перед машиной. Из такси выходит водитель, чтобы открыть багажник, и высокая женщина в солнцезащитных очках.

– Сиди здесь. – Я бросаю девчонке короткий приказ, а сам вновь выхожу на улицу.

Решение не самое умное для карьерной лестницы, но плевать. Я взмахом ладони привлекаю внимание Ольги, которая спускается по ступенькам к парковке, и иду к таксисту. Раскрытый бумажник сразу завязывает наш диалог, я накидываю еще тысячу, потому что у него уже принят заказ и на прочие протесты у меня банально нет времени.

– Отвези, куда скажет. – Я почти вбиваю деньги в ладонь таксиста и разворачиваюсь к Ольге.

– Окна номера выходят сюда. – Ольга качает головой, замедляя шаг в растерянности. – Он может увидеть… Нет, Павел, так нельзя…

– Мне велели отвезти девчонку, я отвезу. Потом приеду в ваш офис.

– Нет. – Она все равно сомневается.

– Меня не убьют. А остальное пустяки. – Я открываю дверь и наклоняю голову в сторону, указывая верное направление. – Соглашайтесь, у нее ужасные духи.

Ольга прикрывает глаза на секунду. Она всегда так делает, когда хочет улыбнуться на мою шутку, но сдерживается, потому что я вечно нахожу “отличный” момент для остроумия.

– Спасибо. – Она кладет руку на дверцу машины, задевая мои пальцы неясным касанием, и ныряет в салон.

Я захлопываю дверцу и провожаю трогающийся седан довольным взглядом. Я рад, что она все-таки согласилась и села в такси, потому что, зная Ольгу, можно было ожидать прямо противоположного. Она давно не спорит с мужем.

Когда я только появился в их доме, я застал последние бунты Ольги против босса. Уже увядающие и с потухшими глазами. Она спорила с ним до крика и пыталась хоть что-то сделать наперекор, но сама уже не верила, что выйдет толк. Мне тогда были очень нужны деньги, и я учился смотреть в пол и сжимать кулаки до боли, когда становился свидетелем их сцен.

До сих пор тошно на душе. Однажды он ударил ее на моих глазах. Хлесткая пощечина тыльной стороной ладони, от которой она резко отшатнулась в сторону. Она чуть не упала рядом со мной, ударившись локтем об мое предплечье, а я ничего не сделал. Только шагнул чуть вперед, чтобы отвлечь босса на себя идиотским вопросом.

Этот ад длился неделями при мне, а потом она успокоилась.

Как по щелчку.

Вряд ли я знаю все, но охранники за сигаретой многое перетирают между собой. Впрочем, ничего нового, большие деньги делают одно и то же грязное дело десятки, если не сотни лет. Дмитрий успокоил бунт Ольги угрозами. Тогда у отца Ольги сгорела машина. Внутри гаража… Пожар чуть не перекинулся на дом, в котором за неделю до этого разбили окна. Еще приходила опека к сестре, на телефоны родственников звонили коллекторские службы, которым глубоко плевать, ошиблись они номером или нет, блокировались ее карточки…

Поэтому причина должна быть.

Не тупое самодурство, а реальная подкожная причина. Он то ли мстит, то ли расплачивается за что-то. И его несет, как мужика, которого задели очень глубоко.