Текст книги "Золушка для миллиардера"

Глава 8

Кристиан оказывается не просто смышленым парнем, а по-настоящему умным. Я незаметно и прочно влюбляюсь в него, замечая, как он тянется к отцу. Искренняя совершенно бескорыстная любовь, она связывает их обоих и это завораживает, как бывает гипнотизирует пламя камина.

Гипнотизирует и согревает.

У меня нет своей семьи, нет мужа и детей, возраст еще позволяет не делать из одиночества драмы, но женское сердце иногда срывается на слезливые ноты. Хочется и крепкого плеча и детского смеха. Да, хочется именно этого, а не пятизвездочного отдыха. Я порвала с парнем и подумала, что крутой уик-энд на побережье поможет мне забыться, но ошиблась. Моего интереса к массажам и вип-брендам хватило на несколько часов, а рядом с Крисом и Рубежанским я бы с радостью провела много дней.

Матвей совершенно не смущается меня и открывает себя настоящего. Я вижу строгого могущественного бизнесмена в домашней обстановке и понимаю, что он обычный живой человек. Да, красивый. Да, безумно обаятельный и харизматичный. Но он точно так же реагирует на детские непосредственные шутки, точно так же пытается не упасть лицом в грязь, собирая головоломку для возраста +6, и точно так же замирает от прилива чувства, когда Крис крепко обнимает его.

Я буквально проваливаюсь в их трепетный мирок, чувствуя себя частью него. И тут напоминать себе, что я всего лишь гостья и самозванка намного труднее. Отказаться от роли известного критика было проще.

– Смотрите, как я могу, – Крис перестает изображать бывалого и дурачится, как и положено ребенку.

Он делает колесо посреди гостиной и выпрыгивает четко на стопы. Довольная улыбка зажигается на его губах, а Матвей подходит к сыну и треплет его прическу.

– Я лучше всех в спортивной секции, – говорит Крис, запрокидывая голову и смотря на отца. – Меня ставят в пример, а наш тренер, Максим Станиславович, говорит, что возьмет меня на соревнования на следующий год. Там дело в росте, мне надо подрасти еще на три сантиметре, чтобы…

Он говорит и говорит, рассказываю отцу всё то, что, видимо, не мог долгое время. Я не знаю, как часто они видятся, но очевидно, что проблема есть. Матвей тоже соскучился по сыну, он то и дело притягивает Криса к себе и не отводит от него взгляда.

Я стараюсь не вмешиваться и беру на себя общение с официантом и другими работниками отеля. Приносят обед, потом шарики, потом приходит помощница Рубежанского, которую я разворачиваю в дверях и прошу не мешать до утра.

– Это же никак не связано с Михаилом Аксановым? – я спрашиваю у нее, припоминая грозное имя конкурента Матвея.

– Нет, – растерянно протягивает помощница.

– Вот и отлично. Остальные дела подождут, – я взмахиваю ладонью в направлении двери. – До свидания.

Девушка покидает номер, а на ее место приходят двое работников в черных жилетах. Они приносят целых замок из лего-кубиков, из которых можно собрать что угодно. Хоть зоопарк, хоть истребитель последнего поколения. Правда, Криса хватает лишь одно крыло цвета хаки, он утыкается лбом отцу в плечо и прикрывает глаза.

– Устал, – произношу шепотом. – Слишком много впечатлений за день.

– И поздно уже, – добавляет Рубежанский.

Время и правда пролетело незаметно.

– Откроешь дверь?

Рубежанский показывает подбородком на дверь в спальню. Я киваю, вставая с дивана, а Матвей аккуратно обнимает сына крепче и поднимается с ковра, на котором рассыпаны сотни разноцветных деталек.

– Осторожнее, – шепчу. – Это чертовски больно, если наступить. А ты босой.

Я подхожу ближе и расчищаю ему дорожку. После чего театральным жестом показываю, что путь совершенно безопасен. Матвей усмехается с дьяволятами в темных глазах, но губами складывает вежливое “благодарю”.

Он относит Криса в спальню и долго не возвращается. Любопытство берет верх, так что я заглядываю в комнату и чувствую, как сжимается сердце от умиления. Кристиан что-то шепчет сквозь полудрему, отказываясь ложиться спать. Он не может открыть глаза от усталости, но продолжает спорить из последних сил.

– Не хочу, – бурчит он. – Утром тебя не будет рядом, ты уйдешь по своим делам.

– Мама отпустила тебя на три дня. Сегодня только первый, Крис.

– И он еще не кончился. Еще рано…

– Ты спишь, – Матвей целует сына в макушку, заодно прижимая его к подушке.

– Нет, не сплю.

– Хорошо, ты не спишь, но я вот точно скоро вырублюсь. Мне нужно отдохнуть, чтобы завтра провести с тобой день. Ты же не хочешь, чтобы я весь день ходил сонным? Тебе будет скучно со мной, Крис.

Крис задумывается. Он прикидывает, что ответить, а Матвей использует затишье. Он снимает с сына джинсы и укрывает одеялом, дотягивая его до самого носа Криса.

– Спи, упрямый, – произносит едва слышно Рубежанский.

Крис ничего не отвечает. Он уже спит.

А мне бы уже проснуться…

Я так очаровалась ими обоими, что испытываю болезненный укол в сердце. Это ведь не моя семья. Не мой сын и не мой муж.

Не моя жизнь.

Я возвращаюсь в гостиную и бросаю взгляд на часы. Странно, что там не двенадцать ночи, это было бы очень иронично.

Глава 9

– Спасибо, что помогла, – произносит Матвей, прикрывая дверь спальни. – Я не очень понял, что это было, но я оценил.

Он смотрит испытующе, а я пытаюсь найти безопасную точку на стенке. Я слышу его шаги, понимаю, что он подходит ближе, а внутри бьется два противоположных желания. Уйти побыстрее или остаться. Узнать его ближе или перестать, наконец, играть в опасную игру.

Это ведь не доведет до добра.

Я уже чувствую, что смотрю на Рубежанского иначе. Словно накопилась летальная доза его присутствия. Все его уверенные жесты, развороты мускулистых плеч, сексуальные полуулыбки и хитрые усмешки. И он оказался заботливым отцом, а это вообще против правил! Ни одно женское сердце не устоит перед таким.

– Ты не разговариваешь со мной? – он подшучивает, замечая, что я по-прежнему стою к нему спиной. – Или хочешь поговорить о деле?

Его голос становится серьезным. Холодным, как в том лифте… Я разворачиваюсь, не желая разговаривать с ним, как с врагом. Я выдавливаю легкую улыбку и замечаю, что он расстегнул еще одну пуговицу на груди. А рукава закатал так высоко, что они тесно обтягивают налитые загорелые руки.

Детали, детали… Их становится слишком много, словно уставший бармен подмешивает всё больше алкоголя в фирменные коктейли. Я как будто пьянею, оставаясь наедине с Рубежанским. Тем более успело стемнеть, и номер наполнился мягким полумраком с желтоватыми бликами. Они идут от торшеров, которые включены на половину мощности.

– У тебя чудесный сын, – я заговариваю о Крисе, чтобы разогнать непозволительные мысли. – С ним опасно долго находиться рядом, он совершенно покоряет.

Матвей кивает с теплой родительской улыбкой. Ему приятно, как отцу, но в глазах с новой силой зажигается вопрос. Конечно, он не понимает моего поведения. Я же здесь, чтобы сломать его бизнес.

– Я окончательно запутался, Алиса, – он неожиданно напрямую произносит то, что стоит между нами. – Сначала я ждал подставу, потом искал, как понять твои слова о книге по психологии, потом позвонил твой босс…

– Что он сказал?

Я перебиваю Матвея, пугаясь. Я до сих пор не знаю, как они поговорили с Аксановым.

– Он всё отрицает, – Рубежанский устало выдыхает. – Сказал, что не посылал тебя в мой отель и вообще звонил, чтобы предложить взаимовыгодную сделку. Оказывается, он хочет зарыть топор войны. На словах, во всяком случае.

– Ты не веришь ему?

– Ты же здесь, – Матвей проводит ладонью, трогая воздух в паре сантиметрах от моего лица. – Я вижу тебя.

Последняя фраза звучит удивительно интимно. Она вышибает из моих легких воздух, а из головы – остатки благоразумия. Всего одна фраза, а настроение в комнате становится совсем иным. Это уже не коктейль, а чистый градус.

– Значит он врет и ведет свою игру, – добавляет Рубежанский.

Он “забывает” убрать ладонь. Матвей говорит о бизнесе, но его интонация далека от деловой. Она шелковым струящимся одеялом окутывает меня с головой, лаская и пробуждая фантазию. Я не могу остановить себя, я больше не прячусь и смотрю ему прямо в глаза. Чувствую, что теряю контроль, что каждая секунда делает только хуже.

Ведь его пальцы всё ближе…

Матвей касается моей щеки. Легчайший разряд тока пробирает насквозь и набирает силу, пока Рубежанский ведет плавную линию по коже. Он задевает большим пальцем мои губы и делает последний шаг. Надвигается, придавливая ростом и животной возбуждающей силой. Да, в нем сейчас говорит Мужчина. Я впервые так ярко испытываю подобное, в горле пересыхает, а тело наполняется хаотичными импульсами. Меня тянет к нему.

– Ты головоломка, Алиса, – произносит Рубежанский. – Ты слишком красивая для стервы. И слишком дерзкая для воспитательницы.

Он наклоняется ко мне и целует в губы. Не дает время опомниться или хоть как-то обозначить мое сомнение. Первые поцелуи обычно другие – легкие и постепенно нарастающие, а тут сразу водоворот.

Рубежанский прогибает меня, обхватывая за плечи, и приподнимает от пола. Его ладони скользят вниз и я чувствую, как крепко он меня держит. Это добавляет сладости, мне так хорошо, что я забываю как дышать. Растворяюсь в моменте и размыкаю губы, позволяя ему ласкать меня глубже.

Я узнаю его терпкий вкус. Его сбитое дыхание, жар сильного тела и густой штормовой аромат…

Боже…

Как же хорошо…

Как же…

Стоп.

Я совсем сошла с ума!

– Матвей, – шепчу, отстраняясь.

Мне приходится вбить кулаки в его широченную грудь, чтобы найти хоть каплю воздуха. Голова до сих пор кружится, а мысли напоминают бессвязные обрывки. Как мутные вспышки на небосклоне после бракованного салюта.

Я вот точно бракованная. Что я делаю? Мне изменил парень, которого я любила и предательство которого не забыть по щелчку пальца. Я же только вчера выла от тоски и боли, а сегодня собрала все силы, чтобы не вспоминать его имя. Куда мне еще Рубежанский? Он просто флиртует, не задумываясь ни о чем, а мне каждая его улыбка прямиком в израненное сердце.

Я не в том состоянии, чтобы крутить легкие романы.

– Матвей, – я повторяю строже.

Он опускает меня на пол, но даже не думает отодвигаться. Рубежанский молча смотрит на мое лицо и ждет, что я скажу. Он поражает меня своим спокойствием, девушка оттолкнула его после поцелуя – а он не смущен и даже не торопится что-то произнести.

– Прости, – вместо него смущаюсь я.

У меня нет слов на столь неловкий случай, поэтому я поспешно разворачиваюсь и ищу глазами дверь.

– Ты куда? – Матвей проводит ладонью по моему плечу. – И за что “прости”?

– “Прости”? А это, забудь… Мне пора, я совсем потеряла счет времени. Мне еще нужно сделать… записи! Да, очень важные записи.

– Я напугал тебя?

– Нет, ты о чем? Я… Мне правда нужно идти. Прости.

Снова это дурацкое “прости”!

Я не разучилась краснеть от неловкости. Словно мне всего пятнадцать и в меня можно вколоть миллион иголок стыда одним махом. Я веду плечом, стряхивая ладонь Рубежанского, и иду к двери, пока не передумала. Мне нужно на свежий воздух, а еще лучше – уехать из отеля вообще. Да, вот отличное решение! И здравая мысль, пора заканчивать с этим безумием.

Люди после аварии лежат в палате в спокойной обстановке, а не бегут на гоночную трассу, чтобы рискнуть здоровьем еще разок за рулем спорткара. А я после аварии. Пусть любовной, бытовой, банальной, адюльтерной, можно называть как угодно, но я точно еще не закончила с лечением. Свежий морской воздух мне на благо, а вот глубокие поцелуи от мужчины с тремя разводами – нет.

Я на нервах упускаю ручку дверцы. К счастью, автоматика исправляет мою оплошность, и скандального хлопка не выходит. Я иду к лифту стремительным шагом и молюсь, чтобы Матвей не вышел вслед за мной.

– Не выходи, не выходи, – приговариваю, пока жду лифт. – У тебя сын, свой бизнес, целая записная книжка красоток. Счастливая отличная жизнь…

Створки лифта закрываются с характерным щелчком. Я выхожу из него так и не успокоившись, в голову приходит лишь одна трезвая мысль. Перед отъездом мне нужно оставить записку Матвею. Признаться, что я не критик из Москвы и что мое появление никак не связано со сделкой, которую ему предложил Аксанов.

– Быстро собрать вещи, написать записку и такси, – диктую сама себе план действий.

Глава 10

Я вообще-то должна разбираться в словесности, но написать записку оказывается тяжело. Я сдергиваю со столика фирменный блокнот с ручкой и долго кручу колпачок между пальцев. Чувствую себя двоечником, которому вот-вот писать итоговый диктант. В голове пусто, зато уровень нервозности повышается с каждой секундой.

Я снова и снова оглядываюсь по сторонам. Рассматриваю пышные букеты цветов, картонные пакеты с презентами и лампы с мерцающим светом.

– Боже, Алиса, – шиплю на себя. – Возьми себя в руки и напиши правду. Просто напиши, коль сказать ему в глаза тебе слабо.

Я чиркаю ручкой на нервах, а потом пишу короткую записку для Матвея. “Произошла ошибка, в твоем отеле меня приняли за другую. Я не критик. Я вообще никто, я приехала отдохнуть и никогда не слышала ни о тебе, ни о Алисе Сергеевне, ни о Аксанове. Прости. Я заигралась”.

Я сгибаю записку пополам и оставляю пометку, что она для Рубежанского. Потом достаю свой чемодан, который горничная убрала в шкаф, и уже хочу выйти прочь, но вспоминаю, что на мне чужая одежда. Тогда я быстро переодеваюсь в свое, попутно вызывая такси через приложение.

Кажется, всё.

Ничего не забыла.

Я закрываю за собой номер, вызываю лифт и спускаюсь в холл. Олимпийка, которую я прихватила для прохладных вечером пригождается, я натягиваю капюшон на голову и делаю вид, что никого не замечаю. Конечно, меня узнают. Это только в шпионских фильмах, малейшее изменение гардероба превращает тебя в невидимку. Но мой вид ясно показывает, что я не хочу ни с кем разговаривать. Вот ко мне и не лезут.

Хотя девушки на ресепшн оживляется. Одна, заприметив мой чемодан, тянется к телефону, а другая подсылает ко мне парня в фирменной жилетке.

– Вам нужно такси? – произносит он скороговоркой, вырастая передо мной. – Позвольте, я помогу вам.

– Спасибо, я справлюсь.

Его ладонь повисает в воздухе.

– Тогда я провожу вас до машины.

– Я уже вызвала такси. Не беспокойтесь, идите к другим гостям.

Я мягко улыбаюсь ему, чтобы сгладить свои отказы.

– Передайте только, что я оставила Матвею Викторовичу записку в номере. Пусть ему ее передадут.

– Да, конечно. Может, я все-таки могу чем-то помочь?

– Вы знаете, как выглядит сын Рубежанского? Кристиан?

Служащий растерянно кивает.

– Если как-нибудь увидите его скучающего, заговорите с ним о своей работе. Он очень интересуется всем, что касается отелей.

Я киваю парню на прощание и вхожу в стеклянную вертушку. Дверь неспешно делает оборот, отсекая от меня роскошный отель с богемной жизнью. В моей голове старинные часы иронично бьют двенадцать. Хотя на самом деле только-только минуло одиннадцать. Да и на парковке меня ждет нормальное такси, а не тыква.

Глава 11

Мне везет и я успеваю купить билет на ближайший рейс, пока еду в такси. Водитель проявляет чудеса дружелюбия и развлекает меня спокойной беседой. Он рассказывает истории о других клиентах одну за другой, и я вдруг понимаю, что он пытается отвлечь меня. Наверное, я плохо выгляжу, вот он и старается. Мне вообще достаточно самой малости, малейшего колебания “зоны комфорта”, чтобы я побледнела и начала накручивать себя. А сейчас сам бог велел.

Черт!

О чем я думала, когда ввязалась в авантюру?

Я же осторожная и мнительная, я не умею играть в адреналиновые игры.

Мое состояние похоже на похмелье. И я чувствую, что скоро будет еще хуже. Я запрещаю себе думать о Рубежанском, но что-то подсказывает, что моего корявого блока не хватит надолго.

Интересно, что он подумает обо мне, когда прочитает записку?

Проклянет?

Посчитает дрянью?

А вдруг вообще не станет читать или горничная случайно ее потеряет?

Боже, Алиса!

Блок!

Хотя бы постарайся!

– Я помогу вам с чемоданом, – водитель кидает мне и первым выходит из машины. – У вас колесико заедает, я донесу до входа.

– Да что вы, не надо…

– Мне несложно.

Он непреклонен. Да и чемодан становится игрушечным в его крупной ладони. Он с легкостью обращается с ним, относя к стеклянным автоматическим дверям.

– Приезжайте еще, – он кивает с вежливой улыбкой.

– Спасибо большое. Удачной смены!

Я вхожу в аэропорт, попутно открывая приложение с электронным билетом. Нужно делать всё четко и быстро, тогда я успею на рейс. У меня нет запаса времени, хотя самолеты в столицу вылетают каждый час. Но у меня открылась жуткая паранойя, и я схватила самый ранний рейс.

Словно бегство может стереть память…

Словно я правда верю, что перелет поможет оставить знакомство с Матвеем за спиной.

Да уж, Алиса, блоки ты ставить не умеешь.

Ну хоть о бывшем не плачешь, уже прогресс.

Отвлеклась с одной проблемы на другой, видимо, иначе ты их решать не умеешь. Зато научилась коллекционировать их, как истинный ценитель, и потом выбирать, какой именно из проблем сегодня посвятим день. А заодно и загубленную молодость.

На стойку регистрации все-таки приходится идти. Я напечатала билет самостоятельно, но вовремя вспоминаю, что мне вообще-то надо сдать багаж. Черт, придется побегать.

Я двигаюсь в общей очереди, посматривая на номера стоек и то и дело оборачиваюсь через плечо. Неосознанно. Как дурочка верчу головой и только после сотого раза задумываюсь, а что со мной происходит?

Чего я там выглядываю?

“Его…”

Тоненький внутренний голосок подает голос.

Мне хочется поднять его на смех – еще чего! Никого я не жду, просто верчусь от скуки. Но кого я обманываю? В душе я обычная наивная девчонка, которая выросла на сказках и романтических комедиях. На всех этих счастливых историях, где в финале взволнованный Принц вбегает в здание аэропорта, сдает кросс через все бесконечные терминалы и успевает! Успевает в последний момент. А там слезы, объятия и поцелуй чистой любви.

Но я живу не в сказке.

Я стою в переполненном аэропорту, где уставшая представительница бюджетной авиакомпании протягивает мне посадочный.

– Приятного полета, – уныло произносит она.

Я беру билет с биркой от багажа и иду к рамке паспортного контроля. Оглядываюсь последний раз, осматривая главный зал аэропорта, и мысленно ставлю точку.

Хватит.

Пора домой. Пора выкидывать глупости из головы и возвращаться в свою обычную жизнь.

Я прохожу все проверки, извиняясь за спешку на ленте, и бегу к своим воротам. Тут удача на моей стороне, она словно подталкивает меня обратно в родной город, я успеваю до конца посадки и вхожу в салон самолета последней.

Вот и все.

Мой отпуск очень странно закончился.

Глава 12

Мама забирает коробки, которые я собрала на съемной квартире. У меня в планах переехать в место поменьше, а некоторые вещи отдать в родительский дом на временное хранение.

Вслед за мамой приезжает подруга Лизка.

– У меня есть вино и плейлист очень веселой музыки, – сообщает она, подмигивая. – Мертвого поднимет.

– Ты разминулась с моей мамой, она бы от вина не отказалась.

– Ох, жалко. Я люблю твою маму.

– Я знаю, – я подхожу к Лизке и обнимаю ее. – У вас это взаимно.

Я вытаскиваю бутылку вина из ее ладони и ставлю на комод.

– Мне еще новую квартиру смотреть. Может, в следующий раз?

– Все-таки переезжаешь? Как же обидно, Алиска! Ты тут настоящую сказку создала, всё обжила, продумала, ты столько души сюда вложила. И хозяева же хорошие…

– Дорого. Одной дорого снимать двушку.

Лиза прикусывает язык, понимая, что невольно напомнила о расставании. Но мне уже легче, я как-то свыклась с мыслью, что я теперь одна, что мне изменили и разрушили девичьи планы со свадебным платьем. Я три дня пролежала пластом после возвращения из Сочи, ничего не хотела, игнорировала телефонные звонки и сообщения в чатах. Пообщалась только с доставщиком, который принес мне продукты из супермаркета. И то наш контакт случился лишь благодаря промокоду на бесплатную доставку.

– Я новую квартиру тоже обживу, – я киваю Лизке. – Будет чем заняться, тоже хорошо. Мне сейчас надо отвлекаться.

– Да, тут ты права.

Последние дни я максимально загружаю себя делами. Я жду, когда закончится отпуск и я вернусь в школу, где мне точно будет не до раздумий. Я посмотрела десяток квартир по объявлению, ездила даже в район, в котором никогда бы не стала жить. Сделала все, что обещала маме еще с институтских времён. Даже поставила программу для изучения французского языка на телефон. Лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями.

Потому что насчет бывшего стало действительно легче, а вот воспоминания о Рубежанском точат…

– Отвезти тебя? – Лиза взмахивает ладонью, напоминая о себе. – Я на машине, заодно заценю, куда ты собралась перебираться.

– Тебе не понравится.

– Ясно, – она обреченно выдыхает. – Главное, чтобы тебе нравилось.

Она берет меня под руку и выводит на лестничную площадку.

– Ох! – Лизка реагирует первой.

Она почти что врезалась в мужчину, который как раз тянулся к звонку. Я поднимаю глаза и…

Мне плохо.

Я беспомощно выдыхаю, словно увидела призрака, и прислоняюсь спиной к входной двери. Мне не верится, что я вижу перед собой Рубежанского. Без охраны, без самодовольной улыбочки и без гнева во взгляде. Он спокойно смотрит на меня, даже как-то тепло что ли.

– Как глупо вышло, – Лиза расплывается в улыбке, как делает всегда, когда видит перед собой красивого мужчину. – Я бываю такой неуклюжей…

– Все в порядке, – Матвей коротко кивает ей и снова переводит взгляд на меня. – Здравствуй, Алиса.

– Здравствуй… Матвей.

– Ой, у меня же срочная встреча! Как я могла забыть?! – Лизе хватает секунды, чтобы решить бросить меня наедине с перспективным красавчиком. – Я побегу, Алиска, не обижайся. Набери меня потом.

Она смазанно целует меня в щеку, успевая хитро улыбнуться с подтекстом – «Ну ты красотка! Время зря не теряла!» Через секунду ее каблуки уже стучат по ступенькам.

А я остаюсь с Матвеем.

– Не ждала? – спрашивает он прямо.

– Не ждала.

Да что со мной? И двух слов связать не могу. Могу лишь смотреть на него и впитывать каждую крупицу его привлекательной внешности. Черт, я действительно соскучилась по нему. Будто прошла не неделя, а целый год.

– Можно, я войду?

Матвей приближается, накрывая меня высоким ростом. Мне приходится запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в глаза. От моего толчка незапертая дверь распахивается вместе со мной. К счастью, у Матвея отличная реакция – он ловит ручку и удерживает меня от падения.

Не знаю, как Лизка, но я точно бываю неуклюжей.

– Это да? – он усмехается, заостряя уголки жестких губ. – Не молчи, Алиса, мне не по себе.

– Тебе разве может быть не по себе?

– Когда из моего отеля сбегает важный гость, еще как.

– Я не важный гость. Ты что не читал записку?

– Эту?

Матвей тянется в карман темно-синего пиджака и достаёт листок с моим почерком.

– Я имел в виду немного другое, когда просил твой автограф, – подшучивает Рубежанский.

Он делает последний шаг и продавливает меня. Сам открывает дверь, но даёт мне мгновение, чтобы воспротивиться. А я не против, конечно, я не против! Я думала о нем, вспоминала, как он целовал и как горячо обнимал, как мне было несбыточно хорошо… И как быстро все закончилось.

– Иди сюда, – произносит он сдавленным голосом, когда захлопывает дверь за нашими спинами.

Он обрушивается на меня, как жаркий летний ветер. Без лишний слов и намеков. Всего мгновение и мне нечем дышать, я чувствую его жадные губы, которые вместе с его тягучим дыханием рисуют на моей коже чистое удовольствие. Я отвечаю ему, прижимаясь к нему всем телом.

Неужели, он тоже скучал?

Это же безумие…

Мы оба потеряли голову.

– Ты не злишься? – спрашиваю, пока могу дышать.

Матвей смеётся. Утягивает в свои ручищи, отрывая от пола, и делает что-то преступное с моей чувствительностью. Обрушивает на меня страсть опытного зрелого мужчины, от которой кружится голова. Все мои страхи и сомнения исчезают, я чувствую его желание, отпускаю себя и позволяю Матвею раздевать меня.

Позволяю то, в чем боялась признаться самой себе.

– Боже, Матвей…

Он целует мои руки и уверенно заводит их за свою голову. Я обнимаю его шею с хмельной улыбкой и развожу ноги, позволяя ему подсадить меня. Я не знаю, как мы оказались в гостиной, Матвей ориентируется лучше, он опускает меня на диван и скидывает на пол лишние подушки.

– Не смей больше так делать, – шепчет Матвей сквозь губы, вновь и вновь целуя меня.

– Как? Врать?

– Это тоже, но главное – не смей пропадать.

– А как ты нашёл меня? Я очень старалась не обронить туфельку.

Брови Матвея ползут вверх.

– На ресепшн делают копию паспорта при заселении.

– Боже, – я чувствую себя последней идиоткой. – Я совсем забыла об этом.

– Мы поговорим потом, – произносит Матвей, возвращаясь губами к моим губам.

– Да, давай потом…

* * *

Матвей уговорил меня переехать. Не в Сочи, а в Петербург, где у него очередной проект. Он сделал мне предложение в номере с видом на Казанский собор. Я теперь знаю, что надо отвечать, когда тебя спрашивают о самом счастливом дне в твоей жизни. Раньше я долго думала и пыталась припомнить что-то самое-самое. Матвей подарил мне ответ на это вопрос, как подарил нежность и взаимность.

Второй самый счастливый день – это приезд Кристиана. Он довёл меня до слез искренней радостью. Он смотрел на меня полными счастья глазами и пытался рассказать обо всем, что с ним успело произойти. Я же придумала, как нам больше общаться. Мой опыт педагога пригодился в новом отеле Рубежанского, я взялась составлять программы для отдыхающих с детьми. А Кристиан стал моим советчиком и заодно главным тестировщиком. Мальчишка загорелся этой идеей, как лампочка, получив возможность заниматься делом отца.

У счастья случаются странные дороги. Иногда путь вовсе начинается со лжи, как у меня и как в одной всем известной сказке. Но я поняла, что ложь не так страшна, как быть фальшивкой. Если за красивым платьем, которое ты взяла с чужого плеча, не стоит ничего настоящего, то ничего и не будет.

Сказки не случится.

А они существуют. В них стоит верить.

Правда-правда!