Текст книги "Валентин"

Глава 5
Полин

ВЕТЕР РАЗВЕВАЕТ МОИ волосы. На деревьях распускаются почки, а в воздухе витает запах весны. Как же я обожаю Париж в это время! Вечера все еще прохладные, но ветер… более нежный, ласковый, обещающий скорую весну.

– Просто поверь, тут лучшие блинчики на всем белом мире! То есть свете! – У Эммы смешно заплетается язык. Анабель с ней спорит:

– Из нас троих единственный человек, который может есть блинчики поздней ночью, – это Полин. Мы с тобой в эту категорию не входим.

– Ой, заткнись. – Эмма хмурится и кладет руки себе на грудь. – Ты посмотри на эти формы! Их необходимо поддерживать!

Мимо проходит группа парней, которые становятся свидетелями ее мини-шоу.

– Формы что надо, – поигрывая бровями, бросает один из них.

– Свободен, – стрельнув взглядом, угрюмо отзываюсь я.

Нам везет – им не нужно повторять. Они просто хихикают и отходят. Парни, которые понимают с первого раза, – большая редкость, отчего кажется, что они какие-то особенные. Эмма в шоке следит за тем, как они удаляются, а затем переводит взгляд на меня:

– Я только что на всю улицу хвасталась своими формами, схватившись за грудь?

– Было дело, – подавляю я смешок.

Эмма с хлестким звуком впечатывает ладонь себе в лоб. Подозреваю, что завтра утром, вспомнив об этом инциденте, она громко прокричится в подушку и пообещает себе никогда больше не пить. А я подставляю лицо нежному ветерку. Как же прекрасен Париж ночью! Фонари рассекают тенями пространство, что добавляет городу сказочности и недосказанности. Но при этом в нем кипит жизнь. До нас доносится музыка с вечеринок, и я думаю, что сосед Эммы сойдет с ума от жизни в этом районе. Тут никто никогда не спит.

– Я даже купила диетические начос! – продолжает свой спор Анабель и поднимает на нас расфокусированный взгляд. – Что? Я не стану есть на ночь креп!

Видимо, она каким-то образом не заметила эпизод с парнями. В ее гороскопе на сегодня это не значилось.

– Станешь-станешь, и твое пузико скажет тебе спасибо за ночное обжорство, – стоит на своем Эмма.

Анабель закатывает глаза:

– Я с вами вообще никогда не похудею.

– Поесть было твоей идеей! – возмущенно напоминает Эмма.

– Так я планировала съесть что-то легкое, – продолжает препираться Анабель.

– В два часа ночи? Серьезно же ты намерена похудеть, – невозмутимо и безжалостно бросает наш любимый бьюти-блогер.

Я устала от их спора, а потому, взяв каждую за руку, решаю их примирить. Будто дети малые, ей-богу.

– Все-все, не спорьте. Уверена, там есть полезные блинчики из гречневой муки и всякие безглютеновые штучки, которые так любит Анабель.

Перед блинной нет очереди, и пока Анабель мучает уставшего продавца вопросами о глютене и количестве калорий, мы с Эммой терпеливо ждем.

– Мне кажется или от слова «глютен» у него начинается нервный тик? – полушепотом спрашивает она.

И это действительно так, он смотрит на Анабель как на раздражающего ребенка, который ничего не смыслит в еде. Морщины у него на лбу становятся все глубже и глубже, а брови ползут вверх и доходят до самой линии роста волос… стоит отметить, что голова у него лысая!

– Конечно, он сидит и думает: «Я француз, я на девяносто процентов состою из глютена! Круассан, багет и креп! – шучу я. – О чем говорит эта ненормальная?»

Эмма тихо посмеивается и добавляет гнусавым голосом:

– «А оставшиеся десять процентов – это вино!» – Ее указательный палец тычет в темное беззвездное небо, а на лице такая беззаботная улыбка, что хочется даже сфотографировать. Есть уютные, комфортные люди, и Эмма для меня именно такая.

– Ох уж эти клише, – покачивая головой, говорю я.

– Но они весьма правдивые. – Эмма поигрывает бровями и тут же добавляет: – Кроме единственного! Беретов.

Глядя на то, как на балконе первого этажа, забыв обо всем на свете, целуется парочка, я цокаю языком и отвожу взгляд.

– Это пока мода не вернулась. Но береты уже подкрадываются к нам! – сообщаю я, а у самой от увиденного счастья становится немного тоскливо на душе. Хочется почувствовать теплые губы и спрятаться в этом мгновении от всего мира.

Эмма тем временем наигранно накручивает локон на палец и, не замечая перемены в моем настроении, продолжает:

– О-ля-ля, наконец мы станем настоящими француженками!

Она так смешно кривляется, что я не выдерживаю и смеюсь в голос. Как же мне нужен был такой вечер! В компании родных людей, с которыми пребываешь на одной волне, когда можно шутить и говорить все, что вздумается. И когда одиночество и тоска отпускают.

– Мадемуазель! – неожиданно гремит мужчина в крепри, и Анабель съеживается под его грозным взглядом. – Я не знаю калорийность каждого блюда. И нет, это не входит в мои обязанности.

Мы с Эммой переглядываемся и еле сдерживаем рвущийся наружу смех. Анабель, потупив глаза, наконец заказывает:

– Креп из гречневой муки с семгой, будьте добры. – Она смущенно улыбается своей обворожительной улыбкой. Но мужчина на это не клюет.

– Следующий, – рявкает он, явно молясь про себя, чтобы новая клиентка не подсчитывала калории. Мы буквально подлетаем к стойке.

– Два крепа «Четыре сыра», будьте добры, – быстро бросает Эмма, и его плечи расслабляется, а с губ срывается вздох облегчения. Анабель доведет до седьмого каления кого угодно. Талант!

– Мне нельзя пить больше двух коктейлей, – вдруг шепчет мне на ухо лучшая подруга. – В голове появилось навязчивое желание позвонить твоему брату и попросить его приехать.

Это настолько неожиданно, что мне приходится прикусить губу и изо всех сил сохранять невозмутимый вид. Тот факт, что я тоже выпила гораздо больше двух коктейлей, не помогает от слова «вообще».

– Не смей смеяться, – отчитывает меня Эмма.

Я направляю все свое внимание на мужчину, который жарит нам огромный блин и посыпает его сыром. На стойке лежит несколько визиток, на которых рекламным шрифтом из нулевых написано:

«Бретонские крепы, почувствуй вкус настоящей Франции!»

– И не смей делать вид, что приготовление блинчиков столь залипательное занятие! – пыхтит моя лучшая подруга.

– Я? Даже и не думала. – Вот только мне никак не удается скрыть глупую улыбку. Миссия «Оставаться невозмутимой» с треском провалена.

Эмма пихает меня в бок.

– Только не смей рассказывать об этом своему братцу, – предупреждает она и воинственно тычет меня пальцем в грудь.

– О чем именно? – хлопая глазами, переспрашиваю я. – О твоем навязчивом желании заняться с ним сексом?

Подруга в шоке смотрит на меня и громко шикает, с подозрением поглядывая на Анабель. Последняя с довольным видом сидит на лавочке и уплетает за обе щеки свой огромный гречневый блин.

– Анабель нас не слушает. Ее не интересует ничего, кроме крепа, – беззаботно отмахиваюсь я. – В любом случае Поль абсолютно точно чувствует то же самое. Так что звони, я возьму астролога на себя, и мы в одно мгновение исчезнем из твоего жилища.

Лиловая челка Эммы попадает ей на глаза, и она сдувает ее с лица.

– Я не хочу заниматься сексом с твоим братом! – сквозь зубы шипит она. – Как тебе такое могло прийти в голову?

Складываю руки на груди и постукиваю пальцами. Весь мой вид говорит: «Расскажи об этом кому-нибудь другому».

– А зачем тогда звать его в два часа ночи? – елейным голоском интересуюсь я.

– Ну, знаешь ли… – Ее щеки покрываются румянцем, а зеленые глаза смотрят куда угодно, только не на меня. – Почему сразу секс? Куда пропала, черт возьми, романтика?

Я приподнимаю бровь:

– Романтика?

– Да, именно! Романтика! – возмущается она. – Что, если мне хочется погулять с ним по ночному городу?

– Держась за руки? – саркастично уточняю я, чем злю Эмму еще больше.

Подруга стреляет в меня взглядом:

– Именно, Полин. Держась за руки! Ловя смущенные взгляды друг друга и разделяя неловкий смех. И быть может, на одном из мостов мы остановимся и будем смотреть, как огни города переливаются в водах Сены и… – Она запинается, голос стихает до едва уловимого шепота. – И он возьмет мое лицо в свои ладони, наклонится и поцелует меня. – Эмма опускает взгляд. – Знаешь, как бывает в книгах, – заканчивает она с грустной ноткой в голосе.

До чего же она романтична, ей бы самой писать такие книги! У меня даже сердце екнуло от такой картинки.

– Думаешь, так бывает в реальной жизни? – тихо спрашивает Эмма.

Я точно не тот человек, которому стоит задавать подобные вопросы. Ведь я отвечу категорично: «Нет». Любви, что описана в книгах, не существует в реальной жизни. В реальности мужчины нарушают свои обещания и вообще далеки от той идеальной картинки, которая изображена в романах. Но, глядя в глаза лучшей подруги, я не решаюсь своей резкостью разрушить ее воздушный замок. Могу, но мне не хочется этого делать. То ли алкоголь пробудил во мне романтическую сторону, которая обычно дремлет где-то глубоко, то ли вера в Поля… Сколько лет он тайно в нее влюблен? Пять точно. Возможно, ради нее он и станет тем самым идеальным книжным героем?

– Если хочешь позвонить ему, то почему не звонишь? – шепчу я вместо ответа.

– Потому что знаю, каково это – потерять лучшего друга, – отзывается она. – История повторяется…

– Но разве тебе достаточно только дружбы?

– Нет, но потерять ее я не могу…

– Каждый случай индивидуален. То, что произошло с Адамом… – начинаю я, однако Эмма меня перебивает и, резко вскинув ладонь, твердо произносит:

– Адам в прошлом. Я прожила случившееся и отпустила. С Полем все иначе.

По тону ее голоса я понимаю, что сейчас не лучшее время умничать и пытаться вразумить ее.

В конце концов, кто сказал мне, что я профи? Всего десять минут назад я рисовала усики на физиономии парня, который… Нет-нет! Даже думать о нем не буду.

– Мадемуазель, ваши блинчики. – Продавец вырывает меня из потока мыслей и протягивает нашу еду. – Bon appétit[10]10
  Приятного аппетита (фр.).


[Закрыть].

– Merci[11]11
  Спасибо (фр.).


[Закрыть], – на автомате отзываюсь я, после чего мы направляемся в сторону нашего задумчивого астролога.

– Сколько времени? Я забыла свой телефон в студии, – подает голос Анабель. – Креп выше всяких похвал.

Пока нам готовили еду, она уже все слопала. Мы садимся на зеленую лавочку рядом с ней, и она как-то печально поглядывает на свои пустые руки, а затем заинтересованно косится на наши блины.

– Не надо было так быстро приканчивать свой, – бормочет Анабель себе под нос.

Эмма переводит взгляд на ее пустые ладони.

– Вот ты шустрая, – не скрывая удивления, говорит она.

– Я была очень голодная, – неловко признается Анабель.

– Хочешь еще один? – спрашиваю я. – Могу поделиться своим. Я не особо проголодалась.

– Нет-нет! – резко качнув головой, выпаливает она. – Так сколько времени?

Я тянусь в карман за телефоном и, глядя на дисплей, отвечаю:

– Два двенадцать.

Экран быстро темнеет. Меня так достало ходить с наполовину сломанным смартфоном. Я относила его в ремонт, но даже там не знают, что с ним делать. Мой гаджет вытворил фокус один на миллиард. Никто из знакомых не сталкивался с подобной проблемой.

– Кстати, что у тебя с телефоном? – указывает на него подбородком Эмма. – У меня в руках он тоже отключался.

– Он немного глючит, хотя иногда работает нормально, – пытаюсь объяснить я. – Экран гаснет до того, как я успеваю набрать пароль или активируется Face ID. Чтобы разблокировать его, у меня есть доля секунды, и если успеваю попасть в основное меню, то все нормально. Приложения работают как обычно. Но если надо ввести пароль или Face ID опознает мою физиономию, то это занимает больше трех секунд. Дисплей гаснет, и я не попадаю на главный экран. И так с ним можно мучиться весь день. Пока баг на мгновение не перестанет портить мне жизнь. Короче, я просто отключила распознавание лица и пароль.

– И ты ходишь без пароля? – в шоке спрашивает Анабель.

Она все еще поглядывает на мой блинчик, и мне становится неловко. Я изо всех сил стараюсь на обращать на это внимания, но сыр настолько сильно и притягательно пахнет, что даже у меня просыпается аппетит. Я откусываю кусочек и начинаю понимать, почему Эмма считает это место лучшим в городе. Мягкий соленый блин и четыре вида расплавленного сыра. Мужчина не пожалел горгонзолы, поэтому вкус резкий, но просто необыкновенный.

– Я живу одна, и времена, когда Поль рылся в моем телефоне, остались в далеком прошлом! – бубню я с набитым ртом. Если бы жила рядом, то плакала бы моя фигура. Я бы поселилась в этой крепри.

– А он когда-то рылся? – со смешком уточняет Эмма.

У нее всегда так сияют глаза, когда дело касается Поля. Она готова болтать о нем часами. Не знаю, радоваться мне или грустить, но, если у нас с ней однажды не останется общих тем для разговора, я начну рассказывать ей нелепые истории из детства, связанные с Полем. Уверена, она будет слушать меня, затаив дыхание.

– Искал компромат, которым мог меня шантажировать, когда нам было по тринадцать лет, – делюсь я подробностями. – Но стоило пару раз ответить ему тем же, и больше он этим не грешил.

– Мой папа тоже не ставит пароль на телефон, говорит, это пустая трата времени, – отзывается Эмма.

– Твой папа очень доверчивый человек, – поддразнивает ее Анабель.

Она наконец перестала пожирать взглядом мою еду и переключилась на Эмму, а та, в свою очередь, будто ничего не замечает и даже не скрывает, какое получает удовольствие. Анабель же похожа на голодного щеночка лабрадора: ее голова повторяет траекторию перемещения блина.

– Тут дело не в доверчивости, – пытаясь отвлечь голодную Анабель, продолжаю я беседу.

Не уверена, что астролог меня слышит. Теперь она посматривает на мужчину за прилавком, и они сверлят друг друга взглядом, словно скоро один из них вызовет другого на дуэль. Анабель явно хочет заказать еще один креп, а весь его вид говорит: «Только через мой труп». Я прочищаю горло.

– Так только кажется, что без пароля ты будто голый. На деле же мы не выпускам телефон из рук ни на секунду. Он постоянно в поле зрения. Плюс есть папка «Скрытое», куда никто не попадет, а весь компромат у меня там, – хихикаю я.

– Понятно, – устало тянет Анабель. – Ешьте скорее, иначе я сейчас куплю второй и завтра утром буду себя ненавидеть.

Эмма сонно потягивается и трет глаза.

– Да, все мы через это проходим. – Зевая, подруга так широко раскрывает рот, что мне видно ее зубы мудрости. – Ой, простите, – спохватывается она. – Так поздно! Обычно в это время я уже вижу десятый сон.

– Аналогично! – бормочу под нос я. – С каких пор мы стали такими скучными?

Анабель переводит укоризненный взгляд с меня на Эмму:

– Мы не скучные! Мы просто стали осознаннее!

Я качаю головой:

– Нет-нет. Не собираюсь становиться осознаннее. Я хочу сходить с ума и наслаждаться молодостью на полную катушку!

– Насладимся, когда выспимся, – хмыкнув, говорит Анабель.

Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. Но чтобы выспаться…

– Нам еще подниматься на шестой этаж, – напоминаю я.

Мы с Эммой быстро доедаем свои блинчики. Под светом фонаря видно, что у Анабель потек макияж и к подбородку прилипло несколько крошек. Наверное, я выгляжу сейчас так же, но какая разница? Кого можно встретить в два часа ночи?

– Девочки, а давайте наперегонки? – внезапно предлагает Анабель.

– Что? – ошарашенно ахаю я.

– Ну, мы так взбодримся!

С этими словами Анабель спрыгивает с лавочки и несется в сторону дома, в котором живет Эмма. Выглядит это так, словно она сошла с ума. Улица практически пуста, и редкие прохожие смотрят на Анабель как на умалишенную.

– Она сейчас упадет или подвернет себе ногу, и остаток ночи мы проведем в травмпункте, – говорит Эмма. – Надо ее догнать и остановить.

А зная, насколько удачлива Анабель, думаю, этот сценарий вполне реален. Так что мы с Эммой переглядываемся, нехотя поднимаемся с места и бежим вслед за ней. Клянусь, делать это на полный желудок – худшая из идей.

– Я убью Анабель, когда доберусь до нее, – злобно шиплю я.

Эмма почему-то в голос хохочет и подбадривает:

– Ты же хотела наслаждаться молодостью! Вот и бегай, пока бегается! – Она набирает скорость, оставляя меня позади, и напоследок бросает: – Шевели булками, Полин!

Что я там говорила про сегодняшний вечер? Радовалась встрече с подругами? Что ж, бег в два часа ночи перечеркивает всю радость и счастье!

Глава 6
Валентин

ПАРИЖ. ЛАТИНСКИЙ КВАРТАЛ. Мы бредем по старинной брусчатке в сторону излюбленной крепри Лео. Последнее, что я ожидал увидеть, – это как на меня несутся три дамочки.

– Что происходит? – в ступоре спрашивает Серж.

– Простите! – громко кричит первая и чуть не сбивает его с ног.

Я ловлю друга за локоть, и только благодаря моей реакции он не летит на землю.

– Какого черта?! – ругается мой агент, когда мимо нас молнией проносится вторая.

Фиолетовые волосы девушки торчат в разные стороны, а безумно яркий макияж делает ее похожей на инопланетянку. Я прищуриваюсь. Черты ее лица кажутся знакомыми. Но я не успеваю разглядеть внимательнее. Она случайно толкает меня в бок, и в этот раз Серж спасает меня от падения.

– Мы квиты, – довольно провозглашает он.

– Куда они бегут? – задумчиво произносит Лео. – Наверное, что-то случилось.

– Думаешь? – настороженно отзывается Серж. – Может, главный вопрос – откуда?

И они расходятся в противоположные стороны. Лео пытается понять, куда девчонки бегут, а Серж – откуда. Я же остаюсь на месте. Точнее, стою как вкопанный, не веря собственным глазам. У меня создается стойкое ощущение, что все это не по-настоящему. Нет, это ведь правда не может происходить наяву! Или же я так устал, что уже не чувствую разницы между сном и реальностью. Иначе как объяснить то, что я вижу? Закрываю глаза и трясу головой. Потом резко открываю, но видение не исчезает. На меня несется девушка в легком бежевом пиджаке, с длинными каштановыми волосами и с лицом… Прямо сейчас. В эту секунду. На меня бежит Полин. Руки непроизвольно тянутся вперед, и я ловлю ее в ту секунду, когда она пролетает мимо меня. Я в таком шоке, что не успеваю обдумать свои действия. Ловлю ее в кольцо своих рук и готов умереть на месте. Это Полин! Она мне не мерещится!

– Ты что творишь? А ну отпусти, идиот! – визжит она и пытается вырваться у меня из рук. – Тебе жить надоело, что ли?!

Резкий поворот головы, и ее волосы бьют меня по лицу. Дежавю. Прямо как в нашу первую встречу. Я чувствую ее сладкий запах с пряными нотами. Она воинственно поднимает подбородок и замирает, глядя мне в глаза. Темно-зеленые. Как же часто я о них вспоминал! И точно так же, как в первый раз, не могу пошевелиться. Меня будто ударило молнией. Тело не слушается, лишь руки сильнее сжимаются на ее талии. Мне не хочется ее отпускать. «Больше никогда», – проносится в голове. Она выглядит такой ошеломленной, что я решаю нарушить тишину первым.

– Привет, – тихим шепотом срывается с моих губ.

Воздух застревает где-то в легких. Это она бежала прямиком на меня. Чувак сверху, у тебя определенно лучшее чувство юмора из всех! Забудь все те моменты, когда я проклинал тебя! Ты прощен.

Полин несколько раз моргает.

– Я, наверное, сплю, – бормочет она себе под нос. Затем зажмуривается и считает до пяти. – Один, два, три, четыре, пять, пусть этот придурок исчезнет из моей башки. – В ее голосе столько надежды, что мне даже становится не по себе.

– Боюсь, я не волшебник, чтобы исчезать в воздухе.

Полин резко открывает глаза, хлопнув невероятно длинными ресницами. Огромные глаза будто стали еще больше, так сильно она удивлена. В них поистине можно потеряться.

– Это ты… – изумленно и в то же время уверенно заявляет она.

И вновь между нами натягивается неловкая тишина. Я откашливаюсь и не нахожу ничего более уместного, кроме как подтвердить сказанное ею:

– Это я.

Я в растерянности. Мы вновь смотрим друг на друга. Слов нет. Мысли хаотично разбегаются. Она стала старше и, кажется, еще красивее. Аккуратные, ангельские черты лица. Но я-то знаю, насколько эта внешность обманчива.

– Как ты вообще тут оказался? – Полин хмурится и озирается по сторонам. – Тебя же тут не было… – Ее взгляд вновь перемещается на меня, она задумчиво кусает нижнюю губу, и с ее уст слетает неожиданное признание: – Так и знала, что последний коктейль был лишним. – Далее следует тяжелый вздох, и внезапно ее взгляд из недоуменного превращается в злой. – Если ты мерещишься мне, я тебя… – Девушка предупреждающе выставляет перед собой маленький кулачок и замахивается.

А вот и легендарная смена настроений. Не сказать, что я по нему истосковался. Но все это выглядит так смешно, что я еле сдерживаюсь, боясь расхохотаться.

– Ты что, пьяна? – подтруниваю я.

– Не до такой степени, чтобы не послать тебя. – Полин сладко улыбается, а в глазах начинает сверкать та самая дерзость, по которой я так чертовски скучал. – Так ты мне мерещишься, да?

– Не совсем, – неоднозначно отвечаю я.

– Знаешь, даже ненастоящему тебе нельзя меня трогать, – хмуро сообщает она.

Я открываю рот, чтобы сказать, что я более чем настоящий, однако она поднимает ладонь и заявляет:

– Все-все, отпусти меня, мне пора.

– Пора куда? – спрашиваю я.

Отпускать так просто пьяную девушку одну в два часа ночи – не совсем правильное решение.

– Видишь дом? – Полин показывает пальцем в сторону здания, куда забежали минуту назад две другие девчонки.

Все, о чем я могу думать, – это какая у нее тонкая кисть… Как же она мне нравится! Вся целиком. Мелкие веснушки на носу, которых практически не видно, но я знаю о их существовании. Тонкая линия шеи, ключицы, высокие скулы, слегка оттопыренные мочки ушей. Детали и мелочи, что делают ее такой особенной. Я готов разглядывать ее вечность. Но заставляю себя сосредоточиться на важном.

– Ты там живешь? – спрашиваю я, все еще держа ее в кольце своих рук и не собираясь отпускать.

– Тебя это не касается, – задрав подбородок, самодовольно произносит Полин.

Киваю. Алкоголь не прибавляет ей дружелюбности. Даже пьяная, она остается упрямой как баран.

– У вас какие-то проблемы? От кого вы убегаете? – Я все-таки пробую понять суть происходящего.

– И это тебя тоже не касается, – глядя мне в глаза, холодно чеканит она. – Я сказала «отпусти». А то проблемы будут уже у тебя. – Идеальная бровь приподнимается, всем своим видом Полин дает понять, что ждет, когда я выполню ее приказ.

– Тебе же ничего не угрожает?

– Совершенно. Только не делай вид, что фальшивая копия мистера V средо… сердо… – Она запинается и невнятно заканчивает: – …сердобольнее настоящей.

– Мистера V? – со смешком переспрашиваю я.

– Да, засранца мистера V. И почему мне не привиделся Шаламе? – Чертовка пьяно моргает и изучает мое лицо. – Хотя ты больше в моем вкусе. – Полин осматривает мое тело и утвердительно кивает: – Определенно в моем вкусе! Но таким придурком оказался… даже обидно!

– Как насчет того, чтобы встретиться завтра в другой обстановке? Может, я уже не тот придурок?

– Ты и завтра собираешься мне сниться? – ахнув, спрашивает она и толкает меня в грудь. – Не смей! Слышишь? Не смей!

– Не приснюсь. – Щелкаю ее по носу. – Как насчет настоящего свидания? Я так давно тебя не видел. Хочется пройтись, выпить чашечку кофе.

– Тебе хочется – ты и пей. – Упрямая девчонка сжимает кулаки, но я замечаю, как у нее трясутся кисти. И хотя все ее поведение говорит о том, что Полин не рада меня видеть, я чувствую, как ее тело непроизвольно тянется к моему. А в глазах отражается все та же растерянность. – И как можно во сне сходить на настоящее свидание? – Она так хмурится, будто действительно ищет ответ на этот вопрос.

Я наклоняюсь и сокращаю расстояние между нами. До сих пор не верится, что она стоит передо мной.

– Я настоящий, – шепчу я. – И хочу выпить с тобой кофе.

Полин не выдерживает моего взгляда. Опускает глаза и делает глубокий вдох.

– А мне все равно, чего тебе хочется, – хриплым голосом говорит она и смотрит куда угодно, только не на меня. – Отпусти меня. Мне больше не нравится этот сон. Не хочу тебя видеть!

Черт! Из-за нее у меня опять появляется ощущение, будто кто-то вспарывает мне грудную клетку. Я выпускаю ее из объятий и вижу облегчение в ее взгляде, однако не упускаю и того факта, что она не торопится отходить. Полин будто наслаждается последними мгновениями рядом со мной.

– Могу я оставить тебе свой номер? – все-таки спрашиваю я, так как знаю, что возненавижу себя, если так просто ее отпущу. Надеюсь, завтра утром она вспомнит, что я не был частью сна.

– Ты можешь делать все, что тебе вздумается, – тянет она и наконец смотрит мне в лицо. В ее зеленых глазах читается вызов. – Но зачем?

Если бы взгляд мог убивать, я бы уже валялся на асфальте, обескровленный и холодный.

– Вдруг захочешь позвонить? – Я одариваю ее своей лучшей улыбкой. Не уверен, что это сработает, но попробовать стоит.

Полин опускает голову, будто прячется от меня и не хочет выдать своих истинных эмоций. Я чувствую, как внутри нее идет борьба.

– В твоих мечтах, – наконец находит она ответ, и ее губы расползаются в дразнящей усмешке. Наигранно.

– Да, – соглашаюсь я. – В моих самых сокровенных мечтах.

Достаю из кармана джинсов ручку-маркер, постоянную свою спутницу, с тех пор как я начал писать тексты песен. Ловлю ее за руку и, приподняв рукав пиджака, чуть выше запястья записываю свой номер.

– Плюс семь? – с любопытством поглядывая на цифры, спрашивает она.

– Русский номер, но не переживай, роуминг включен. И на нем же WhatsApp.

– А со старым номером что?

– Остался в прошлом… как и многое другое, – произношу я и смотрю ей в глаза.

Полин всегда умела читать между строк.

– Я бы сказала, что была рада с тобой повидаться, но врать нехорошо, – бросает она и отходит от меня.

Пустота ощущается слишком резко, слишком пронзительно. Все мое существо противится ее уходу.

– И БОЛЬШЕ МНЕ НЕ СНИСЬ! – приказным тоном восклицает Полин и ноет: – Ну сколько можно? Третий раз за неделю.

А я еле подавляю улыбку:

– Третий раз?

– Именно. Ты меня замучил!

– Тогда буду ждать звонка. – Смешок все-таки слетает с моих губ.

– И не надейся, – с ухмылкой заявляет она и быстрым шагом удаляется вверх по улице.

Я смотрю, как она направляется к дому. Ее слегка клонит в правую сторону. Интересно, сколько выпила эта сумасбродная мадемуазель? Вот чертовка! В первый же день свалилась мне на голову.

Сломать стену, которую она возвела между нами, будет очень сложно. Но ведь и мне спешить некуда. Это в тот Хеллоуин я был связан обязательствами по контракту и должен был уехать. Сейчас же все иначе…

Она заходит в подъезд, а я до сих пор не могу поверить. Что за девчонка! Вновь ураганом влетела в мою жизнь, да еще и решила, что я ей снюсь. Когда она говорила мне три года назад, что с ней не соскучишься, я не мог себе представить, что до такой степени!

– Что за дамочка?

От неожиданности я подскакиваю. Лео слишком резко оказывается позади меня.

– Бро, ты решил меня убить?! – Я хватаюсь за сердце.

– Да я тут уже минут пять прячусь за фонарем, чтобы не влезать, – ворчит он. – Так кто это?

Я делаю глубокий вдох. Сердце в груди выбивает 180 BPM[12]12
  ВРМ – количество четвертных нот в минуту; например, 120 ВРМ значит, что в минуту проигрывается 120 четвертных нот или 120 четвертных ударов метронома в минуту.


[Закрыть] в минуту.

– Это Полин.

Повисает пауза. Лео словно врастает в землю.

– Та самая? – наконец отмирает он и удивленно округляет глаза. – Та самая Полин?

– Сам в шоке. Она была пьяная и решила, что я ей снюсь.

Какой сюр! Такое могло случиться только со мной. Если рассказать кому-то, мне не поверят и решат, что такое бывает только в книгах и фильмах. Но вот моя жизнь почему-то полна подобных нелепостей, особенно когда дело касается этой девушки. Будто некая высшая сила решила нас свести, несмотря ни на что и вопреки всему. Включая здравый смысл, логику и все законы мироздания.

Лучший друг, сузив глаза, ехидно косится на меня и издевается:

– То-то у нее был такой вид, словно ожил ее ночной кошмар!

Я пихаю его в бок. Хочется сказать, что за юмор в нашей компании отвечает Серж, а его роль – грустить по некой таинственной особе, что закинула его в черный список. Но вместо этого я поворачиваю голову и заглядываю ему в глаза. Под светом парижских фонарей они кажутся коричневыми, хотя на самом деле зеленые. Все ехидство покидает его, когда я, пожав плечами, произношу:

– Дружеская поддержка как никогда необходима. – И это чистая правда. – В первый же день она налетела на меня, и все внутри…

Я замолкаю. Голова идет кругом. Не знаю, как описать эту дрожь в теле при виде нее. Сбившееся дыхание. У Лео загораются глаза.

– Знаешь, что я тебе скажу? Вал, это, мать его, судьба! – восклицает он. – Как ты и сказал, в первый же день в этом городе она вновь свела вас! СУДЬБА!

Я не верю в такую чепуху и удивляюсь, почему Лео вдруг пришел в такое волнение.

– С каких пор психологи верят в судьбу? – Я с насмешкой поглядываю на него.

– С этих самых! Девушка твоей мечты буквально врезалась в тебя, а ты до сих пор не понимаешь, что это судьба?

Я пытаюсь сообразить, шутка это или нет, но судя по тому, как он взбудоражен, – нет.

– Не неси чушь, – отзываюсь я и с сарказмом кривляюсь: – Так было предначертано самими звездами!

– Ты хочешь назвать это как-то иначе? – Лео заглядывает мне в глаза. – В первый же день! Точно судьба. Говорю тебе!

Наш разговор о «высоком» прерывает Серж. Он подбегает к нам и, запыхавшись, трясет телефоном в красном чехле:

– Смотрите, что нашел! На лавочке! – Мой агент неопределенно машет куда-то в сторону. – Думаю, стоит вернуть. В наше время жалко не столько телефон, сколько информацию внутри него.

– Да-да, – подхватываю я, – я бы с ума сошел, если бы потерял свой. Там столько всего…

Вся моя жизнь. Музыка, черновики, тексты. И все находится в одном крошечном куске пластмассы.

– Обалдеть! Смотри! – Серж тычет экраном телефона мне в нос. Тот быстро гаснет, и я не успеваю разглядеть, что именно он показывает. – Это разве не она?

– Кто «она»? – в недоумении спрашиваю я.

Вместо ответа мой друг разражается смехом. Звонким и до чертиков раздражающим. Слишком часто он ржет за сегодняшнюю ночь. Так и хочется испортить ему настроение. Лео наклоняется над дисплеем и переводит на меня взгляд, который так и кричит: «А я ведь говорил!»

– Бро, отвечаю! Это СУДЬБА!!!

Еще один умалишенный. Один ржет гиеной на всю улицу, другой за последние три минуты столько раз произнес слово «судьба», что уже не смешно.

– Это точно она, – все еще давясь от смеха, кое-как выдавливает из себя Серж.

– Дай сюда. – Начиная злиться, я вырываю трубку у него из рук и замираю на месте. Экран загорается, и с него на меня смотрит Полин. – Это она, – ошеломленно повторяю вслед за ними я, и Лео с Сержем вновь начинают ржать что есть сил.

– Я же говорю: судьба! – твердит Лео.

Черт, вот ведь выучил новое слово!

– Эта маленькая фурия вновь ворвалась в твою жизнь, – резюмирует Серж.

О да! Вот это как раз отличная новость.

* * *

Я нахожу под ковриком знакомую связку ключей и открываю дверь. Три часа ночи. Стараюсь вести себя тихо, чтобы не разбудить соседей. Прохожу в коридор дедушкиной квартиры. Оглядываюсь. Тут ничего не изменилось. Диана, наша соседка напротив, прибралась и даже купила мне букет цветов, прежде чем спрятать ключи под коврик. Я медленно брожу из комнаты в комнату и пытаюсь понять, откуда в груди появляется тягучая тоска. В голове проносится мысль, что домом тут не пахнет. Знаете этот особый запах, который чувствуешь, переступая родной порог? К моему сожалению, тут его нет. Пахнет моющими средствами и цветами. Приятный запах, но абсолютно неродной. Интересно, почему так?