Текст книги "Защитники"

Кто знает, может и тех уродов ко мне второй раз подослал Беркут?

Не сам, конечно, через каких-нибудь подставных лиц!

Может они нашли меня с Ириной так быстро, потому что Борислав помог?

У него такие связи… такие возможности… Один Алексей и его агентство чего стоят!

За две недели избавились от бандитов!

А потом Беркут заставил меня поверить, что я в опасности… И пленил в своем доме. Как и собирался с первой же встречи.

Я накручивала себя, не понимая – где грань между правдой Беркута и его враньем. В какие минуты он был со мной честен, в какие моменты общения – настоящим.

И проверять мне уже не хотелось.

Поэтому я решила пойти на хитрость.

Скоро Беркут уедет на работу. И пока он не дома, я быстренько соберу Риана, Майю и мы отсюда уедем.

План выглядел вполне рабочим. В том своем состоянии я даже не подумала, что в доме Беркута полно прислуги и они заметят наше «нездоровое» шевеление. Со шкафами, чемоданами и прочем.

Я забыла и о том, что такси сюда вряд ли приедет, прорвется через охрану.

А Павел Сергеевич, скорее всего, догадается, что я, сын и Майя с чемоданами не за покупками выехали в город. Да и наш старый домашний адрес вряд ли покажется водителю адресом магазина.

Все это я поняла чуть позже.

А пока приступила к исполнению плана. С одержимостью обиженной в лучших чувствах женщины. К тому же, обманутой в самых светлых ожиданиях.

Вещи Риана я упаковала быстро. Майя вскинула на меня удивленный взгляд. И я просто сказала тете:

– Прости. Нам нужно уехать.

Та кивнула и принялась за свои чемоданы.

Я метнулась к себе и начала суматошно укладывать собственные вещи.

Однако в эту минуту в комнате появилась Ирина и подпортила мне всю малину.

– Ну и куда ты вдруг так намылилась? – спросила она слишком громко, уперев руки в боки.

Я шикнула на подругу и приложила палец к губам.

– Тише! – шепотом возмутилась в сторону Ирины. – Сейчас я тебе все быстро объясню. А потом ты тоже собирайся.

– Пока все не пойму, ничего делать не буду! Мне нравится Беркут. А ты просто истеричка!

Она так мне все это выговаривала, что стало прямо до жути обидно. Я выпрямилась и процедила сквозь зубы:

– Конечно! Это я истеричка! А не ты алкоголичка и ненормальная! Это же не ты затащила меня в тот клуб! Не из-за тебя меня чуть не изнасиловали! Это я у нас тут бракованная!

Ирина надула щеки и вдруг спустила. Села на стул и развела руками.

– Ты права. Я дура. Прости.

– Так-то лучше! – все еще зло рыкнула я на подругу. – А теперь слушай. Заседание на счет залога для тех уродов уже состоялось… И их оставили в тюрьме.

– Ну и что? Беркут так и говорил – недели через две…

– Ага! Держи карман шире! Оно состоялось двенадцать дней назад!

Ирина так и замерла с глазами-блюдцами.

– Вот именно!

– А ты не ошибаешься? Может, ты что-то не так поняла?

– Я прочла сообщения Алексея в сотовом Беркута. Они однозначные. Двенадцать дней назад Алексей пишет, что все нормально и гадов не выпустили под залог. А сегодня утром прислал новость, что их уже осудили и посадили…

– Э-э-э…

Пока Ирина растерянно тянула букву, я продолжила энергично собираться. И уже почти уложила все вещи, когда подруга подала голос.

– Слушай. Ну да. Он обманывал тебя. Но ведь он хороший? Он любит тебя? Неужели ты так и не поняла! Мужик влюбился в тебя, как пацан! Как он смотрит на тебя! Как разговаривает! Как с Рианом занимался в бассейне! Многие ли мужики будут так возиться с чужими детьми? Аля! Ну сама-то подумай! Он просто хотел, чтобы ты осталась.

Я всплеснула руками, затем отмахнулась.

– Аля! – Ирина встала и подошла ко мне, осторожно погладив плечо. – Слушай. Давай так. Позвони ему. Пусть приедет и все объяснит. Если тебя не устроят его объяснения, я соберу вещи за пятнадцать минут. Ты меня знаешь. Шмотки в три коробкА – не оденешь после без утюга! – она процитировала нашу старую присказку. Ирина в юности собиралась так, что вещи потом не гладить – монетным прессом расправлять требовалось.

– Я не хочу с ним разговаривать! – отрезала я слишком громко и понизила голос. – Послушай. Он меня обманывал. Я не знаю в чем ему можно верить, а в чем нет. Может и тех ублюдков к нам именно Беркут подослал. Откуда мне знать на что пойдет Беркут ради своего капри…

– Ну и чего ты замолчала? – рычание Борислава в дверях дало мне знать, что все пропало. План пошел прахом и остается только играть в открытую. А на этом поле я значительно слабее Беркута. Что ж…

Сила женщины в ее слабости. Самое время проверить это на деле.

Ирина медленно выскользнула за дверь, я Беркут вошел. И выглядел так, словно держит на плечах бетонную глыбу. Сгорбился, напрягся. Я привычно проследила взглядом за синей паутинкой вен, что проступили на его руках и шее. Он прикусил губу и надвигался.

Я шарахнулась в сторону. И Беркут остановился. Вдруг выпрямился, словно шест проглотил и ноздри его начали раздуваться.

Еще недавно казалось, я забыла все то, что испытывала к Бориславу в первые часы знакомства. Опасения, которые заставляли ежиться и сжиматься от страха всякий раз, когда он делал резкое движение. Недоверие на грани животного инстинкта самосохранения.

А вот теперь все вернулось. Разом. И так мощно, что я едва сдержалась, чтобы не вжаться в угол и не молить о пощаде…

Борислав все это отлично понял. Сразу. И без долгих гляделок.

– Опять шарахаешься? От злого гадкого Беркута?! – возмутился он. – Что за вожжа тебе под хвост попала? Правду говорят: «Женщины – зло»! Мне прислуга доложила, что ты побег удумала! Что? Прошли те волшебных две недели? Теперь ты на меня плевать хотела? С глаз долой из сердца вон? И это я после этого бабник?

– Ты лжец! – выпалила я, чуть нагибаясь, будто для рывка. – Я все знаю про залог. Я видела сообщения Алексея в твоем сотовом утром! Я все знаю, Беркут! Я! Все! Знаю!

Борислав остановился как вкопанный. Замер и вновь ссутулился, следя за мной пронзительным взглядом. Опять этот взгляд, словно выстрел в упор.

Но я захлебывалась адреналином и уже ничего не боялась. Наступило это самое мгновение. Такое, когда бросаешься под поезд за своим ребенком или прыгаешь в пропасть от преследователей и не думаешь о последствиях.

Ужас, от которого еще недавно меня мелко колотило, резко схлынул. А волна адреналина накрыла с головой, сняв все запреты страха и рамки разумности.

– Беркут! Ты должен меня отпустить! Я не твоя игрушка! Я не твоя выдуманная семья! Я свободная женщина! Я не останусь с тобой, даже если ты сейчас вызовешь своих архаровцев и привяжешь меня. Запрешь меня и моих близких в своем доме. Я зубами выгрызу проходы в стенах, расколочу окна, выломаю двери. Пусть потом меня лечат. Но я уйду от тебя!

Слова хлыстами свистели в воздухе.

Беркут выглядел так, словно каждое слово прицельно и мощно било его по живому. Будто я сделала то, что хотела в его комнате – врезала Бориславу по яйцам и продолжала бить по самым большим нервным центрам.

Лицо Беркута враз посерело, вытянулось и напоминало маску. Под глазами проступили темные круги. Он слушал, открывал рот, но ничего не сказал.

Я решила воспользоваться его замешательством. С визгом застегнула чемодан и рванула к двери, плюнув на то, что часть вещей еще остались в коттедже Беркута. Да пусть подавится! Пусть считает это откупом! Может он еще и фетишист? Будет мои трусы нюхать и наслаждаться?

Я уже не знаю, что такое безумное и яростное крутилось в моих мыслях.

Видимо, я все-таки истеричка. Мелькнуло в голове. Но это не меняет того, что Беркут… был ли он хоть на минуту со мной честен? Может и там, на трассе он запугал меня дружками бандитов, чтобы подвезти домой? А потом – и к себе в «логово».

– Скажи еще, что не лгал мне, когда заявил, что те трое были с дружками! Когда бросились преследовать нас из ночного клуба! Скажи мне, что не выдумал это, лишь для того, чтобы я не вызывала такси! Для того, чтобы поехала с тобой!

Беркут опустил голову и хмуро смотрел исподлобья. Казалось, я его уже не бью по чувствительным местам, а пытаю. Каленым железом под ногти. Ведрами воды на сорокоградусном морозе.

И я все поняла. Сразу. Ему не требовалось отвечать. Опровергать или же подтверждать.

Я УЖЕ знала ответ.

Он с самого начала обманывал, чтобы затащить меня к себе! Потому, что у богатенького развращенного мужика неожиданно хотелка взыграла. Зачесалось у него в одном веселеньком месте!

И он насладился мной по полной. Получил все, что хотел.

– Ну ладно! Ты меня получил! А теперь пошел к черту, богатый извращенец!

Я метнулась к двери и у самого порога мощная рука схватила – как ошпарила. А затем вторая окольцевала талию.

Беркут рывком притянул меня, вдруг прижался пылающим лбом к моему. И меня прижал так, что аж ребра заныли.

Прикрыл глаза. А затем произнес с надломом, хрипло и глухо.

– Да. Я тебя обманул на трассе. Я обманул тебя и с залогом. Но больше я ни в чем не лгал тебе!

– Ты просто не попадался! – ужом вертелась я в его руках. – Я просто не имею больше доказательств, чтобы ткнуть тебя в них носом! Я не верю тебе! Слышишь? Не верю! И никогда больше не поверю!

– Прости, что я тебя так обидел…

Эта неожиданная фраза мурашками отозвалась в теле, в груди заныло. Казалось, он никогда не просил прощения. Тем более, вот так: надрывно, искренне, почти с мольбой. Но я больше не могла верить Беркуту. Я уже не понимала – где правда, а где новая ложь. И не могла позволить себе роскошь дать ему вновь опутать себя словами. Я не хотела больше верить словам Беркута.

– Беркут. Ты должен меня отпустить!

Теперь уже я рычала. Теперь уже я приказывала. Мир крутанулся перед глазами и перевернулся с ног на голову.

Беркут разжал руки. Отодвинул меня, как в нашу первую ссору. Здесь же. В этой самой комнате.

– Ты можешь идти, – произнес с заметным усилием и невидящим взглядом уперся куда-то в сторону. – Ты имеешь право злиться. Я виноват. И я за все это в ответе.

Вот и все. Я рванула через порог и уже из коридора спросила:

– Зачем? Зачем? Ну скажи, Беркут? Неужели в тебе не осталось ничего человеческого? Только это бизнесмЭнское «хочу», которое попирает других, и заставляет через них перешагивать? Я не таким тебя видела. Там, на рыбалке, у озера! Я не таким тебя видела, когда ты учил плавать Риана! И когда мы вместе… в постели…

Я всхлипнула, но сразу взяла себя в руки.

Как же обидно! Жгучая, злая обида рвалась из груди хриплыми вдохами.

Беркут поднял на меня взгляд, посмотрел так… Да проклятье!

У меня что-то внутри оборвалось, и в ноги словно свинца налили. Я так и застыла на месте.

– Я лгал. Я хотел оставить тебя. Но не потому, что это мой каприз. Хотя, возможно, все так и выглядит…

Его голос звучал словно из глубокого колодца.

– Заче-ем! – выдохнула я шепотом… Но Беркут вздрогнул, как от удара хлыста.

Вдруг поджал губы, выпятил подбородок, напрягся как спортсмен для решающего броска. За которым – все: либо победа, либо проигрыш.

Я ожидала чего-то острого, обвинительного. Но Борислав меня просто ошарашил.

– Потому что я люблю тебя, дура!

Из меня будто разом выкачали все силы. Пришпилили к месту. Как глупую бабочку.

Гулкий удар заставил встрепенуться и взглянуть под свои ноги. Чемодан рухнул плашмя, потому что я выпустила из пальцев ручку. От неожиданности. От шока.

Беркут как стоял, так и стоял. Только смотрел в упор и молчал.

Кусал губы и больше ничего не говорил.

А меня несло по волнам возмущения, истерики и неадекватности.

Что ж! Я женщина! Мне иной раз можно! Не буду ни в чем себе отказывать!

Поехали! Пусть пристегнется!

– Почему ты меня обманывал? Зачем? Я доверяла тебе! Я даже сына тебе доверила! Ты хоть понимаешь, насколько это высокий уровень доверия от матери?

Беркут кивнул. Молча. Ничего не отрицая. Подтверждая.

А меня продолжало нести. Я просто не могла остановиться.

– Я ведь почти собиралась попробовать начать с тобой отношения… Я думала… Я собиралась…

Я…

Горячая волна адреналина снова ударила по измученным нервам. Я вздрогнула и замолкла, усиленно подбирая слова.

А Беркут продолжал смотреть исподлобья и сказал тихо:

– Вот именно! Ты думала! Ты собиралась! А я… я с первой минуты хотел тебя себе всю! Не как игрушку! И не как любовницу! А как свою собственную женщину! Единственную в моей жизни!

От этого его признания я снова ослабела. Колени начали предательски подкашиваться. Я прислонилась к стене и тотчас Беркут оказался рядом. Придержал в своем фирменном стиле – сцапал, окольцевал руками за талию и притянул к себе.

– Аля. Останься… – Прошептал он. – Я женюсь на тебе, как только согласишься! На любых условиях! Проси все, что хочешь…

– А если я попрошу дом? Машину? Миллионный счет в банке?

– Ты ведь уже знаешь, как быстро я решаю вопросы с документами. Завтра же у тебя все будет.

– Участок? Половину фирмы? – продолжала я перечислять.

– Да. Все да! – зарычал он. Подцепил мой подбородок пальцами и наши взгляды встретились.

Я растерялась, потому что глубокие серо-голубые глаза Беркута опять парализовали мою волю.

Связали без цепей и веревок, и вытянули решимость по ниточкам – как из рыхлой, некачественной холстины.

Я смотрела на Беркута и опять не понимала – он сейчас искренен?

Боже! Почему же нет индикатора честности для Борислава и подобных ему? Почему нельзя приложить к его лбу прибор и увидеть какая лампочка мигнет: красная или зеленая? Почему нельзя залезть в его голову и разложить там все по полочкам?

Уверена, что детектор лжи такой, как Беркут обманет, не напрягаясь.

– Я-а-а… Так не могу. Ты должен дать мне время подумать. А пока мы уезжаем. Мне необходимо осмыслить все случившееся… вдали… от тебя…

По телу Беркута прошла дрожь, словно его ударило током.

– Самые жестокие слова, что я слышал от женщины…

Он сказал это тихо и просто. А меня наизнанку вывернуло. Я понимала, что делаю Беркуту больно. Ощущала, что это не игра. Во всяком случае, его переживания – точно не притворство и не попытка мной манипулировать.

Но у меня просто не хватало сил вот так сразу броситься в омут под названием «Беркут» с головой. Для меня все это было уже слишком.

Наш бурный и скороспелый роман. Безумно скороспелый. Безумно бурный.

Для меня – фактически молниеносный. Он и ударил как молнией. Обострил чувства, сжег одним ударом тока все запреты. Уничтожил мои мысленные препоны. Я всегда стремилась получше узнать человека, понять – чем он живет, чем дышит. И только потом уже начать с ним серьезные отношения.

А несерьезные с Беркутом вообще невозможны! Я это даже вообразить не могла. Легкий ни к чему не обязывающий роман с Бориславом Беркутовым… нет, не могла…

На меня давила и постоянно мешала нормально думать эта ситуация с бандитами. Вечная гильотина над шеей, который может в любой момент сорваться и… все, конец! Конец моей нормальной жизни. И, что самое ужасное – нормальной жизни моих близких… Моего сына…

Я, в принципе, была неспособна рационально, адекватно мыслить в эти недели.

А тут еще Беркут. И мои чувства к нему…

Подобные бурному горному потоку, который сметает все на своем пути. Только не холодному, а обжигающе-жгучему…

Все это смешалось, запуталось. Меня несло по волнам будущего куда-то, а я даже не понимала – куда именно. Я не ориентировалась больше в своей собственной жизни. Настолько меня захватил и закрутил этот водоворот переживаний, страхов, проблем и… чувств.

Мне просто жизненно требовалась передышка.

Тишина.

Спокойствие. От всего и от всех.

И теперь, когда бандиты больше мне не страшны, я имела возможность получить эту тишину и спокойствие. Чтобы решить, как поступать дальше.

Беркут искал на моем лице ответы так, как делал это прежде. Словно оцифровывал каждую точку, каждое движение мимики, каждый взгляд. Разбирал и скрупулезно раскладывал по полочкам.

Цепко следил за каждой моей мимолетной реакцией.

Я попыталась объяснить ему. Но вышло плохо.

– Я не ухожу от тебя совсем. Я просто временно беру паузу. Ставлю наши отношения на паузу. Все слишком быстро и мощно закрутилось. Я должна выдохнуть и немного привести себя в чувство… Я не ухожу… совсем… – повторила я как заклинание. И в каком-то паническом отчаянии добавила: – Беркут. Я ничего сейчас уже не понимаю. Я совершенно сбита с толку. Ну должен же ты понять, насколько это плохая, зыбкая почва для любых отношений!

Щеки Беркута резко втянулись, подбородок выпятился. Лицо приняло такое выражение… Так ждут очередной пытки военнопленные, готовые умереть, но не сдать своих. Готовые к боли и издевательствам. Готовые к самому худшему…

Я ожидала от Беркута возражений или очередного словесного нокаута в стиле «Это жестоко…»

– Хорошо…

Его тихое согласие и сорвавшийся в конце голос, дернули нервы с такой силой, что я на секунду оцепенела.

Хотела что-то сказать. Хотя бы пообещать, что еще свяжусь с ним по поводу дизайна, да и вообще… Я ведь планировала предоставить уже готовый, отшлифованный проект завтра.

Но почему-то сейчас разговоры о делах казались такими глупыми, неуместными…

А ничего другого в голову не приходило.

Беркут сжимал меня горячими пальцами, и я чувствовала, как они вздрагивают.

Мы оба находились на Эвересте эмоций. Настолько высоко, что дышать стало совсем нечем. Будто, действительно, вокруг разреженный воздух высочайшего пика на планете.

Ритм моего сердца не поддавался никакому анализу.

Беркут то медленно втягивал воздух порциями, то вдруг глотал его – жадно, надсадно, а то вдруг замирал, переставая дышать.

И было в этой сцене нечто такое, на разрыв, что у меня в груди опять горело, будто туда плеснули кипятка. А ладони стали влажными и липкими.

Я не могла ничего сказать. Борислав молчал. И воздух буквально искрил напряжением. Словно во влажный день возле высоковольтных проводов.

Вот-вот может шандарахнуть. Не зевай!

– Ты должен меня отпустить. Дать мне все обдумать… Успокоиться… Пойми! Я должна разобраться во всем на холодную голову!

Сама не знаю, зачем это сказала. Почти не соображая, что вообще несу. Но слова вырвались сами.

Беркут вздрогнул, будто его хлестнули кнутом. Будто мои слова, и впрямь, его ранили. Физически. Не фигурально!

Борислав отставил меня знакомым жестом.

Крутанулся на пятках и стремительно удалился по коридору.

Я вслушивалась в его шаги на лестнице, пока те окончательно не стихли.

– Я готов отвезти вас и ваших близких по домам, – я вздрогнула от голоса Павла Сергеевича.

Водитель Беркута стоял неподалеку, смотрел так, словно я совершаю ужасную глупость. Но ничего не комментировал.

– Мы сейчас спустимся, – на выдохе произнесла я.

Дрожащими руками подняла чемодан, вытянула ручку и на неверных ногах двинулась к лестнице.

Глава 10

Беркут

Это ощущение «меня не стало» упало камнем на сердце и будто тянуло вниз. На дно, на самую глубину поражения. Туда, откуда уже не возвращаются.

Так чувствовал себя сейчас Беркут.

По венам текла не кровь – боль. В груди все время что-то обрывалось, будто кто-то без конца вырывал органы.

Софья позвонила Беркуту сразу же, как Аля засуетилась и начала собираться. И он уже знал, что случилось. Не детали, конечно и не тонкости.

Не про сообщение Алексея по вотсапу. Не про то, что ласточка вдруг догадалась о его хитрости там, на трассе. В день их первой, роковой встречи. Но он понял – что происходит и все же тешил себя надеждой.

Вдруг все дело в тех пресловутых оговоренных двух неделях?

Вдруг она еще передумает? А про залог можно и потом поговорить.

Но интуиция не обманывала.

Аля все выяснила и отреагировала так, как и предполагал Беркут.

Ушла.

Он мог держать ее, не выпускать из рук. У него хватило бы силы сжать ее в тисках своих объятий: хрупкую, тонкую, маленькую. Но у него не хватило силы противостоять ее требованию.

Он мог сломать ее одним лишь движением. Но это она ломала его… Всегда только она…

«Я должна уйти». Вот что засело в мозгу Беркута. Должна… Уйти…

Когда Аля уехала, Беркут сорвался в первый раз.

Рванул в спортзал, рядом с бассейном и принялся месить боксерскую грушу.

Он бил и бил. Разминал плечи и снова наносил хлесткие удары. Будто самого себя линчевал.

Пока не стек на пол бесформенной лужей.

Лежал на матах, смотрел в потолок и думал о том, что вот так, ничего не делая, можно провести много времени. И прикрыв глаза, вспоминать о том, как здесь была ЕГО Аля.

Кадры с удушающей остротой и яркостью мелькали перед взором Беркута.

Один за другим. Один за другим…

Как она чуть наклоняла голову, когда задумывалась или вспоминала. Как заразительно смеялась и улыбалась, заставляя организм Беркута делать тоже самое, даже помимо его воли.

Как она округляла глаза, когда вытаскивала огромных рыбин из озера. И как следила за каждым его движением, когда хотела понять, расшифровать его самого.

И он отдал бы ей все шифры, все ключи и все пульты.

Только бы осталась.

Спустя какое-то время Беркут поднялся, и отправился в свою комнату.

Несколько часов тупо пялился в монитор компьютера, пролистывая документы, присланные с работы. А затем набрал заместителя.

– Андрей. Ты за главного!

– Сколько времени?

– Пока не скажу обратного!

Служащие Беркута и его ребята уже привыкли к его коротким, по-военному резким приказам. Не удивлялись и не переспрашивали.

Беркут откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и снова тупо пялился в монитор. Читал переписку с Алексеем, которую обнаружила Аля.

Представлял, что она думала и чувствовала, когда поняла, что ее предали.

А ведь он именно предал.

Но все равно, оглядываясь назад, Беркут понимал, что не смог бы иначе.

Он просто не видел другого варианта ее удержать.

И отпустить не мог…

* * *

– Борислав Владимирович? – робко просунула к Беркуту в комнату голову Софья. – Простите, я знаю, что вы велели не беспокоить. Но приехала Ирина. Подруга Альвины Артемовны. И очень просит ее принять.

Беркут встрепенулся.

Ирина? Ворона? Что ей надо?

А, впрочем…

– Впусти!

Ирина появилась на пороге комнаты Беркута и осторожно просочилась внутрь, косясь на хозяина с искренним удивлением. Вначале Борислав не понял ее взгляда. Даже задумался… Но потом догадался.

Ну, конечно! Ворона привыкла видеть Беркута бритым, в чистой одежде, собранным и энергичным. А не эту «груду» мужика. С трехдневной щетиной, в растянутой грязной футболке и таких же спортивных штанах. Босиком.

Беркут скривился.

– Чего надо?

Звучало грубо. И Борислав прекрасно понимал – Ирина ни в чем не виновата. Больше того! Судя по истории Али – именно благодаря Ирине они и встретились. Но было так хреново, так погано, что сил на вежливость просто не оставалось.

– Альвина просила передать проект, – робко начала Ирина и Беркут вылетел из кресла словно подорванный.

Сжал кулаки и выпятил челюсть.

– Альвина? Просила? Передать проект? А сама она со мной уже даже поговорить не может? Нос воротит? Да?

Ирина, в отличие от ласточки, не шарахнулась и не поежилась от проявлений злости Беркута. Вздохнула. Бессильно развела руками.

– Я не знаю. Она просила. Я передаю. Мне не так просто было пробиться к вам. Пришлось просить Павла Сергеевича. Может, все же посмотрите проект?

– Я его уже видел. Хороший проект.

Беркут замер посреди комнаты. Ирина тоже. Эти двое не знали, что еще друг другу сказать и как вести себя. Потому, что нужна-то была Аля! Ирина понимала, что Беркут не хочет ее лицезреть ни в каком виде. А Беркут понимал, что Аля не хочет ни в каком виде лицезреть его. Во всяком случае, сейчас. В данную минуту. Пока там что-то себе не решила и не обдумала. Пока в ее голове не сложились два и два. Цифры, которые означали: либо она вернется, простив Беркуту все, что он наворотил, либо…

От последнего «либо» Беркуту стало еще хреновей, чем прежде.

Захотелось содрать с себя кожу или содрать кожу с кого-то еще. Смачно, жестоко.

Он опять не знал куда себя деть. Как, впрочем, и ворона.

Снова они чувствовали одинаково. Но помочь друг другу, увы, не могли.

Разлука с Алей кислотой разъедала Беркута изнутри, ядом отравляла каждую его клетку и каждую его минуту.

Ирина понимала это. Но ничем не могла помочь. А хотела…

И вот эти двое столкнулись. Вынужденно. Словно поезд и чужой, прицепленный к нему по какой-то необходимости или чьей-то глупой прихоти вагон. Они были также чужеродны друг другу, как те локомотив и вагон… И также не понимали – как вместе сосуществовать. Хотя бы даже в одной комнате.

Их клеем, их сцеплением была Аля…

Беркут отмахнулся. Сел за компьютер и перевел ласточке сумму по Сбербанку. Тройной гонорар, как и обещал вначале.

– Я оплатил. Плюс добавил некоторую сумму за моральный ущерб. Назад деньги не приму! Перевод запретил!

Ирина вздохнула снова, кивнула с пониманием. Хотела что-то сказать… Но развернулась и медленно двинулась к двери. Остановилась, оглянулась через плечо и все же произнесла:

– Беркут. Она просто решила подумать. Взять себе тайм-аут. Не надо так реагировать. Это же Аля… Она должна все прикинуть, рассчитать, переосмыслить… Поверьте, я ее знаю со школы. Это ее нормальная реакция на слишком нервирующую ситуацию… Просто подождите…

Беркут сцепил зубы до скрежета, полыхнул взглядом, и Ирина пулей выскочила вон.

Вот и правильно!

Нашла кого жалеть! Беркут сам, сам все это устроил! Собственными руками! Собственными действиями!

И он это прекрасно понимал. Он не был трусом и слабаком, чтобы не видеть и не осознавать свои же промахи. Он не был полным отморозком, чтобы винить во всем Алю.

Но все равно не понимал – как следовало поступить, когда не мог ее отпустить. Просто потому, что не мог…

Просто потому, что она стала его миром… Его завтра и его сегодня…

* * *

Аля

Я просто не могла сама поехать к Беркуту, пока не решу для себя – как нам с ним быть… Как МНЕ быть с Бориславом.

Поэтому трусливо послала Ирину…

Я думала, Беркут начнет скандалить из-за того, что я сама не привезла ему проект. Или – вовсе откажется заплатить. Но он прислал тройной гонорар, как грозился вначале и заявил, что это плата за моральный ущерб.

Этот широкий жест меня здорово подкосил.

Несколько дней я металась от одного решения к другому. Не в силах найти покой. Ни в душе, ни с остальным миром.

Но, в конце концов, меня подтолкнули в нужном и очень правильном направлении.

Да так, что оставалось лишь лететь и наслаждаться, как в трубе аквапарка.

Я прогуливалась по поселку, чтобы проветрить голову, когда рядом со свистом притормозил мотоцикл, поднимая в воздух облако пыли. Я оглянулась.

С железного монстра слезла женщина в кожаных шортах и коротком топике под кожаной курткой. Красивая блондинка с простым лицом, на которым прямо было написано «заплати и имей». Так мы называли ей подобных с Ириной.

Блондинка вытащила изо рта жвачку и прилепила к тыльной стороне запясться.

Фу…

А потом без церемоний обратилась ко мне.

– Я рада, что ты уехала от своего богатого придурка. Я предлагала ему деньги за освобождение брата. Предлагала ему секс. А этот дебил нос воротил. Набросился и чуть не побил. Дикарь какой-то! Просто ушлепок!

Вначале я ничего не поняла. Но спустя секунду оцепенения стало медленно доходить – о чем идет речь.

Беркут! Она приходила к Беркуту! Предлагала ему деньги за то, чтобы тот помог одному из моих насильников выпутаться и уйти от возмездия. Себя предлагала. Но он вышвырнул гадину.

Боже! Беркут такой…

Меня буквально ошпарило эмоциями.

Я сморгнула и тихо спросила:

– И много предлагала?

Дамочка заинтересовалась. Кажется, подумала, что со мной у нее есть шанс договориться. Поэтому заявила.

– Полтора лимона евро. Интересно?

Ответить я не успела – как блондинка оказалась скручена двумя бугаями, которые появились невесть откуда. Девицу согнули и поставили на колени.

– Она вам угрожала? Убрать ее? Закрыть или хорошенько проучить?

Я хлопала ресницами, понимая, что, несмотря на нашу эпичную ссору, на все, что я ему наговорила, Беркут приставил ко мне охрану…

Он… обо мне… позаботился…

На минуту я потеряла дар речи – настолько накрыли эмоции.

Рот открывался, а вот слова категорически не хотели слетать с языка. Будто прилипли намертво.

– Ууберите, – выдавила я и попросила: – Вы можете отвезти меня к Беркуту?

– Да и да.

Я прямо узнавала эти до боли знакомые выражения. Рубленые, короткие и одновременно емкие.

В них было все. Защита, опора и обещание сделать все, как мне хочется.

…Возле дома Беркута меня встретил взволнованный Павел Сергеевич.

– Что-то не так? – с трудом выдыхая слова, тихо спросила я у водителя.

– Борислав Владимирович ушел на рыбалку позавчера. Сразу после приезда вашей подруги Ирины. И до сих пор не вернулся.

Адреналин вскипятил кровь немедленно. Кажется, я чуть не споткнулась. Едва удержалась на ногах и уточнила:

– Вы его проверяли?

– Сидит у костра. На вопросы не отвечает. К еде не притронулся. Может, хоть вы его расшевелите?

Больше я ничего не слушала.

Рванула по знакомой тропинке. Бегом, быстрее, еще быстрее.

И… резко затормозила…

Беркут обернулся и, заметив меня, тряхнул головой – словно не верил, что ему не чудится наша встреча.

Поднялся от костра и замер. Чуть ссутулился. Молчал и только смотрел. Так, будто не может на меня насмотреться. Будто хочет запомнить меня всю… Запечатлеть каждую черточку в памяти…

А не стоило бы! Вот прямо вообще!

Я сама двинулась к Беркуту. Шаг за шагом, преодолевая природное женское смущение.

Преодолевая расстояние между нами.

А затем в два прыжка подскочила и обняла Беркута за шею.

В первое мгновение он удивился. Будто не понял – что вообще происходит. А затем сжал с привычной уже силой. Пленил и зарылся лицом в мои волосы.

– Я люблю тебя, дура! – повторил свое заклинание.

– Сам ты дурак, чурбан неотесанный! – ответила я Беркуту той же монетой.

И тотчас мой рот закрыли поцелуем.

Ну да. Так лучше. Разговаривать у нас пока нормально не всегда получается…

Было все.

Смятый плед под нами. Солнечные лучи, что стыдливо прятались в траве, чтобы не нарушать наше уединение. Дыхание – одно для двоих. Один воздух для двоих и один ритм сердца.

Сплетенные вместе в мертвом узле страсти тела. Которые не могут разъединиться и просто не в силах существовать порознь.

Вспышки оргазмов, как слепящий свет фар в лесу. Яркие и невозможно приятные.

И мы двое…

– Зачем ты сидел тут три дня? – спросила я Беркута, когда мы, наконец-то, смогли оторваться друг от друга. И все равно остались одним целым.

– У меня ничего не осталось, когда ты уехала, Аля. А здесь… здесь у меня кое-что было… – ответил он, подложив руку под голову. Улыбка освещала лицо Беркута, делая его каким-то другим. Менее хищным и более юным. Каким-то по-ребячески залихватским и одновременно совершенно расслабленным.

– Что? Что у тебя тут осталось?

– Воспоминания. О тебе… О нас…

– Теперь у тебя есть я!

– Точно! А ты у меня есть?

– Да.

– И замуж выйдешь?

– Да.

– И с сыном позволишь общаться, как отец?