Текст книги "Весь мир – чулан"

– Ма-а-ау! – опять пронеслось над «всем миром».

– Слышите? – назидательно сказала своим безмолвным друзьям Канючка на освещенной столешнице. – Это побежденная Темнота так жалобно кричит.

Вой действительно был жалобным.

Шуба-маяк-зверь-или-кто-оно-там извивалось и подпрыгивало, стараясь стряхнуть деревянную колючку со своего хвоста. Кладовкин свалился с мохнатой спины, Топ Дорожкин оттащил его в безопасное место и кинулся к Прищепке. Потому что страшная шуба опрометью кинулась в угол, унося на своем пятом рукаве драгоценного друга путешественника.

Шуба уже наполовину скрылась в лазе, в который уже спряталась Темнота. Но в последний момент Топ ухватился за железный хвостик Прищепки и разжал ее челюсть.

– Щелк-щелк! – огрызнулась Прищепка на опустевший лаз.

Топ потоптался у лаза. Он мечтал еще хоть краем глаза увидеть полюбившуюся ему Темноту. Но боялся, что вместо бархатной Темноты из лаза появится злобная черная шубка с мигалками. Поэтому он круто развернулся и пошел прочь.

– Прищепка, след! – скомандовал Топ Дорожкин.

И они отправились вызволять Механюка из страшной пропасти. А потом, уже вместе с Механюком, они нашли безжизненное тельце дорогого Кладовкина.

Хоть вовсю сияла лампа, у Топа и Механюка потемнело в глазах.

Они стояли рядом со своим другом и не могли вымолвить ни слова: они боялись разрыдаться, а это было бы не по-геройски.

Но потом они разрыдались. Потому что они были не героями. Они были лучшими друзьями…

* * *

– Похоже, вы упустили Темноту и у нас не будет трофеев, – донесся до них знакомый голос.

Их горячо любимый друг Трезор Кладовкин сел и потер сначала огромную шишку на лбу, а потом здоровенный синяк на коленке.

Топ и Механюк от счастья хватали воздух ртами и повторяли:

– Кладовкин… Кладовкин… Кладовкин…

– Да ладно, не оправдывайтесь, – махнул рукой вернувшийся к жизни Трезор и огляделся: – Вижу, вы и маяк упустили!

Друзья переглянулись: ну конечно же! Кладовкин лишился чувств в самом начале и пропустил все интересное, захватывающее и ужасающее!

– Друг! Трезор! – кинулся обнимать Кладовкина Топ Дорожкин. – Да я тебе таких сокровищ принесу из странствий! Да я тебе всё что угодно! Такой ты дорогой мне друг!!!

– Эх, – махнул рукой Кладовкин, – вам только верь. Хотя бы весла соберите, а то вообще все добро разбазарите! – сказал он своим друзьям и поковылял вперед, потирая ссадины и что-то бурча про очередной испорченный костюмчик: – И где это я так в Темноте изорвался?!

– Кладовкин, да это же маяк! – не выдержал несправедливого бухтенья друга Механюк.

– Все-таки генератор не выдержал, да? Ну тогда и ладно, – примирительно сказал Кладовкин. – Зачем мне испорченный маяк?

– Да, совсем не нужен, – торопливо согласился Механюк, с опаской поглядывая в дальний угол с лазом.

– Давай помогу, – совсем уж добродушно сказал Кладовкин. И взял половину блестящих весел у Механюка.

– А я тебе помогу, – радостно вызвался Топ. И подхватил сундучок с рацией.

* * *

Когда друзья взобрались на родную столешницу, Страшилка-Певунья играла победный марш. А все друзья Канючки выстроились в шеренгу, встречая победителей.

Трезор Кладовкин с болью в сердце отметил, что новые друзья Канючки – это его старые соседи! Это к ним он возвращался вечерами и рассказывал про дневные события!

– Ура! У нас никогда не будет Темноты! – ликовала Канючка.

Ее поддерживали только безмолвные друзья.

А остальные – нет.

Из часового домика наверху вылезла сонная кукушка и сказала заплетающимся языком:

– Ку-ку…

Певунья уже пожелала спокойной ночи:

– Конец радиовещания…

И Прищепка задремала у ног Топа…

Даже старичок, пастушок, балерина, трубач и собачка стали просительно поглядывать на Кладовкина: им уже не терпелось оказаться в родной темной сокровищнице и забыть всю дневную суету!

А ночь все не наступала.

Друзья хотели спать. Но только они пытались разглядеть какой-нибудь сон, как у них перед глазами вставали ужасные картины. Картины мира, не укрытого Темнотой.

Канючка сначала веселилась. Потом хвасталась, потом стучала каблучками. А потом стала хлюпать носом и обижаться на всех подряд. Даже на лампу:

– Ну я же при свете спать не могу!!!

Всхлипнула и замолчала.

– Тс-с-с! – сказал Механюк. – По-моему, нам что-то Темнота шепчет.

Все прислушались. А Кладовкин покосился на свое сокровище – масляную лампу, болтающуюся под крышей мира, – и хитренько сказал:

– Я понял, что нам Темнота говорит!

– Что? – потирая глаза, зевнула Канючка.

– Она говорит, что мы ей слишком щедрый подарок подарили, – вслушался в тишину, а потом «перевел» ее Кладовкин. – Темнота говорит, чтобы мы его забрали себе!

– Темнота, а Темнота! – закричал в даль Топ Дорожкин. – Предлагаю честное соглашение: днем мы тебе подарок дарим, а ночью ты нам его возвращаешь, ладно?

Все жители буфета прислушались.

– Только, это… ты, Темнота, давай приходи к нам по ночам. Чтобы мы спокойно могли поспать под твоим присмотром, – застенчиво попросила Канючка.

– Кажется, она согласна, – прошептал счастливый Кладовкин. И кинулся спускать свою дорогую лампу на столешницу.

– Кажется, она вернулась, – прошептал счастливый Топ Дорожкин. Он закрыл глаза и почувствовал, как Темнота гладит его своей мягкой пушистой рукой, закрывая от всех страшных подробностей мира.

– Спокойной ночи, Темнота! – прошептал Кладовкин, задувая лампу.

Глава 5. Как победить колдунью Осень-Плаксу

Никто не знает, где живет всю Зиму, Весну и Лето злая колдунья Осень-Плакса. Потому что Зимой, Весной и Летом о ней вообще никто не вспоминает. А потом уже поздно: она вылезает из своего логова, и прогнать ее некому – и Весна ушла, и Лето.

На самом деле колдунья Осень-Плакса живет в чулане. Зимой она дрыхнет в самом дальнем углу, за веником, Весной просыпается и смотрит в дырочку от сучка: как там Весна ее дочиста убранные деревья и газоны опять завешивает всякими бирюльками, модной в этом сезоне бижутерией. Летом она пробует варенья и соленья, которые сносят в чулан и расставляют ровными рядами на полках. Это армия колдуньи Осень-Плаксы. Когда все полки наполнятся стеклянными воинами с начинкой, пора начинать военный поход!

Ночью Осень вылетает в щели крыши и принимается на радостях отплясывать на верхушках деревьев и на ковре из травы. Утром верхушки становятся желтыми, а трава покрыта холодными бусинами.

Уставшая от ночных развлечений Осень хочет проскользнуть через щелку в крыше в свой родной чулан и там хоть немного отоспаться. Но за ночь на свежем воздухе она так вырастает и расправляется, что никак не может пролезть обратно в чулан, как ни старается. Она начинает стучать по крыше ветками, но кто же ей теперь, такой здоровой, может помочь? Тогда она начинает нервничать и злиться. А когда злятся колдуньи, ничего хорошего не жди. Она прыгает по деревьям и в ярости обрывает с них листья, она стучит ветками и пугает птиц в гнездах. Птицы тяжело вздыхают: «Ну эта беспокойная жительница чулана все равно не даст нам жизни. Надо сматываться». И улетают.

– Эй, вы куда?! – возмущенно кричит Осень-Плакса.

Она ведь так рассчитывала на дятлов: они могли бы не пугаться, а продолбить побольше щелку в крыше.

И тогда колдунья Осень-Плакса принимается плакать. Ну совсем как Канючка. Только Канючка маленькая и от ее слез страдают ее близкие друзья: Механюк, Трезор Кладовкин и Топ Дорожкин. А от плача Осени-Плаксы страдают все без исключения. Даже резиновые сапоги. Даже табуретки, уж на что дубовые! Они промокают, стоя в углу за лопатами, и кряхтят: «Эх, опять ревматизм замучает!»

– Слышали? Табуретки скрипят! Значит, Осень пришла! – говорит наблюдательный Механюк.

– Не пришла, а вышла, – поправляет его Топ Дорожкин. – Чувствуешь, как она на крыше топает?

– Главное, чтобы Канючка не заметила, – опасливо поглядывая на стеклянную дверцу буфета, шепчет Кладовкин. – А то они на два голоса до Зимы рыдать будут.

И тут они слышат из-за приоткрытой дверцы… безутешные рыдания Канючки! Нет, это кошмар какой-то, что опять случилось?

– У меня дверца разбухла и не закрывается! – причитает Канючка, высовываясь в щелку. – Наверное, Осень пришла!

– Да что ты, Канючечка! – утешает ее Кладовкин. – Топ Дорожкин говорит, что она не пришла, а вышла, он сам видел!

– Ой-ёй-ёй! – причитает Канючка. – Беда-то какая! Зачем вы ее выпустили? Теперь мне точно будет страшно, холодно и простудно! Иди, Топ Дорожкин, поймай ее и спрячь за веник!

– Кхе-кхе, – растерянно сказал Топ. Такого поворота событий он никак не ожидал.

– Что ты говоришь, Канючка? Как можно Топа туда посылать? – возмутился Кладовкин.

– Тогда сам сходи! – не унималась капризная Канючка.

– Кхе-кхе, – аж поперхнулся Кладовкин.

– Милая Канючка, – терпеливо стал объяснять Механюк, – никак нельзя отправлять туда Топа и Кладовкина. Слышала, они сказали «кхе-кхе»? Они же простужены! А Осень их совсем заморозит!

– А-а-а! – прямо завыла Канючка не хуже Осени-ведьмы. – Да это же уже эпидемия. Мы все погибнем, и некому нас спасти!

– Есть кому! – бодро ответил Механюк, схватился за гирю и взмыл наверх, на крышу буфета, туда, где стоял его дом – часы с кукушкой.

Дело в том, что первой Осень зачуяла бабушка. Она одна из великанов верила в существование Осени, потому что ей приходилось часто читать своим внукам сказки. Это она кропотливо уставила все полки чулана банками с вареньями и соленьями, чтобы выдержать долгую осаду Осени, а также Зимы, которая тоже ведьма будь здоров и у которой характер тоже крутой, но она пока спит в погребе. А еще бабушка разложила на крыше буфета золотистые круглые луковицы и серебристые чесночины. Видимо, она все еще любила буфет, хоть и пользовалась теперь шкафом из ИКЕА, и она не хотела, чтобы буфет простудился мокрой Осенью или холодной Зимой. Ведь всем известно, что лук лучше всего помогает от простуды, а чеснок – от ведьм.

И вот теперь Механюк жил в самом здоровом климате. И решил здоровьем поделиться. Он походил по крыше буфета, перескакивая с одной луковицы на другую, и выбрал самую золотую и самую здоровую. Положил ее в шапку, туда же опустил самую серебряную чесночину, надел шапку на голову и для надежности завязал тесемки.

Когда он спустился на столешницу к своим друзьям, они с уважением посмотрели на его раздутую голову.

– У, какая у тебя голова большая стала, теперь ты точно придумаешь, как нас спасти! – с надеждой сказал Кладовкин (Канючка все это время рыдала – видимо, Кладовкин мечтал спастись от нее).

Механюк развязал тесемки и достал луковицу.

– У-у-у, – разочарованно протянула жестокая Канючка, – у него вместо головы луковица! Теперь мы точно погибнем этой Осенью!

– Ну по крайней мере, не от эпидемии, – спокойно сказал Механюк и положил лук справа, а чеснок слева от их компании. – И не от Осени, – добавил он, пока его друзья вытирали слезящиеся от чесночного и лукового духа глаза. – У нас в этом году вообще не будет Осени!

– Это как? – удивились друзья.

– А вот так: у нас будут петь птицы, у нас будет тепло, у нас будет светло и сухо! А это и есть Весна. Давай, Кладовкин!

Кладовкин понятливо кивнул и притащил из своего ящика очки и очередной клочок бумаги из священных прописей папы. На этот раз он разжег масляную лампу правилом «жи-ши». Лампа ярко засияла и сразу же разогрелась.

Канючка захлопала в ладоши.

– А теперь – птицы! Пусть вступают птицы! – капризно потребовала она, кружась вокруг луковицы.

Механюк с готовностью дернул за гирю от своих часов, из часов наверху с готовностью вылетела кукушка, открыла клюв и крикнула:

– К… кхе-ку! Кх-кх-кх.

Канючка перестала кружиться вокруг луковицы, замерла, нахмурилась и строго спросила Механюка:

– Это еще что такое? Разве так поют весенние птицы?!

– Видишь ли, Канючка, э-э-э, эта птица – всесезонная. Она поет на разные голоса.

Кукушка удивленно покосилась на Механюка, опять сказала «кхе-кхе» и оскорбленно удалилась за свои дверцы.

– Пойду проведаю ее, – пробормотал Механюк, нахмурив брови.

– Да! И скажи, что я хочу, чтоб она пела по-весеннему! – напутствовала его Канючка.

Механюк взвился на своей гире к часам. А кукушка даже не выглянула. Это было странно.

– Еще и обиделась, – фыркнула Канючка.

– Плохой знак, – переглянулись Кладовкин и Дорожкин.

Тут на фитиль лампы с шипением упала здоровая капля. Фитиль моментально почернел, огонек испугался, съежился и погас.

– А вот это – точно плохой знак, – пискнула Канючка, губы у нее задрожали.

– Ну какая ты суеверная! Просто капля дождя. Сейчас все поправим! – Кладовкин со всех ног побежал в свой ящик с сокровищами.

Ситуация была такой угрожающей, что он без обычного сожаления оторвал кусок священных прописей (правило «ча-ща»), схватил очки и кинулся на столешницу.

– Сейчас все уладим! – заявил Кладовкин с уверенными интонациями Механюка.

Но как он ни старался, поймать в очки лучик и зажечь бумажку не смог. Не было лучика, где его только не искали! Зато были капли, они стучали теперь вокруг друзей: кап-кап…

Канючка, Кладовкин и Топ Дорожкин прижались друг к другу и стали тихонько и испуганно смотреть вверх.

А там, наверху, Механюк разглядывал часовой механизм и горло своей кукушки. От плача колдуньи Осени пружинки и кукушка покрылись ржавчиной и вместо радостного «тик-так» и «ку-ку» кашляли, сипели и скрипели.

– Потерпите немного, – успокоил их Механюк, – я сейчас.

И кинулся вниз.

– У нас Весна кончилась: лампа погасла, и холодно, – пожаловались ему друзья.

– А масло еще не остыло? – поинтересовался Механюк.

Топ Дорожкин потрогал бок лампы: теплый!

Механюк открыл лампу, зачерпнул пригоршню теплого масла и крикнул:

– Потерпите немного, я сейчас!

Он опять шмыгнул наверх, стараясь не расплескать масло.

Друзья прижались к остывающей лампе и приготовились терпеть.

А Механюк влетел в часы и кинулся к кукушке:

– Выпей-ка тепленького, при простуде помогает!

Он протер маслом все пружинки и шестеренки, погладил кукушку по голове. А она радостно и звонко сказала: «Ку-ку!».

А друзья тем временем советовались.

– Если мы не можем поменять Осень на Весну, мы можем от Осени спрятаться! – сказал Топ Дорожкин. – Там, на неведомых дорожках, я видел средство для прятанья от Осени.

Друзья свесили головы со столешницы и принялись разглядывать старый, с вылезшими спицами зонтик, примостившийся у трехногой табуретки.

– Ну-ка, Кладовкин, притащи-ка… – Топ не договорил и почесал в затылке.

Кладовкин страшно испугался, что ему сейчас придется расстаться с очередным сокровищем.

– Эх, Топ, тебе бы только новое и неизведанное! – укоризненно сказал он Дорожкину. – А у нас есть проверенные способы!

И Кладовкин кинулся к спиннингу. В мгновение ока отцепил от крючка серебряный лифт Канючки (тоже, между прочим, его сокровище), схватился за крючок и прискакал на край столешницы.

Долго, очень долго друзья забрасывали леску с крючком, стараясь поддеть ручку зонтика. Если бы они узнали, что люди-великаны считают это занятие развлечением, страшно удивились бы. Друзья насквозь вымокли и продрогли. Но когда им наконец удалось подцепить зонтик за ручку и вытащить на столешницу, они так ликовали, что совершенно забыли и о мокрой одежде, и о замерзших руках и ногах!

Но радовались они рано. Потому что зонтик никак не хотел умещаться на столешнице буфета! Ему мешала верхняя пристройка со стеклянными дверцами. Та, в которой жила капризная Канючка.

Зонтик умещался только боком, но от этого было мало толку: на Кладовкина, Топа Дорожкина и Канючку вода-то капала как раз сверху! Вдобавок зонтик никак не хотел лежать на боку смирно, он катался, перескакивая с одной спицы на другую, и друзьям приходилось перепрыгивать через ручку и заодно подхватывать масляную лампу, хоть и погасшую, но все равно остававшуюся бесценным сокровищем Кладовкина.

– Надо подождать Механюка, на него вся надежда, – решили насквозь промокшие и измученные борьбой с зонтиком друзья. И посмотрели вверх: там сквозь частую рябь капель едва угадывался часовой домик их ученого друга.

А Механюку надеяться было не на кого. Вдобавок ко всему, ему нечего было ждать: дырка в потолке была почти над его часами, он видел в щель между досками капризное и опухшее от слез лицо Осени-Плаксы. Ее слезы были смертельно опасны для часов и в особенности для кукушки, чья пружинка так заржавела, что она даже не могла дотянуться до дверцы, не то что весело выпрыгнуть наружу и крикнуть «ку-ку».

Механюку пришлось срочно кинуть на борьбу с Осенью все силы. И не только умственные, но и физические, хотя именно их у ученого друга было немного.

– Надо спрятаться от Осени, надо спрятаться от Осени, – бубнил он, обшаривая взглядом окрестности.

Рядом с его домиком стояла огромная жестяная бочка с трубой и душем на этой трубе. Великаны уносили бочку ранней Весной, использовали ее в своих волшебных обрядах все Лето, а Осенью ставили на буфет. Бочка хоть и была огромной, но пустой внутри (Механюк постучал по ней и услышал звонкое эхо). В ней могло поместиться много осенних слез. Пока Осень наплачет полную бочку, Механюк уж точно что-нибудь придумает.

Механюк, пыхтя и багровея, стал толкать неповоротливую и нелепую конструкцию с трубой и душем под нескончаемую струю осенних слез. Бочка хоть и была пустой, но поддавалась с трудом. Вскоре она оказалась точно под щелью в крыше. Но слезы Осени почему-то не проваливались внутрь, а гулко стучали и отскакивали прямо в лицо Механюку.

Механюк вскарабкался на бочку. Оказывается, дырочка, ведущая в глубину, была не такой уж большой, и чтобы подставить ее под струю, Механюку надо было постараться.

Сначала он напряг все свои физические силы и попробовал еще хоть немного подвинуть бочку. Но та не поддавалась, вдобавок она опасно закачалась над краем буфета, грозя свалиться с грохотом и напугать или даже расплющить его друзей, мокнущих на столешнице.

Тогда Механюк прошептал сам себе: «Что я, Кладовкин, что ли?» – и напряг свои умственные силы.

Умственные силы скомандовали ему схватить еще одну луковицу (надо сказать, сам Механюк такому приказу сильно удивился и несколько секунд с недоумением разглядывал луковицу). Но потом он спохватился и начал закатывать луковицу под нижний край бочки, пока, наконец, дырочка в крышке бочки не попала точно под струю неукротимых осенних слез. В бочке стало гулко, а вокруг – гораздо суше. Механюк сел на крышу буфета, свесил ножки и сказал: «Уф!». А из его домика вылетела на пружинке сухая кукушка и сказала благодарно: «Ку-ку!» – звонким, совершенно не простуженным голосом.

А снизу Механюк услышал:

– Ура Механюку!!!

Это кричали его друзья, на которых больше не капали противные холодные осенние слезы.

И хотя странная бочка стояла кривовато, а труба с душем свешивалась над краем, Механюк радостно закричал:

– Гип-гип-ура!!! – и устремился к своим друзьям. – Видите, друзья, в Осени тоже можно найти что-то хорошее, – сказал он поучительно.

А друзья радостно закивали.

– А что хорошего можно найти вот в этом? – с надеждой спросил Топ Дорожкин. И показал на водопад, несущийся из дырчатой трубки, которая торчала из бочки.

Механюк чуть не заплакал: ведь он решил, что бочка – отличная защита от потопа!

Топ Дорожкин, не получивший ответа, с опаской посмотрел на Канючку: уж если хмурится изворотливый ученый, то капризная Канючка сейчас точно даст рева.

Но Канючка, к всеобщему удивлению, захлопала в ладоши:

– Ой! Я знаю, что в этом хорошего! Только не знаю, как это называется. Кладовочкин, дорогой друг, принеси свою священную книгу.

И хотя эта просьба болью отозвалась в прижимистой душе Кладовкина, отказать Канючке, да еще и в момент совершенно необъяснимой радости, он не смог.

– Какую из священных? – покорно спросил он.

– Самую священную! – заявила Канючка, радостно прыгая на одной ножке в опасной близости от водопада.

– У тебя неплохой вкус, – вздохнув, похвалил Канючку Кладовкин и поплелся в свой хорошо обставленный ящик.

Он принес книжку с цветными картинками. Там сильно уменьшенные великаны висели на веревочках и крутились на колесиках. И называлось это все «Посетите наш парк отдыха!».

Канючка быстро перелистывала огромные страницы, перескакивала от одной картинки к другой и шептала: «Не то, не то».

И вдруг как завопит:

– Вот! Вот оно – хорошее, что мы извлекли из Осени!

Друзья сгрудились над страницей.

– «Ф-О-Н-Т-А-Н», – прочитали они с трудом.

– Это фонтан, конечно! – завопила счастливая Канючка. – Фонтаны всех радуют. А теперь к нему нужны пруд, скамейки, фонари, лодочки и скульптуры! – Она огляделась. – Ну? И чего вы стоите? Мы уже извлекли из Осени фонтан. Давайте извлекать все, что к нему прилагается. Кладовкин!

– А чё сразу «Кладовкин»? – запыхтел Трезор. И отправился в свой ящик.

Надо сказать, исчез он там надолго. Ему надо было переобнимать напоследок все сокровища, которыми он решил поделиться.

За это время Механюк и Топ Дорожкин перевернули зонтик, свесили его под струю фонтана, а ручку зацепили за столешницу. Зонтик быстро наполнялся водой.

Они, боязливо поглядывая на ящик Кладовкина, вырвали из священной книги про уменьшенных великанов две страницы и сложили из них две лодочки. Верная Прищепка сидела на спице наполненного водой зонтика и крепко держала зубами лодочки, чтобы они не расплылись.

Из ящика показалась голова Кладовкина.

– Ну? Может, мне кто-нибудь поможет?! – воскликнул он возмущенно.

Топ Дорожкин и Механюк со всех ног бросились к нему, Канючка еле-еле за ними успевала.

Кладовкин начал через узкую щелочку подавать отобранные для «парка» сокровища: статуи пастушка и мальчика с трубой, балерину и пластмассовую кошку.

Канючка так хлопала в ладоши, что друзья стали опасаться за ее руки: вдруг отвалятся?

– Ой, а это что там у тебя? – заинтересовался Механюк.

– Не подглядывай, – буркнул Кладовкин и собрался задвинуть ящик.

Но Механюк ловко вставил в щель ногу.

– Вон тот камешек? – Он указал на невзрачный серый брусочек.

– А-а, это… Да ерунда какая-то, даже не блестит. Только притворяется сокровищем.

– Давай-ка эту ерунду сюда.

Механюк положил ерунду на пол, снял ботинок и стал колотить по ерунде. Из ерунды посыпались искры!

– Вот это да! – восхищенно сказал Кладовкин, нырнул в ящик и быстро достал оттуда кусочек священных прописей.

С горящим кусочком друзья побежали к лампе и немедленно зажгли огонь.

В парке с фонтаном и прудом, обставленным статуями, стало светло и радостно.

– Спасибо тебе, Кладовкин! – опять захлопала в ладоши Канючка.

– А что это только я? Пусть Механюк тоже поделится своим сокровищем, – сказал обиженно Кладовкин.

Все посмотрели на апельсин – оранжевое солнце, добытое Механюком в походе.

– Да пожалуйста! – пожал плечами Механюк. – Для друзей не жалко.

И он принялся резать солнце на четыре части. Апельсин брызгался, брызги попадали в пламя от лампы и светились там зелеными искорками.

– Солнце устраивает салют! – изумилась Канючка. – Всё как в волшебной книге про парк.

Пока Топ, Кладовкин и Канючка катались на лодочках по пруду, Механюк без устали жал на солнце, солнце брызгалось на лампу и устраивало салют из зеленых искр.

А колдунья Осень-Плакса смотрела в дырочку в крыше. Она увидела свое опухшее от слез отражение в пруду и быстренько вытерла слезы. А потом начала улыбаться: ей понравилось, что крошечные соседи по чулану устроили в ее честь такой прекрасный праздник с салютом!