Текст книги "Жаршары. Грань сущего бытия"

Жаршары
Грань сущего бытия
Ахметжан Орынбасарулы Рзамбеков

© Ахметжан Орынбасарулы Рзамбеков, 2023

ISBN 978-5-4498-6960-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЖАРШАРЫ

Аннотация

Повесть «Жаршары¹» – является парадигмой нескольких ветвей сюжетного переплетения, способное погрузить разум любопытного читателя, в глубокий ментальный колодец самопознания. В момент очередного тернистого поиска собственного «Я» и веющих сакральных желаний, соразмерно ёмкий и одновременно живой слог, сумел вобрать в себя парадоксы энтропийного нивелирования и следы экзистенционально-духовного самоопределения. А также, лаконично обвить индивидуальное кредо, некой тонкой калькой, передающей философско-лирический концептуальный окрас.

По мере авторского повествования, поэтапно раскрываются глубокие переживания и размышления современников того периода: яростно гнавшихся за красивой жизнью и его вожделенными дивидендами. Средневековая коммуна, как и во все времена, жадно пытается уцепиться за уступы появляющихся перед ним сиюминутных возможностей. Локально-исторически оказавшись непосредственным участником преобразований при невольном существовании в некой зыбкости и коварности, политически-амбициозных взаимоотношений алчного и властолюбивого народа, под круговой порукой манипулятивного руководства, сих строгих попечителей.

Данный рассказ, охватывает период XV века. Где постоянное напряжение при выборе безальтернативного исхода в той или иной ситуации, заставляет читателя искренне сопереживать главным героям. Сюжет повествует о человеке, который поднялся из «грязи в князи», возглавив маленькое, но вполне независимое государство. Жаршары – это персонаж, жизнь которого полна многих, воистину непосильных для среднестатистического смертного, испытаний. Но несмотря на тяжёлую судьбу, сумевшему доказать всему миру, а главное самому себе, что путём трудолюбия и искренней жертвенности ради Аллаха при поддержке вверенного ему народа, можно обрести славу и почёт на многие века – прослыв достойнейшим правителем, среди уважаемых мужей своего поколения! Через мысли и решения хана Жаршары, открывается возможность обрести бесценный опыт и на себе ощутить бремя неподъёмной власти.

История, в действительности, не имеет сослагательного наклонения. Поэтому читателю, к концу книги, придётся прибегнуть к вынужденной инъекции субъективной трансцендентности, завёрнутую в педантичный самоанализ, сцежённый через сито всплывающих вопросов: ныне очень глубоко засевших в чугунной голове. Единовременно подводя к фундаментальному размышлению о том, что наша беспечность – даже маломальское безрассудное действие, может привести к колоссальным последствиям, словно палитра бесконечных вариаций стечений обстоятельств, от запущенного нами «эффекта бабочки». Гуттаперчевый посыл, словно бумеранг, обучит человека тому, что, прежде чем осудить кого-либо, за какое-либо его свершение, следует для начала найти тысячу оправданий его резонансно-неестественному поступку! Ибо воистину, мы сами небезгрешны, в подавляющем большинстве случаев при своём земном (физическом) путешествии, по аналогичному мосту «сират²». Персонажи данной сюжетной линии, позволят взглянуть на себя лично (на благородные и неблаговидные качества), через призму эдакого кривого зеркала, тождественного вымышленным героям.

«Жаршары» – это рассказ, комбинирующий в литературном изложении, исцеляющую психологию и развивающую философию. Своим сюжетным повествованием он похож на отдельные истории из бестселлера «тысячи и одной ночи», дошедший до наших дней через сборник персидских сказаний, а позже дополнившийся сказками из арабского и индийского фольклора.

Да будет вам во благо, прочтение данной завораживающей повести! Пусть же та сакральная идеология, выработанная путём проб и ошибок: на базисе принципов, дисциплины и выбранного вектора – не сворачиваемо-следуемого ханом Жаршары, подтолкнёт вас сформировать глубоко-личное воззрение, которое не подвергнется манипулятивному внушению радикально-аморального суждения!

Ахметжан Рзамбеков

Пролог

«Во времена великих изменений – в период веры в Единого Творца, дошедшей до бескрайних степей. Во всей необъятной Евразии, переживавшей взлёты и падения при коллаборации и соперничестве самодостаточных народов. Опять-таки из-за ненасытного желания материальной наживы и безграничной власти, вождей многонациональных племён, предопределённо приютивших на своём истязаемом пласте, великие династии и монументальные царства. Вследствие собственной каскадно-васкулярной недальновидности, своевременно не приняли во внимания новообразованную латентную ветвь в сообщающихся сосудах: невольно упустив из-под носа, прогрессивно разрастающийся (как вспыхнувший яркий свет) ислам и правоверных мусульман. Которые отчаянно вели духовные и ментальные противоборства, против глубоко утвердившегося в сердцах и умах людей „джахилии³“. Некогда укоренённую через неразрывную цепь поколений – намертво въевшуюся среди последователей тенгрианства и идолопоклонства, испокон веков существовавшие в этих краях».

Не прошло и полувека с начала монгольского завоевания, как многие из монголов, в отличие от остальных своих сородичей (хранивших верность прежним верованиям и неукоснительно соблюдавшим общепризнанные Ордой законы), стали добровольно принимать ислам. Несмотря на установленные Чингисханом доктрины, искажённо описанные в летописях китайских и других враждовавших с ним государств. Таким образом преобразовывая идеологию «кровавого меча» завещанную чингизидам, в некую пассионарную догму, обёрнутую в форму кочевнического быта и существования.

Мусульмане-монголы, занимавшие ключевые должностные посты в государстве, активно способствовали устранению последствий тяжёлого хаоса, вызванного войной. Они стали восстанавливать Бухару, Самарканд, Хорезм, Ходжент и другие города и поселения. История гласит, что среди принявших ислам монголов, спустя некоторое время, появились справедливые ханы, наместники и богобоязненные учёные. Одним из видных и уважаемых ханов, способствовавшим принятию монголами ислама и ставшим защитником мусульман, был могущественный правитель Золотой Орды – Беркехан. Он правил землями от севера Туркестана, до реки Волги.

Позднее его дело продолжил Султан Мухаммад Узбек, признанный покорёнными народами и племенами, правителем огромного пояса земель от Приволжья до Крыма и дальше – охватывавшего значительную часть территории, ныне входящей в состав современной России. Он являлся одним из потомков хана Джучи (унаследовавшего свой «улус⁴» от великого завоевателя – общеизвестного впоследствии во всём мире, в плеяде исторических свершений, оставившего глубокий отпечаток в памяти людей, а также в ДНК множеств ассимилированных племён и народов).

Ещё одним монгольским ханом, принявшим Ислам, был правитель всего Маверанахра и Туркестана великий Султан Тарамширан, который по своей родословной линии восходил к самому Чагатаю. Хотя этот его пращур был ярым врагом мусульман, подвергавшим верующих в Единобожье страшному и ужасному гнёту: беспощадно разрушавший многие незыблемые города, и опустошавший богатые плодородные земли. По милости Всевышнего Аллаха, Тарамширан стал праведным мусульманином! Он стал одним из значительных звеньев в цепи последующих покаяний – ярким пламенем очищения, вспыхнувшим после затянувшейся великой смуты, вызванной деяниями жестоких предков. Своей справедливостью и скромностью он был под стать халифам, носившим титул «Хулафа ар-Рашидин⁵», а также халифу Умару ибн Абдулазизу.

Ещё история прошлых эпох, хорошо помнит период Илхании персов. В те времена иракцы из Шама толпами стали принимать Ислам. Они были потомками Хулагу – первого врага Ислама, разрушившего Багдад и уничтожившего Аббасидский Халифат. В своё время он практически до основания разрушил многие их города, жестоко обращаясь с покорёнными его жителями, оставив глубокий шрам на всей исламской «умме⁶». Быть может поэтому, именно из его воинственного рода, вышел благородный и справедливый правитель, «принявший Ислам» – уверовав во Всемогущего Аллаха и его Посланника (да благословит его Аллах и приветствует).

Подобным образом, вселенский коловрат менял сознание всех последующих поколений, циклично разрушая и заново созидая устои, в волнообразно переменчивом дольнем мире.

Как так могло случиться, что захватчики, разбившие мусульман, в конце концов, приняли новую для себя веру? Ведь обычно в истории человечества всё происходит наоборот: побеждённые покоряются воле победителей и отдают себя на их суд, принимая политическую идеологию того, кто правит ими, и кто волен своенравно покарать. Как говорится, «народ следует религии своих правителей». Однако, после нашествия великой монгольской империи, мусульмане смогли добиться того, что захваченные оккупантами территории, вновь стали мусульманскими государствами.

Шли века, менялись поколения. Со временем изменился духовный облик всей Азии и восточной Европы. Но одно оставалось неизменным. Всё-таки, традиции и обряды каждой племенной общины, раскрывали свой индивидуальный и неповторимый колорит. Период, о котором пойдёт дальше речь – это время богатое на перемены. Имеющие отголосок ныне канувших великих свершений на пути Аллаха, в лице героев освободителей и его притеснителей. В истории человечества всегда существовали устои, которым следовали люди. Народ каждого государства безусловно имел отличия в вере, языке и цвете кожи. Несмотря на обобщённое понимание справедливости и ментально-тактильное сосуществование с окружающим миром. Биполярный характер индивидуумов, заставлял мирный люд, мучительно извиваться на политической сковородке. Эдакие тираны, религиозные фанатики и приверженцы архаических заветов, были и у кочевников. Налёт негласных правил «Великой Степи» подчинил приграничные территории, законам военного времени. Которым не могли перечить ни старейшины своих племён, ни даже его ханы. Женщина той поры, скорее была имуществом отца, нежели самостоятельной личностью. Она не имела права голоса в мужском сообществе, если же только не добивалась особого социального статуса, или же не принадлежала к правящей семье. Мужчину же ждала судьба стать, либо выдающимся воином, либо очередной боевой потерей.

В социально-политическом плане – на карте постоянных конфронтационных преобразований, у каждого избранного, или же самопровозглашённого самодержца, имелась толика контролируемых земель, подвластных его воле. Пленных рабов тоже хватало. Ибо междоусобные войны, да набеги разбойников на беззащитные караваны в этих краях, уже стали повседневным явлением. С которыми не в силах были справиться, ни наместники городов, ни «эмиры⁷» государств.

Целая «клубочная жизнь», пролетала словно стрела, выпущенная из натянутой тетивы, на которую нанизана, сея неразрывная нить. Через земли Центральной Азии по «Великому Шёлковому Пути» сезонно шли караваны, из дальних краёв. Перевозя в своих загашниках чаи и разнообразные специи, фарфоровые и гончарные изделия, разные украшения, драгоценности и ткани. Из-за частых набегов грабителей невольно приходилась обращаться за помощью к наёмникам в разных городах. В то же самое время, выплачивать дань местным управленцам, за безопасный проход по контролируемым ими феодальным территориям. Одним из таких городов, стоящим на пути караванов, был цветущий город Фариз. Его правителем был всеми любимый и основательно закрепившийся на своём троне, хан Жаршары. Он завоевал неувядаемую славу, в многочисленных победоносных сражениях. Но уважение и почёт, обрёл благодаря своей гуманности и справедливости.

Хан Жаршары имел единственную и горячо любимую дочь Фатиму —

его бесценное сокровище, на всём белом свете. Помимо неё, других родственников у него больше не осталось.

На политической арене – как опытный правитель, Жаршары обладал внушающим авторитетом, использовавшим весомые доводы для поддержания стабильности в регионе. Довольно часто принимая весьма тяжёлые решения, чтобы ненароком не развязывать глупые и бесполезные войны, с соседними фракциями и городами. Он мирил враждующие племена и старейшин почитаемых родов, порою развязывавших крупные раздоры, во внутрисемейных интригах. Параллельно контролировал выходки амбициозных карьеристов, безжалостно проливавших кровь конкурентов при определённой периодичности разделения сфер влияний. Такое часто происходит из-за треплющейся внутри неуёмной алчности и властолюбия, что со временем превращалось в дестабилизирующую злокачественную опухоль, прямо под боком. Иногда даже прощал выходки мелких разбойников, что отражались очередным убыточным балансом в ежеквартальных докладных и оброчных манифестах крупных землевладельцев, а также в «джизье⁸» иноверцев – совокупно сосуществовавших в данных областях. Ну и соответственно, в окончательной книге учёта финансовых потоков, у его казначеев, нехотя превалирующих с отрицательными пометками в показателях, представая чёрной долговой ямой в графе доходов и расходов страны. Такие жертвы, несомненно, приноситься дабы в конечном счёте, предотвратить любые предпосылки внезапной внешней агрессии. Поскольку даже исхудалый, но всё же нейтралитет, крайне необходим, для своевременного укрепления слабых позиций!

Хан Жаршары был глубоко набожным человеком, твёрдо следовавшим всем постулатам своей веры – ментально опираясь на священный Коран, а также, на достоверные хадисы от Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует). В различных ситуациях ему часто приходилось принимать непростые решения, ведя одновременно духовную, политическую, военную и административно-социальную жизнь: неустанно примеряя на себя роль связующего регулятора и умелого пастыря, в цепи городских насущных проблем, обычно не имевших исчерпывающе-ёмкого решения, без грамотного руководства их правителя. Из-за противоречий в вопросах религии, а также судебно-правовых тяжб – торговых, личностных и иных неблаговидных напраслин, в купе классового неравенства, нерешённые задачи превращались в дести наслаиваемых бумаг, откладываемых на неопределённое время. Вследствие чего, в некоторых подотчётных институтах, происходил временный коллапс их прямой функциональной обязанности. Ибо воистину, всё упиралось в окончательное волеизъявление падишаха. Так что дел у хана Жаршары, было всегда предостаточно.

Бумажная волокита с лёгкой степенью бюрократии в законах, в будущем иерархично подчинила каждую прослойку общества. В дальнейшем способствуя местным структурам работать в автономном режиме. Однако по особо важным вопросам: государственной безопасности и иного характера глобальных проблем, подавался непосредственный запрос, дабы верховный «кадий⁹» мог лично взять под контроль ту или иную ситуацию. Чтобы он в свою очередь, мог своевременно уведомить хана Жаршары о промежуточных и цельных процессах конкретных процедур. В связи с чем, повелитель и принимал те или иные указы, преобразовывавшиеся в результате в устоявшийся свод будущих законов. Благодаря этому, в итоге ему удалось срубить на корню, некогда разросшуюся дикую коррупцию. Такие перемены оттащили зажравшуюся элиту от всеобщей кормушки, искоренив наглое воровство высокопоставленных представителей. От чего город со временем стал только процветать и развиваться. Впоследствии начали расти социальные льготы, а вместе с ним патриотизм, да искренняя любовь его жителей. Таково было положение города Фариз и его сплочённых граждан, на тот период».

Глава 1

Айша, или тяжёлое восхождение, хана Жаршары

«Душа – безмолвный холст, Творца!

А наша «длань», как пыль, ложится!

Нельзя спросить, у мертвеца:

Где в бой, где надобно смириться?

Меняет век, своих героев —

Рождая луч, больших надежд!

Несправедливость, словно Троя:

Смертельна светоч, для невежд!

Мать – проводник, учитель первый:

Весь рай, под нежною стопой!

Так много сил и столько нервов,

Она потратила, с лихвой —

Лишь чтобы стать, твоей стезёй:

Уютным домом, для души!

Полярной – яркою звездой!

Молитвой, что не заглушить!

В мирской заботе – вне прострации:

В борьбе, за шанс существования!

Душа, без образа и нации,

Пойдёт её, повествование!

От колыбели, до могилы —

Весь спектр чувств, внимая вновь!

Дурманом неким, расходилась —

В скользнувшем вихре любовь!

В одной судьбе, внахлёст поступки,

Где, слово – птица, на устах!

Заслуги все и все проступки —

Багаж истории, в томах,

Чернильным следом, остаются:

Воспоминаньем, мудрецов!

По рекам жизни разольются —

Звучанием, тысяч голосов!

Каскадом знаний орошая:

В цветение, веру наложив.

Из книг, учения вбирая —

Разумно, мудрость потрошив!

Невзгоды, счастье, чередуя —

Смиренно, фатум дней приняв.

Из жизни, радости смакуя —

Занозу опыта, вогнав!

Быть может, эдакая доля,

Вернётся, с собранным уроком.

Сыграв героя, в бренной роли —

Противясь, манящим порокам!

Отождествляя тело, луком.

А дух, испущенной стрелой.

В пути, испытывая муки —

Где смерть сокрыта, за чадрой!

Пройдётся дервиш, босоногий,

«Змею, в кустах» схватив за хвост!

Куда ведут, судьбы дороги,

Когда ж разрушиться, сей мост?

Разверзнув, смысл испытания —

На Божий суд, вверяя дух.

От хорды, сущего скитания —

Летя как камень, или пух!

Сквозь антураж, под песнь «Данте»:

«Камеей выпуклой» – потомкам!

Сменив природу, на ландшафте —

Создав дворец, среди обломков!

Не обвиняя праотцов,

За их грехи и вольнодумство.

И в стане будучи, писцов,

Быть деликатным и искусным!»

Хан Жаршары не был рождён наследником во влиятельной и богатой семье, которая монархически передала бы все бразды правления над устоявшимся государством. Ещё при рождении, судьба обошлась с ним крайне жестоко: непозволив будушему правителю Фариза, обрести маломальское родство, даже среди пролетариата.

Айша – его мать, была малоимущей сиротой. Ей было всего пятнадцать, когда как война, уже забрала её отца. А голод и болезни, унесли в могилу её мать и двух младших братьев. Она была ткачихой, работающей не покладая рук, в поисках своего ежедневного пропитания. Состригая овец и обрабатывая шерсть, в дальнейшем она пропитывала пряжу натуральной краской. Затем подготавливала разноцветные нити к будущим ткацким изделиям. Эта хрупкая девушка долго и кропотливо трудилась, создавая замечательные ковры с изящными узорами. Но в своём ремесле, её женская натура всегда чувствовала притеснение при естественно-деловой конкуренции с торговцами-мужчинами, в периоды оживлённых продаж. Чтобы прокормить себя, ей приходилось продавать свои ковры почти что за гроши.

Тяжела была жизнь одинокой девушки. Платить аренду за постоянное место на дневном базаре, более не было возможности. Ибо прибережённых средств – унаследованных после скоропостижной кончины близких родственников, ей уже совершенно не хватало. Ей даже прошлось распрощаться со своим отчим домом – живя в итоге на базаре (у порога арендованной лавки), дабы оплатить приобретённые займы за ткацкий станок и материалы, ради функционирования своего кропотливого производства. В итоге это заставило её принять нелёгкое решение: перекочевать из родного города в места невиданные ранее. Нужда вынудила Айшу отправиться с караваном в благоприятные земли, для возможности продвижения индивидуальной продукции в оговариваемых торговых сделках. Караван шёл долгие дни и ночи, останавливаясь во всех городах на его пути. Пытаясь продать свои ковры, она уделяла всё своё внимание и время, всем потенциальным покупателям, на спонтанных базарах. И наконец, в одном из крупных городов, по воле Всевышнего Аллаха, ей удалось продать все свои рулоны (ковров) одному купцу, оценившему её изысканный труд, по достаточно хорошей цене. Айша благодарила Бога за благоприятную сделку и даже частично раздала милостыню неимущим, дабы выразить свою бесконечную признательность судьбе. Но её радости увы, суждено было продлиться недолго.

Уже через несколько дней, караван покинувший город, стоял на ночном привале. Мирно почивавшие торговцы и купцы, даже и не предчувствовали беду, алчно надвигавшуюся с наветренной стороны безмятежно отдыхавшего лагеря. Внезапно среди ночной тиши, полчище разбойников – словно безудержная буря, обрушилась на слабозащищённых людей. Они убивали всех, кто пытался оказать сопротивление, внушая страх каждому человеку, прибывавшему в бедственном положении. Опасаясь за свои жизни, торговцы отдавали все свои вырученные деньги, а купцы приобретённые товары. Лишившись всего своего имущества, некоторые мужчины и многие молодые женщины, были насильно угнаны безжалостными и наглыми захватчиками в неминуемое рабство, вместе со всем (груженым) скотом.

Один из этих злобных и жестоких разбойников, также вырвал у малоимущей Айши, припрятанный глубоко за пазухой мешочек, с кровно заработанными ею монетами. Прибывая в нереальном ужасе и бесчинствующем кошмаре от всего происходящего, она, всё же не страшась за свою жизнь, судорожно набросилась на вора. Айша отчаянно сопротивлялась, желая вернуть насильно отнятое у неё имущество. И это оказалось жестокой ошибкой. В потасовке она случайно порвала его рубашку, что привело её притеснителя, в страшную ярость. Вытащив свою саблю, он приставил острое лезвие к горлу Айши. Прощаясь с этим миром, она просила Аллаха, через «Малак-уль-Маута¹⁰», забрать её душу. Но не такая, к сожалению, ждала её судьба. Немного остыв, этот бесчестный подлец позарился на красоту невинной Айши. Жестоко надругавшись над ней – на глазах у парализованных животным испугом торговцев и купцов, а также хлопавших да посвистывавших приспешников. Напоследок он бросил перед ней на землю, полустёртую медную монету. Как бы указывая на её положение и цену. Затем ехидно рассмеявшись перед своим уходом, тот подчеркнул её беззащитность и немощность перед его силой и властью.

Убитой горем и навеки опозоренной девушке, захотелось наложить на себя руки. Но её спутники – также потерпевшие бедствие, умоляли не делать этого. Ибо, соверши она этот греховный поступок, то её ждал бы гнев Аллаха. Прислушавшись к мнению своих спутников, Айша вся в слезах легла спать. В эту полную потрясений ночь, во сне, её сердце стало утешать её:

– Бедная Айша, несчастная моя хозяйка. Ты потеряла последнее что имела – свою честь. Но не плачь, пожалуйста! Я слышу, как ангелы несут тебе благую весть от Аллаха! По воле Всевышнего Творца ты получишь от него благодать за свои страдания, в лице своего чада: невольно зачатого при греховном вожделении безумца, но с Божьей милостью, «заточённое в трёх мраках»!

Внезапно, Айша проснулась вся в холодном поту. Разумом она всё ещё не верила услышанным словам. Однако её хрупкое сердце, до сих пор колотилось как бешеное, после спонтанного пробуждения. Одновременно, словно рой жужжащих пчёл, пролетевших над её отяжелевшей головой, медленно затихал скоротечный звон, волнующе возникший во внемлющих ушах, и также, внезапно рассеявшийся, после услышанных пророческих слов. Сну предначертано было оказаться вещим. Спустя некоторое время уже стали проявляться первые симптомы беременности. Но Айша, теперь уже совершенно не беспокоилась, хотя и оказалась, будучи один на один со своими бедами. Будущая мать, всем своим нутром доверяла услышанному знамению и уповала в своей нелёгкой судьбе – на волю Всевышнего Аллаха, продолжая достойно жить, в ареале вверенного ей свыше испытания! Отгородившись огромным терпением от всех уныний, постоянно порождаемых унылыми и горестными мыслями. Юная особа, беспокоясь о своём самочувствии и за здоровье ещё не рождённого ребёнка, остановилось в первом же городе, до которого добрался изрядно потрёпанный караван. Им оказался город Фариз. В нём, Айша в первую же очередь отправилась к Мечети, где села у его порога. А местные жители брезгливо обходили её на поступях к храму, лишь снисходительно озирая неприглядный стан и непрезентабельное облачение путницы.

Гордость не позволяла ей просить милостыню у прохожих. Осознавая свою полную беспомощность и изнеможение, образовавшийся от жажды и стыда ком в горле, невольно выдавил из глаз, кристально чистые слёзы. Вдруг, из толпы отделился скромно одетый старец, медленно подошедший к ней. Опираясь на трость исхудавшей левой рукой, а правой придерживая перекинутую через плечо перемётную суму, сей преклонного возраста незнакомый прохожий, с белоснежной бородой и глубоко посаженными глазами, спросил её:

– Что с тобой? В чем причина твоего несчастья? Разве гостям прекрасного города Фариз, в такой солнечный день, следует предаваться грусти? Доченька моя, вытри же свои слёзы. И сними со своих глаз этот печальный занавес безнадёжности. Оглянись вокруг. Ведь наша жизнь, несмотря ни на что, бурлит и кипит… Тебе не стоит предаваться отчаянью. Ибо в душе, с «иманом¹¹», ты не одинока.

Внезапно выдернутая из состояния глубокой фрустрации, фразой, переполненной доброжелательными флюидами. Опешившая Айша, легонько взглянув покрасневшими глазами на этого старика старающегося растянуть своё морщинистое лицо, в доброжелательной улыбке, тут же резко встала и вытерла слёзы. Затем с уважением поприветствовав пожилого мужчину, предложила ему сесть рядом с ней на ступеньках Мечети. А в ответ боязливо вымолвила:

– Почтенный старый господин, прошу прощения у вас за то, что лицезрите бездомную сироту и за то, что стали свидетелем её тяжёлого положения. Однако, как вы узнали, что я не местная и совершенно одна?

Спросив об этом, она плавно отвела свой взор от старика: взволнованно пощупывая и теребя от смущения, своё потрёпанное платье. И не дожидаясь ответа на заданный вопрос, опустила вниз – опухшие от слёз, карие глаза. При каждом вдохе плавно погружаясь в свои воспоминания, она то и дело обволакивала очи, мокрой пеленой отчаянья. В её голове, крохотными вспышками возникали образы домочадцев. А на мгновение – при смене кадров, застыл образ усопшего отца, который всеми самыми тёплыми чувствами, отпечатался на холсте её внутреннего мира. В годы беспечной её юности он часто был надёжной опорой. Ведь жестокий и реальный антураж мрачной мизансцены, уже перемолол своими безжалостными жерновами, немало наивных и неподготовленных к испытаниям, наивных судеб.

Старец вывел Айшу из состояния прострации несколькими покашливаниями, заполнив образовавшуюся неловкую паузу тёплым излучением мягкой улыбки. Затем, полностью просканировав её опытным взглядом, приметил, что она всеми способами пытается спрятать свои руки и лицо, дабы скрыть некогда приобретённые синяки и ссадины. Копаясь в своём мешочке, он достал старую – обтянутую верблюжьей кожей фляжку с водой, и протянул её Айше со словами:

– Выпей доченька. Ты тратишь последние силы на беседы с незнакомым стариком, сама же изнемогая от жажды. Как я могу не отблагодарить тебя за это, своим скромным подношением. Ты пей, пей. А я отвечу на твои вопросы.

Хотя её взгляд был обращён в пустоту, она всё же вслушивалась в каждое сказанное незнакомцем слово. Старец продолжил:

– Думаешь, как я пришёл к мысли, что ты наверняка не местная? Внимательно всмотрись дочка, на эту незыблемую мечеть. Прекрасный золотой купол, замечательные узоры на стенах и роскошная массивная парадная дверь! Здесь почти весь город принял Ислам и усердно старается следовать праведному пути. Издали наблюдая за тобой, вначале я пришёл к определённым поверхностным выводам. К примеру, если бы ты была мусульманкой, то непременно пожелала бы войти вовнутрь. Но ты не сделала этого, почему? Во-первых, я заметил твой растерянный вид. Тогда я решил, быть может, ты не знакома с Исламом и желаешь изучить его? Но ты, то и дело, совершала движение вперёд – подходя почти к самому порогу, а при виде выходящих людей, стеснённо пятилась назад. Тогда первоначальное моё предположение, отпало само по себе. Ведь, если бы ты желала что-то узнать, то не раздумывала бы так долго. Но, а если же нет, то и близко бы не подошла к месту молельни. Во-вторых, я взглянул на твою одежду – местами испачканную от тягот путешествия, да полувыцветшую от летнего палящего солнца. Тогда я понял, что ты пробыла в длительном путешествии и что сей утомительный путь, был весьма тернист и витиеват. Однако почему же ты не осмелилась войти в мечеть, талдычила совесть моей логике? И только поставив себя, на твоё место, осознал, что тебя остановило большое сердце! Ведь как ты могла войти в дом Аллаха в небрежном виде, пренебрегая всеобщей сунной – неотъемлемого омовения, для прихожан! Поскольку каждый уважающий коммуну и строгие своды негласных законов, естественно выкажет своё недовольство, невольно оскорбив тебя за невежество. На фундаменте этого умозаключения, я благодатно ощутил, какая же ты богобоязненная сестра, не желающая наводить грязь на «Умму» пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) и на саму веру! Теперь же, как я пришёл к выводу, что ты одна. Вот здесь пришлось немного подумать. Первая мысль моя была о том, что если бы ты ждала кого-то, то предпочла бы прохладную тень, нежели жар полуденного солнца – на лестнице, у входа в мечеть. Но, даже если этот человек был бы в мечети, то рано или поздно, он бы вышел из него. А ты сидишь с самого утра и только сейчас проронила свои слёзы. Это привело меня к окончательному выводу, что ты не местная и без знакомых.

Сделав несколько глотков, Айша взглянула на старика и, легонько кивнув головой, тихо промолвила в ответ:

– Да вы правы, добрый господин. И спасибо вам за воду, мне стало легче.

Между ними слово за слово, завязалась доверительная беседа. Затем, она рассказала ему историю нелёгкой биографии, изливая старику глубоко-раненную душу. Дрожащими устами, открыто и навзрыд повествуя душещипательные моменты бренной жизни. Вся глубоко засевшая боль в груди Айши, с каждым высказанным словом, словно тяжело-извлекаемая заноза сострадания, впивались в сердце его внимательного слушателя. Изложив все тяготы своего существования, доброму и отзывчивому старцу, она будто бы избавлялась от постоянно гложущих её ментальных тревог. Таким образом, Айша постепенно самоуспокаивалась. А по завершению её трагического рассказа: искренне сопереживавшей юной повествовательнице старик, печально покачал головой и очень тяжко выдохнул. После этого, безо всяких задних мыслей, утешительно похлопывая многострадальную молодую особу по спине, крепко прижал её по-отцовски, к своей широкой груди. Находясь в таком положении, этот набожный старик, с внезапно осенившим озарением в глазах, воскликнул:

– Постой, ты же ткачиха! Я знаю человека, который может тебе помочь! Поднимайся. Я отведу тебя к нему!