Текст книги "Баскетболист и Нелли"

– «Владельцы собак! Мы начали отстрел собак, которые лают на этой площадке и мешают жителям, чьи окна выходят сюда. Мы вас предупреждали – выгуливайте лающих собак за трамвайной линией. Иначе следующей умрёт ваша собака!»

Тучная, постоянно обливающаяся потом женщина и сутулый мужчина в поношенной дублёнке склонились над прямоугольным листом картона и внимательно изучали надпись. В итоге после прочтения был вынесен окончательный вердикт:

– Ну и правильно. Тем более, это – дворняга, сразу видно. А тут дети в школе учатся неподалёку. Мало ли что? Да и собачники совсем оборзели, уже животных выше людей ставят! Давно пора запретить держать их в квартирах. Тут вам город, а не село.

Мужчина в потёртой дублёнке одобрительно покачивал головой на манер китайского болванчика.

«Нам двоим будет спокойнее, если впечатлительная Нелли останется в неведении относительно царящих среди двуногих настроений», – Баскетболист без труда понял монолог прохожей, но от этого лишь сильнее сжал челюсти.

Для Нелли изо дня в день монотонно повторялось одно и то же – короткий сон, перебежка, застывшие тела, поиски еды… И тем не менее, несмотря на намерение Баскетболиста оградить её от ещё большего ужаса, одна ночь засела в памяти Нелли прочным гарпуном, оставив неизгладимый след на всю жизнь.

В тот вечер они спрятались от проливного дождя под маленьким козырьком, нависавшим над одной из дверей длинного здания. Дверь находилась в торце и плохо просматривалась с улицы, что обеспечивало им хотя бы минимальную защиту от посторонних глаз. Над входом висела латунная табличка с надписью «Психоаналитик». Час был поздним, улица полностью опустела, её дневные контуры стёрлись и превратились в единое чёрно-оранжевое пространство – смесь ночи и света уличных фонарей. В этом неестественном освещении всё вокруг приобретало оранжевый оттенок – строения, тротуар, фасад какого-то старинного, наполовину заколоченного здания, чьи стены поддерживали усталые кариатиды. Притормозивший на противоположенной стороне улицы серебристый железный зверь тоже моментально стал ярко-оранжевым и слился с общим фоном. Однако уже одно его бесшумное появление заставило Баскетболиста и Нелли затаить дыхание и попытаться слиться с запертой дверью.

Из машины выскочило двое рослых мужчин и одна девушка. Было похоже на то, что они стараются действовать как можно тише, однако безмолвная ночная улица эхом разносила каждое их слово.

– Это тот дом?

– По навигатору же ехали, какие могут быть сомнения?

– Да я знаю этот район – здесь бродят целые стаи блоховозов! Пошли! – скомандовала девушка в спортивном костюме.

Люди скрылись за семиэтажным зданием. Нелли очень хотела спросить у Баскетболиста, о чём он сейчас думает, но панически боялась выдать своё присутствие даже самым тихим звуком. Быть может, это всего-навсего припозднившиеся жильцы, и скоро они увидят, как в одном из окон зажжётся свет?

Но, к разочарованию Нелли, все окна семиэтажного дома продолжали смотреть на них своими слепыми стёклами, отражавшими лишь оранжевые блики с улицы. Наконец раздался звук, которого оба одновременно и ждали и боялись услышать – за домом кто-то истошно скулил и выл, до последнего пытаясь бороться с превосходящим его по силе противником. Вой приближался, но затем в одно мгновение стих, точно по команде. На улице вновь появились трое – мужчины тащили за собой два безвольных собачьих тела, а вышагивающая впереди женщина крепко держала двух извивающихся щенят. Они ещё не могли внятно лаять – лишь тихонечко поскуливали. Их тонкие голоса были единственным оружием против людей.

Нелли следила за двигающимися силуэтами с нарастающей тревогой и отчаяньем – щенки казались ей ещё меньше тех троих, о судьбе которых она ничего никогда не узнает. Скулили ли три чёрных братика так же пронзительно, когда чужая рука пыталась их поймать? Звали ли они Нелли на помощь? Наверняка. Ведь любой брошенный ребёнок обречён на то, чтобы до хрипа, до осипшего голоса звать на помощь своих родителей.

– Вставай! Мы должны напасть на них! – Нелли очнулась от звука собственного голоса.

– Сиди смирно! Разве ты не видела, как легко они расправились с этими двумя? Мы для них – не более чем комар для волкодава.

– Но мы не можем просто так сидеть и ждать, пока их увезут!

– Твоё предложение? Умереть за компанию?

Нелли была готова взвыть от сдавившего её горло глубокого разочарования.

– Я думала, Баскетболист настоящий герой, а он – обыкновенный трус!

– Можешь считать меня трусом, можешь считать меня кем угодно! Но мы ничем не можем им помочь. Только пополним списки бесславно погибших.

– Но там же совсем крохотные щенки…

Двери железного зверя захлопнулись, навсегда оградив от внешнего мира тех, кому не посчастливится встретить следующий восход солнца. Смерть вновь увела с собой самых беспомощных – тихо и быстро. Уже завтра о пропавшей собачьей семье никто и не вспомнит.

– Я… я ненавижу и презираю тебя.

Баскетболист не ответил – он тоже ненавидел себя в эту минуту. Всех его родных несколько лет тому назад забрали точно так же, но тогда, будучи глупым щенком, он полагал, что будь он постарше…

Теперь он старше, но все преимущества по-прежнему на стороне двуногих. Потому что на стороне собак – лишь животный страх перед их могуществом, впитанный с молоком матери. На человека можно напасть лишь с одной мыслью – это твоя последняя, самая бессмысленная битва заведомо проигравшего. Ею ты докажешь лишь одно – ты пытался и проиграл, любое восстание, любой бунт животных против людей обречён на провал, а Баскетболист не был готов подтверждать эту аксиому ценой своей жизни.

Долгожданный день вернул улице знакомые очертания и привычные цвета. Неизменным с ночи осталось лишь одно – молчаливое презрение Нелли. Она по инерции продолжала повсюду следовать за Баскетболистом, но уже не прижималась, не заглядывала преданно в его огромные глаза. Она злилась от разочарования, от бессилия, от того, что сама себе создала кумира и требовала от него слишком многого. Но Нелли была слишком горда, чтобы признать это вслух.

«После встречи с ним мне казалось, что весь мир перевернулся. Вот он – наш спаситель. Рассудительный, смелый, высокий… Да уж, смелый он только во дворе с прочими собаками. Ну а чего же ты хотела, глупая? Тебе помогли в трудную минуту, а ты уже возомнила, что он способен спасти весь мир. Признайся, тебе было удобно переложить ответственность за свою жизнь на чужие плечи. Но в конце концов, он всего лишь пёс, и он был прав – мы могли только умереть за компанию. Не стоит требовать от других невозможного».

Лишь на четвёртый день, переломив в себе гордость, она впервые обратилась к нему во время очередной пробежки в поисках мусорного бака с едой.

– Давай прекратим это.

– Что прекратим? – Баскетболист испытал прилив радости и облегчения от того, что Нелли снизошла до разговора, и поначалу не понял значения её слов.

– Ты был прав – мы не смогли бы помочь им. Но в таком случае я тоже была права – сопротивляться бесполезно. Единственный выход – вернуться на территорию моей стаи и присоединиться к погибшим. Всё равно, рано или поздно… Мы ничего не сможем сделать даже для самих себя. Это только в рассказах догхантеров мы – настоящие монстры, нападающие на людей, а в жизни расправа с нами занимает у них не более пяти минут. Мы одни в этом городе, который для нас бесконечно враждебен. Нет никого, кто мог бы нам помочь, так давай хотя бы покинем его вместе со всеми.

– Нет, Нелли, нет. Я ошибался, – повесив голову, произнёс Баскетболист. – В наших силах было хотя бы попытаться. Быть может, нам удалось бы напугать их, и вырвавшиеся из рук щенки получили бы шанс спастись, как когда-то спасся я сам.

– «Быть может» – в этом слове вся суть! Для нас в этом городе нет ничего определённого, лишь череда случайностей. Ничто не зависит от нас! Выжил – повезло, сдох от отравы – что ж, не твой сегодня день! Куда бы мы с тобой ни направились – ничего не изменится, у нас под ногами всегда будет зыбкое болото.

Баскетболист внимательно посмотрел на неё, затем склонил голову на бок, словно глубоко о чём-то задумался. Вдруг на его вытянутой морде появилось удивлённое выражение – было видно, что он вспомнил о чём-то жизненно важном и теперь одновременно радуется и сетует на самого себя. Ведь он мог вспомнить об этом намного раньше, так почему эта мысль пришла ему в голову только теперь, когда они оба оказались на грани?

– Я знаю одно место. Оно… странное. Там всё так непохоже на то, к чему мы привыкли, что мне всегда казалось, будто огромная машина с гигантским ковшом зачерпнула кусок земли вместе с домом где-нибудь очень далеко отсюда, перенесла его сюда, а потом поставила в центре города. Это действительно во многом ни на что не похожее место, но у меня есть там… приятель.

– Ты уверен, что твоего приятеля не забрали догхантеры? – забеспокоилась Нелли.

– Нет, можешь быть спокойна. Его не заберут. Мой приятель, он добрый, но любит тишину. Думаю, если мы и можем к кому-то обратиться за помощью, то только к нему. Пойдём!

В сердце Нелли мерцающим огоньком вспыхнула надежда, но она поспешила притушить её пламя, чтобы вновь не обмануться в своих ожиданиях.

* * *

Похожих домов в Москве было немало, однако для Баскетболиста именно этот стал особенным. Пару раз за свою жизнь ему уже доводилось приходить сюда в самые безнадёжные и голодные дни. Рядом с этим домом он всегда исполнял один и тот же ритуал: подходил к массивным дверям, присаживался рядом и внимательно прислушивался к тому, что происходило за ними. Если внутри оказывалось тихо, то можно было просунуть морду и поискать высокого человека в чёрном. А вот приглушённое, протяжное пение говорило о том, что придётся подождать снаружи.

Над входом в этот спасительный дом было нарисовано лицо. Суровое мужское лицо с большими карими глазами грозно смотрело прямо перед собой, как будто негодовало, что его поместили на эту стену. Баскетболист не раз задумывался над тем, зачем понадобилось рисовать такую вот устрашающую рожу, да ещё и над самым входом?

«Может, чтобы злые люди испугались и не решились зайти внутрь? Но ведь всё равно, сюда разные заходят. Я-то точно знаю».

И действительно, Баскетболист не понаслышке знал о заходящих в этот дом. Кто по голове потреплет, кто мимо пройдёт, а кто и прочь погонит.

– Это и есть твоё спасительное место? – с удивлением спросила Нелли. Она переступала с ноги на ногу, потому что подолгу стоять на одном месте с непривычки было слишком холодно. За лето организм уже успел позабыть, каково это – спокойно сносить температуры до минус тридцати. А сейчас на дворе нет ещё и ноля – рановато мёрзнуть, держись!

– Да, то самое. Но нужно подождать, пока петь закончат.

– Ничего себе. Такая изморозь на улице, аж до костей пробирает, а эти дураки притащились сюда петь. Сидели бы уж по домам! Да и поздно уже.

– Но они не просто так поют. Они просят своего бога о помощи.

– Бога? – Нелли произнесла это слово задумчиво, как будто раньше уже где-то его слышала, вот только запамятовала значение.

– Высокий человек говорит, что он на небесах, и что, если в него верить и хорошо себя вести, то…

– То что? – с интересом спросила Нелли.

Баскетболист замялся. Ему много раз доводилось слышать, как Высокий человек объяснял другим людям про бога, про то, какой он добрый и всемогущий, но всё это говорилось как-то сложно и, по мнению Баскетболиста, не слишком убедительно. Псу очень хотелось верить словам Высокого человека, но вот только в подворотне или на помойке он из раза в раз не находил им подтверждения.

Да и люди, ходившие в этот дом, не всегда выглядели счастливыми. Некоторые из них приходили с печальными и отрешёнными лицами, словно в них еле-еле теплилась жизнь. Многие – с насупленными и мрачными, преисполненными какого-то только им понятного скупого на эмоции достоинства. И совсем мало людей со светлыми, добрыми лицами.

– Так что же будет, если хорошо себя вести? – не унималась Нелли.

«Что ж, по крайней мере, в ней проснулось присущее ей любопытство – это хороший знак».

– Тогда, – Баскетболист опять замялся, подбирая слова, – тогда он выполнит всё, о чём попросишь. Наверное, – последнее слово он произнёс совсем тихо, себе под нос, поэтому Нелли его не расслышала.

– Здорово! – обрадовалась она, точно щенок, получивший свою первую кость. – Вот только я не поняла, кто этот Высокий человек? И откуда ты знаешь, что именно он говорит? Разве ты понимаешь язык людей?

– Немного понимаю, – Баскетболист предчувствовал, что эти расспросы неизбежны, однако не горел желанием раскрывать все свои карты. Пусть она сама всё сначала увидит, и лишь потом делает выводы.

– Но как? Кто тебя научил? Я впервые встречаю такого, как ты. Даже бедняжка Бывшая понимала лишь интонации и отдельные слова. А ты вовсе не похож на домашнего пса.

– Были учителя, – уклончиво ответил Баскетболист.

– Я смотрю, ты опять вернулся к своему немногословному стилю общения, – с обидой заметила Нелли. Но любопытство пересилило. – Так кто такой этот Высокий человек? Хозяин твоего приятеля?

– Нет, – с усмешкой ответил Баскетболист, – он и есть мой приятель.

– Человек?!

– Нелли, почему ты такая болтливая? – Баскетболист решил перейти в контрнаступление, а заодно и сменить тему разговора. – Вот увидишь его, тогда и делай выводы!

– Надо же, привёл меня от одних людей к другим. Стоило лапы топтать, – пробурчала Нелли.

Впрочем, ей понадобилось всего три минуты, чтобы перестать дуться.

– А скажи… вот ты говорил про бога людей. Интересно, а существует ли собачий бог?

– Не знаю. Вряд ли. Иначе мы не оказались бы в такой жопе.

«Тоже мне, вопросики! Откуда мне знать?»

– Так, может, всё дело в том, что в него никто не верит. Может, если верить в собачьего бога и просить его, то он тоже всё исполнит? Ведь людской бог всегда помогает людям, если они правильно себя ведут, так неужели нет никого, кто мог бы так же помогать нам?

Пёс оставил её вопрос без ответа. Он не знал, как сказать правду этой жёлтенькой наивной собачке, так что счёл за лучшее поискать в своём боку несуществующих блох.

Но вот деревянные двери открылись, и из них посыпался народ. Всё те же лица: печальные, мрачные, пустые и совсем немного светлых. Нелли с интересом наблюдала за процессией, не переставая переминаться на месте.

«Вас так много, и все вы приходите к своему богу, – размышлял Баскетболист, наблюдая за людьми своими влажными глазами. – И у всех вас свои проблемы, свои беды. Вы уже так много раз просили его о спасении, о помощи. Больше всего на свете люди хотят, чтобы в самый тяжёлый момент он помог и успокоил – это читается по их застывшим лицам и грустным взглядам. Все хотят, чтобы бог был среди них. Но никто не хочет быть богом. Хотя каждый мог бы им стать, стать богом для кого-то другого. Каждый мог бы спасти кого-то. Обернись к униженному и слабому, спроси, о чём он плачет? В глазах отчаявшегося все вы немного боги и можете карать или миловать. А уж как много каждый из вас может сделать для простой бездомной собаки!

Но вы из раза в раз проходите мимо чужих бед, погрузившись с головой в свои. Так, может, ваш бог так же проходит мимо вас, может, у него тоже – свои дела?»

Баскетболист был прав – люди проходили мимо двух мёрзнущих дворняг, абсолютно не задумываясь о своей божественности. Становиться богом было не с руки, ведь тогда пришлось бы отвечать слишком за многих и, главное, за самого себя.

– О, мой захожанин[2]2
  Захожанин – в православном лексиконе – человек, посещающий церковь время от времени, нерегулярно или только по большим праздникам в отличие от прихожан.


[Закрыть] вернулся! Давненько не видел тебя, давненько! – знакомая рука легла на голову Баскетболиста и потрепала её.

– А вот и Высокий человек, он всегда в чёрном, – сообщил своей спутнице пёс.

– Да уж, и впрямь весь в чёрном с головы до пят, – Нелли настороженно покосилась на него, но на лице высокого двуногого сияла такая добродушная улыбка, что все страхи сразу отпали, словно растворились в воздухе.

– Смотрю, ты подругу привёл. Что ж, заходите, только не балуйте!

Баскетболист и Нелли с радостью прошмыгнули в полуоткрытую дверь, пока человек закрывал их своей чёрной рясой и оглядывался – не заметил ли кто. Однако уловка не удалась: их всё-таки заметили.

– Батюшка! Вы опять за своё? – принялась упрекать женщина, стоило священнику закрыть за собой дверь.

На вид ей было около сорока пяти. Неказистая и длинноносая, она торговала свечами и иконками в лавке рядом со входом в храм и, судя по всему, помогала Высокому человеку.

– Ведь всем известно, что собака – нечистое животное! Собака от сатаны! У святых отцов сказано…

– Светушка, я знаю про святых отцов, – Высокий человек произнёс эту фразу чуть слышно и беззлобно, но женщина сразу умолкла. – Но и этого парня я тоже знаю. Или ты забыла, кто принёс мне кадило, когда нас год назад обокрали? То-то же. А что за священник без кадила?

– Но зачем в церковь-то!? – всплеснула руками Светлана.

– Ну а куда ещё? Где прикажешь им греться? Ничего-ничего, они здесь – у стенки полежат, дальше пускать не стану.

Женщина неодобрительно покачала головой, но препираться не осмелилась.

– Светочка, а что у меня там на ужин?

– Каша овсяная, как и всегда. Будто не знаете.

– Будь добра, разогрей её, а то уже время позднее.

Пока Нелли и Баскетболист озирались вокруг, привыкая к тусклому освещению и запаху ладана, перед ними откуда ни возьмись возникли две миски, наполненные овсянкой. Женщина ещё долго бурчала себе под нос что-то про «собачью богадельню», но её слова не отменяли того, что внутри этого дома было несравненно уютнее, чем снаружи, а овсянка была удивительно вкусной и сытной. Вскоре мордочка Нелли уже лежала на волосатом боку свернувшегося калачиком Баскетболиста. Их так никто и не выгнал до самого утра. И, видимо, грозное лицо мужчины, изображённое над входом, ревностно охраняло их, потому что обоим снились только самые добрые собачьи сны.

* * *

Это произошло осенью, в самом начале ноября. Предыдущие два месяца выдались на редкость мягкими, и лишь с приходом третьего москвичи заметили приметы подступающей зимы. По утрам крыши домов искрились серебряной крошкой от покрывавшего их инея, а обнажённые ветви понуро склонялись к земле, с нетерпением ожидая спасительных шапок снега, которые защитят их от жестоких морозов.

Для Баскетболиста это была первая осень, проведённая вдали от стаи. Рано утром, когда ещё никто не играет с детьми, но большинство суматошных москвичей уже разъехались по офисам, он лежал на детской площадке в песочнице, укрывшись от бушующего ветра за её высокими бортами. Время от времени кто-нибудь выбегал из подъезда и скорым шагом направлялся к метро, не обращая никакого внимания на спрятавшегося в песочнице пса.

Порывы северного ветра гнали за собой шлейф новых, прохладных ароматов осени. Нюх одинокой собаки обострённо улавливал их: запах тускнеющих листьев, запах промозглого дождя…

Запах…

Запах чего?

Или… кого?

Баскетболист как ужаленный вскочил на свои длинные ноги и понёсся в сторону улицы. Этот запах он узнал бы из тысячи. Каким бы он ни был незначительным и далёким, Баскетболист вычислит его и будет преследовать, пока не настигнет. Среди множества спин прохожих ему удалось разглядеть самого странного из всех – этот мужчина явно спешил и был чем-то взволнован. Пёс прибавил скорости, но тот уже успел свернуть за угол, и его нигде не было видно. Баскетболист нёсся во весь опор, доверившись уже не глазам, а одному лишь собачьему чутью.

Поворот, арка, типичный московский дворик, дверь.

Пусто! И как только этот ублюдок успел скрыться в подъезде?! Этого не может быть! Он был так близко. Неужели двуногий оказался проворнее? Баскетболист разочарованно опустил голову и присел на задние лапы. В этот момент ему было хуже, чем в самые неудачные дни, когда не удавалось найти никакого пропитания. Он потыкался носом в закрытую дверь и злобно залаял от накатившей ярости и досады на самого себя. Он лаял долго, прежде чем из окна не высунулась чья-то красная морда и зычно не прикрикнула на него.

«Что ж, эта морда права, скулить под дверью – абсолютно бессмысленное занятие».

Баскетболист тяжело вздохнул и обернулся вокруг, словно надеялся найти кого-то.

И действительно нашёл. Правда, этой находкой оказался вовсе не человек и даже не животное, а какой-то малопонятный предмет, от которого даже издалека разило чем-то душным. Нельзя сказать, что доносившийся запах был неприятен, однако его было слишком много, и ему удалось почти полностью заглушить собой другой, слабо уловимый запах Убийцы.

Баскетболист наклонил голову набок, принюхался ещё раз и решительно подошёл к валявшемуся на земле предмету. Им оказался затейливой формы металлический сосуд, украшенный мелкой, искусной резьбой. Но самым странным в этой железяке, по мнению Баскетболиста, были непонятно для чего приделанные к ней длинные цепи.

Пёс принялся с усердием обнюхивать свою находку и всего через минуту, несмотря на посторонний приторный запах, он мог с уверенностью сказать: этот предмет держал в руках Убийца. Впрочем, запах самого сосуда тоже показался знакомым. Нет, он вовсе не был родным или важным для него. Скорее, просто один из тысячи городских запахов, хотя и редкий. Где же он мог его учуять раньше? Автобусные остановки? Подъезды? Подвалы?

А! Да, конечно… Тот странный белый дом, рядом с которым ему нередко перепадали вкусные кусочки пирожка с капустой. Реже – с мясом. И как только вещь из этого дома очутилась тут? Баскетболисту не пришлось долго размышлять над этим вопросом. Он ловко подхватил зубами непонятные цепи и побежал с источающей пряные ароматы железякой по мокрым ноябрьским улицам.

Дорога была достаточно близкой по собачьим меркам. И вот уже через двадцать минут он оказался у странного белого дома, из глубин которого доносился правильно опознанный приторный дух. Во дворе у входа в дом стоял высокий человек, одетый в чёрное, с длинной бородой. Именно он иногда подкармливал бездомного пса кусочками пирожка.

В этот раз Высокий человек выглядел непривычно опечаленным. Он что-то тихо рассказывал стоявшим рядом с ним людям, а один из них, в форме, методично записывал его слова в блокнот. Его ещё не старое лицо казалось на редкость измученным и безучастным. Но стоило человеку в чёрном заметить Баскетболиста, как его грустные глаза мгновенно преобразились, став не просто радостными, а ликующими, как у изумлённого ребёнка.

– Царица небесная! Господи помилуй, да как же это! Смотрите, смотрите! Кадило! Кадило нашлось! И кто же его принёс!

Человек с блокнотом обернулся и округлил глаза. А этот, в чёрном, подбежал к дворняге, опустился на колени и крепко-крепко обнял его. Баскетболист впервые ощутил на себе такое искреннее прикосновение. Его не просто погладили по голове, не просто что-то кинули под ноги, мол, «на, жри». Его обняли, как обнимают лишь настоящих друзей, лишь самых любимых домашних собак. Ему вдруг сделалось очень тепло, спокойно и радостно одновременно. Высокий человек взял у него из пасти железный сосуд и с гордостью, точно это была кость с целым шматом мяса, понёс его в дом.

В тот день Баскетболист получил не только самый вкусный обед в своей жизни. Он неожиданно обрёл верного друга и надёжное пристанище, куда можно прийти в самые тяжёлые дни и откуда никогда не прогонят.