Книга: Легенда о Сан-Микеле - Аксель Мунте

Та самая вилла

Это рассказ человека о том, как он шел к своей мечте. Самый близкий жанр, который можно было бы тут поставить - мемуары, но это не совсем правильно. Это воспоминания... нет, не врача, хотя тут немало из его практики. Это не сказки и не мистика, хотя тут есть и легенды, и разговоры с гномами, и даже говорящие собаки. Книга не привязана к территории, тут присутствует множество географических поясов от Капри до Лапландии. Книга-путь к волшебному замку, построенному собственными руками

После чтения (прослушивания аудиокниги) осталось очень чистое, светлое, теплое и немного грустное ощущение... Повесть достаточно упорядочена, начинаясь с первого посещения Капри, а заканчиваясь закатом жизни, но при этом постоянно прыгает, словно по кочкам памяти, то к одной истории, то к другой, восхитительно гармонично смещаясь периодически на размышления и рассуждения автора на определенную тему.

Я ничего не знала про Акселя Мунте до вступительного слова книги, где кратко излагалась его биография, и настойчиво советую не пропускать эту часть. Повесть своим языком, прямой речью автора создает у читателя образ удивительно светлого человека, умного, справедливого и доброго, со своими мелкими грешками, но - честного, даже с самим собой. По крайней мере, на закате жизни он, переосмыслив собственную жизнь, признается сам себе во многом. Есть пара моментов, когда он признает, что в других своих книгах, рассказывающих про определенные периоды (корреспонденция из холерного Неаполя, военные мемуары), он умалчивал о стыдных своих намерениях или поступках, о каких-то событиях своей жизни.

В противовес этому, в книге совершенно нет акцента на обратном - на деятельности, которой люди обычно гордятся. Рассказывая о моментах своей жизни, когда Мунте по долгу врача и велению сердца боролся с брюшным тифом, холерой, помогал бесплатно беднякам в трущобах, выживал на просторах Лапландии, автор совершенно не прибегает к самолюбованию, выпячиванию заслуг, хотя некоторые его упрекали в этом при жизни. Всё может быть. Сожаление возможно, где-то и мелькает, но ни в коем случае не в контексте "пожалейте меня", нет. При этом Аксель Мунте показывает себя таким, каким видело его большинство современников, - проницательным, в меру хитрым, чертовски везучим.

Здесь упоминается ряд известных личностей, и с некоторыми я литературно знакома. Известный психиатр Шарко, писатели Генри Джеймс и Ги Де Мопассан, ученый Пастер, целая вереница художников. Из художников он отдельно прошелся по Башкирцевой, едва упомянув, однако дав совершенно совпадающую с моей оценку её личности. Только я всего лишь читала её дневник, а он был знаком лично. Стоит отметить, что негативно на страницах писатель отзывается мало о ком, в большинстве своем герои книги - положительные люди, но если человек, простите, говно, то и Мунте не стесняется говорить об этом прямо.

Кто о ней не слышал! "Муся" усердно себя рекламировала. Я знал ее довольно близко, и мне редко приходилось встречать таких умных молодых женщин, но у нее не было сердца - прежде всего это была позерка, не способная любить никого, кроме себя.

Еще одна особенность книги - в ней совершенно нет личной жизни автора. Ни словечка про жен, своих детей, брат фигурирует лишь в одном эпизоде. Краткое описание детства из уст гнома, и больше никакой семьи. В отдельных случаях есть упоминания, позволяющие определить его статус на текущий момент, но время стремительно меняется в следующей истории. Плюс вообще нет упоминания про военный период - она не относится к мечте. Много сказано про животных и птиц, но, насколько я могу судить, не про всех. Лишь некоторые собаки и обезьяна, непосредственно принимающие участие в описываемых событиях.

Последнее, что мне хотелось бы отметить - это один из главных героев повести. Это Смерть. Данный мотив пронизывает книгу с первых строк до последнего слова, тонко и насквозь идя по пятам, периодически выходя на передний план, а после отступая в тень. И знаете, несмотря на то, что картинка ниже относится совершенно к другому человеку, персонажу и даже временному периоду, но на последней главе у меня перед глазами стояло именно это изображение.

Какая дивная, необыкновенная жизнь! И в то же время жизнь, казалось бы, в целом непримечательная, однако описанная под столь необычным углом, так чудно и необыкновенно, и в то же время так естественно и гармонично, что у зрителя не возникает ни одиного желания усомниться в неповторимом общении автора с животными и прочих, кажущихся при пересказе фантастических и невероятных вещах, но в момент чтения воспринимающихся само собой разумеющимся.

В связи с вышеупомянутым, читатель испытывает истинное наслаждение от дарованной возможности приобщиться к чистому, честному и открытому взгляд на окружающий мир, понять и прочувствовать сиюминутность и преходящесть всего мирского, испытать неподдельное чувство любви к живой природе и ощутить своё единство со всем окружающим.

Здесь стоит подчеркнуть как это бесхитростное и неординарное восприятие мира рассказчиком, так и его замечательную способность облечь собственные чувства в слова и суметь передать их в первозданном, исконном виде, что также требует определённых сил и таланта и, несомненно, заслуживает признания.

Взирая словно бы со стороны на прожитую жизнь, вспоминая многие и многие из наполняющих её эпизодов, внушая наблюдателю миролюбивое спокойное созерцание и настраивая на добродушный лад, врач показывает нам и смехотворную скуку вверенных его попечению пациентов, ради собственного развлечения выдумывающих для себя болезни (и даже не сознающих этого!) в самом центре Парижа, и непостижимую загадочную Лапландию, являющую собой полную противоположность Европы и обладающую совершенно иным, самобытным и исконным очарованием, снова Париж, Капри, Рим... Истинный друг всех животных - собак, обезьян, птиц; почитатель греческой и египетской истории, модный врач и человек, добрый, как море - читателю в этой истории достался замечательный проводник, что нарушил даже самые строгие неписанные правила и провёл безмолвного зрителя до самых райских врат и Великого суда, позволил воочию лицезреть то, что доступно лишь взгляду ребёнка.

Персонажи - колоритнейшие, например, сбежавший из тюрьмы страшный итальянский каторжник, который каждый день ходит кормить животных, попавших под завал при землетрясении. Или старая крестьянка с острова Капри, бывшая когда-то женой английского лорда, полюбившего ее за красоту, а после его смерти добровольно и с облегчением вернувшаяся к своим помидорам и козам на Капри, забывшая английский язык и совершенно счастливая. Между прочим, на Капри - благодаря усилиям Акселя Мунте - ее находит дальний британский родственник, отдыхавший в роскошном отеле в Сорренто. Родственникам не удается поговорить: леди не знает не только английского, но и итальянского, говорит на диалекте. Тем не менее, англичанин покидает ее, с улыбкой отметив, что эта дама - самая приятная из всех его родственников.

Истории - потрясающие. Из каждой можно было бы сделать отдельную повесть, рассказ, роман - и каждая из этих книг имела бы успех. Может быть, даже громкий. Диапазон настроений - сумасшедший: от истинной трагедии (сцены чумы в Неаполе или истории из сумасшедшего дома в Париже, например, история женщины, брошенной своим любовником Ги де Мопассаном, и медленно умирающей в больнице от горя: чем не либретто к новой "Травиате"?) - до безумной комедии (подготовка к Первому Мая на Капри: эти страницы читаешь, смеясь до слез). А рядом со всем этим - жизнь и нравы саами, жителей шведских лесов, полудиких волшебников, сросшихся с природой, обладающих такими навыками выживания в этих лесах, и такими познаниями о них, что просвещенному, образованному Мунте рядом с ними хочется лишь смущенно молчать...

Все эти пестрые куски европейской жизни объединяются центральной фигурой рассказчика, неутомимого шведского врача, влюбившегося когда-то в увиденный им на плохой фотографии итальянский остров Капри и решившего во что бы то ни стало реализовать мечту: поселиться там. Ради Капри он становится преуспевающим врачом сначала в Париже, затем в Италии, постепенно двигаясь к своей мечте, которая в конце концов оказывается реализована. Капританская вилла Мунте под названием Сан-Микеле, открытая теперь для публики, и принадлежащая Швеции, и сегодня хранит воспоминания о своем волшебном хозяине, которого любили и уважали, кажется, все.

Вот, кстати, еще один момент, который восхищает меня в этой книге. Как можно рассказать о себе таким образом, чтобы искренне поведать об окружавших тебя любви и уважении, не впадая в самолюбование и хвастовство, как сделать это так, чтобы читатель безоговорочно тебе поверил? Мунте не был писателем, он был врачом. Однако он решил эту задачу блестяще. Любовь, которую Мунте испытывал к своим пациентам, действительно возвращалась к нему, и теплота этого чувства ощущается сквозь страницы книги. Да и как не любить врача, который, прочтя за завтраком в Швеции газету, сообщавшую о вспышке чумы в Неаполе, вместо того, чтобы доесть завтрак, немедленно вскакивает из-за стола, собирает чемодан и мчится на вокзал, чтобы срочно ехать в Неаполь лечить людей (и только доехав до Неаполя, обнаружив, что он единственный, кто сходит на зачумленной во всех смыслах станции, догадывается немного испугаться)?

В самом конце история этой невероятной жизни преподносит самому Мунте и его читателю горький сюрприз... И все же это очень светлая книга. Очень добрая, человечная и полная любви к жизни, несмотря ни на что.