Текст книги "По следам зла. Отчеты профайлера"

Веселая Агнес Брендель

Агнес Брендель в среде барных завсегдатаев имела репутацию веселой, компанейской женщины, которая любила выпить, но редко делала это на свои деньги. Из-за чудаковатого поведения и необычной внешности в районе и в пивнушках считали, что она не от мира сего. В последние несколько дней Агнес никто не видел, хотя раньше она регулярно посещала различные забегаловки. Эти показания совпадали с результатами токсикологического теста, которые я только что получил, – у убитой женщины был обнаружен уровень алкоголя в крови, равный 2,7 промилле. Должно быть, в момент своей смерти она была в стельку пьяна.

В расследованиях убийств, а также при составлении психологического портрета преступника личность потерпевшего всегда играет большую роль. По этой причине в обоих случаях всегда нужно выяснять информацию о личности жертвы. Ведь нам важно знать, специально ли преступник выбирал свою жертву или ей просто не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Про Агнес Брендель я мог сказать, что она любила выпить и пила много. Точнее говоря, она была алкоголичкой, а бары, которые посещала, имели не самую лучшую репутацию. Определение «компанейская женщина» подразумевало и то, что она много общалась с мужчинами и, по-видимому, была не очень разборчива в выборе своих спонтанных половых партнеров. Для нашего расследования это означало, что преступник мог быстро и легко завязать знакомство с Агнес Брендель. Чтобы возбудить интерес этой женщины, достаточно было угостить ее парой бутылок пива.

Агнес Брендель жила в маленьком поселке со своим многолетним партнером Эгоном Финком, который был младше ее. В эпоху национал-социалистов квартал был окружен стеной и использовался как так называемое исправительное учреждение. Здесь под постоянным наблюдением жили так называемые асоциальные элементы, которым, согласно идеологии тогдашних властей, «надлежало прививать немецкие семейные ценности». Несмотря на то что на момент преступления эта стена уже давно была снесена, поселение еще не утратило своего замкнутого характера. Большинство социально незащищенных жителей знали друг друга, а значит, и Агнес Брендель. Это обстоятельство может оказаться полезным для дальнейшего расследования.

Про Агнес Брендель я мог сказать, что она любила выпить и пила много.

Однако, поскольку мне нужна была уверенность в том, что неизвестный труп действительно принадлежал Агнес Брендель, а мой опыт расследования криминальных преступлений говорит о том, что женщин часто убивает их нынешний или бывший интимный партнер, я для начала попросил двух своих коллег доставить Эгона Финка в участок для допроса.

Описание партнерши, которое дал Эгон Финк, совпало с результатами вскрытия: низкий рост, искривленный позвоночник, наличие горба, зоб, отсутствие детей. Однако окончательное подтверждение того, что погибшей была именно Агнес Брендель, я получил лишь позже, после того как радиолог сравнил хранившиеся в больнице рентгеновские снимки ее позвоночника со снимками, сделанными при вскрытии. В начале 1980-х годов о возможностях, которые дает современный анализ ДНК с его точными методами обнаружения по крови, волосам или слюне, можно было только мечтать. Но тем не менее труп был четко идентифицирован как Агнес Брендель.

Когда я сказал Эгону Финку, что его партнершу убили, он испытал искреннее потрясение. Он понятия не имел, кто может быть преступником, и довольно грубо ответил:

«КТО-ТО ИЗ ПИВНУШЕК, Я УВЕРЕН. И МНЕ НЕИЗВЕСТНО, С КЕМ ОНА ТАМ БЫЛА. Я ТУДА НЕ ХОЖУ. НЕ ХОЧУ БЫТЬ ТАМ И СМОТРЕТЬ, КАК ОНА С КЕМ-ТО ОБЖИМАЕТСЯ».

Далее допрос Эгона Финка продвигался с трудом. Интеллектуально несильно одаренный, он с трудом мог вспомнить, когда в последний раз виделся с Агнес. Наверное, это было несколько дней назад. Точно до Нового года. Но скорее всего 29 декабря. В тот день, по его показаниям, его Агнес вышла из квартиры утром и, вероятно, вернулась после этого только один раз. На кухне она готовила рис для своих животных и кормила их. Наверное, она съела немного картофельного салата, остатки которого все еще стояли на кухне.

«ДА, Я НЕ ВИДЕЛ ЕЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. Я БЫЛ НА РАБОТЕ. В ГАВАНИ. Я ТАМ ГРУЗЧИК».

Эгон Финк сказал, что беспокоился о своей партнерше, но тем не менее о ее исчезновении он не заявил. Он якобы утешал себя мыслью, что Агнес вернется к нему. Как она это уже делала в прошлом, когда вступала в спонтанные интимные отношения со случайными знакомыми.

Другие свидетели также описывали Агнес Брендель как женщину, находящуюся в постоянном поиске любви и счастья. Например, однажды она пожаловалась:

«ВСЕ ХОТЯТ МЕНЯ ИМЕТЬ, НО НИКТО НЕ ХОЧЕТ МЕНЯ ЦЕЛОВАТЬ!»

Странные, но очень показательные слова наводили на мысль о том, что ее знакомые мужчины искали с ней только секса, но никак не отношений.

Когда я спросил, не убивал ли он Агнес Брендель, возможно – во время ссоры, Эгон Финк вышел из себя. Он начал кричать и оскорблять нас.

«НЕТ, НЕТ. НИЧЕГО У ВАС НЕ ВЫЙДЕТ. Я НЕ ДАМ ВАМ ПОВЕСИТЬ НА МЕНЯ УБИЙСТВО. ПОИЩИТЕ КОГО-ТО ДРУГОГО!»

То, как Эгон Финк защищался от обвинений, показалось мне убедительным. У меня не сложилось впечатления, что он играет для нас. На всякий случай с его разрешения я отдал распоряжение криминалистам осмотреть его жилище на предмет обнаружения возможных следов преступления. Обыск результатов не дал. Ни крови, ни орудия убийства, ни отрубленных частей тела. Ни единого доказательства того, что преступником был Эгон Финк. Поэтому нам пришлось полностью сосредоточить свое внимание на круге знакомых Агнес Брендель и их местонахождении.

Агнес Брендель была, можно сказать, белой вороной из-за своего странного поведения и необычной внешности.

Затем началась кропотливая следственная работа. Как уже упоминалось выше, необходимо было выяснить, чем именно занималась Агнес Брендель непосредственно перед смертью и где она находилась. Мы давали сообщения в прессу и опрашивали жителей их поселения и постоянных посетителей баров района. Вдобавок я изготовил плакат о розыске с фотографией Агнес Брендель, на котором стоял провокационный вопрос: «Кто убил Агнес Брендель?» Плакаты были расклеены по всему ее району, их раздавали в качестве листовок в магазинах и пивнушках. Как и надеялись, мы получили многочисленные наводки относительно того, где была Агнес Брендель за несколько дней до того, как нашли ее тело.

Показания свидетелей не всегда надежны. Особенно если преступление произошло давно или если информация поступает от завсегдатаев пивнушек и пьяниц, которые часто находятся в состоянии сильного алкогольного опьянения. Но на этот раз мы, кажется, могли доверять полученным показаниям: Агнес Брендель была, можно сказать, белой вороной из-за своего странного поведения и необычной внешности. К тому же преступление было совершено не так давно, а такие особые дни, как новогодние праздники, свидетели помнят обычно достаточно хорошо.

Многочисленные показания сформировали следующую картину.

Сначала днем 29 декабря Агнес Брендель сидела в одной забегаловке и пила пиво и шнапс с другими гостями. Около 17:00 она пошла в отделение сберегательной кассы, чтобы получить свои социальные выплаты, но оказалось, что ежемесячный платеж еще не был зачислен на ее счет. Около девяти часов вечера она зашла в другую забегаловку, где один посетитель пригласил ее выпить пива. Примерно через час они вместе покинули заведение.

В последующие дни многочисленные свидетели также видели Агнес Брендель и разговаривали с ней. Кто в ее квартире, кто на улице или в барах рядом с ее домом. Особо важную информацию я получил от непосредственного соседа жертвы. Он был у нее в квартире в канун Нового года около 10 часов вечера – они праздновали Новый год, распивая несколько бутылок пива. Но примерно через час он ушел. На вопрос, был ли у него секс с Агнес, он отреагировал возмущенно и ответил отрицательно. Эгона Финка дома не было. Позже его коллега по работе подтвердит нам, что в это время тот выпивал с ним в его квартире.

После ухода соседа Агнес Брендель, по-видимому, не намеревалась дольше оставаться в своей квартире, поскольку примерно через полчаса одна свидетельница из поселения видела, как та отправилась в сторону центра города. Женщина была удивлена, поскольку про Агнес Брендель говорили, что она буквально «пустила корни» в своем районе и всегда посещала бары только рядом с домом.

Вообще складывалось впечатление, что Агнес Брендель вела себя беспокойно в новогоднюю ночь и очень много перемещалась с места на место. Около четырех часов утра она уже вернулась в свой район, и хозяйка одной забегаловки заметила, что та была сильно пьяна и что ее угощал шампанским какой-то гость. На вопросы, как долго Агнес Брендель пробыла в заведении и ушла ли она вместе со своим щедрым спутником, свидетельница ответить не могла.

Должно быть, Агнес Брендель недолго спала в то утро, потому что 1 января она рано вышла из дома. По крайней мере так сказал владелец продуктового магазина. Уже в 10 утра, покидая свое поселение, Агнес Брендель перекинулась с ним парой слов и пожелала счастливого Нового года. Мужчина был удивлен, что она встала так рано. По его мнению, она обычно в столь ранний час еще спит беспробудным сном в алкогольном угаре. И еще одна свидетельница, видевшая Агнес Брендель вскоре, была удивлена ее столь ранним пробуждением. В итоге она предположила, что Агнес, вероятно, спешила утолить свою «жажду» в каком-нибудь кабаке. Нам не удалось установить, куда на самом деле направлялась Агнес Брендель и как она провела первый день нового года. Только около 17 часов ее в последний раз видела другая соседка – вероятно, та направлялась домой. Так Агнес Брендель сказала ей об этом, когда женщины остановились, чтобы перекинуться парой слов.

После этого данные о местонахождении Агнес Брендель до момента ее смерти отсутствовали. Неужели она действительно шла домой, как сказала соседке? Или случайно встретила своего будущего убийцу на улице и пошла с ним в его квартиру? Сначала мы не могли ответить на эти вопросы. Но до момента убийства не могло пройти много времени. Я успел получить экспертное заключение, в котором было установлено время смерти, согласно которому смерть Агнес Брендель наступила, вероятно, после обеда или ранним вечером 1 января.

Я поручил рассчитать время смерти приглашенному судмедэксперту. Он использовал совершенно новую для того времени методику, при которой учитывается взаимосвязь массы тела, состояния одежды, температуры окружающей среды и трупа в момент обнаружения тела с процессом остывания трупа. После смерти у человека останавливается обмен веществ и прекращается выработка тепла, его тело постепенно остывает, пока не сравнивается с температурой окружающей среды. Однако после смерти температура тела остается на уровне 37 °C еще в течение примерно двух-трех часов. Затем она снижается примерно на 1 °C в час. Этот метод определения времени смерти, еще новый в то время, сегодня уже давно стал стандартным.

Естественно, чем точнее будет установлено время смерти, тем проще следователям проверить алиби подозреваемых.

Судебно-медицинский эксперт также сообщил мне, что в желудке Агнес Брендель он обнаружил остатки картофеля, лука, огурцов и цитрусовых, которые она, должно быть, съела незадолго до смерти. Может, 1 января она все-таки пошла домой и съела там картофельный салат?

Пока мы изучали, чем занималась последние несколько дней жизни Агнес Брендель с точностью вплоть до нескольких часов, параллельно начались интенсивные и длительные поиски преступника. Я пытался сделать выводы о преступнике на основании всех улик и фактов, которые были нам доступны на тот момент. По сути, я хотел сделать из нужды добродетель. Мы опознали жертву, но нам так и не удалось восстановить последние часы жизни Агнес Брендель и у нас не было никаких следов на месте обнаружения трупа. Поэтому я стал думать о том, что можно сказать о преступнике, опираясь на то немногое, что мы знали. Сам того не осознавая, я использовал главный метод профайлинга: я создал психологический портрет преступника.

Некоторые соображения казались мне в то время вполне логичными: преступник убивает и уродует тело Агнес Брендель в своем доме или в другом надежном месте, которое ему хорошо знакомо, например на своем дачном участке, откуда можно было проще и незаметнее вывезти труп. Там он может спокойно оставаться в течение длительного времени. Скорее всего, преступник живет один. Он, вероятно, выбрал безопасное расстояние между своей квартирой и местом, где был найден труп, чтобы следствие никак не могло выйти на него. Но он знает о школе. Он сильно торопится, не успевает спрятать труп. Это может говорить о том, что его там знают. Машины у него тоже нет, иначе он не оставил бы тело на территории школы, а, вероятно, спрятал бы его в укромном месте за пределами жилого массива. Поскольку он вряд ли мог преодолеть большое расстояние с 55-килограммовым телом на руках, у него, вероятно, есть велосипед или ручная тележка для перевозки. Пила, которую он использовал для отсечения конечностей, тоже стала элементом для профайлинга: у преступника, по-видимому, не было проблем с доступом к инструменту даже в новогодние праздники. Означало ли это, что он мог быть рабочим или просто любителем мастерить по дереву?

Образ жизни и манера Агнес Брендель проводить свободное время также позволили сделать дополнительные умозаключения: преступник, вероятно, тоже часто бывал в пивнушках, которые регулярно посещала жертва. Да и алкоголем он, похоже, тоже не брезгует, ведь кто в трезвом уме будет заниматься сексом с мертвецки пьяной женщиной, в крови которой почти 3 промилле спирта?

Сам того не осознавая, я использовал главный метод профайлинга: я создал психологический портрет преступника.

Итак, я составил «профиль преступника», который первоначально занимал около половины страницы формата А4, и раздал его для проверки примерно сотне сотрудников уголовного розыска, которые должны были оказывать нам помощь. Для расследования этого дела наша группа из двадцати пяти человек была расширена за счет коллег из других полицейских участков. В течение следующих четырнадцати дней они посетили более 4000 квартир в радиусе одного километра от места происшествия. Как было указано в профиле, они искали одиноких мужчин. Но все проверки не дали никакого результата. Мои коллеги нигде не нашли следов крови: ни в квартирах, ни в подвалах, ни на полах ее не было. Удручающий результат. Казалось, все усилия были напрасны.

Кроме того, настроение в убойном отделе ухудшалось день ото дня. Ведь с тех пор, как нашли тело, мы все работали по 16–18 часов в сутки и почти не спали. Даже по выходным.

Вальтер Крабонке – один из многих

Может, я неправильно составил психологический портрет преступника? Или упустил какую-то важную информацию при анализе обстоятельств дела?

Чтобы найти ответ на этот важнейший вопрос, мне не оставалось ничего другого, кроме как перечитать более двухсот полученных показаний и, при необходимости, взглянуть на них по-новому. Было и несколько новых показаний, но мое внимание привлекло одно из давних. Владелец закусочной Гарри Штельцель рассказал под протокол, что Агнес Брендель была в его закусочной вечером 29 декабря. Там она повстречала завсегдатая заведения Вальтера Крабонке, который угостил ее парой бокалов пива. Через некоторое время они уже целовались, на радость другим гостям. Когда они вышли из пивнушки, оба были «изрядно заряжены. Держу пари, он трахнул ее дома сразу, как они пришли».

Вальтера Крабонке мои коллеги уже проверяли. Он подтвердил, что купил Агнес Брендель пару бокалов пива и ушел с ней из закусочной «около десяти часов». Он хотел с ней переспать, но на улице перед его домом они расстались. По словам Крабонке, Агнес Брендель не хотела идти к нему в квартиру, потому что он мог предложить ей только вино, которое Агнес не хотела. Она упрямилась и настаивала на пиве и шнапсе. Затем она ушла. Куда, он не знает. С тех пор он женщину не видел.

Крабонке добровольно предоставил свою квартиру для обыска.

«КОНЕЧНО, Я ПОНИМАЮ. ВЫ ДОЛЖНЫ ДЕЛАТЬ СВОЮ РАБОТУ. НЕ ТОРОПИТЕСЬ, ОСМАТРИВАЙТЕ ВСЕ СПОКОЙНО».

Обыск, однако, не дал результата. Офицеры не обнаружили ни следов крови, ни личных вещей Агнес Брендель.

Однако на коврах в прихожей и спальне были обнаружены небольшие красновато-коричневые пятна.

«ДА, МЕНЯ ОНИ ТОЖЕ РАЗДРАЖАЮТ, – ОБЪЯСНИЛ ВАЛЬТЕР КРАБОНКЕ, – ЭТО МОРИЛКА».

У моих коллег не возникло подозрений, тем более что он не числился главным подозреваемым, а его встреча с Агнес Брендель произошла за несколько дней до ее смерти.

Однако подтвердить его алиби на 1 января удалось лишь частично. Доказано, что в канун Нового года с 17:00 и до следующего утра Вальтер Крабонке работал смену в качестве охранника одного объекта. После этого он поехал на велосипеде домой, где лег спать около 8 утра и проспал до полудня. Согласно его показаниям, он посмотрел по телевизору какой-то художественный фильм, а затем лег спать, потому что на следующий день ему нужно было рано идти на работу. Свидетелей, которые могли бы подтвердить его показания, не было. Вальтер Крабонке жил один.

Все это звучало правдоподобно и могло сойти за правду. Но я искал несоответствия, которые и дали мне отправную точку. Зашедшее в тупик расследование должно наконец возобновиться. Мне не давали покоя красно-коричневые пятна на ковре. И правда ли у Крабонке не было своего собственного подвала и он пользовался только общим велосипедным? Ведь он жил в многоквартирном доме, в котором у всех остальных жильцов были свободные подвальные помещения. Кроме того, меня озадачило другое: почему Агнес Брендель, так любившая выпить и совершенно без разбора вступавшая в отношения с мужчинами, вдруг попрощалась с Вальтером Крабонке на улице, тем более что денег на выпивку у нее больше не было? Неужели пьяная в стельку женщина оказалась настолько привередливой, что наотрез отказалась от вина?

Я попытался представить себе эту ситуацию: Крабонке и Агнес Брендель совершенно пьяны. Он тратит деньги на выпивку и предвкушает приятный вечер. Сначала все идет по плану, но потом Агнес Брендель вдруг начинает капризничать и заявляет, что хочет пить только пиво и шнапс, но никак не вино. И это несмотря на то, что она алкоголичка. Насколько что-то подобное вероятно? Разве такой мужчина, как Вальтер Крабонке, не попытался бы уломать женщину? Насколько вероятно, что он позволил вот так просто себя одурачить? И куда Агнес направилась после этого? Явно не домой, потому что тогда ее друг Эгон Финк увидел бы ее или заметил бы, что она приходила. Для меня сомнений в показаниях Вальтера Крабонке было предостаточно. И пусть это было всего лишь предположение, догадка, мой девиз как следователя звучит так: если я хочу раскрыть преступление, мне иногда стоит полагаться на собственное чутье. Может быть, это чутье еще можно назвать нюхом. Поэтому я решил, что Вальтера Крабонке нужно допросить еще раз. Но сначала я хотел узнать о нем больше.

Разве такой мужчина, как Вальтер Крабонке, не попытался бы уломать женщину? Насколько вероятно, что он позволил вот так просто себя одурачить?

И снова я, сам того не осознавая, прибегнул к одному из методов профайлинга. Вооруженный сомнениями в показаниях потенциального подозреваемого, я исследовал его прошлое и собрал информацию о его личности. В этом мне помогла его биография, которая позволила сделать выводы о его социальной жизни, а также доступные мне как полицейскому источники информации – уголовное дело, регистрационные данные, информация из дорожно-транспортного управления и записи бесед с людьми, знавшими Вальтера Крабонке. Главный вопрос в этом подходе: есть ли совпадения с составленным мною профилем преступника или подозреваемый ни при чем?

Крабонке родился во время войны недалеко от Гумбиннена в Восточной Пруссии и в январе 1945 года бежал в Бремен со своей матерью, бабушкой и дедушкой, спасаясь от приближающихся русских войск. Его отец служил солдатом на Восточном фронте, где попал в плен к русским и вернулся в Германию только в 1955 году после визита Аденауэра в Москву. Вскоре после этого у Вальтера Крабонке родилась сестра. В маленькой квартирке для него теперь не стало места, и до шестнадцати лет он жил у бабушки с дедушкой. В то время как отношения Крабонке с матерью и бабушкой были очень хорошими, со своим строгим отцом мальчик ладил плохо.

Закончив восемь классов, он начал обучение на маляра и лакировщика, которое завершил, сдав экзамен подмастерья. Лет в двадцать пять он женился, четыре года спустя у него родилась дочь. Брак Крабонке продлился недолго. Через год после рождения ребенка жена развелась с ним из-за его пристрастия к алкоголю. Помимо работы на малярном производстве Крабонке с начала 1970-х годов по выходным и во время отпуска работал охранником. Все отзывы, которые я получил от его начальства, были положительными: корректный, вежливый, пунктуальный и опрятно одетый. Надежен и всегда готов выйти работать даже в праздничные дни. По этой причине Вальтер Крабонке работал и на публичных мероприятиях, где для выполнения специальных задач ему разрешалось носить табельный пистолет. О его личной жизни коллеги по работе знали немного. Только то, что он постоянно испытывал финансовые затруднения из-за того, что любил весело провести время.

Но было и еще кое-что: Вальтер Крабонке дважды лишался водительских прав из-за вождения в нетрезвом виде, и в настоящее время на его имя не было зарегистрировано ни одной машины. Бывшая подружка подала на него заявление в полицию за то, что он, по ее словам, ночью вломился к ней в квартиру и, будучи пьяным, улегся голым в постель к ней и ее новому приятелю.

Сравнение психологических портретов преступника и Крабонке подтвердило, что он вполне мог быть подозреваемым: он жил один, часто напивался в барах и контактировал с жертвой убийства. Поэтому я снова пришел с допросом в пивнушку. Гарри Штельцель подтвердил, что Агнес Брендель часто пила вино в его заведении.

ОН ОПИСАЛ ВАЛЬТЕРА КРАБОНКЕ КАК ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ «НЕ ПРОПУСКАЛ НИ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРАЯ БЫЛА ЕМУ ПО ЗУБАМ. БОЛЬШИНСТВО ИЗ НИХ БЫЛИ АБСОЛЮТНО ПЬЯНЫМИ, Я БЫ ДАЖЕ СКАЗАЛ, В СТЕЛЬКУ. А ПОТОМ ОН ПОДРОБНО РАССКАЗЫВАЛ МНЕ, ЧТО ТАМ У НИХ ПРОИСХОДИЛО ДОМА».

И за день до знакомства с Агнес Брендель Вальтер Крабонке общался с очередной пьяной женщиной. Все это уже подтверждало мои сомнения в правдивости показаний Крабонке. А потом Штельцель добавил: «под градусом» Крабонке мог становиться агрессивным и даже насиловать женщин.

Сравнение психологических портретов преступника и Крабонке подтвердило, что он вполне мог быть подозреваемым: он жил один, часто напивался в барах и контактировал с жертвой убийства.

Через семнадцать дней после обнаружения тела мы с коллегой стояли перед дверью квартиры Вальтера Крабонке около 6:30 утра и звонили в дверной звонок. Мы хотели допросить его повторно. Он жил недалеко от места преступления в многоквартирном доме. Нам пришлось ждать почти полчаса, прежде чем Крабонке открыл дверь. Мне было любопытно посмотреть, как он выглядит. Передо мной стоял статный мужчина: ростом около 180 сантиметров, крепкого телосложения и с заметным животом. Кроме того, он носил модную стрижку: на затылке волосы коротко острижены, а по бокам – выбриты. Крабонке уже был одет для работы. Под коричневой кожаной курткой на нем была свежевыглаженная светлая рубашка и коричневые брюки с идеальными стрелками.

В то утро Вальтер Крабонке показался мне неуверенным в себе. Он спросил, чего мы хотим. При этом он пояснил, что ему некогда, что ему нужно идти на работу, где у него должна состояться важная встреча. Когда я объяснил ему, что у нас есть еще несколько вопросов о его встрече с Агнес Брендель, Крабонке, казалось, почувствовал облегчение. Напряжение заметно покинуло его. Он добровольно показал мне письмо от судебного пристава, в котором говорилось, что этим утром придут описывать его имущество из-за неуплаты алиментов: иск составлял почти 3000 марок. Вот почему он не открывал дверь. Это свое объяснение Крабонке перемежал с гневными тирадами о бывшей жене: «Она хочет убить меня в денежном плане». Вальтеру Крабонке, кажется, был безразличен наш визит: он даже не возражал против того, чтобы мы тщательно осмотрели его маленькую двухкомнатную квартирку.

Красновато-коричневые пятна на ковриках в прихожей и спальне все еще были на месте, и еще я обнаружил одно крупное, видимо, недавно замытое пятно. Я поручил своему коллеге попросить Вальтера Крабонке показать ему гостиную. Таким образом, я мог осмотреть пятна так, чтобы хозяин квартиры ничего не заметил. У меня в кармане была бутылка с перекисью водорода для диагностики состава пятна. Это жидкое соединение ранее использовалось в лабораториях в качестве предварительной пробы для анализов крови, потому что кровь пенится, как только вступает в контакт с перекисью водорода. Реакция, которую я ожидал, не заставила себя долго ждать. Коричневые пятна почти наверняка были кровью. Конечно, это не обязательно должна быть кровь Агнес Брендель. Ее происхождение мы выясним в ходе последующих серологических исследований. Возможно, допрос Вальтера Крабонке также мог бы пролить свет на правду. В любом случае результат теста укрепил мою надежду на то, что мы были на правильном пути.

Если не считать пятен на ковриках, Крабонке производил впечатление предельно аккуратного человека. Стены и потолки, кажется, были недавно покрашены, да и декор на деревянных кухонных панелях выглядел новым. Комнаты были очень чистыми и тщательно убранными. Когда я спросил Крабонке о пятнах на напольном покрытии, он отреагировал спокойно. И ответил, что это была морилка, которая накапала на пол во время покраски дерева, когда Крабонке обрабатывал его для изготовления своего домашнего бара. Он якобы пока оставил ковер, планируя заменить его за несколько дней до своего дня рождения, когда ремонт будет закончен. С гордостью он показал мне свою последнюю работу: собственную «винную комнатку» – бар из дерева. Наверное, он купил бруски в хозяйственном магазине, потом скрутил их и обил снаружи профильными рейками, покрытыми морилкой, а сверху накрыл соломкой.

Когда я спросил, действительно ли у него нет подвальной комнаты, Крабонке без колебаний признался, что солгал моим коллегам во время первого допроса. В подвале было не убрано, поэтому он постеснялся его показывать. Он не выносил беспорядка. Затем мужчина позволил нам заглянуть в его подвал. Почти пустая комната, в которой лежало лишь несколько сложенных друг на друга коробок и стоял велосипед со спущенной шиной. Здесь я тоже ожидал обнаружить пятна на темном полу, которые могли бы быть кровью. Неужели Вальтер Крабонке именно здесь расчленил тело Агнес Брендель? Мог ли он перевезти туловище на своем велосипеде, несмотря на спущенное колесо? И когда именно Крабонке убрал свой подвал? Он ведь мог показать моим коллегам пустое помещение. Но я не спешил делиться этими своими соображениями с Вальтером Крабонке. Вместо этого я сообщил ему, что нам нужно снова подробно допросить его по поводу его контакта с Агнес Брендель. Он сразу же согласился поехать с нами. Я ознакомил подозреваемого с его правами как свидетеля и посоветовал ему не свидетельствовать против себя, если он будет давать показания. Когда я спросил Вальтера Крабонке, согласен ли он на обыск квартиры во время допроса, он также ответил согласием:

«КОНЕЧНО, НО, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАВОДИТЕ СЛИШКОМ СИЛЬНЫЙ БЕСПОРЯДОК».

Без его согласия мне пришлось бы через прокуратуру обращаться в суд за ордером на обыск квартиры. Это заняло бы больше времени и лишило бы меня возможности использовать результаты обыска при допросе.

Для нашей беседы я выбрал одну из комнат для допросов – мне не хотелось, чтобы в ближайшие несколько часов меня беспокоили. Комната была очень маленькой. Всего три на четыре метра и со звукоизоляцией. Пожелтевшие стены свидетельствовали о том, что в этих стенах допрашиваемые подозреваемые проводили много часов и много курили. Спартанская обстановка: три стола, три стула, пишущая машинка и натюрморт с подсолнухами на стене. В комнате ничего не отвлекало от разговоров, но и ничего пугающего тут тоже не было.

Спокойная, неотвлекающая обстановка буквально заставляет собеседников сконцентрироваться друг на друге, а допрашиваемому дает возможность успокоиться. Один давний принцип допроса гласит: важнейшей предпосылкой для возможного признания является атмосфера во время допроса. Предполагаемый преступник должен понять себя и свои мотивы. В данном случае было особенно важно, чтобы Вальтер Крабонке оставался все таким же словоохотливым. Я хоть и верил в то, что он совершил преступление, но пока не рассматривал его в качестве подозреваемого. Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы взять Вальтера Крабонке «в оборот», как любят писать в криминальных романах. Он просто должен подробнее рассказать о своей встрече с Агнес Брендель, не чувствуя при этом давления.

В комнате для допросов нас было четверо: Вальтер Крабонке, стенографистка, мой коллега и я. Поневоле оказавшись в одном месте, мы были отделены от внешнего мира. По крайней мере так это выглядело для Вальтера Крабонке, потому что он не мог знать, что на нас работают еще специально обученные люди из следственного аппарата, помогающие собрать воедино мозаику преступления: криминалисты, судебные медики и другие специалисты из отдела по расследованию убийств. Адвокат наверняка ввел бы его в курс дела, но наш подозреваемый к нему не обращался:

«НЕ ВИЖУ ДЛЯ ЭТОГО ОСНОВАНИЙ. Я ВЕДЬ ЗДЕСЬ, В ПОЛИЦИИ, ДОБРОВОЛЬНО. МНЕ НЕЧЕГО СКРЫВАТЬ!»

Вальтер Крабонке вел себя открыто и хорошо шел на контакт. Он с готовностью отвечал на наши вопросы и не выказывал видимого недоверия. Наоборот, он производил впечатление доверчивого, незрелого человека, почти мальчишки. Впечатление это было приятным. Вдруг он стал обращаться к моему коллеге и ко мне на «ты» и не стал возражать, когда мы начали обращаться друг к другу по именам. Его рассказы были подробными и даже утомительными. Без малейшего стеснения он в деталях рассказал о своей личной жизни, о том, чем занимался после знакомства с Агнес Брендель, и не стал уклоняться от ответа, когда мы спросили его о последнем половом акте с женщиной, о которой нам рассказал владелец пивнушки.

Тем не менее первые часы допроса тянулись медленно и не продвинули нас в деле ни на шаг. Всякий раз, когда речь заходила об Агнес Брендель, Вальтер Крабонке, как по шаблону, почти слово в слово говорил одно и то же – что они с ней расстались на улице перед его домом. Я даже улыбнулся, когда Крабонке перешел на диалект и назвал ее «девочкой» на восточно-прусский манер: «Мне понравилась эта девчушка, и я захотел ее трахнуть. Но она не согласилась пойти ко мне в квартиру. Ей вдруг захотелось пива и шнапса. Но у меня было только вино». Впрочем, Вальтер Крабонке честно признался, что был разочарован отказом. В конце концов, он же угостил ее пивом. Но в итоге он смирился. Потому что: