Текст книги "ASAP. Дело срочное"

Глава девятая

На следующее утро меня забирает из дома секретарь Парк и отвозит на встречу с мамой. Я всю неделю переваривала предложение Ги Тэка и Анджелы предложить альтернативную стратегию моей карьеры и прикидывала, под каким соусом подать это маме. Проблема в том, что нет карьеры, которая вызывала бы во мне откровенный энтузиазм. Мне нравится танцевать, нравится мода, но это не значит, что я хочу стать хореографом или стилистом.

– Вы не знаете, о чем мама хочет со мной поговорить? – спрашиваю я секретаря Парк, пристегивая ремень безопасности. Эта женщина – правая рука моей матери, она наверняка лучше других знает, что затеяла мама.

– Она мне кое-что рассказала, – уклончиво отвечает секретарь Парк, медленно съезжая с холма.

– Меня это хоть порадует? – спрашиваю я, хотя, наверное, вопрос сформулирован не лучшим образом. Секретарю Парк я никогда не говорила, чего хочу и чего не хочу.

Она поглядывает на меня в зеркало заднего вида, потом переводит взгляд на дорогу.

– Речь пойдет о том, что тебе прекрасно удается.

«Джоа Энтертейнмент» находится в том же районе, где и моя бывшая старшая школа. У входа в Сеульскую академию искусств толпа: ученики торопятся попасть на территорию, а учитель проверяет форму у всех и каждого. Одна девочка подпрыгивает на одной ноге, подтягивая гольф, вторая одной рукой поправляет галстук, а другой держит рюкзак. Обе кланяются преподавателю, который взмахом руки велит им заходить.

Миновав школу, секретарь Парк заезжает на подземную парковку. Мы поднимаемся на лифте на первый этаж, проходим через пост охраны и наконец оказываемся в главной части здания. Снова садимся в лифт и выходим на пятом этаже, где расположены маленькие переговорные.

У меня потеют ладони, и я украдкой вытираю их о подол платья – белого, трикотажного, с золотыми пуговицами. Изысканная классика. Моя мама точно одобрит.

Она уже ждет меня. На ней двубортный пиджак из светло-розового шелка и узкие брюки в тон. К моему удивлению, мама не одна, а в компании девушки, которую я никогда прежде не видела. Она высокая и симпатичная, в джинсах и свободном топе с рукавами-бабочками. Длинные светло-русые волосы убраны назад огромными жемчужными заколками.

– Сори-я, – приветствует меня мама, глядя прямо в глаза. – Это Ву Хеми, дочь нашего нового бизнес-партнера.

Я тут же понимаю, что это предупреждение. Хеми – дочь важного человека, и маме надо произвести на нее впечатление.

Я тут же вспоминаю Чон Соджин, дочь генерального директора «Ханкук Электрик», из нью-йоркского ресторана, но быстро загоняю непрошеные мысли поглубже и натягиваю улыбку.

– Приятно познакомиться.

Мама заметно расслабляется.

– Хеми родилась в Канаде, хотя лето неоднократно проводила с семьей своего отца в Корее.

Приглядевшись к Хеми поближе, я замечаю смешанное происхождения. Она немного напоминает актрису Ким Ю-Чжон[52]52
  Южнокорейская актриса. Дебютировала как модель в четыре года. После своего актерского дебюта в 2003 году она стала одной из самых востребованных детских актрис в Корее.


[Закрыть] – такие же круглые глаза и мягкие губы.

– Моя мама из французской Канады, – вмешивается Хеми. У нее звонкий, бодрый голос, и она очаровательно картавит.

– Ты знаешь, что недавно «Джоа» приобрела «Дрим Мьюзик»… – начинает мама.

«Дрим Мьюзик» – небольшая развлекательная компания. «Джоа» купила ее в конце прошлого года, а в этом году сделку оформили окончательно. Было решено, что и генеральный директор компании, и все сотрудники сохранят работу, но в дальнейшем фирма будет работать как один из лейблов «Джоа».

– Они занимались подготовкой АСАП – новой женской группы, которой предстояло дебютировать в начале года. Из-за приобретения дебют на несколько месяцев отложили, что, к слову, в итоге только пошло группе на пользу, поскольку мы добавим в нее несколько своих девушек. Сон Е… – так зовут одну из трейни «Джоа», в компании она столько же, сколько я. – И Хеми, – мама кладет руку Хеми на плечо. – А еще тебя.

Вот и наступил момент, которого я так боялась, и все же все речи, которые я мысленно репетировала ночью, вылетают из головы. Я не ожидала, что уже есть окончательный план моего дебюта, что он появится так скоро.

– Ты, разумеется, будешь лидером группы, – беззаботно продолжает мама. – Поскольку опыта у тебя больше всех. А Хеми станет отличным макнэ, чтобы сохранить баланс. Но из-за непредвиденных обстоятельств нам придется подвинуть дату дебюта. Согласно новому расписанию, он состоится через две недели. Все это подводит нас к важнейшей части нашего разговора, и как раз поэтому я организовала вам двоим встречу перед знакомством с остальными участницами.

Мама буравит меня пристальным взглядом.

– У Хеми нет официальной подготовки, нужно, чтобы ты помогла ей сориентироваться. Она должна быть готова к презентации. Ей надо помочь разучить хореографию для главного трека и влиться в команду. Четыре девочки придут из «Дрим», а вы с Сон Е уже знакомы. Что до Хеми, думаю, ей понадобится чуть больше помощи – не только потому, что она училась меньше других, но также из-за культурных и языковых особенностей, и…

– Можно переговорить с тобой с глазу на глаз? – перебиваю я.

Мама моргает.

– Разумеется, – она поворачивается к своей младшей подопечной. – Хеми-я, сейчас я поговорю с Сори и сразу вернусь.

Хеми кивает, но, когда мы с мамой уходим, она вопросительно поглядывает на меня.

Как только мы отходим достаточно далеко, мама, не теряя не секунды, возвращается к привычной резкой манере.

– Возможно, получилось немного неожиданно, но расходы на приобретение «Дрим Мьюзик» и реставрацию нового здания превзошли расчетную смету моих финансовых советников.

У меня замирает сердце.

– Ты сказала, что слухи о проблемах компании – ложь.

– Это и правда ложь. Отец Ву Хеми пообещал инвестировать серьезные суммы в нашу компанию, – она делает многозначительную паузу. – При условии, что его дочь дебютирует в качестве айдола.

Пазл начинает складываться. Вот почему так важно, чтобы Хеми стала участницей АСАП – ее отец спонсирует ее дебют, а для того, чтобы гарантировать инвестиции, надо, чтобы презентация прошла как можно раньше.

– Она хоть талантлива? – спрашиваю я. – Она умеет петь?

– Ее отец уверяет, что умеет.

Я вздергиваю бровь.

– Сори, у меня и так постоянный стресс. – Она прижимает пальцы к вискам и слегка массажирует голову. – Ты – единственный человек, которому я могу все это доверить.

На душе становится теплее при мысли, что она полагается на меня в таком важном вопросе.

– Мы купили «Дрим Мьюзик», зная, что они планируют сформировать герл-группу. Так случилось, что Ву Хеми станет прекрасным дополнением. И ты тоже. Тебе скоро девятнадцать, идеальный возраст для дебюта.

Я должна все ей рассказать. Нельзя больше откладывать. Сейчас или никогда.

– Мне надо кое-что тебе сказать. Надо было сказать раньше, но я боялась… – разочаровать тебя. Боялась, что во второй раз отберу у тебя твою мечту. – Правда в том, что я больше не хочу дебютировать.

Мама пару раз медленно моргает.

– Что?

Теперь я уверена в этом больше, чем когда-либо. Даже не определись я с решением к этому моменту, достаточно было бы войти в переговорную и ощутить, как внутренности узлом завязываются, чтобы точно понять, чего хочу.

– Но, думаю, я все равно смогу помочь Хеми, – поспешно продолжаю я. – На самом деле я точно знаю, что смогу, и мне это удастся гораздо лучше, если я не буду дебютировать сама, а полностью сосредоточусь на ее подготовке.

Мама, впрочем, уже качает головой.

– Сори, не надо поспешных выводов. Такая возможность представляется раз в жизни. Многие девушки отдали бы все что угодно, за подобный шанс.

– Мне все это прекрасно известно, но я все равно не хочу. Я это решение не за ночь приняла. Как ты можешь так говорить, когда я почти всю жизнь готовилась стать айдолом?

– Я попросту не могу позволить тебе принять такое решение в одиночку. Откуда тебе знать, что ты на самом деле этого хочешь?

– Я знаю, что как раз этого я не хочу, – я перевожу дух, набираясь сил, чтобы сказать главное. – Иногда мне кажется, будто меня разрывают надвое: с одной стороны ты, с другой абодзи, и напряжение, которое я испытываю в итоге – колоссальное. Я еще толком не знаю, чего я хочу, но только пока, зато понимаю, что хочу иметь возможность самостоятельно сделать выбор, – такой откровенности в общении с мамой я не позволяла себе несколько месяцев, а то и лет. Я всегда соглашаюсь либо с тем, чего хочет она, либо с тем, чего хочет отец, потому что не хочу разрывать наши и без того хрупкие семейные связи, но об этом решении я обязана была заявить – ради себя самой.

– Не могу говорить за твоего отца, – с расстановкой произносит мама, – но, если у тебя получится сделать то, о чем я прошу – а просто не будет, имей в виду, ведь Хеми, как я уже говорила, не получила официальной подготовки, а кроме того, надо правильно представить ее публике, – ты докажешь мне, что достаточно ответственна, чтобы решать, чего хочешь от жизни. И я не буду тебе в этом препятствовать, я даже поддержу тебя. Финансово, – она умолкает, а потом добавляет, как будто спохватившись: – И вообще окажу любую поддержку, на какую только способна мать.

Произнести подобное для нее явно непросто – она и в работе, и в семейной жизни всегда была чрезвычайно несговорчивой. Кроме того, возможно, этот разговор прошел бы совершенно иначе, не будь ей так нужна моя помощь с Хеми. Но я все же благодарна, что она сумела пойти мне навстречу.

– Тогда договорились, – говорю я. – Я подготовлю Хеми к дебюту за две недели.

– Спасибо, Сори. – Она похлопывает меня по плечу. – Давай как-нибудь пообедаем вместе на днях.

От такой перспективы у меня даже на душе становится легче. Мы давно не собирались вдвоем за трапезой.

– С удовольствием.

На полпути к комнате, где нас ждет Хеми, у мамы звонит телефон. Она отходит в сторонку, чтобы ответить, а я подхожу к Хеми сама. Она, завидев меня, встает и вынимает из ушей наушники. Я слышу несколько аккордов песни ХОХО с B-стороны их последнего сингла, но музыка тут же обрывается.

– Привет, – говорю я по-английски. Теперь, когда мы остались наедине, я немного нервничаю. Нам предстоит много времени проводить вместе, раз я буду готовить ее к дебюту, и я хочу, чтобы ей было со мной комфортно. Я хочу, чтобы она мне доверяла. – Тебе… – начинаю я, намереваясь спросить, понравился ли ей сингл.

Однако меня прерывает стук в дверь, и в комнату просовывается голова с копной ярко-голубых волос.

– Сори-нуна?[53]53
  Обращение мужчины или юноши к старшей сестре или девушке/женщине старше себя, с которой их связывают близкие отношения.


[Закрыть]

– Чой Йонмин?

Я не видела макнэ ХОХО с лета, поскольку в Нью-Йорке он сразу после концерта отправился в отель.

– Я так и думал, что услышал твой голос. – Йонмин распахивает дверь.

– Что ты здесь делаешь? – смеюсь я, когда он бросается ко мне с объятиями. Он всегда был самым тактильным в группе, особенно с теми, кто ему дорог, может, потому что он младший. Впрочем, за последние шесть месяцев он немного подрос, и я невольно подмечаю, что торс у него стал довольно мускулистый. Я чувствую, что слегка краснею.

– У меня встреча с Джисоком-хеном[54]54
  Обращение мужчины, мальчика или юноши к другу, который старше его по возрасту. Переводится как «старший брат».


[Закрыть] – надо обсудить мое школьное расписание, – поясняет он, отступая.

Точно. Он и в отель-то после концерта вернулся, потому что надо было домашнее задание делать. К слову…

Я киваю в сторону Хеми, которая наблюдает за нашим разговором, широко распахнув глаза. На лице ее – восторженное, ошеломленное выражение.

– Йонмин-а, ты встречал Ву Хеми? Она дебютирует в новой герл-группе «Джоа», – а кроме того, вероятно, скоро пойдет в ту же школу, что и он, в Сеульскую академию искусств, если ее уже туда не зачислили. – Пожалуйста, позаботься о ней как о хубэ[55]55
  Младший по возрасту, званию, должности, по положению сослуживец/коллега или учащийся младших классов/курсов.


[Закрыть] и о младшем товарище.

Хеми кланяется так поспешно, что ударяется лбом о стол.

Йонмин смеется.

– Ты в порядке?

Позади раздается громкий дребезг. Повернувшись, я вижу, что мама уже вошла в комнату и, судя по всему, уронила телефон на стол. Она тут же его поднимает, но меня не проведешь.

– Омма?[56]56
  Мать (кор.).


[Закрыть]

– Прошу прощения, возникла небольшая проблема. Сори, ты убедишься, что у Хеми есть все необходимое? Мне надо… – Она вылетает из комнаты, даже не закончив предложение.

От недоброго предчувствия у меня пересыхает во рту.

– Йонмин-а, ты не мог бы минутку побыть с Хеми? Я сейчас вернусь.

– Конечно! – Он широко улыбается, потом, изучающе взглянув на Хеми, спрашивает: – Сколько тебе лет? Мы, наверное, ровесники.

– Шестнадцать, – застенчиво отвечает она.

– Отлично, давай дружить! – Он тут же забывает о всякой почтительности и переходит на панмаль[57]57
  Простая речь в корейском языке. Как правило, на ней обращаются к семье, друзьям или тем, кто младше по возрасту. У незнакомых людей для перехода на панмаль нужно спрашивать разрешение, иначе это расценивается как грубость.


[Закрыть].

Я выскакиваю в коридор. Учитывая то, в какой спешке ушла мама, хороших новостей ждать не приходится. На мою долю выпало достаточно скандалов, чтобы понимать, когда разразится очередной.

Глава десятая

Я выхожу из лифта на девятом этаже, где расположен мамин кабинет. Какие только сценарии не пронеслись в моей голове, пока я поднималась. Неужели моего отца поймали с любовницей в третий раз? Войдя в просторный офис, я замечаю Джеву и Натаниэля на противоположных краях кожаного дивана. Сун примостился в кресле напротив них. Из всех троих мое появление заметил только Сун, но он лишь слегка приподнимает бровь.

– Как ты мог такое допустить? – кричит мама.

У меня уходит ровно секунда, чтобы понять, что происходит. На мониторе, возле которого стоит секретарь Парк, – зернистая фотография, сделанная внутри здания. Я тут же узнаю полутемный коридор с рекламой соджу. Фотографию сделали вчера вечером в норабанге. На ней – двое, и стоят они очень близко друг друга. Первый – определенно Натаниэль, он стоит лицом к камере, а вот второй снят со спины. На мне куртка Натаниэля длинные волосы рассыпались по плечам.

Мы хоть и стоим близко, но все же не касаемся друг друга. Я смотрю себе под ноги, а Натаниэль – на меня. Из-за низкого качества снимка выражение его лица разглядеть невозможно.

– Я еще в прошлый раз сказала, что случится, если ты снова напортачишь! – продолжает кричать мама. – Ты не уважаешь эту компанию. Ты не уважаешь товарищей по группе. Ты даже самого себя не уважаешь. Убрав тебя из группы, мы окажем компании услугу.

От ее слов, от того, как она говорит с ним, у меня все тело сводит судорогой. Она генеральный директор компании и моя мать, но прямо сейчас мне хочется броситься вперед и встать между ними.

– Директор Сео, – перебивает ее Сун. – Мне кажется, это уже слишком.

Мама его игнорирует.

– Почему ты молчишь? – не унимается она. – Почему не объяснишься?

Когда я вчера уходила из караоке, было слышно, как закрылась дверь. Должно быть, кто-то узнал Натаниэля и сделал снимок.

– Кто девушка на фото?

Натаниэль не отвечает. Он и не собирается, ведь в этом случае он выдаст меня, а он скорее пострадает сам, чем навредит мне.

Я прочищаю горло.

– Директор Сео, – я обращаюсь к маме со всем официозом.

Джеву резко оборачивается, и при виде меня глаза у него округляются. Сун закрывает лицо рукой, будто предчувствуя, что случится.

– Сори? – хмурится мама. – Почему ты здесь? Где Ву Хеми?

Натаниэль встречается со мной взглядом.

– Та девушка на фото, – начинаю я. – Это…

Мама застывает, а в комнате повисает полная тишина.

– Это его сестра, Надин. Она сейчас учится в университете в Сеуле.

– Это правда? – Мама снова поворачивается к Натаниэлю.

Натаниэль с того самого момента, как я заговорила, не отводит от меня взгляда.

– Да.

Джеву вздыхает и щипает Натаниэля за руку, пытаясь разрядить обстановку.

– Эх, Джихук-а, – журит Сун. – Я знаю, что ты хочешь защитить сестру, но в таких случаях лучше сказать правду.

– Нам придется раскрыть ее личность общественности, – говорит секретарь Парк. – Если ее одногруппники еще не знают, что она твоя сестра, то после выпуска заявления точно узнают. Думаю, тебе стоит ее подготовить.

– Я ей позвоню. – Натаниэль наконец отводит взгляд и, встав, выходит в коридор.

– Сори, – резко окликает меня мама. – Я хочу с тобой поговорить.

Я прохожу за ней в спальню, примыкающую к кабинету, – в спальню, которая в последние месяцев в сущности стала ей домом.

В углу стоит заправленная покрывалом кровать, на прикроватной тумбочке – ваза с пионами. Сквозь открытую дверь в ванную я вижу полочку, где стройными рядами выстроились все мамины средства по уходу за кожей. На трюмо у шкафа приютилась декоративная косметика.

– Ты сказала правду?

Свет, льющийся в окно комнаты, на мгновение меня ослепляет.

– Да.

Она кивает, потом хмурится.

– Откуда ты знаешь, что девушка на фото – его сестра.

– Анджела сказала, – я дочь своего отца и умею врать без подготовки. – Они с Ги Тэком ходили в караоке вместе с ними вчера вечером.

Мама выдыхает так, будто с ее плеч свалился огромный груз.

– Омма? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Я просто… – она запинается. – Я просто рада, что это не ты.

Меня тут же захлестывает чувство вины.

Натаниэль как раз вешает трубку, когда я выбегаю в коридор. Мама осталась в спальне – вздремнуть, так что у нас есть минутка наедине.

– Как Надин восприняла новости? – спрашиваю я.

– Ее больше беспокоит согласованность наших рассказов, – откликается Натаниэль. – Кто-кто, а моя сестра всегда готова поучаствовать в очередном шоу.

Улыбаясь, я качаю головой, а потом осознаю, что, избежав скандала с моим участием, я невольно приковала внимание к его сестре.

– Сори, о чем бы ты сейчас ни думала, это не так. Надин в порядке, и я тоже.

Как он всегда угадывает, что именно сказать, чтобы мне полегчало? В памяти всплывают его вчерашние слова. Я и не переставал считать тебя другом. На душе теплеет.

– То, что сказала мама, правда? – спрашиваю я. – Что тебя выкинут из группы за еще один скандал?

Он качает головой.

– Неправда. Она вечно такое говорит – для пущего эффекта. Она слишком много сериалов смотрит.

– Натаниэль, я серьезно.

Он только отмахивается.

– Не переживай.

– Ты всегда просишь меня не переживать. Но я по-другому не могу.

Его выражение лица смягчается.

– Я знаю.

Такое ощущение, что пылающий внутри меня огонь вот-вот вырвется наружу.

– Ты быстро сообразила, что делать, – замечает он. – Хотя моя сестра совершенно не похожа на тебя. – В его глазах появляется проказливый блеск, и я знаю, что сейчас он начнет меня подкалывать. – Причем и спереди не похожа, и сзади.

Хоть я и ожидала чего-то подобного, щеки заливает румянец.

– Скандал как-то затронет ХОХО? – спрашиваю я, меняя тему. Момент сейчас удачный, могло бы быть гораздо хуже – в конце концов, они только что вернулись из успешного мирового турне, но все же Суну скоро продвигать свой сериал.

– Все сойдет на нет, – уверяет Натаниэль. – Особенно когда «Джоа» выпустит заявление, что девушка на фото – моя сестра. Будь тут замешана какая-нибудь девушка, с которой я встречаюсь, дело другое.

– Ага, – я стараюсь не задумываться о том, как леденеет все внутри при мысли о том, что «какая-нибудь девушка» – не я.

Он вдруг смотрит куда-то мне за плечо. Я слышу, как со щелчком открывается дверь в мамин кабинет – видимо, она так и не смогла заставить себя отдыхать.

– Ну мне пора, – объявляет он. – Еще раз спасибо, Сори, – он ухмыляется. – Ты вечно меня спасаешь, тут я могу на тебя положиться.

Глава одиннадцатая

Разруливая скандал и заключая сделку с собственной матерью, я совершенно забыла, что согласилась встретиться с сыном какого-то важного для отцовской политической кампании человека. На следующий день рано вечером такси высаживает меня у отеля «Совон», того самого отеля – и ресторана, – где я всего пару недель назад встречалась с родителями.

Он очарователен – прекрасные полы из белого дуба, множество белых и розовых цветов в изящных горшках. Такую красоту сложно забыть. Хостес ведет меня к столику в другой части ресторана – с окнами во всю стену и низенькими столиками в окружении кресел с подушками. Эта часть зала явно предназначена для неформальных ужинов и бесед за едой. Сидящий за одним из столиков парень чуть старше меня. В одной руке у него – бокал вина, в другой – телефон. Когда я подхожу, он даже не поднимает головы. Я мысленно вздыхаю – вечер будет долгим.

Я сажусь напротив, расправив юбку. Кресла большие и мягкие, так что я сразу проваливаюсь.

Он заказал мне бокал вина, но я прошу стоящего неподалеку официанта принести меня воды.

– Ты – дочь члена Собрания Мина, – начинает парень, оторвавшись от телефона. – Трейни и будущий айдол, – последнее слово он произносит так, будто говорит о грязи, приставшей к его лоферам от «Феррагамо»[58]58
  Итальянский бренд одежды, обуви и других изделий класса «люкс».


[Закрыть].

– Да, а ты – сын владелицы ресторана, – я намеренно не называю его по имени, раз уж он не удосужился узнать мое. Обычно я чуть более терпелива на свиданиях, устроенных отцом, но сегодня меня больше занимает реакция интернет-пользователей на заявление «Джоа» о том, что таинственная девушка на фото – Надин.

Реакция в основном положительная, поскольку известно, что у Натаниэля четыре старшие сестры. Однако я уверена, что сотрудники «Джоа» удаляют наиболее злобные комментарии, авторы которых заявляют, что все это – лишь прикрытие для истины, а на самом деле Натаниэль встречается с другим айдолом, а значит, вредит своими действиями другим участникам группы и должен уйти.

– Пэк Ханыль, второй сын Ким Чжин-И. Этот ресторан принадлежит моей матери.

– Тут мило, – говорю я, надеясь, что есть хоть какая-то тема, которая, возможно, интересна нам обоим. – Откуда она импортирует цветы? Полы просто изумительные, твоя мама плотно сотрудничает с дизайнером?

Он кривится.

– С чего мне-то знать? Когда я унаследую свою долю ресторана, я найму менеджера, и всем этим будет заниматься он.

Официант возвращается с моим стаканом воды, и я аккуратно отпиваю. Интересно, не возникло ли у Надин неприятностей в университете, не ходят ли за ней по следам репортеры. Я ее в это втянула, и это просто кошмар.

– Я так и подумал, что это ты, – прерывает мои мысли низкий голос.

Подняв голову, я вижу, как к нашему столику направляется Сун. Он одет полностью в белое, платиновые волосы зачесаны назад, открывая лицо.

Ханыль встает. Появление Суна определенно вызвало у него больше восторга, чем мое.

– Вы же О Сун из «ТК Групп», верно? – может, матери Ханыля и принадлежит этот ресторан, но деду Суна, президенту «ТК Групп», принадлежит весь отель. – Наши отцы вместе играют в гольф.

Ханыль протягивает Суну правую руку, а левой сжимает правое запястье в знак уважения.

– Вот как, – Сун качает головой. – А вы?..

– Пэк Ханыль, второй сын Ким Чжин-И. Моя мать…

– Пэк-сси, – перебивает Сун, приобняв Ханыля за плечи. Я, сощурившись, наблюдаю за происходящим. Все поведение Суна резко изменилось, а значит, он точно что-то задумал. – Именно вы-то мне и нужны, – тон Суна становится заговорщицким. – Видите женщину вон там? – Мы с Ханылем поворачиваемся туда, куда указывает Сун. В другом конце зала у самого окна сидит девушка.

– Сегодня у нас с ней свидание вслепую. Его устроил мой дед – знаете, президент «ТК Групп». Вот только он не знает, что мы с ней уже встречались, и… – он делает паузу. – Скажем так, я не ищу продолжительных отношений.

– Понятно, – с готовностью кивает Ханыль, сообразив, что к чему. – Я могу пойти вместо вас.

– Вы меня просто спасете, – Сун выдерживает паузу, а потом добавляет: – Ханыль.

Вид у Ханыля такой, будто он умер и попал в рай.

– Пока. – Я машу рукой, но Ханыль, даже не обернувшись, устремился к девушке.

Сун падает в освободившееся кресло и вытягивает длинные ноги.

– Отличная обивка у этого кресла, – замечает он.

– Во всей твоей речи была хоть капля правды? – спрашиваю я.

– Ты же хорошо меня знаешь, зачем спрашивать. – Он на мгновение выпрямляется и тянется через столик за моим нетронутым бокалом вина. Потом поглядывает на меня поверх стеклянной кромки. – Это правда целиком и полностью.

Я закатываю глаза.

– Нельзя на свидании скидывать девушек на других парней, а главное, надо ясно и откровенно объяснять женщинам свои намерения.

– Вот почему ты мне так нравишься, Сори. Никто не строжит меня так, как ты.

– Погоди-погоди. Вот влюбишься и горько пожалеешь, что обижал других.

Он кривится:

– Не надо так говорить, а то у меня будет ощущение, что ты меня сглазила.

– Будете что-нибудь заказывать? – Мы переводим взгляды на улыбающегося официанта, которого, судя по всему, не смутила ни наша перебранка, ни то, как стремительно я сменила кавалера.

– Да, – Сун выбирает кое-какие закуски из меню. – Запишите на его счет, – кивает он на Пэка Ханыля.

Пока мы ждем еду, я изучаю Суна. Он старше меня всего на год, но всегда казался старше – потому что он наследник крупного конгломерата, потому что он лидер ХОХО. Кроме того, он никогда не озорничал вместе с Джеву, Натаниэлем и Йонмином, всегда держался особняком.

– Почему ты так на меня смотришь? – щурится он. – У тебя такой вид, будто прямо сейчас ты меня жалеешь. Это беспокоит.

– Я думала, что дед перестал устраивать тебе свидания вслепую после того, как вы заключили сделку.

Дедушка согласился оставить Суна в покое, если тот женится на женщине, которую его дед выберет, но только после того, как он пройдет службу в армии. Поскольку обязательную военную службу в Корее можно отложить до тридцатилетия, Сун решил, что сделка того стоит.

– Он снова взялся за старое. Мой харабоджи – тот еще упрямец, – о дедушке Сун говорит с любовью. – У него сложилось ложное впечатление, будто теперь, когда у ХОХО хиатус, у меня появилось больше свободного времени.

Хиатус.

У меня душа уходит в пятки.

– Из-за фотографии?

– Нет, конечно нет. Мы в любом случае собирались взять паузу после турне. Ее внесли в график около года назад. Иначе нельзя, а то мы просто рехнемся от усталости, не говоря уже о том, какой нагрузкой на психику чревата работа без перерыва. Отдых и расслабление идут творчеству на пользу.

– Это я на фотографии, – выпаливаю я.

Сун только глаза закатывает.

– Любой, кто знаком с тобой, сразу это поймет.

– Мама не поняла.

Он воздерживается от комментариев, и я его не виню.

Официант приносит заказанные Суном блюда, и некоторое время мы просто наслаждаемся вкусной пищей. Несмотря на свой сарказм, Сун куда лучше Пэка Ханыля.

– Я так и не поздравила тебя с сериалом, – спохватываюсь я, цепляя вилкой лист латука. Сун заказал мой любимый салат с клубничной заправкой. Он впервые получил главную роль, так что для него это большое достижение. Многие критики говорили, что его пригласили только из-за популярности, из-за того, что он айдол, но я-то знаю, что актерская профессия – его мечта, и он со всей душой отдается делу. – Так что поздравляю.

– Спасибо, – кивает он, взявшись за второй бокал вина. – Я слышал, собирают новую группу. Называется, кажется, АСАП. Все в компании уже знают. Я удивился, что в списке участниц нет твоего имени.

– Вообще-то…

Все внимание Суна тут же концентрируется на мне.

– Вообще-то мне предложили стать лидером этой группы, но я отказалась. Я долго думала и осознала, что на самом деле вообще не хочу становиться айдолом.

Сун слегка хмурится, опуская бокал.

– А как же твой контракт с «Джоа»? Твоя мама, может, и генеральный директор, но ведь она отчитывается перед советом акционеров. Они столько инвестировали в компанию. И в тебя, раз ты трейни.

Я насмешливо смотрю на него. В отличие от других ребят, которые вечно все замалчивают и принимают как должное, Сун – прагматик.

– Честно говоря, я уверена, что она бы меня не отпустила, не будь ей так нужна моя помощь, – признаюсь я.

Я рассказываю о сделке с мамой. Когда приходится объяснить, что дебют Хеми связан с финансовой поддержкой ее отца, мне становится слегка неловко – ее участие в группе предстает чистой транзакцией, но Сун, выслушав меня, и глазом не моргнул. Мы с детства наблюдали, как родители заключают сомнительные сделки во имя бизнеса, и в данный момент я ужасно благодарна судьбе, что у меня есть друг, которому можно откровенно все рассказать, не боясь, что он осудит мою мать. Или меня – за то, что пошла у нее на поводу.

– Просто восторг, – признаюсь я. – Я такого не испытывала, даже когда сама собиралась дебютировать. Любопытную задачку мне подкинули, а Ву Хеми мне нравится. Я хочу ей помочь.

После вчерашнего разговора в мамином кабинете я вернулась в переговорную, где Йонмин уже демонстрировал Хеми стойку на руках. Я кое-что узнала о Хеми: что у нее есть старшая сестра, живущая в Канаде со своим партнером, что ее любимый фильм – «Ведьмина служба доставки»[59]59
  Мультфильм Хаяо Миядзаки (2008) о юной ведьме, которой приходится прожить некоторое время среди людей.


[Закрыть], и что она, сколько себя помнит, всегда хотела стать айдолом. Мы договорились встретиться после первой репетиции, чтобы пройтись по хореографии.

– Итак… – тянет Сун. – В обмен на помощь Хеми мать разорвет твой контракт и отпустит тебя на волю?

– Все не так драматично, как ты изобразил, но смысл в этом.

– А у тебя в контракте есть оговорка о личных отношениях? – задумчиво спрашивает он.

– Нет, и никогда не было. С такой оговоркой я не смогла бы пойти на свидание с Ханылем.

– А, точно.

У меня в контракте и правда никогда не было оговорки насчет личных отношений – даже в обновленной версии, которую я подписала два года назад, уже после скандала с Натаниэлем. Я дала маме слово, но письменно оно нигде не закреплено.

– Такая работа как раз по тебе, – улыбается Сун. – Жду не дождусь, когда можно будет увидеть твои успехи в работе с Хеми через две недели.

Наша трапеза подходит к концу, и я поглядываю в сторону окна.

– Ханыль-сси до сих пор с той девушкой, которую тебе сосватал дед. Кажется, они здорово поладили, так что, возможно, ты нечаянно поспособствовал истинной любви.

– Как думаешь, на свадьбу-то они меня пригласят? – в тон мне откликается Сун.

Уже на выходе из ресторана у меня звонит телефон – номер незнакомый.

– Кто-то из-за границы, – Сун заглядывает мне через плечо.

Я понимаю, кто это, и душа у меня уходит в пятки.

– Должно быть, это Надин. Как думаешь, зачем она звонит?

– Наверно, отругать тебя за то, что ты втянула ее в эту кашу.

– Правда?

– Ответь, а то она трубку положит, – Сун меня не щадит.

Я неуверенно подношу трубку к уху.

– Надин-онни?

– Сори? – Я помню, как она говорила со мной в пиццерии, с каким дружелюбием и теплотой. Прямо сейчас ее голос лишен всяких следов душевности. – Надо поговорить.