Текст книги "Пространство Откровения. Город Бездны"

Вот черт!

По Ане открыли огонь.

Палили волкодавы, надеясь пробить ее скафандр сравнительно слабыми лазерными излучателями. Импульсы вылетали из близко посаженных злобных «глаз» в верхней половине эллипсоидального тела. К этому времени хамелеофляж волкодавов, адаптируясь к цвету металлического пола, уже превратил их в пурпурные ромбовидные лепешки, которые то исчезали из виду, то снова появлялись. Ее собственный скафандр – серебристый, отполированный до слепящей зеркальности – отражал бóльшую часть получаемой энергии, но все же прямые попадания наносили ему некоторый ущерб. Это потому, что Хоури задумалась об исчезновении Вольевой и отвлеклась от хода боя. Наверное, Вольева именно этого и добивалась.

Скафандр показывал, что компаньонки еще «живы». Хоури быстро огляделась, чтобы убедиться в этом. Справа и слева от нее стояли Суджик и Кьярваль, похожие на огромные антропоморфные капли ртути. Явно невредимые, они энергично отвечали противнику выстрелами.

Хоури приказала своему скафандру повысить степень защиты, но не уничтожать противника. На плечах у нее появились турели с маломощными лазерами. Импульсы устремились вперед, чтобы сойтись вдали; каждый оставлял после себя лиловый след ионизированного воздуха. Задетый в полете огненной стрелой волкодав или рушился на пол, или превращался в огненный цветок. Что ни говори, а без скафандра в этом зале делать нечего.

– Ты слишком медлила, – сказала ей Суджик по общей связи, хотя бой еще не кончился. – Будь мы в реальном деле, пришлось бы соскабливать тебя со стенки.

– А сколько раз, Суджик, ты бывала в рукопашной?

Кьярваль, которая до сих пор не произнесла ни слова, вдруг вмешалась в разговор:

– Хоури, мы все побывали в боях.

– Да неужели?! А случалось вам оказаться так близко к врагу, чтобы слышать, как он вопит о пощаде?

– Я просто хотела сказать… А, черт!

На Кьярваль скорчился скафандр, засбоивший хамелеофляж мгновенно поменял уйму режимов, то становясь черным, как космос, то белым как снег, то красным с прожилками, то буйно-пестрым, – при этом Кьярваль была похожа на дверь, ведущую прямо из зала в джунгли неизвестной планеты.

Потом ее скафандр замерцал и вернул свое отражающее сияние.

– Меня беспокоят вон те чужие скафандры.

– Для этого они и торчат здесь: чтобы ты разволновалась и напортачила.

– Нам нужна помощь, чтобы напортачить? Что-то новенькое.

– Заткнись, Хоури, и веди огонь.

Она так и сделала. Это было проще всего.

Примерно треть атакующих волкодавов была уничтожена, а из открытых дверей в конце зала новых подкреплений не поступало. Скафандры – а их Хоури насчитала три – до сих пор не предпринимали никаких действий. Сгруппировавшись возле двери, они медленно продвигались в направлении пола и корректировали спуск выбросом тонких, как иглы, струй воздуха из подошв. При этом они одновременно принимали цвет и текстуру пола. И нельзя было понять, несут они в себе людей или действуют автономно.

– Они входят в сценарий, эти скафандры? Ведь не просто так они здесь?

– Хоури, я же просила заткнуться!

Но Ана продолжала гнуть свое:

– Это обстановка, приближенная к боевой? Допустим, что так. Значит, надо разобраться в ней, иначе не будем знать, с кем воюем!

– Хорошая мысль, – отозвалась Суджик. – Сейчас откроем совещание.

К этому времени волкодавы и скафандры трех женщин уже перешли на стрельбу радиоактивными частицами. Нельзя было исключать, что излучатели настоящие, – хотя Хоури раньше казалось, что столь серьезные виды оружия могут быть только смоделированными. Вряд ли будет здорово, если окончание тренировки ознаменуется дырой от взрыва в стене и перемещением всего запаса воздуха в космос.

– Давайте примем за факт, – сказала Хоури, – что нам известно, кто мы такие и для чего здесь находимся, где бы это «здесь» ни было. Следующий вопрос: известно ли нам, кто вон те подонки в скафандрах?

– Для меня это слишком заумно, – сказала Кьярваль, пытаясь укрыться от прицельного огня.

– Раз уж мы начали этот разговор, – продолжала Хоури, не реагируя на попытки Суджик ее перебить, – то надо решить, кто они. Допустим, враги. В этом случае надо прикончить их до того, как они то же самое сделают с нами.

– Хоури, ты все-таки твердо решила испортить нам настроение.

– Как ты сама изволила заметить, меня с вами внизу не будет.

– И слава богу.

– Эй, девочки! – воскликнула Кьярваль. – Мне это не нравится!

На миг раньше Хоури и Суджик она увидела кисти, образующиеся на чужих скафандрах. А еще из этих скафандров лезло наружу оружие. Процесс шел с пугающей быстротой – как будто на вечеринке надувают шарик, принимающий форму какой-то зверюги.

– Расстреляйте гадов! – произнесла Хоури так спокойно и холодно, что сама испугалась. – Весь огонь сосредоточить на левом скафандре. Импульсы малой мощности, коническое распыление, горизонтальное упреждение.

– С каких это пор ты тут командуешь…

– Делай, что сказано!

Суджик и так уже палила вовсю, и Кьярваль тоже. Три женщины стояли во весь рост, с интервалом примерно десять метров, направляя огонь своих скафандров на одного из врагов. Были задействованы и ускоренные импульсы антиматерии. Если они настоящие, от зала мало что останется!

Вспышка! Да такая яркая – Хоури показалось, будто свет накинулся и вонзил когти ей прямо в глаза. Вспышка такой силы просто не может быть смоделированной. Звук по сравнению с ней показался слабым, но взрывная волна швырнула Хоури на изувеченную стену. Как будто четыре здоровяка схватили ее за руки и бросили на толстый пружинящий матрац в дорогом отеле.

Скафандр на мгновение отключился. Когда зрение вернулось к Хоури, она обнаружила, что приборы вместо показаний дают бессмысленный набор цифр. Это продолжалось несколько мучительных секунд, пока не включился запасной мозг скафандра, чтобы восстановить все поддающееся восстановлению. Возник упрощенный, но по крайней мере понятный дисплей, показывая, что осталось, а что потеряно. Оружие главного калибра большей частью вышло из строя.

Автономность скафандра сократилась на пятьдесят процентов, способность принимать самостоятельные решения упала почти до машинного автоматизма. Отказали три агрегата самовосстановления. Утрачена летучесть, по крайней мере до запуска ремонтных протоколов, да и им потребуется не меньше двух часов для построения обходных контуров.

И как будто всего этого мало, у скафандра, согласно биомедицинскому отчету, не хватает одной руки – она оторвана по локоть.

Ана с трудом села, и хотя все инстинкты кричали ей, что сейчас главное – остаться в живых и правильно оценить обстановку, она первым делом осмотрела изувеченную правую руку. Она пребывала именно в том состоянии, о котором сообщила медсистема скафандра: каша из размозженной кости, мяса и металла. А выше – обрубок, обработанный гель-воздухом против шока, кровопотери и декомпрессии. Такая процедура, конечно, в порядке вещей. Боли не ощущалось – еще один реалистичный аспект: скафандр должен был отдать болевому центру приказ на какое-то время заткнуться.

Оценить… оценить обстановку.

Во время взрыва Хоури полностью потеряла ориентацию. Сейчас она попыталась оглядеться, но сочленения шлема заклинило. Откуда-то тянуло дымом. Дым висел кольцами в воздухе; его, должно быть, вытягивала наружу вентиляционная система. Мигало освещение – уцелевшие немногочисленные светильники создавали эффект застревающей киноленты. Неподалеку валялись два скафандра – свидетельства удачного сосредоточенного огня. Скафандры были настолько изуродованы, что Хоури не могла определить, есть в них люди или нет. Третьему скафандру досталось меньше, он был лишь контужен, как и ее собственный. Сейчас он лежал в десяти-пятнадцати метрах, возле обожженной стены. Волкодавов не видно – либо бежали, либо уничтожены.

– Суджик? Кьярваль?

Тишина. Даже собственного голоса почти не слышно, а ответов и подавно. Связь между скафандрами нарушена – в докладе об этом, кстати, сообщается, но в горячке ускользнуло от внимания.

Плохо, Хоури. Все очень плохо.

И никаких догадок о том, кто противник.

Покалеченная рука скафандра уже через секунду была им же самим исправлена, обгоревшие лохмотья упали на пол, наружная «кожа» обволокла обрубок. Смотреть на это было противно, хотя Хоури уже приходилось наблюдать подобное, тренируясь на Окраине Неба в имитированных боевых ситуациях. Противнее всего было понимать, что она выведена из строя и придется ждать, когда санитары эвакуируют ее из зоны боя.

Наименее поврежденный чужой скафандр уже двигался, он даже встал, точно так же как и скафандр Хоури. У вражеского скафандра полный набор конечностей, а из амбразур торчит оружие разных систем. Все оно нацелено на Хоури – будто дюжина змей изготовилась к прыжку.

– Кто ты? – спросила она, забыв, что аппаратура связи вырубилась, и, может быть, навсегда.

Краем глаза она заметила, как из редеющего черного дыма где-то сбоку от нее появились еще два скафандра. Что это? Остатки той группы, что прибыла вместе с волкодавами? Или свои?

Одинокий вооруженный скафандр приближался к Хоури, причем с большой осторожностью, будто она была бомбой, готовой взорваться в любой момент. Вот он застыл. Его поверхность пыталась окраситься под цвет стены и дыма, но получалось не слишком хорошо. Хоури силилась понять, чем в это время занимался ее собственный скафандр. Прозрачен визор шлема или мутен? Изнутри не поймешь, а в списке повреждений об этом ничего не сказано. Если противник увидит сквозь щиток лицо человека, захочет он убить или, наоборот, воздержится от выстрела? Хоури направила собственное оружие на скафандр, но как узнать, во врага она целится или в онемевшего друга?

Она попыталась поднять здоровую руку и указать на свое лицо, чтобы другой скафандр тоже открыл лицо находящегося в нем человека.

Вместо этого другой скафандр открыл огонь.

Хоури снова швырнуло на стену, невидимая стенобитная баба угодила в область желудка. Ее скафандр взвыл, перед глазами Аны зароились искры. Еще до того, как она врезалась в стену, ее оглушил громовой рев – это залпом выстрелило все уцелевшее вооружение скафандра и сразу перешло на бессистемный беглый огонь.

«Твою мать!» – выругалась про себя Хоури.

Ей было очень плохо, боль выедала внутренности и странным образом смешивалась с мыслями о предательстве и о том, что все это вовсе не игра.

Хоури снова поднялась на ноги, и в этот миг еще один вражеский снаряд пролетел совсем рядом с ней. Третий попал в бедро. Она валилась назад, руки хватали воздух где-то на периферии поля зрения. С ее руками что-то случилось, а точнее – не случилось, хотя и должно было случиться. Они выглядели целыми – ни намека на то, что одна была недавно оторвана.

– Вот черт, – пробормотала она. – Что же, мать вашу так и перетак, тут происходит?

Атака продолжалась, каждый выстрел, попадавший в Хоури, толкал ее назад.

– Говорит Вольева, – раздался голос нисколько не обеспокоенный и почти не заинтересованный. – Всем слушать внимательно. В сценарии обнаружена ошибка! Приказываю прекратить огонь.

Хоури опять сбило с ног, на этот раз с такой силой, что через прокладку гель-воздуха она получила мощный шлепок по хребту. А тут еще боль в бедре, причем скафандр не делает ничего, чтобы эту боль снять.

«Вот так и уйдет жизнь», – подумала она.

Да, сейчас работает настоящее оружие. Во всяком случае, у того скафандра, который ее атакует.

– Кьярваль! – кричала Вольева. – Кьярваль! Прекрати огонь! Ты же убьешь Хоури!

Но Кьярваль – теперь-то Хоури поняла, кто ее противник, – не слышала, не могла услышать… или, что еще страшнее, не могла остановиться.

– Кьярваль! – снова крикнула триумвир. – Перестань, или придется тебя обезоружить!

Кьярваль продолжала вести огонь, и Хоури ощущала каждое попадание как удар плети. Она корчилась под этими ударами, она готова была ногтями процарапать себе дорогу сквозь металлическую стену, которая тоже страдала от обстрела, и оказаться в безопасном пространстве.

А потом Вольева опустилась откуда-то из середины зала, где она находилась все это время, невидимая, и сразу повела огонь по Кьярваль, сначала из легкого оружия, а затем из более мощных систем. Кьярваль ответила тем, что часть своей огневой мощи переадресовала опускавшемуся триумвиру. Снаряды попадали в Вольеву, выжигая черные пятна на ее скафандре, вырывая фрагменты из гибких сочленений, ломая орудия в амбразурах. Все же Вольевой вскоре удалось подавить сопротивление подчиненной. Скафандр Кьярваль морщился, теряя свою прочность. Его орудия выбывали из строя, снаряды шли мимо цели, разлетаясь по всему залу.

Наконец – вряд ли прошло больше минуты с того момента, когда Кьярваль стала палить по Хоури, – она рухнула на пол. Ее скафандр в тех местах, где он не почернел от попаданий, представлял собой калейдоскоп психоделических пятен и быстро сменяющих друг друга геометрических узоров, из которых торчали обломки оружия и приборов. Конечности скафандра бессмысленно рубили воздух, из них беспрестанно выдвигались и тут же втягивались различные манипуляторы и чудовищные, размером с ребенка, кисти рук.

Хоури встала, пытаясь не кричать от боли в раненой ноге. Скафандр висел на ее плечах, словно подстреленный товарищ, и все-таки ей удалось доковылять до Кьярваль.

Вольева и другой человек в скафандре – должно быть, Суджик – уже стояли там, наклонившись над поверженной и пытаясь прочесть медицинский диагноз на дисплее.

– Мертва, – сказала Вольева.

Глава четырнадцатая

Мантель, Северная часть горного массива Нехбет, Ресургем, год 2566-й

В тот день, когда пришельцы впервые объявили о своем прибытии, Силвеста разбудил резкий белый свет, направленный прямо в глаза. Он заслонялся рукой, дожидаясь, когда зрение пройдет довольно сложный процесс адаптации. В такие моменты с ним было практически невозможно разговаривать; Слука, похоже, это понимала. После того как его глаза лишились многих функций, им требовалось гораздо больше времени, чтобы приспособиться к перемене освещения. Этот процесс, изобилующий ошибками и предупреждениями, был еще и довольно болезненным.

Как сквозь туман Силвест ощущал присутствие Паскаль, которая сидела рядом и прикрывала простыней обнаженную грудь.

– А ну просыпайтесь! – прикрикнула Слука. – Оба. Я подожду снаружи, пока вы оденетесь.

Паскаль и Силвест впопыхах кое-как натянули одежду. За открытой дверью Слука и двое охранников терпеливо ждали. Все трое, похоже, были без оружия.

Силвеста вместе с женой вывели в административный сектор Мантеля, где утренняя смена приверженцев «Истинного пути» собралась вокруг четырехугольного экрана. Термосы с кофе, сэндвичи – все это стояло на столе, никем не тронутое.

Что бы ни происходило, подумал Силвест, это достаточно серьезно, чтобы отбить аппетит.

Он слышал чей-то голос – громкий и резкий, будто исходивший из громкоговорителя. Одновременно шел общий оживленный разговор, так что Силвесту лишь иногда удавалось уловить несколько слов из передачи. Разборчиво произносилась только его собственная фамилия – ее довольно часто повторял тот, кто обращался с экрана к аудитории.

Он протолкался вперед, чувствуя, что присутствующие относятся к нему на диво уважительно. А может, это просто жалость к тому, чья участь окончательно решена?

Паскаль подошла и стала рядом.

– Ты узнал эту женщину? – спросила она.

– Какую женщину?

– Ту, что на экране.

Но Силвесту продолговатый экран показывал лишь множество серебристо-серых мазков, как на картинах пуантилистов.

– Мои глаза плохо воспринимают видео, – обратился он одновременно и к Слуке, и к Паскаль. – И я ни черта не слышу. Может, расскажете, что я пропустил?

Из толпы вышел Фолкендер.

– Если хотите, я слегка подгоню ваше зрение к изображению на экране. На это уйдет несколько минут. – Он увлек Силвеста в угол комнаты.

За ними последовали Слука и Паскаль. Там Фолкендер раскрыл свой чемоданчик и вынул несколько блестящих инструментов.

– А теперь вы, конечно, скажете, что мне совсем не будет больно, – сказал Силвест.

– Даже не подумаю, – отозвался Фолкендер. – Ведь это было бы неправдой, верно?

Он щелкнул пальцами, обращаясь не то к Паскаль, не то к своему ассистенту. Силвест этого так и не понял, потому что его поле зрения вдруг сильно сузилось.

– Дайте чашку кофе, это его отвлечет. А когда он увидит экран, ему потребуется что-нибудь покрепче кофе.

– Все так плохо?

– Боюсь, Фолкендер не шутит, – вмешалась Слука.

– Кажется, вы просто развлекаетесь за мой счет, – сказал Силвест и закусил губу, чтобы сдержать мучительный стон.

Правда, на протяжении короткой операции боль не усиливалась.

– Так вы собираетесь сказать, в чем дело? Если меня разбудили, значит случилось что-то важное.

– Ультра объявили о своем присутствии, – сказала Слука.

– Ну, это я и без тебя понял. А как они это сделали? Высадились из шаттла в центре Кювье?

– Пока ничего столь нахального. Но худшее наверняка впереди.

Кто-то сунул ему в руку чашку. Фолкендер сделал небольшой перерыв, давая Силвесту возможность выпить кофе. Тот был горек и почти остыл, но сонливость он прогнал. Силвест услышал голос Слуки:

– На экране сейчас идет повтор аудиовизуального послания. Оно передается непрерывно уже больше получаса.

– С корабля?

– Нет. Видимо, им удалось подключиться к нашей спутниковой сети. Свое сообщение они накладывают на наши рутинные передачи.

Силвест кивнул и тут же пожалел об этом.

– Значит, они не хотят, чтобы мы определили их местонахождение.

Или, подумал он, хотят убедить нас в своем техническом превосходстве. Показывают, что могут проникать в наши информационные системы. Это больше похоже на правду и подчеркивает не столько наглость и решительность ультра вообще, сколько наглость и решительность определенной корабельной команды. Зачем объявлять о своем присутствии в общепринятом порядке, когда можно поджечь кустарник и тем самым напугать туземцев до полусмерти?

Теперь Силвесту вряд ли требовалось подтверждение того, что ему было известно об этих людях. Он понял, кто явился по его душу. Понял, как только корабль вошел в систему Дельты Павлина.

– Следующий вопрос, – сказал он. – Кому адресовано послание? Они думают, что имеют дело с планетарным правительством, с которым придется договариваться?

– Нет, – ответила Слука. – Послание адресовано жителям Ресургема, независимо от их политического или культурного статуса.

– Очень демократично, – вмешалась Паскаль.

– Демократия, скорее всего, ни при чем, – произнес Силвест. – Особенно если это те люди, о которых я думаю.

– Кстати, об этих людях, – прервала его Слука. – Ты так и не объяснил достаточно убедительно, кем они могут быть…

Силвест тут же оборвал ее:

– Прежде чем мы приступим к детальному анализу, нельзя ли ознакомить меня с содержанием послания? Тем более что я, как мне представляется, имею некоторый личный интерес в этом деле.

– Вот и все. – Фолкендер отошел в сторону и с треском закрыл чемоданчик. – Я же обещал, что операция займет считаные минуты. Можете смотреть на экран. – Он усмехнулся. – Ну а теперь окажите мне личную услугу: не убивайте гонца, который принес неприятную весть.

– Позвольте узнать сначала, что это за весть, – ответил Силвест. – И уж тогда я буду решать.

Все оказалось куда хуже, чем он предполагал.

Силвест снова пробился вперед, хотя к этому времени зрителей стало заметно меньше – они неохотно расходились, чтобы выполнять свои обязанности в других районах Мантеля. Теперь того, кто говорил с экрана, было слышно лучше, и Силвесту удавалось различать модуляции женского голоса, снова и снова повторявшего одни и те же фразы. Значит, обращение было коротким. Это не предвещало ничего хорошего. Кто возьмется пересечь бескрайние межзвездные просторы и оповестить безвестную колонию о своем прибытии? Только те, у кого нет ни малейшего желания расположить к себе местных жителей и чьи намерения абсолютно конкретны.

Это соображение вполне соответствовало тому, что он знал о команде, которая могла явиться за ним. Те ультра не отличались общительностью.

Он еще не различал лица говорившей, но ее голос понемногу будил воспоминания о случившемся давным-давно. Когда же появилось изображение – Фолкендер наладил взаимодействие нервных волокон, – Силвест вспомнил все!

– Кто она? – спросила Слука.

– Илиа Вольева… во всяком случае, так ее звали в последний раз, когда мы виделись, – пожал плечами Силвест. – Может, имя ненастоящее. Доподлинно я знаю только одно: любые свои угрозы она тут же подкрепляет делами.

– А по должности она кто? Капитан?

– Нет, – сказал Силвест, отвлекаясь от воспоминаний. – Нет, она не капитан.

Лицо этой женщины было вполне обычным: бледная, почти бесцветная кожа, короткие черные волосы, строение лица – нечто между голым черепом и «лицом эльфа», глаза глубоко посаженные, чуть раскосые и бесстрастные. Вольева почти не изменилась с тех пор. Впрочем, она же ультра. Если для Силвеста со времени их последней встречи прошли десятилетия, то для Вольевой – всего лишь несколько лет, десятая или даже двадцатая часть времени, прожитого Силвестом. Для нее их последняя встреча – частичка недавнего прошлого, тогда как для Силвеста – запись в пыльных анналах истории. Конечно, это плохо. Это понижает шансы. Вольева отлично помнит его манеры – самые предсказуемые черты его поведения. Он – противник, которого она изучила недавно. Силвест же с трудом узнал ее голос, а когда попытался вспомнить, как она к нему относилась, из этого ничего не вышло. Конечно, со временем получится, но сейчас этот провал в его памяти дает Вольевой огромное преимущество.

Как странно все. Он полагал – наивно, пожалуй, – что заявление сделает Садзаки. Не настоящий капитан. Тот наверняка снова болен, иначе зачем бы им являться сюда.

Тогда где же Садзаки?

Силвест заставил свой ум отвлечься от этих вопросов и сосредоточился на словах Вольевой.

После двух или трех повторений весь ее монолог улегся в мозгу у Силвеста, и тот смог сделать первоначальные выводы. Эти ультра знают, чего хотят. И знают, как можно этого добиться.

– Я триумвир Илиа Вольева с субсветовика «Ностальгия по бесконечности» – вот как она представилась. Ни «здравствуйте», ни традиционных выражений благодарности судьбе, позволившей кораблю пересечь космические пространства и благополучно добраться до Ресургема.

Силвест вспомнил: такое вовсе не в стиле Вольевой. Когда-то его удивило неколебимое спокойствие этой женщины. Вечно возится со своими боевыми системами, редко снисходит до простого общения с другими людьми. Несколько раз ее товарищи подшучивали при Силвесте – хотя, вообще-то, они не горазды были шутить, – что Вольева предпочитает компанию крыс-уборщиц.

А может, это вовсе не было шуткой.

– Обращаюсь к вам с орбиты, – продолжала она. – Мы изучили уровень вашей технологии и пришли к выводу, что в военном отношении вы не представляете для нас угрозы. – Она сделала паузу, после чего продолжила тоном учительницы, предостерегающей учеников от мелких проступков, вроде глазения в окно или неаккуратного обращения с компадом. – Тем не менее, если вы предпримете какое-либо действие, которое может быть расценено как попытка нанести нам ущерб, мы ответим непропорционально мощным ударом. – Она еле заметно улыбнулась. – Не око за око, а, скажем, город за око. Мы способны уничтожить из космоса любой ваш населенный пункт.

Вольева наклонилась вперед, глаза большой хищной кошки, казалось, заполнили весь экран.

– Прошу не сомневаться: в случае необходимости мы на это пойдем без малейших колебаний. – Она сделала драматическую паузу, отлично понимая, что аудитория в ужасе ловит каждое ее слово. – Если бы решение зависело только от меня, удар был бы нанесен уже через несколько минут. И будьте уверены: спалось бы мне после этого неплохо.

Силвест понимал, к чему она клонит.

– Но давайте оставим ненадолго язык силы. – Вольева улыбнулась чуть шире, хотя теплота этой улыбки оставалась близка к абсолютному нулю. – Наверное, вы удивлены нашим визитом.

– Я не удивлен, – сказал Силвест почти про себя, но Паскаль услышала.

– Среди вас есть человек, которого мы разыскиваем. Он требуется нам настолько срочно, что мы решили не соблюдать обычных дипломатических церемоний. Имя этого человека – Силвест. Нет нужды уточнять, о ком идет речь, если его репутация не изменилась со времени нашей последней встречи.

– Разве что слегка запачкалась, – буркнула Слука, а затем, обращаясь к Силвесту, добавила: – Придется подробно рассказать об этом предыдущем свидании. Думаю, с тебя не убудет.

– Да и тебе не прибудет, – мрачно ответил Силвест и снова повернулся к экрану.

– В обычной ситуации, – продолжала Вольева, – мы бы вступили в переговоры с официальными властями. Возможно, таковы и были наши первоначальные намерения, но осмотр вашей столицы Кювье с орбиты убедил нас в бессмысленности подобного подхода. Мы пришли к выводу, что в данный момент здесь нет силы, с которой можно было бы торговаться насчет выдачи Силвеста. Вы разбиты на дерущиеся между собой фракции, и, боюсь, у нас не хватит терпения разбираться с каждой из них.

Силвест покачал головой:

– Вранье! Им плевать на нашу грызню, они и не думали торговаться. Я хорошо знаю этих людей. Жестокие подонки.

– Это ты нам уже говорил.

– У нас довольно ограниченный выбор, – продолжала Вольева. – Нам нужен Силвест, а по нашим разведданным, он… как бы это правильнее выразиться… не на свободе.

– Это они с орбиты установили? – спросила Паскаль. – Хорошая же у них разведка!

– Даже слишком хорошая, – кивнул Силвест.

– Поэтому, – продолжала Вольева, – все должно произойти следующим образом. Через двадцать четыре часа Силвест объявит нам по радио о своем местонахождении. Для этого он выйдет из укрытия вне зависимости от того, добровольно там находится или нет. Нюансы мы оставляем вам. Если Силвест мертв, вы предоставите несомненные доказательства. Примем ли мы эти доказательства – зависит исключительно от нас.

– То, что я жив, – обратился Силвест к Слуке, – величайшее благо для вас. Не думаю, чтобы вам удалось бы убедить Вольеву.

– Неужели она так непреклонна?

– Вся команда такая.

Между тем Вольева еще не закончила:

– Итак, у вас двадцать четыре часа. Мы будем слушать эфир. И если ничего не услышим или заподозрим обман в любой форме, мы вас накажем. У нашего корабля есть кое-какие возможности – не верите, спросите Силвеста. Если завтра он не выйдет на связь, будет уничтожен один из населенных пунктов. Мы уже выбрали цель, и удар будет таким, что в живых там не останется никого. Вам ясно? А еще через двадцать четыре часа, если мы не получим нашего бесценного Силвеста, мы разрушим Кювье. – Тут Вольева снова растянула губы в ледяной улыбке. – Хотя, похоже, вы и сами там неплохо поработали.

На этом послание закончилось, после чего Вольева заговорила по новой. Силвест выслушал его дважды, прежде чем Слука отвлекла его внимание.

– Они этого не сделают, – сказала она. – Не посмеют.

– Это варварство, – добавила Паскаль, получив одобрительный кивок от Слуки. – Как бы им ни был нужен Силвест, они не сделают того, о чем говорят. Я имею в виду полное разрушение города.

– Вот тут ты ошибаешься, – отозвался Силвест. – Им это будет не впервой.

В глубине души Вольева сомневалась, что Силвест жив, но и о том, что его может не оказаться на Ресургеме, она тоже предпочитала не думать, – последствия такой ошибки в расчетах были бы катастрофическими. И не важно, что все делалось по приказу Садзаки, а не по ее собственному замыслу. Не получив результата, она понесет наказание – как если бы по собственной прихоти затащила корабль в эту глушь.

Вольева не ждала, что события понесутся вскачь в первые же часы после ее объявления. Это было бы чересчур оптимистично. Если исходить из реалистичных предпосылок, то следует допустить, что полдня уйдет на розыск нужных людей по командной цепочке. Кроме того, надо дать время начальству – чтобы убедилось в достоверности полученного известия.

Но когда прошли целые сутки, стало ясно, что угрозу следует подкрепить действием.

Конечно, колонисты не молчали. Десятью часами раньше анонимная группа вышла в эфир, заявив, что располагает останками Силвеста. Останки были брошены на вершине столовой горы, а доставившие их люди вернулись в свои пещеры, куда датчики корабля проникнуть не могли. Вольева послала вниз дрон, чтобы он исследовал человеческие останки, но они, хотя и оказались генетически близки, все же не полностью соответствовали образцам тканей, взятых у Силвеста во время его первого пребывания на корабле. Было соблазнительно наказать колонистов за эту выходку, но, подумав, Вольева решила пока воздержаться от карательных мер. Жители Ресургема действовали под влиянием страха и не преследовали личных выгод, за исключением собственного выживания. Да и ни к чему отпугивать другие группы колонистов, которые могли бы выступить с инициативой. Удержала она своих компаньонов и после того, как два человека попытались выдать себя за Силвеста – оба не лгали, а искренне верили в свою подлинность. Но теперь время обманов прошло.

– Я все-таки удивлена, – сказала Вольева. – Думала, сразу выдадут Силвеста. Похоже, в нашей ситуации одна сторона серьезно недооценивает другую.

– Но ты же не можешь отступить, – заметил Хегази.

– Конечно не могу, – ответила Вольева таким удивленным тоном, что можно было подумать, мысль о милосердии никогда не приходила ей в голову.

– И все же придется, – заметила Хоури. – Ведь не станешь же ты в самом деле…

Это были ее первые слова за весь день. Возможно, у нее не было сил, чтобы обратиться к монстру, на которого она сейчас работала, – к этой тиранической, изуверской инкарнации прежде всегда приятной и спокойной Вольевой.

Трудно было не сочувствовать ресургемцам. Ана, когда заглядывала в свою душу, видела там нечто чудовищное – но это не было абсолютным злом.

– Если угроза высказана, но не воспринята всерьез, – сказала Вольева, – то в наших интересах провести демонстрацию силы.

– А если колонисты не в состоянии выполнить требования? – возразила Хоури.

– Это их проблема, а не моя, – пожала плечами Вольева.

Она связалась с Ресургемом, выразила разочарование из-за неявки Силвеста и повторила прежние требования. У нее не было уверенности, что сказанное прозвучало достаточно убедительно и колонисты поверили в серьезность угроз. Тогда появилась новая идея. Илиа отстегнула свой браслет, шепотом велела ему принимать в ограниченном диапазоне распоряжения третьего лица и не причинять ему вреда. Затем передала браслет Хоури:

– Хочешь потешить свою совесть? Попробуй.

Ана внимательно рассмотрела прибор, как будто он мог укусить или брызнуть в лицо ядом. Наконец поднесла его ко рту, не надев на запястье.