Текст книги "Не мой парень"

9
Финн

Достать приглашение на парфюмерное мероприятие вышло проще, чем я думал, – оказывается, оно уже давно лежит на столе у моего секретаря. Не знаю, что это: отголоски скандального золотого прошлого или заслуга четырехлетнего трудоголизма, но меня приглашают почти на все громкие светские события Лос-Анджелеса. Я не обольщаюсь на этот счет. Для организаторов мое присутствие не более, чем еще один статусный атрибут праздника, вроде логотипа элитного алкоголя, мелькающего на заднем плане в фотоотчетах.

От Кимберли я знаю, что Тони будет там. Я рад этому и не рад одновременно – та Тони, что я знал, избегала толпы и глянца. Каждый раз, когда Ким организовывала очередную пати у бассейна с диджеем, подружками в бикини и пенным шампанским, она оставалась в своей комнате. Мне всегда было интересно, что она делает за закрытыми дверями: смотрит в ноутбук, читает книгу или, может быть, рисует.

Но Тони идет. Лишнее напоминание о том, что все изменилось. Но, по крайней мере, это на руку моему плану заполучить ее в свою постель.

К месту проведения мероприятия я намеренно прибываю на час позже назначенного: гости к этому времени уже под завязку залиты халявным шампанским и не стремятся поболтать на входе. Среди какофонии клубных хитов, звона фужеров и пустых разговоров чувствую ее. Что она находится где-то в зале, с бокалом в руке, возможно, улыбается кому-то.

Ищу ее глазами и нахожу почти сразу же. Тони стоит в компании Ким, в длинном платье цвета мерло с открытой спиной, изящно перетянутой тесемками. Сердце сбивается с размеренного ритма, пока я вбираю глазами ее совершенство – горделивую осанку, заостренный выступ лопаток и изящный изгиб поясницы. На этом празднике она словно золотая статуэтка Оскар в окружении наспех вырубленных фигурок деревянных божков – привлекает внимание каждого.

Глубоко вздыхаю, чтобы подавить растущее жжение в груди, и шагаю вперед. Высокая стройная фигура тянет меня к себе, как путеводный маяк заблудшего мореплавателя.

Ким замечает меня почти сразу: в идеальных чертах мелькает удивление вперемешку с радостью. Машет рукой и звонко восклицает:

– Финн здесь!

Тони не оборачивается, но я вижу, как напрягаются ее плечи. Застываю за ее спиной, потому что не могу оторвать взгляд от карамельных капель родинок, разбросанных по гладкой коже. Желание прикоснуться к каждой почти мучительно, поэтому я засовываю руки в карманы брюк и обхожу ее.

– Ты все-таки пришел! Почему не предупредил, малыш? – щебечет Ким, на несколько секунд приклеиваясь к моей щеке.

Машинально стираю пальцами розовую липкость и вопросительно смотрю на нее, красноречиво телеграфируя взглядом: «Ты переигрываешь».

Кимберли не замечает или делает вид, что не замечает моего молчаливого посыла, и прижимается ко мне всем телом так, что я уверен – на рукаве смокинга останется мерцающий масляный след. Глаза тут же слепят молнии фотокамер. Вездесущие папарацци знают свою работу.

Отстранившись, перевожу взгляд на Тони: взгляд зарывается в гладкость ее прически, ища в них намек на химическое вмешательство. Душа по-детски ликует – его нет. Ее натуральный цвет, как и четыре года назад: пепельно-русый с тропинками выгоревших прядей. Отчего-то я испытываю за нее гордость.

– Привет, Тони, – здороваюсь, чтобы не выглядеть примерзшим к месту идиотом. Хотя, видит Бог, есть от чего. Своей спокойной красотой Тони заглушает даже громко звучащую музыку: полные чувственные губы, яркие зеленые глаза под темными бровями и редкая россыпь веснушек на носу. Произведение искусства – нечего добавить и нечего убрать.

– Привет, Финн, – отвечает холодно и переводит взгляд на галдящую толпу, словно мое присутствие ее тяготит.

– Нас с Тони сфотографировали много раз, – звенит голос Ким. – Сестры Эллис произвели фурор, – она переводит горящий взгляд на застывшую Тони и приобнимает ее за плечо: – Мы просто обязаны сделать совместную фотосессию, как Кайли и Кендалл, знаешь? Это же бомба! Сейчас тема сестер очень популярна: Белла и ДжиДжи, Ким и Кортни… Ты станешь известной благодаря мне! Конечно, придется немного с тобой поработать…

– Пойду возьму себе выпить, – резко обрывает восторженные излияния Тони, выныривая из сестринских объятий. – Не скучайте.

Я провожаю глазами ее удаляющуюся фигуру, борясь с желанием пойти за ней следом, пока та не скрывается из виду. Знаю, что это ни к чему – Тони в очередной раз доказала, что не нуждается ни в защите, ни в жалости. Чего стоит изумленное лицо Ким, когда она напряженно прикусывает стекло бокала.

– Тяжело ей придется с таким характером, – изрекает она, после того как залпом выпивает свой напиток. – Холодная и нелюдимая. Публика таких не любит.

Мне многое хочется ей сказать, что собственная значимость не измеряется одобрением публики, и что будь я на месте Тони, то послал бы ее на хер. Но вместо этого говорю:

– Начинай готовить мифическую историю о нашем расставании, Ким. Думаю, трехмесячный фарс принес тебе достаточно пиара и теперь с этим можно завязывать.

Кимберли с силой вдавливает пальцы в стеклянную ножку, так что костяшки белеют:

– Сейчас не время, Финн. У меня интервью для «Скай» через неделю – там много вопросов о нас. Да меня туда и пригласили только из-за нашего романа. Это большой прорыв, мое первое интервью для крупного издания. Прошу, не порть все.

Ее нарумяненный подбородок начинает дрожать – кажется, что она вот-вот заплачет. В этот момент мне становится искренне ее жаль. Не потому что из-за меня она может потерять желанное внимание прессы, а потому что за все время, что мы знакомы, я ни разу не видел, чтобы она была близка к слезам. Даже когда мы расставались, Кимберли повела себя как профессиональный покерист – не проронила ни единой эмоции. И вот премьерой ее слезоизъявления стал тот факт, что она не сможет навалить три короба ванильной лжи какой-то иллюстрированной газетенке.

– Две недели, Ким, – говорю твердо, чтобы она поняла, что я не шучу. Не собираюсь задерживаться в роли тестостеронового аксессуара ни днем дольше.

Ким элегантно шмыгает носом, и на ее лице появляется благодарная улыбка.

– Спасибо, Финн. Для меня это много значит.

Киваю и разворачиваюсь к ней спиной, высматривая Тони. Мне не требуется много времени, чтобы найти в кишащей гонором толпе ее точеный силуэт. Она стоит в компании двух напыщенных петухов, которых, судя по их похотливым взглядам, явно не интересует, как пройти в туалет.

– Возьму выпить, – бросаю через плечо в дань воспитанию и направляюсь к ним. Никто сегодня не подступится к Тони. Не тогда, когда я присутствую здесь.

Я едва успеваю преодолеть пару шагов, как один из петухов в черном галантно предлагает ей руку, и вот они вместе направляются в сторону балконной террасы, оставив второго с двумя бокалами в руке и расстроенным клювом.

Ярость ударяет по вискам красным молотом: какого черта она уединяется с незнакомцем? И это чувство, погребенное под пыльным слоем прожитых дней, возвращается вновь. Ревность. Жгучая, мучительная, раскатывающая внутренности в лепешку. Перед глазами зреет ненавистная картина, как придурок опускает руку ей на поясницу и касается своими липкими пальцами ее родинок.

Ноги сами выносят меня на балкон, где я застаю не менее неприятную зарисовку: Тони сидит в широком кресле, а петух устроился в ее ногах, жадно ловя каждое падающее из ее рта слово.

С грохотом двери две пары глаз мгновенно устремляются на меня. Во взгляде Тони мелькает смятение, которое через секунду сменяется холодностью. Во взгляде петуха я не замечаю ничего, просто потому что на него не смотрю.

– Выйди, парень, – фокусируюсь взглядом на Тони. Мне не приходится долго размышлять над формулировкой, я просто озвучиваю свое желание.

Петух поднимается, поправляя перья смокинга, и с вызовом смотрит на меня.

– С какой стати? И вы кто такой?

– Я Финн Кейдж, если тебе это о чем-то говорит. Вижу, что говорит. А теперь просто уйди отсюда. Мне нужно побеседовать с девушкой.

Я прекрасно осознаю, что веду себя как законченный мудак, но сейчас мы с ним на ринге по имени Тони, и единственный способ выйти победителем – это изувечить соперника до неузнаваемости. Так чтобы носу больше не смел показать от стыда.

– Мы разговариваем… – хорохорится курообразный.

– Я разобью тебе рожу так, что в зал ты сможешь выйти только после того, как все уйдут. Последний раз предлагаю: съебись отсюда.

По глазам петуха вижу, что он заключает сделку с гордостью, после чего бормочет что-то вроде: «Кто-то должен быть умнее» – и стремительно ретируется. Слабак. Побоялся схлопотать в нос. Лишнее доказательство, что он недостоин ее внимания.

Как только дверь за ним закрывается, отрезая тянущийся шлейф позора, Тони поднимается с кресла.

– Какого черта происходит? – зло щурит глаза, обхватив себя руками. – Тебе, как всегда, стало скучно, и ты решил поразвлечься?

– Сомнительное развлечение наблюдать, как трусливый лузер лапает твои колени, – усмехаюсь, идя ей навстречу.

С каждым моим шагом Тони вжимается в балконную перегородку, словно пытается слиться с ней в одно целое, и я замечаю, как ее шея нервно дергается.

– Так возвращайся в зал.

Я не могу вернуться в зал. Не тогда, когда ее нежный лавандовый аромат проникает в ноздри и когда я вижу, как пульсирует голубая вена на ее виске. И как ее грудь, прикрытая тонкой тканью, быстро поднимается и отпускается, когда я завожу руку ей за спину.

– Что ты делаешь?

– Считаю родинки, – говорю, прежде чем провести ладонью по ее позвоночнику.

На ощупь она такая же, как четыре года назад: теплый бархат, будоражащий сердце и кровь. Я бы хотел сказать, что возбудился, но правда в том, что у меня стоит с минуты, как я увидел ее в зале. Надавливаю рукой на ее талию и толкаю к себе, так что округлая грудь утыкается в лацканы моего пиджака. Этого достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание, а остальное доигрывает память: ее соски между моими пальцами и ее возбужденные стоны в воздухе.

Молния брюк врезается в член, причиняя мне боль. Я завороженно пялюсь на ее губы напротив моего лица, мечтая о влажности ее языка на каждой части своего тела. Тони дрожит в моих руках, когда я наклоняюсь, чтобы преодолеть последние дюймы, отделяющие меня от погружения в нирвану, и в этот же момент ее ладони упираются мне в плечи и отталкивают от себя, так что от неожиданности я едва не валюсь на пол.

– Ты, верно, из ума выжил, Финн, если думаешь, что еще когда-нибудь сможешь меня поцеловать, – рычит Тони, сжимая маленькие кулаки. – Ты мне противен, неужели не ясно?

Черт, почему так больно? Грудь пылает огнем, от эрекции не осталось и следа. Я словно сгораю в агонии собственной боли.

Стук ее каблуков ледяным эхом разносится по каменным полам, но я успеваю швырнуть ей в спину:

– Я знаю, что ты хочешь меня, Тони, и следующим твоим мужчиной буду я. Никто больше. Запомни.

– Ошибаешься, Финн, – летит через захлопывающуюся дверь. – У меня грандиозные планы на этот вечер, и тебя в меню точно нет.

Стерва.

10
Тони

Я возвращаюсь в зал и, игнорируя вопросительный взгляд Кимберли, молнией поражающий меня с другого конца зала, мчусь к туалетам. Мне необходимо время, чтобы стереть с кожи пятна волнения и стыда и вернуть себе способность трезво соображать. Минутная близость с Финном стойким дежавю опрокидывает меня в переживания четырехгодичной давности: трепет, смущение, адреналин, дрожащие пальцы, колотящееся сердце, приправленные всепоглощающим чувством вины. Я могла его поцеловать. Мечтала его поцеловать. Поддаться минутной слабости, чтобы стереть из памяти образ их идеальной с сестрой пары его же губами.

Захлопываю туалетную дверь, погружаясь в холодную тишину уединения и самобичевания. Опершись о каменный пьедестал раковины, смотрю на себя в зеркало. «Мне не восемнадцать, и у меня стильное лицо, мне не восемнадцать, и у меня стильное лицо», – повторяю, чтобы вернуть себе уверенность, дарованную Бостоном и успешно рассеиваемую родным Лос-Анджелесом. Но то ли от неудачно падающего света, то ли от кривизны самого зеркала сегодня это внушение не работает. Я снова тот гадкий утенок, над которым потешается неотразимый парень сестры.

Промакиваю холодной водой лоб и виски и жду, когда сойдет краснота. Это была еще одна ошибка – прийти сюда. Ким очень просила составить ей компанию, потому что Финн, по каким-то серьезным обстоятельствам, не смог присутствовать на этом вечере. Во мне достаточно эгоизма, чтобы проигнорировать ее просьбу, но меня в конце концов подкупило то, что я смогу воочию лицезреть работу лучших рекламных пиар-агентств Лос-Анджелеса.

Дыхание постепенно приходит в норму, я снова владею собой. Я больше не позволю ему приблизиться к себе и не потеряю бдительность. Я больше никогда не буду жалкой. Немного приглаживаю выбившиеся из прически пряди и, вобрав в легкие кислород уверенности, покидаю свое убежище.

– Ты куда пропала? – Ким внимательно оглядывает меня с ног до головы, словно за время недолгого отсутствия я могла измениться. Такой взгляд мне знаком: так на меня смотрели представители модельных агентств на кастинге.

– От шампанского бросило в жар, пришлось пойти в туалет, чтобы освежиться, – говорю полуправду и чудом не заикаюсь, потому что достойно лгать за двадцать два года жизни так и не научилась.

– Побудем еще минут тридцать и можем ехать домой. Сегодня здесь как-то скучно.

Как ни стараюсь, мне не удается скрыть свой очевидный энтузиазм от ее слов:

– Я бы поехала прямо сейчас. Раз уж Финн все равно здесь, я тебе не нужна…

– Финн уехал, – перебивает меня сестра, – возникли срочные дела в офисе. Он много работает, знаешь, – ее голос становится слегка капризным и раздраженным. – Честно говоря, я от этого уже немного устала. Не знаю, сколько еще выдержу в таком ритме. Иногда его постоянная занятость меня настолько бесит, что я подумываю с ним расстаться. Мне необходим мужчина рядом, а не вечно занятый трудоголик.

Кимберли так легко озвучивает свои мысли о расставании, словно говорит о чем-то совершенно обыденном, и внутри что-то тоскливо щемит. Она хочет бросить Финна? Вот так просто? Из-за того, что он много работает?

Наверное, я должна испытать как минимум укол радости, что не нужно изводить себя виной за прошлые и нынешние чувства к парню своей сестры, но ничего такого не происходит. Вместо этого меня гложет тревога: от Ким я знаю, что Финн почти не общается со своими родителями. Каково ему будет оказаться брошенным? В том, что он испытывает чувства к Ким, я не сомневаюсь, в противном случае не стал бы с ней встречаться. Я на собственном опыте знаю, что такое быть отвергнутым, будучи влюбленным, и не пожелаю этого никому. Даже Финну.

– Может быть, тебе стоит организовать романтический уик-энд для вас двоих? – насильно глушу жалобный стон сердца. – Финн отдохнет, заодно побудете вместе.

Ким на секунду замирает, не донеся бокал до рта, и впивается в меня глазами.

– Он тебе все еще нравится, Тони?

Если бы она плеснула мне в лицо шампанским – и то такого бы эффекта не было. Кожа леденеет, и я вонзаюсь ногтями в подол платья, чтобы справиться с последствиями разоблачения. Все эти годы я думала, что Соф единственная, кто знает о моих чувствах к нему. Мне было стыдно, что я такая слабая, что ничего не могу поделать с этой неправильной зависимостью, для которой даже родная сестра не является достаточной помехой. И теперь выясняется, что она всегда об этом знала.

– С чего ты взяла, что он мне нравился? – я не в силах посмотреть Кимберли в глаза, пока неуверенно разыгрываю заранее обреченную на провал партию.

– Я не дура, Тони. Видела, как ты смотришь на него. Просто знай, что я не виню тебя ни в чем. В конце концов, мы не выбираем тех, кто нам нравится, а Финн Кейдж идеальная кандидатура, чтобы впервые влюбиться. Красивый, загадочный, молчаливый. Смотришь на него и думаешь о том, что скрывается за мрачным выражением его лица, и тешишь себя надеждой, что сможешь стать именно той, кто заставит его наконец улыбнуться.

Я ощущаю, как на руках собираются мурашки и к горлу подступает ком. Ее слова идеально подходят тому, что я чувствовала к нему все эти годы. С меня будто содрали платье, оставив стоять на глазах у толпы в одном неприглядном нижнем белье, которое совсем не предназначено для того, чтобы когда-нибудь быть увиденным.

– Это все обман, Тони, – неумолимо продолжает Кимберли. – Финн эгоист, и он не для тебя. Поверь, я знаю, о чем говорю. Мы с тобой никогда не были очень близки, но ты моя младшая сестра, и я желаю тебе лучшего. Даже если мы с ним расстанемся, у вас вряд ли что-то выйдет. Он разобьет тебе сердце так же, как когда-то разбил мое.

Впервые за всю мою жизнь мы с сестрой разговариваем по душам. Я ведь так и не узнала, почему они расстались тогда. Ушла с головой в собственные обиды и переживания, ни на секунду не подумав о Ким. Хотя, если быть честной, я бы вряд ли смогла ее утешить. И сейчас я сгораю от осознания того, что Ким права и нет ни единого шанса, что когда-нибудь я смогу быть с Финном. Потому что, несмотря на все «против», где-то в крохотном уголке моего сердца всегда теплилась надежда, что, возможно, когда-то через годы у нас что-то могло бы сложиться. Наверное, такой уголок наивности имеет каждый влюбленный, и сейчас мой был уничтожен.

– Финн меня не интересует, Ким, – говорю как можно увереннее, так чтобы убедить в этом ее и себя. – И он твой парень.

– Рада слышать, Тони, правда, – тепло улыбается сестра и слегка сжимает мою руку. – Не хочу, чтобы ты страдала.

– Ты любишь его?

На лицо Ким падает тень замешательства, но уже через долю секунды она снова беззаботная повелительница мужских сердец:

– Я не в том возрасте, чтобы с головой отдаться чувствам, Тони. У нас с Финном хороший секс и схожие интересы. С опытом я понимаю, что этого достаточно для долгоиграющих отношений.

Наш разговор – это палка о двух концах. Приятно обнаружить, что Ким не просто глянцевая отфильтрованная картинка в интернете, и ей не чужды обычные человеческие переживания. Но каждое ее упоминание о Финне режет меня на части. Наивно полагать, что они не занимаются сексом, но в своем воображении я всегда блокировала эту картину. И сейчас в него, помимо моей воли, врываются безжалостные кадры того, как они страстно целуются и сдирают друг с друга одежду, как катаются по полу, сжигаемые желанием.

Еще больно ударяет мысль, что мир Финна и Ким живет по другим, отличным от моего, законам. Мне всегда казалось, что люди могут встречаться лишь при одном условии – между ними есть чувства. Что в союзе двух людей нет места рыночно-товарным отношениям и удобству. Наверное, я и правда наивна, если все еще верю, что обещания должны что-то значить, а желание заняться сексом подразумевает то, что человек хочет быть с тобой. И что если люди вступают в отношения, то конечной целью должна стать свадьба и уверенность, пусть даже и ошибочная, в том, что это навсегда.

– Я правда устала, Ким, – потираю виски. – Теперь мы можем ехать?

– Конечно. Спасибо тебе, что выручила меня сегодня.

11
Тони

Всю неделю я засиживаюсь в офисе допоздна, изучая текущие проекты фирмы. Наверное, я взялась за работу слишком ревностно, но это оттого, что мне хочется поскорее адаптироваться на новом месте, чтобы не облажаться со своим первым самостоятельным заданием. Подумать только: разработать рекламную стратегию для продукта, который я смогу увидеть на полках супермаркета или по телевизору. Любой бы занервничал на моем месте. К тому же я не хочу подводить отца, подспудно рассчитывая доказать, что его младшая дочь тоже чего-то стоит. А еще, как ни прискорбно это признавать, мне небезразлично мнение Финна о моих профессиональных навыках.

После случая на презентации мы с ним больше не виделись – его угроза о том, что он будет часто появляться в офисе «Агенда», оказалась пустой. Вот только мысли о нем все равно не покидали голову: его образ был со мной каждое утро, когда я открывала глаза, и ночью, когда засыпала. Несмотря на то, что Лос-Анджелес второй по величине город США, для нас двоих он оказался слишком тесен.

– Милая, ты готова? – спрашивает голос отца по селектору. – Пора выходить.

– Две минутки, пап.

Вчера отец сообщил, что в агентство поступил новый заказ из головного офиса. Ввиду того, что остальные сотрудники загружены, проект достанется мне, и сегодня в три назначен бизнес-ланч с заказчиком.

Я достаю из сумочки зеркало и придирчиво осматриваю лицо. Наношу немного карамельного блеска на губы и поправляю выпрямленные по случаю волосы. Сегодня мне необходимо выглядеть презентабельно, поэтому к выбору одежды я подошла особенно тщательно: высокие шпильки, строгая юбка-карандаш и кремовый топ – дизайнерский отголосок моей скоротечной модельной карьеры.

По дороге выяснилось, что встреча состоится в статусном итальянском ресторане, в котором, как я знаю, любит зависать Ким с подругами. Этот факт заставляет мою нервозность усиливаться: я просмотрела список клиентов «Агенда» за последние полгода – не похоже, чтобы кто-то из них стал встречаться с представителем рекламного агентства за ланчем стоимостью в триста долларов.

Едва мы входим в ресторан, я прирастаю к месту. Аромат сандала и грейпфрута наотмашь бьет по нервам, и я старательно задерживаю дыхание, чтобы не дать ему себя одурманить. Глаза сами прослеживают стол, за которым я вижу знакомую широкую спину, обтянутую серой рубашкой. Мне требуется неимоверное усилие, чтобы не попятиться к выходу и трусливо не сбежать.

– Не знал, что Финн будет здесь, – отец выглядит искренне удивленным, и я делаю вывод, что тот обычно не присутствует на подобных встречах.

Я не могу позволить себе провалить свой первый проект из-за неуместного эмоционального раздрая, поэтому распрямляю плечи и следую за отцом. Шагаю твердо и уверенно ровно до тех пор, пока спина Финна не напрягается и он резко не оборачивается, впиваясь в меня глазами.

В помещении становится чересчур тесно и душно, и забытые симптомы моей давней клаустрофобии возвращаются вновь. От того, что его темный взгляд растопленным шоколадом покрывает мои лицо, шею и грудь, неспешно стекая к ногам, и через призму десятикратного зума я вижу, как расширяются его зрачки и дергается кадык. Становится жарко и хочется спрятаться, потому что воспоминания о его руках на моей талии и тепле дыхания непростительно свежи.

– Приятная неожиданность увидеть тебя здесь, сынок, – подобострастно восклицает отец, тем самым спасая меня от прилюдного воспламенения. – Не знал…

– На работе обойдемся без панибратства, Хейден. Я тебе не сынок, – Финн переводит нечитаемый взгляд на меня и слегка кивает. – Тони, прекрасно выглядишь. Позвольте представить вам мисс Анжелу Куинси, исполнительного директора сети мебельных салонов «АртСтудио». Анжела, это Тони Эллис, она будет заниматься разработкой вашей рекламной кампании.

Его спутница, элегантная брюнетка в строгом костюме, слегка подталкивает стильную черную оправу к переносице и изучающе пробегается по мне взглядом.

– Приятно познакомиться, Тони, – ее деловой тон выдает опытного управленца, не разбрасывающегося словами и четко знающего, чего хочет. – Не будем терять время.

Мне удается звучать спокойно, несмотря на то, что в этот момент Финн отодвигает для меня стул и его горячее дыхание обжигает шею:

– Мне тоже приятно, мисс Куинси.

– Я устала от шаблонов, – не утруждая себя пространными рассуждениями о рекламных тенденциях, заявляет Анжела. – Наш мебельный дом присутствует на рынке около двадцати лет. Надеюсь, что вы о нас слышали. Если нет – скажу, что пару дней назад с нами связывался представитель Канье Уэста, чтобы заказать кровать по его собственному эскизу, – она поднимает бровь и выразительно смотрит на меня, как бы убеждаясь, что имя известного рэпера мне о чем-то говорит. – Так вот, мы ему отказали. Потому что репутация для нас главнее денег и дешевого пиара. Элегантность и простота всегда лежали в основе нашей концепции мебели, и мы собираемся продолжать ее придерживаться, независимо от того, какие извращения диктует современная мода.

Во взгляде отца я замечаю недоумение вперемешку с удивлением. На Финна стараюсь не смотреть, потому что знаю, что, когда это произойдет, я обязательно встречусь с ним взглядом. Прикосновение его глаз к коже осязаемо почти также, как стекло бокала в моей ладони.

Адреналин и волнение натягивают вены от осознания возложенной на меня ответственности. Разумеется, я слышала о мебели «АртСтудио» – ею пестрят все известные дизайнерские и интерьерные издания. Они как модный дом «Диор» в мебельной индустрии – вечная классика, а цены на их продукцию измеряются шестизначными числами.

– Мисс Куинси, я ценю ваше доверие. У меня не было возможности изучить многолетнюю историю рекламной кампании «АртСтудио», но уверяю вас, именно этим я и займусь, как только выйду отсюда. Элегантность и простота станут моим девизом.

– Я нигде не могла тебя видеть, Тони? – вдруг спрашивает Анжела, с новым интересом вглядываясь в мое лицо. – Если бы Финн не предупредил, что ты работаешь в рекламной фирме, я бы решила, что он пригласил на встречу модель из агентства. У тебя очень интересная внешность. Если бы «АртСтудио» требовалось человеческое лицо – с уверенностью скажу, что ты бы могла им стать. Утонченное изящество.

Стараясь не краснеть оттого, что три пары глаз за столом устремлены в мою сторону, я сдержанно улыбаюсь:

– Благодарю вас, Анжела. У меня и правда был небольшой опыт работы моделью в Бостоне, но…

– У меня есть старшая дочь, Кимберли, – откашливается отец. – Она интернет-знаменитость, и ее не раз приглашали на съемки в рекламных фотосессиях. Возможно, мы могли бы задействовать ее в нынешней рекламной кампании, если вы заинтересованы в новых лицах.

– Предоставим решать это Тони, – раздается ледяной голос Финна. – Сдается мне, они с Анжелой нашли общий язык.

В течение часа мы с Анжелой обсуждаем ее видение образа «АртСтудио», вернее, то, каким она не хочет его видеть. Обмениваемся электронными визитками и договариваемся встретиться через неделю с первым пакетом предложения. Странно, но моя нервозность куда-то испарилась: возможно, потому, что я почувствовала, что мы с этой эксцентричной женщиной на одной волне. А возможно, потому что ощущаю молчаливое одобрение Финна.

Во время беседы ни он, ни отец не проронили ни слова. Я замечала, что отцу очень хотелось, но предупреждающий взгляд Финна всякий раз запирал его порыв на замок.

– Финн, тебе не кажется слегка поспешным доверять рекламную кампанию такого гиганта, как «АртСтудио», Тони? – деликатно осведомляется он, как только Анжела покидает зону видимости. – Ни один из моих опытных сотрудников за год совместной работы не получал такого крупного заказа… И вот новичок вроде нее… Нет, не подумай, я рад… но мне кажется, будет целесообразнее перепоручить их кому-то другому. Только представь, какой урон это нанесет репутации компании, когда Тони не справится…

Вся моя радость и восторженный азарт от перспективы поработать над таким крупным проектом разбиваются о камни реальности. Разумеется, отец прав: у меня нет опыта, и работать с таким заказом – это огромная ответственность. Но мне показалось, наш разговор с Анжелой продемонстрировал схожие вкусы и взаимопонимание, и это дает мне, как мин, имум, шанс.

– Когда, а не если? – вздергивает бровь Финн, и от едкого раздражения, которым пропитан голос, мне становится не по себе. – Так ты веришь в своих сотрудников, Хейден?

– Просто давай будем объективными, Финн, – пытается возразить отец, от волнения ерзая на стуле. – Одна она не справится…

– У Тони будет помощник. Они с Анжелой нашли общий язык, а этой мегере угодить не просто. Тони берет проект. Точка.

Несколько секунд отец сосредоточенно мнет в руках салфетку, после чего миролюбиво кивает:

– Если ты так считаешь. Ради такого дела я сам буду ей помогать.

– Нет, Хейден, не будешь. – Финн устремляет на меня пронзительный взгляд, прицельно ударяя в сердце: – На время проекта Тони будет работать в моем офисе. И я сам выберу ей помощника.