Текст книги "P.S. Люблю тебя"

13

– Сегодня мои родители ждут нас к себе на ужин, – говорит Айзек, остановившись в дверях моей спальни.

Я в последний раз провожу расчёской по волосам и, убедившись, что они в порядке, откладываю её в сторону.

– Я уже говорила, что четверг у меня занят, и то, что Тайра приготовила очередную утку, этого не изменит.

– Это мои родители, Таша, и они хотят видеть нас и Сэма. Отмени свои планы.

– Не отменю.

Я достаю из косметички блеск и обвожу им губы. Сегодня наша третья встреча с Джейденом, и у меня в голове сформировался алгоритм сборов: волосы забраны на затылке, минимум туши, и обязательно водостойкая, лёгкая пудра, никаких помады и румян.

Сзади слышатся шаги, кресло подо мной немного пружинит, оттого что на подголовник опускаются ладони Айзека. Мы встречаемся в отражении зеркала глазами, и я вопросительно поднимаю бровь.

– Иногда мне хочется ударить тебя головой об стену, чтобы вытрясти весь этот лёд и обнаружить нормальную женщину. Даже удивительно, как ты смогла стать хорошей матерью для Сэма, не имея сердца.

– Выкручивая мне запястья и раздавая пощёчины, ты желаемого не добьёшься. В следующий раз, когда попытаешься меня оскорбить, делай это без упоминания сына, иначе моему терпению придёт конец, и гора льда попросту тебя раздавит.

– Я прошу тебя быть семьёй!

Я морщусь, потому что Айзек неприятно повышает голос.

– Просто быть нормальной семьёй.

– Ты просишь меня создавать видимость нормальной семьи. Этим я занимаюсь большую часть времени, и иногда мне нужен перерыв.

Подголовник вновь пружинит, слышатся гневные удаляющиеся шаги и глухое бормотание: «Сука».

Я дёргаю молнию косметички и прикрываю глаза. Я давно научилась не реагировать на его обиды и оскорбления, но они по-прежнему выматывают. Айзек словно ребенок, зашедшийся в продолжительной истерике: можно закрыть его в комнате и пытаться не обращать внимания, но долетающие из-за двери крики всё равно будут раздражать нервную систему.

Я наношу по капле духов на запястья и бросаю взгляд на часы: начало седьмого. Сев на кровать, беру телефон, чтобы проверить электронную почту, и в этот момент дверь открывается и в комнату вновь входит Айзек. Он молча опускается передо мной на колени и, обняв ноги, утыкается лицом в подол моей юбки. Оттого, что он тяжело и часто дышит, кожа ног нагревается, и мне становится некомфортно. Застыв с телефоном в руке, я смотрю на его по-модному постриженный затылок и думаю, что его волосы сильно выгорели на солнце и больше подходят поп-певцу, чем главе крупной компании.

– Таша, я ведь стараюсь. Куда легче было найти другую женщину, не такую, как ты, и не проходить через всё это. Но мне не нужны другие. Я зациклен на тебе, влюблён лишь в тебя и хочу, чтобы у нас всё получилось. Просто пойди мне навстречу, прошу тебя. Не будь такой холодной. У нас есть семья, этот дом, компания, Сэм. Ты можешь родить ещё одного ребенка и посвятить себя ему. Я не верю, что у нас всё потеряно.

Моё тело деревянное, вместо позвоночника – металлический штырь, не дающий согнуться. Я знаю, что сейчас муж говорит искренне, вернее, он действительно так считает. Что по-настоящему любит меня, что есть шанс, и я захочу родить ещё, что мы сможем перевернуть все эти измятые, покрытые грязными пятнами страницы и возвратиться назад. Проблема в том, что наше общее прошлое изначально не было столь привлекательным, а Айзек слишком сильно и много меня разочаровывал, чтобы сейчас хотеть его утешить.

Я заношу ладонь над его головой, но опустить её не могу. Я должна хотеть подарить ему ласку, а заставлять себя так и не научилась. Сейчас Айзек воплощает собой всё, что я не люблю: полную эмоциональную разбитость и кричащую мольбу о сочувствии. Много лет назад Джейден тоже был разбит и тоже просил, но его боль мне хотелось собрать губами. Всё же я очень пристрастна, и собственный муж в круг моих пристрастий не попадает.

– Айзек, ты не любишь меня. Я твоя точка опоры, та, кто, по мнению наших родителей, тебе подходит. Они внушили это нам очень давно, и мы поверили. Надо отдать тебе должное – ты верил сильнее и старательнее меня. Когда любишь, ты готов взять за человека ответственность, простить ему всё, даже если кажется, что простить невозможно. Ты принимаешь его таким, какой он есть, и всегда готов сражаться на его поле. Всего этого между нами нет.

– Я простил тебя за то, что ты была с ним. Думаешь, это было просто?

– В том-то и дело, Айзек: ты меня не простил. Предлагал быть вместе, не дав себе времени взвесить за и против. Для тебя наш брак был заманчивой игрой, которая устраивала тебя и других заинтересованных игроков. Возможно, потому что в жизни тебе многое доставалось легко. Ты думаешь, что рвёшь жилы, а на деле жалеешь себя. Для прощения требуется всё твоё мужество, оно не бывает лёгким, даже если речь идёт о том, чтобы простить самого себя. Поверь, я знаю, о чём говорю. То же самое касается бизнеса. Не ищи оправданий своим неудачам, и тогда ты сможешь полноценно работать с тем, что есть.

Моя рука почти задевает его волосы, когда Айзек отрывает голову от колен и поднимает глаза. В них боль и обида.

– Ты снова меня обвиняешь, Таша. Всегда одно и то же. Я перед тобой на коленях, но ты не можешь найти в себе ни капли сочувствия.

– Мне не нравится сочувствовать. Я не позволяю этого даже по отношению к себе, а я, как ты знаешь, на редкость эгоистична.

– Что, по-твоему, во мне не так, Таша?

Я могла бы говорить об этом очень долго, но сейчас не нахожу честности его так сильно ранить. Поэтому цитирую одну из фраз, сказанную когда-то Джейденом:

– Ты не знаешь, как со мной обращаться.

– А он знает, да? – Айзек щурит покрасневшие глаза, в которых теперь горит злость.

– Когда-то знал. Нам нужно развестись, Айзек. Обещаю, я не буду препятствовать твоим встречам с Сэмом.

– Нет, – он яростно мотает головой, как и всегда, когда я завожу речь о разводе. – Я с тобой не собираюсь разводиться. Надумаешь это сделать, я буду настаивать на разделе компании, и твоя семья останется с кучей долгов. Виной этому будешь ты, Таша.

Я усмехаюсь и отталкиваю его от себя. Порой люди просто не дают шансов думать о них лучше, чем они есть.

– Встань с колен и убирайся из моей комнаты, Айзек. Мне нужно ехать.

14

По традиции я приезжаю в «Петит Эрмитаж» ровно в семь и когда выхожу из машины, замечаю, как в соседнем ряду гаснут фары знакомого «Мерседеса». Джейден захлопывает дверь, собираясь уйти, но при виде меня останавливается.

– Приди я чуть раньше, наткнулась бы на запертую дверь? – вопросительно изогнув бровь, направляюсь к нему.

– Ты бы не пришла раньше, Таша.

– Почему ты так решил?

– Тогда это бы означало, что происходящее тебе по душе.

Я пожимаю плечами и, обогнув его, первой шагаю к стеклянному входу отеля. Джейден и впрямь меня хорошо знает.

По пути к лифту он держится чуть поодаль, но, едва металлические двери съезжаются, его взгляд застывает на мне без попытки сдвинуться. Я отвечаю ему тем же, потому что считаю традицию прятать глаза или создавать видимость увлечённости стенами смехотворной. Хорошо, что он остановился на четвёртом этаже.

В номер Джейден пропускает меня первой, после чего сразу уходит в ванную: судя по звукам льющейся воды, моет руки. Я скидываю туфли и, подойдя к окну, отодвигаю тяжёлую портьеру. Отсюда открывается вид на лазурный прямоугольник бассейна в окружении шезлонгов и подсвеченный газон; чуть дальше золотыми огнями искрит вечерний Лос-Анджелес. Можно сказать, что я любуюсь увиденным, но любование подразумевает умиротворение, а покалывающее волнение в груди, смешанное с призрачной болью, вряд ли можно так назвать. Интересно, это когда-нибудь пройдёт? И нужно ли, чтобы проходило?

То, что Джейден вышел из ванной, я узнаю по звуку шагов, потому что стою к нему спиной. Слышится глухой щелчок откупориваемой бутылки, бульканье и дребезжание стекла.

– Расстегнёшь мне платье? – спрашиваю из-за плеча и, развернувшись, демонстрирую молнию.

Ответа не следует – вместо него раздаются тяжёлые шаги. Они приближаются ко мне вплотную, настолько, что я чувствую тепло, исходящее от его тела. Нет ничего сверхъестественного в том, что Джейден расстегнёт мне молнию: у нас отношения по контракту, снять платье – бытовая необходимость, но сердце всё равно панически грохочет, а на предплечьях собрались мурашки. Его пальцы коротко задевают мою шею, вместе с этим прикосновением раздаётся звук разъезжающейся молнии. Я смотрю в окно на мерцающую гирлянду огней и не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть до тех пор, пока жужжание не стихает на копчике. Дизайнеры не экономили на длине замка, и сейчас Джейден, без сомнения, видит моё бельё: чёрную, почти прозрачную полоску стрингов и никакого бюстгальтера – модель этого платья не предусматривает его ношение.

Я дёргаю плечом: сначала одним, затем вторым, и ткань с тихим шорохом падает на пол. Кожу позвоночника опаляет жар его дыхания, и хочется слабовольно прикрыть глаза: поверить, что сейчас его руки коснутся меня, чтобы подарить ласку.

Разбившиеся иллюзии имеют свойство делать реальность суровее, а потому я не даю им простора и разворачиваюсь к Джейдену лицом. Мы встречаемся глазами, и на миг мне удается уловить призрачный оттенок зелёного в его пасмурно-сером взгляде. Так же как и в лифте, он смотрит прямо и не мигая – так же как и в лифте, я отвечаю ему тем же. Сейчас разница состоит в том, что я стою достаточно близко, чтобы положить руки ему на плечи и потянуть пиджак вниз. Когда он падает на пол к моему платью, я перемещаю пальцы на верхнюю пуговицу его рубашки. К чему довольствоваться полумерами? Я хочу получить всё.

Джейден перехватывает мою руку, когда я расстёгиваю вторую пуговицу, его ладонь сдавливает талию и резко разворачивает меня лицом к окну. Блики вечернего города светом жалят роговицу, холод стекла – грудь.

Бряцание ремня, треск рвущейся упаковки, ставший ненавистным звук растягивающегося латекса. Эхо моего вскрика оседает на окне вместе с пятном испарины, в ягодицы вонзаются нестерпимо горячие пальцы. Джейден двигается глубокими толчками, отчего икры мгновенно начинает тянуть, потому что мне приходится подняться на цыпочки.

Он ощущается по-прежнему туго и тесно, но яркой боли, как в прошлые разы, уже нет. С каждым проникновением его член пробуривает во мне какую-то чувствительную точку, соприкосновение с которой вызывает желание стонать. Оргазм неминуем, но сейчас его недостаточно. Много для женщины, торгующей телом ради материального благополучия, и слишком мало для той, кто всё ещё не может его отпустить. Поэтому я снимаю кисть со стекла и, отведя её назад, нахожу ладонь Джейдена. Прослеживаю выступающие вены, глажу натянутую кожу, длинные пальцы и, перехватив запястье, тяну его вверх, к своей груди. В этот момент я не думаю о результате: вижу родник и иду к нему. Испытываю мучительную жажду и делаю всё, чтобы выжить.

Рука Джейдена, коснувшись соска, застывает без движения, и я закрываю глаза в ожидании. Иллюзии – это больно, но и я всего лишь человек.

Длинный толчок члена выбивает из моего горла новый стон, и вместе с ним ладонь Джейдена сжимает мою грудь. Живот и влагалище простреливает мощный разряд тока, за ним следует ещё один, и ещё, потому что он не останавливается. Его пальцы сдавливают сосок, оттягивают его, отпускают, повторяя это снова и снова; вторая рука присоединяется: скользит по моему животу, сминая кожу, перемещается на бёдра и жадно их ощупывает. Я вскрикиваю от неожиданности, когда Джейден коротко и сильно ударяет меня по ягодице. Член внутри меня увеличивает скорость и напор, в волосах становится горячо, потому что Джейден упирается подбородком мне в затылок.

– Ещё, – эйфория от новых ощущений сплетается с естественной отдачей тела, сметая границы сдержанности, и я позволяю себе просить. – Ещё. Ещё.

Его руки всюду: на моей шее, плечах, бёдрах, терзают грудь до синяков, с каждой секундой приближая грядущее воспламенение. Я уже знаю, что оно будет сильнее, чем в прошлый раз, потому что сейчас тлеет не только моё тело, но и мой разум. Я прижимаюсь щекой к стеклу в поисках опоры и, захлёбываясь эмоциями, бурлящими во мне, принимаю взрыв. Сейчас всё так, как и должно быть: его член внутри меня, его ладони – на моём теле, его кожа, пусть и прикрытая рубашкой, спаяна с моей.

Последующие минуты стираются из моей памяти, выпадая из неё засвеченными кадрами, и я прихожу в себя, лишь когда малейшее движение стихает. Всего несколько секунд тяжёлого дыхания Джейдена у меня на шее, и спине становится холодно. Слышатся удаляющиеся шаги, хлопает дверь в ванную. На дрожащих ногах я опускаюсь на пол и нащупываю скомканное платье. Пульс волнообразно скачет в висках, трезво думать не получается. «Нужно сходить в душ, – напоминает внутренний голос. – Дома ждёт Сэм».

Джейден появляется через несколько минут и, глядя мимо меня, приглашающе кивает на дверь позади себя. Прижимая платье к груди, я молча вхожу в ванную и залезаю под тёплые струи воды.

Когда я возвращаюсь в гостиную, потратив несколько лишних минут на то, чтобы самой застегнуть молнию, Джейден стоит у окна со стаканом виски в руке.

– Я уезжаю, – твердо и уверенно говорить не получается, голос звучит тихо и мягко.

Джейден кивает. Я берусь за дверную ручку, но ноющая тяжесть в груди вновь разворачивает меня к нему.

– Ты был прав тогда. Во всём.

Джейден не оборачивается и делает новый глоток. В отличие от моего, его голос не звучит мягко.

– Это уже не имеет значения, Таша.

Кажется, получать оргазм и уходить с развороченным сердцем стало традицией.

– Тогда, видимо, до следующего четверга.

– Его не будет. У меня возникли дела.

15

– Если никто не хочет высказаться, то на этом встречу можно закончить, – Джейден по традиции обводит глазами сидящих и встаёт.

За последнюю неделю мы пересекаемся лишь в зале для совещаний и в кабине лифта по утрам, и результат всегда остаётся один: его взгляд едва задевает моё лицо, словно в мире нет ничего скучнее, и больше к нему не возвращается. Четверг благополучно миновал вчера, и я весь вечер провела, гуляя с Сэмом в парке развлечений.

Джейден не делает намёков, что его планы относительно компании изменились, я избегаю участи элитной проститутки и наспех не смываю следы секса в чужой гостиничной душевой – можно сказать, что жизнь вернулась в привычное русло. Вот только она не вернулась, потому что я знаю: он где-то поблизости. Мысли, много мыслей и противоречивых эмоций раздирают меня перед сном. За последние шесть лет я отшлифовала умение подчинять чувства сухой логике, сортировать их как отходы по контейнерам: бумага к бумаге, пластик – к пластику. Если поступки и поведение человека не укладываются в категорию приемлемых, от него необходимо дистанцироваться, в работе руководствоваться в первую очередь деловыми интересами и так далее. Вне законов логики для меня оставался лишь Сэм. Ради него я готова плюнуть на всё, переступить через любой свой принцип, не раздумывая ни секунды. Моя любовь к нему безусловна и иррациональна – она просто есть, а всё остальное меркнет на её фоне. Когда-то Джейден тоже был моей иррациональностью, так же как и Руби, но по прошествии лет я стала об этом забывать.

То, как дела обстоят сейчас, должно полностью меня устроить, но сердцем принять подаренный комфорт я не могу. Годами я была просто матерью, добровольно похоронив себя как женщину, а с его возвращением вновь вспомнила, каково это – чувствовать себя живой. Каждая наша встреча – вызов с замиранием сердца, и пусть в моём случае это подразумевает терзания и боль, я оказалась неготовой от них отказаться. Потому что Джейден – единственный человек за всю мою почти тридцатилетнюю жизнь, который вызывал во мне настолько сильные чувства. Избавиться от них означает вновь обречь себя на полуживое существование, а я вдохнула слишком большую порцию кислорода, чтобы не хотеть сопротивляться. Две слабости – не так уж и много, так пусть они останутся со мной навсегда. Кому-то под силу распылять свои чувства, со временем менять свои пристрастия, но я к числу этих людей не принадлежу. Понять бы это чуть раньше, и возможно, я бы не совершила той ошибки. Моё сердце с детства окрашено в цвета Джейдена, и блёклым тонам Айзека никогда не было в нём места.

– Таша, я сегодня освобожусь пораньше, – голос Айзека в динамике смартфона звучит доброжелательно и мягко. – Давай возьмём Сэма, поужинаем в ресторане, а потом поедем на премьеру мультфильма, о котором он давно говорит.

Всю неделю Айзек ведёт себя так же, как в первые месяцы нашего брака: старается быть внимательным, проявляет инициативу и уезжает с работы пораньше. Возможно, это как раз то, о чём говорила мама: он подсознательно чувствует моё подавленное состояние и наполняется энтузиазмом. Даже если и так, я ни на секунду не верю, что у нас появилась возможность вытянуть со дна наши отношения, – для этого я слишком реалист. Это не более чем кратковременная ремиссия, после которой тело нашего брака продолжит планомерно увядать.

Айзек приезжает домой в пять вечера, и под возбуждённые возгласы Сэма, озвучивающего спойлеры к предстоящему просмотру, мы загружаемся в машину. Муж и впрямь подошёл к организации совместного досуга серьёзно, потому что через полчаса мы останавливаемся возле моего любимого французского ресторана.

– Мама, я хочу попробовать лягушку, – объявляет Сэм, когда швейцар открывает для нас дверь. – Ты же мне закажешь?

– Смелый выбор. Уверен, что не передумаешь?

– Я завёл специальную тетрадку и туда записываю все необычные вещи, которые со мной случились. Помнишь, когда я увидел красную ящерицу в парке и погладил её? Я записал. Сегодня попробую лягушку и тоже отмечу.

Я улыбаюсь. Не зря говорят, что наши дети будут лучше, чем мы. У моего сына правильный настрой на жизнь.

– Надеюсь, твоя тетрадка достаточно толстая, потому что у тебя будет ещё много всего интересного.

Мы проходим к столу, который Айзек предусмотрительно забронировал, и рассаживаемся. Официант принимает заказ, включающий порцию лягушачьих лапок, и приносит бокал вина для меня. Несмотря на то, что подобные вылазки втроём мне не в новинку, сегодня я не могу расслабиться. Я бы предпочла пойти лишь с Сэмом, остаться дома у телевизора, но не сидеть в этом ярко освещённом зале на каблуках и в тесном платье, играя в счастливую семью. Легко сделала бы это в другой раз, но не сегодня. Для этого на душе слишком холодно и пасмурно, а я слишком отчётливо чувствую фальшь.

– Хорошо, что пришли пораньше. Ещё пара часов, и в зале будет полный аншлаг, – замечает Айзек, наливая Сэму стакан воды.

Я не отвечаю, потому что ответить мне, собственно, и нечего, а ещё, потому что отвлекаюсь на лёгкое жжение на лице. Быстро обвожу глазами зал и вздрагиваю от колючей искры, вонзившейся в грудную клетку. Я не ошиблась: Джейден пришёл в тот же ресторан. Наши взгляды пересекаются, его – соскальзывает на спины разговаривающих Сэма и Айзека и, задержавшись на долгую мучительную секунду, возвращается к собеседнику, сухощавому мужчине с залысинами.

В лёгкие будто насыпали стеклянной крошки, грудь горит, словно и правда истекает кровью, а в голове стучит: «Он ведь никогда не видел нас втроём». Мне нестерпимо больно, но вовсе не за себя, а за него. В своих пристрастиях я и правда совершенно иррациональна.

Джейден покидает ресторан спустя полчаса, и я хочу верить, что он больше на нас не смотрел. Сейчас я искренне хочу, чтобы ему было всё равно.

*************

Моё состояние в последующие дни отдалённо напоминает депрессию: жизнь идёт своим чередом, но в ней мне совсем некомфортно. Время, когда засыпает Сэм, стало моим нелюбимым, потому что оно означает покинуть его спальню и вновь остаться одной. Поэтому во вторник я, поддавшись порыву, набираю Эмми и приглашаю её пропустить по бокалу вина за ужином в нашем обычном месте.

– Ты позвонила мне сама! – подруга обнимает меня за плечи и, отстранившись, заглядывает в глаза. – В чём дело? Претендуешь на звание «Миссис Веселье»?

– Даже лучшим из нас присущи слабости, – саркастично замечаю я, присаживаясь на стул.

– Каковы бы ни были причины, они уже неважны. Никогда не пройду мимо алкоголя и сплетен.

– А будут сплетни?

– Конечно! Например, вчера я узнала, что Лорен из бухгалтерии спала с Гейлом, которого усилиями нашего нового акционера сократили, и теперь она полностью разбита. Не знаю, на что дурёха рассчитывала: он женат почти тридцать лет, и у него есть внуки. Честно говоря, я вообще удивлена, что у него всё ещё стоит.

Я морщусь. Всегда старалась держаться от подобных подробностей офисной жизни как можно дальше.

– Мерзкое начало вечера. Наверное, пока официант не успел принести меню, мне стоит сбежать.

– Ну уж нет, Таша, – Эмми возмущённо грозит мне пальцем. – С этим сокращением штата я настолько погрязла в работе, что мне просто необходимо выговориться. И кстати, вот тебе ещё одна сплетня, если ты не слышала. Ходят слухи, что Рид помолвлен с той бесталанной модельершей.

Губы Эмми продолжают раздвигаться, фоновая блюзовая композиция по-прежнему играет, но мир словно выключили. Всего на пару секунд, но для меня они равносильны клинической смерти. В левой половине груди мучительно ноет и потрескивает, будто из меня тянут жилы. Проблема, снова эта моя извечная проблема: для меня он всё ещё только мой. У них не просто секс. Помолвка – это всегда больше, чем секс.

– Я прочла об этом вчера в интернете. Может, эта модельерша набивает себе популярность, но их ведь часто видят вместе. Ты в порядке? Побледнела.

– Я в норме, – бокал, принесённый официантом, не успевает опуститься на стол, потому что я его перехватываю. Просто держать лицо. Я это умею. – Ещё сплетни есть?