Текст книги "Двое"

21

– Я в душ, – сообщает Булат, отшвырнув ремень в кресло.

Мог бы и не предупреждать. Конечно, он туда непременно пойдет. Булат – страшный чистюля: в постель не ложится, пока не помоется. Эта черта мне в нём, конечно же, нравится, потому что от него всегда приятно пахнет, хотя есть одно но: часто это мешает заняться сексом спонтанно. Я бы, например, могла начать прямо в коридоре.

Звук включившейся воды доносится одновременно с тем, как разъезжается молния на моём платье. Я смотрю на прикрытую дверь и представляю Булата мокрым и голым. Голова всё ещё наполнена алкогольной невесомостью, внизу живота знакомо щекочет жар. За пару секунд приняв решение, я избавляюсь от белья, не без сожаления смотрю в зеркало на идеально прямые волосы, с которыми скоро собираюсь распрощаться, и иду.

Внутри ванной немного влажно, пахнет шампунем, которым неизменно пользуется Булат. Тёплый пол приятно греет ступни по пути к запотевшей душевой перегородке.

Перед тем как взяться за металлическую ручку, я застываю. А если выгонит? Вдруг он любит мыться один? Напоминаю себе о сегодняшнем вечере, о том, что Булат меня ревновал, и решительно её тяну. Не выгонит.

Он стоит под струями воды, бьющими из-под потолка. Они обволакивают его тело, стекают по татуировкам. И я снова чувствую это: странный восторженный транс, как всегда бывает, когда я разглядываю его тело. Мышцы, много мышц, две ямочки внизу поясницы, ягодицы, которые хочется царапать ногтями, рельефные икры.

Я бесшумно подхожу к нему вплотную и прижимаюсь всем телом. Руками обвиваю живот, губами касаюсь лопатки. Всегда такой горячий.

Булат на мгновение застывает, в следующее – поворачивает ко мне голову.

– Захотелось к тебе присоединиться, – говорю шёпотом и щекочу его кожу языком.

Чтобы не давать ни себе, ни ему времени на раздумья, скольжу ладонью по его животу, обхватываю член. Улыбаюсь, когда чувствую эрекцию. Так приятно иметь над ним власть. Невольно жмурюсь, когда пальцы касаются головки: кожа на ней такая горячая и тугая. Ласкать Булата меня возбуждает не меньше, чем заниматься с ним сексом – понятия не имею, почему.

Он перехватывает мою руку, разворачивается. Мокрые чёрные волосы падают ему на лоб, на ресницах повисли капли воды. Времени подумать у меня нет, я действую спонтанно: встаю на цыпочки, обнимаю его шею обеими руками, целую.

Булат, как и обычно, отвечает не сразу, просто позволяя себя целовать. Его ладони накрывают мои ягодицы и сжимают одним коротким резким движением, так что ноги отрываются от пола. Я люблю его грубость: так он словно говорит мне, что я принадлежу ему. Рядом с ним меня возбуждает всё: то, как он пахнет, как трогает меня, как его кожа соприкасается с моей, и даже то, как он дышит, шумно и глубоко.

Булат снимает мою руку со своей шеи, проталкивает её между нами и кладёт себе на член. Между ног томительно тянет – хочет, чтобы я его трогала. Он всегда честный и эгоистичный в своих желаниях, и эта черта в нём тоже нравится мне и даже возбуждает. Никогда не стесняется брать своё.

Его губы, наконец, раздвигаются, я чувствую влажный напор языка. Это значит, что время моего самовольства прошло и сейчас целует он. Поцелуй Булата – это всегда подчинение: он нападает, а я сдаюсь и отступаю. Мне нравится быть для него нежной и податливой, и ему, знаю, тоже.

– Презервативы.

Я улыбаюсь и, отстранившись, демонстрирую квадратик, зажатый в руке. Я тоже учусь быть предусмотрительной.

Булат надевает его сам, приподнимает меня вверх, словно пушинку, заставляя обхватить его ногами. Грудь больно сдавливает от столкновения с его кожей, но всё, о чём я могу думать – это то, как сильно я его хочу. Целую его сама, впиваюсь пальцами в шею, вскрикиваю, когда он начинает во мне двигаться. Я перестала стесняться тех звуков, которые издаю во время секса, потому что, как оказалось, Булату они нравятся. Также ему нравится, когда прошу его ещё и когда выкрикиваю его имя: не раз замечала, что так он быстрее кончает.

Заниматься сексом в таком положении непривычно: я словно кукла в его руках и совсем ничего не контролирую. Булат поднимает меня и опускает на себя: его член ходит во мне, как громадный поршень, заставляя стены вибрировать моими стонами. Я целую его, языком трогаю щетину:

– Хорошо… Мне хорошо… С тобой очень хорошо.

Спустя полчаса мы лежим в кровати: моя голова покоится у Булата на груди, я его обнимаю. Волосы лучше было высушить феном, но я не хочу пропустить ни одной минуты моего любимого времени, именуемого «время после секса». Вдруг, когда я выйду, Булат уже уснёт. Он умеет делать это быстро.

– Расскажи мне что-нибудь о себе.

– Например.

– Например, о своих родителях. Они живы?

– Конечно, они живы. Я не такой старый.

– Я тоже не старая, но мой папа умер.

– Давно?

– Когда мне было четыре. Но я его очень хорошо помню. У него были красивые голубые глаза, и он очень любил меня. Постоянно со мной возился и сажал к себе на колени.

Повисает пауза. Паузы я не люблю, потому что они могут означать конец разговора, а потому всегда стремлюсь их чем-нибудь заполнить.

– Я подумала, что мне нужно пойти в автомобильную школу, – озвучиваю мысль, посетившую меня на сегодняшней презентации. Спохватившись, быстро добавляю: – Это не намёк на машину, не думай.

Но Булат, кажется, и не думает.

– Права никогда не помешают. Напомни мне, когда соберёшься. Скажу, в какую лучше пойти.

Хорошо, что в спальне темно, и он не видит мою счастливую улыбку. Так приятно, что ему не всё равно. Школы, наверное, действительно разные есть: где-то инструктора более профессиональные и машины лучше.

Я поднимаю голову и, уперевшись Булату в грудь подбородком, смотрю ему в глаза. Видно плохо, но я знаю, что он тоже на меня смотрит.

– Тебе не захочется меня от себя отпускать. Если я вдруг исчезну, ты будешь по мне скучать.

– В тебе говорят шампанское и самонадеянность, Таисия. Давай спать.

визуализация

Визуализация для тех, кто желал) Это сугубо личное моё восприятие героев, которое я никому не навязываю)

Тая, Таисия

Бо. Просто Бо:)

22

– Кофе пить пойдём, Тай? – Лариса, девушка, с которой мы вместе ходим на курсы итальянского, обнимает меня за плечи. – Или ты опять домой к своему любимому торопишься?

«Любимым» она называет Булата, хотя сама я его так ни разу не называла. По крайней мере вслух. То, что я люблю его, я знаю почти месяц. Поняла это, когда неожиданно для себя расплакалась, оттого что он не пришел ночевать, хотя пообещал. Да и других доказательств много. Булат первый, о ком я думаю, когда просыпаюсь, независимо оттого, спит он рядом или нет. С мыслями о нём я готовлю завтрак, с ними же занимаюсь в спортзале, и даже музыка в наушниках не в силах их заглушить. Регулярно представляю, как он приедет домой вечером и в чём я его встречу. Гадаю, поведёт ли он меня куда-нибудь в выходные. Не считая той презентации, мы уже дважды выходили в свет вместе: на открытие ресторана его друга и на ужин в итальянское заведение.

Конечно, я люблю его и жутко ревную к Карине, даже несмотря на то, что времени с ней он стал проводить меньше. Теперь он остается у меня минимум три раза в неделю. Победа? Наверное, да. Но мне её мало. С каждым днём я становлюсь всё более ненасытной: хочу видеть его постоянно, а потому делать вид, что звонки от другой меня не беспокоят, становится все сложнее. В мыслях Булат только мой.

– Да, я домой. Надеюсь, не обижаешься? В следующий раз обязательно посидим где-нибудь.

– Не обижаюсь, конечно, – смеётся Лариса и звонко чмокает меня в щёку. – Но запомни: ты мне обещала.

Вот у кого нужно поучиться жизнерадостности и лёгкости. Сложно представить, что Лариса вообще умеет плакать: всегда в отличном настроении, всегда улыбчивая и позитивная. Она, как и я, мечтает посетить Италию. На фоне любви к этой стране мы и подружились.

Я сажусь в подъехавшее такси и звоню Булату. В последнее время я позволяю себе больше вольностей: например, набрать ему, чтобы уточнить, во сколько он приедет, нужно ли купить его любимой минералки и хочет ли он посмотреть фильм. Первое время Булат делал вид, что ему не нравятся мои звонки, но потом стал реагировать на них спокойно.

– Я возвращаюсь домой с учёбы. Ты скоро подъедешь?

– Я в квартире.

– Уже? – я впиваюсь глазами в затылок водителя, как если бы могла заставить его ехать быстрее. – Я скоро буду.

С Михаилом перекидываюсь всего парой слов, чтобы не сильно задерживаться, и взлетаю вверх по ступеням. Булат на кухне, разговаривает по телефону и пьёт свой неизменный чёрный кофе.

Я терпеливо дожидаюсь, пока он закончит разговор, и сажусь к нему на колени. Иногда я так делаю. Энтузиазма по этому поводу Булат не выказывает, но и не отталкивает.

– Ты сегодня раньше, – обнимаю его за шею и бесшумно вдыхаю запах кожи, ставший с недавнего времени моим самым любимым. Как-то специально нюхала его туалетную воду – без него она пахнет гораздо хуже.

– Был рядом. В офис по пробкам ехать не хотелось.

– И еще я по тебе соскучился, Таисия, – шутливо подсказываю я. – Видишь, совсем не сложно сказать.

Я касаюсь губами кончика его носа и сильнее прижимаюсь к нему грудью. Это всё его запах и мои неуправляемые чувства. Они заставляют меня постоянно думать о сексе с ним.

– Слезай, – Булат коротко сжимает мои бёдра, заставляя подняться. – Сейчас Фидель заедет.

После презентации я видела Фиделя еще несколько раз: на открытии ресторана и у нас дома, когда он по просьбе Булата завозил ему какие-то документы. Их общение мало напоминает общение начальника и подчинённого. Несмотря на то что Фидель безоговорочно подчиняется приказам Булата, он запросто называет его Бо. И вообще в последнее время я часто задаюсь вопросом: чем на самом деле занимается Булат. У него действительно есть две гостиницы и автосалон, продающий новые и подержанные иномарки, – проверила в интернете – но помимо этого должно быть что-то ещё. В его телефонных разговорах часто мелькают фразы, которые заставляют меня навострить уши. Например, о том, что если кто-то не хочет что-то сделать, то нужно послать человека (он называл имя, но я забыла), чтобы додавить.

А в целом Фидель меня забавляет. Мы неплохо общаемся, и мне кажется, что я ему нравлюсь. Я часто ловлю на себе его взгляды, когда он думает, что я не вижу: смотрит мне на грудь и на задницу. Сначала я думала ему сделать ему замечание, что некрасиво так разглядывать меня, – знает же, что я с Булатом – но потом передумала. Лариса как-то правильно сказала, что мужчин нужно держать в тонусе и нет ничего плохого в том, чтобы заставлять их ревновать. Когда они видят твою востребованность у себе подобных, они начинают больше ценить то, что ты рядом. Я поняла, что, очевидно, совершаю ошибку, шарахаясь от каждого парня, который пытается со мной заговорить. Они меня не интересуют, но если их внимание поможет мне заполучить Булата, то почему бы и нет.

– Вы надолго? Ты обещал посмотреть со мной фильм, помнишь? Я выбрала Гая Ричи: отличные отзывы у кинокритиков.

В этот момент телефон Булата снова звонит, но он успевает мне кивнуть: мол, да, посмотрим.

Оставив его разговаривать, я иду в спальню, где переодеваюсь в шелковый домашний комплект. Ходить в нём при гостях, конечно, нельзя: через тонкую ткань отчётливо видна грудь, да и шорты еле зад прикрывают, поэтому я набрасываю сверху халат. Моё тело только для Булата.

Фидель приезжает через полчаса. Я делаю для них кофе, после чего Булат просит оставить их одних. Перед тем как прикрыть за собой дверь, я успеваю услышать, что Фидель говорит: «сняли новую бэху» и «дать Камилю её обкатать».

Чтобы не сидеть без дела, я залезаю в интернет и забиваю в поисковике «курсы массажа». Мысль научиться ему возникла, когда я увидела у Булата на плече чёрную ленту – специальный тейп, как он пояснил. Оказывается, у него болит рука, поэтому я решила помочь ему её вылечить. Главное, с итальянским и вождением успеть.

Настроение у меня отличное. Часы показывают лишь пять, а значит, у нас с Булатом весь вечер впереди. Я буду прижиматься к нему, пока мы будем смотреть фильм, и, может быть, в процессе мы поставим его на паузу и займёмся сексом. Еще мне не терпится рассказать ему про спектакль, на который я ходила с Мариной. Вернее, о том, как посреди представления актер неожиданно разделся догола. Во второй раз в жизни я увидела член вживую. И кстати, у Булата он в два раза больше.

Вспомнив, что забыла телефон в прихожей, иду, чтобы его взять и застываю, когда слышу голос Булата, разговаривающего по телефону.

– Хватит плакать. Где это случилось? Ты ГАИ вызвала? Сама не пострадала?

Я прикусываю щёку изнутри до крови. Снова она. Вечно нуждающаяся в помощи Карина. Попала в аварию, чтобы его у меня забрать. Не удивлюсь, что специально. Конечно, она чувствует, что Булат от неё отдаляется и что всё больше времени проводит со мной.

Мои самые ужасные опасения оправдываются: закончив разговор, Булат говорит Фиделю, что через десять минут ему нужно будет уехать.

Меня захлестывают отчаяние и ярость, смешанные с тотальной беспомощностью. Под их напором картины, которые я так старательно блокировала, выходят на свободу, отравляя кровь, сердце и мозг. Булат её обнимает. Она виснет у него на шее и расстёгивает рубашку. Впивается в него своими искусственными губами и целует. Встает перед ним на колени и делает минет. Они занимаются сексом и засыпают в обнимку.

Я даже отчима не ненавидела так, как ненавижу её. Потому что она ворует моё время с ним. Карина, конечно, знает про меня, не может не знать. Однажды ночью, когда я встала выпить воды, то увидела в телефоне Булата её сообщение: «Ты снова с ней?».

Я ведь никогда не играла грязно: просто делала всё, чтобы ему было со мной хорошо. А она обманом забирает мой вечер с ним. Это нечестно. Даже если ты попала в аварию, для чего плакать в трубку и создавать Булату проблемы? Просто вызови ГАИ.

Бабушка всегда говорила, что гнев – плохой советчик, но сейчас он сильнее меня. Самое обидное, что я могу ползать у Булата в ногах, топать и кричать, но это ничего не изменит. Он к ней уедет, а я весь вечер проведу одна в муках своего проклятого воображения.

Как и обычно, план зреет в моей голове за секунду. Я снимаю халат, оставаясь в майке и шортах, взбиваю волосы. Без стука вхожу на кухню и, улыбнувшись Фиделю, неспешно шествую к кофемашине. Пока намеренно долго роюсь в верхних ящиках гарнитура в поисках чашки, чувствую, как Булат смотрит. Внутри зреет ядовитое удовлетворение. Конечно, ему не нравится, что я появилась перед Фиделем в таком виде.

Я разворачиваюсь, подношу кофе к губам. На Булата не смотрю – только на Фиделя, который, застыв, пожирает глазами мои ноги и грудь.

– Вы еще не закончили? Могу ещё вам сделать кофе, если…

– Не нужен кофе, – грубо обрывает Булат. – Я сейчас уеду. Вернись в комнату.

Я по-прежнему на него не смотрю. Улыбаюсь Фиделю шире, игриво встряхиваю волосами, зная, что такой игнор еще сильнее его взбесит.

– Может, тогда Фидель останется составить мне компанию? Чтобы я не заскучала, пока ты будешь так сильно занят.

Парень выглядит растерянным, даже побледнел. Хлопает глазами и смотрит на Булата. Я набираюсь смелости и тоже смотрю на него, не скрывая вызова. Пусть не думает, что я не знаю, куда он едет. Обещал провести вечер со мной, а едет к ней.

От увиденного моё сердце падает. Булат выглядит так, словно хочет меня разорвать. Лицо потемнело и даже вены на шее вздулись. Осознание, что я совершила что-то ужасное, ударяет по мне внезапно, спина и ладони холодеют.

– Вернись в спальню, – глухо цедит он, взглядом закапывая меня в землю.

Я обнимаю себя руками в попытке прикрыть грудь и быстро выскакиваю из кухни. Щеки горят так же, как и лёгкие, а в голове стучит: «Дура, дура, ну зачем?»

Я закрываю дверь в спальню, тру руками лицо, начиная расхаживать из стороны в сторону. Ну зачем я это сделала? У нас же всё было хорошо, а теперь Булат разозлился. Ну тогда, может быть, он не уедет к ней? Надеюсь, он не станет кричать на Фиделя за то, что тот разглядывал меня? Дурацкая была идея зайти на кухню полуголой и начать флиртовать.

Когда за мной слышится шорох открывшейся двери, я вздрагиваю и оборачиваюсь. Мне хочется увидеть Булата и извиниться, что так неподобающе себя вела, хотя сейчас иметь с ним дело немного страшно.

Но в дверях стоит не Булат, а Фидель.

– Ты ч-чего… – от растерянности я начинаю заикаться. Снова обхватываю себя руками: наедине с ним в этих шортах и майке я ощущаю себя особенно голой.

А вот он больше не выглядит растерянным, а даже, напротив, взбудораженным. Зрачки расширены, глаза ярко блестят.

Интуиция начинает подавать первые тревожные сигналы, когда он прикрывает за собой дверь. Истерично вопит, когда он делает ко мне первые шаги.

– Стой, где стоишь, – хриплю, отшагивая назад.

Он улыбается, но его улыбка больше не кажется мне заразительной

– Не надо нервничать так, Таисия. Просто развлечёмся. Бо разрешил.

23

Мне кажется, что я сплю. Не в силах перестать пятиться, разглядываю дверь в ожидании. Чего я жду? Наверное, того, что она исчезнет, и я почувствую под щекой мягкость подушки. Когда мне снятся страшные сны, я всегда просыпаюсь.

Но дверь никуда не исчезает, а расстояние между мной и Фиделем продолжает сокращаться. Мысли истерично звенят в голове, путаются, не желают складываться. Неконтролируемо дрожат руки. Что значит, Булат ему разрешил? Разрешил заняться со мной сексом, словно я какая-то вещь? Ему наплевать, что меня будет кто-то касаться? Ведь знает, что он мой единственный мужчина и что ради него я мир перевернуть готова. Пусть он зол на меня, но зачем Фидель?

Я все еще смотрю на дверь. Больше не жду, что она исчезнет. Теперь я жду, когда появится Булат. Скажет, что это прикол какой-то, что он такого не говорил, и выгонит Фиделя. Но мгновения идут, и ничего не происходит. Чудовищное прозрение прокатывается по коже льдом. Он ушёл. Уехал в Карине, оставив меня с Фиделем. Сделал то, о чём я сказала в порыве злости просто потому, что была расстроена.

Мне не хватает воздуха. В груди горит так, словно в неё пнули ногой. Надо прийти в себя, собраться, но не получается. Я заживо сгораю в агонии своих чувств и разбившихся иллюзий. Разве Булат поступил бы так со мной, если хотя бы немного любил?

Фидель расстегивает рубашку. Я шокированно смотрю, как раскрывается белая ткань, обнажая безволосую грудь, и чувствую, как начинают дрожать губы. Надо успокоиться. Это же Фидель. Улыбчивый парень, рассказывавший мне про Ауди; тот, кто помогал найти туалет на открытии ресторана.

Я пытаюсь улыбнуться, чтобы свести всё в шутку, но улыбка выходит совсем сырой и слабой.

– Хватит раздеваться. Знаешь же, что ничего не будет.

Его тело так не похоже на тело Булата: на коже нет татуировок и мышц гораздо меньше. Оно мальчишечье, а не мужское.

– Ты же хотела, – даже его голос изменился – стал вкрадчивым, угрожающе-пошлым. – Немного совсем пошалим с тобой. Больно делать не буду.

Он берётся за ремень. Звон расстёгнутой пряжки разносится по нервам, отчего меня за мгновение парализует. Я застываю, хотя это скорее потому, что идти больше некуда: икры упираются в кровать.

– Пожалуйста, не трогай меня, – не уверена, что Фидель меня слышит: губы отказываются подчиняться.

Он подходит ко мне вплотную: в джинсах с расстёгнутым ремнём и без рубашки. Его запах кажется мне тошнотворным. Модная туалетная вода, и никакого Булата. До омерзения красивое лицо так близко, как никогда быть не должно – я вижу расширенные зрачки, едва заметную шершавость над губой и на подбородке.

Его ладони ложатся мне на бёдра, и даже через ткань я чувствую, что они влажные и горячие. Дыхание сбивается и становится истеричным, я упираюсь ему в грудь и жмурюсь. Наверное, хорошо бы закричать, но я не могу. Даже сказать толком ничего не могу, настолько меня парализовало.

– Ш-ш-ш-ш, малыш, не дёргайся. Я же не насильник какой-то. Ты сексуальная очень… и сисечки такие офигенные. Постоянно на тебя стояк.

Мне хочется закрыть уши, чтобы его не слышать. Отвратительная эрекция упирается мне в бедро, и я отталкиваю Фиделя, что есть сил, но он даже не шелохнётся. Его вдохи, пахнущие кофе, обжигают мне грудь, касаются шеи. Их сменяют его губы: мокрые и горячие. Я отшатываюсь, отчего ноги подкашиваются, и мы вместе падаем на кровать.

– Отпусти, – сиплю, уперевшись локтями ему в грудь. Его руки повсюду: лапают бёдра, проникают под майку, трогают мой живот, крутят соски. Фидель пытается найти мои губы, но я мотаю головой. Пинаюсь ногами, но он такой тяжёлый, что его не сбросить.

– Чего жмёшься, малыш? – его голос натянутый и охрипший. – На кухне такой сочной шлюхой была… Трахаюсь я не хуже Бо.

Я чувствую, как он проталкивает между нами руку. Из глаз как по команде вытекают слёзы. Я знаю это движение: он собирается достать член.

Это происходит не со мной, не со мной. Он меня изнасилует как последнюю шалаву. Булат больше не будет моим единственным.

– Фидель, выйди отсюда, – громко звучит из дверей.

Слёзы мешают мне видеть, но я знаю, что это говорит Булат.

Тело на мне застывает, дышит тяжело.

– Бо…

– Хватит, сказал. Пошёл.

Тяжесть, вдавливающая меня в матрас, исчезает через секунду, слышится шорох ткани, глухие шаги, перемежающиеся с бряцаньем ремня.

Я подтягиваю ноги к груди и, позволяя слезам катиться по щекам, смотрю на Булата с немым вопросом: «Как ты мог?»

Непохоже, что он испытывает сожаление или раскаяние. Его лицо по-прежнему тёмное, как и его взгляд. Он подходит к кровати, дёргает молнию на брюках и, обхватив мою голову, толкает к себе.

Хлопок входной двери слышится одновременно с тем, как он сдавливает мои скулы. Его член заполняет мой рот, заставляя меня поперхнуться, а слезам потечь заново. Булат начинает двигаться: крепко фиксирует мою голову, так, что я не могу пошевелиться, глубокими толчками загоняя эрекцию мне в горло. Использует меня как резиновую куклу с нужным отверстием.

Мне трудно дышать, желудок то и дело окольцовывают спазмы тошноты, из-за слёз я ничего не вижу. В голове молотит единственный вопрос: зачем он так со мной? После того, как мы лежали в обнимку, как я рассказывала ему про отца; после того, как он помог мне с автомобильной школой. Словно ничего этого не было, словно я снова та бродяжка в дешёвом платье, упросившая его взять меня к себе.

Мои скулы ноют, слёзы льются даже из носа. Я мычу и царапаю его бёдра, когда Булат до упора прижимает к себе мою голову. В горло толчками затекает его сперма.

Когда он отпускает меня, я чувствую себя разбитой. Уничтоженной. Вытираю локтем глаза и рот, беру его в фокус. Он по-прежнему стоит с расстёгнутой ширинкой, тяжело дышит.

– Ты… как ты мог так со мной… За что… Я же просто… Ты хотел уехать к своей Карине… Я расстроилась… Думала, что…

– Ты зарвавшаяся дурочка, забывшая о границах, – голос Булата низкий и грубый, вибрирует гневом. – Ты за кого, блядь, меня принимаешь, а? Попробуешь ещё раз меня унизить – пойдёшь обслуживать фуры на трассу.

Тёмная фигура снова дрожит и расплывается перед глазами, и через мгновение я и вовсе перестаю его видеть. Потому что он выходит из комнаты. Спустя несколько секунд хлопает входная дверь. И из квартиры он уходит тоже.