Текст книги "В одном строю с победой"

Глава 11

Лариса открыла глаза и, увидев над собой склонившийся силуэт, закричала.

– Тише, Лора… – Испуганный голос Масуда вернул ее в реальный мир. Она села на кровати и, нащупав на тумбочке выключатель, включила ночник.

– Как ты меня напугал! – Приходя в себя, она посмотрела на часы. – Только четыре. Ты чего не спишь?

– Я спал. – Масуд поднялся с кровати и накинул на обнаженное тело халат. – Ты сейчас говорила с каким-то Антоном, поэтому я проснулся.

– Вон ты о чем, – протянула она. – Сон приснился, будто бы машину опять угоняют, и снова этот парень появился.

Лариса солгала. Она не помнила, что ей снилось, но и не сомневалась: Масуд не врет. Последние несколько дней она все чаще и чаще вспоминала этого человека. При мыслях о нем где-то в груди возникало странное ощущение легкого опьянения. Ей приятно было думать об Антоне.

Зелимхан сказал, будто он устроил его работать у одного из своих земляков на небольшой фабрике. Она не решилась уточнить, где это. Находясь рядом с Масудом, Лариса больше не испытывала к нему никакой страсти. Окончательно убедившись в бесперспективности продолжения отношений с ним, теперь искала выход из создавшегося положения и не находила.

– Я завтра еду в Ростов. – Масуд зевнул. – Не хочешь прокатиться со мной?

– Много дел, – пожала плечами Пузырева. – Надолго?

– Пара дней. – Лицо араба сделалось подозрительным. – А ты мне не врешь, что я у тебя один?

– Понимаешь, – Лариса, опустив глаза, присела на край кровати. – Я не могу в себе разобраться. Прошло столько времени…

В спальне воцарилась гнетущая тишина.

– Мне необходимо просмотреть твои дела. Когда это будет возможно? – В голосе Масуда появились нотки раздражения.

– Хоть сегодня, – пожав плечами, хмыкнула она. – Никаких проблем. Бухгалтер в офисе каждый день… Без выходных.

– Хорошо, – кивнул он головой.

На улице было пасмурно. Накрапывал мелкий дождь. Все это усилило депрессию, вызванную утренним разговором.

Сегодня, после вынужденного перерыва, за Пузыревой вновь заехал Спицын, которого накануне выписали из больницы.

– Зря я все-таки вас послушал, Лариса Евгеньевна, – вздохнул он, когда они остановились на красный. – В платную клинику только попади… Видят, что платежеспособный, кучу болезней найдут, лишь бы лежал.

– Тебе какая разница? – Она улыбнулась. – Я ведь оплатила лечение как производственную травму.

– Скучно там. – Он вздохнул и, включив передачу, хотел еще что-то сказать, как невесть откуда вынырнувший «бычок», видимо, не успевший повернуть на «красный», перегородил им дорогу.

Оглушенные подушками безопасности, они некоторое время сидели молча, приходя в себя.

Первым заговорил Вадим:

– С вами все нормально?

– Вроде бы да, – выбираясь наружу, прошептала Пузырева.

Выскочивший из микроавтобуса водитель обезумевшими глазами смотрел на результаты своего виража. Капот еще новой «Ауди» вздыбился, колеса зажаты крыльями.

– Ну ты, брат, даешь, – Спицын на всякий случай сначала заглянул в «бычок», затем бросил взгляд на стоящую сзади машину и, убедившись, что авария не подстроена, присел на корточки рядом.

– Извини, – едва слышно пролепетал водитель злополучного микроавтобуса. – Жена с утра крови попила, весь на нервах.

– Все на нервах, – огрызнулся Вадим, доставая сотовый. – Лариса Евгеньевна, я сейчас ГАИ вызову и в офис позвоню, чтобы за вами машину выслали, а вы пока в салоне посидите.

– Не стоит, – отмахнулась она. – Сто лет на метро не ездила. Позвони, как тут закончишь, мне.

– Хорошо, – кивнул головой Спицын и, видимо, только сейчас вспомнив о свидетелях, бросился к стоящим у тротуара зевакам…

Сойдя с эскалатора на переполненный людьми перрон подземки, она вдруг услышала, что ее кто-то окликнул.

Развернувшись, Лариса увидела немолодую, стройную даму в очках.

– Вы меня? – удивленно спросила она, пытаясь вспомнить этого человека.

– Лора, вы не узнали своего преподавателя! – грудным голосом воскликнула женщина, подхватив ее под локоть и увлекая в сторону от людского потока.

– Мария Александровна! – всплеснула руками Пузырева. – Как же, как же… Извините, я сейчас в аварию попала, еще в себя не пришла.

Мария Александровна вела у них на курсе английский язык. Лариса имела несчастье несколько раз пересдавать ей предмет.

– Вы сейчас где и с кем? – придирчиво оглядев ее с ног до головы, поинтересовалась англичанка. – Я смотрю, либо вы удачно вышли замуж, либо имеете хорошую работу.

– Я не замужем, – грустно улыбнулась Лариса. – А в остальном вы правы. Занимаюсь бизнесом.

– И детей нет? – удивилась Мария Александровна.

Лариса отрицательно покачала головой.

Англичанка всплеснула руками:

– Как так? Такая красавица! – В ее глазах появилось любопытство. – А вас по поводу Масуда не беспокоят?

– А почему меня должен кто-то беспокоить? – удивилась Лариса, пожимая плечами.

– Вы с ним не поддерживаете отношений? – вопросом на вопрос ответила Мария Александровна. В ее взгляде появилась подозрительность.

Это насторожило Пузыреву.

– А что?

– Как! – Лицо преподавательницы сделалось злым. – Этот негодяй – бандит! Он помогает чеченцам. Более того, он даже воевал на их стороне.

– Что вы несете?! – возмутилась Пузырева. – Откуда вам вообще известны такие подробности?

Она едва сдержалась и не сказала, что только что рассталась с Масудом и никакой он не бандит, а обыкновенный бизнесмен, и ни от кого не прячется, а живет в Москве.

– У нас всех преподавателей допросили! Да и по телевизору я как-то видела, похожего на него боевика показывали.

Неожиданно Пузырева вспомнила прозвище этой женщины. Неизвестно почему, студенты называли ее за глаза Клизма. У нее появилось желание вцепиться ей в лицо, но неимоверным усилием воли она удержалась. Больше не став слушать сплетницу, не прощаясь, она развернулась и вошла в вагон только что остановившейся электрички.

Проводив бывшую студентку удивленным взглядом, Мария Александровна пожала плечами и направилась к эскалатору.

На работу Лариса пришла сама не своя. Грубо ответив секретарше на вопрос, все ли у нее в порядке, она закрылась в кабинете и задумалась.

Злость на «глупую» преподавательницу постепенно прошла. Однако она сменилась не менее отвратительным чувством.

«Неужели это правда?» – с ужасом думала Лариса, глядя в окно. Она часто видела на экранах телевизоров боевиков. Злые, обветренные лица, бороды и армейский камуфляж. Эти атрибуты ограничивали ее представление о них. Интеллигентный и спокойный Масуд никак не походил на этих жестоких людей. Не может быть, чтобы человек столько лет провел в Москве и вдруг, ни с того ни с сего, начал воевать против России. Однако другой голос, начинающий звучать все сильнее, говорил другое: «А как же те, что прожили в этой стране с рождения, оказались в лесах с оружием в руках?» И чем больше она думала об этом, тем больше появлялось вопросов. Почему, например, Масуд так долго не давал о себе знать? Чего он боялся? Почему, в конце концов, на нее вышли именно чеченцы? С другой стороны, Зелимхан и несколько его земляков – абсолютно мирные люди, уехавшие из неблагополучной Чечни. Однако то, что они не принадлежат ни к какой этнической криминальной группировке, еще на воде вилами писано.

Она наконец-то задумалась над тем, что за все время, в отличие от своих конкурентов, не подвергалась никакому давлению со стороны. Может, это Масуд поручил Умарову оградить ее от такого рода проблем, а она просто-напросто не в курсе реального положения дел? Наверняка и ее «Юпитер» был причиной кровавых разборок. Если это так, что тогда, кроме Ларисы и ее бизнеса, может объединять Зелимхана с Масудом?

От размышлений ее отвлек Умаров.

– У тебя все нормально? – поинтересовался он с порога, с тревогой заглядывая в глаза. – Почему мне не сообщила об аварии?

– Решила на метро прокатиться. А что?

– Ничего. – Он потер переносицу. – Сегодня Масуд планирует ознакомиться с делами. В общем-то, это больше, как я понял, будет ревизия.

– Я в курсе, – кивнула она, просматривая накладные, лежащие на столе. – Ничего страшного.

– Чем собираешься заниматься?

Лариса удивленно посмотрела на него:

– Сам же сейчас сказал, ревизия у нас. Буду отчитываться. – Неожиданно в ее глазах появилась растерянность. – Только пока не знаю, как я его представлю бухгалтеру и юристу?

– Никак. – Зелимхан покосился на часы, висевшие на стене. – Не утруждай себя присутствием при этом.

– А если… – открыла она было рот, чтобы задать еще какой-то вопрос, но он не дал ей этого сделать:

– Я уже оговорил с ним технические стороны…

– Слушай, – неожиданно осенило Ларису, и она пристально посмотрела на своего зама. – А ты ему случайно не родственник?

– С чего ты взяла? – удивился он. – Где Чечня и где Саудовская Аравия?

«В том-то и вопрос, – подумала Лариса. – Где Чечня и где Аравия? При каких же обстоятельствах они сошлись, а главное, где?» Масуд утверждает, что с момента окончания университета не появлялся не только в Москве, но и в России вообще. Тем не менее чувствовалось, что Зелимхан был не заочным знакомым Масуда, а старым товарищем, которому, судя по всему, араб доверял. Где и как Умаров заслужил такое доверие? Неожиданно она вспомнила, как ее заместитель два раза почти на три месяца исчезал на своей родине. Столь долгое отсутствие он объяснял тяжелым положением дома и разрухой в республике. Как она поняла из его объяснений, родители чеченца жили в далеком, никем не контролируемом горном селении. А ведь между тем она до сих пор не задавалась вопросом, где Зелимхан получил образование. Уж явно не в горном ауле приобрел практику общения на двух языках – английском и немецком. Он не подходил под общий стереотип выросшего в глуши человека. Об этом говорили его манеры, умение вести себя, держаться в обществе. Эрудиции чеченца можно было только позавидовать. Неожиданно у нее появилась идея.

– Почему все это время скрывал от меня свою возможность видеть и общаться с Масудом? – спросила она, сделав вид, будто что-то ищет в выдвижном ящике стола.

Расчет ее был построен на одном – она узнала об этом из уст самого Масуда.

– Откуда ты знаешь? – Он вскинул на Ларису удивленный взгляд, и от ее внимания не ускользнуло его замешательство и даже испуг.

– От верблюда! – Передернув плечами, она взяла телефонную трубку и принялась набирать несуществующий номер.

– Я думал, так будет лучше для вас обоих, – ответил Зелимхан и, видимо, опасаясь новых каверзных вопросов, встал и направился к дверям.

Оставшись одна, Лариса бросила трубку на аппарат и задумалась.

* * *

– Будем считать, за время испытательного срока ты подтвердил свою профпригодность. – Зелимхан налил в стакан минеральной воды и, отпив из него, пристально уставился в глаза Филиппову. – Теперь ты знаешь работу. Не передумал?

Антон отрицательно покачал головой:

– У меня нет выбора.

– Тогда иди…

С того момента, когда Антону пришлось убить бомжа-рабочего, минуло несколько дней. В том, что несчастный случай был подстроен и бездомному «помогли» покалечить руку, он был уверен. Если сказанное рабочим в машине можно было еще считать обычной в таких ситуациях попыткой оправдаться, то старший смены подтвердил этот факт лично. В одно из своих дежурств, улучив момент, когда поблизости никого не было, а объектив видеокамеры в цехе застыл, отвернувшись в сторону, Антон, подмигнув ему, похвалил:

– Ловко ты того лоха подставил!

На что тот, не смущаясь, ответил:

– Мастерство не пропьешь!

Филиппов не испытывал к этому человеку неприязни. Он понимал, у него не было другого выхода, кроме как выполнять задания своих хозяев. Он ничем не отличался от своих рабочих. Может быть, только шансов оказаться на импровизированном кладбище, по крайней мере в ближайшем будущем, у него меньше и работа легче.

Антона не мучили угрызения совести и по поводу своего поступка. Что было, то было. Эмоциям он умел не давать волю и знал: зациклись на происшедшем, начни мысленно возвращаться к столь неприятному и страшному эпизоду чудовищной проверки, и его провал обеспечен. Зелимхан, да и Фома с Герой были неплохими психологами, а он чувствовал их пристальное внимание к своей персоне.

После того как они на пару с Фомой засыпали труп, тот стал называть его Бесом. Как само собой разумеющееся, эта кличка быстро и прочно закрепилась за ним и среди других сотрудников охраны.

Накануне очередного заступления на дежурство, позанимавшись с тяжестями и приняв душ, Антон прилег перед телевизором. Неожиданно скрипнули входные двери, и в комнату заглянул Фома:

– Бес! – Он окинул пустующие койки взглядом и, убедившись, что, кроме Филиппова, здесь больше никого нет, кивнул в сторону улицы: – Поехали. Смена отменяется.

Жмурясь от яркого дневного света, Антон вышел наружу. Фома уже собирался сесть в машину, невесть откуда появившуюся перед въездными воротами «девятку», как, увидев Антона, чертыхнулся:

– В город едем. Переоденься соответственно!

Через полчаса они мчались по шоссе в сторону столицы.

– Зачем и куда? – проводив взглядом обогнавшую их иномарку, спросил Антон.

– Кадровую проблему решать, – на полном серьезе ответил Фома. – Одного калеку ты замочил плюс еще один в некомплекте числился, – пояснил он, не отрывая взгляда от дороги. – Причем второй должен быть специалистом по сварке.

– Почему? – удивился Антон.

За все время, которое он провел на этом предприятии, ни разу никаких сварочных работ не проводилось, равно как и не видел он соответствующего оборудования.

– Зелимхан сказал, – пожал плечами Фома. – Зачем, для чего… Мое дело маленькое.

Оставив машину на Комсомольской площади, они прошли через здание Казанского вокзала и вышли на перрон.

– Так называемые специалисты на поезде приедут? – озираясь по сторонам, с иронией спросил Антон, прекрасно понимая, что никакого поезда Фома встречать не собирается.

Однако тот к вопросу отнесся серьезно:

– Любой вокзал – это институт подготовки наших кадров, то есть бомжатник. – Его блуждающий по толпе взгляд наконец на ком-то остановился. Бесцеремонно расталкивая попадающихся на пути людей, Фома направился к уже немолодому мужчине в униформе носильщика.

– Давненько тебя не видел, – ответив на рукопожатие, прищурился носильщик и подозрительно покосился на Антона: – Это с тобой?

– Не «это», – недовольно буркнул Фома, – а Бес. Работаем вместе.

Потеряв к Филиппову всяческий интерес, носильщик метнул по сторонам настороженный взгляд и кивком головы отозвал их подальше от толпы:

– За товаром?

– За ним, – кивнул головой Фома. – Я тебя просил сварщика подыскать.

– Бабки давай, – всем своим видом показывая, что заказ выполнен и за него осталось лишь заплатить, носильщик протянул руку.

Всучив ему двести долларов, Фома выжидающе уставился на него.

Без всякой опаски покрутив в руках купюры, тот спрятал их в нагрудный карман куртки и вздохнул:

– Маловато, конечно. Не обычного бичугана искал. Времени много угробил…

– Ладно, – заторопился Фома, успокаивающе похлопав его по плечу. – Я хозяину скажу. Пока давай нам координаты.

– Пойдете по левой стороне перрона до конца. – Носильщик махнул рукой, указывая направление. – За указателем остановки последнего вагона, рядом с забором, будка. Там зимой уборочный инвентарь путейцы держат…

– Понятно, – кивнул головой Фома и, потеряв всяческий интерес к мужчине, увлек Антона за собой. – На будущее, если меня не будет, а Зелимхан скажет, что понадобилось мясо, ну люди, – пояснил он, заметив недоумение в глазах шедшего рядом Антона, – звонишь Тахиру. Он татарин. Здесь бывает постоянно, даже тогда, когда не его смена. Говоришь, кто нужен… Не прямым, конечно, текстом, а намеками. Но так, чтобы он понял. Как подберет нужных людей и сообщит, выезжай. Обычно на это уходит не больше суток.

– Где он их находит? Просто первых попавшихся?

– Ты что? – Фома рассмеялся. – Тут, если кого попало, то хоронить замучаешься. Они же почти все на ходу разваливаются. Более-менее здоровые нужны. Кто еще не потерял надежду к нормальной жизни вернуться.

– Разве есть такие? – усомнился Антон.

– А как ты хотел! – удивился Фома. – Большинство людей не по своей воле за этой чертой оказываются. Квартирные махинации, потеря памяти, дети скоты… Миллионы причин. У каждого человека своя. Ты вот, например, знаешь, кем был раньше тот хмырь, которого ты так легко грохнул? – Фома замедлил шаг. – То-то. А он, между прочим, в школе географию преподавал. Квартиру в Карабахе имел… А вот поставили несколько человек по пьяному делу свои подписи под филькиной грамотой в Беловежской Пуще, и баста. Через год – беженец, через три – бомж, а еще немного, – Фома многозначительно посмотрел на Антона, – труп…

Пройдя перрон, они спрыгнули на землю и пошли вдоль путей.

– Им ведь Тахир золотые горы наобещал, – тяжело дыша от быстрой ходьбы, продолжал Фома. – Жрачка, пойло, постель чистая и легкая работа. Якобы деньги на их счета будут идти… Верят. Думаешь, «Кавказ» Шамиля – единственное такого рода заведение?

– Почему Шамиля? – удивился Антон, замедляя шаг. – Я, кроме Умарова, там никого больше не видел.

– Умаров – это… – Фома на секунду задумался, – как бы тебе сказать…

– Говори как есть, – поторопил его Филиппов.

Заметив в нескольких десятках метров впереди наполовину заросшую полынью будку, он начал волноваться, что Фома не успеет договорить.

– Это правая рука Шамиля, а тот, в свою очередь, главный над чеченцами. Ему не только «Кавказ» принадлежит. В общем, весь легальный бизнес. А Умаров у него как министр обороны…

Дернув едва висевшую на одной петле дверь, Фома скривился:

– Ну и духан!

Когда глаза привыкли к полумраку, Антон увидел двух скверно одетых мужичков, расположившихся на каком-то тряпье, рядом с перевернутым вверх дном ящиком. На обрывке газеты лежало обглоданное яблоко и кусок хлеба. Рядом валялась пустая бутылка из-под водки.

– Вам чего? – затравленно глядя на вошедших, поднялся среднего роста, худощавый мужчина лет сорока.

– Кто сварщик? – Фома бесцеремонно смахнул с ящика газету с объедками и поставил на него ногу. – Ну!

Бездомный, сидевший на полу и выглядевший помоложе своего товарища, вытер рукавом замусоленного пиджака губы и посмотрел на своего товарища:

– Чего молчишь? Тебя спрашивают!

– Чем варил? – грозно посмотрел на него исподлобья Фома.

– Чем угодно. – Мужичок съежился под взглядом гиганта. – Могу электро, но лучше газ. Я прошлым летом сюда на заработки приехал из Казахстана. На стройке работал. Потом, после расчета, уже на вокзале, паспорт вместе с деньгами украли…

– Хорошо, – пробормотал Фома. – Вам Тахир все объяснил? Ну, насчет работы и всего прочего…

– Это который носильщик? – уточнил сидящий на полу. – Говорил. Но хотелось бы своими глазами все увидеть…

Осмелев, он последовал примеру своего товарища и тоже встал. Его слегка покачивало. То ли от выпитого, а может быть, и от слабости.

– Не бойся, – Фома по-свойски хлопнул его по плечу, отчего тот едва удержался на ногах. – Водка, жрачка, койка, бабы… Все будет, – обернувшись к Антону, он задорно подмигнул: – Правда ведь, Бес? Ну а если не понравится… – Он вновь развернулся к бомжам и посмотрел сначала на одного, затем на другого, словно прикидывая в уме, сколько нужно будет перекидать земли, чтобы спрятать тщедушные тела… – отправим на все четыре стороны.

– Годится! – воспрянул духом сварщик, поначалу напуганный габаритами визитеров и наивно полагающий, что у него еще есть шанс отказаться.

– Ну, раз годится, – вздохнул, подыгрывая ему Фома, – с вещами на выход!

Вскоре опешивших от мытья под душем, стрижки под ноль и переодевания в униформу с эмблемами «Кавказ» бомжей уже с пристрастием посвящал во внутренний распорядок артели начальник цеха.

Вернувшись в комнату, Антон застал у своей кровати Кощея, охранника со второй смены. Синий от татуировок двадцатипятилетний бугай, с наголо обритым черепом и маленькими нагловатыми глазами, напяливал на себя его штаны.

– Я что-то не понял… – Опешив, Филиппов задержался в дверях и с недоумением посмотрел сначала на Кощея, затем на двоих его мордоворотов, Сивого и Жорика. Эти парни были не так сильны физически, как вожак их стаи, но в наглости и других отрицательных качествах не уступали ему. Увидев хозяина униформы, оба прихлебателя изобразили на лицах злорадные улыбки и расступились, словно давая возможность Филиппову полюбоваться, как одежда подошла их боссу.

Только вчера он ее отстирал и погладил. Этим занятием ни Кощей, ни остальные охранники себя не утруждали. Рубашки и брюки так называемых сотрудников службы безопасности лоснились от грязи, а от их хозяев за версту несло потом.

Что это? Очередная проверка или эти ублюдки решились установить здесь свои порядки? А может, просто шутка. За все время пребывания Антона в этих стенах к нему относились сдержанно и никто не вел себя подобным образом.

Филиппов почувствовал злость.

– Тебе полчаса времени, клоун. – Он прошел на середину комнаты и, опершись о стол кулаками, исподлобья посмотрел в глаза Кощею. – Снять, постирать, а утром погладить.

– Чего? – Лицо недоумка вытянулось от негодования. – Повтори, что ты сказал!

Кощей бросил взгляд на своих корешей и, убедившись, что они так же возмущены выходкой новичка, медленно направился в сторону Антона. Остановившись по другую сторону стола, он выжидающе уставился ему в глаза.

Филиппов почувствовал легкую дрожь возбуждения.

– Я два раза только бью, – спокойно выдержав взгляд, брезгливо улыбнулся Антон. – Один раз по уроду, а второй по крышке его гроба.

– Ни хрена себе! – Сивый переглянулся с Жориком и вновь уставился на Антона. – Кощей, а новичок дедов не уважает…

Взбодренный поддержкой своих дружков, громила шагнул ближе.

Антон уже решил, что он сделает. Он не провоцировал драку и не боялся ответственности. Он также не исключал возможной скрытой съемки в этой комнате уже лично Зелимханом. Кроме того, он даже почувствовал легкую эйфорию от возможности освободиться от отрицательных эмоций, накопившихся за последний месяц. Он прекрасно знал, что в стенах этого заведения стоящий перед ним человек скрывался от правосудия. Если верить его рассказам, он был обыкновенным мокрушником, за копейки готовым убивать и калечить людей. Судя по всему, его вычислили, и теперь ему было чего бояться.

Кощей ударил. Этим он словно включил отлаженный и давно безотказно служивший механизм. Подшагнув к нему, уходя под локоть и пропуская просвистевший в воздухе кулак чуть правее своего уха, Антон ткнул ему в солнечное сплетение. Громила сложился, сам налетев на кулак. Носком ботинка по лицу Антон в прямом смысле перевернул его в воздухе и, опрокинув на спину, взвился к потолку, опустившись через мгновение обеими ногами на грудную клетку беспредельщика. Изо рта Кащея с вскриком вылетела пена и сгустки крови. Раздался хруст ломающихся ребер. Заранее зная, что противник уже не жилец, оттолкнувшись от превратившегося в мешок с костями тела, Антон бросился на Сивого. После поверженного Кощея это был второй серьезный противник. Удар ногой в челюсть отбросил того на кровать.

– Ты чего… Не надо… Я ни при чем, – испуганно причитая, начал пятиться назад Жора. Его лицо сделалось бледным, а губы мелко дрожали. – Мы же шутили… Я ему говорил…

Шум открывшихся сзади дверей заставил Антона обернуться. На пороге, строго глядя на него, стоял Зелимхан. Антон догадался, что чеченец все-таки наблюдал за происходящим, и машинально окинул взглядом стены комнаты, пытаясь определить, где установлено оборудование.

– Что здесь происходит? – Умаров посмотрел на бившееся в конвульсиях тело Кощея, который страшно хрипел и пытался подняться. – Бес, зайди ко мне и жди.

Пропустив Антона мимо себя, Зелимхан прошел в комнату.

Как такового кабинета у Умарова не было. Изредка, порою раз в два-три дня появляясь, он собирал начальников цехов в небольшом помещении, где стоял стол, кресло и небольшой шкаф с документацией и телевизором. Вдоль стены, на которой не было окон, располагалось несколько стульев. Чеченец не заставил долго себя ждать. Войдя через несколько минут следом, он остановился напротив Антона:

– Кощей, наверное, умрет. – В его голосе не было ни сожаления, ни тем более жалости. Он просто констатировал факт.

Филиппов знал, что поломанные ребра наверняка повредили легкие, и даже если этот человек выживет, однозначно останется жалким инвалидом. Он виновато развел руками:

– Я защищался.

– Знаю. – Зелимхан подошел к столу и, взяв лежащий на нем пульт дистанционного управления телевизором, показал им на экран: – Одна видеокамера, установленная у вас, выведена сюда. Сегодня, когда ты с Фомой уехал, а Сиваков узнал, что должен подменить тебя, у них с Кощеевым состоялся разговор, из которого я и узнал, чем закончится изменение обычного графика дежурств. – Положив пульт на место, он некоторое время сидел, молча глядя перед собой. Затем указал глазами на стул: – Присядь.

Антон подчинился.

– Как ты смотришь на изменение своего положения? – спросил наконец Умаров.

Антон ждал такого предложения, стремился к этому, ведь чем выше он стоит, тем легче выполнить задачу. Однако чтобы не выдать этого, решил проявить сдержанность:

– Я до сих пор не знаю, во сколько оцениваются мои услуги.

– Какая сумма тебя бы устроила? – Зелимхан выжидающе посмотрел на Филиппова.

Для виду, словно что-то прикидывая в уме, Антон выдержал паузу. Наконец, с шумом переведя дыхание, с опаской покосился на чеченца:

– Штука зеленью.

Зелимхан, не скрывая восхищения, посмотрел на Антона:

– Однако, ты о себе высокого мнения!

– Я себе цену знаю и никогда не преувеличиваю свои скромные возможности. Кстати, не в пример Кощею, – после небольшой паузы добавил он.

– А не боишься, что я тебя за этого парня на тот свет отправлю? – неожиданно спросил Зелимхан, пристально посмотрев в глаза Антона.

– Не боятся только дураки, – пожал плечами Антон. – Но если бы не я его, то он меня…

– Пока буду платить тебе только половину того, что ты хочешь. Не нравится, – он многозначительно усмехнулся, – расстанемся по-хорошему.

– Это без издевательств? – съязвил Антон. – После всего меня ведь не резон оставлять живым.

– Сильно много говоришь, – Умаров строго посмотрел на Филиппова и, давая понять ему, что решение его окончательное и обжалованию не подлежит, пояснил: – Зарплата не фиксированная. Кроме этого, есть и командировочные расходы, доплата за риск… В общем, все зависит от тебя и от того, как будешь справляться со своими задачами. За просчеты у нас штраф. Сам понимаешь, какой, – после небольшой паузы добавил он.

– Жизни вы лишаете легче, чем гаишник прав, – хмыкнул Антон.

– Хорошо, что ты догадался. – Зелимхан встал. – Завтра ты будешь в курсе своих новых обязанностей, а пока отдыхай.