Текст книги "Когда ребенок не может слушаться. Воспитание детей с СДВГ"

Первая глава
Начало дневника

Боже мой, я даже перекрестился. Я – правоверный еврей, соблюдающий субботу и все посты, – осенил себя крестом! А что делать, товарищи, если я как минимум через день появляюсь у кабинета директора школы?

С этими «религиозными» мыслями я повернул уже такую знакомую ручку двери и просочился внутрь кабинета с натянутой улыбкой на лице, запрятав всю скорбь еврейского народа в ямочки по углам рта.

– Входите, входите и садитесь, – глухо прозвучал голос директора, точнее директрисы.

Если приглашают сесть, это надолго… «Видимо, он не просто кого-то побил», – пронеслось в моей голове. Кошмар длился третий год. Вероятно, вы уже поняли, что виновником ситуации был мой сын – ученик третьего класса.

Я сел, продолжая натужно улыбаться.

– Вы, как всегда, улыбаетесь, а мне уже плакать хочется. И заметьте, это – не мой сын, а ваш.

Ее голос был резким и нагло лез в уши, явно пытаясь повлиять на мою совесть.

– Слезы помогут? Так я поплачу, – съязвил я и приготовился к бою, усаживаясь подальше от коллектива учителей, чтобы иметь хороший обзор – будет легче отбиваться при нападении, если все сразу накинутся на меня.

Первой в наступление пошла директор. Она встала и медленно направилась в мою сторону. По кабинету двигались ее очки и каблуки, остальное растворилось в моем воображении.

Эта женщина была не директором, а директриссссссой – с большим количеством «с», чтобы жалить ими несчастных папаш вроде меня.

Каблуки стучали по паркету, пытаясь вытрясти из меня хоть что-нибудь. За множество моих пребываний в этом кабинете я научился слушать и не слышать, смотреть и не видеть… проще говоря – отсутствовать, при этом физически присутствуя. Все эти прекрасные качества взрастила во мне сама директриса, а я умудрялся с каждым новым посещением закреплять и оттачивать их применение. Тем временем очки приблизились ко мне:

– Ну, с чего мне начать? С первого урока, второго или с самого страшного, что сегодня произошло?

Я честно пытался смотреть прямо в очки и делать вид, что мне все это интересно, выражая готовность пойти за ответом на ее вопрос на край земли.

– Только не молчите! Скажите что-нибудь…

– Что вам угодно услышать? – любезно отреагировал я. – Лишь бы у меня осталось время завести его домой и убежать на работу. Или, если хотите, он мне сам по дороге все расскажет. Вы же знаете его «большую проблему» – он всегда говорит правду. Я готов сейчас, заранее, с вами согласиться, что это ужасно…

Нет, нет, дорогой читатель, не подумайте, что мне плевать, что было на первом уроке или на втором. Просто я слышал все это не один раз и внутренне готовился к главному ее вопросу, который на протяжении трех лет неизменно следовал за всеми тирадами: «Что будем делать дальше?» И обязательно последующий ее же самоотвод от ответственности: «Я не знаю!» Эти слова всегда вводили меня в интеллектуальный ступор. Поймите, их произносил человек с профессиональным педагогическим и еще каким-нибудь специальным образованием, давшим ему право руководить школьным коллективом. Государство назначило ее быть ответственной не только за передачу знаний нашим детям, но и за их психологическую безопасность. Этот профессионал, имеющий многолетний стаж работы с детьми, спрашивая меня «что делать?», расписывается в собственной некомпетентности. Представьте: вы пришли к доктору, скажем – к профессору медицины, он вас обследовал, потом доходчиво расписал и обрисовал, какое у вас заболевание, и после всего спросил: «Что будем делать? Я не знаю». Ну, если вы – человек сдержанный и, к своему несчастью, еще и воспитанный, просто встанете и тихо уйдете. А если у вас с нервишками мир расторгнут, сами понимаете…

Как и предполагалось, коронная фраза возмущенной директрисы не заставила себя долго ждать:

– Оставьте свои шутки, лучше скажите мне, что делать? Я не знаю.

Вот он, этот вопрос: «Что делать?» Вопрос веков, на который нет ответа ни у одного родителя, особенно если это папа. Мамы всегда изобретательнее, они более адаптированы под невзгоды школы и быта. Отцы – нет. Хотя со временем я убедился, что мамам тоже бывает ой как несладко. А наш руководитель школы этого, увы, не понимает.

Сегодня в голосе директрисы звучали сарказм и даже злость. Что он мог эдакого сделать, за что стоит так злиться на моего ангела? Да, он не сидит спокойно на уроках, да, он говорит, мешает другим, дерется и огрызается, когда ему пытаются что-то назидательно вменять. Но все равно он – сладкий и классный ребенок, а главное – мой ребенок.

Как вы уже поняли, это неполный перечень проблем у ребенка-шалуна с невозможностью сконцентрироваться на чем-то одном дольше пяти минут, особенно если мы говорим про учебу. У этого букета школьных проблем есть название – СДВГ (даже расшифровывать не хочу аббревиатуру).

Говорят, проблема в том, что у таких детей не хватает дофамина в организме. И действительно, что в таких случаях делать? Пичкать таблетками, кричать, наказывать, бежать к бабке-гадалке, гомеопату или психологу? Однозначного ответа не было, но все готовы помочь и даже обещали, что через месяц станет полегче, а через три мы все забудем, как страшный сон.

Я не против фармакологии и за психологов, но лишь когда они хотя бы знают, как правильно расшифровать четыре буквы – СДВГ! Моя книга о том, как попытаться помочь детскому организму самому, без амбулаторной помощи вырабатывать нужный фермент и какова роль родителей в этом процессе. Можно ли научиться бегать без ног, а слепому рисовать? Порассуждаем об этом на страницах моей книги.

Сидя в очередной раз в кабинете директора школы и выслушивая ее тирады, направленные против моего сына, я решил, что нужно как-то с этим бороться. Надо менять вездесущий «день сурка». Но для борьбы нужен противник, и это – я сам. Прежде всего я должен выйти на бой с самим собой, сжав кулаки и закрыв глаза, выйти и сказать: «Ты проиграл, но не сдался». И смогу ли я продолжить бой, еще не знаю.

Давайте обо всем по порядку. Я расскажу про свои часы эйфории и сожаления (не только о потраченных деньгах, но и времени), когда думал, что вот он – выход, и завтра нам станет легче. Но это завтра не наступало никогда. Я поведаю обо всех протоптанных лично мною тропинках в темном лесу, каждый раз заводивших меня еще глубже в чащу. Расскажу про обещания и оправдания специалистов и о многом другом, с чем мне довелось столкнуться в течение восьми лет.

Должен предупредить: я буду часто приводить примеры или использовать аллегории, опираясь на тему спортивного бега. Кстати, свою порцию дофамина я повышаю именно с помощью бега, и вам советую.

Вся педагогика и тем более решение проблем с такими детьми, как мой сын, – бег в замкнутой сфере, где сначала ты ищешь выход, а потом не знаешь, где был вход. Со временем учишься радоваться тому, что есть передышки и можно просто идти, а не бежать. Зачастую своего сына мне легче воспринимать после утренней пробежки, на волне спортивной усталости. Время утреннего бега я часто посвящаю воспоминаниям и анализу, где и насколько лоханулся, и так готовлюсь к предстоящему дню. Про анализ мы еще поговорим – давайте начнем с воспоминаний.

Вторая глава
Дети – цветы жизни, посади их в горшочек и подари бабушке

– Дед, посмотри, кто приехал! Ты успел все убрать, поднять и закрыть? Приехал твой внук!

Этими словами счастливая бабушка обычно встречала нашего младшего сына. Словом «твой», как правило, обозначали именно его (у этого шалуна имелся старший брат, но он – персонаж не для этой книги и будет появляться здесь в качестве груши для битья или объекта для обстрела подушками). Ему еще не исполнилось и двух лет, а мы уже набирали очки в погоне за лидерством в семье, детском саду и среди детей наших друзей. Он создавал себе типаж пирата – пока без фрегата и команды, но набеги и погромы уже устраивал.

Все всегда начиналось тривиально и даже стандартно. «Гражданин» выходил на центр ковра, осматривался и, переминаясь с ноги на ногу, принимал стойку борца сумо (в подгузниках, с которыми не расставался до двух лет, и с животиком он действительно являл собой миниатюрную копию японских борцов). Судя по искрящимся глазам, в этот момент он явно что-то планировал. Но из-за скудного пока еще запаса слов план не оглашался, и нам приходилось с замиранием сердца ждать его дальнейших действий. Честно говоря, я старался смыться до наступления «военных действий», предпочитая принимать фотоотчет о них на мейле или в WhatsApp.

Знаете, сегодня, вспоминая наши посиделки в кругу семьи, улыбки и веселые рассказы о похождениях нашего славного Пирата, я понимаю, что надо было не только смеяться и наслаждаться проделками этого шалуна, но и анализировать. И задаваться вопросами: почему он не сидит на месте? Почему ни секунды не может спокойно постоять? Ведь с того момента, как встал на ноги, он сразу побежал. Может, интуитивно помчался за своим дофамином? Или свой «гипер», который был прекрасно виден на фоне других детей, он уже тогда пытался спрятать за проделками? У меня нет однозначного ответа.

Если это врожденное нарушение на уровне неврологической оценки проблемы, уже сегодня это должны уметь определять, хотя бы в более раннем возрасте, прежде чем вся «армия шалунов» доберется до школ. Согласно международной статистике, детей с СДВГ – 6,5 % от общего количества детей, хотя мне кажется, что их больше.

Если же это приобретенный или развитый в первые годы жизни комплекс поведенческих навыков, надо задаться вопросом: что мы сделали не так и почему боженька, выделив нас из общей массы родителей, подарил нам такой «свет в ночи»? (Энергии там, мне кажется, на маленькую электростанцию.)

Или есть другие причины возникновения этого огня в глазах? Не знаю… Пока не знаю. Сейчас эта тема спорная, мнений много, а однозначного ответа нет.

Третья глава
Мысли на двоих, подкрепленные Ниной Рубштейн

Многие родители испорчены идеей равенства со своими детьми. Я считаю эту идею опасной для жизни и для психики детей. Потому что реальное равенство наступает вместе с равенством возможностей, обеспеченных собственным трудом. И если ваш ребенок этого не осознает, он обречен на постоянные социальные неудачи.

Нина Рубштейн

Первые наши три года прошли под лозунгом «Все пройдет, и он скоро успокоится». На самом деле действительно, все прошло, перейдя на новый этап эволюционного развития. А вот с «успокоится»… все пошло по другому сценарию. После первого года в детском садике моему непоседе справили выпускной утренник отдельно, при этом штатные сотрудники не скрывали своей искренней радости даже от нас, родителей. Хозяйка заведения прямо, без намеков, предложила нам на следующий год искать другое «поле битвы». Я, как обычно, не возражал, потому что понимал: с проигравшими не спорят. Нас просто отправили в свободное плавание, дав напоследок несколько дельных советов. Например, больше заниматься воспитанием ребенка, научить его сидеть за столом, а не на столе. Кушать со своей тарелки, а не хватать у соседа. Уважать старших, даже если он видит их в первый и последний раз в жизни.

Забегая вперед, скажу, что одно напутствие все-таки упало в список обязательных задач для родителя. Оно звучало так: «Ваш сын обязан одеваться сам». Надо сказать, что до этого, как только какой-нибудь специалист в области педагогики говорил мне «ваш сын обязан…», я тут же заносил его в черный список. Но на сей раз интуитивно почувствовал, что в этом есть определенное зерно. Поэтому решил проверить и проанализировать. В результате замечание было мною принято, но с маленькой поправкой – мой сын не «обязан» одеваться сам, а «желательно», чтобы он это делал самостоятельно.

По поводу самостоятельного одевания у меня произошел следующий диалог с хозяйкой уже бывшего нашего детского сада:

– А что он должен делать, например?

– Ну, скажем, он должен знать, что носки не надевают на голову. И главное – не нужно каждый раз спрашивать «где мои носки?»

Такого развития темы я не ожидал.

– Вот это да, товарищ начальник! Мой сын очень рано стал мужчиной. Вопрос «где мои носки?» появился в его лексиконе уже в три года! Молодец! Я начал задаваться этим вопросом только через пару лет после женитьбы. Мальчик растет не по годам!

– Опять вы со своими шутками… Вы вообще можете хотя бы раз поговорить серьезно? Вы целый год смеялись, и вот что из этого вышло! – выпалила она и, не дожидаясь моего ответа (да он ей и не был нужен), продолжила:

– Мы дошли до того, что я, педагог с тридцатилетним стажем, вынуждена предложить вам перейти в другой детский сад.

– У каждого доктора есть свое кладбище, пани, – выпалил я очередной каламбур, не переставая улыбаться после разговора о носках.

Наверное, юмором я спасался, он для меня был оградительной стеной от нападок педагогов, которые, кроме своего стажа, не могли предложить ничего дельного. А возможно, с взрослением сына у меня потихоньку начинал вырабатываться иммунитет к окружающей действительности. Забегая вперед, могу сказать, что практически никто ни разу не сказал мне, что делать. Все рекомендации сводились к простому пересказу правил и инструкций – что ребенок должен делать, а что не должен. И даже если этого не происходило, мне говорили: «Воспитывать нужно, воспитывать». Какое же объемное и звучное слово «воспитывать»! Я бы каждую его букву написал заглавной, если бы нам кто-нибудь сказал, КАК воспитывать.

– Я все поняла. Вы не хотите меня слушать! Чтоб вы знали: ваш черный юмор очернит вашу жизнь! – ее слова вернули меня к реальности. – Вы меня еще вспомните, когда у вас начнутся серьезные проблемы с ребенком.

– Ну, если вы считаете, что улучшить положение сможет его умение самому одеваться, этот недочет я начну исправлять прямо завтра, – честно пообещал я напоследок, хотя понимал, что песню Цоя «Пожелай мне удачи в бою» я спою не один раз, пока мое чадо само застегнет на своей рубашке хотя бы одну пуговицу.

Поэтому я решил уже вечером досконально изучить тему и начать действовать. Где может получить информацию вооруженный желанием улучшить жизнь своего ребенка родитель? Конечно, у главного педагога планеты – Google (про этого специалиста в образовании и воспитании стоит написать отдельную книгу; у меня даже есть парочка рабочих названий – «Как жить после 15 минут нахождения в поисковике» или «Между реалом и поиском»). Проштудировав несколько статей, я понял, что действительно кое-что упустил и надо срочно исправляться.

Прежде чем рассказать, как мы сражались с рубашкой и шортами и как в течение двух месяцев научились сами одеваться, скажу одно: кто не может добиваться лаской, тот не сможет и строгостью. Это не мои слова, а Чехова – великого мастера коротких рассказов, очень мною любимого. А еще это один из «педагогов», которые думали, что доброта спасет мир.

В теории мы все сильны, теоретически хорошо подкованы. Тем более, не имея собственных детей, легко красиво рассуждать об их поведении. Проблема воспитания в том, что одни разговоры ни к чему не приводят. Скажу так: нужно быть строгим, уметь выстоять до конца, уметь быть жестким – не на руку, а на слово, подкрепленное делом. Поняв это, я закрыл глаза на все советы классиков и гуманность. Ради одного – ради своего ребенка.

Со временем в теме воспитания у меня родилась следующая теория: «Не будешь требовать и настаивать на своем сегодня, завтра начнешь просить, а послезавтра – требовать будут уже у тебя». А когда я прочитал Нину Рубштейн, то вздохнул с облегчением, поняв, что нас минимум двое. Она четко говорила, что цель воспитания ребенка – научить его всего трем вещам:

1) как регулировать свои эмоции и потребности самостоятельно, а не при помощи других людей;

2) как обеспечить себя и свои потребности самостоятельно, а не при помощи других людей;

3) как реализоваться в социуме самостоятельно, а не при помощи других людей.

Это все. Остальное – теория, не способная заменить три эти практические задачи. И если вы родили дитя, значит, ответственны за то, чтобы оно научилось их решать.

Может, мои выводы и оттолкнут пару читателей, но я скажу, что думаю, вижу и во что верю: «Многие родители „испорчены” или, точнее, „заражены” идеей равенства со своими детьми, и это, на мой взгляд, опасно для жизни детей и их психики». Реальное равенство наступает вместе с равенством возможностей, обеспеченных собственным трудом. Если ваш ребенок этого не осознает, он обречен на постоянные социальные неудачи. Я думаю, один из факторов, способный подтолкнуть к развитию, – принятие ребенком факта, что есть неравенство между им и родителем. До тех пор пока ваше дитя считает, что оно вам равно, у него нет необходимости шевелить задницей, чтобы учиться решать три названные задачи. Родители не равны детям до тех пор, пока дети самостоятельно не начинают решать три вышеперечисленные задачи. И даже после этого неравенство сохраняется, если родители продолжают расти и развиваться, поскольку мудрость обратного хода не имеет, и мнение таких родителей всегда будет иметь больший вес, чем мнение самого умного ребенка.

Отсутствие уважения к опыту и мудрости человека, который имеет большие возможности, умения и квалификацию, чем вы, – это хамство, которое в результате становится первыми граблями среди многих на пути у младенца, решившего, что он УЖЕ равен тем, кому реально не равен. Идея равенства взращивает в умах детей иллюзии, что они имеют те же полномочия, что и родители, не имея на них тех же оснований, да и возможностей их воплощать.

К 21 году ваше дитя должно усвоить несколько простых правил:

1. Ему никто ничего не должен.

2. Правила устанавливает тот, кто платит.

3. Уникальность и гениальность – основания для развития ЧСВ (чувства собственной важности, гордыни), которые в реальной жизни веса не имеют.

4. Вес человеку придают его умения – выстраивать социальные взаимодействия и продавать свои продукты, услуги. Это умения, приносящие реальные результаты в виде полной финансовой и психологической свободы и независимости от других людей.

5. Попытки общаться на равных с тем, кто платит за него и решает его проблемы, – хамство. Хочет устанавливать свои правила – пусть платит.

6. Чтобы другие люди уважали его границы, вкусы и потребности, он должен это заслужить своим вкладом в общее дело и общий котел. Авторитет с неба не падает.

7. Развитие быстрее всего происходит в условиях, которые есть прямо сейчас. Идеальные условия приводят к деградации, а не к развитию, и если он хочет быстро стать магом собственной реальности, то должен принять условия игры такими, какие они есть, со всеми ограничениями и проблемами.

А чтобы он их понял хотя бы к тридцати, ему надо начинать их объяснять в три. Так как в шесть может быть поздно. Не следует ничего насаждать силой – лучше на примерах, потихоньку вести ребенка к этому. Вы знаете, я часто думал, что такое свобода и кому она нужна, и пришел к выводу, что свобода начинается с познания запретов. Посмотрите любой канал, посвященный природе. Детеныш никогда не побежит впереди матери. Это инстинкт самосохранения, принцип естественного отбора: отбился от стаи – погиб. Младшие идут за старшими, сильные помогают слабым. А человеческий детеныш почему-то не такой – он должен управлять своими родителями (не знаю, что здесь поставить, восклицательный знак или вопросительный). Может, мы, вспоминая наше тяжелое детство или отдавшись в руки дешевой рекламе XXI века, начинаем играть с ним в демократию, сами не зная зачем? Поймите одно – правила этой игры обязывают его взять на себя ответственность, которая ему еще не под силу, а вам непонятна. Тут, я считаю, не стоит спешить сделать его взрослым. Дайте ему побыть ребенком, у которого всего одна проблема – сделать то, что попросили родители. И когда он научится делать это так, что сможет передать свои знания другим, разрешите ему стать самостоятельным. Товарищи родители, поймите: свобода – это ответственность, к ней нужно приучать постепенно, а то она задавит вас и испортит его.

Продолжение третьей главы, или Как правильно хвалить

Я считаю, что детей не отпугнешь суровостью, они не переносят только ложь. Поэтому своему дитяти старался не врать. Однако не менее важно быть честным с самим собой. Ребенку необходима цель, причем такая, которой ему легко достичь. Ребенок должен чувствовать себя частью большой семьи и одним из тех, к чьему мнению в семье прислушиваются. Поймите меня правильно: я за очень строгий порядок и строжайший режим, жесткие рамки, но все это должно быть организовано так, чтобы ребенок не чувствовал давления.

Как мне помог прикладной анализ поведения и смогли ли мы научиться одеваться, а также еще много практических рекомендаций – ниже!

«Доктор должен быть один». В эту фразу я поверил, как только начал собирать информацию о воспитании для своего первого ребенка, двадцать лет назад. Признаюсь, с тех пор я мечусь между разными источниками и стараюсь выбирать материал, зачастую исходя только из собственной логики. Я открыт для любых экспериментов, и если меня не просят прыгать с девятого этажа или нырять на дно океана, чтобы доказать отсутствие страха, я готов попробовать все новое, что предлагают специалисты.

– Дорогой мой сын! Завтра мы одеваемся сами, – этой фразой я закончил ночной ритуал отхождения ко сну.

В ответ встретил недоуменный взгляд. Я попытался исправиться:

– Сынуля, завтра ты будешь одеваться сам. Я думаю, ты рад! Утром встанешь, я помогу тебе почистить зубки, помыть личико, и пока буду застилать твою кровать, ты сам оденешься.

Вообще у меня в планах было, чтобы весь список вышеперечисленных дел он исполнял сам, а я тем временем наблюдал бы и наслаждался своими педагогическими способностями. Забегая вперед, скажу: длинные установки ребенку трудно запомнить и тем более выполнить. Разговор с ребенком, у которого СДВГ, должен быть очень коротким (впрочем, это в равной степени касается и обычного трехлетнего ребенка). Но тогда я считал: папа сказал – ребенок сделал. Мы пожали друг другу руки, поцеловались, и я пошел спать в ожидании утреннего чуда.

– Папа, вставай, идем смотреть мультик, – этой фразой меня обычно будили около пяти утра, проверяя на прочность. Я не ломался уже полгода, мой стойкий солдатик тоже.

– Нет, мой дорогой, ты идешь дальше спать к себе. Выспись, тебе нужны силы, у нас утром много дел, – не вылезая из-под одеяла, скомандовал я строго.

– Я уже готов. Посмотри на меня. Ты же сказал, что я одеваюсь сам, – голос был уверенный и на редкость спокойный. – Я хочу мультик. Я все сделал.

Я понял, что нужно вытаскивать себя из-под одеяла. Придав телу вертикальное положение, но еще не открыв глаза, я поймал руку утреннего террориста по звуку его голоса и вышел с ним в гостиную.

– Папа, ну посмотри на меня! Я правильно оделся сам?

Слово «сам» меня всегда пугало. Хотя я уже тогда понимал, что работа над ним будет нашим главным камнем преткновения. И сегодня я утверждаю, что чем раньше вы начнете работать над этим словом, тем легче вам будет.

Дайте ребенку самому помыть свою тарелку. И неважно, что потом вы будете мыть всю кухню, – важно, что он САМ ее помыл. Пусть сам положит себе еду на тарелку. Даже если порция окажется в пять раз больше, чем надо, – зато САМ. Так привьется желание, потребность и главное – навык (сегодня я умный задним числом) быть самостоятельным.

Я понимал: неважно, что я сейчас увижу. Как бы он ни оделся, мне необходимо широко распахнуть руки, парусом надуть грудь и, набрав в нее воздуха, прокричать: «Ты же мой умничка, молодец! Папа тобой гордится!» Но когда я открыл глаза, увидел такую картину, что даже мое самообладание дало сбой. Лучшее, что было, – носки разного цвета. Трусы и майка надеты швами наружу, при этом на майке – две жирные полосы от зубной пасты, на голове зачем-то зимняя шапка и на шее висел свисток. Зонтик в левой руке выполняя роль джентльменской трости, придавая всему облику строгость.

– Радость моя, зачем тебе зонтик? – только и смог выдавить я из себя. Я старался не смеяться и выглядеть счастливым, а главное – гордым за своего сына, который умеет САМ одеваться.

– Вы же говорили, что скоро начнутся дожди. Посмотри! – он указал на шкафчик для обуви при входе. Там стояли сапожки для дождя и открытая баночка черного гуталина. Я с подозрением заметил, что крышки около нее не видно.

Потом был душ сапогам, оттирание зубной пасты с майки, переодевание трусов и смена носков на пару одного цвета. А затем – еще полгода сжигания моих и его нервных клеток во время утренних попыток одеться полностью самостоятельно. Не буду вас мучить описанием всех способов и методов, к которым я прибегал, желая привести сына к тому, чтобы он одевался сам. Не знаю, зачем мне это понадобилось. Тогда я думал так: раз начал – нужно закончить. Старшие дети в его годы это уже делали, значит, и он сделает.

Теперь передаю слово Андрею Гороновскому, который, уверен, лучше меня расскажет, зачем и главное – как сделать слово «сам» действующим не в теории, а на практике. Я гораздо позже понял, что «я сам» – это, в первую очередь, самостоятельность, которую надо прививать очень и очень осторожно, к тому же маленькими порциями. Ниже даны краткие рекомендации и мои мысли о воспитании, а если нужна вся статья, то, думаю, можно обратиться лично к нему.

1. Первым делом нужно объяснить, зачем нам одежда, почему летом мы носим майки, а зимой – свитера. Так же действовать во всем, и неважно, что это: всегда пытаться донести до ребенка практическую сторону дела. Даже если он поймет только часть, это лучше, чем ничего. Приучайте себя быть на равных с ребенком в таких делах, хотя бы сначала.

2. У ребенка должна быть цель, и всегда такая, которой ему легко достичь. Он должен чувствовать себя частью большой семьи и одним из тех, кто в доме имеет свое мнение. Поймите меня правильно: я за очень строгий порядок и строжайший режим, жесткие рамки, но такие, чтобы ребенок их не чувствовал. Здесь я повторяюсь, но это важно, и вы меня простите за пару дублей в тексте.

Вещи, которые стоит понять и сделать. Например, вместе наведите порядок в комнате (уборка и поддержание порядка – отдельная история) и спросите: «Какие игрушки будут спать сегодня около тебя на стульчике?» Потом дайте ему самому выбрать себе одежду на завтра, предварительно обговорив, что холодно, поэтому утром лучше надеть брюки, а не шорты.

Для начала скажите: «Завтра, когда проснешься, надень только носки и брюки и приходи чистить зубы». А когда утром будете его будить, напомните об этом и выйдите из комнаты. Посмотрите, что он делает, и если что-то не так, помогите словом: «А почему ноги еще не в носках?» Главное – верить, что он сможет. Первый практический совет: прежде чем требовать чего-то от ребенка, проверьте, и не на словах, а пусть он покажет, что может делать это на самом деле.

Выводы из горького опыта

В комнате должны быть только те игры, в которые ребенок играет: не надо устраивать магазин «Детский мир». Можно раз в неделю менять игры или книги. Но делать из них склад, да еще в детской, не стоит. Впоследствии можно с помощью любимых игрушек или игр ребенка создать для него достаточно сильную мотивационную базу.

Например, вы можете начать утро словами: «Оденься, почисти зубы и можешь поиграть 10 минут, пока я приготовлю тебе завтрак». Только не забудьте минуты за две до того, как он должен сесть за стол, предупредить его об этом. Вы должны управлять процессом, давая ребенку возможность выбирать.

Главный секрет здесь в том, что вы выбираете для него, что делать, но так, чтобы он был уверен, будто сам сделал выбор. Потом вы делаете так, чтобы он захотел это сделать, так что он по-прежнему верит, будто делает это по собственному желанию. Потом вы хвалите его за то, что он это сделал сам, пытаясь максимально поддержать его уверенность, будто он все сделал сам! Звучит запутанно, но можно и попроще: «Сыночек, на улице холодно, и без шапки нельзя идти. Ты хочешь синюю с бубенчиком или красную с рисунком сбоку?»

Одна из наших самых больших ошибок в том, что мы пытаемся сделать из ребенка объект исполнения наших желаний. И вдобавок хотим, чтобы он с пеленок был ответственным и делал желаемое нами осознанно. Как я уже писал в своем дневнике: нам не нравятся в наших детях их детские поступки. Я не спорю – ребенку нужно делать то, о чем мы его просим, но не потому, что он «должен», а потому, что сам этого хочет. Даже если его желание мы покупаем за конфетку или разрешение поиграть 10 минут перед завтраком в любимую игру. Разбудив ребенка утром, обнимите его, поцелуйте, скажите «доброе утро!» и только потом напомните, что он должен сделать то, что вчера обещал своим вещам. Скажите: «Они соскучились за ночь и ждут своего хозяина». Родители сегодня больше боятся опоздать в детский сад или на работу, чем не успеть побыть с ребенком лишние пять минут. Не бойтесь ему помогать, но постоянно следите за тем, чтобы он делал как можно больше вещей самостоятельно. Пусть знает, что если сможет закончить быстро то, что наметили вместе (на первом этапе только вместе), успеет посмотреть перед садиком любимый мультик. Ничего страшного в этом нет. Только не считайте (как делал я в свое время), что ваш ребенок что-то должен. Никто никому ничего не должен – это может стать негласным законом в каждой семье. Наша задача – создать атмосферу, которая обеспечит такие условия, что дети сами захотят все сделать сами.

Вы скажете: «Легко говорить!» А никто и не утверждал, что жизнь родителя простая. Стать им легко, а вот быть – согласен, тяжело, а многим бывает и не под силу. О том, как облегчить этот процесс и приблизиться к идеалу, рассказывает наша книга. Идеально не будет никогда, но стремиться к лучшему стоит. Как и обещал, в конце каждой главы я даю свои рекомендации:

1. Утро должно начинаться с того, что вы будите ребенка. Он должен не только вас увидеть и услышать, но и почувствовать (обнимитесь, поцелуйтесь или просто пожмите друг другу руки).

2. Напомните, что он должен делать. Когда говорите, смотрите ему в глаза и научите его так смотреть на вас. Этот утренний ритуал со временем будет приносить только радость, и ничего больше.

3. Не покидайте комнату, пока ребенок не встал и не начал одеваться (если он захотел в туалет, при необходимости вы можете сходить с ним и вернуться).

4. Проконтролируйте начало процесса одевания и можете выйти, но если требуется помощь – помогите.

5. Предложите ребенку все сделать самому. Если он просит помочь, помогите на первом этапе и скажите: «Ну, я уверен, что дальше ты сможешь сам».