Текст книги "Формула. Универсальные законы успеха"

Не забывайте, результаты должны подкрепляться возможностями. Пора покончить с распространенным заблуждением, что наверх нужно упорно пробиваться со дна. Если бы результативность во всех профессиональных сферах оценивалась так же четко, как в теннисе, такая стратегия работала бы. Однако человеку не подняться по корпоративной лестнице, не доказав, что он лучший в своем деле. Нужно привлечь к себе внимание начальства, престижной галереи или перспективного работодателя.

Как? Замените корпоративную лестницу социальным мостом. Мы не работаем в изоляции, даже если нам так кажется. Предложенное нами определение успеха как коллективного феномена побуждает нас оценивать, как наша работа влияет на окружающих. Если мы хотим, чтобы внешний мир стал ближе, нужно найти сетевые узлы, которые ускорят наше движение к успеху. Нужно изначально стремиться к вершинам. Именно так поступают абитуриенты Лиги плюща и умелые молодые теннисисты. Именно так поступают прославленные художники. Именно так поступают коммуникабельные люди. Какой бы ни была наша сфера, дисциплина или отрасль, если мы хотим преуспеть, мы должны работать с сетями. Как гласит первый закон успеха, чем сложнее измерить результативность, тем менее она важна.

И насколько сложно измерить результаты?

Описывая первый закон, я намеренно остановился на двух противоположностях успеха – индивидуальном спорте, где результативность измеряется точно и педантично, и изобразительном искусстве, где измерить результативность невозможно. Множество профессий находятся между этими крайностями, поэтому для большинства из нас успех определяется не единственным фактором. Если вы адвокат, продавец, учитель или инвестиционный банкир, важны как результаты, так и сети, хоть и в разной степени.

В следующей части книги мы поговорим об этой промежуточной территории. Не имея единого критерия для выявления и награждения лучших из лучших, мы неосознанно используем несколько критериев, оценивая друг друга как качественно, так и количественно. Иными словами, мы полагаемся на здравый смысл.

Проблема в том, что здравый смысл нас постоянно подводит.

ВТОРОЙ ЗАКОН

Результативность ограничена, но успех безграничен.

Второй закон описывает скрытые факторы, которые определяют наши решения. Он говорит нам, почему эксперты обречены на провал, когда пытаются выбрать лучшие вина или самых успешных скрипачей. Закон объясняет, почему конкуренты Тайгера Вудса играют в известной мере хуже, когда он на поле, и почему последний собеседуемый почти всегда получает должность.

4
Сколько стоит бутылка вина?

Как мы принимаем решения, когда не можем определиться?

В дегустационном зале в свете люминесцентных ламп поблескивают чистейшие бокалы. На столах, вокруг которых толпятся судьи, стоят бутылки вина. Бутылки пронумерованы и заключены в черные пластиковые футляры, скрывающие красивые этикетки. Безымянные вина разливаются по бокалам, красивые как никогда. Золотисто-розовые, бордовые, бледно-янтарные, они подцвечивают строгий зал. Судьи поднимают и раскручивают бокалы, чтобы изучить текстуру вина, прежде чем вдохнуть аромат и попробовать вкус. Нахмурив брови, они пытаются различить все аспекты каждого из букетов. Они ставят галочки и делают пометки в своих оценочных листах. Иногда они пробуют вино дважды. Как бы то ни было, они подходят к своей работе с научной серьезностью[39]39
  Чтобы понять, как проходят конкурсы вин наподобие того, который я описываю в начале главы, посмотрите короткометражку о протоколах судейства, снятую в рамках международного конкурса вин International Wine Challenge и доступную по ссылке https://www.youtube.com/watch?v=-Nfnqhp5c0A.


[Закрыть].

Боб Ходжсон прекрасно знает этот мир. С аккуратной, коротко подстриженной седой бородой, в очках в тонкой оправе, этот учтивый винодел[40]40
  Подробнее об истории и исследовании Ходжсона см. в статье Дэвида Дербишира «Wine Tasting – It's Junk Science», опубликованной 23 июня 2013 года в The Guardian (именно оттуда я взял фразу «вина нередко получают награды по воле случая»), а также в интервью, которое У. Блейк Грей взял у Ходжсона и 17 июля 2013 года опубликовал на сайте Winesearcher.com. См. также статью Уилла Сторра «Is Everything We Know About Wine Wrong?», опубликованную 29 апреля 2014 года в Telegraph, чтобы больше узнать о прошлом Ходжсона и вопросах, поставленных в его исследовании.


[Закрыть] больше похож на университетского профессора (которым когда-то и был), чем на преданного слугу Диониса. Посвятив свою жизнь океанографии, Ходжсон вышел на пенсию и занялся собственным виноградником в Калифорнии. Ученого удивили нелогичные результаты, которые показывали на конкурсах его вина. Его зинфандель 1993 года удостоился золотой медали на одном конкурсе, но даже не прошел в программу другого. Одни жюри отвергали его красные вина, а другие расхваливали их. Озадаченный, Ходжсон решил сам стать судьей, но ему не помогло и это. Он часто замечал, что его любимое шардоне едва проходит в финал, а ничем не примечательное мерло каким-то образом берет первый приз.

В конце концов Ходжсон отказался от судейства, потому что такие необъяснимые результаты заставили его поверить, что в судействе он не слишком хорош. И все же успех его винодельни зависел от критических оценок, и он не мог отделаться от мысли, что процесс далек от идеала. На кону стояло множество ящиков вина, которые хранились у него на складе. Однако, как он ни пытался постичь секрет, результаты конкурсов оставались нелогичными. Точнее, они казались стабильно случайными. Ходжсон был ученым, и это не могло его не удивлять.

Конкурс винодельческой продукции на Калифорнийской ярмарке – самый старый в Северной Америке. Возможно, по этой причине он же считается и самым престижным. Золотая медаль этого конкурса позволяет винодельням повышать цену на свои вина, что помогает им выжить на конкурентном рынке. Ходжсон задумался, насколько точны и последовательны судьи при выявлении превосходных вин. Он входил в консультативный совет конкурса, а потому попросил других советников позволить ему провести эксперимент.

Когда жюри 2005 года собралось для оценки представленных на конкурс вин, все, казалось бы, следовали знакомому, проверенному временем протоколу: судьи оценивали сладость и кислотность вин, содержание танинов, фруктовые нотки и текстуру, делали подробные заметки, нюхали вино, пробовали его на вкус, держали во рту, сплевывали в специальную емкость. Однако на этот раз кое-что было не так. Для эксперимента Ходжсона судьи снова и снова дегустировали одни и те же вина. На протяжении дегустации им трижды приносили одни и те же вина в случайном порядке. Вдруг недостатки системы – та самая непоследовательность оценки, которую Ходжсон раньше лишь подозревал, – стали совершенно очевидными. Один судья поставил первому вину низшую оценку 80. Чуть позже, попробовав то же самое вино второй раз, он поставил ему приемлемые 90. Когда это вино подали ему третий раз, он не узнал его и оценил на 96 баллов, а такая оценка заслуживает золотой медали. «Они оценивали одни и те же вина так, словно пробовали разные», – отметил Ходжсон. Он пришел к выводу, что вина нередко получают награды по воле случая.

* * *

Самый быстрый бегун в мире Усэйн Болт[41]41
  Чтобы увидеть минимальную разницу между рекордами Болта и Блейка в стометровке, сверьтесь со статистикой на любом спортивном сайте. Подробнее см. в статье Роберта Сазерленда «The Ten Fastest Men in 100m History», опубликованной 14 августа 2016 года в The Daily Telegraph.


[Закрыть] обходит Йохана Блейка и Тайсона Гэя всего на 0,11 секунды. Это 1-процентная разница, которую можно зафиксировать только с использованием продвинутых хронометров и видеозаписей на соревнованиях высшего уровня. Само собой, если бы с Болтом соревновался я, над моим результатом можно было бы лишь посмеяться. Но наши скорости различаются не так уж сильно: Болт бежит не в сто, не в десять раз и даже не вдвое быстрее меня. Дело в том, что у его скорости есть физический лимит. В науке мы называем ее ограниченной, и многие выдающиеся бегуны подходят к этой верхней границе – причем некоторые из них так близки к ней, что без точных приборов не определить, кто из них быстрее. Легко отличить высокое от низкого, быстрое от медленного, а посредственное пойло от гран-крю, но гораздо сложнее отличить высокое от высокого, быстрое от быстрого и гран-крю от гран-крю.

Замеченная Ходжсоном проблема – результат простого несовершенства. На конкурсе судьи дегустируют, как правило, выдающиеся вина. При этом выдающимися можно признать большинство конкурсантов. Усэйн Болт и конкурсы винодельческой продукции Ходжсона свидетельствуют, что результативность ограничена.

Это утверждение может показаться малопонятным, но я работаю в мире чисел, где у него есть точный смысл. Оно означает, что наша результативность следует по кривой нормального распределения[42]42
  Подробнее о математических различиях между ограниченными и неограниченными распределениями см. в главе 4 и разделе 4.9 в моей книге Network Science (Cambridge: Cambridge University Press, 2017), доступной на сайте http://networksciencebook.com/.


[Закрыть]. Кривая нормального распределения – это график, высокий скругленный пик которого сходит по конусу в обе стороны. Таким графиком часто описывается распределение роста или IQ. Он показывает распределение вероятности, отражая различия между нами. Так, большинство людей среднего роста найдут себя возле пика кривой нормального распределения, в то время как некоторые люди очень низкого и очень высокого роста окажутся в противоположных концах кривой. Но великаны не просто так существуют только в сказках. Кривая нормального распределения экспоненциально идет на спад по мере удаления от среднего значения, и это значит, что шансы найти белых ворон, то есть людей исключительного роста, в той же мере сходят на нет. Поскольку кривая нормального распределения описывает и нашу скорость, нам не найти бегунов, способных соревноваться с «Феррари». Даже лучшие из лучших – усэйны болты, тайсоны гэи и йоханы блейки – вынуждены бегать у верхнего сужения кривой, практически запинаясь о дальнюю границу результативности.

Может, в это и сложно поверить, но тот факт, что результативность ограничена, позволяет нам предсказывать результаты во многих видах спорта. Несколько лет назад исследователь науки успеха из Индианского университета Филиппо Радикки изучил историю олимпийских рекордов с 1896 года и обнаружил, что результаты неизменно улучшаются в соответствии с кривой нормального распределения. Одно это позволило ему спрогнозировать будущие олимпийские рекорды[43]43
  Прогнозы Филиппо Радикки на олимпийские рекорды были опубликованы в статье «Universality, Limits, and Predictability of Gold Medal Performances at the Olympic Games,» PLOS ONE 7, no. 7 (2012): e40335. Он любезно поделился со мной еще не опубликованными прогнозами на Олимпийские игры 2016 года.


[Закрыть]. Например, накануне Олимпиады 2012 года Радикки предсказал, что в мужской стометровке будет установлен рекорд 9,63 секунды плюс-минус 0,13. И правда, Усэйн Болт пробежал дистанцию ровно за 9,63 секунды и побил предыдущий рекорд. То же самое произошло и с чемпионкой среди женщин, которая, по прогнозу Радикки, должна была преодолеть дистанцию за 10,73 секунды, плюс-минус 0,02. Шелли-Энн Фрейзер-Прайс показала время 10,75 секунды, уложившись в погрешность Радикки.

Поскольку результативность ограничена, мы можем весьма точно определять собственные границы. Радикки утверждает, что человечество не может надеяться пробежать стометровку менее чем за 8,28 секунды. Это верхняя граница человеческой результативности в спринте. Текущий мировой рекорд отличается всего на полторы секунды. Если только мы не разработаем сверхчеловеческую технологию, не создадим новых атлетов с помощью генной инженерии и не нашпигуем спортсменов допингом, никто никогда не сумеет пробежать дистанцию быстрее.

Если бы результативность не была ограничена, атлеты постоянно били бы все рекорды. Но такого не случится. Именно поэтому мы знаем, что с определенного момента убедительно обходить конкурентов уже невозможно. Осознание этого сбивает с нас спесь: вы можете быть великолепным хирургом, блестящим инженером или искусным пианистом, но в мире всегда найдутся другие хирурги, инженеры и пианисты, обладающие ничуть не меньшими навыками. Потратив сотни тысяч долларов на оплату передовых учебных программ и посвятив тысячи часов усердной работе, чтобы пробиться в элиту в собственной области, вы не станете единственным покорителем этой вершины. Рядом с вами будут по меньшей мере несколько человек, имеющих сходные таланты, опыт и образование, а также не менее мотивированных и усердных, чем вы сами. Ваши результаты будут оцениваться в сравнении с результатами, которые будут демонстрировать они, и со временем это расскажет нам о границах достижимого в вашей области. На вершине все мы рано или поздно наталкиваемся на границы результативности.

Здесь возникает важный вопрос. Как мы выявляем лучших из лучших в такой конкурентной среде? Как мы принимаем решения, когда измерить результативность не получается?

* * *

Судьи винодельческих конкурсов не справляются со своей задачей не потому, что им не хватает опыта, подготовки или основательности. Они не справляются в основном потому, что все выставляемые на конкурс вина превосходны. Скорее всего, даже я пойму, насколько кулинарное вино, налитое в бокал из канистры, проигрывает изготовленному на прекрасной маленькой винодельне пино-нуар по 200 долларов за бутылку, если попробую их друг за другом. Однако вынужден признаться, что при выборе хорошего игристого для встречи Нового года я, вероятно, буду ориентироваться лишь на цены. Мне не уловить тончайших отличий превосходного вина от исключительного. Но, если верить Ходжсону, их не улавливают и эксперты.

Хотя результативность ведет к успеху, проблема заключается в том, что различия между лучшими в своей сфере так незначительны, что часто их невозможно измерить. Это усложняет смысл избитой, но верной фразы «повторенье – мать ученья», которую нам часто приходилось слышать в школе. Повторение, несомненно, важно, и посредством него многие приближаются к совершенству. И все же большинство людей не получают никакой награды за свои успехи. У верхней границы результативность перестает быть решающим фактором.

Со стороны кажется, что у судей винодельческих конкурсов самая простая работа в мире: что и говорить, порой они пробуют по 150 великолепных вин[44]44
  Узнать больше о количестве вин, которое судьи пробуют ежедневно, а также о буднях судей винодельческих конкурсов можно из поста Уилфорда Вонга «A Day in the Life of a Wine Judge», опубликованного 26 июня 2014 года на Wine.com.


[Закрыть] за день. Но на самом деле их задача невероятно сложна. Винодельни представляют на конкурсе лишь лучшие бутылки, а потому судьи дегустируют вина, которые почти невозможно отличить друг от друга. И у них нет «секундомера» – нет простого инструмента, чтобы определить, какой из анонимных бокалов мальбека на вкус и запах явно лучше всех остальных. Нам не хватает секундомеров в большинстве сфер человеческой деятельности: в конкурсах скрипки, в музыкальных состязаниях, в присуждении литературных премий, в выборе врача года, а также, как мы видели в прошлой главе, в определении, какая из работ в галерее «лучшая».

Если результативность ограничена, значит ли это, что все винодельческие конкурсы несовершенны? Данные Ходжсона указывают именно на это[45]45
  См. статью Ходжсона «An Examination of Judge Reliability at a Major U. S. Wine Competition,» Journal of Wine Economics 3, no. 2. (2008): 105–13. В ней показывается отсутствие консенсуса между судьями и непоследовательность самих судей. Не менее интересна статья Ходжсона о последовательности наград, получаемых винами «An Analysis of the Concordance Among 13 Wine Competitions,» Journal of Wine Economics 4, no. 1 (2009): 1–9.


[Закрыть]. Повторив эксперимент четыре раза на протяжении четырех лет, он пришел к поразительному выводу, что любой судья последователен в оценке одного и того же вина лишь в 18 процентах случаев. Когда Ходжсон наблюдал последовательность в оценке конкретного вина, оно почти всегда получало низкую оценку – иными словами, если судье изначально не понравилась конкретная бутылка шардоне, она не нравилась ему и при второй и третьей дегустации. Мы умеем распознавать дерьмо. Но с лучшими винами судьи колебались в 82 процентах случаев. Один и тот же судья порой то присуждал вину золотую медаль, то вообще не упоминал его в своих заметках, хотя вино при этом не менялось.

Полученные результаты озаботили и поразили Ходжсона. Он не собирался компрометировать сообщество, в котором занимался любимым делом. Он лишь хотел понять и улучшить систему, а потому принялся анализировать свои данные с другого ракурса, надеясь отличить хороших судей от плохих. Может, были «идеальные судьи», которые неизменно определяли золотых медалистов, даже если их коллеги испытывали затруднения? Вернувшись к данным, Ходжсон изучил их, чтобы найти надежных судей. И он нашел их: каждый год около 10 процентов судей были последовательны в своих оценках. Если при первой дегустации они признавали вино достойным золотой медали, при второй и третьей дегустации они также присуждали ему первенство. Если им не нравилось вино, они отвергали его снова и снова. Такие результаты окрыляли! Год за годом выявляя этих надежных судей и привлекая их в жюри все новых конкурсов, Ходжсон мог превратить оценку вин в довольно точную науку. Но затем он провел последнюю проверку и сравнил результативность «идеальных судей» в разные годы. Новости были неутешительными. Он не обнаружил соответствия между прошлыми заслугами судей и их текущей надежностью. Судья мог быть исключительно последовательным в один год, но совершенно ненадежным на следующий. Очевидно, не существовало конкретного набора навыков, которыми можно было овладеть. Не было ни одного выдающегося судьи, на оценки которого можно было полагаться год за годом.

«Я не хочу опускать руки и признавать, что все происходит по воле случая, ведь я считаю, что это не так, – сказал Ходжсон. – Но результаты говорят именно об этом». Некоторое время Ходжсон и сам был судьей, а потому, возможно, не захотел признавать очевидное, но я сделаю это за него: данные не оставляют сомнений. Распределение золотых медалей в виноделии основано на лженауке. Я не хочу сказать, что вина-победители плохи. Как раз наоборот – они превосходны. Именно поэтому победа на винодельческом конкурсе определяется волей случая.

* * *

Несколько лет назад мне выпал шанс послушать выступление Лан Лана в симфоническом зале. Лан Лан невероятно талантлив и, как считается, входит в число лучших пианистов мира. Я никогда прежде не видел, как он играет, и во время концерта вдруг понял, что мне сложно сконцентрироваться на музыке. Я не мог оторвать глаз от движений его тела. Он подчеркнуто наклонялся, когда требовалось взять ноту высокой октавы, а его пальцы подрагивали, когда он отнимал их от клавиатуры. Да, меня восхищали его таланты, но не меньше меня поражала его жестикуляция.

Как выяснилось, пианист красовался не просто так[46]46
  Подробнее о выводах Чиа-Юн Цай см. в работе «Sight over Sound in the Judgment of Music Performance,» PNAS 110, no. 36 (2013): 14580–85. Ее выводы прекрасно объясняются в статье Филлипа Болла «Musicians' Appearances Matter More Than Their Sound», опубликованной в августе 2013 года в журнале Nature.


[Закрыть]. Чиа-Юн Цай, ученый из Университетского колледжа Лондона, попросила профессиональных музыкантов и любителей музыки предсказать, кто из трех финалистов выиграет конкурс классической музыки. Одна группа испытуемых слушала только аудиозаписи каждого выступления. Другая группа слушала аудиозаписи и смотрела видео. Наконец, третьей группе показали только видео без звука, что кажется безумным при определении лучшего музыканта.

Перед экспериментом как эксперты, так и дилетанты полагали, что легче всего будет определить победителя на основании аудиозаписи без видеоряда. В конце концов, это был музыкальный конкурс. Но Цай обнаружила, что группа, использовавшая одни аудиозаписи, верно определяла победителя лишь примерно в 25 процентах случаев. Учитывая, что выбирать приходилось всего из трех вариантов, этот результат был хуже, чем при случайном выборе ответов в тесте! Как эксперты, так и дилетанты, полагавшиеся исключительно на слух, не соглашались с членами жюри и присуждали победу другому музыканту.

Как ни странно, лучше всего победителя определяла та группа, которая смотрела видео без звука, а следовательно, ориентировалась лишь на жестикуляцию исполнителей, не слыша музыки. В этой группе и эксперты, и дилетанты оказывались правы примерно в половине случаев. Иными словами, испытуемые, которые не слышали музыки, демонстрировали вдвое лучшие результаты в сравнении с теми, кто слушал аудиозаписи. Эксперты определяли победителя не лучше дилетантов, а порой справлялись с этой задачей даже хуже них.

Давайте на секунду остановимся и подумаем, что это значит. Должно быть, уважаемые члены настоящего жюри тоже выбирали победителя на основании того, что они видели, а не того, что слышали. Проанализировав данные, мы придем к поразительному выводу, что лан ланы музыкального мира почитаемы не потому, что исполняют музыку заметно лучше конкурентов, не собирающих полные залы, а потому, что исполняют музыку артистично.

Однажды знакомый сказал мне, что нанял человека на работу, потому что тот пришел на собеседование в розовых носках. Все кандидаты были одинаково подготовлены, поэтому после долгого дня собеседований выделиться одному из них помогли лишь яркие носки. Должен признать, эти розовые носки не слишком отличаются от татуировки Бурджу, которая произвела на меня не меньшее впечатление, чем ее великолепное резюме. Если задуматься, что привлекло меня в том или ином кандидате, которого я в итоге нанял, окажется, что подобные мелочи цепляли меня довольно часто. Шутка в самом конце собеседования. Интересный навык из резюме. Необычные очки или задорный смех. При подборе персонала на каждом интервью я хочу понимать, каковы ценности потенциального сотрудника и какой у него характер. Поскольку на собеседования приглашаются лишь обладающие необходимыми навыками кандидаты, я в итоге читаю их самих, а не их резюме.

Все это говорит, что на собеседованиях мы должны быть самими собой. Неожиданный ответ или интересная история из жизни могут сыграть вам на руку. Учитывая, насколько ограничена результативность, стоит использовать любую возможность выделиться, потому что это может принести огромную пользу.

Поспешу оговориться, что я не призываю вас делать ставку исключительно на подобные уловки. Одно дело – выделиться из толпы, и совершенно другое – эту толпу распугать. Не забывайте: когда нам не хватает четких данных, мы ориентируемся на мелкие факторы, порой сами того не сознавая, поэтому важно не перегнуть палку. Бурджу набила татуировку не с целью произвести на меня впечатление – она уже была у нее на коже. Но эта татуировка показала мне новую грань ее личности, сделав ее уникальной, а когда результативность ограничена, именно такие мелочи и выходят на первый план.

Если музыкальное исследование и говорит нам о чем-то, так это о том, как важны невербальные аспекты нашей самопрезентации. Не имея возможности определить победителя исключительно на основании музыки, судьи принимают решения, ориентируясь на другие аспекты выступления. Например, на одежду музыканта, на манеру его игры, на артистичность и мимику. Именно эти факторы всплывают на поверхность мутных, почти не поддающихся количественной оценке музыкальных вод.

* * *

Каким бы престижным ни был конкурс, некоторой субъективности не избежать. Возьмем, к примеру, Международный музыкальный конкурс имени королевы Елизаветы[47]47
  Закономерности Музыкального конкурса имени королевы Елизаветы подробно описаны в статье Renato Flores and Victor Ginsburgh, «The Queen Elisabeth Musical Competition: How Fair Is the Final Ranking?» Journal of the Royal Statistical Society 45, no. 1 (1996): 97–104. Для контекста см. статью V. Ginsburgh, «Awards, Success and Aesthetic Quality in the Arts,» Journal of Economic Perspectives 17 (2003): 99–111.


[Закрыть], сравнимый по значимости с American Idol для поп-музыки. Этот конкурс зажигает звезды с 1937 года – сначала состязались лишь скрипачи, а затем к ним присоединились пианисты, вокалисты, виолончелисты и композиторы. Скрипачу-победителю не только выписывается солидный чек, но и на четыре года дается в пользование заветная скрипка Страдивари. Но самое главное – победа в конкурсе приносит престиж, открывает музыканту двери в элитные концертные залы и позволяет заключить выгодные контракты на запись музыки по всему миру.

Конкурс считается весьма справедливым – его судьи даже следуют ряду протоколов, чтобы избежать пристрастности. Каждый год на конкурс со всего света приглашаются восемьдесят пять исполнителей. В Брюсселе из них выбираются двенадцать финалистов, которым затем предлагается исполнить один и тот же концерт, сочиненный специально для конкурса. Поскольку все играют одно и то же новое произведение, никто не может выиграть, отточив мастерство на произведении по собственному выбору. Кроме того, порядок выступления финалистов определяется по жребию, а ноты раздаются всего за неделю до финала, чтобы все в итоге оказались в равных условиях. Каждый вечер финальной недели в назначенное время перед судьями выступают двое музыкантов, и их выступления оцениваются сразу. Сдав бланки, судьи уже не могут изменить оценки. Они также не совещаются друг с другом. Такое внимание к деталям делает этот конкурс лучшей в классической музыке попыткой выбрать и вознаградить самых талантливых исполнителей.

И все равно процесс несовершенен. Посмотрим на конкурс пианистов. С 1952 по 1991 год состоялось одиннадцать конкурсов, причем правила для них не менялись. Поскольку порядок выступления определяется по жребию, самый талантливый исполнитель может выступить в любой момент. Но, изучив результаты за сорок лет, мы увидим любопытные закономерности. Прежде всего конкурс еще ни разу не выигрывал ни один исполнитель, выступавший в первый день. Среди победителей было всего двое выступавших во второй день и один выступавший в последний день. Половина из оставшихся восьми победителей выступала на пятый день конкурса. Странно, не так ли?

Само собой, это могло быть просто совпадение. Бросая кость, мы полагаем, что последовательность 3, 5, 6, 3, 1, 2 гораздо вероятнее, чем 6, 6, 6, 6, 6, 6. Выбросив с первой попытки одни шестерки, мы спишем это на божественное вмешательство. Правда в том, что обе последовательности выпадают с одинаковой вероятностью. Итак, мы могли бы списать результаты музыкального конкурса на удачное совпадение. Однако двое экономистов изучили конкурс под своим статистическим микроскопом и пришли к выводу, что случайность не объясняет такой результат. Выступавшие в первый день финальной недели имели гораздо меньшие шансы на победу и систематически оказывались почти на три позиции ниже выступавших в пятый день. Имел значение и порядок выступления в конкретный день. Выступавшие вторыми, как правило, оказывались на позицию выше выступавших первыми. Играл свою роль и пол музыкантов: при прочих равных мужчины обычно оказывались на две позиции выше женщин. Выступающая первой в первый день финальной недели женщина оказывалась примерно на шесть позиций ниже столь же талантливого мужчины, который выступал вторым на пятый день.

Очевидно, что в этом конкурсе имеет место сильная дискриминация по половому признаку. Однако это не единственный решающий фактор. Эксперты указывают на два других аспекта, связанных с принципом организации состязания. Во-первых, это единственный конкурс, где всех участников просят исполнить один и тот же концерт, что должно поставить их в равные условия. Но концерт нов как для скрипачей, так и для судей. Лишь немногие из членов жюри в полной мере слышат музыку, читая ноты, ведь мелкие детали замечаются только после нескольких прослушиваний. Когда судьи впервые слышат концерт в исполнении первых финалистов, они слушают совсем незнакомое произведение. Постепенно они узнают его все лучше. В первый день музыка совсем свежа, поэтому члены жюри, вероятно, не проявляют полного внимания к ее исполнению, тонкостям игры конкурсанта, а также выбранному тону и цветовой окраске композиции.

Во-вторых, даже если бы судьи могли оценивать первого выступающего по заслугам, этот музыкант все равно был бы обречен из-за другого правила, которое должно обеспечивать беспристрастность оценки: категорического запрета менять оценки после сдачи бланков. Представьте, что вы судья и вас поражает выступление первого музыканта. Рискнете ли вы поставить ему максимальный балл? Вряд ли. Сделав это, вы загоните себя в угол, ведь вполне вероятно, что впереди вас ждут еще более впечатляющие выступления. По ходу финала члены жюри начинают не только лучше слушать выступления конкурсантов, но и лучше их оценивать. Кроме того, они все более охотно награждают понравившиеся им выступления, постепенно смягчаясь по отношению к конкурсантам.

Вино и классическая музыка окутаны атмосферой изысканности[48]48
  Статья Алекса Майаши «The Science of Snobbery: How We're Duped into Thinking Fancy Things Are Better», опубликованная 11 сентября 2013 года в The Atlantic, помогает понять, как усугубляются предубеждения в таких элитных сферах, как классическая музыка и конкурсы вин. Описания вин взяты из статьи Уилла Сторра в Telegraph (ссылка на которую приводится выше) – такие комментарии сделала винный критик Джилли Гулден в передаче Food and Drink канала BBC.


[Закрыть], из-за которой мы часто обращаемся к мнению «экспертов». Нас пугает, сколько всего мы не знаем о таких «тонких материях», поэтому мы полагаемся на оценку тех, кто может вдохнуть аромат налитого в бокал вина и различить в нем такие странные ноты, как запах «раскаленного на солнце асфальта» или «целой тележки с агли». Или тех, кто без труда слышит легкий акцент, который конкретный скрипач ставит на пассаж посреди концерта. Мы не сомневаемся в протоколах, которые за десятки лет устоялись во всех этих тайных сферах.

Однако, куда бы мы ни посмотрели, один и тот же изъян протокола – ученые называют его «ошибкой непосредственности» – фактически определяет результаты соревнований. Мы видели это на примере конкурса имени королевы Елизаветы. Последние конкурсанты, которых больше всего запоминает наш мозг, в итоге получают более высокие оценки. То же самое происходит и на знаменитом европейском конкурсе поп-исполнителей[49]49
  Подробнее об ошибках непосредственности на «Евровидении» читайте в статье Wandi Bruine de Bruin, «Save the Last Dance for Me: Unwanted Serial Position Effects in Jury Evaluations,» Acta Psychologica 118, no. 3 (2005): 245–60. В статье демонстрируется, как порядок выступления влияет на результаты соревнований в четырех сферах, включая «Евровидение» и профессиональное фигурное катание. По данным де Бруйн, в фигурном катании ошибка непосредственности усугубляется, поскольку баллы, полученные за исполнение первой программы, определяют порядок выступления при исполнении второй программы. Если фигуристка набирает мало баллов за первую программу и понуро уходит в раздевалку, ей приходится одной из первых исполнять вторую программу. Если фигуристка, выступающая позже, получает более высокую оценку и радуется своему результату, при исполнении второй программы она снова оказывается на катке позже. Используя оценки за первую программу для определения очередности выступления во второй, судьи усугубляют проблему. Определяемый по жребию порядок выступления в первой программе влияет не только на оценки за первую программу, но и на оценки за вторую. Такой перекос можно устранить, если фигуристки будут исполнять вторую программу в обратном порядке. Если лучшие после первой программы – те спортсменки, которым уже повезло с очередностью выступления в первом туре, – будут первыми выходить на лед при исполнении второй программы, им снова придется доказывать свое мастерство, оправдывая полученные ранее высокие оценки. В таком случае худшие после первой программы – вероятно, те спортсменки, которые выступали первыми, – смогут преодолеть изначальное отставание и уравнять свои шансы.


[Закрыть] «Евровидение». Чем позже выступает конкурсант, тем выше его шансы на победу. То же самое мы наблюдаем и в фигурном катании, где в первом туре фигуристы выступают в случайном порядке, с надеждой выходя на лед и друг за другом исполняя номера, в которых используются примерно те же элементы и прыжки, что и в номерах других фигуристов. Сидя в окружении букетов и приветствуя своих поклонников, фигуристы сразу получают оценки за свои выступления. По телевизору мы видим, как они в напряжении ожидают вердикта судей. Когда в микрофон объявляют оценки, они либо улыбаются с облегчением, либо стараются сдержать слезы. Камера показывает нам фрагмент этой драмы. Затем на льду оказывается следующий фигурист, одетый в сверкающий костюм.

Соревнование кажется прозрачным и беспристрастным, но на самом деле это не так. Баллы систематически возрастают в соответствии с порядком выступления фигуристов. Спортсмены, выступающие ближе к концу, как ни странно, неизменно катаются лучше. И снова судьбы вершатся порядком выступлений.

* * *

Если наши оценки фигуристов, вин, классических музыкантов и поп-вокалистов столь предвзяты, почему мы ожидаем, что в других сферах человеческой деятельности все будет иначе? Результативность ограничена в любой профессии, и поэтому выделить лучших из лучших всегда нелегко.

Есть и другой поразительный пример[50]50
  Данные о влиянии ошибки непосредственности на оценку кандидатов на место судей в Испании предоставлены Брайаном Уцци из Северо-Западного университета и собраны его бывшим студентом Гильермо Фернандесом-Мазарамброзом.


[Закрыть] – оценка кандидатов на должность судей в Испании. Множество подающих надежд, прекрасно подготовленных претендентов предстают перед комиссией из опытных судей, которые задают им вопросы из трех областей: «общая культура», «языки» и «история, право, культура и экономика». Несложно представить, как волнуются кандидаты, сдающие устный экзамен комиссии уважаемых экспертов, ведь от результатов этого испытания зависит их карьера. Для испытуемых это настоящий кошмар: члены комиссии строго смотрят на них, задавая вопросы на множество тем, а им остается лишь скрестить пальцы и призвать на помощь всю свою сообразительность.

Но в этом случае момент истины настает не сразу. Шансы кандидатов на успех определяются за несколько недель до экзамена. Если кандидату выпало проходить испытание в понедельник – а сдать экзамен можно в любой день недели, – обстоятельства уже против него. Смело представая перед комиссией в начале недели, кандидат сдает экзамен примерно в 50 процентах случаев. Что, если ему выпадет пятница? Его можно считать везунчиком! Его шанс стать судьей повысится до 75 процентов. Столь значительное различие исходов не имеет почти ничего общего с относительной результативностью кандидатов, которая, как можно предположить, зависит от знаний, подготовленности и опыта, а не от дня сдачи экзамена. Разве мы проводим испытания не для того, чтобы оценить квалификацию кандидатов? И все же испанский судья, выносящий вердикт по очередному громкому делу, вполне мог получить должность благодаря той же «ошибке непосредственности», которую мы наблюдали во множестве других соревнований.

Возможно, это не имеет значения. Предполагается, что любой из кандидатов на должность судьи показывает выдающиеся результаты в своей области. Может, исход испытаний и не безупречен, но разве собеседования и состязания нельзя считать подходящим способом отбора кандидатов в сфере, где конкуренция весьма высока?