Текст книги "Дикая роза"

СМАЗЛИВЫЙ ШОФЕР

Пабло нечасто теперь посещал Норму. Конечно, это могло быть связано и со здоровьем Паулетты.

К счастью, состояние ее с каждым днем улучшалось. И как раз сегодня Пабло привез Норме привет от нее. Он рассказал, что Роке очень расстроен: физически Паулетта чувствовала себя лучше, но была еще более печальна, чем всегда, и целиком погружена в свои мысли. Роке считал, что это следствие случившегося с ней дорожного происшествия ли, обморока ли – что именно произошло с Паулеттой, можно было только догадываться.

Когда Пабло рассказывал Норме об отказе матери уехать в Европу, чего так добивался его отец, ему показалось, что Норма знает что-то, чего не знает он. Для нее отказ Паулетты уехать из Мексики был как бы само собой разумеющимся.

Она кивнула, словно в подтверждение своим мыслям и произнесла:

– Конечно. Она не хочет уезжать из Мексики… сейчас. И, будто спохватившись, что сказала лишнее, добавила:

– Здесь вся ее жизнь: Роке, ты…

– И ты, – добавил Пабло. – Она любит тебя как родную дочь, о которой всегда мечтала и которой у нее не было.

В Норме происходила какая-то неведомая Пабло борьба, явственно отражавшаяся на ее лице.

– Ты что-то хочешь сказать?.. И Норма решилась:

– Разве ты не знаешь, что у Паулетты была дочь?.. До того как она вышла замуж за Роке…

Пабло смотрел на нее не в силах произнести ни звука.

– Она сама призналась мне в этом. Причина ее тоски в том, что она не может забыть свою дочь.

– Где же она, эта дочь? – наконец открыл рот Пабло.

– Об этом она ничего не сказала. Она только просила меня хранить секрет, пока сама не решится рассказать вам все.

– Что же ты не сохранила его? – холодно спросил он.

– Я ничего ей не обещала… И потом, я ведь рассказала это тебе, а не кому-нибудь. Мне кажется, я должна была это сделать. Ты так много значишь для Паулетты… и для меня.

Норма взяла Пабло за руки. Но он осторожно и решительно отстранил ее.

Роза с гневом и болью смотрела на мужа. Он спокойно подошел к зеркалу и стал разглядывать свою шею.

– Должно быть, комар укусил, – пожал он плечами.

– Этого комара Леонела зовут?

– Опять за свое… Видно, пока она здесь, ты не успокоишься.

С этими словами Рикардо удалился в ванную комнату.

Роза вышла в коридор, не в силах удержать слезы. Здесь и застал ее Рохелио, медленно передвигавшийся с помощью костылей. Он тотчас определил причину ее слез:

– С братом, поссорилась?

Рохелио увел Розу к себе. Она рассказала ему о новой ссоре с Рикардо. Рохелио покачал головой.

– Я бы не позволил так обращаться с моей женой.

– Потому что ты меня любишь. А Рикардо нет! Нисколечко.

– Я не думаю, что у него может что-нибудь быть с Леонелой.

– Они утром целовались! Леопольдина сказала…

– Нашла, кому доверять.

– Но это правда. У него засос на шее!.. Но я все снесу! Все!.. Я же ему обещала.

Слезы полились еще сильнее. Роза зарыдала. Рохелио с трудом удалось успокоить ее. Но из его комнаты она вышла с сухими глазами и постаралась сделать все, чтобы появиться перед Рикардо спокойной и даже веселой.

Он оторвался от книги и с удовольствием отметил изменения в настроении жены.

– Вот молодец. Ревность мешает жить.

– Да, я не права, когда так завожусь. Наоборот, я должна гордиться, когда другие девушки бегают за тем, кто принадлежит-то мне!

– Смотри, какая умная, – улыбнулся Рикардо, снова погружаясь в чтение.

– Я больше не собираюсь огорчать тебя. Зачем?.. Ежели ты мне изменишь, так и я тебе смогу изменить, правда ведь?

И Роза вышла из комнаты, даже не успев заметить, как изумленно приподнялся со стула разом забывший про учебу Рикардо.

Три сеньориты оживленно обсуждали возможности, обнаружившиеся в связи с появлением в доме нового шофера.

– А он, надо сказать, очень смазливый парень, – заметила Дульсина. – И они с Розой птички из одного гнезда. Так что не будет ничего странного, если между ними начнутся какие-нибудь шашни.

В глазах Кандиды появился интерес.

– Любопытно, как бы себя повел в этом случае Рикардо.

– Он бы ее немедленно выгнал, – предположила Леонела.

– Неизвестно. – Дульсина с сомнением покачала головой.

– Некоторые мужчины в таких случаях только больше влюбляются в своих жен, – проявила неожиданную осведомленность в особенностях мужского характера Кандида.

– Нет! – В тоне Леонелы была твердая уверенность. – Рикардо станет презирать ее. Надо сделать все, чтобы они сблизились, дикарка и этот смазливый шофер.

А смазливый шофер в это время стоял возле крыльца дома в саду, глядя, как Роза катает по песчаной дорожке стеклянные шарики – любимое развлечение подростков «затерянного города».

– Сыграем? – сказала она ему.

– Боюсь, сеньориты заругают.

Роза еще пару раз покатила шарик, ловко загоняя его в проделанную ею в песке лунку.

– Риго, а трудно машину водить? Я бы могла научиться?

– Запросто.

– А давай прямо сейчас!

– Что так торопишься?

– Я, Риго, хочу многому научиться, чтоб меня муж уважал. Видел, жаба у нас в доме живет?

Ригоберто непонимающе смотрел на нее: ему и в голову не могло прийти, что жаба – это красавица Леонела Вильярреаль.

– Ну, такая вся из себя, – показала Роза, как двигается и смотрит ее соперница. – Знаешь, как она свою двухдверную машину водит! Мне бы так!.. Но я буду водить еще лучше! Поехали куда-нибудь. У меня деньжата есть. Мне Рикардо теперь каждый день будет давать на расходы…

По дороге Роза предупредила Ригоберто, что об их поездках Томасе лучше не знать: ей будет спокойнее.

После недолгих размышлений они поехали в парк Чапультепек. Все здесь утопало в зелени, особенно яркой и праздничной в это время года. Все оттенки листвы горели под солнцем, вода в озере сверкала, пестрая карусель кружилась под мелодичную и темпераментную музыку.

И все это принадлежало Розе и Риго, обладателям к тому же еще и машины, и денег, о которых еще месяц назад они и мечтать не могли.

Не избалованные нищими радостями Вилья-Руин, они от души неселились в этом непритязательном городском раю, последовательно упиваясь всеми его развлечениями: катались на лодке, кружились на карусели, разглядывали диковинных животных в просторных вольерах.

– Глянь-ка, Риго, эти-то две – ну точь-в-точь сестры Рикардо! И одеты одинаково.

И впрямь Кандида и Дульсина с детства сохранили привычку одеваться в платья одинаковых цветов, отличающиеся лишь незначительными деталями, которым почему-то придавали большое значение. Две важные крупные птицы, разгуливающие в вольере, не обращая внимания на Розу и Ригоберто, – не то цесарки, не то какие-то особенные индюшки – в самом деле напоминали чем-то сестер Линарес.

– А этот, этот, погляди – чистый ли… лиценци… в общем, Федерико этот, Роблес, ты его еще не знаешь. А головой-то вертит! Не знает, куда еще поглядеть!..

Роза по-приятельски положила руку на плечо Ригоберто. Ни он, ни она не заметили, что на протяжении всей их прогулки за ними внимательно следил какой-то человек с фотоаппаратом в руках.

Когда они возвращались домой, Ригоберто вдруг заговорил о том, что Роза очень похорошела и хорошеет дальше.

Роза засмеялась:

– Осади, Риго… Давай лучше, когда будем подъезжать к дому, я порулю немного. Ладно?

Разве он мог ей в чем-нибудь отказать?

Леопольдина дожидалась возвращения Розы и Риго в комнате для прислуги. Когда они вернулись, она предложила шоферу кофе с бутербродами и стала любезно расспрашивать его о поездке.

– Я сеньору Розу водить учил, – сообщил Ригоберто.

– Вы могли бы называть ее просто Розой. Вы ведь давно знакомы?

– Я еще пацаном был.

– Куда вы ездили с Розой?

– В парк Чапультепек.

– Повеселились?

– С Розой всегда весело.

– Вижу, она тебе нравится. Вижу, вижу… А знаешь, что я тебе скажу? Был бы ты похитрее, мог бы неплохо заработать.

Риго вопросительно посмотрел на старшую служанку.

– Попробуй увлечь Розу, – сказала она.

– Как это «увлечь»?

– Влюби в себя!

Ригоберто смотрел на нее во все глаза.

– Да что вы такое говорите! Меня без работы оставят. Что же это вы позволяете себе говорить про жену молодого сеньора?

– Эх ты! Да он на ней женился назло сестрам! А совсем не по любви. А теперь не знает, как ноги унести. Да тебя для того и наняли, чтобы ты ее отсюда вывез!

Ригоберто ошеломленно молчал.

Около дома Томасы в Вилья-Руин стоял автомобиль с надписью «Ранчо Линаресов».

Роза выкладывала на стол пакеты с продуктами, которые она привезла Томасе. Ригоберто играл с попугаем.

– Куда мне столько, доченька? – ахала Томаса.

Она поинтересовалась, как Риго работается на новом месте.

– Нормально. – Ригоберто был немногословен.

Зато Роза стала весело рассказывать об их поездках и потребовала, чтобы Томаса приняла в них участие.

– Может, в Ксочимилко махнем, а? Мы с Риго веселимся вволю!

У Томасы, однако, лицо сделалось озабоченным.

– А как муж смотрит на то, что ты с Риго катаешься туда-сюда? – негромко спросила она.

– Да он сам все это и придумал. Чтобы я не скучала. Знаешь, Манина, я два квартала сама машину вела!

– Зачем тебе это?

– Жаба-то водит. Рикардо небось это нравится… Отойди-ка, Риго, на минуточку, мне матушке кое-что надо сказать.

– Я в машине буду. Ригоберто вышел.

– Я у Рикардо на шее засос видела. Должно, жаба эта присасывалась. Но я особо ревности не показываю.

Затем Роза сообщила Томасе, что хотела бы справить свой день рождения: он приближался. Томаса всплеснула руками:

– И впрямь! Здесь и справим.

Но Роза была не согласна – праздновать день рождения она собиралась в доме мужа.

– Туда я не пойду! Меня оттуда выгнали, – заявила Томаса.

Но Роза была непреклонна. Праздновать они будут там, где она живет. И Томаса придет обязательна! И придут многие, многие из их квартала!

Потому что она, Роза, не кто-нибудь, а жена Рикардо Линареса!

Леонела отпила из бокала апельсиновый сок и одобрительно посмотрела на Рикардо:

– Ты это здорово придумал.

– Ты о чем?

– Я имею в виду этого нового шофера, который возит Розу. Она с ним развлекается, и у нее нет времени докучать тебе.

Рикардо нахмурился. Сестры внимательно прислушивались к разговору.

– Он молод, хорош собой, – продолжала Леонела. – И они с Розой одного поля ягода… Так что ты смотри…

Рикардо пренебрежительно ухмыльнулся.

– Если вы ждете, что я буду ревновать, то напрасно.

– Это потому, что ты не любишь ее, – вступила Дульсина. Рикардо серьезно посмотрел на нее.

– Ты ошибаешься. Просто она мне все рассказывает. Я знаю, как они проводят время.

Дульсина попробовала что-то сказать, но Рикардо остановил ее жестом и продолжал:

– Она не скрывает, что ей весело с ним, но не скрывает и того, что ждет не дождется возвращения домой, потому что скучает по мне. Она любит меня.

– Это она так говорит, – пожала плечами Кандида.

– Она не просто говорит это, она подтверждает свою любовь каждой ночью. В ней столько страсти, и она так желанна для меня, что мне все равно, дикарка она или нет. Я знаю только, что она моя жена. И любит меня.

Во время этого монолога Рикардо подошел к окну, из-за которого иногда чуть слышно доносился веселый хохот Розы. Он смотрел, как она совсем по-ребячьи играет с Ригоберто. Они бегали по газону, резвясь, как щенята.

Пабло начал издалека. Он заговорил о том, что поездка в Европу – мечта множества людей и ему не совсем понятны причины, по которым Паулетта отказывается от нее, так огорчая этим Роке.

– Поверь мне, что такие причины у меня есть, – грустно сказала Паулетта. – И я благодарна Роке за то, что он понимает: мне эта поездка не по душе.

– Мне кажется, ты не доверяешь мне… Паулетта поморщилась, как от боли.

– Ты можешь пожаловаться на мое отношение к тебе? Я недостаточно люблю тебя?

– Что ты! Просто я, видно, не заслужил твоей откровенности.

– Мне нечего рассказать тебе, Пабло.

– Я же чувствую, что тебя мучает какая-то тайна. Ты можешь не раскрывать ее отцу. Но не таись от меня. Я должен знать, что тебя гнетет.

Паулетта молчала. Пабло с любовью взял ее руку.

– Хорошо, я не настаиваю. Но прошу тебя: если однажды тебе будет особенно тяжело и захочется с кем-нибудь поговорить – поговори со мной. Ты, наверно, заметила, что я стал серьезнее и взрослее. Если это случилось, то только благодаря тебе, мама!

Паулетта с нежностью погладила его по щеке.

Догоняя Розу, Ригоберто увидел, как она вдруг повалилась на траву и схватилась за лодыжку. Он испуганно подбежал к ней и, обхватив за талию, помог подняться. Она закусила от боли губу, но постаралась его успокоить:

– Ничего. Видно, ногу подвернула…

Ригоберто продолжал поддерживать ее, а в ушах его так и звучал голос старшей служанки: «Влюби ее в себя!» Неужели и впрямь он нанят для того, чтобы увезти Розу отсюда и сделать ее своей?

Паузу прервал сердитый голос Розы:

– Ты что на меня так уставился? Ригоберто отвел глаза.

– Ты идти можешь? Обопрись на меня.

Одной рукой поддерживая Розу за локоть, другой он покрепче обхватил ее талию и медленно повел к дому.

И в это время из-за кустарника показался Рикардо. Лицо его было очень серьезно.

– Что вы тут делали? – спросил он.

– В прятки играли. Вот ногу подвернула. Роза морщилась от боли.

Но Рикардо как будто не замечал этого.

– А вам не кажется, что вы давно выросли из этой игры?

– Ты же знаешь: я во все люблю играть, хоть и выросла. И Риго со мной играет. Ты ведь сказал, что его и наняли, чтобы мне веселее было.

Рикардо ничего не ответил, повернулся и пошел к воротам сада. Через несколько мгновений взревел мотор его машины…

Селия с помощью Руфино перевязала Розе щиколотку, и она самостоятельно смогла подняться в гостиную, где объяснила сестрам и Леонеле, как именно подвернула ногу, играя в прятки с Ригоберто.

– А как тебе нравится наш новый шофер? – спросила ее Кандида.

– Парень что надо. Мы с ним друзья с пеленок. Он за меня горой!

Леонела, сидевшая в глубоком кресле, лениво потянулась:

– На мой взгляд, он очень красивый парень. .

– Это да! Что есть, то есть! Он у нас всегда был красавчик. Не то чтоб уж очень плечист да мускулист, но девчонки заглядываются.

– Вот как? И что же, он никогда за тобой не ухаживал? – осведомилась Кандида.

– Да с детства! Только я его всегда отшивала. А уж теперь и вовсе, потому как я замужем, – засмеялась Роза.

Леонела встала и, подойдя к ней, дружески положила руку на плечо.

– Ну и что? По-твоему, замужняя дама не может влюбиться?

Та с усмешкой посмотрела ей в глаза:

– Ну ты и жа… ну ты и это… устрица! – сказала Роза.

Против ожидания, Леонела весело расхохоталась.

– Что смеешься? Глядите, что удумала! Жена должна быть всегда верной мужу!

– О! Это очень архаичное мнение, – мягко улыбнулась Леонела.

– Чего? – недоуменно переспросила Роза.

– Ну, устаревшее мнение, вышедшее из моды. Нынешние мужчины ведь сплошь изменщики. Всегда лучше, чтобы горела пара свечей на случай, если одна погаснет.

– Я своего ни на кого не променяю, потому как люблю его – страсть! – гордо заявила Роза, как бы закрывая тему.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ РОЗЫ

Кандида замерла в объятиях Федерико. В огромной зале дома Линаресов и прилегающем коридоре никого не было. Им никто не мешал.

Нежно поглаживая и целуя ей руку, лиценциат вдруг спросил:

– Долго Леонела будет здесь находиться?

Кандида ответила, что это зависит от того, насколько задержится здесь Роза.

Федерико озабоченно сказал:

– Я должен поговорить с ней о возможности вести ее дела. Хорошо бы ее убедить. Это нужно прежде всего для тебя. Я не возьму из твоих денег ни сентаво. И если мы поженимся… Словом, я не привык жить за счет женщин.

Кандида со страстным стоном приникла к нему. После долгого поцелуя она спросила:

– Хочешь, я поговорю с ней об этом? Мне она не откажет.

Федерико замотал головой, давая этим понять, что не желает затруднять любимую.

– Дай же мне хоть что-нибудь сделать для тебя, – настаивала Кандида.

И он нехотя согласился.

Рикардо уже лежал в постели. Мягкий свет ночной лампы падал на фотографии, которые он перебирал в руках. Их было несколько, и на каждой из них были изображены Роза и Ригоберто, снятые во время своих веселых путешествий по паркам города. На одной рука Розы лежала на плече шофера.

Едва Рикардо услышал в коридоре шаги Розы, он быстро убрал фотографии в ящик ночного столика.

Роза нырнула под одеяло и прижалась к мужу.

– Разве ты все еще любишь меня? – спросил он.

– Все больше и больше. И при этом не ревную.

Они поцеловались. И Роза робко стала говорить о том, что скоро у нее день рождения. Она еще никогда его не справляла, потому что у матушки Томасы никогда не хватало денег. Все, что она могла себе позволить, это купить Розите в честь ее праздника пирожное.

– Может, ты устроишь мне настоящий праздник?.. Рикардо улыбнулся:

– А хочется?

– Страсть! Удавиться!

– Так пусть Томаса все устроит, а я оплачу расходы.

– Ну-у! – грустно протянула Роза. – Там, в Вилья-Руин… Я здесь хочу!..

Роза почувствовала, как дрогнула рука Рикардо, обнимавшая ее плечо.

– Молчишь? Ладно, все понятно: сестры развопятся!.. Оно и правда: лучше их не злить. Нельзя так нельзя.

– Почему это нельзя? – вдруг сказал Рикардо. – Можно! Здесь и отпразднуем. И приглашай кого захочешь.

Роза захохотала, представив, как все произойдет, и кинулась обнимать мужа.

– Дикая моя, дикая моя Роза, – говорил он, целуя ее в нос, в глаза, в губы.

Леонела понимала, что и последний ее план не дает того результата, на который она рассчитывала.

Леопольдина только что доложила ей, что ее попытки вдохновить нового шофера на роман с Розой остаются без последствий: Ригоберто так верит в добропорядочность и верность Розы, что даже и не пытается соблазнить ее, при всем том что явно в нее влюблен.

Дождавшись, когда сестры вернутся из больницы, которую посещали с благотворительной целью, Леонела предложила им усилить атаку на семейный покой Рикардо и Розы.

– Но что мы можем поделать, если он не хочет смотреть правде в глаза? – пожала плечами Дульсина.

– Он горд. И не потерпит позора. Он может не обращать внимания на шашни Розы с шофером, но, если это заметят другие, он не перенесет унижения. Стало быть, надо, чтобы он получил анонимное письмо… Например, какой-нибудь доброжелатель, который – не может видеть, как издеваются над семейными традициями дома Линаресов. Ну как?

В глазах Дульсины опять зажегся огонек надежды.

– За дело! Это будет убедительное, славное анонимное письмо!

Эдувигес хорошо знала Пабло. По некоторым деталям в его поведении она сделала вывод, что он может догадываться о тайне ее любимицы. И она прямо спросила, что думает об этом Паулетта.

Паулетта предположила, что догадка кормилицы может быть верной.

– Но ведь никто, кроме нас, ни о чем не знает! – воскликнула Эдувигес, противореча себе же.

– Об этом знает еще Норма, – не сразу промолвила Паулетта. – Она мне как дочь. Однажды в разговоре со мной она тронула меня своим отношением ко мне и… и я разоткровенничалась.

– Ты предупредила ее, чтобы она никому не говорила?

– Предупредила. Но слова с нее не брала. Она могла рассказать Пабло.

Паулетта и Эдувигес замолчали. Столько лет никто в доме не знал о хранимой ими тайне. И вот она приоткрылась. Это не могло не повергнуть их обеих в тревогу.

Молчание длилось довольно долго. Наконец Паулетта сказала:

– Знаешь, кормилица, я думаю, настало время открыть мой секрет. У меня не должно быть тайн от сына.

Розе начинало надоедать внимание окружающих к их дружбе с Ригоберто. Вот и дон Себас – даже он! – спросил ее сегодня:

– Не устала ты шастать со своим Риго?

И опять нужно было объяснять ему, что это сам Рикардо нанял Ригоберто, чтобы ей, Розе, не так скучно было в доме Линаресов.

Дон Себас был серьезнее обычного.

– Ты вот что, – сказал он Розе, – ты уж уважь меня: посиди дома.

– Чего вы, дон Себас, темните-то?

– Да ведь ты этим гадюкам карты в руки даешь! Перестань шататься с Риго, если не хочешь потерять мужа.

Розе захотелось немедленно увидеть Рикардо.

А он в это время сидел в своей комнате за письменным столом, просматривая утреннюю почту. Одно из писем показалось ему странным: оно не содержало, по крайней мере на конверте, обратного адреса. Он вскрыл его и стал читать.

Письмо было коротким и написано явно измененным почерком.

«Ваша жена подло изменяет вам с шофером. Я видел сегодня, как в ближайшем парке они предавались любви. Это позор для вас и вашей семьи. Друг».

Фотографии Розы и Риго… Теперь это письмо… Рикардо тяжело задумался, не выпуская из рук конверта, куда снова положил послание «друга».

Роза вошла и сразу же поняла, что муж чем-то огорчен.

– Ты чем-нибудь расстроен?

Рикардо смотрел на нее неласково, не как всегда.

– Ты считаешь, что у меня есть повод огорчаться?.. Чем ты занималась?

Роза пожала плечами.

– Весь день дома сидела… Мне почему-то кажется, что тебе не нравится, когда я уезжаю.

– Можешь бывать, где хочешь.

Роза видела, что, против обыкновения, ему не хочется разговаривать с ней. Но она все-таки спросила:

– Ты сказал сестрам о моем дне рождения?

– Пока нет. Но не беспокойся. Об одном прошу: не говори пока Дульсине и Кандиде, что ты приглашаешь своих друзей из «затерянного города». Пусть это будет сюрпризом для моих сестренок.

Розе не хотелось мешать ему заниматься, и она отправилась к Рохелио, которого застала за решением шахматных этюдов. Она сообщила ему о своем дне рождения и взяла с него слово, что он будет на нем присутствовать.

– Непременно! – улыбнулся Рохелио.

– Ну и улыбка у тебя – удавиться! Чисто как у Рикардо! Перепутать можно!

– Я же ворчун, забыла?

Роза походила по комнате и вдруг сказала:

– Слушай-ка, я тут с Риго, шофером нашим, езжу по паркам, развлекаюсь, а дон Себастьян говорит: не надо, он молодой, красивый – слухи, мол, пойдут… Ты как считаешь?

– Ну если Себастьян говорит, надо прислушаться – он человек опытный.

Роза на минуту задумалась.

– Так не забудь о моем дне рождения. Я всех своих бывших соседей приглашу. Там у меня подружка есть – Эрлинда, но мы ее Линдой зовем, – ну такая хорошая! Медсестрой работает.

Рохелио не переставал улыбаться:

– Ну, если она так же хороша, как ее имя…

– Не перебивай! Так вот: ты в нее влюбишься! И может, женишься. И привезешь ее сюда жить!

– Хочешь, чтоб сестры совсем с ума посходили? Роза радостно хохотала:

– Вот цирк будет, если ты с Линдой сюда ввалишься! Да они копыта откинут!

Когда изумление от известия о том, что Роза собирается праздновать в доме Линаресов свой день рождения, несколько ослабело, обитательницы его дали волю чувствам.

Первое, что услышала приехавшая к ним Ванесса, были вопли Дульсины.

– Вместо того чтобы вообще не видеть ее, я теперь должна наблюдать ее праздник! Вот бесстыдство-то!

Леонела как обычно старалась успокоить ее, утверждая, что уж этот праздник все поставит на свои места и что после него Роза вряд ли удержится в этом доме.

– А ты-то долго собираешься тут жить? – негромко спросила Ванесса кузину.

– Пока Рикардо не разведу.

– Думаешь, дождешься этого?

Ванесса вынула из сумки привезенные ею для сестер подарки.

– А вот это… это для Рохелио.

– Ишь ты, вспомнила о калеке?

– Да вот… сама не знаю почему… Передай ему от меня.

– Почему бы тебе самой не вручить? Ванесса повертела в руках небольшой сверток.

– А где находится комната Рохелио? Леонела объяснила.

– А как Эдуардо? – спросила она.

– Звонит, но все не застает меня дома.

– На следующей неделе у нас праздник: день рождения дикарки. Приходи с Эдуардо.

– Спасибо.

Ванесса неуверенно направилась в сторону комнаты Рохелио. Леонела с улыбкой смотрела ей вслед.

Шедший навестить брата Рикардо с удивлением увидел в конце коридора Ванессу, удаляющуюся по направлению к противоположной лестнице, ведущей вниз.

– Тебя навещала Ванесса? – спросил он, входя к Рохелио.

– Да. Принесла мне «Страсть критики» Октавио Паза. Мне давно хотелось иметь эту книгу.

– Ты счастлив? Я имею в виду ее посещение, а не Октавио Паза.

Рохелио пожал плечами.

– Я не нужен ей.

– Я бы на твоем месте радовался ее приходу. Ты должен лечиться. Хороший медик может поднять тебя на ноги.

– Пробовали уже. Что заставлять сестер понапрасну тратить деньги?

– Это и твои деньги! Я найду возможность вылечить тебя. Только не мешай мне.

Утро для Розы началось с того, что Рикардо разбудил ее и преподнес ей целый кустроз, который поставил посреди комнаты.

– Это тебе!

Роза в одной рубашке запрыгала вокруг цветов, то нежно прикасаясь к ним, то вдыхая их дивный запах.

– Мне никогда ничего не дарили!.. Положи-ка сюда руку: чувствуешь, как у меня сердце колотится? Вот-вот выпрыгнет. Я сейчас завизжу от радости!

И Роза в самом деле завизжала, как молодой поросенок.

– Какой подарок еще тебе хочется получить?

– Мне и цветов хватит.

– Они скоро завянут, превратятся в прах.

– Мне ничего не надо. Я и без подарков люблю тебя больше всего в жизни… Я не буду одеваться на день рождения так, как прошлый раз, хорошо?

Роза снова стала обнимать Рикардо. Но он сказал, что ему пора: он хочет вернуться пораньше, чтобы не опоздать к гостям…

Гости начали съезжаться как-то все сразу.

Розе трудно было пригласить одних, не приглашая других. Да она и любила всех соседей, и всех ей хотелось видеть в доме, в котором она собиралась жить. Вот разве только Каридад она не собиралась звать на свой праздник, Каридад, от которой она за всю жизнь слова доброго не услышала. Но Томаса сказала, что это нехорошо. И Роза согласилась, чтобы Каридад и Палильо пришли, при условии если их пригласит сама Томаса.

Разумеется, должна была прийти и вся мальчишечья ватага, единодушно отреагировавшая на приглашение радостным воплем и заключением, что, несмотря на богатого мужа, «Роза – своя девка!».

Роза ждала их всех. И все-таки, когда из автобуса, остановившегося у ворот дома, толпой стали вываливаться ее друзья, и она не удержалась от возгласа:

– Черт! Все привалили! Да сколько же их!.. Наряжающаяся у себя в комнате Дульсина спросила вошедшую к ней Кандиду:

– Никто еще не пришел?

– Кажется, нет.

– А что это за шум там, со стороны улицы?

– Там какая-то толпа. Наверно, демонстрация… Или хоронят кого-нибудь. Полна улица людей.

Дульсина с сомнением посмотрела на нее.

– А что это за голоса в доме?

И в это мгновение в комнату вошла Леонела.

– Ну? Слышите? – спросила она. Сестры, замерев, смотрели на нее.

– Похоже, дикарка притащила к вам весь Вилья-Руин. Посмотрите, что делается в саду.

Сестры кинулись было в залу, чтобы в окна увидеть, что происходит вокруг дома, но в это время в комнату с испуганным лицом ворвалась Леопольдина:

– Сеньориты, конец света! Дикарка на нас табор навела!

Роза металась по краю бассейна, пытаясь извлечь из него толстого мальчишку.

– Эй, Палильо, ты с ума сошел – в штанах купаться!

– Да у меня купального костюма нет, – отфыркивался тот, не думая вылезать.

– Ты что, без трусов пришел?

– В трусах…

– Так это и есть купальный костюм, дурило! Вдохновленная примером Палильо, в бассейн кто в чем сыпалась ребятня «затерянного города».

В стороне, под памятными Розе сливами, появились Томаса с Каридад и Эрлинда с Фелипой. Каридад растроганно поблагодарила Розу за приглашение, и с помощью Томасы состоялось их примирение, к радости двух других соседок.

В саду вовсю гремела музыка. Это приглашенные Розой музыканты-марьячис играли народную мелодию.

Роза и Томаса принялись разносить еду и напитки. Кто-то уже танцевал. Роза подносила вино главному музыканту и благодарно обнимала его.

Мальчишки визжали, выпрыгивая из бассейна и вновь ныряя в него. Некоторые из них, в отличие от аккуратного Палильо, не запаслись трусами, но это их не очень смущало…

Музыка гремела все громче. Подростки постарше уже отплясывали на газоне, как пляшут на окраинах: утрируя моду, но внося при этом в танец природную пластику молодых тел, не стесненных никаким этикетом…

Кто постарше пестрыми группами расположились на траве, шумно пируя на дне рождения своей любимицы, которой так повезло!

И на все это светопреставление с нескрываемым испугом смотрели из окон бледные лица сеньорит, понимающих, что они присутствуют при очередной победе дикарки над благородными традициями их дома.