Текст книги "Бора-Бора"

– Ты не имела права! – возмутился Чиме.

– Я знаю! – признала девушка. – Я вела себя безответственно, но и вы должны согласиться: никто бы и подумать не мог, что вас возьмут в команду, всех троих!

На каждого она посмотрела в упор своими огромными черными глазами, и от взгляда ее юношей бросило в дрожь.

– Теперь же, в награду за ваше мужество, я готова поклясться в верности вам троим, и сделаю я это с огромной радостью в сердце. – Она нежно улыбнулась. – Вам троим!

– Троим?

– Да, троим, – твердо повторила Майана. – Начиная с этого самого мгновения, никто, кроме вас троих, не коснется меня, а в день возвращения корабля я стану женой того, кто к тому времени не передумает жениться на мне.

– А если мы все не передумаем?

– Сомневаюсь. Экспедиция будет долгой, и ко времени вашего возвращения я превращусь в малосимпатичную толстуху. Но даже если мне удастся сохранить красоту, мы постараемся найти самое справедливое, удовлетворяющее всех решение. – Она снова улыбнулась. – А сейчас было бы глупо о чем-то договариваться.

– И сколько же ты будешь ждать?

– Если я говорю всегда, значит, всегда. – Голос Майаны звучал решительно. – Я буду хранить вам верность, даже если вы никогда не вернетесь. Я познала всех мужчин острова, каких только хотела познать, и я не единственная женщина на острове, которой придется привыкать спать одной.

Юноши переглянулись. Каждый из них мечтал уйти в плавание, получив Майану в жены, но если этому не суждено было случиться, то было в тысячу раз лучше знать, что красавица ждет их возвращения, а не развлекается каждую ночь в объятиях очередного любовника. Короче говоря, предложение Майаны полностью устроило юношей.

– А жаль, что ты не вдова! – вдруг пробормотал Ветеа Пито. – Тогда бы ты могла поехать с нами.

– Не думаю, что это бы тебе понравилось, – тихо ответила она. – Да и мне тоже! – Затем она страстно посмотрела на юношей, и взгляд ее обещал им поистине райское наслаждение. – Приходите ко мне по одному каждую ночь. Я хочу еще долго быть довольной.

Поднявшись на ноги, она медленно зашагала по краю прибоя. Трое друзей долго смотрели ей вслед, пока изящная фигурка не превратилась в едва различимую вдали точку.

Переглянувшись, они поняли друг друга без слов.

– Главное, нам нужно вернуться живыми, – проговорил наконец Тапу Тетуануи, высказывая тем самым общие мысли. – А если вернемся, то, может, кто-то из нас передумает, как она и сказала… – Он неуверенно пожал плечами. – Ну а если нет, то пусть Майана сама решит, кого хочет видеть своим мужем.

– Это что, тоже клятва? – с удивлением спросил Ветеа Пито.

– Для меня да.

Ветеа Пито положил ладонь на песок, Чиме положил руку сверху, а Тапу Тетуануи накрыл их руки своей. Несколько минут они сидели, не произнеся ни слова, понимая всю важность происходящего. Наконец Тапу произнес:

– Кто первым поймает краба, тот проведет с ней эту ночь, второй – завтрашнюю, а последний придет к ней послезавтра. Идет?

– Идет!

Они вскочили и наперегонки припустились к скалам.

Наконец-то «Марара» был готов.

Церемония спуска на воду большого корабля – а «Марара» был самым красивым и самым большим из всех когда-либо построенных на Бора-Бора кораблей – была самым настоящим ритуалом, проводившимся в полном соответствии с однажды установленными правилами. С помощью этого ритуала моряки стремились добиться благосклонности бога океана, который должен был во время путешествия защищать корабль от тысячи опасностей, неизбежных в таком долгом плавании.

Согласно древним традициям, необходимо было совершить человеческое жертвоприношение, посвященное богу Тане. Тем самым моряки как бы говорили: мы в твоих руках, Тане, и наши жизни зависят только от тебя. Но на острове не оказалось ни военного пленника, ни безнадежно больного, ни умирающего старика, находящегося в бессознательном состоянии. Взгляды всех собравшихся одновременно устремились на ненавистное звероподобное существо. Однако Мити Матаи не позволили принести великана в жертву, объяснив, что татуировка на его теле является слишком ценной и народ Бора-Бора не может просто взять и уничтожить ее.

– Мы пока еще не до конца разгадали все ее секреты, – сказал он. – Я хочу забрать его с собой. Возможно, люди с далеких островов смогут рассказать нам о его родине, увидев эти рисунки. Я знаю, что он заслуживает смерти, как никто другой, но мы не можем убить его.

– Я отказываюсь спускать корабль на воду, если не будет совершено жертвоприношение, – упорствовал Теве Сальмон. – Если вы поступите по-своему, уверен: корабль не дойдет даже до берегов острова Раиратеа.

– В таком случае найдите другого, – безапелляционно заявил Мити Матаи. – Мне этот дикарь нужен.

Роонуи-Роонуи предложил срочно организовать вылазку на соседний остров с целью захвата пленника, но Хиро Таваеарии решительно отверг его предложение.

– Впервые за многие годы мы живем в мире с нашими соседями, – сказал он. – И как мне кажется, глупо рисковать этим миром в момент, когда наши самые лучшие воины готовятся к длительному походу. – Он сделал короткую паузу. – Мы должны вести себя так, словно ничего не произошло. Никто не должен знать, что наш остров остается незащищенным.

– Говорят, что старый Тракки уже полностью лишился рассудка… – не слишком уверенно произнес татуировщик.

– Два его сына пойдут с нами, – как всегда резко, перебил его Роонуи-Роонуи. – С какой душой они ступят на борт, зная, что киль корабля прошелся по их отцу?

Очевидно, это была одна из самых трудных ситуаций, с какими приходилось сталкиваться достопочтенному учителю молодого Тапу Тетуануи. У него не было никакого желания приговаривать к смерти невиновного. Но ему также не хотелось, спустив корабль на воду, рисковать жизнями тридцати человек. Он не мог пренебрегать покровительством всемогущего и мстительного бога Тане.

– Я подумаю, – сказал он наконец. – Завтра я объявлю о своем решении.

Сидя на веранде своей хижины, он провел всю ночь без сна. Старый Хиро неотрывно смотрел на лагуну, над которой висела огромная луна, придававшая окружающему пейзажу волшебные очертания. Когда на следующий вечер Совет собрался вновь, он предстал перед ним, пристально посмотрел в глаза Мити Матаи, и с напускным спокойствием спросил:

– Тебе действительно нужен этот дикарь?

Тот ответил утвердительно:

– Если мы рассчитываем хоть на какой-то успех, то он мне нужен.

– А тебе нужен лично он или его татуировка?

– Лично мне он ни к чему, – ответил великий навигатор. – Он не может говорить и лишь грозно рычит в ответ на все наши вопросы. А вот татуировка его является чрезвычайно ценной.

– Хорошо, – кивнул старик. – Мне неприятно принимать такое решение, но оно окончательное: пленник должен быть принесен в жертву богу Тане, а его кожа должна быть выдублена и выделана так, чтобы члены экспедиции могли взять ее с собой.

– От этой кожи будет мало толку, если по ней пройдет «Марара».

Старый Хиро, которому неприятен был этот разговор, ответил, возможно, чересчур резко:

– Кожу снимут до того, как по нему пройдется корабль. Пусть об этом позаботится Хини Тефаатау.

Над островом повисла мертвая тишина. Присутствующие переглянулись: во взгляде одних читалось недоумение, во взгляде других – ужас, ибо последние слишком хорошо поняли, что ждет пленника.

Потом отец Тапу Тетуануи, заикаясь, срывающимся, почти писклявым голосом произнес:

– Вы хотите сказать, что Хини Тефаатау должен будет снять с него кожу живьем?

Достопочтенный старец посмотрел на него грустным, смиренным взглядом.

– А какой еще выход вы мне оставляете? – спросил он. – Одни требуют оставить пленника в живых, потому что им нужна его кожа, другие отказываются садиться в корабль, если не будет совершено жертвоприношение… Единственное, что я в состоянии сделать, так это отделить кожу от тела.

– Такого зверства на Бора-Бора еще никогда не совершалось, – взмолился Амо Тетуануи. – Это останется в памяти людей до скончания веков.

– Никто не будет помнить о случившемся, если человек-память об этом никогда не заикнется, – ответил Хиро. – В конце концов, на это нас толкнули сами варвары. Никто не заставлял их убивать нашего правителя и увозить наших женщин. – Ответом ему стала гнетущая тишина. – Что они с ними сделали, не знаю, – чуть помолчав, продолжал старый Хиро. – Но думаю, что некоторые из женщин согласились бы, чтобы с них содрали кожу живьем, лишь бы только избавиться от страданий, которые причиняют им дикари. – Он встал, давая понять, что собрание Совета закончено. – Это мое решение. Я несу за него полную ответственность. Да будет так!

Хиро Таваеарии удалился в сторону своего дома с низко опущенной головой. Выглядел он необычайно усталым и казалось, что за этот вечер он постарел лет на двадцать. После его ухода устремили взгляды на изменившегося в лице и дрожащего Хини Тефаатау, сидящего в последнем ряду.

– Да спасет меня Таароа! – со слезами на глазах взмолился он. – Никогда не думал, что мне придется с человека снимать кожу, пусть даже и с такого чудовища, как наш пленник.

Сейчас даже суровый Теве Сальмон раскаивался в том, что настоял на человеческом жертвоприношении. Но решение было принято, и всем оставалось только подчиниться жуткому приказу.

В эту ночь Тапу Тетуануи не был в настроении предаваться любовным утехам – впрочем, так же как и Майана. Поэтому они просто лежали на пляже, обнявшись, и не решались произнести вслух то, что тревожило обоих.

– Как думаешь, сколько времени может прожить человек без кожи? – первым нарушил молчание Тапу.

– Не знаю, – ответила Майана. В голосе ее слышалось плохо сдерживаемое негодование. – Но сколько бы он ни прожил, все это время он будет страдать так, как никто еще на этом свете не страдал. – Она глубоко вздохнула. – Сомневаюсь, что корабль, рожденный под символом ужаса, ждет счастливая судьба. – Она нежно погладила возлюбленного и сказала: – Я боюсь за тебя.

– Только за меня?

– Боюсь за всех вас, – откровенно ответила девушка. – На этом корабле собираются отплыть трое мужчин, которых я люблю, а еще мой дядя, два двоюродных брата и большинство моих лучших друзей…

Она села на песок и посмотрела на только что появившуюся над горизонтом луну.

– Когда вы будете в океане, нам придется очень много молиться, – добавила она. – Очень много!

– Красивая луна, – после долгого молчания прошептал Тапу. – Очень красивая. Я буду думать о тебе каждый раз, когда увижу, как она катится по небу, поднимаясь на горизонте и скрываясь в водах океана. – Он запустил пальцы в ее шелковистые черные, спадающие до пояса волосы. – Если бы ты меня любила хоть вполовину так же сильно, как я люблю тебя.

– По меньшей мере на треть-то я тебя люблю, – ответила шутливо девушка. – А может быть, я люблю тебя даже больше, так как говорят, что женская любовь во много раз сильнее, чем мужская. – Она внимательно посмотрела на него. – Ты бы смог разделить любовь ко мне с Чиме и Ветеа Пито на всю жизнь?

Тапу ответил не сразу, но после долгих раздумий произнес:

– Не думаю, что был бы счастлив… Но если быть откровенным, то соглашусь, что третья часть твоей любви все же лучше, чем целая любовь, но другой женщины.

– Жаль, что закон не разрешает выходить замуж сразу за троих мужчин! – воскликнула Майана. – Это было бы отличное решение.

– Какие у меня шансы, что ты выберешь меня? – с нескрываемой страстью в голосе спросил Тапу.

– Один из трех, – честно ответила она. – Точно, один из трех.

Двумя днями позже жители всего острова готовились с размахом отпраздновать спуск на воду «Марара». Но в отличие от подобных церемоний, проводившихся в прежние времена, на сей раз в воздухе витало напряжение. С самого рассвета шел серый, ни на секунду не прекращающийся дождь, будто само небо скорбело по человеку, приговоренному к столь страшной смерти.

Звероподобное существо, похоже, понимало, что с ним должно произойти нечто ужасное. Во взглядах тех, кто все эти дни смотрел на него с явной ненавистью, неожиданно проявилось неприкрытое сострадание, заставившее дикаря содрогаться от предчувствия надвигающейся беды.

А беда – всегда беда, какой бы она ни была и как бы мы ее себе ни представляли.

Связанного по рукам великана отнесли к бухте Фарепити. Он увидел большой корабль, готовый к спуску на воду, и различил ряд широких перекладин, уложенных на берегу параллельно друг другу и спускающихся к самому океану. Заметив, что на этих перекладинах установлена толстая доска с отверстиями для веревок, он понял, что его судьба – умереть, будучи раздавленным левой частью гигантской лодки, которая пронесется по нему всеми своими четырьмя тоннами и оставит от него лишь кровавое месиво.

Всем показалось, что он вздохнул с облегчением.

Великан действительно успокоился. Он с самого начала понимал, что обречен на смерть, и предстоящая церемония должна была раз и навсегда положить конец его страданиям.

Почти с самого рассвета жители острова начали группками собираться на пляже. Они нарядились в свои самые лучшие, достойные столь торжественного случая наряды и украшенные перьями накидки. У многих на шеях висели гирлянды из цветов. Приглушенные звуки барабанов и пронзительные – длинных флейт, на которых так нравилось играть Тапу Тетуануи, казалось, не радовали, а, наоборот, еще сильнее угнетали присутствующих. Вот-вот должно было начаться кровавое жертвоприношение, которое никому не было по нраву. И еще все прекрасно понимали, что со спуском «Марара» время побежит быстрее и уже совсем скоро им надолго, если не навсегда, придется расстаться с близкими людьми.

На Бора-Бора практически не оставалось ни одной семьи, в которой кто-то не собирался бы подняться на борт гигантского корабля и отправиться на поиски таинственного острова, прямо в ужасные, таящие многочисленные опасности земли Пятого Круга, откуда удалось вернуться лишь одному Мити Матаи. Поэтому казалось, что барабаны и флейты играли похоронную мелодию, и их стенаниям вторил плач падающего дождя.

Не оказывающего сопротивление пленника повалили на доску. Но когда великан заметил приближавшихся мужчин – не сомкнувшего за ночь глаз Хини Тефаатау и двоих его помощников, сжимавших в руках длинные ножи, сделанные из острейших створок раковин жемчужниц, – он понял, что должно произойти на самом деле. Дикарь начал страшно выть, вырываться и выкрикивать нечленораздельные ругательства.

Жуткая картина запечатлелась навсегда в памяти тех, кто не отвел глаз и досмотрел до конца жуткое представление. И когда дрожащий Хини Тефаатау пошел в сторону собравшихся, неся в руках окровавленную кожу несчастного, на доске лежала бьющаяся в конвульсиях предсмертной агонии куча красного мяса.

Хиро Таваеарии поспешно отдал команду обрубить чалки[6]6
  Причальные канаты, тросы. – Примеч. ред.


[Закрыть], и «Марара» быстро пронеслась по дрожащему телу дикаря, положив конец страданиям несчастного.

Два форштевня-близнеца[7]7
  Форштевень – брус, образующий переднюю оконечность судна, продолжение киля в носовой части. – Примеч. ред.


[Закрыть] наконец разрезали воду, и корабль мягко закачался на волнах в спокойной бухте Фарепити. Впервые в жизни маленькие глазки Теве Сальмона не смотрели на построенный им корабль.

За печальным концом своего злейшего врага все следили с опущенными головами.

И тут в гнетущей тишине неожиданно раздался громкий голос Мити Матаи. Все мужчины, женщины и дети Бора-Бора постепенно собрались вокруг него, затянув песню-молитву:

 
Если я заставлю плыть мою пирогу
По предательской морской волне,
Пусть под ней волна найдет себе дорогу —
О мой бог Тане! —
Пусть пирога пронесется по волне.
 
 
Если я заставлю плыть мою пирогу
Через шквалы – ураганные ветра,
Пусть под ними мой корабль найдет дорогу —
О мой бог Тане! —
Ну а буря пронесется над ладьей.
 
 
Если я заставлю плыть мою пирогу
По гигантским водяным валам,
Пусть, по ним летя, пробьет она дорогу —
О мой бог Тане! —
А валы пройдут спокойно под ладьей.
 
 
О мой бог Тане! О мой бог Тане!
 

Какие-то сердобольные девушки покрыли пальмовыми ветвями труп великана, и жители острова постепенно начали успокаиваться. Дождь перестал, и теперь они могли все свое внимание направить на грандиозный корабль, чей силуэт мягко вырисовывался на фоне встающей из океана луны.

Это действительно было настоящее произведение искусства, и Теве Сальмон мог гордиться им по праву.

Спустя некоторое время великий строитель поднялся на борт корабля и положил в центре палубы кокосовый орех. Тот лежал без движения: не перекатывался ни на левый, ни на правый борт, ни на корму, ни на нос – прекрасное свидетельство отличной балансировки судна.

Возможно ли, чтобы кто-то построил подобное чудо без чертежей, без схем, без измерительных и вычислительных приборов? Да, возможно! Это был корабль, который удивил бы самого способного современного инженера-кораблестроителя! И вечно недовольный тщедушный Теве Сальмон, похоже, впервые в жизни остался доволен осмотром, он взял большое весло, служившее рулем, и вручил его Мити Матаи.

Так он дал понять присутствующим, что с этого самого момента на великого навигатора Бора-Бора возлагается вся ответственность за корабль.

Мити Матаи положил весло на палубу, низко поклонился, так, что коснулся его лбом, а затем установил на место, крепко стукнув кулаком в конце.

Легким кивком головы он позвал на борт десять своих самых лучших людей и вручил каждому из них по двухлопастному веслу. Расположившись на своих местах, они ритмично начали грести к выходу из канала. Первые же порывы ветра наполнили паруса.

Большая часть жителей взобралась на невысокий холм, откуда хорошо были видны почти вся лагуна и выход в открытое море. Весь остаток дня они пировали, пели, плясали и наблюдали за маневрами «Марара», которую ее капитан, героический Мити Матаи, подвергал всевозможным испытаниям.

Тапу Тетуануи, Чиме и Ветеа Пито бегом припустились к мысу Тереиа, бросились в воду, преодолели вплавь около пятисот метров до небольшого островка Теваироа, а уже оттуда – до барьерного кораллового рифа, где с близкого расстояния могли наблюдать за галсами своего корабля.

– Невероятно! – вновь и вновь повторял Гигант из Фарепити. – Невероятно! Да на таком корабле мы смогли бы добраться даже до Седьмого Круга, если бы таковой существовал.

– Проблема не в том, чтобы дойти туда, – заметил Ветеа Пито. – Проблема в том, чтобы вернуться.

– Для этого у нас есть ты, человек-возвращение, – засмеялся Чиме, крепко похлопывая друга по спине. – Нужно видеть, что с тобой сделают!..

– Лучше не напоминай! – жалобно произнес Ветеа Пито. – Пожалуйста, не напоминай, а то у меня даже пупок сжимается от страха!

– У тебя сжимается не пупок, а кое-что другое!

– У меня?! – завелся оскорбленный Ветеа Пито. – Да ты спроси у Майаны!..

Они вдруг замолчали. Тапу и Чиме холодно, с осуждением посмотрели на друга, и Ветеа Пито, опустив низко голову, еле слышно проговорил хриплым голосом:

– Простите. Я был дураком.

– Это точно, – согласился Тапу Тетуануи. – Мужчина никогда не должен упоминать о своих отношениях с женщиной, тем более в нашем случае. – Он внимательно посмотрел на друзей. – Нам предстоит провести много времени в замкнутом пространстве, а потому мы должны быть очень осторожными в отношении всего, что касается Майаны, иначе рискуем передраться друг с другом. – Тапу слегка улыбнулся. – В этом случае Чиме со всеми нами разделается.

– Больше такого не повторится, – заверил Ветеа Пито. – Никогда!

Для устранения мелких недоделок на корабле понадобилось почти две недели. Затем загрузили балласт, который был не очень большим, пополнили запасы воды, пищи, оружия и прочих необходимых вещей, которые могли понадобиться во время столь длительного плавания.

Потом прошли выборы паи ваинес – матерей пироги. Несмотря на то что претенденток была почти дюжина, Мити Матаи остановился на трех.

Паи ваинес, которых выбирали среди вдов, не имеющих маленьких детей, должны были выполнять любые запросы всех членов команды: готовить пищу, содержать в чистоте пирогу, выполнять работу медсестер, развлекать разговорами моряков, когда у них плохое настроение, и даже удовлетворять их интимные потребности и в жаркие дни, и в холодные ночи.

Женщинам предстояло общаться с людьми различных характеров, поэтому подобрать подходящих паи ваинес было не так-то просто.

В первую очередь от них требовалось быть любезными и безотказными. Но в то же время, дабы не вызвать ревности со стороны невест и жен, вынужденных остаться на берегу, они не должны были быть писаными красавицами. Во-вторых, ни одна из них не должна была превосходить остальных по красоте или по темпераменту, ибо в противном случае тридцать мужчин стали бы уделять внимание одной женщине и соперничать друг с другом, добиваясь ее внимания.

Кроме того, они должны были быть чистыми, симпатичными, хорошими кухарками и готовыми на любые любовные утехи. К тому же им строго запрещалось выказывать какую-то особую симпатию лишь одному мужчине.

И последнее: они должны были уметь петь, играть на одном из музыкальных инструментов, танцевать и рассказывать интересные истории, которые могли скрасить тяготы длительного путешествия.

Церемония выборов была приурочена к моменту заката солнца и должна была продлиться до самого рассвета; в жюри входили все члены команды, включая капитана, самые почтенные члены Совета и две наиболее уважаемые матроны.

Для каждой из кандидаток были приготовлены одинаковые наборы продуктов, чтобы они могли продемонстрировать свои кулинарные способности. После того, как присутствовавшие насладились угощением, женщинам была предоставлена возможность показать свои таланты в пении и танцах. Они должны были как можно лучше развлечь мужчин, перед которыми стояла столь трудная задача.

В заключение церемонии, в которой было запрещено участвовать невестам и женам моряков, каждая из претенденток в паи ваинес вручила членам жюри цветок, выбранный в качестве личной эмблемы, и удалялась в ожидании результатов голосования.

Почти целый час потратили мужчины, размышляя над тем, что видели и слышали, а затем положили в красивую корзину, сплетенную из листьев пандануса, три цветка.

После завершения подсчетов Хиро Таваеарии приказал позвать едва сдерживающих свою радость избранниц и строгим, прерывающимся от волнения голосом объявил:

– Бора-Бора доверяет вам благополучие самых мужественных своих сынов, которым предстоит встретиться лицом к лицу с неведомыми опасностями, ждущими их за пределами Пятого Круга… – Он жестом приказал женщинам встать перед ним на колени и поочередно положил ладони на голову каждой из них. – Вы так же, как и они, будете рисковать, но вы не должны поддаваться страху и унынию. Ваше предназначение – выполнить сложную задачу: избавить героев от тоски по родному дому, смягчить горечь разлуки с дорогими им людьми. Вы должны будете забыть о своей прежней жизни и посвятить себя душой и телом избранному вами делу. – Он вытащил по одному из корзины цветы, представляющие определенных претенденток, и добавил: – Начиная с настоящего момента, ты будешь всегда именоваться Ваине Тиаре, ты – Ваине Ауте, а ты – Ваине Типание. Благословляю ваши новые имена, дочери мои, и пусть великий бог Таароа, создатель всего прекрасного на земле, также благословит вас.

Следующий день был объявлен днем отдыха, прощания и размышлений. А вечером прекрасная Майана на пляже, как раз там, где обычно проводила время со своими лучшими друзьями, накрыла богатый ужин. Когда все насытились, девушка встала, ее самая любимая юбка из цветов и листьев скользнула к ногам, и на красивом обнаженном теле заплясали блики от горящего костра. Она взяла широкий пояс, который сплела сама из разноцветных перьев, обвила его вокруг талии, а концы протянула Тапу Тетуануи, стоявшему от нее справа.

– Завяжи узел, – велела она.

Тапу повиновался.

Потом Майана повернулась к Ветеа Пито и пораженному Чиме.

– Теперь ты, – тихо вымолвила она. – А теперь ты.

Майана подождала, пока юноши исполнят ее приказ, и, улыбнувшись им так, как умела только она, продолжила:

– Я, Майана Окулеа, перед лицом всемогущего бога Оро клянусь, что ничьи руки, кроме ваших, не развяжут эти узлы. И пусть всемогущий бог Оро испепелит меня на месте, если хоть один мужчина, кроме вас, прикоснется ко мне.

Так самым молодым членам команды «Марара» была принесена нерушимая клятва. И уже никто из них с этого самого вечера не мог усомниться в верности страстной Майаны.

Остаток ночи они провели в разговорах, а еще распевали песни и хохотали, будто они были не тремя юношами, влюбленными в прелестную девушку, а четырьмя верными друзьями. С первыми проблесками утренней зари они зашли в воду и не торопясь поплыли в сторону кораллового рифа, чтобы в последний раз посмотреть на восход солнца над островом, где родились, где прожили всю свою жизнь и на который, вероятно, уже больше никогда не вернутся.

Незадолго до полудня Тапу Тетуануи пришел попрощаться с достопочтенным Хиро Таваеарии. Казалось, что за последние дни учитель сильно постарел, что и немудрено – он очень переживал из-за всего случившегося. Однако, взглянув на гордого собой, сияющего от радости мальчишку, он мягко улыбнулся.

– Я пришел к тебе за благословением, учитель. – Такими были первые слова Тапу, опустившегося перед Хиро Таваеарии на колени. – Если бы не ты, мне никогда не удалось бы попасть на борт «Марара».

– Откуда тебе это известно? – Как ни старался старый учитель сохранять строгость, у него это совсем не получалось. – Ты злоупотребил моим доверием, воспользовался тем, что наш прежний правитель и верховный жрец мертвы. Я один – человек-память в законах не очень-то и силен – мог разоблачить тебя, указать на неточности в толковании.

– На это я и рассчитывал, учитель, – пробормотал Тапу Тетуануи смущенно. – Я рассчитывал на твое покровительство, ведь, как мне кажется, ты уверен в том, что я могу быть полезен в этом трудном походе.

– Да, – согласился старец. – Я уверен в этом. Я хорошо знаю тебя, а потому верю – твоя сообразительность может сослужить всей команде добрую службу. Но есть кое-что, что тебе необходимо понять… Ты должен использовать свои таланты в борьбе с врагами нашего народа, а не морочить голову своим… – Хиро Таваеарии погрозил ему пальцем: – Если я узнаю, что ты снова начал хитрить, я первый накажу тебя.

– Я никогда больше ничего подобного не сделаю, достопочтенный учитель. Я обещаю тебе.

– Хорошо! – Хиро Таваеарии знал, что юноша его не обманывает. – Есть кое-что еще, о чем я хочу тебя предупредить: мне известно, что на «Марара» поплывут несколько важных представителей касты ариои. – Он понизил голос, будто боясь, что кто-то может его услышать. – Не дай им проповедями заморочить себе голову! Ни за что не вступай в их касту!

Некоторое время Тапу смотрел на учителя растерянно, страшась чего-то недопонять, а потом наконец испуганно сказал:

– Мой отец уверяет, что ты тоже ариои. И очень важный ариои.

– Да, так и есть, – согласился старик, но в голосе его слышалось недовольство. – Я связался с ними, будучи очень молодым, а когда по-настоящему понял, что они из себя представляют, дороги назад уже не было. За разрыв мне бы пришлось поплатиться жизнью.

– Так это поэтому у тебя нет сыновей? – Тапу Тетуануи был поражен откровениями учителя.

Старик с грустью глубоко вздохнул и признался:

– Они заставляли меня убивать своих сыновей сразу после их рождения. Они считают, что член секты, у которого есть дети, будет отдавать им всю свою любовь, в то время как настоящий ариои должен посвятить себя секте целиком и полностью. – В глазах старого Хиро заблестели слезы. – А во мне действительно было столько любви, которую я мог бы подарить своим сыновьям, но именно это и вызывало гнев ариоев! – Он с невыразимой нежностью погладил юношу по волосам. – Поэтому я так привязался к тебе. Ты мне заменил всех моих сыновей, которых я видел только мертвыми. Поэтому прошу тебя, не предавай меня! Никогда не лги, не пытайся добиваться желаемого недостойным путем, ведь именно так поступают ариои. Правда может жить и крепнуть, только находясь на виду у всех.

Тапу Тетуануи всегда будет вспоминать те часы, которые он провел, сидя у ног старого Хиро. Пожалуй, это было одно из самых важных событий в его жизни. И эта последняя встреча со старым учителем так же, как и все предыдущие, навсегда останется в его памяти. Юноша никогда не стремился вступить в могущественную секту ариоев. Получив же от них предложения, теперь он бы решительно отказался, обязательно вспомнив снедаемого печалью, доброго, ласкового и бесконечно мудрого учителя.

Тапу осознавал, что в его положении будет намного труднее достичь желаемого, а именно получить звание великого навигатора, но он поклялся самому себе никогда не вступать в секту наводящих страх ариоев.

Через час он уже участвовал в утомительной, порядком затянувшейся церемонии водружения на борт «Летучей рыбы» одного из священных камней из храма «Марае». Делалось это на тот случай, если судну не удастся возвратиться на Бора-Бора, а его экипаж будет вынужден разместиться на каком-нибудь из дальних, затерянных в океане островов. Тогда этот камень будет превращен в алтарь нового храма «Марае», и потомки отважных мореходов, вышедших за пределы Пятого Круга, на протяжении столетий будут ощущать свою связь с Бора-Бора, а их сердца станут принадлежать Первому Острову.

После этого женщины принялись добросовестно «обеззараживать» скотину, которая должна была подняться на борт. Они использовали для этого сок одного из кустарников, растущих на самых высоких вершинах острова. Очень скоро им на помощь пришли моряки, собиравшиеся отплыть на «Марара»: они на своем опыте знали, что в трудном и долгом плавании одной из самых страшных напастей являются клопы, блохи и вши.

Что и говорить, трудное и опасное путешествие без насекомых намного приятнее, а мухи и комары исчезнут, как только подуют первые морские ветра.

Великий навигатор знал, что команда, мучимая вшами, быстро становится неуправляемой. Поэтому он заранее решил обезопасить себя от подобных неприятностей, учитывая, что ему предстояло решать массу других проблем. Да и неудивительно, ведь тридцать человек и два десятка животных, вынужденных существовать бок о бок друг с другом на площади, едва достигающей трехсот квадратных метров, в течение долгих месяцев, – это вам не шутки, хотя почти никто не сомневался в высоком авторитете Мити Матаи среди команды и в его способности улаживать любые споры.

С наступлением вечера настало время подниматься на борт.

Закатный пейзаж завораживал, впрочем, как и всегда на Бора-Бора. К тому же, согласно традиции, в открытое море следовало выходить с наступлением темноты. Однако основная причина столь позднего отплытия заключалась в другом: ни один рыбак с почти всегда враждебного острова Раиратеа не должен был узнать, что лучшие воины Бора-Бора покинули остров.