Текст книги "Не мой мир"

Глава седьмая. Профессор Ковачевич

– Обычно я никого к себе домой не приглашаю, – вместо приветствия проговорила Теана Ковачевич, открывая кованую металлическую калитку. – Предпочитаю встречаться с людьми на нейтральной территории.

– Спасибо, что согласились поговорить с нами, – сказал Вадим.

Она кивнула и посторонилась, пропуская их в свои владения.

Профессор Ковачевич жила в тихом пригороде, где предпочитали селиться состоятельные люди, в большом двухэтажном доме с террасой и балконом. Ее владения были обнесены каменным забором – самым высоким и неприступным в округе. Она явно не жаждала общения, и не скрывала этого.

Елена, Вадим и Вета вслед за хозяйкой прошли по расчищенной от снега дорожке к дому.

– Кофе? Чай? – спросила профессор, проводив их в гостиную.

Все отказались, только Вадим попросил воды.

Елена почему-то думала, что обстановка будет спартанской, суровой, но ошиблась. Красивая удобная мебель, стены, выкрашенные краской персикового цвета, коврики на полу – все было подобрано со вкусом, дышало покоем, располагало к отдыху.

Огромное панорамное, от пола до потолка, окно выходило на террасу. Снова пошел снег, и белые пушистые хлопья, похожие на диковинных бабочек, тихо кружились в безветренном воздухе.

Теана Ковачевич вернулась к гостям, неся на подносе чашку кофе для себя и хрустальный стакан с водой для Вадима.

– Не могу без кофе. Я сербка, выросла в Нови-Саде. Сербия – страна кофе, его там пьют постоянно. Можно сказать, часть культуры.

Она сделала глоток и поставила чашку на стол.

– Мы пришли к вам, потому что…

– Знаю, зачем вы здесь, – перебила профессор. – Когда мне звонили из Университета, то объяснили, почему вы меня ищете. Но я без того знала – об этом трубят все газеты.

– Уже нет, – грустно усмехнулась Елена. – Почти неделя прошла, а новости появляются ежеминутно. Мы уже никому не интересны.

– Дело не в этом, – резко возразила Теана Ковачевич. – История с исчезновением юноши бросает тень на Корпорацию. Им невыгодно, что выход в Пространственную Зону представляется в дурном свете. Это вредит бизнесу. – Она сдвинула брови и покачала головой. – Всегда только деньги. Ничего больше.

– Мы этого так не оставим, – решительно сказал Вадим. – Будем добиваться справедливости. Есть же суд, в конце концов! Мы заставим Корпорацию и «Лучшие путешествия»…

– Вадим, вы еще не поняли? Корпорация подстраховала себя со всех сторон. У вас нет оснований судиться с нею – даже иск не примут. Что касается «Лучших путешествий», да, сотрудница проявила халатность. Полагаю, вам выдадут какую-то компенсацию, а ее уволят.

– Уже уволили. И ее начальника тоже.

– Вот видите. Но уволили, по сути, не за то, что в Зоне остался человек – это ведь мог быть и его собственный выбор, понимаете? Алекс вошел туда добровольно, знал обо всех рисках, подписал все, что требовалось, и, возможно, сам решил остаться в Зоне. Просто девушка действовала не по инструкции, принимая контрольные браслеты – вот за это и лишилась работы!

– Они, вроде бы, пытаются искать Алекса, – тихо сказала доселе молчавшая Вета.

– Поверь мне, деточка, никто не станет его искать – они прекрасно знают, что это бесполезно, – с ожесточением произнесла профессор, и на щеках ее появились алые пятна. Она поглядела на Вадима. – Все еще немного побегают для виду, пособолезнуют, но это единственное, что они могут сделать!

Елена порывисто вздохнула и прикусила губу.

– Простите, я забылась, не подумала, с кем говорю, – спохватилась Ковачевич. – Ваш мальчик… Он недавно подходил ко мне в университетском кафе.

– Что? – хором спросили Елена и Вадим.

– Профессор, пожалуйста…

– Зовите меня Теаной, прошу вас. Алекс сказал, что читал мою статью и она произвела на него впечатление. А я ответила, что, должно быть, не настолько сильно она его впечатлила, чтобы отказаться от пользования Порталами.

Она замолчала, уйдя в свои мысли. От слов ее веяло холодом и безысходностью, и вода вдруг показалась Вадиму горькой. Он отставил стакан в сторону.

– Скажите, как Алексу вернуться обратно? – спросила Елена.

Профессор вздохнула.

– Простите, но я буду честной с вами. Я не знаю этого и…

– Но вы должны знать! – выкрикнула Елена, вскочив с дивана. – Вы же открыли Пространственную Зону – вы и ваши коллеги!

– Все произошло случайно, так что это даже нельзя назвать открытием в прямом смысле слова, – тихо ответила Теана. – Мы проводили совсем другие исследования, хотели… – Она всплеснула руками и прервала сама себя. – Теперь уже не важно, чего хотели. Важно, что на возможность выхода в Пространственную Зону просто наткнулись. Мы не изучали свойств Зоны – лишь получили ее как данность. Обнаружили окно в некое измерение и, по своему невежеству, распахнули его настежь. Самой большой ошибкой, за которую я буду корить себя до конца своих дней, было обнародовать этот факт. Когда я поняла это, то ушла из Корпорации. Но это, разумеется, ничего уже не могло изменить.

– Но почему вы видите в пользовании Порталами только плохое? – робко спросила Вета. – Есть же и польза. Проекции повсеместно используются при обучении – наглядность повышает уровень образования.

– Ох уж эти Образовательные центры, дьявольское изобретение Корпорации, позволяющее прикрывать любые грехи! – фыркнула Теана. – Как только разговор заходит о вреде Порталов, все сразу тычут вам в нос этими Центрами – вот как ты сейчас! Конечно, здо́рово изучать пустыни и тропики, своими глазами увидев в рамках академического часа, что они собою представляют! Однако прежде географию изучали по книгам – и ничего, осваивали.

– А то, что в скором времени будет найдена возможность перемещать человека из точки «А» в точку «В» при помощи Порталов? Это заменит транспорт, принесет огромную пользу экологии – вы ведь не станете отрицать!

– Случись это, было бы здорово, – согласилась профессор Ковачевич. – Беда в том, что это неосуществимо: нет никакой научно-исследовательской базы. Представители Корпорации имитирует бурную деятельность: постоянно проводятся псевдонаучные конференции, пачками пишутся диссертации, присваиваются ученые степени. Но правда в том, что никто не имеет ни малейшего представления, что на самом деле такое Нулевое измерение, можно ли его вообще использовать во благо человечества.

– И все же, почему Порталы – это, по-вашему, зло? – настаивала Вета.

Профессор пристально поглядела на нее и ответила после небольшой паузы.

– Вы должны понять, что в словосочетании «Пространственная Зона» главное слово – Пространственная. Ибо если у зоны могут быть границы, то у пространства их нет. Ни во времени, ни в расстоянии. Выходя в Нулевое измерение через Портал, вы считаете, что оказались в крошечном кусочке, который создали по вашему желанию, вам на потеху. И что Зона – это просто скопище симпатичных квадратиков-проекций. Но это ошибка. – Она обвела взглядом сидящих перед ней людей. – Знаете, что такое калейдоскоп? Помните эту детскую игрушку? Вы смотрите в отверстие, и перед вами появляются, разворачиваются, накладываются друг на друга, перетекают одна в другую геометрические фигуры. Так и тут. Пространство пульсирует и живет вечно, потому что постоянно расширяется. И, попадая в Зону, вы выходите в цельное и бесконечное Ничто, Нулевое измерение. Оно живет по законам, которые не укладываются у вас в голове. Это место, где пирог сначала едят, а потом уже режут на кусочки.

– Но многие входят в Пространственную Зону и…

– Погодите, не перебивайте меня. Хоть раз войдя через Портал в Нулевое измерение, вы оставляете в нем часть себя. Эта часть навсегда остается там – и множится, и преобразуется, и живет.

– Бред какой-то. – Елена сцепила сложенные на коленях руки.

– А Обитатели! – воскликнула профессор, не обращая внимания на ее слова. – Корпорация называет так голограммы, созданные на потеху публике в наиболее дорогих проекциях. Но я скажу вам, что официанты, массажистки, сотрудники казино, герои кинофильмов – далеко не единственные жители Пространственной Зоны. Никто не знает, что или кто еще там может обитать!

– Значит, бывать там опасно, – уточнил Вадим, который, как и его жена, и Вета мало что понял из слов Теаны. Трудно было представить себе то, о чем она говорила. – Но почему тогда выходы в Зону не запретят?

– Как вы наивны! – горько усмехнулась Теана. – Пока это приносит доход, они никогда не прекратят использовать Порталы. Корпорация, комплексы, подобные «Лучшим путешествиям», большие и малые фирмы, которые подвизаются в этой сфере, – это целая индустрия, куда более выгодный бизнес, чем даже наркотики или проституция. Ведь Порталами пользуется практически все население Земли!

– Уверен, после исчезновения Алекса пользование Порталами будет пересмотрено, – сказал Вадим. – Правила ужесточат, предпримут еще что-то.

Профессор Ковачевич невесело рассмеялась.

– Вы полагаете, что случай с Алексом – единичный? Вы ошибаетесь. Я знакома со статистикой. Только по официальным данным количество пропавших без вести в нашей стране за последние десять лет возросло в сорок шесть раз. На деле эта цифра еще больше.

– Люди забывали выйти? – быстро спросила Елена.

– Возможно, были и такие. Но большая часть… – Теана поглядела в окно, прикоснулась пальцами ко лбу. – СМИ молчат об этом, всем заткнули рты. Беглые преступники, самоубийцы, искатели приключений, авантюристы всех мастей. Одни ищут себя, другие бегут от кого-то. Мне известны случаи, когда люди, потерявшие близких, просят воссоздать облик ушедших и встречаются с ними в Зоне. Некоторых Зона затягивает настолько, что они уходят туда раз за разом и больше уже не хотят возвращаться. Или не могут, потому что обычная жизнь кажется им слишком пресной. Они уходят, но еще никто не вернулся обратно.

– Значит, все эти люди сейчас там? – потрясенно проговорил Вадим.

Теана пожала плечами, склонила голову.

Елена снова встала с дивана, прошлась по комнате, заламывая руки:

– Прекратите! О чем мы вообще говорим? Я не понимаю, какая разница, кто и когда входил в Зону, и зачем! Нужно понять, как помочь моему сыну!

Вадим тоже поспешно поднялся, подошел к жене, обнял за плечи, желая успокоить.

– Я пытаюсь сказать вам… – Голос профессора Ковачевич дрогнул. – Простите, но… Вам не удастся вытащить сына оттуда. Быть может, ваш мальчик каким-то чудом сумеет вырваться, случайно найдет возможность выхода, как мы однажды нашли возможность входа. Но помочь ему ни вы, ни я не в силах.

– Неужели нет никакого способа? Совсем никого? – проговорила Елена, все еще отказываясь верить.

Теана Ковачевич опустила голову и тихо ответила:

– Никто из живущих на Земле не знает, что происходит в Пространственной Зоне после закрытия Портала. Те, кто знают – увы! – не могут ничего рассказать. Не было человека, который вернулся бы обратно и поведал об этом. – Она вздохнула. – Будь у Алекса с собой проектор и проекция места, куда он мог бы выйти, возможно, что-то да получилось бы. Но я в этом не уверена, просто могу предположить.

– Какая разница – так это или нет, – безжизненным голосом сказал Вадим. – Ведь у нашего сына все равно нет с собой ни того, ни другого.

Глава восьмая. Первый Обитатель

Первый Обитатель встретился Алексу через три сна. Именно так – снами – он вынужден был теперь измерять время, чтобы хоть как-то ориентироваться. Быть запертым в Пространственной Зоне, не имея ни малейшего представления, как из нее выбраться, – само по себе жуткое дело. Но, как оказалось, из колеи здорово выбивало еще и отсутствие возможности определять себя, осознавать течение времени.

Он нередко думал о том, что слишком многое воспринимается людьми как данность. Живешь день за днем, и даже не подозреваешь о том, как важно, например, временно́е ориентирование. Люди встают по утрам, идут по делам, спешат на встречи, завтракают и обедают, а потом ложатся спать – и все это в свое, особое время. Они привязаны к привычному распорядку, их жизнь подчинена течению времени, и когда случается по какой-то причине выбиться из ритма, это здорово сбивает, пугает.

Алекс быстро обнаружил, что часы в Пространственной Зоне не работают. До того, как время пребывания в Зоне не окончилось, все было в порядке. Часы тикали, послушно отсчитывали секунды и минуты. Но после того, как Портал закрылся, часы умерли. Стрелки замерли на двадцати ноль-ноль.

… В припадке отчаяния, который случился с ним в ювелирной лавке, Алекс сорвал бесполезные часы с запястья, швырнул в одну из витрин. Стекло осыпалось сверкающим дождем, и это доставило ему острое болезненное наслаждение. Поддавшись ему, Алекс переколотил все витрины, метался по магазинчику, вытаскивал кольца и ожерелья, бросал их на пол, топтал, опрокидывал шкафы.

Потом, будто очнувшись, увидел, какой учинил разгром и хаос, и подумал, что, возможно, в какой-то другой проекции часы могли бы работать, но исправить уже ничего было нельзя. Хорошо, хоть мобильный телефон не расколотил.

Аппарат, конечно, тоже не подавал признаков жизни. Позвонить или принять звонок не получится. Да и зарядить негде. Но, пока телефон не разрядился, Алекс сидел и пересматривал загруженные фотографии и видео. Он с жадностью вглядывался в лица родителей и друзей, жалея только, что на большей части снимков и видеороликов красовалась Алина.

Злость на девушку переполняла душу, отравляла, разъедала, как кислота. Алекс хотел перестать думать о ней, но ничего не мог с собой поделать. Как ни крути, это по ее милости (и своей глупости, конечно!) он попал в смертельную ловушку.

Не устрой Алина очередной скандал, он не наделал бы всех этих роковых ошибок: не вышел бы за ней из Пространственной Зоны, не вернулся через несколько минут обратно, никем не замеченный; не напился бы, как дурак, в одиночку и не остался на острове. Сейчас бы уже давно сидел дома, готовился к экзаменам, сессию сдавал.

Совесть вынуждала Алекса сказать себе: он и сам виноват, нечего все валить на Алину. Если бы у него хватило мужества признаться, что он хочет встречать Новый год не с нею, а с друзьями; если бы он был честен перед собой и перед девушкой, разорвал отношения, в которых эгоизма и заботы о престиже было куда больше, чем любви и подлинной нежности; если бы не дразнил Алину, сумел успокоить во время ссоры, подобрал нужные слова. Если бы…

Алекс снова и снова перебирал фотографии близких.

Вот они с матерью и отцом отмечают день его рождения. Вид у Алекса смущенный и вместе с тем довольный: родители подарили ему новый компьютер – он и надеяться не смел, что они все-таки расщедрятся на такой дорогой подарок.

Что они сейчас делают? Ищут его, конечно же: бегают, мечутся, пытаются предпринять хоть что-то… Мама, наверное, плачет, а отец старается утешить ее, держится изо всех сил.

«Простите меня. Я так хочу сейчас оказаться рядом с вами», – думал Алекс, сам не замечая, что и по его лицу катятся слезы. Скоро телефон разрядится, и он больше никогда не увидит родных лиц.

«Никогда» – какое страшное слово. Какая жуткая в нем безысходность!

Алекс водил пальцем по экрану, и там появлялись все новые и новые снимки. Вот его комната – гитара на стене, полосатые занавески, письменный стол, пиратская шкатулка на полке, плюшевый заяц на диване, на компьютер прилеплены разноцветные стикеры, похожие на яркие осенние листья.

Вот они со Стасом дурачатся в снегу, как дети. Алекс умудрился залепить снежком другу в лоб, шапка свалилась, Стас хохочет. А вот стоят втроем возле универа первого сентября. Перебрали пива, ухмылки у всех глупые, глаза косые, особенно у Стаса. Бритая половина Ромкиной головы сверкает на солнце, как коленка.

А на этой фотографии они сидят на лекции. Вета случайно попала в кадр. При взгляде на нее, тоненькую, хрупкую, большеглазую, улыбающуюся милой, немного застенчивой улыбкой, сердце болезненно сжалось.

Куда он раньше смотрел? Ведь он ей точно нравился – на острове Бару Алекс понял это со всей очевидностью. Как осознал и то, что Вета ему не безразлична. Но ничего у них так и не получилось, хотя и могло бы. А теперь уже никогда и не получится, ведь ему не вырваться отсюда.

…Итак, лишенный возможности узнавать, утро сейчас или вечер, сколько часов или дней прошло, как долго он находится в Пространственной Зоне, Алекс придумал измерять время снами. Все просто: устал бегать по проекциям настолько, что уже еле-еле ноги волочишь – нашел более или менее подходящее место, лег и заснул. Один сон прошел.

Вот через три таких сна Алекс и увидел первого Обитателя.

За это время он успел побывать в десятках проекций. Просто шел и шел, переходя из одной локации в другую, без особой цели, ведь идти ему было некуда.

Фантазия заказчиков размахом не поражала. В большинстве случаев это были залы разной степени комфортности, приспособленные для празднования всевозможных торжеств. Несколько раз Алекс оказался в обучающих проекциях – простеньких, недорогих, призванных показать школьникам, как выглядит та или иная географическая зона: пустыня, саванна, джунгли Амазонки.

Один раз Алекс очутился в номере для новобрачных – скомканное белье на устрашающих размеров кровати, воздушные шарики и сердечки, пустая бутылка из-под шампанского, два хрустальных бокала на тонких ножках, белые и розовые розы, охапки лилий.

Плывущий по комнате аромат цветов был сильным, почти удушающим – то ли проекция уже начала портиться, то ли таково было изначальное пожелание брачующихся. Алекс подумал, что, если бы ему довелось заниматься любовью, вдыхая настолько густой, дурманящий, липнущий к коже сладкий запах, он бы точно потерял сознание, не доведя дело до конца.

Спал он один раз на берегу реки, два раза – в проекциях, имитирующих помещения, более или менее пригодные для сна. Голодным не оставался – доедал оставленные людьми на столах блюда. Они имели вполне приличный вкус, хотя поначалу Алекс пробовал их с опаской. Еда казалась чуточку ненатуральной, но главное, что она наполняла желудок, отставляя приятное чувство сытости.

Правда, дважды пища, которую пробовал, оказалась непригодна для употребления. Выглядела она нормально, однако вкус и аромат полностью отсутствовали. Есть ее было все равно, что жевать бумагу. Противно. Алекс сделал вывод, что в проекциях, которые давно оставлены людьми, вещи теряют свои изначальные качества, постепенно разрушаясь.

Что происходит с проекциями в конечном итоге, когда проходит слишком много времени, Алекс не знал. Они просто исчезают – растворяются, как утренний туман над водой после восхода солнца? Или становятся чем-то иным?..

Проснувшийся на речном берегу, Алекс умылся и отправился на поиски еды. Портал – ставший уже привычным повисший в воздухе прямоугольник разной степени прозрачности – на этот раз находился возле склонившейся к воде ивы. Алекс шагнул внутрь, задаваясь вопросом, что ему предстоит увидеть. И хотя он знал, что в некоторых проекциях ему могут встретиться Обитатели, все же оказался не готов столкнуться с одним из них лицом к лицу.

Алекс очутился в тускло освещенной небольшой комнате, в центре которой находился большой бильярдный стол, затянутый зеленым сукном. Окон не было, под потолком тускло горели светильники. Вдоль стен стояли диваны и столики. На столе Алекс увидел треугольник, в котором лежали разноцветные бильярдные шары.

Было душно, воняло табачным дымом и по́том. На полу валялись осколки битого стекла. Возле бильярдного стола стоял высокий черноволосый мужчина в белой рубашке и черных брюках. На шее его красовался черный галстук-бабочка. В руках он держал кий.

Второй кий лежал на столе, рядом с шарами.

Увидев Алекса, мужчина сделал шаг ему навстречу, улыбнулся и сказал, протягивая кий:

– Добрый вечер! Спасибо, что навестили нас!

Алекс едва не поперхнулся от неожиданности. В первый момент, пока не сообразил, что перед ним Обитатель, он ощутил дикую, бешеную радость: подумал, что видит нормального, живого человека. Возможно, ему повстречался такой же несчастный, волею случая, запертый в Зоне.

– Черт, ну, надо же! Даже и не надеялся! Не представляете, как я рад! – он быстро пересек комнату и протянул руку для приветствия. – Привет! Я Алекс. А вас как зовут?

Мужчина переложил кий из правой руки в левую и, продолжая все так же широко улыбаться, ответил на рукопожатие. Ладонь была твердая и очень холодная – все равно что схватиться за железяку. Или камень.

Алекс слегка поморщился.

– И я очень рад. Надеюсь, вам у нас понравится.

– Понра… Что? О чем вы говорите? Я не… – Радость сменилась пониманием, и Алекс едва не застонал от разочарования.

Обитель тем временем прилежно выдавал заложенную программу:

– Не желаете ли составить партию? Я охотно буду вашим партнером. Предпочитаете русский или американский вариант игры?

Алекс смотрел на него, не зная, что сказать, как вести себя. С одной стороны, перед ним была обычная голограмма, по сути, ничем не отличающаяся от пальм или бунгало на острове, песка или мебели – разве что более сложная. Но, с другой стороны, Обитель был пугающе похож на настоящего человека.

И не просто на какого-то человека. С нарастающим изумлением Алекс понял, что перед ним стоит президент России. Та же прическа, тот же прищур, те же манеры.

«Господи! Что за нездоровое чувство юмора? Чувак, который заказал весь этот маскарад, должно быть, больной на всю башку», – подумал Алекс.

Он попятился, одновременно отыскивая взглядом Портал. Знал уже, что все проекции теперь имеют, почему-то, не один, а два Портала: первый – тот, через который попадал внутрь Алекс, а второй – тот, что был предусмотрен для выхода заказчиков проекции. Он не знал причины этого явления – принимал как данность.

Портал, в который он только что шагнул, остался в дальнем конце комнаты, а второй обнаружился совсем рядом, но за спиной Обитателя, так что Алекс был вынужден снова подойти ближе к двойнику президента.

– Не желаете ли составить партию? – продолжал допытываться Обитатель в обличье политика.

– Нет, спасибо.

Алекс бочком протиснулся между столом и Обитателем, всеми силами стараясь не прикоснуться к нему. С какой стати боится его тронуть, он и сам не знал.

– Что-то не так? Может быть, вы сначала желаете выпить? Какие напитки предпочитаете? Могу предложить вам…

– Спасибо, ничего не нужно, – перебил Алекс.

Он был уже в двух шагах от Портала. Обойдя Обитателя, стал пятиться, не желая поворачиваться к нему спиной, хотя и знал, что тот не агрессивен и способен говорить и делать лишь то, на что его запрограммировали создатели. В данном случае – подавать напитки, играть в бильярд, предлагать составить партию и прочее в том же духе.

«Кто знает, сколько этот бедолага уже тут торчит, в полном одиночестве. Но если Проекции портятся, так, может, и Обитатели тоже выходят из строя», – подумал Алекс. Бог знает, что с ними тогда происходит. Лучше не рисковать.

В глазах Обитателя застыло нечто вроде растерянности.

– Вы так мало пробыли здесь! – проговорил он. – Я охотно буду вашим партнером. Предпочитаете русский или американский вариант игры?

Фразы безостановочно сыпались из его рта, но сам он оставался на месте, не делая попытки приблизиться к Алексу или удержать его.

– Простите, мне нужно идти, – зачем-то проговорил Алекс и шагнул в Портал, оставив позади бильярдный зал и его несчастного Обитателя.