Текст книги "Практическое руководство по алхимии"

Впрочем, как подчеркивают Бержье и Повель, сама трансмутация является для алхимиков далеко не главным делом. Ибо совершают они ее, главным образом, в целях демонстрации. Впрочем, доказать ее реальность достаточно сложно, хотя свидетельства Гельвеция и Ван Гельмонта и производят сильное впечатление. Скептики могут напомнить нам о безграничности возможностей иллюзионистов, хотя нам и трудно поверить в то, что примерно четыре тысячи лет исследований и сто тысяч томов рукописей посвящены всего лишь вульгарному мошенничеству. Поэтому мы хотим предложить вам совсем другое объяснение. Объяснение весьма несмелое, учитывая ужасающее давление современного научного мнения. Короче говоря, мы попытаемся описать вам работу алхимика, оканчивающуюся приготовлением «камня» или «проекционного порошка», в ходе которого мы увидим, что некоторые операции алхимиков не вполне стыкуются с нашим нынешним знанием о строении вещества. Хотя и не вполне очевидно, что современное знание о ядерных явлениях можно считать окончательно завершенным и непререкаемым. В частности, совершенно неожиданное влияние на них могут оказывать явления катализа.

«Вполне возможно также, что в некоторых природных смесях под воздействием космического излучения могут развиваться долговременные ядерно-каталитические реакции, приводящие в конечном счете к массовой трансмутации элементов. Не исключено, что именно в этом и заключается один из алхимических ключей, предписывающих алхимику бесконечно повторять свои операции вплоть до того момента, когда в небесах наконец не сложится соответствующая констелляция.

Правда, на счет этого имеется следующее возражение. Если подобного рода трансмутации были бы действительно возможны, то куда же тогда девалась высвобождаемая ими энергия? Тогда успешные алхимики должны были бы взорвать не только свой родной город, но и все живое в радиусе нескольких десятков тысяч квадратных километров. Иными словами, это должно было бы вызвать целый ряд чудовищных катастроф.

Сами алхимики отвечают на это так: именно опасение перед катастрофами, вызванными неконтролируемым высвобождением содержащейся в материи чудовищной энергии, которые действительно имели место в отдаленном прошлом, мы и стараемся столь тщательно хранить тайны нашей науки. Кроме того, „Великое Делание“ включает в себя несколько последовательных фаз, и научившиеся высвобождать в результате многолетнего труда и суровой аскезы энергию ядра обучаются также предосторожностям, которые необходимо соблюдать, дабы избегнуть подобной опасности.

Следует ли считать подобное объяснение стоящим? Как знать. Во всяком случае современные физики признают возможность поглощения в определенных условиях энергии ядерного распада посредством особых частиц, называемых нейтрино или анти-нейтрино, существование которых было, по-видимому, подтверждено в ряде опытов. К тому же существуют, по-видимому, и некоторые виды ядерных реакций, высвобождающие сравнительно небольшое количество энергии или же высвобождающие ее в форме нейтрино». Впрочем, как говорит Бержье: «Касательно именно этой проблемы я, пожалуй, полностью с ними согласен. Ибо в случае реального существования технологии, позволяющей изготавливать водородную бомбу на кухонной плите, я бы также предпочел сохранять ее в тайне».

О том же самом говорил в беседе с ним и ученик Фульканелли, Канселье: «Главное, чтобы это не было принято за шутку. Вы совершенно правильно представляете суть дела, и я имею полное право утверждать, что мы можем осуществить ядерное деление, используя в качестве исходного материала относительно распространенную и недорогую руду и ряд операций, требующих лишь камин с хорошей вытяжкой, плавильную печь на угле, несколько горелок Мекера и четыре баллона с бутаном».

Иными словами, вполне резонно предположить, что даже в ядерной физике мы можем получать весьма серьезные результаты, используя самое простое оборудование. Кстати, именно это и станет магистральным направлением будущей науки и техники.

Как говаривал Роджер Бэкон: «Мы может гораздо больше, чем знаем», добавляя к этому слова, которые вполне мог произнести какой-нибудь алхимик: «В принципе, возможно все, хотя далеко не все позволено».

Впрочем, согласно алхимикам, власть над материей и энергией является реалией второго порядка. Ибо истинною целью их древней науки, являющейся, по-видимому, остатком исчезнувшей цивилизации, является трансмутация самого оператора, т. е. достижение им более высокого уровня сознания. Иными словами, вещественные результаты суть лишь обещание конечного результата, который является чисто духовным. Все направлено, в конечном счете, к трансмутации самого человека, т. е. к его обожению или растворению в том «ядре» незыблемой божественной энергии, которое порождает все энергии материального порядка. Или, как говорил Рабле, алхимия представляет собою «науку сознания». Иными словами, используя выражение отца Тейара де Шардена, это наука не столько материализации, сколько гоминизации. Или, как говорил он сам: «Физика станет истинною лишь тогда, когда ей удастся органически вписать Целостного человека в непротиворечивую картину вселенной». «Знайте же, – писал один из посвященных алхимиков, – знайте все исследующие наше Искусство, что все есть Дух – но, если в сем Духе не заключен другой, ему подобный Дух, то нет никому от этого никакой пользы»[5]5
  См. «La Tourbe des Philosophes», edition de «Biblotheque des Philosophes Chimiques», 1741.


[Закрыть].

А теперь мы вынуждены снова вернуться к таинственному собеседнику Луи Повеля, беседа с которым была им описана в начале этого введения. Тогда Повелю так и не удалось узнать его настоящее имя, поскольку тот прилагал все усилия, чтобы сохранить свое инкогнито. К тому же вскоре после этого он бесследно исчез, добровольно уйдя в подполье и порвав все связующие его с нашим веком нити. Как полагает Бержье, речь идет о человеке, получившем известность под именем Фульканелли, написавшем около 1920 года две замечательные и странные книги: «Обиталища философов» и «Тайна готических соборов». Книги эти были изданы трудами ученика Фульканелли, Эжена Канселье, который так никогда и не раскрыл тайну его псевдонима. Ясно лишь одно: в настоящее время они являются наиболее значительными современными трудами по алхимии. Во всяком случае – это несомненное свидетельство высшего знания и мудрости, с чем согласны несколько весьма выдающихся современных умов, всегда относившихся к имени Фульканелли с глубочайшим уважением.

«Я спрашиваю себя, – пишет Эжен Каселье, – может ли человек, достигший высочайших вершин познания, не подчиниться приказам Рока? Никто не является пророком в своей стране. Вполне возможно, что именно эта старая поговорка является оккультной основой того переворота, который вызывает в одинокой и суровой жизни философа искра божественного откровения. Ибо под воздействием ее испепеляющего огня ветхий человек исчезает, а все связывавшие его условности типа имени, фамилии, родины, различных заблуждений, тщеславий и иллюзий обращаются в пепел, из которого возрождается, словно феникс, совершенно иная личность. Во всяком случае, именно об этом говорит известная философская традиция.

Все это было хорошо известно и моему учителю. Он исчез именно в тот роковой час, когда завершил то, что было ему предназначено. Никому не дано ускользнуть из-под власти великого закона. Да и я сам, несмотря на вызванную разлукой с учителем боль, действовал бы точно так же, осознав необходимость расстаться с мирскою славой».

Эти строки были написаны Эженом Канселье в 1925 году, когда человек, поручивший его заботам издание двух вышеназванных книг, сменил свой облик и среду обитания. И все же Жак Бержье имеет все основания полагать, что в послеполуденное время одного июньского дня 1937 года ему довелось иметь дело именно с Фульканелли.

В тот день он встретился, по просьбе Андре Эльброннера, с таинственным персонажем, в рамках заурядного посещения исследовательской лаборатории парижского газового общества. Вот подлинное содержание этого разговора.

«Насколько я знаю, господин Андре Эльброннер, ассистентом которого вы, по-видимому, являетесь, занимается исследованием ядерной энергии. Он был столь любезен, что поставил меня в известность о результатах некоторых из своих опытов, а именно: о возникновении радиоактивного излучения (изотопа) полония, полученного при испарении висмутовой нити под воздействием электрического разряда в атмосфере дейтерия при высоком давлении. Должен сказать, что вы весьма близки к успеху, впрочем, наряду с несколькими другими современными исследователями. Но мне хотелось бы призвать вас к осторожности. Работы, предпринимаемые вами и вашими коллегами, являются очень и очень опасными. Причем опасны они не только для вас лично, но и для человечества в целом. Высвобождение ядерной энергии не представляет больших трудностей, но вызванная этим искусственная радиоактивность способна за несколько лет отравить атмосферу всей планеты. Более того, для изготовления атомной взрывчатки достаточно несколько граммов металла, но она способна стирать с лица земли целые города. Могу вам сообщить, что алхимикам это известно уже очень давно».

Бержье его прервал, попытавшись возражать: проводить параллель между алхимиками и современной физикой просто смешно! И он попытался было рассмеяться, когда собеседник в свою очередь его прервал.

«Я заранее знаю все, что вы можете мне сказать, хотя это и не представляет для меня никакого интереса. Алхимики ничего не знали о строении атомного ядра. Они ничего не знали об электричестве и не имели современных детекторов. А потому они были не способны осуществлять ядерные превращения и освобождать атомную энергию. Поэтому я даже не буду пытаться вам что-то доказывать. Прошу лишь передать господину Эльброннеру, что для высвобождения атомной энергии вполне достаточно упорядоченного расположения в пространстве (атомов) предельно чистых веществ, что не требует использования ни электричества, ни техник создания вакуума. Я ограничусь лишь тем, что преподам вам небольшой урок».

И открыв взятую со своего стола книгу Фредерика Содди «Открытие радия», мой собеседник прочел следующее: «Я думаю, что в прошлом были цивилизации, знавшие о существовании атомной энергии и погибшие в результате неправильного ее использования».

Затем он продолжил: «Прошу мне поверить, что некоторые техники ее высвобождения все же пережили века. Подумайте также над тем, почему алхимики считали обязательным использование наряду со своими исследовательскими методами множество религиозных и нравственных предписаний, тогда как современная физика является порождением состоятельных и распутных господ, видевших в ней лишь средство для своего развлечения. Так сказать, знание вне всякой нравственности… Я было попытался предупредить об этом недостатке некоторых исследователей, но, боюсь, что это были напрасные хлопоты. Впрочем, я и не испытываю необходимости в подобных надеждах».

В памяти Бержье навсегда запечатлелся его металлический отчетливый и исполненный достоинства голос. Он осмелился задать ему следующий вопрос: «Но если вы сами являетесь алхимиком, я не могу поверить в то, что вы уделяете все свое время попыткам получить золото, как это делают Дуниковский и доктор Мьет. Занимаясь в течение целого года подбором материалов по алхимии, я буквально тону в этом море шарлатанов и их безумных идей. Не могли бы вы мне, мсье, сказать, в чем заключается суть ваших исследований?»

– Вы просите меня высказать в течение четырех минут то, что потребовало четырех тысяч лет развития философии и трудов всей моей жизни. Помимо этого, вы просите меня высказать на понятном вам языке концепции, которые просто не могут быть им достаточно ясно выражены. Вы, разумеется, не могли не заметить того, что в развитии современной экспериментальной науки все более и более возрастает роль самого экспериментатора. Теория относительности и принцип неопределенности показали вам степень вмешательства наблюдателя в наблюдаемые им явления. Суть тайны алхимии проста: существует способ манипулирования веществом и энергией, позволяющий созидать то, что современные ученые называют силовым полем. И воздействие этого силового поля на наблюдателя помещает его в привилегированное, по отношению к вселенной в целом, положение. И в этой привилегированной области пространства он получает доступ к реальностям, обычно скрываемым от нас масками пространства, времени, вещества и энергии. Именно это мы и называем Великим Деланием.

– Ну а что же с философским камнем? И с изготовлением золота?

– Это всего лишь практические приложения или некие частные случаи. Существенна трансмутация самого экспериментатора, а не металлов. Это древняя тайна, переоткрываемая в течение каждого столетия несколькими людьми.

– И кем же они тогда становятся?

– Возможно, я когда-нибудь об этом узнаю.

Больше Бержье никогда не встречался с человеком, известным под именем Фульканелли, и оставил в нем неизгладимое впечатление. Мы знаем лишь, что ему удалось пережить войну и что он окончательно исчез после Освобождения, ибо все попытки его найти оказались безрезультатными.

Известно, однако, что в составленной доктором Эльбронне для комиссии по атомной энергии анкете был упомянут также некий индус Эрик Датт, который утверждал, что ему удалось найти некие очень древние манускрипты. Согласно утверждениям последнего, ему якобы удалось почерпнуть оттуда некоторые методы трансмутации металлов, благодаря чему Датт обнаружил, в частности, в остатках реакции, вызванной воздействием сильного электрического разряда на проводник из борида вольфрама, следы золота. Однако Эрик Датт был расстрелян французской контрразведкой в Северной Африке.

Анализируя все известные нам данные об алхимии, мы легко приходим к выводу о том, что основное устройство для изготовления атомной бомбы – котел – представляет собою, по сути, то «геометрическое размещение в пространстве массы чрезвычайно чистых веществ», о котором говорят алхимики. Но при этом, согласно утверждению Фульканелли, хотя в соответствующем устройстве алхимиков не используются привычное нам электричество и вакуумные техники, алхимик говорил о возможности отравления всей планеты в целом.

Спрашивается, как никому не известный, одинокий и таинственный исследователь мог все это предвидеть и узнать? «Откуда приходишь ты, душа человека? И где находится дом твой?»

В качестве возможного ответа на вопрос о причинах нежелания алхимиков «засвечиваться», Бержье вспоминает также следующий фрагмент из книги Альберта Великого «Об алхимии»: «А если ты будешь иметь несчастье общаться с князьями и царями, они будут непрестанно тебя спрашивать: „Ну и как продвигается твое Делание, учитель? Когда мы увидим что-нибудь славненькое?“ И будут они в нетерпении своем называть тебя лентяем и мошенником и причинят тебе массу всяких неприятностей. А если тебе так и не удастся прийти к благому окончанию работы, ты ощутишь на себе всю силу их гнева. Но если ты, напротив, преуспеешь, они будут удерживать тебя в постоянном заключении, чтобы заставить работать на них одних».

Не по этой ли причине исчез Фульканелли и не потому ли тщательно хранили во все времена алхимики свой секрет?

Вспомним также и о том, что первое и заключительное предписание на папирусе Харриса гласит: «Закройте рты свои и плотно сомкните губы!»

Как пишут Бержье и Повель, современный алхимик читает монографии по ядерной физике. Но при этом он уверен в том, что преобразование одних элементов в другие, так же как и еще более необычные операции, могут быть выполнены «вручную», т. е. используя самое простое оборудование. Пожалуй, лишь среди современных алхимиков мы еще можем найти столь характерный для древности дух исследователя-одиночки, хотя сохранение его и в наше время чрезвычайно важно. В самом деле, несмотря на нашу уверенность в том, что дальнейший рост знаний невозможен без использования крупных групп исследователей, сложного оборудования и значительных финансовых средств, все же такие фундаментальные открытия, как радиоактивность или волновая механика, сделаны исследователями-одиночками. Да и сама Америка, страна самых крупных научных коллективов и наиболее значительных финансовых средств, рассылает в настоящее время по всему свету своих специальных агентов, занимающихся поиском оригинально мыслящих исследователей.

Но как заявил в 1958 году директор американского исследовательского центра Джеймс Киллиан: «Делать ставку исключительно на крупные научные коллективы было бы неверным, ибо, наряду с ними, нам следует прибегать к помощи исследователей-одиночек, являющихся носителями оригинальных идей». Известный физик Резерфорд выполнил свои фундаментальные исследования по структуре ядра, пользуясь оборудованием, сделанным из консервных банок и обрывков бечевки. Жан Перрен и мадам Кюри посылали своих лаборантов в поисках оборудования для экспериментов в воскресные дни на «блошиный рынок».

Разумеется, современные лаборатории с дорогим и сложным оборудованием необходимы, но оптимальным вариантом было бы сотрудничество их обслуживающих крупных научных коллективов с исследователями-одиночками. К сожалению, все алхимики уклоняются от подобных предложений, ибо общим для них правилом является тайна работы. И единственный признаваемый ими вид организации есть духовный орден. Как писал Рене Алло: «Для нас нет никакого сомнения в том, что все алхимические манипуляции являются лишь материальной базой чисто духовной аскезы». Иными словами, если алхимия и включает в себя науку, то последняя служит только материальным средством выхода на плоскость сознания. А когда это уже произошло, то важным становится никогда не выходить за пределы духовной плоскости, которая становится самоцелью.

Итак, авторы продолжают свое расследование: «С чем же, собственно, работает алхимик? Он использует в своей работе оборудование из высокотемпературной химии минералов: печи, тигли, весы, различные измерительные устройства, к которым добавились в последнее время приборы для измерения радиоактивности (счетчики Гейгера, сцинтиллометры и т. п.). Для современного исследователя подобного рода работа может показаться несерьезной. Ни один физик-ортодокс никогда не поверит в возможность изготовления излучателя нейтронов, используя самые простые и дешевые материалы. И все же, если наши сведения верны, алхимики умели это делать. Стоит, например, вспомнить о том, что во времена, когда электрон считался четвертым состоянием материи, для производства электронного пучка создавались дорогие и сложные установки. Однако позже, как показали в 1910 году Эльстер и Гайтель, для этого было достаточно нагреть до красного каления в пустоте окись кальция. Ибо пока мы знаем еще далеко не все законы вещества, и если предположить, что знание алхимиков превосходит современное, они неизбежно должны были использовать более простые средства.

Насколько нам известно, во Франции работает довольно много алхимиков, тогда как в Америке их всего два. Да и общее их число в Англии, Германии и Италии не превышает нескольких единиц. По сообщению Е. Дж. Холмиара, ему удалось встретить еще одного в Марокко. Мы сами переписываемся с тремя пражскими алхимиками. Создается впечатление, что советская пресса также уделяет большое внимание алхимии, а отдельные ее представители предприняли обширные исторические исследования по этому вопросу».

А вот что они пишут о собственно алхимической практике:

«Отнюдь не претендуя на исчерпывающее описание алхимического метода, мы все же полагаем, что сможем привести некоторые неизвестные данные, представляющие определенный интерес. При этом мы не должны забывать о том, что сверхзадачей алхимика является его духовное преображение, а все конкретные операции суть лишь медленное продвижение оператора к „высвобождению духа“. Именно об этих манипуляциях мы и попытаемся сказать нечто еще не известное.

Прежде всего, в течение нескольких лет алхимик расшифровывает старые тексты, читатель которых уподобляется „страннику, проникшему в лабиринт без ариадновой нити, поскольку создатели его сознательно и систематически использовали все возможные средства, дабы повергнуть профана в неодолимое смущение духа“. И благодаря терпению, отсутствию гордыни и вере ему удается достигнуть определенного уровня их понимания, после чего он, собственно, только и может реально приступить к опыту. Мы опишем вам этот опыт, хотя один из его элементов отсутствует.

Ибо, хотя мы и знаем, что именно происходит в алхимической лаборатории, мы не имеем понятия о том, что происходит в самом алхимике, т. е. происходит с его душою. Хотя возможно, что все это тесно связано между собой. Иными словами, вполне возможно, что духовная энергия алхимика играет определенную роль в его химических и физических манипуляциях и что для успешного завершения алхимической работы необходимо умение ее вырабатывать, концентрировать и направлять. Разумеется, твердой уверенности в этом у нас нет, но применительно к этому столь деликатному делу нам кажется вполне уместным напомнить слова Данте: „Ты, я вижу, поверил моим словам лишь потому, что я их тебе сказал. Но поскольку причина этого доверия тебе неизвестна, смысл их по-прежнему остался от тебя сокрытым“.

Итак, алхимик начинает свою работу с приготовления в агатовой ступке тонкой смеси из трех компонентов. Первый из них, составляющий 95 % общей массы, представляет собою некую руду: скажем, типа арсенопирита, т. е. железистую руду, содержащую в качестве примесей мышьяк и сурьму. Второю составляющей является некий металл: железо, свинец, серебро или ртуть. Третьей составляющей является кислота органического происхождения: винная или лимонная. Итак, он должен растирать вручную смесь этих составляющих в течение 5–6 месяцев. Затем он начинает нагревать смесь в тигле, постепенно увеличивая температуру, так что эта операция занимает у него несколько десятков дней. При этом ему следует предпринять определенные предосторожности, ибо при этом из смеси выделяются ядовитые газы: пары ртути и, в особенности, мышьяковистый водород, убившие в самом начале работы не одного алхимика.

Далее он растворяет содержимое тигля в кислоте. Именно в ходе подходящего растворителя алхимики прошлых времен открыли уксусную, азотную и серную кислоты. Причем растворение должно осуществляться в поляризованном свете, т. е. либо в отраженном зеркалом солнечном свете, либо в лунном. Как мы сейчас знаем, для поляризованного света характерны колебания в одной-единственной плоскости, тогда как колебания обычного света происходят во всех плоскостях, проходящих через данную ось. Затем он выпаривает жидкость, подвергая полученный осадок прокаливанию. Причем он тысячекратно повторяет эту операцию на протяжении нескольких лет. Зачем? Этого мы не знаем. Возможно, что он дожидается момента совпадения нескольких благоприятных условий: космического излучения, напряженности земного поля и т. п. Возможно, для получения своего рода „усталости“ обрабатываемой им материи, глубинная структура которой по-прежнему остается нам неизвестной. Сами алхимики говорят о „священном терпении“ и о медленной „конденсации мирового духа“, хотя за этой парарелигиозной символикой, несомненно, скрыто нечто иное.

Для современного химика подобное бесконечное повторение одной и той же операции может показаться безумным. Его учили тому, что единственно верным экспериментальным методом, носящим имя Клода Бернара, является тот, который осуществляется последовательными изменениями. Речь идет о тысячекратном воспроизведении одного и того же опыта, сопровождаемого в каждом случае изменением только одного фактора: пропорции одного из составляющих, температуры, давления, катализатора и т. п. Фиксируя полученные при этом результаты, мы имеем возможность выделить некоторые законы, которые управляют данным явлением. Метод доказал свою полезность, но он отнюдь не является единственно возможным. Ибо алхимик бесконечно повторяет операцию, ничего в ней не меняя, до тех пор, пока не происходит нечто чрезвычайное. В глубине своей души он твердо верит в существование закона, формулировка которого несколько напоминает сформулированный физиком Паули (который был другом Юнга) „принцип исключения“. Согласно этому принципу в атоме или молекуле невозможно существование двух частиц (электронов, протонов, мезонов), пребывающих в одном и том же состоянии. Ибо любая природная сущность уникальна и „Душа ваша подобия себе не имеет…“ Вот почему мы внезапно, т. е. безо всяких промежуточных звеньев, переходим, в полном согласии с Периодической таблицей элементов Менделеева от водорода к гелию, от гелия к литию, и так далее. Ибо при добавлении в систему какой-либо частицы последняя не может занять ни одно из существующих в ней положений. Поэтому она занимает в ней новое положение и объединение ее с существовавшими до нее частицами порождает совершенно новую и единственную в своем роде систему.

Для алхимика не существует двух одинаковых опытов, подобно тому как не существует двух одинаковых душ, двух одинаковых растений или (как сказал бы Паули) двух одинаковых электронов. И если повторить один и тот же опыт несколько тысяч раз подряд, внезапно должно произойти нечто невероятное. Причем мы не считаем себя вправе утверждать или опровергать это утверждение. Мы лишь напомним вам о том, что такая серьезная дисциплина, как наука о космических лучах, использует метод, весьма схожий с методом алхимиков. Как известно, наука эта изучает явления, вызываемые прохождением через детектор или через фотопластинку частиц огромной энергии, приходящих к нам со звезд. Причем явления эти никак нельзя воспроизвести по нашему желанию. Иными словами, надо просто ждать. И иногда действительно удается зарегистрировать совершенно необычные явления. Например, летом 1957 года, в ходе исследований, проводившихся в США профессором Бруно Росси, была зарегистрирована единственная в своем роде частица, обладавшая совершенно колоссальной энергией и пришедшая к нам, по-видимому, из другой галактики. Она оказала одновременное воздействие на 1500 счетчиков Гейгера, установленных в радиусе 8 кв. км, породив при своем прохождении мощный ореол из осколков деления. Мы пока еще не имеем установок, способных породить частицу столь же большой энергии. Повторяем, подобного явления на памяти ученых еще не случалось, да и вообще неизвестно, дождемся ли мы его снова. Итак, создается впечатление, что наш алхимик ожидает какого-то необычного явления, небесного или земного происхождения, которое могло бы оказать воздействие на его тигель. Возможно, что он мог бы сократить срок своего ожидания, используя более мощные, в сравнении с обычным огнем, средства: например, нагревая свой тигель в индукционной печи по методу левитации[6]6
  Суть этого метода плавки заключается в «подвешивании» исходной смеси в пустоте с помощью магнитного поля, чтобы исключить ее соприкосновение со стенками камеры.


[Закрыть] или же добавив к своей смеси радиоактивные изотопы. Ибо в этом случае он смог бы увеличить частоту своих операций от нескольких раз неделю до миллиардов раз в секунду, многократно увеличивая тем самым свой шанс „поймать“ необходимое для успеха своего эксперимента событие. Но беда в том, что подобно тому, как он это делал в древности, современный алхимик предпочитает работать в полной тайне, относя долгое ожидание результата к числу своих добродетелей.

Но продолжим наше описание. После целого ряда лет однообразной работы, в дневное и ночное время, наш алхимик удостоверяется в окончании первой фазы своей работы. И тогда он добавляет к своей смеси некий окислитель: скажем, нитрат калия, в результате чего в его тигле оказываются сера (из пирита) и углерод из органической кислоты. Итого: сера, углерод и нитрат. Именно в ходе подобных операций алхимики и открыли порох.

Далее, он возобновляет свои бесконечные операции растворения и прокаливания в течение нескольких месяцев или лет, в ожидании появления некоего знака. Книги разных алхимиков расходятся во мнении о природе этого знака. Это, возможно, связано с тем, что при этом имеет место несколько разных явлений. Знак этот возникает в момент растворения. Согласно мнению некоторых, суть его состоит в формировании на поверхности расплава звездчатых кристаллов. Но согласно мнению других алхимиков, на поверхности расплава образуется при этом корка окислов, которая вдруг лопается, открывая светящийся металл, в котором отражается, как в миниатюре, не то Млечный Путь, не то какие-то иные созвездия.

Увидев этот знак, алхимик извлекает смесь из тигля и оставляет ее „дозревать“, вне контакта с воздухом и влагой, до первого дня будущей весны. Целью возобновляемых им операций является то, что описано в старых книгах под названием „приготовлением или подготовкой тьмы“.

Кстати, как показали недавние исследования в области истории химии, всем известного монаха Бертольда Шварца (т. е. Черного), которому на Западе приписывают изобретение оружейного пороха, в природе не существовало, ибо он является лишь символической фигурой или персонификацией „подготовки тьмы“.

Смесь помещалась в прозрачный сосуд из горного хрусталя, закрытый особым способом, о котором мы мало что знаем. Он так и называется: способ Гермеса или герметический способ. На этом этапе работа заключалась в строго дозированном нагреве сосуда, что надлежало делать с великой осторожностью и очень постепенно повышая температуру нагрева. Задача заключалась в необходимости раскалить смесь (по-прежнему состоявшую из серы, угля и нитрата), не допуская, однако, взрыва. Известно, что многие алхимики в ходе своей работы были убиты или же получили сильные ожоги.

Происходившие при этом взрывы отличались необычайной силой и создавали температуры, кажущиеся, с точки современной науки, совершенно невероятными.

Целью подобных операций являлось получение в сосуде некой „сущности“ или „флюида“, который некоторые из алхимиков называли „крылом ворона“.

Здесь необходимо дать некоторые пояснения. Хотя подобная операция в современной физике и химии нам неизвестна, все же в них описаны сходные явления. Растворением в сжиженном аммиаке такого металла, как медь, получают жидкость темно-синего цвета, приобретающую при высоких концентрациях металла черный цвет. Сходные явления отмечаются при растворении в сжиженном аммиаке, под давлением, водорода или органических аминов, результатом чего является получение неустойчивого соединения NH₄, обладающего всеми присущими щелочному металлу свойствами, в связи с чем оно и получило название „аммония“. Есть также все основания предполагать, что эта иссиня-черная окраска, напоминающая получаемый алхимиками флюид цвета „воронова крыла“, присуща так называемому „электронному газу“. Последний представляет собой, согласно взглядам современных ученых, совокупность входящих в состав металла свободных электронов, от которых, собственно, и зависят его механические, электрические и термические свойства. И он вполне соответствует тому, что алхимики называли „душою“ или „сущностью“ металлов. Именно эта „сущность“ или „душа“ и высвобождается в герметически закрытом и терпеливо нагреваемом алхимиком сосуде.