Текст книги "Маска судьи"

10

Вздрогнув, я проснулась посреди ночи, словно неведомая сила бесцеремонно выдернула меня из очередного кошмарного сновидения. Я лежала в своей кровати и смотрела в потолок, будто там таились ответы на мои вопросы. Стряхнув с себя остатки ужасных снов, я услышала посторонний звук. Где-то за окном неистово лаял пёс.

– Вот он… Источник моего беспокойства… – подумала я про себя.

Я повернулась на другой бок, пытаясь абстрагироваться от безумного гавканья и вновь отправиться в мир моих мрачных грёз. Я пылала надеждой, что скоро источник раздражения угаснет, и я снова смогу уснуть, но мои мечты постепенно рушились с каждой новой порцией вытья, пронизывающего стены моего дома и мой воспалённый рассудок.

Прошло около десяти минут, но вой не заканчивался, он был протяжный и жалобный, словно псу кто-то передавил лапы и я готова поклясться, что источник раздражающего звука находился прямо возле входной двери.

Осознав, что это безумство просто так не закончится, меня прошиб пот, а тело задрожало под потоком неминуемой ярости. Я чувствовала, как белки моих глаз начали пылать подобно двум раскалённым уголькам, а к голове прилила кровь. Кровь, пропитанная гневом и безумным желанием раз и навсегда прервать страдания жалкой дворняжки.

– Успокойся и держи себя в руках! – потребовал голос разума, в тщетной попытке усмирить ураган моей злобы.

Я сделала глубокий вдох, затем медленный выдох.

Казалось, что я чувствую, как из моих лёгких выходит ядовитое пламя. Я постаралась успокоиться, но лай был настойчивым и казался бесконечным, звонким, подобным церковным колоколам. Я отчётливо представила сцену, где я стою посреди улицы в одном нижнем белье, а вокруг меня стая собак, ревущих, словно адский симфонический оркестр. Через какое-то время лай вдруг закончился. Он оборвался настолько неожиданно, что мне подумалось, что кто-то избавился от надоедливого пса. Я представила, как разразившуюся воем дворнягу давит легковой автомобиль: его череп и кости хрустят под колёсами, а лай сменяется на еле слышный писк. А потом… Потом тишина.

Сладко улыбнувшись, я накрыла себя одеялом по самую шею и уже готовилась увидеть очередной ужас, порождённый моим подсознанием. Я почувствовала, как меня одолевает дремота, тело становится невесомым, а мозг уже начинает рисовать очередной зловещий спектакль.

– Гав-Гав-Гав!!! – разразился лаем пёс, которого я мысленно уже похоронила.

Рывком я вскочила с кровати, считая, что так больше продолжаться не может. Я спустилась со второго этажа, прошмыгнула на кухню и дрожащими от ярости руками открыла один из шкафчиков.

– Ну! Где же ты!!! – прокричала я в попытке найти молоток для отбивки мяса.

Я нащупала рукоятку нужного инструмента и, криво улыбнувшись, взяла молоток в руку. Быстрым и уверенным шагом я отправилась в прихожую, нашла своё пальто и накинула его поверх нижнего белья. Надев на ноги домашние тапочки, я открыла входную дверь и увидела его.

Дворняга, которая сидела передо мной, была вислоухой грязной псиной со смешанными породами. Ее шерсть была белой, но на ней проступали коричневые пятна, словно случайные капли грязи, которые не смогли смыть дожди. Шерсть была запутанной и неухоженной, будто никто не заботился о ней уже долгое время. Глаза у нее были большие и полные надежды, но в то же время исполненные страха и подчинения. Она выглядела исхудавшей и изможденной, но в ее взгляде я уловила искру выживания и желание найти своего хозяина. Он сидел под моей дверью прямо на крыльце. Завидев меня, он повилял хвостом и на какое-то время замолчал, а затем снова принялся лаять, как бешенный. Я подошла вплотную и села рядом с ним на корточки. Посмотрела в его тупые, полные радости глазки и холодно прошипела:

– Если ты сейчас же не закроешь пасть, я сделаю из тебя отбивную… Клянусь, я буду бить тебя до тех пор, пока ты не превратишься в грёбаный фарш! Ты меня понял?!

Пёс, словно понимая, что перед ним находится настоящая угроза, немного отпрянул назад. Он скулил и жалобно смотрел на меня своими полными доброты глазами.

– Я рада, что мы друг друга поняли… А теперь…. – начала было я, но пёс прервал меня очередным потоком звонкого лая.

Ярость вновь закипела во мне, заставляя сильнее сжать рукоятку молотка. Встав в полный рост, я подошла к нему чуть ближе и занесла молоток над своей головой, целясь точно промеж глаз мерзкой псине. Я думала, что он испугается и убежит, но он вновь замолк и просто смотрел на меня, словно смирившись со своей участью.

– Ну что ж… Ты сам выбрал свою судьбу… Сдохни! – сказала я, почувствовав, что тело уже было готово совершить акт убийства. Но…

– Контроль!!! Не вздумай! – прозвенел внутренний голос, выдернувший меня из пьянящего чувства.

Я опустила молоток.

Какое-то время я просто стояла и смотрела на дворнягу, сжимая рукоятку молотка.

Затем я вернулась в дом, не запирая за собой дверь. Нашла в холодильнике кусок ветчины не первой свежести, взяла его в руку и вновь вышла на улицу. Пёс смиренно ждал меня на своём месте. Я швырнула кусок мяса, который с глухим стуком приземлился подле него. Обнюхав его, пёс начал пожирать его так, словно не ел уже неделю.

– Наслаждайся, но если снова начнёшь лаять, то я вернусь, прострелю тебе башку и засуну в духовку! Ты меня понял?! – гневно прошептала я сквозь зубы.

Пёс оторвался от своей трапезы, окинул меня понимающим взглядом, а затем вернулся к поглощению тухлой ветчины.

И так я наблюдала за вислоухой грязной дворнягой, которая с аппетитом поедала свою пищу. Пёс смотрел на меня из-под своих грязных шерстяных волос, словно благодаря мне за этот кусок тухлятины. В его глазах я увидела нежность, которую я не ожидала увидеть от животного… Животного, которое только что довело меня до грани безумия. Моё сердце сжалось от смешанных чувств. Ярости, страха и стыда.

Медленно приблизившись к нему, я опустила руку и погладила его по голове. Внезапно, я почувствовала себя глупо и нелепо – я, детектив, пыталась убить безобидного пса из-за его лая.

Я сразу же вспомнила Мэган Салливан и то, как хотела убить её…

– Сломленный человек, наивно пытающийся казаться нормальным. Тебе уже ничего не поможет, и ты это знаешь… – поиздевался внутренний голос, спорить с которым я не стала.

Я вернулась в дом, легла в кровать и закрыла глаза, медленно погружаясь в сон. Этой ночью больше меня ничего не беспокоило, и я крепко проспала до самого рассвета…

Наступило очередное утро. Проснувшись под раздражающий рингтон будильника, я сделала все привычные гигиенические процедуры, выпила кофе и отправилась на работу, забыв про завтрак. Мне было настолько любопытно нынешнее дело, что все мысли были только об этом. Мне не терпелось поговорить с сержантом Маркусом Уайтом и получить от него ещё один элемент пазла для разгадки сей головоломки. Но в тоже время, я понимала, что возможно, та информация, что я получу из уст сержанта, никак мне не поможет и не факт, что будет иметь отношение к делу смерти Софии МакГиллан. Забавно, но сегодня ночью я не видела никаких снов. Впервые за долгое время меня не мучили ночные кошмары, и я проснулась как нормальный человек: полная сил и желания работать. В какой-то момент мне начало даже казаться, что у меня нет никаких психических отклонений, да и не было никогда.

Придя в полицейский участок, я первым делом отправилась к сержанту Уайту. Хвала небесам, в этот раз я застала его на рабочем месте.

– Здравствуйте, сержант. Разрешите войти?

– Доброе утро. Конечно, детектив. Проходите. У вас ко мне какое-то дело? С утра мне позвонила Роуз Фишер. Сказала, что ты меня ещё вчера искала, – сухо ответил мне Уайт, сидящий за своим столом.

Сержант Маркус Уайт, чернокожий мужчина сорока восьми лет, был известен своей выдержкой, хладнокровием и последовательностью. Он был педантом, что отражалось в его кабинете, который был безупречно чист и блестел от чистоты. Кабинет Маркуса был противоположностью моего рабочего пространства, которое давно требовало генеральной уборки. В данный момент он сидел передо мной, выправившись, словно за школьной партой на уроке особо строгого учителя. Его череп был гладко выбрит, а его тело украшала груда мускул, свидетельствующая о его преданности тренажерным залам. Его речь была четкой и ясной, но при этом полностью лишена эмоций. Иногда мне казалось, что у Маркуса не было души. Он никогда не проявлял эмоций. Это вызывало во мне восхищение. Я бы хотела иметь такой контроль.

– Да, Маркус. Это всё по делу, над которым работаю. Криста направила меня к тебе, сказала, что тебе известно что-то интересное по Томасу МакГиллану, который проходит по моему делу потерпевшим. Его дочь…

– Можешь не рассказывать, я уже в курсе. Помогу, чем смогу. – Прервал меня сержант, слегка приподняв свою правую ладонь.

– Хайнеман мне толком ничего не сказала. Лишь намекнула, что ты дал ей какую-то информацию и что Том проходил по какому-то старому делу.

– Дело Виктора Морроу. Да. Старое дело, к тому же не раскрытое. Роуз не сказала, что материалы и файлы по нему были утрачены?

– Нет, она сказала, что вроде помнит фамилию Томаса. И всё. Пообещала с утра поискать это дело.

– Прошло уже много времени. Она, видимо, забыла. Дело наверняка ещё числится в архиве. Но данных давно нет.

– Расскажи, что за Виктор Морроу такой? Что это за дело?

– Виктор Морроу. Да, я запомнил это имя. Лет двадцать тому назад он заявился в наш участок, утверждая, что его хотят убить. Он был журналистом и проводил какое-то расследование в клинике «Гринхилл». Говорил о том, что доктора клиники проводят бесчеловечные эксперименты над больными. С его слов, он проник в лечебницу под видом пациента и узнал, что над особо сложными пациентами, у которых не было родных и близких, проводили какие-то негуманные исследования. Он добыл доказательства их незаконных действий, сбежал, и теперь его жизни угрожала опасность. Так он говорил.

– А Том МакГиллан? Он был в списке тех, кого назвал Виктор?

– В числе имён, которые он назвал, было и это имя. Однако других имён я не запомнил. Прости. Фамилию МакГиллан я запомнил, потому что ещё не раз слышал о нём в новостях. Он влиятельный бизнесмен и достаточно известный психиатр. В общем, после дачи показаний Виктора отпустили. Он оставил свои контактные данные и адрес, где остановился. В эту же ночь кто-то проник в его дом, убил его и его сына, а затем спалил весь дом. Если бы не стоматологическая карта Виктора, то мы бы даже не смогли его опознать. От него остались лишь обугленные кости, однако в его черепе было отверстие от пули, что свидетельствовало о насильственной смерти. Его сына постигла та же участь.

– Что стало с этим делом? Почему его нет в нашем архиве?

– Это мне неизвестно, – монотонно произнёс он.

– Кто мог забрать данные? Кто-то из наших?

– Дело вёл твой отец. Детектив Майкл Кроуфорд – последний, кто контактировал с ним. После чего исчез, никого не предупредив. Он, конечно, мог забрать бумажные копии дела, но это не объясняет, почему пропала информация с цифровых носителей.

– Ты думаешь, что мой отец мог забрать это дело и удалить данные?

– Я не знаю, Алиса. Если честно, ума не приложу, как такое могло произойти.

– Был ли подозреваемый по делу убийства Виктора?

– Нет… Прошло уже двадцать лет, но… Я помню, что это «висяк». Майкл считал, что это заказное убийство. Он предполагал, что слова Виктора не были бредом сумасшедшего или выдумкой журналиста. И что сотрудники клиники хотели, чтобы Морроу замолчал.

– После всего произошедшего. Вы проверяли эту клинику?

– Да, разумеется. Учитывая, что твой отец пропал, дело перешло мне. Я с группой офицеров нанёс визит в «Гринхилл». Ордер на обыск клиники нам дали не сразу. Судья тянул целых две недели, перед тем, как нам дали соответствующее разрешение.

– Почему так долго? Ведь произошло убийство. А потерпевший заявлял, что знает, что его хотят убить. Он указал на сотрудников «Гринхилл». Разве это не веские причины выписать ордер поскорее?

– Видишь ли, формально Виктор Морроу был пациентом клиники. Его лечащий психиатр поставил ему диагноз. Параноидальный психоз, если мне не изменяет память. Соответственно, у нас по факту были показания сбежавшего пациента психиатрической больницы. А кто поверит психически нездоровому человеку? Вот и для судьи этого оказалось достаточно, чтобы затянуть с ордером.

– Но всё же судья дала разрешение, верно? Но только через две недели?

– Да. Получив разрешение, мы обыскали клинику, опросили персонал. Изучили их документацию. Но ничего не нашли. По документам всё было чисто.

– Вы опрашивали пациентов «Гринхилл»?

– На то разрешение нам не давали. Для этого нужно было ещё отдельный ордер, разрешение родственников пациентов, а также разрешение от главного врача. В общем, ты понимаешь.

– Понимаю, но… Неужели после этого не было никаких подвижек? После обыска клиники, что полиция предприняла в дальнейшем?

– Мы опросили, кого могли. Коллег Виктора, соседей дома, который он снимал. Ничего из этого не дало результата. А на этом всё. Дело «повисло». Скажи мне, Алиса. Насколько я знаю, ты занимаешься МакГилланом, а если точнее, смертью его дочери. Зачем тебе информация такой давности? Как это связано с нынешним делом?

– Пока не знаю. Возможно, не связанно. Но мне стоит кое-что проверить, чтобы что-то утверждать. Пока рано делать выводы. Спасибо за помощь, Маркус. Я очень признательна.

– Обращайся. Если ещё что-то вспомню, то сообщу тебе.

– Буду благодарна.

После разговора с сержантом Уайтом я отправилась в свой кабинет и села за компьютер. Первым делом мне пришло в голову поискать информацию по Виктору Морроу. Вбив данное имя в поисковик, первая же ссылка гласила: «Трагическая смерть журналиста». Открыв ссылку, я изучила статью. В шапке был логотип редакции «Дэйли Таймс». Статья датирована 2003 годом 19 ноября. Прочитав всю статью, в которой в основном была биография Виктора и его заслуги, я обратила внимание, на то, что в ней нет никакого упоминания об обстоятельствах смерти журналиста и его сына Адама Морроу. Маркус, сказал, что отец и сын Морроу были убиты из огнестрельного оружия. Но в данной писанине упоминается лишь пожар в их доме. В прессу, конечно, могла и не просочиться информация о реальном положении дел, но, тем не менее, я нашла это весьма странным. Я открывала другие ссылки, но информация в них не пестрила разнообразием. Нигде нет упоминания об убийстве Морроу.

– Нелепость!

У меня нет материалов дела. Только слова Маркуса, но, как я понимаю, орудие убийства найдено не было. Это не мог быть несчастный случай или самоубийство. Видимо, кто-то не очень хотел огласки этого дела, и оно тщательно скрывалось. Неужели у руководства «Гринхилл» было достаточно влияния, чтобы вот так замять расследование? Мог ли мой отец узнать что-то такое, после чего его самого устранили?

Дальше я начала искать список сотрудников «Гринхилл». Нашла старенький, судя по оформлению, сайт, который принадлежал этой лечебнице, и благо он не был удалён с сервера. Во вкладке «Сведения об образовании врачей» я нашла таблицу со списком сотрудников и их образовании. Всего это ничем не примечательная таблица насчитывала 54 строки. Я нашла фамилию Томаса на девятой строчке. В графе должность было указанно: «Заведующий 6-м отделением врач-психиатр». Также там были данные об аккредитации и сроки их действия.

«И что тебе дало?» – с издёвкой спросила я про себя.

Допустим, у этой больницы было какое-то тёмное прошлое, которое, как видимо, уже похоронено под временным пластом. Я точно занимаюсь тем, чем нужно? Хотя, с другой стороны, больше улик нет. Я решила пробить других сотрудников этой лечебницы. Я потратила больше часа на поиски информации о каждом сотруднике, и мне уже начиналось казаться, что я впустую трачу время. Среди списка было имя «Фредерик Картман, врач-бактериолог».

– Фредерик. Коллега.

Наверняка, это имела в виду Элизабет, говоря о священнике, посетившего Томаса накануне нашего приезда. Я начала пробивать эти имена по полицейской базе данных. Спустя некоторое время мне удалось обнаружить, что двоих из списка сотрудников уже нет в живых, а главный врач больницы Алан Шульц пропал без вести в мае 2013 года. Его семья погибла через неделю вследствие пожара в собственном доме.

Теодор Вергер. Врач-инфекционист. Погиб в октябре 2016 года в результате пожара в своём доме в Огайо, а за неделю до этого погиб его сын Тим Вергер в результате несчастного случая. Утонул в озере.

Уолтер Линдсдей. Врач-психотерапевт. Погиб в пожаре в сентябре 2020 года, также сгорел в собственном доме в Оклахоме. За неделю до этого погибли его дочь и сын. Марта и Джон Линдсдей. Предположительно, причина смерти детей – нападение бездомной собаки. Несчастный случай.

– Я нашла! Это не может быть простым совпадением!

Мало того: все имена из этого списка относятся к 6-му отделению, там, где заведующим был Томас МакГиллан. Теперь я точно была уверена в том, что это дело будет куда более занимательным, нежели я сама себе представляла.

– Серёжка, действительно была трофеем убийцы!

Он убивает сотрудников клиники «Гринхилл». Сначала умирают дети, якобы в результате несчастного случая, а затем погибают родители. И все эти события объединяет огонь. Кажется, наш скромняга – заядлый пироман.

– Я нашла тебя.

Окрылённая успехом, я тут же направилась к Джиму высказать свои подозрения. Я буквально влетела в его кабинет без стука. Он сидел в своём кресле и что-то записывал в свой ежедневник. Вид у него был такой, словно он не спал всю ночь: мешки под глазами, мятный деловой костюм и двухдневная щетина. Джим всегда следил за собой, потому его состояние меня немного удивило. Я положила ему на стол распечатки, что сделала чуть ранее: листки со списком сотрудников «Гринхилл», а также отчёты полиции по так называемым «несчастным» случаям. Пока он изучал документы, я высказала свою теорию на этот счёт. Для меня всё было очевидным, и я была уверенна, что Джим не будет со мной спорить, а лишь подтвердит мои подозрения. Я ожидала услышать что-то вроде: «Отличная работа, детектив! Держите меня в курсе дела и продолжайте расследование». Но не тут-то было…

– Так… И что ты хочешь этим сказать, Алиса?

– Тут же всё очевидно, Джим. Некто охотится за сотрудниками клиники «Гринхилл». Он убивает их! Это серийный убийца, я уверенна!

– Ты хочешь сказать, что некто колесит по штатам и раз в несколько лет убивает сотрудников этой психушки? Эта лечебница закрылась чёрт знает когда! Кому это нужно вообще?

– Пока не знаю. Нужно больше узнать про больницу. Но это не совпадение, Джим. Посмотри, факты говорят сами за себя! Сначала погибают дети, потом вся семья, включая бывших сотрудников «Гринхилл». Это же почерк убийцы! Какой-то цикл!

Джим нахмурился:

– Алиса, ты уверена в том, что тебя опять не подводит твоё воображение?

– А ты думаешь, что это всё совпадение? И если я права. А я права! То семья МакГилланов в опасности. Они могут погибнуть, понимаешь? Разница между смертями детей и их родителей – ровно одна неделя. Семья МакГилланов умрёт в понедельник, если мы ничего не предпримем!

– Так-так, погоди. Исходя из распечаток отчётов полиции, что ты мне дала, все эти смерти произошли случайно. Несчастный случай. Полиция проводила расследование, и никаких следов умышленного убийства они не нашли.

– Большинство людей – идиоты, Джим. А в полиции их концентрация не меньше, чем в других слоях общества. Они просто не рассматривали эти случаи как умышленные убийства. Маньяк, кем бы он ни был, хорошо заметает следы и…

– Да, конечно, а ты у нас самая умная, да?! – жёстко оборвал меня капитан.

– Что ты хочешь этим сказать?..

– Твоя выходка в доме МакГилланов! Мне звонили с департамента управлении округа. Они всерьез рассмотрели жалобу Томаса. Теперь нам грозит проверка! С меня три шкуры сдерут!

– Выходка? Ты вообще меня слушаешь? Томас лживый ублюдок! Но этот гад может подохнуть вместе со своей жёнушкой! А ты опять переживаешь за свою жалкую душонку! – не скрывая раздражения, ответила ему я.

– Соблюдайте субординацию, детектив!!! Вы забыли, что я ваш непосредственный начальник?! – Джим перешёл на крик.

– Начальник? Хах. Так вот, слушай сюда, начальник! Мне абсолютно плевать на твои проверки и что там лопочет мэр тебе на ухо. Я лишь делаю свою работу!

– Держи себя в руках, Алиса!

– Посмотри на себя! Ты в руках себя держать не можешь! И ты думаешь, я не учуял запах алкоголя? Ты обещала завязать, у тебя было целых три месяца! И тебе, напомню, очень повезло, что Мэган Салливан не предъявила никаких обвинений в твой адрес! Тебя пронесло! Но! В следующий раз везение может отвернуться от тебя, Алиса, и тогда нам всем влетит!

– Вы закончили, капитан? Может, всё же вернёмся к делу?

Джим встал со стула и подошёл к окну, повернувшись ко мне спиной. А затем, усмирив свой пыл, сказал:

– Я направлю патрульную машину к дому МакГилланов. На всякий случай. Пускай подежурят там до следующей среды. Но, как по мне, ты накручиваешь себя. Уверен, что ничего им не грозит!

– Я бы хотела провести наблюдение вместе с ними. Я могу…

– Нет! Достаточно! Я снимаю тебя с этого дела!

– Что? Ты издеваешься надо мной?! Ты же сам назначил меня на него, а теперь всё?! Может, мне ещё сдать значок и пистолет?

– Не ёрничай! Я дал тебе простое дело: расследование несчастного случая! А ты идёшь по следу мнимого маньяка, оскорбляешь свидетелей, а вот сейчас разговариваешь со мной на повышенных тонах! – Джим громко вздохнул, после чего продолжил: – Я пообещал, что назначу на это дело другого детектива.

– Вот оно что… И кого же? Хотя, дай-ка угадаю. Хайнеман, верно?

– Это тебя больше не касается. Это приказ. Ты не в состоянии вести это дело.

– Это… Это… – шок и негодование настигли меня, и я не смогла произнести ничего вразумительного.

– На этом всё, Алиса. Будешь заниматься другим делом, а МакГилланом займётся детектив Хайнеман и сержант Уайт. Тебе всё понятно?

– Да… Мне всё понятно.

– Вот и славно. Теперь иди. Работай. Все материалы и отчёты передай Маркусу. Или Хайнеман.

Ничего не говоря, я покинула кабинет капитана. Меня как будто ошпарили кипятком. Гнев бурлил внутри, пожирая мои нервные клетки одну за другой. Я с трудом подавляла дрожь в своём теле, а во рту резко пересохло. Я шла меж рядами офисных столов, медленно, как коматозник, плывя в свою рабочую берлогу. Мимо меня прошла Криста и что-то сказала мне, но я проигнорировала её. Но всё же краем глаза я заметила на её лице самодовольную ухмылку.

– Не важно…

Всё, чего мне сейчас хотелось, так это забиться куда-нибудь в угол, закрыть все двери и окна. Спрятаться…

– Алиса, что с тобой? – окликнул меня Форрестер, пожёвывая сэндвич. Он сидел за одним из офисных столов и, видимо, о чём-то болтал с офицерами, пока не увидел меня.

– Не сейчас, Джейкоб. Мне нужно заняться делом. Я занята. – Монотонно проговорила я. Моя речь была заторможена. Язык заплетался.

Джейкоб не мог этого не заметить.

– Так, ребята, у меня тут срочное дело возникло. Сегодня в десять вечера, да? – сказал он своим приятелям офицерам. Энергично поднялся и поспешил ко мне.

– Эй-эй, погоди, что случилось? Ты же знаешь, я не отстану, пока не расскажешь. – Сказал он, перехватив меня у порога в мой кабинет. Он положил мне руку на плечо и добавил: – Что случилось? На тебе лица нет! И разговариваешь ты как робот.

– Всё в порядке, Джей. Неприятный разговор с шефом… Он снял меня с дела. – Ответила ему я, избегая смотреть в его глаза.

– Чего? Это из-за этого хорька МакГиллана?

– Я не знаю. Говорит, что тот подал жалобу в департамент управления. Джим сказал, что я не гожусь на это дело.

– Томас! Вот урод! Сто пудов, этой гниде не понравились наши вопросы. Походу мы копнули там, где не следовало. – Форрестер убрал руку с моего плеча и, посмотрев мне в глаза, улыбнулся и сказал: – Не переживай, ты отличный детектив, а шеф просто делает, что ему велят сверху! Его яйца в руках у мэра Альберта, который усиленно сжимает ладонь с каждым днём.

Опять этот снисходительный тон острым лезвием полосонул моё сердце. Горечь подступила к горлу, и я с трудом сдержала эмоциональный порыв. Я почувствовала, как слёзы начали подступать к моим глазам, но я не позволила им выйти наружу.

– Да, Джей. Ты прав. Постараюсь отвлечься. Я бы хотела побыть одна, если ты не против.

– Понял! Не идиот! Я тут с парнями договорился посетить новый бар. Он в паре кварталов отсюда. Не хочешь с нами?

– Думаю, сегодня я хочу провести вечер в одиночестве.

– Как и все другие вечера. Да-да, я понял. Если передумаешь, сообщи, ладно?

– Ладно. Спасибо, Джей.

– Не кисни. Уверен, капитан ещё сто раз пожалеет, что снял тебя с дела.

После этой фразы Форрестер ушёл обратно к своим приятелям офицерам. Я же закрылась в своём кабинете, стараясь абстрагироваться от того, что сейчас произошло. Но мысли штурмовым отрядом начали брать стены, которую я отстраивала многие годы. Вскоре, под натиском мрачных эмоций, оборона моей крепости всё же пала, и голос в голове начал жонглировать кислотными изречениями, прожигая дыры в моей душе:

– Твой отец гордился бы тобой… Не бери в голову, ты хороший детектив… Если бы Мэган предъявила обвинения! Тебе очень повезло!.. Твоё воображение тебя не подводит?

Я села за свой рабочий стол и откинулась на спинку кресла, пытаясь привести мысли в порядок. Мне нужно было успокоиться, ведь Джим отчасти был прав. Контроль! Мне нужно было вернуть контроль и взять свои эмоции в узду.

На столе стояла остывшая кружка с кофе. Я сделала один большой глоток. Горькая жидкость с трудом прошла через моё горло, отчаянно пытаясь смыть ком, образованный обидой и гневом. Но этот ком был непрост: он клином встал поперёк глотки. Я сделала ещё один глоток, допив остатки бодрящего напитка, и поперхнулась. Я начала кашлять, словно больная пневмонией. Поставив кружку на стол, я взглянула на экран монитора. Там до сих пор остались открытые вкладки и файлы, что мне удалось раскопать по делу «Гринхилл». Глядя на результаты своих трудов, вдруг я почувствовала прилив энергии. Надежда начала теплиться в моём сердце.

– Нет! Я просто так этого не оставлю!

Сегодня среда, 19 апреля. Значит, у меня есть время до понедельника. Убийца не знает, что я вышла на него. Он очень скрытен и привык работать, думая, что не попадётся под чей либо взор… Но он ошибся. Ведь ему ещё не приходилось иметь дело со мной. Понедельник, 24 апреля. Момент истины. А до тех пор я попытаюсь нарыть столько информации, сколько смогу. И плевать, что Джим снял меня с дела. Я его начала, я его и закончу, во что бы то ни стало.