Автор книги: Алекс Белл
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Вера в Бога, красота и любовь. Вот три вещи, которые единственно надобны всякому человеку.
Я кивнул в ответ, улыбнувшись. Когда писатель скрылся за поворотом, я неслышно последовал за ним, оставаясь на расстоянии. Я успокоился, лишь когда убедился, что Достоевский действительно направился домой, чтобы собрать свой скромный багаж в поездку, а не в казино – отыгрываться.
Последующие пятнадцать лет стали самыми счастливыми и плодотворными в жизни писателя. В рулетку он больше не играл. Его молодая любящая жена – красавица, умница, прекрасная хозяйка – родила ему троих детей, окружив мужа душевным теплом и домашним уютом. Законченные в это время романы Достоевского «Идиот», «Бесы» и особенно потрясающий своей психологической и мистической глубиной «Братья Карамазовы» вошли в золотой фонд всемирной литературы. К сожалению, из-за слабого здоровья, подорванного в годы каторги, писатель скончался рано, в возрасте около шестидесяти лет, находясь в тот момент на пике своих творческих сил.
После смерти Достоевского называли мыслителем, оказавшим на них огромное влияние, такие личности, как Эйнштейн, Ницше, Фрейд, Кафка, Хемингуэй и многие другие.
Почти вся мировая литература XX века и отчасти философия глубоко впитали в себя ключевые идеи этого русского титана мысли и духа.
Глава 10
Как стать триллионером
(Джон Рокфеллер)
Место: Нью-Йорк, США
Время: 1889 год
Вторая половина XIX века была особенным временем в истории Соединенных Штатов. Не будет преувеличением сказать, что именно в этот период были заложены основы мирового лидерства молодого государства за океаном на протяжении следующего, XX столетия.
Начиналась же эта половина века катастрофически. Противоречия между зажиточными консервативными рабовладельческими штатами Юга и демократическими, свободными от рабства штатами Севера нарастали. Причем их разные позиции по вопросу рабства были не единственным, а временами даже не главным камнем преткновения. Север стремился к технологическому прогрессу и как можно более полному и скорому объединению штатов Америки в фактически (а не на бумаге) единое государство. Юг, напротив, был верным хранителем старых полуфеодальных традиций и настаивал на безусловном приоритете законов каждого штата над общими законами Конфедерации. Острые разночтения сторон касались также политики пошлин и налогов, способов освоения еще полудикого в то время Запада и многого другого. Компромисса в этих разногласиях при всех усилиях политиков добиться не удалось, и в 1861 году разразилась разрушительная, кровопролитная гражданская война. Вначале перевес в ней был на стороне Юга, но в итоге она закончилась в 1865 году безоговорочной победой Севера, отменой рабства, реформами, после чего США стали той страной, которую мы знаем сейчас.
Экономический урон от войны был колоссальным, и о равном соперничестве Штатов с ведущими странами Европы, казалось, теперь надолго можно было забыть. Но скорость восстановления американской экономики оказалась поразительной. Уже к началу 1880-х годов по уровню деловой активности Нью-Йорк стоял вровень с Лондоном, а в начале XX века – во многом превосходил его. Американское экономическое чудо конца XIX века, одно из самых впечатляющих в мировой истории, было бы невозможно без участия в нем целой плеяды выдающихся личностей, бизнесменов – не только национального, а вполне глобального масштаба: банкиров, таких как Морган; стальных магнатов, как Карнеги; строителей железных дорог как Вандербильт, и многих других. При этом нельзя сказать, что деловая среда той эпохи в Америке благоприятствовала быстрому росту бизнеса. Если погрузиться в хроники того времени, становится понятно, что эти люди добились своих огромных состояний не благодаря, а скорее вопреки всему, что их окружало: безумной варварской конкуренции без всяких правил; устаревшим законам, враждебной к ним прессе, в отсутствие малейшей поддержки со стороны государства (хотя оно существовало целиком на те налоги, которые платили в казну эти магнаты и их предприятия). Крупный бизнес в те годы был бассейном с кровью в воде и стаями зубастых акул, выжить и победить в котором могли лишь самые сильные хладнокровные особи. Но даже на таком колоритном фоне одна деловая фигура Америки того времени была на голову выше всех остальных.
Меня назначили членом комиссии Сената США по вопросам регулирования монополий. Это направление работы госорганов было новым. Суды штатов в последнее время постоянно получали иски от лиц, якобы пострадавших от действий монополий. К критике крупных корпораций охотно подключалась и падкая на сенсации, тонко чувствующая настроения общества пресса, то и дело публиковавшая на передовицах сенсационные расследования о том, как «монополии одурачивают и грабят честных простых американцев». Теперь эта тема разрослась до государственного значения. Она обсуждалась в дебатах перед любыми выборами, возникло поколение политиков, обещавших «бороться с корпорациями-кровопийцами». В 1889 году на рассмотрение в Сенат был представлен знаменитый «Акт Шермана». Это был проект радикального экономического закона, по которому монополии как таковые запрещались вовсе. В случае если государство признавало корпорацию монополией, ее владельцы были обязаны разделить ее на мелкие, «честно» конкурирующие между собой компании. Государство понимало, какой бурной, непримиримой может быть реакция крупного бизнеса, и потому не спешило принимать этот акт (несмотря на всю его популярность). Было решено сначала «прощупать» почву: пообщаться с собственниками втайне, неформально.
Моя миссия в этот раз была и трудной, и простой одновременно. Сложной, так как мне было поручено встретиться с человеком, против которого лично данный проект закона был направлен в первую очередь. Ведь именно он был крупнейшей фигурой американского и даже, вероятно, мирового бизнеса, а на его громадную компанию судебные иски и жалобы со всех сторон сыпались ежедневно. Простой – потому что в отличие от многих других крупнейших воротил той эпохи (вроде Дж. П. Моргана, который испепелял гневом любых не согласных с ним хоть в чем-то собеседников) этот бизнесмен был известен своей безупречной вежливостью, спокойствием, уважением к окружающим и чувством такта. Даже самые жесткие решения в отношении своих противников и конкурентов он представлял в такой форме, что мало кто обижался на него лично. Будучи самым богатым человеком мира, он никогда за всю свою долгую жизнь не имел телохранителей, так как верил, что сам Господь бережет его и что он никому не причинил такого вреда, который возбудил бы в ком-то жажду личной мести.
Идея заработать как можно больше денег, превратив это и в цель жизни, и в увлекательную, азартную игру, пришла к Джону Рокфеллеру (так его звали) еще в раннем детстве. Он родился в маленьком городке, в большой семье среднего достатка. Его отец был колоритной личностью: красавцем, спортсменом и успешным аптечным торговцем: Джон поначалу во всем брал с него пример. Его мать, напротив, была скромной и набожной: от нее он на всю жизнь перенял глубокую веру в Бога и обязательное посещение и пожертвования церкви. Зарабатывать карманные деньги начал с восьми лет: выполнял за мелочь поручения соседей, копал картофель, откармливал индюшек. В тринадцать лет, скопив пару сотен долларов, стал выдавать небольшие займы местным фермерам под проценты. В пятнадцать лет его семья переезжает в Кливленд – крупный город на берегу одного из Великих озер, на полпути между Нью-Йорком и Чикаго. Кливленд на полжизни станет домом Рокфеллера: именно отсюда его великая корпорация со временем протянет свои «щупальца» повсюду. В шестнадцать лет Рокфеллер – взрослый самостоятельный человек: работает бухгалтером с хорошим окладом в крупной торговой фирме. Но работа по найму его не привлекает. Повсюду он видит огромные возможности для собственного дела. В восемнадцать лет он занимает у отца крупную сумму под высокий процент (из-за размера которого они жестко торговались) и с компаньоном основывает торговую компанию. Дела их идут скромно, но с началом Гражданской войны они проявляют себя надежными поставщиками качественных продуктов и лекарств для нужд армии, получая все более крупные заказы. К концу войны капитал фирмы вырастает до полумиллиона долларов – крупной суммы, и Рокфеллер ищет новые возможности для роста. В середине 1860-х нефтяная индустрия Америки находится в незрелом состоянии: нефть добывают мелкие фермеры в крохотных количествах почти вручную; при транспортировке в открытых бочках ее большая и самая качественная часть испаряется. Потребители нефть (переработанную в керосин) используют для освещения домов с помощью керосиновых ламп; незначительная часть идет на смазочные материалы для станков. Серьезные бизнесмены считают ниже достоинства «пачкать руки» торговлей этой грязной, вязкой, дурно пахнущей жижей с множеством сопутствующих ей проблем и низкой прибылью. К тому же на горизонте маячит эра электричества: о нем еще не знают, но все чувствуют, что век керосиновых ламп (а с ними, как тогда казалось, и спроса на эту странную грязную жидкость) недолог и что-то радикально новое вскоре придет им на замену.
Джон Рокфеллер в свои неполные тридцать лет смотрит на вещи иначе. Им овладевает навязчивая идея о том, что нефть как товар вовсе не безнадежна. На торговле ею можно заработать миллионы, если к нефтяному бизнесу подойти рационально, технологично и умно. Он идет на немалый риск и весь свой капитал вкладывает в строительство крупнейшего на тот момент в мире нефтеперерабатывающего завода вблизи Кливленда. Завод имеет выгодное географическое положение (ветки железной дороги к нескольким крупным городам); использует новые технологии перегонки, дающие керосин, масла и другие нефтепродукты лучшего на рынке качества. Остальное – история. На каждом шагу у новоиспеченного нефтяника поначалу возникали трудности, порой выглядевшие непреодолимыми. Для их решения все время приходилось придумывать нечто новое. Компания Рокфеллера Standard Oil первая изобретает для перевозки нефти и керосина вместо открытых, сильно протекающих деревянных бочек герметичные стальные вагоны-цистерны, не сильно изменившиеся и в наше время. Инвестирует огромные средства в подземные магистральные нефтепроводы, со временем опутав их сетью все восточные штаты США. Рокфеллеру принадлежит идея союза производителей нефти с целью смягчения резких колебаний цен на нее. Из-за нарушений его условий участниками этот союз просуществует недолго, но идея останется на века: соглашение стран – производителей нефти ОПЕК процветает и ныне. При малейшей возможности Рокфеллер скупает заводы конкурентов: как правило, в момент падения цен на нефть задешево. Ставшему абсолютным лидером в сфере переработки, транспортировки и продажи нефти и нефтепродуктов, на последнем этапе, в 1880-х годах, Рокфеллеру оказывается не так уж трудно прибрать к рукам и почти всю ее добычу. Методы, которыми он пользуется, трудно назвать этичными с современной точки зрения. Для приобретения почти всех интересных, дающих высокий дебит скважин Америки того времени Standard Oil использовала целый арсенал хитрых приемов. Например, заключала контракт с владельцем месторождения на транспортировку нефти по своему трубопроводу по низкому тарифу, а через пару лет, когда владелец как следует развивал бизнес, в момент падения цен на нефть «неожиданно» разрывала контракт, вынуждая добытчика (уже взявшего крупные кредиты) отдать Standard Oil свои скважины бесплатно за то, что она погасит его кредиты. Было и немало других схем приобретения скважин, похожих по сути. Но нередко Рокфеллер проявлял и щедрость: добытчики, сдавшиеся ему по-хорошему, получали достойные, иногда даже миллионные отступные, а самые талантливые люди из числа бывших конкурентов приглашались на руководящие посты в Standard Oil. С позиций сегодняшнего дня такие деловые приемы кажутся неблаговидными, но для беспощадной дикой конкуренции той эпохи они были ничем не хуже тех, что использовались ведущими компаниями во всех отраслях. К концу 1880-х Standard Oil принадлежала почти вся бурно растущая нефтяная индустрия США. Состояние Рокфеллера приблизилось к миллиарду долларов – сумме, немыслимой в то время (зарплата рабочего тогда была менее 50 долларов в месяц). Уровень общественного недовольства в Америке столь фантастическим богатством одного человека рос и теперь, казалось, уже не имел пределов.
Я предполагал, что наша встреча состоится в штаб-квартире компании, здание которой было недавно построено в центре финансового квартала Манхэттена, рядом с Уолл-стрит, где уже тогда находилась Нью-Йоркская фондовая биржа и офисы крупнейших банков. Джон Рокфеллер переехал с семьей в Нью-Йорк лишь несколько лет назад: до этого вел все дела из своего родного Кливленда, но теперь масштаб его бизнеса стал слишком большим. К моему удивлению, нефтяной король, узнав через своих референтов о цели моего визита, пригласил меня не в будний день, а в субботу, сразу после утренней мессы в местном католическом соборе, которую он посещал всегда. Семейство Рокфеллера в Нью-Йорке обосновалось на Манхэттене, в районе к западу от Центрального парка. Сейчас там находится едва ли не самая дорогая в мире недвижимость, но в то время это был обычный, рядовой и еще не полностью застроенный район мегаполиса. Рокфеллер с семьей и небольшой обслугой жил в сером трехэтажном, без роскоши особняке, правда с весьма обширным огороженным участком. Помимо дома на участке располагались конюшни и большой залитый зимой каток. Это были два главных хобби магната: в теплое время года после работы он вечерами ездил верхом для разминки тела и отдыха ума; зимой с радостью катался на коньках. Художественную литературу и театры, напротив, он совсем не жаловал: ему их заменяла деловая пресса, которую он каждый вечер внимательно прочитывал.
Стоял декабрь, а зимы в те времена в Нью-Йорке были снежными и морозными. У больших денег, конечно, есть особая аура: редко перед знакомством я испытывал столь явное волнение. К счастью, моя тревога оказалась напрасной. Когда я, приехав на экипаже около полудня, немного замерзший, появился на пороге дома – не слуги, а сам хозяин неожиданно любезно и демократично встретил меня лично и пригласил зайти внутрь. Прихожая на первом этаже была искусно обита деревом, недалеко от входа растоплен камин, так что в помещении оказалось тепло и уютно. Меня пригласили за стол, и я выбрал в качестве ланча яичницу с горячим чаем, тогда как Рокфеллеру (одетому неформально, в теплый шерстяной свитер, который был ему больше к лицу, чем строгие костюмы и высокий цилиндр, в которых он позирует на большинстве портретов) принесли его любимое блюдо – горячее, но не кипяченое свежее молоко в графине и ломти аппетитного хлеба, теплого, слегка хрустящего, только что выпеченного, на блюде.
Я не удержался и спросил самого богатого человека в мире о его предпочтениях в кулинарии. Оказалось, этот вопрос ему часто задавали.
– У публики совсем неправильное, извращенное мнение о богачах. Они думают, что мы, с нашими миллионами, купаемся в шампанском и ежедневно съедаем горы деликатесов. Удивительный вздор. У меня такой же желудок, как и у всякого человека. И помещается в него лишь один прием пищи. Причем чем проще еда, тем она полезнее для здоровья, о котором я, неся ответственность за огромный бизнес и сто тысяч работающих в нем достойнейших людей, обязан заботиться.
После ланча мы перешли в кабинет бизнесмена, который располагался на верхнем, третьем этаже дома, из большого окна вдалеке виднелись верхушки заснеженных деревьев Центрального парка. Уже в то время парк был излюбленным местом прогулок и отдыха жителей большого города, с аттракционами и культурными развлечениями. Рокфеллер не торопясь закурил сигару (что позволял себе редко), еще одну предложил мне, но я вежливо отказался, сославшись на небольшую боль в горле (на самом деле я просто не курил). Внешность основателя нефтяной индустрии не была красивой: скорее его облик можно назвать достойным и благородным. Ростом чуть выше среднего, в свои пятьдесят лет – все еще стройный, худощавый, энергичный, с короткой аккуратной седой стрижкой, правильными, хотя, возможно, слишком мелкими чертами лица, едва заметными седыми усами, тонкими губами, сухой, но без заметных морщин кожей. Главной чертой внешности Рокфеллера были его глаза: голубые, не красивые, а холодные и водянистые, но при этом – внимательные, проницательные, словно видящие любого собеседника насквозь.
Наконец мы перешли к сути дела. Вначале твердо договорились о том, что содержание и даже сам факт нашей встречи не будет разглашен прессе. Я подробно рассказал о бурно обсуждаемом в Сенате «Акте Шермана» и о том, чем его принятие (неизбежное в ближайшее время из-за сильного давления – как сверху, лично от президента, так и снизу, со стороны прессы и публики) будет грозить самому Рокфеллеру и всему крупному бизнесу Америки. Я ожидал самой эмоциональной реакции. Но хозяин лишь внимательно слушал, сохраняя хладнокровие. Когда я закончил, он отреагировал:
– Государство хочет заставить меня разделить мой бизнес на части? И что в этом такого? Те же акционеры будут, как и раньше, контролировать все эти новые малые компании, координировать их деятельность. Более того, я сам в последнее время часто думал о потенциальной пользе такого разделения и не исключаю его в близком будущем, причем совершенно добровольно.
– Но зачем?
– Standard Oil стала слишком большой и разветвленной. С каждым годом мне становится все тяжелее держать руку на пульсе всего важного, как это было раньше. Разумеется, у меня работает множество первоклассных, вполне самостоятельных менеджеров, лучших во всей Америке. Всю жизнь я подбирал их лично и доверяю каждому из них. И все же я чувствую, что единая компания – не сегодня, так завтра – начнет становиться все более медлительной и тяжеловесной. А это в любом бизнесе, особенно таком динамичном, как нефтяной, совершенно недопустимо.
Подобный взгляд на вещи со стороны собственника сильно менял дело. Тем не менее, даже спокойно согласившись на дробление своего бизнеса, Рокфеллер не решал главной проблемы. Того, что вынудило государство принимать столь радикальный закон. А именно – ненависти людей, публики к богачам. Я не мог не указать ему на это. Но магнат лишь раздраженно пожал плечами:
– Никогда не понимал этого. Мне кажется, что это элементарная зависть недалеких обывателей к успеху тех немногих, кто с раннего детства неустанно работал по шестнадцать часов в сутки, отказывая себе во всем. К тем, кто осмеливался в самые тяжелые моменты брать на себя огромные риски. Кто никогда ничего не боялся и видел будущее лучше и четче других.
– Возможно, эту ненависть можно трактовать и как обыкновенную зависть. Но от этого она не становится меньшей проблемой. Люди на улицах и пресса полощут ваше имя к месту и не к месту, обвиняют вас лично и всю вашу компанию во всех смертных грехах.
– Господи, да в чем же мой грех? В том, что я плачу в бюджет страны больше всего налогов? Или в том, что я создал для талантливых и трудолюбивых американцев сто тысяч достойных, хорошо оплачиваемых рабочих мест? А может быть, в том, что дома десятков миллионов простых людей, даже в самом дальнем захолустье – не только в США, но и во многих странах за рубежом, теперь освещаются и обогреваются дешевым качественным керосином, доставленным им моей компанией? В чем именно из этого меня упрекают?
– Мне кажется, обвинения в ваш адрес лежат в области эмоций, а не рациональных аргументов. Если коротко, то чаще всего вас обвиняют в присвоении нефтяных богатств страны, по мнению публики – принадлежащих всему народу Америки. А также в монополизме и манипулировании рынками топлива ради увеличения вашего и без того непомерного личного состояния.
– От этих «аргументов» за тысячу миль пахнет самым дешевым популизмом и даже социализмом. Из которых, как показывают многие примеры, никогда не вырастает ничего хорошего.
Первый миллиардер в истории встал с кресла, прошелся, затем постоял у окна, задумавшись.
– Посмотрите, как разительно изменилась Америка за последние двадцать-тридцать лет. Я отлично помню, как у моего дома в Кливленде каждый день появлялись голодные попрошайки, калеки, вернувшиеся с войны, даже и на людей-то не очень похожие. Вся страна была в совершенной разрухе, а главной мечтой половины людей было хотя бы разок наесться вдоволь, досыта. А сегодня, советую вам – прогуляйтесь вечером по Бродвею или Пятой авеню. Повсюду новые сияющие многоэтажные здания, дорогие экипажи, ослепительные витрины. Посмотрите на лица людей – сытые, смеющиеся, полные радости и надежд на еще лучшую жизнь. Кто сотворил для них это чудо? Государство? Репортеры? Социалисты?
Рокфеллер снова присел в кресло и потянулся за еще одной сигарой, но остановил себя.
– Это сделали предприниматели. Такие, как я, и тысячи других, не менее талантливых и достойных. Это мы создали ту Америку, которой теперь так восхищается весь мир. Если бы не каторжный труд и способность идти на риск множества предпринимателей, Америка до сих пор была бы страной Дикого Запада. Отсталой, бедной, убогой, разъединенной.
– Возможно, вам стоило бы активнее заниматься благотворительностью?
– Я занимаюсь ею с ранней молодости. Еще в шестнадцать лет делал немалые взносы в бюджет церкви, где постоянно посещал мессы. Теперь, имея больше возможностей, регулярно делаю крупные переводы разным учебным заведениям. К примеру, я являюсь учредителем Чикагского университета, который откроет двери тысячам студентов уже через год и со временем, уверен, войдет в число лучших университетов Америки. Кроме того, я помог частным образом тысячам обездоленных семей в Кливленде и других городах. Разумеется, как сказано в Евангелии, мои пожертвования хранятся в тайне. Нет ничего лицемернее, чем хвастаться богоугодными делами.
– К сожалению, современный мир устроен не вполне так, как описано в Библии. Если бы публика знала о масштабе ваших пожертвований, ее отношение к вам могло быть совсем иным.
– Признаться, я и сам не раз думал об этом. Проблема в том, что подходить к благотворительности такого масштаба нужно взвешенно, ответственно, рационально. Как к своего рода предприятию, хотя и не коммерческому. Иначе большинство зерен, которые вы хотите посеять, унесет ветром или они будут склеваны по дороге вредителями, не принеся пользы. Сейчас я слишком занят делами моего нефтяного бизнеса. Но как только позволю себе уйти на покой, масштабная, системная благотворительность станет главным смыслом всей моей оставшейся жизни. Я решил дать в наследство моим детям менее половины моего состояния. Большую его часть я сам, если успею, еще при жизни раздам на благие дела.
Собственно, по сути обсуждать было больше нечего. Я мог передать в комиссию Сената то, что Джон Рокфеллер не станет активно возражать против закона о запрете монополий. Но в то же время, понимая дальновидность нефтяного магната и его фанатическую нацеленность на преуспевание его бизнеса, после принятия закона следовало ожидать, что он оплатит армию юристов и, возможно, даже лоббистов в высших эшелонах власти, которые устроят войну за то, чтобы либо не признать Standard Oil монополией, а если и признать, то лишь на самых выгодных для Рокфеллера условиях. Легкой жизни в деловых отношениях с ним не было ни у кого и никогда.
Я не мог не воспользоваться возможностью спросить у знаменитого бизнесмена о принципах ведения дел, которые, с его точки зрения, принесли ему столь впечатляющий успех.
– Нет одного магического секрета успеха. Важен в равной степени весь комплекс выработанных мною методов и подходов.
– Журналисты часто пишут книги о «принципах деятельности» известных, популярных людей. Мне особенно интересно услышать о таких секретах лично, непосредственно от вас.
– Еще раз объясняю вам: слово «секрет» в данном случае неуместно. Тут нет никаких тайн. Достаточно детально ознакомиться с моей совершенно открытой для всех биографией, чтобы понять, каким образом я пришел к своему сегодняшнему состоянию. Но, если хотите, перечислю – по крайней мере, главное. То, без чего я сейчас не был бы собой совершенно точно.
Бизнесмен взял какой-то предмет на столе, повертел его в руках, почему-то усмехнулся своим мыслям, затем продолжил:
– Не буду расставлять эти принципы по важности, ведь они вытекают плавно, органично друг из друга. Тем не менее один принцип уверенно поставлю выше всех прочих. Я всегда, с раннего детства, безоговорочно верил в себя, в свои силы и способности и мой совершенно неотвратимый личный жизненный успех. Судьба не раз больно меня била, особенно в начале пути, много раз я попадал в крайне сложные ситуации и принимал трудные решения. Ни на секунду при этом я не терял веру в себя, в мою счастливую звезду. Эта вера полностью оправдалась. Когда вы играете в игру, полезно представить себе, что вы победите обязательно, пусть для этого вам и придется разрешить немало головоломок. Уверенность наполняет ваш разум спокойствием и позволяет во всех ситуациях избегать принятия панических, нелогичных решений под влиянием эмоций.
– Мне это напомнило тот факт, что человек, к примеру, физически не может утонуть: его тело весит меньше воды. Тем не менее тысячи людей тонут ежегодно: от страха, в панике, они как бы топят сами себя, вместо того чтобы спокойно лежать на воде и ждать помощи.
– Именно. Это неплохое сравнение. Далее, все ваши важные действия должны происходить только в правильное для этого время. Выбор момента – всегда ключевой фактор успеха. Почти все известные мне нефтяники называют своей главной проблемой крайнюю нестабильность цен на нефть. В течение нескольких месяцев ее рыночная цена может колебаться вверх или вниз в пять раз. Вчера вы были богачом, а сегодня вдруг стали банкротом. Я же всегда говорил, что нет ничего лучше, чем такие колебания. Зная это, в периоды высоких цен я аккумулировал огромные запасы наличности, избавлялся от некоторых не самых нужных активов, чтобы хорошо на них заработать. Напротив, когда цены падают ниже себестоимости, рынок охватывает паника. Участникам рынка вдруг начинает казаться, что нефть завтра может стать вообще и даром никому не нужной; они продают хорошие скважины, работающие заводы в панике по самой низкой, бросовой цене. Для меня же это лучшее время. Через компании, о которых никто не знает (чтобы не привлекать внимания), я скупаю в такое время все, что дешево и плохо лежит. И даже если я купил в какой-то кризис слишком много и мой запас наличности иссяк, это не повод менять стратегию. Иногда я даже в такой ситуации беру крупные займы, понимая, что низкие цены – явление временное. За падением всегда последует еще более бурный рост.
– Звучит просто, но, чтобы продавать активы на пике и скупать на дне, требуется огромное мужество.
– Слава богу, я им обладаю. А также здравым смыслом. Следующий важный принцип: не пытайся ничего делать в одиночку. Мы живем в мире людей, и мы должны всегда и во всем с ними сотрудничать, как бы нас ни обуревала временами гордыня. Чтобы управлять бизнесом, развивать его, мне нужна большая, сплоченная, самая профессиональная на рынке команда – и управленцев, и технических экспертов, узких специалистов. С момента основания Standard Oil и по сей день все важные кадровые решения, решения, касающиеся людей, работающих на меня, я принимаю или как минимум утверждаю сам. Сколько хороших компаний умерло на моих глазах из-за, казалось бы, не таких уж и серьезных ошибок, просчетов их управляющих. Порой такие промахи бывают и у нас. Но поверьте: реже, чем в других известных мне крупных корпорациях.
– Какие качества управляющих вам кажутся наиболее важными, ценными?
– Энергичность, порядочность, глубокое профессиональное знание дела. И еще – дотошность в мелочах и неудовлетворенность. Как хорошо ни поставлено ваше дело, всегда остается множество вещей, крупных и мелких, которые можно еще улучшить, оптимизировать.
– Мне кажется, я записал ваши рекомендации. Весьма интересно.
– Следующий принцип касается молодых предпринимателей, только выбирающих дело своей жизни. Как ни удивительно, но мне часто приходится слышать от молодежи, что мне якобы повезло с эпохой, когда я начинал бизнес. Нефть была не освоена, никому не нужна, и я чуть ли не подобрал то, что бесхозно валялось на земле. А теперь, говорят они, все уже давно поделено и новых возможностей начать крупный бизнес в наше время не осталось. Это самое странное утверждение, которое мне доводится слышать. Технологии развиваются с немыслимой скоростью. Возможностей для производства новых товаров, услуг в глобальном масштабе в наше время во много раз больше, чем было в трудные и довольно унылые, говоря откровенно, времена моей юности. Оглянитесь вокруг. Немного пофантазируйте. Наберитесь смелости. Вы поймете, что в любое время возможностей разбогатеть становится не меньше, чем раньше, а все больше. Но, разумеется, при этом будьте готовы к тому, что успех не бывает быстрым и легким. Скорее всего, он потребует годы и годы упорной работы. Может быть, даже всю жизнь.
– Соглашусь с этим. Оглядываясь назад, любой человек видит в его прошлом массу упущенных возможностей. Которые он не понял, не оценил, а чаще всего ему не хватило воли и решимости.
– Еще один принцип важен предпринимателям, которые испытывают проблемы с развитием их дела, а таких на некотором этапе становится большинство. Надо постоянно, ежедневно думать о том, каким еще образом потребитель может использовать ваши товары и услуги. Для этого необходим агрессивный творческий маркетинг. Когда я начинал нефтяной бизнес, девяносто процентов всей нефти Америки использовалось для освещения небольших помещений старыми керосиновыми лампами. Кое-что шло на смазку движущихся частей механизмов, и только. Никому тогда и в голову не приходило, что нефть и керосин можно использовать как-то еще. Я же понимал, что нефти будут добывать все больше. Поэтому главным вопросом было то, как ее использовать. Каждый год, что я находился у руля, мы придумывали или находили у других новые, интересные товары из нефти с высоким спросом. Сейчас товаров из нефтепродуктов на рынках – сотни, и этот список все время растет. Машинным производствам по всей Америке наши технологи предложили смазочные масла уникального, подходящего именно для них состава, теперь это огромный сегмент бизнеса. Из нефти делают свечи, парафины, красители. Химическая промышленность Америки при нас буквально переродилась, так как из нефти теперь получают большинство кислот. Далее – жевательная резинка, пластилин для детей. Разумеется, отопление. Керосиновые печки были и раньше, но они сильно дымили, быстро засаливались, часто требуя чистки или замены. Наши технологи нашли такой состав керосина, который не имел этих недостатков. Теперь керосинки греют дома почти по всему миру, они удобны, дешевы, а издержки при пользовании не превышают один цент в час. Уверен: и это – не предел. Недавно на наши заводы в качестве эксперимента привозили из Европы двигатели внутреннего сгорания немецких изобретателей Отто и Дизеля. Оказалось, что наши керосин и бензин идеально подходят как топливо для их работы.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?