Текст книги "Танцы на стеклах – 2"

Глава 5

Тоскуя по нему, она пыталась разобраться в себе и в своих чувствах и понять наконец, почему она так реагирует на его прикосновения. И находила единственное объяснение этому: любовь.

Ханна Кристин. Всё ради любви

Джаред

Сразу после возвращения с острова, я планировал приступить к работе в Штаб-Квартире «Лакшери Корп», которая располагалась в самом центре деловой части города Асад, который являлся столицей Анмара, но моим планам не суждено было сбыться.

Сити-центр начал строится тридцать лет назад, и сейчас напоминал Нью-Йорк с его плотно натыканными небоскребами, разбавленными шикарными ресторанами, фешенебельными гостиницами и бутиками. И Асад резко отличался в архитектурном плане от остальных городов Анмара, которые сохранили свою самобытность и колоритность: роскошные дворцы и виллы, белокаменные мечети с большими куполами, шумные рынки с прилавками, которые ломятся от изобилия товаров, узкие улочки торговых городов, пропитанные ароматами басбусы, бергамота и шафрана, ослепляя яркими красками тканей на любой вкус и кошелек. Туристов больше привлекала магия востока, которая пронизывала старые города, а Асад посещали, в основном, бизнесмены и инвесторы. И чувствовал себя тут, как рыба в воде. Этот город олицетворял собой все то, к чему я стремился. Успех, роскошь, власть, уверенность.

Но именно здесь я ощущал себя свободным. Целый год после окончания Йелля, когда мне пришлось очень быстро постигать азы семейного дела, я не выезжал за пределы Асада без необходимости, с головой погрузившись в изучение всех тонкостей ведения дел на рынке драгоценных металлов. Жил в гостинице, хотя отец наставил на том, чтобы я остановился в резиденции его первой жены. Ни за что на свете не вернусь туда, где все насквозь пропитано моими ночными кошмарами. Я предпочел гостиницу. Видеть стареющую суку Нору не было никакого желания.

Как тогда, так и сейчас наша ненависть друг к другу с годами не уменьшалась, а только набирала обороты. Нора чувствовала укрепляющееся уважительное, благосклонное отношение шейха ко мне, и понимала, что ее ненаглядный Али перестает быть любимчиком, когда появляюсь я. Если семья собирается вместе, отец всегда сажает меня по правую руку, и то же самое происходит во время увеселительных мероприятий. Будь то скачки или соколиная охота. Шейх чаще спрашивает мое мнение, изредка обращая внимание на других сыновей. Конечно, подобное пренебрежение не улучшает моих отношений с братьями, хотя я никогда не стремился заслужить их любовь уважение. Как, впрочем, и любовь отца – он сам стремился узнать меня лучше в течении тех недолгих моментов, когда у него было на это время.

Однажды во время соколиной охоты, за которой мы наблюдали, как зрители, а Али и его сокол участвовали в традиционном соревновании, я спросил напрямую у отца, почему он уделяет мне больше внимания, чем остальным сыновьям, и откуда взялась особенная заинтересованность моими делами и успехами.

– Потому что дети от любимой женщины всегда занимают особенное место в сердце мужчины, Адам, – ответил отец. – Когда я смотрю на тебя, я вижу Амелию в чертах твоего лица. Ее серебристые глаза, светлые волосы, ее, скрытый за хладнокровным взглядом, горячий темперамент. Ты думаешь, он всегда меня ненавидела?

Я промолчал, пожав плечами. Мои воспоминания отличались от того, что помнил отец. Мама не любила его, боялась, она плакала часами, после того, как он уходил. Я не думаю, что между ними было что-то больше ненависти с ее стороны и одержимого желания укротить ее – со стороны отца. В подобных баталиях и столкновениях двух темпераментов, двух сложных характеров, свободолюбивых цельных личностей всегда страдает кто-то третий. Я оказался между двух огней. Но я никогда не сомневался в том, что моя мать была смелой и сильной женщиной. Гордой, иногда слишком упрямой. Она могла справится с отцом, я знаю… но не захотела, сдалась, предпочла сбежать, а не бороться.

Шейх усмехнулся уголками губ.

– Поверь, я это заслужил. Ее ненависть и злость. Но никакие мои ужасные, по ее меркам, поступки не оправдывают того, что она сделала. Амелия знала, что одно ее слово и все драгоценности мира лягут к ее ногам. Одно ласковое слово. Нам ведь не так много надо. Правда, сын?

Он подмигнул мне и отвернулся, задумчиво поглаживая аккуратно постриженную черную бороду, наблюдая за действом, разворачивающимся перед зрителями. Королевский вид спорта – так в народе называют соколиную охоту. Али купил свою птицу за полмиллиона долларов и несколько лет упорно тренировал ее. Как и отец в более молоды годы, Али был одержим победой. И даже само участие в процессе соколиной охоты, как наблюдение за ней, способны подарить взрыв адреналина, вызывающий зависимость на всю жизнь, погружая в магическую атмосферу, взывая к глубоко спрятанным инстинктам охотника. Достаточно раз увидеть нападение-ставку сокола со сложенными крыльями в бескрайнем небе в погоне за ускользающей добычей, чтобы стать одержимым поклонником непростого вида спорта, требующего максимальной отдачи.

В детстве отец подарил мне белого кречета. И через пару недель тот умер от неизвестной болезни. Я вздохнул с облегчением.

Все мои братья были одержимы охотой, пытаясь перещеголять друг друга в умении.

Со мной такого не случилось.

Отец брал меня с собой в пустыню, где я со стороны наблюдал за тренировками его самого и братьев.

Завораживающее зрелище, но я предпочитал смотреть.

Я не испытывал одержимости чем-либо, пока не встретил Меланию Йонсен.

Я хотел бы настичь ее, как сокол свою добычу. Стремительно и беспощадно.

– Если хочешь быть свободным от оков, Адам, никогда не позволяй женщине управлять тобой. Мне нравится Рания. Она способна подарить мужчине покой и счастье, – произносит отец, внимательно наблюдая за сменой эмоций на моем лице. – Она похожа на Айгуль, мою вторую жену. Такая же милая и робкая.

– Если бы Айгуль была такой идеальной, то ты бы не взял третью жену, отец, – не удержался от иронии я.

– Если бы твоя мать сказала мне «да», я бы отказался от всех. Я позволил страсти взять верх над разумом и чуть не потерял свою семью и уважение моего народа и близких из-за распутной женщины, которая стремилась вернуться к своим привычным удовольствиям и свободе.

Мне казались странными рассуждения Шейха о моей матери. Иногда его слова противоречили друг другу, словно отец сам до сих пор не определился, что же они чувствовали друг к другу. Но каждый раз, когда Шейх останавливал на мне свой тяжелый пристальный взгляд, я понимал – он думает о ней. Это ранило и наполняло недоумением одновременно. Если отец так любил ее, то почему позволил уйти? Он умел говорить, и я знаю, что жены и многочисленные наложницы обожают моего отца за его красноречие и щедрость. Почему с моей матерью его обаяние не сработало?

Почему мое обаяние не сработало с Меланией Йонсен? Разве ей не должно было льстить, что я столько усилий приложил, чтобы добиться ее? И что в итоге? Не прошло и суток, как она прыгнула в постель к другому парню.

Маленькая развратная шармута, которая чуть не довела меня до крайней точки кипения, когда явился к ней сразу после возвращения из путешествия с Ранией. И эта неделя была самой длинной в моей жизни, потому что я думал о чем угодно, но не обретенном «счастье» в лице молодой жены. Все мои мысли и желания принадлежали белокурой хрупкой пленнице дома на побережье. Я мысленно представлял, как она бьется и мечется в своей клетке, слабая, разбитая… Я ненавидел, сгорал от гнева, страдал от безумного желания обладать ею снова… я скучал по нашим дракам и противостояниям.

Я хотел наказать, унизить, показать, как беспомощна вероломная продажная сучка перед моей волей, я еле дожил до момента, когда снова увижу ее, мечтая сдавить ее шею пальцами, пока она не начнет трепыхаться, умоляя о прощении в моих руках. А в итоге, едва сдержался от желания трахнуть ее прямо на том столе, когда она так бесстыдно, хотя и по моему приказу, предлагала себя. Это не было бы актом насилия. Я мог взять все, что захочу… Шлюха хотела, чтобы ее поимели.

Когда я представляю, как она точно так же прогибалась под Дэвисом, предлагая ему свое изящное, стройное тело, мне хочется наплевать на внутренние моральные установки и удушить ее, вытрясти из нее душу. Похотливая дрянь, чье место на спине и на коленях.

И почему, черт возьми, я не могу выкинуть ее из головы?

Когда моя одержимость белокурой шлюшкой перестанет отравлять мне жизнь?

Мой унылый брак и бездействие не облегчали решение задачи. И даже несколько часов в сутки, в течении которых по видеоконференции я трахал мозг своим коллегам в Нью-Йорке, выливая на их головы свою ярость и неудовлетворенность, не давали желаемого забвения.

Мелания

Я думала, что буду дышать свободно, как только избавлюсь от чудовищной маски. Смирюсь со своей судьбой пленницы.

Но я задыхаюсь. От унижения, от бессилия, от чувства полнейшего отчаянья и безысходности…

Я мечтаю выбраться из этого места, вернуться к своей жизни, к Сэм и Томасу, к маме, и даже к отчиму, которые, наверняка, места себе не находят, безуспешно ищут меня, не имея ни малейших шансов вернуть…

Кто я, и мои близкие, против королевской семьи Анмара? Против, мать их, Саадатов с огромными деньгами, связями, с незыблемой властью? Особенно здесь, в Анмаре, где у меня, по сути, нет личности, есть лишь роль безликой шлюхи, удел которой прозябать в золотой темнице.

Есть, конечно, маленькая надежда на Эдварда. Он перевернет все органы власти США, воспользуется связами в ЦРУ, пустит все силы на мои поиски, если понадобится. Именно эта надежда возвращает меня к жизни, после двух недель душевных терзаний и эмоциональной комы.

Я жива, пока жива моя надежда вновь обрести свободу.

Потому что сейчас моя жизнь похожа на ожидание смертельного приговора, жестокой казни. Вся моя судьба сейчас в руках Джареда. И от него можно ожидать все, что угодно.

Мне не выбраться из его крепости в одиночку. Я обречена быть игрушкой Саадата. Здесь, вдали от моих близких, друзей, от людей, которые, скорее всего, сходят с ума от неизвестности, я беззащитна и полностью предоставлена в распоряжение своему палачу и кукловоду.

Испытывая удушливую ярость, от которой все внутри закипает, я сжимаю кулаки до боли, посылая во вселенную мысленные клятвы о том, что Джаред расплатится за каждую секунду, что я провела в унижении, заточении и стоя на коленях.

Дура. Идиотка! Я позволила себе… впервые позволила, показать ему, как сломлена, как беспомощна перед его силой, рассчитывая на то, что он проявит хоть каплю человечности. Отпустит меня. Но дверь в душу, которую, по глупости, приоткрыла ему, была оплевана, изувечена незримым ножом, притаившемся в каждом слове, движении и во взгляде Саадата.

Теперь я пониманию значение слов «резать без ножа», потому что познакомилась с человеком, который обладал этой дьявольской сверхспособностью. Он мог бы вспороть меня на живую – психологически, физически. Своей силой, энергией, давлением… и даже не вспотел бы.

Кто я против него? Кто я здесь теперь? И есть хоть кто-нибудь, кто может помочь мне? Если этот человек находится в этом доме, я готова заплатить высокую цену, готова умолять, готова быть обязанной ему всю жизнь, чтобы заполучить его помощь в своем спасении.

Должен же быть выход. Делов-то? Достать телефон и набрать всего несколько цифр, прокричать в трубку: «Спасите!», а дальше уже ждать, пока специальные службы не отследят звонок.

Сбежать? Но как? Была бы хоть малейшая возможность… я воспользуюсь ею, как только она появится, даже если придется ждать годы.

Я никогда не свыкнусь с участью наложницы, наяды, рабыни… я никогда не встану в один ряд с шлюхами Джареда. Я другая. Особенная. Я бы могла быть кем-угодно для него в постели… я бы меняла свои роли каждую ночь, воплощая в жизнь все его самые порочные желания, но только если бы была единственной.

Меня переполняет столько несовместимых друг с другом эмоций. Так быстро моя подавленность сменилась яростью – стоило Джареду только снять с меня маску, уничтожавшую меня во всех смыслах. Она сделала меня заключенной, жертвой, клеймила и мешала восстать из пепла.

Теперь все иначе. Теперь я готова дать отпор и бой, особенно после того, как показала ему уязвимую свою сторону, проглотила гордость, а он… так пренебрег мной.

Наверное, маленькая девочка внутри меня, продолжала мечтать о Джареде… О том, чтобы полчаса назад он опустился ко мне, вниз. Поднял бы на руки и пожалел, называя по-особенному… его девочкой… его Ланой, его melegim… успокаивая, целуя, осушая мои слезы, исцеляя шрамы, которые же и сам нанес.

Боже, пожалуйста. Не думай, не вспарывай собственный раны, мечтая об этом, Мэл…

Как бы я не отрицала, как бы ни ненавидела Джареда, мои настоящие чувства были зарыты глубоко, в самых отдаленных уголках души, и рвались наружу. Внутри меня шла постоянная война… воспоминания об эмоциях, которые он пробудил во мне, слишком сильны, крепки, выжжены на сердце. Джаред подарил мне то, чего мне всегда не хватало. Наверное, с того самого момента, как я потеряла папу.

Много ли нужно нам, девочкам? Сильное плечо, забота личного Бога, нежность, страсть, не имеющая границ… мне просто нужен мой человек, мой мужчина, один единственный во всем мире, который по сверхъестественным причинам и вопреки всему обладает тем самым икс-фактором, ключом к сердцу… тот, кто дарит нам крылья.

И улыбку. Которую невозможно сдержать, от которой сводит скулы, когда ОН идет на встречу, присылает сообщение или просто находится рядом, прижимая к себе, как нечто дорогое, незаменимое.

Ничего этого я не знала, ДО него.

Моя мама сломалась, после потери отца, закрылась, впала в депрессию, совершенно забыв обо мне… она не виновата, и я не держу на нее зла, но это правда. Скучаю по ней, и да… даже по человеку, который изуродовал и изувечил мою душу, скучаю.

Эдвард был жестоким, хладнокровным, он убивал меня каждый день, подавляя и разрушая мой детский и неокрепший разум, но я слишком сильно нуждалась в отце, чтобы не поддаться его влиянию… С детства мне было суждено влюбляться не в тех, кто заставлял меня чувствовать легкость и счастье, а в таких мужчин, как Эдвард – властных, подавляющих меня, заставляющих чувствовать себя беззащитной.

Я нуждалась в том, кто будет принимать решения за меня, владеть моей жизнью, сердцем… и, в то же время, оберегать меня, ценить, обожать и носить на руках.

Джаред идеально подходил под это описание. Я чувствовала это всей своей сущностью… тянулась, вопреки боли и порванной в клочья гордости.

А он убежал. И несмотря на то, что Джаред в очередной раз раздавил меня, заставил пасть перед ним ниц… мое израненное самолюбие – ничто, по сравнению с ослепляющей болью в душе. Все между нами безвозвратно утрачено.

И на этот раз, окончательно. Да. Это все… в последний раз. Последний раз он видел мои слезы, последний раз слышал признания и обещания… больше ничего не будет.

Искренне – нет.

– Ты хочешь лживую шлюху, Джаред? – сквозь зубы цежу я, быстро смахивая с щек осточертевшие слезы. – Ты получишь ее. Хорошо… – я кидаюсь к двери, которая недавно закрылась за ним, и кричу от боли, вымещая всю ярость и ненависть, выжигающую душу, на куске дерева. – ТЫ ПОЛУЧИШЬ ЕЕ! – ору, избивая твердую поверхность, разбивая кулаки до крови на костяшках пальцев. Царапая и проклиная.

Ненавидя и обещая… обещая…

– Настанет день, когда мы поменяемся местами, сволочь, – даю клятву я, трясясь от боли и гнева, задыхаясь в агонии… в красках представляя свою кровавую вендетту.

Полчаса назад. Я забыла о гордости, о том, что он женат, обо всех преградах, что встали между нами стеной из обид и непонимания… А он посмеялся. Отвернулся. Нагнул над столом, обсыпая угрозами, которые пугали меня и… заводили одновременно.

И все же ушел, словно секс со мной действительно теперь был ниже его достоинства. Ушел, потому что больше не желал меня так, как прежде.

Он меня не хочет.

Я знаю. Тот Джаред бы не ушел. Он бы не смог устоять.

Хотя я могу его понять, глядя на себя в зеркало. Я выгляжу…так, словно меня нет. Сливаюсь с воздухом, вены выпирают на светлой коже. Жалкое зрелище. Я словно наркоманка во время ломки. Без героина несколько суток.

Но у меня наркотик куда крепче. И он не просто проникает внутривенно, он сидит гораздо глубже. Не в теле, он в каждом мельчайшем атоме моей, порабощенной Саадатом, души.

Я задумчиво провожу кончиком пальца по гладкому зеркалу, наблюдая за девушкой в отражении. Я не чувствовала себя красивой. Как можно было снова довести себя до истощения? Чувства съедали меня изнутри. Проклятая зависимость, потребность вопреки ненависти… злости, ярости и желанию видеть Джареда у моих ног, прижимающегося ко мне точь в точь так же, как и я к нему.

Продолжаю изучать свое страшное отражение… Такую никто не захочет, не говоря уже о Джареде. Маска «помяла» мое лицо, кожа стала тусклой, и будто израненной. Размеры синяков под глазами пугали, напоминая синие кратеры.

В последний раз я выглядела так, когда весила тридцать три килограмма, и мой организм отказывался принимать пищу. Еще чуть-чуть, и я бы погибла.

Не без помощи специалистов, но я справилась с депрессией и болезнью, хоть мне и пришлось воздвигнуть около себя такие стены, которые мешали мне быть прежней – непосредственной, легкой и жизнерадостной Мэл. Душой компании. Девочкой, которая просто любила жизнь и хотела обычного счастья.

Верных друзей, любимого человека, работу моей мечты.

Банально, но именно эти три вещи способны сделать почти любого человека на свете чертовски счастливым и свободным.

Куда-то все делось… вся жизнерадостность, вся энергия. Мой папа говорил, что я – источник света, но тогда весь свет во мне погас.

Я прогнулась под обстоятельства. Нет, я позволила им сломать меня…

«Будь сильной, моя доченька. Боюсь, я слишком тебя балую. Не могу иначе, ведь ты моя маленькая русалочка. Обещай мне, что бы не случилось, ты никогда не сломаешься и не потеряешь себя. Даже если я когда-нибудь тебя оставлю…

– О чем ты говоришь, папочка? Ты хочешь меня оставить? – в отражении зеркала я будто вижу отрывок из прошлого, где сижу у отца на коленках. От тоски мое сердце обливается кровью. От жалости к самой себе, и от осознания того, что я все время оставалась маленькой, беззащитной и слабой девочкой.

Я попробую переиграть Джареда.

В глубине души, я бы хотела стать такой девушкой, которая не оставит Джареду выбора. Его мечтой, музой, Богиней. Я хочу, чтобы он не просто потерял голову… я хочу, чтобы жизнь без меня была для него адом, бесполезным пребыванием на земле. Я хочу вести изощренную игру, по его правилам. Я не буду с ним соперничать, нет. Я хочу стать такой девушкой, у которой он будет вымаливать прощение за каждую секунду, которую я провела в маске, в боли, в одиночестве. В унижении…

Я доведу его до такого состояния, когда он не сможет жить, испытывая потребность кричать о любви ко мне, носить на руках, бросить всех своих шлюх и жен, чтобы быть только моим…

Я рассмеялась. Собственные мысли показались бреднями сумасшедшей, одержимой.

Я не знала, как это назвать. Жаждой мести? Жаждой причинить боль? Нет. Желанием быть любимой Джаредом, по-настоящему любимой.

И я соберусь. Обязательно соберусь с мыслями, и в следующий раз, когда он придет, Саадат поймет, отчего отказался и что потерял… я доведу его до края, Джаред будет умирать, желая оказаться внутри меня.

Несмотря на всю мою внешнюю и внутреннюю хрупкость, ярость меняла меня. Заставляла желать бороться до последней капли крови, вырвать мою личность, мою волю и свободу, впившись ногтями и зубами…

И в то же время, я была готова… готова встать перед Джаредом на колени. Но не потому что он бы приказал мне, поставил, преклонил меня… я хочу добровольно сдаться в его плен, покоряясь сильному мужчине, которому я могла бы принадлежать.

Который мог бы принадлежать мне…

Дать мне то, о чем мечтаю, уходя по ночам в мир снов: силу, непоколебимую власть, возможность отдать свое сердце только ОДНОМУ – раз и навсегда.

Одному. Тому, рядом с которым сердце не ищет других.

Приняв ванну, я постаралась успокоиться, обдумывая, как мне быть дальше. Так продолжаться не может. Если у Джареда и есть какие-то чувства ко мне, которых он боится сам – они быстро исчезнут, если я буду плакать у его ног в таком жутком виде.

Сегодня я была не Богиней, и даже не слабой девочкой, а лишь жалким подобием девушки… тенью той Мэл, от которой он был без ума на яхте.

Я проиграла бой, но не войну, Джаред. Я заставлю тебя сложить оружие к моим ногам.

На следующий день я заставляю себя хорошо питаться. Меня тошнит от риса, курицы и вкуснейших десертов, но я заталкиваю в себя еду. Уже через два дня кости не выпирают так безобразно. Мои служанки каждый раз одобрительно кивают, забирая пустые подносы.

Джаред не собирается возвращаться ко мне. Возможно, у меня есть несколько недель на подготовку к нашей встрече. На то, чтобы успокоиться, зализать раны. И снова склонить его к мирному решению проблемы. Как бы там ни было, моя первая цель – показать ему, со мной нельзя так обращаться.

Я не такая, как все его шлюхи. Я, черт возьми, особенная. Даже смешно, от мыслей, опять же, наивной девочки внутри меня…

Это глупое, детское и наивное желание, быть особенной для НЕГО. Ревность сжигает изнутри, когда думаю о том, как Джаред проводит время в постели с женой.

Но я сжимаю зубы, и мечтаю довести его до полной одержимости… до того, что он не сможет, просто физически не сможет хотеть никого кроме меня.

Мечтай, Мэл…

Первую неделю я полна энтузиазма и вдохновения. Условия моего плена смягчились и это придало мне нереальных сил. Я привела себя в порядок, избавилась от впалых скул и изможденного вида. Поскольку мои служанки ежедневно спрашивали, что мне нужно, я решилась попросить у них карандаш, краски и бумагу для рисования. Не знаю, участвовал ли в этом Джаред, но уже на следующий день, мои дни в заточении пошли куда веселее, чем раньше.

Раньше моя боль уничтожала моя, а теперь… каждая ее крупица была отражена на холсте, с помощью карандаша и краски. Все мои картины, которые я написала, будь то абстракции, или морские пейзажи, были пропитаны несчастьем и обидой, от которой мне было необходимо избавиться.

Да, боль, что причинил мне Джаред сильна. Но как говорила мисисс Ллойд, я могу изменить ситуацию, чтобы она не изменила меня… не сломала. Не уничтожила.

Это все, что я могу сделать – поменять отношение к происходящему, вместо того, чтобы целыми днями рыдать на подоконнике и разбивать окна, проклиная Джареда. Так я сделаю только хуже… просто знаю это.

Любимое творчество пошло мне на пользу. Я чувствовала себя такой вдохновленной, такой… женственной. Я предвкушала новую встречу с Джаредом. Я все исправлю. Я больше никогда не буду вести себя, как жертва, которую нужно жалеть.

Потому что я знаю: Джареду не нужна безвольная рабыня. Ему не нужна жена – покорная и доступная. Ему нужна девушка его мечты, девушка, которая будет исполнять все его желания, но не позволит дать себя в обиду и вытирать об себя ноги.

Женщина влияет на мужчину. Направляет его. И лишь от меня зависит, каким Джаред будет со мной. Я знаю это, потому что моя мама так и не смогла направить ни папу, ни Эдварда… первый женился на своей работе, второй – превратился в зверя.

Я начала чувствовать слабый, но долгожданный поток энергии в венах. Словно вернулась к жизни, после долго сна.

Не знаю, что заставило Джареда сжалиться надо мной, но через несколько дней произошло что-то совсем невероятное. В мою комнату вошел Амир и объявил, что я могу теперь передвигаться по саду в его сопровождении. Он сразу предупредил меня, что бежать за пределы резиденции бесполезно, потому что охрана прекрасно выполняет свою работу. К тому же, я прекрасно помнила, что Амир сказал насчет опасностей, которые поджидают меня на улицах Анмара в одиночестве…

И почему-то я знала, что он не врет.