Текст книги "Мактуб. Книга 2. Пески Махруса"

Глава 4

«Я хочу сказать, я о ней думал всегда такими словами, как „неуловимая“, „ускользающая“, „редкостная“… В ней была какая-то утонченность, не то что в других, даже очень хорошеньких. Она была – для знатока. Для тех, кто понимает.»

Джон Фаулз «Коллекционер».

Джамаль

Девушек выводят по очереди, дрожащих от страха, с поднятыми руками, испуганными, бледными, с заплаканными лицами и опущенными в пол глазами. Их толкают в спину, оставляя на импровизированной ограждённой сцене. Распорядитель торгов произносит вступительную речь, объявляя о начале аттракциона бесчеловечности и полного уничтожения человеческого достоинства. Представители шейхов, успешные бизнесмены с Ближнего Востока и просто богатые бездельники, ищущие себе красивую шлюху, покорную наложницу или дешевую рабыню для уборки дома или другой черной работы, заметно оживляются. По шатру проходит возбужденный рокот мужских голосов. На торги выставляют не только девушек, но и совсем юных девочек, юношей, детей… Смотреть на это, не имея возможности здесь и сейчас оборвать этот фарс, невыносимо. Потом… Когда мы с Эрикой будем вне зоны досягаемости, Кадер получит координаты, и этот лагерь подвергнут чистке, пленников освободят, разместив в реабилитационные центры. Но где гарантия, что там их не будет поджидать такой же, как Ильдар Видад, вступивший в сговор с властями. Как бы ни прикрывал деятельность короля аль-Мактума Таир Кадер, я понимаю, что в истории с Видадом слишком много подводных камней, о которых мне не дозволено знать. Убирают обычно тех, кто может сказать то, что не выгодно правящей касте, в обратном случае – допрашивают и ведут расследование. Но с этим вопросом, который не дает мне покоя еще с Нью-Йорка, я разберусь позже. Сейчас главное – вызволить Рику, не устроив тут резню и бойню.

Ее выводят на арену в середине шеренги безропотно следующих друг за другом девушек. Она оказалась как раз между двумя блондинками, которых, похоже, приготовили для меня. Какая ирония… Я никогда не любил светловолосых женщин, хотя не раз спал с ними… скорее из любопытства, а не в порыве бешеной страсти. Смысл последнего феномена я узнал не так давно. Ураган похоти пробудила во мне она… Эрика Доусон.

Я вижу ее, находясь за спинами шумно переговаривающихся возбужденных покупателей, торгующихся между собой и вслух оценивающих достоинства той или иной девушки. Опустив пониже куфию, обёрнутую вокруг головы, и оставаясь в тени, я жадно и непрерывно рассматриваю Эрику, застывшую в неудобной позе. Связанные запястья подняты вверх и закреплены стальным тросом за балку под потолком. Голова опущена, темные шелковистые волосы мягким водопадом скрывают плечи и грудь от любопытных похотливых взглядов собравшихся мужчин. Она одета так же, как остальные, с целью не скрыть тело, а максимально открыть его. Серебристый лиф с крупным поддельным аметистом в центре едва держится на полной груди, обнаженный втянутый живот и прозрачная юбка, под которой отлично видны шелковые шорты. Внутри меня клокочет дикая ярость, желание вырвать глотку каждому, кто заставил Эрику надеть эти нелепые бля*ские шмотки, достигает опасной точки. Сжимая кулаки и скрепя зубами, я продолжаю держаться в стороне от бойко идущей торговли живыми людьми. Если они дотронулись до нее… Хотя бы пальцем.

Внимательнее всматриваюсь в ее лицо, пытаясь понять, прочитать ответ на мучающий меня вопрос. Она, несомненно, напугана: бледная, с опущенными ресницами, но с прямой спиной и упрямо поджатыми губами. Эрика не выглядит сломленной, раздавленной. Скорее всего, Видад приказал не трогать ее. Если это так, то я убью его быстро. Без мучений и пыток.

– Не любишь толпу? – снова возникнув около меня, спрашивает Азиз, пристально уставившись в мое лицо. – Глаза цвета сапфира очень редко встречаются в наших местах. Ты иностранец, Заир-бей? Или один из сыновей аль-Мактума, скрывающийся под личиной анмарского богатея?

Я негромко смеюсь в ответ на слова Азиза.

– У тебя богатая фантазия, эфенди. Я такой же торговец, как и ты, только товар другой.

– Ты выбрал себе хатун? – на мясистых обветренных губах ни тени улыбки.

– Да, – киваю я, показывая взглядом на Эрику. – Вон та, в серебристом лифе между двумя светловолосыми девушками.

– Она доставлена в Шатры Махруса для другого господина, Заир-бей, – мрачно отвечает он. Прищурившись, я впиваюсь в его лицо ледяным взглядом. – Но я готов уступить. Ее конечная цена мне известна. Сколько предложишь ты?

– Вдвое больше, – уверенно говорю я.

– Полтора миллиона долларов.

– Нет. Она столько не стоит. Никто не предложил бы столько, – я бы отдал и втрое больше, но не располагаю такой суммой. Поэтому придется блефовать и торговаться.

– И твои часы. Или я отдам шармуту тому, кто приехал сюда специально за ней, – мы одновременно смотрим на высокого мужчину в белой джалабие и такого же цвета платке. Он стоит напротив Эрики, не сводя с нее взгляда, и, хотя я вижу его только со спины, уверен, что ублюдок уже предвкушает долгую дорогу наедине с моей Эйнин…

– Шармута? Она чем-то разозлила тебя, Азиз-бей? – резко спрашиваю я, ощущая, как внутри снова закипает ярость.

– Ненавижу своенравных женщин с длинным языком, – пожимая плечами, морщится Азиз, словно я спросил о чем-то неприятном. – Я подумал, что ты сможешь приструнить ее.

– Миллион, Азиз, – озвучиваю конечную ставку. Это максимум, который я могу отдать. Больше не даст даже Видад, я уверен.

– И часы, – настаивает торговец.

– Это подарок. И они стоят не меньше пятисот тысяч. Я не могу их отдать, – качаю головой, инстинктивно прикасаясь к инкрустированному черными бриллиантами циферблату.

– Ты сделал свой выбор, ас-сайед, – и он решительно разворачивается, чтобы уйти. Шайтан его подери…

– Хорошо. Твоя взяла. – Уверенно удерживаю Азиза за локоть. Остановившись, он неторопливо оборачивается, глумливая победная улыбка кривит его губы.

– Платишь наличными?

– Да. Деньги в машине. Я скажу где, пусть твои люди заберут.

– Часы, – ублюдок протягивает руку. И, скрипнув зубами, я расстёгиваю браслет и кладу в раскрытую ладонь.

– Есть еще условие.

– Ты не в своем офисе, чтобы выставлять условия, – смерив меня тяжёлым взглядом, напоминает Наим.

– Мне нужен другой автомобиль и оружие, – не моргнув глазом, продолжаю я.

– Разумно, – кивнув, ухмыляется Азиз. – Похоже, ты знаешь, у кого умыкнул строптивую хатун. Хорошо, я дам тебе оружие и свою машину, но заберу твою.

– По рукам, – я протягиваю ладонь для рукопожатия, стараясь не смотреть, как, сунув левую руку в разрез на кандуры, сукин сын убирает часы Кадера в карман армейских штанов. – А что будет с другим покупателем?

– Мы решим проблему. Он никому не расскажет, что торги прошли не совсем честно. Мало ли что могло случиться с ним и его сопровождающими в пустыне. Я скажу заказчику, что продал товар, а что с ним случилось дальше – не моя головная боль.

– Сколько я буду тебе за это должен?

– Я хочу понаблюдать за дегустацией товара, Заир-бей. Только и всего, – невозмутимо заявляет Наим.

– Что?

– Ты меня понял, – криво усмехнувшись, уверенно кивает Азиз.

– А если я откажусь?

– Придется рассказать покупателю, что его товар ушел к другому. Боюсь, в этом случае вы оба не покинете Махрус живыми, – поглаживая черную бороду, озвучивает вероятные перспективы торговец. – Девушку проводят в шатер. Когда она будет готова, тебя пригласят. Не волнуйся, строптивая хатун не окажет сопротивления. Я позабочусь об этом, – сардонически улыбается Азиз.

– Ты пойдешь со мной? – этот вариант меня не устроит, чтобы ни стояло на кону. Придется искать другой выход, и он вряд ли понравится всем собравшимся и очень серьезно усложнит и без того непростую ситуацию.

– Нет. Зачем? – ублюдок Шайтана небрежно пожимает плечами. – У шатра есть окна. Выпей пока шотландский виски. Уверен, что в Асаде такого не достать. Здесь мы сами себе устанавливаем правила и законы. А я распоряжусь, чтобы мои люди решили проблему с покупателем. И надо еще убедиться, что у тебя есть миллион долларов, а то мало ли…

Гнусно ухмыльнувшись, Азиз коротко кивает и, развернувшись, выходит из шатра. Я перевожу взгляд на арену, где все так же, не поднимая глаз, стоит Эрика. Блондинки, которые окружали ее с двух сторон, уже исчезли, как и предсказывал Азиз, их купили первыми. С растущим негодованием и бешено бьющимся сердцем я наблюдаю, как из толпы мужчин появляется двое вооружённых подельников Азиза и толкают Эрику назад, что-то шипя ей в лицо. Она вздрагивает и поднимает голову, словно очнувшись ото сна, с яростью смотрит на того, кто стоит ближе, но благоразумно молчит, плотно сжимая губы.

Инстинктивно шагнув вперед, натыкаюсь на еще одного бородатого бедуина с блестящими черными глазами на смуглом лице в видавшей лучшие времена военной форме защитного цвета.

– Заир-бей, пройдем к твоей машине, я заберу деньги за купленный товар, – из-под тонкой куртки отчетливо видны очертания автомата. Спорить, думаю, не стоит. Я бросаю быстрый взгляд за спину бедуина, но не вижу Эрику. Думаю, ей успели сообщить, что она только что продана, и скорее всего, мисс Доусон уверена, что счастливым обладателем является поверенный Видада или он сам. Именно таким был грандиозный план ее руководителей из американской разведки. Они неплохо все рассчитали, ориентируясь на прогнозирование, логические ходы и сомнительную теорию вероятности, подстраховавшись кучкой обученных агентов, но в этих местах действуют совершенно другие законы, не подвластные даже нам самим, а этого боссы Управления, к сожалению, не учли. Анмаром правит свихнувшийся король-тиран, известный миру своими дикими выходками и высказываниями, без колебаний отрезавший от страны одну из своих провинций; поддерживающий кровавые революции; вступающий в бесконечные конфликты с соседними странами. Шаткий мир в Анмаре удерживает только правительственный аппарат аль-Мактума, каким-то непостижимым способом усмиряя его безумный нрав. И я понимаю, почему главный советник и премьер-министр аль-Мактума так рьяно стремится ликвидировать своего брата руками АРС. Если хотя бы тень подозрения падет на правительство, король уничтожит всех до единого. А если выяснится, что и разведка замешана – военным тоже несдобровать. Все это чревато новым восстанием. И как бы я ни хотел докопаться до правды прежде, чем ликвидировать Видада, логически понимаю, что его смерть лишит мою страну многих проблем в будущем. Анмар непредсказуем, красив и безумен так же, как и его король. Так чего ожидать от народа, который живет в стране под руководством человека с синдромом Калигулы?

После передачи денег, бедуин, представившийся мне Мусой, помогает перенести канистры с водой и рюкзаки с палатками и необходимыми в пустыне вещами, из моего Хаммера на заднее сиденье предоставленного Азизом ржавого багги характерного для пустыни жёлтого цвета. Замена так себе. Следы от осколочных пуль на обшивке и корпусе военного джипа – не самое страшное, а вот отсутствие крыши – полный трэш. Я смогу пережить пару дней под открытым небом, но Рика… изнеженная избалованная девушка, выросшая в Нью-Йорке, где все создано для комфорта людей. Знойное солнце, обжигающий ветер, пыльные и песчаные бури вряд ли ей придутся по вкусу. Эрика будет в ярости, хотя… после того, что нас ждет в шатре, ее гнев будет вполне заслужен и ожидаем.

– Азиз обещал мне оружие, – напоминаю я, закончив перетаскивать вещи в багги. Сверкнув белыми склерами на фоне загоревшего дочерна лица, Муса мрачно кивает и оставляет меня на несколько минут наедине с двумя другими вооруженными торговцами. Закурив, я замечаю, как некоторые покупатели постепенно начинают покидать лагерь, загрузив в свои джипы, способные покорять пустыни, купленный живой товар. Этих детей, девушек и парней уже никто не найдет. Возможность бежать минимальна. Тот, кто платит деньги, не любит расставаться со своей собственностью. Я запоминаю номера автомобилей, но, разумеется, никто не приедет сюда с настоящими.

Муса возвращается, когда я докуриваю вторую сигарету. У него в руках спортивная сумка. Несмотря на то, что я не озвучил свои пожелания, он почти со всем угадал. Автомат, пара пистолетов и патроны. Не совсем то, к чему я привык, но как говорится, за неимением лучшего сгодится.

– Сколько? – спрашиваю я.

– Пятьдесят, – немногословно и сильно шепелявя, называет цену Муса, показывая пять пальцев на случай, если я не пойму. Е*ать, пятьдесят тысяч за это старье? Они тут меня совсем за идиота держат?

– Хорошо. Я дам десять, и ты скажешь, что ничего мне не продавал, – понизив голос, предлагаю я. В густой бороде мелькают неровные желтые зубы. Не совсем понимаю, да это или нет. Взяв из рюкзака, загруженного в новый старый автомобиль, кожаный бумажник с казенными деньгами, отсчитываю десять озвученных тысяч и протягиваю Мусе. Расходы явно превысили все оговоренные с Кадером лимиты сумм, предоставленных мне для проведения операции. А еще и часами пришлось пожертвовать. Муса удовлетворённо кивает, бросая мне в руки сумку с оружием, которую я быстро прячу под горой дорожных рюкзаков. И почему с Азизом не получилось так же легко договориться?

Меня снова под конвоем провожают в центральный шатер. Аукцион все еще в полном разгаре. Некоторые мужчины успели угоститься хваленым виски Азиза и торгуются еще активнее. Сейчас идет ожесточённая борьба за совсем юную девочку, почти ребенка. Она испуганно озирается по сторонам, всматриваясь в алчные лица безжалостных монстров, готовых в любой момент наброситься на нее, по щекам текут слезы, искусаны до крови губы, и она что-то постоянно бормочет. Скорее всего, слова молитвы, которые в этом дьявольском гнезде не помогут никому из нас. Это место пропитано грехом и мерзостью. Мир катится в пекло, и я не в силах остановить неумолимый процесс. У меня совсем другое задание. Однако смотреть на детское горе выше моих сил. Эйнин было столько же, когда мы оказались под пулями и огнем в мечети.

– Сколько хотят за девчонку? – остановившись, спрашиваю я у сопровождающих.

– А ты, я смотрю, ненасытен, Заир-бей. Для тебя приготовили одну красавицу, а ты уже выбираешь другую, – появившись у меня из-за спины, иронично произносит Азиз. – Не твоя забота девчонка. Ее уже купили.

– Кто? – вперив в ублюдка тяжёлый взгляд, спрашиваю я.

– Женщина. Малышке повезло. Будет полы мыть и садом заниматься, или же любовника хозяйки ублажать. Всякое бывает.

– Среди покупателей есть женщины? – недоуменно сдвинув брови, я быстро осматриваю пространство шатра и действительно наталкиваюсь взглядом на женскую фигуру в дорогой бледно-голубой абайе и никабе, скрывающем половину лица. Она стоит возле арены, пока один из торговцев отвязывает запястья девочки от потолочной балки и передает стальную нить в руки покупательницы.

– Редко, но бывают, – ухмыляется Азиз. – Но обычно они мальчиков покупают. А эта всегда за девочками приезжает.

– Кто она?

– Обижаешь, Заир-бей, тут у нас все конфиденциально. У тебя же тоже наверняка другое имя. Да и я никакой не Азиз. Зачем тебе имена, ас-сайед?

– Мне кажется, я ее где-то видел, – нахмурившись, я пристально всматриваюсь в закутанную с ног до головы женщину. Потянув девочку на себя, она не спешит освободить ребенку запястья, даже не смотрит на нее и, повернувшись спиной, тянет, словно щенка, за собой к выходу. Лишь на пару секунд ее глаза отрываются от пола и встречаются с моими. У меня внутри все переворачивается. Дымчато-серые, стальные глаза, холодные, как лезвие кинжала, и острые, как бритва. Она опускает ресницы прежде, чем я успеваю распознать мелькнувшее в них выражение.

– Это вряд ли. Здесь собираются люди не только из Анмара, но и из других стран Ближнего Востока. Очень низкая вероятность встретить кого-то знакомого.

– Ты прав, – рассеянно киваю я. Возможно, это чертово место повлияло на мое восприятие. Слишком много мыслей и воспоминаний за последние дни. Та женщина, что ворвалась вместе с повстанцами в мечеть, давно погибла. Кадер уверил меня, что уничтожили всех, кто был ответственен за случившееся. Прошлое вторгается в настоящее не только мыслями, но и видениями. Пустыня не скупится на миражи для случайных путников.

– Поспеши, Заир-бей, хатун уже заждалась. – Азиз кивает в сторону узкого коридора, который ведет к еще одному шатру, напоминающему большую туристическую палатку. Мы останавливаемся у входа с опущенным непрозрачным пологом.

– Я иду туда один. Мы договаривались, – посмотрев на Азиза, резко напоминаю я. Не думаю, что Рика услышит и узнает мой голос, учитывая гомон, стоящий вокруг.

– Я держу свои обещания, Заир, – скалится торговец. – Но мои люди покараулят здесь. На всякий случай. Вдруг тебе понадобится помощь, – сверкая зубами, гнусно ухмыляется Азиз. Я не свожу с него напряженного взгляда, пока он обходит палатку сбоку и, остановившись, показывает на небольшое окно, закрытое сеткой. Гнилое подобие Шайтана. Это будет последнее развлекательное шоу в его жизни. Пусть насладится напоследок. Мрачно ухмыльнувшись своим мыслям, я уверенно отодвигаю полог и, наклонив голову, захожу внутрь. В ноздри ударяют ароматы пряностей, специй и эфирных масел, навевающих горячие ассоциации. В шатре темно, полумрак рассеивает один единственный тусклый фонарь, расположенный как раз напротив гребаного окна. Ублюдок все предусмотрел. Даже освещение. Я бесшумно ступаю по толстым коврам, которыми устлан пол шатра, приближаясь к темному силуэту застывшей в напряжении девушки. Развернутая спиной ко входу, Эрика стоит на коленях среди хаотично разбросанных подушек. Запястья связаны кожаными наручами и сцеплены за спиной, лодыжки также зафиксированы. Расчёсанные до блеска темные волосы шелковистой волной струятся почти до талии. Ее переодели. Точнее, сняли прозрачную юбку, от которой все равно не было никакого проку. Кожу покрыли благовониями и маслами. Справа на полу я замечаю открытую бутылку виски и два наполненных стакана. Не хватает только винограда, щербета и рахат-лукума, чтобы можно было представить, что происходящее хотя бы отдаленно напоминает романтическую встречу двух любовников, а не примитивную дегустацию хозяина, купившего себе рабыню за, только вдумайтесь, миллион долларов.

Моя потерянная печальная Эйнин с бездонными озерами глаз, наполненных солёными слезами, и дикая своенравная пантера Эрика с ядовитым языком и острым взглядом соединились сейчас в одной испуганной девушке, изо всех сил пытающейся сохранить свою гордость и не выдать страха, который я ощущаю на физическом и ментальном уровне. Она держит спину неестественно прямой, намеренно не оборачивается, чтобы взглянуть на вошедшего, но ее выдает легкая дрожь, пробегающая по телу, мурашки на обнажённых руках, тяжелое быстрое дыхание, нервное подергивание плеч. Она в панике, но все еще надеется на свою расстрелянную на границе Махруса группу прикрытия. Верит, что спасение близко, и все идет по плану. Какой к Шайтану план, Эйнин? Ты в Махрусе, крошка. Здесь план и задача носят одну единственную цель – выжить.

Все-таки ты попалась, хаяти (с арабского. Душа моя) Тебе следовало прислушаться к моим советам, но было глупо надеяться, что ты станешь слушать кого-то, кроме себя самой. Какое-то непостижимое необъяснимое упрямство, смешанное с обостренным стремлением к опасным для жизни приключениям. Тебе острых ощущений и бешеного адреналина в крови не хватает, Рика? Теперь их будет с лихвой, хватит эмоций и ночных кошмаров до глубокой старости. Я снова здесь, чтобы спасти твою глупую строптивую нуждающуюся в порке и тяжёлой руке аппетитную задницу, рискуя собственной жизнью, но самое интересное в том, что ты вряд ли мне скажешь за это «спасибо». Скорее, наоборот.

Я подхожу почти вплотную, и, почувствовав спиной мое присутствие, у Эрики все-таки сдают нервы. Дёрнувшись, она пытается встать, отчаянно всхлипнув. Я властно кладу ладони на ее плечи, опуская обратно. Черт, всего одно прикосновение к обнажённой коже Эрики словно впрыскивает мощный афродизиак мне прямо в вены. Возбуждение циркулирует в разгорячённой крови, устремляясь к члену, который стоит с момента, как я увидел Эйнин, выставленную на сцену. В моей мастерской она находилась почти в такой же позе, но выглядела при этом самоуверенной, насмешливой, наглой. Упрямая бестия была готова смеяться в лицо, даже кончая на мои пальцы. Мышцы сводит от острого яростного приступа похоти, простреливающего позвоночник и пульсирующей тяжестью опускаясь к паху.

Это немыслимо, несвоевременно и абсурдно, но я хочу ее так, что едва сдерживаюсь от желания разорвать чертовы шорты на части и, нагнув, жестко оттрахать, даже не дав ей осознать, кто находится сзади. Она устроила нам обоим массу проблем, явившись в Анмар, и темная безжалостная часть меня жаждет наказать ее, устроить расправу, и грубо взять то, в чем мне так долго и упорно отказывали, дразнясь и убегая в последний момент. Облизав мгновенно пересохшие губы, я опускаюсь позади нее на колени. Эрика снова вздрагивает, предпринимая безуспешную попытку отстраниться. Сдерживаю шумно рвущееся из груди дыхание, чтобы не выдать себя раньше времени, в висках шумит от тока пульсирующей крови, в голове плавятся здравые мысли, сменяясь одной навязчивой – хочу, прямо сейчас хочу. Я держу ее крепко, и мы оба молчим, слушая хаотичное биение наших сердец.

– Пожалуйста, не трогай меня. Тебе заплатили за то, чтобы ты доставил меня к покупателю, – наконец собравшись с духом, негромко произносит Эрика на арабском. Без привычной спеси и вызова ее голос сложно узнать. Я не отвечаю, и она поворачивает голову, собираясь, видимо, ослабить бдительность пугающего ее до чёртиков незнакомца своими бездонными лазурными глазами. Хороший ход, Эйнин, но только твои глаза обычно вызывают обратный эффект. Не отпустить и не защитить тебя хочется, а трахать до мозолей на члене, мысли о котором вызывают новую волну безудержного возбуждения, и я крепче прижимаюсь к ней сзади, позволяя почувствовать твердую выпуклость сквозь слои ткани.

– Нет! Не надо! Нет… – брыкаясь и всхлипывая, Рика пытается отстраниться подальше от моего тела, я зажимаю ее рот ладонью, чтобы не кричала и не наговорила лишнего, и, наклонившись к самому уху, шепчу на английском:

– Это я, Рика. Тихо, – она каменеет всем телом, услышав мой голос. – У входа в шатер двое вооружённых парней. Выдашь меня, и нам обоим конец. Одно неправильное слово, и я получу пулю, а ты незабываемый сексуальный опыт, – продолжаю я, почти касаюсь губами пульсирующей венки на виске. – Поняла меня? Кивни, если да, и я уберу ладонь. Если нет, засуну кляп тебе прямо в горло… или нечто другое. Выбор за тобой.

Рика едва заметно качает головой, но я знаю, что быстрой капитуляции ждать от нее чертовски наивно и чревато неприятными последствиями.

– Только я могу вытащить тебя отсюда, – тихо добавляю я, привлекая ее вплотную к своему телу. – Не мешай мне.

Она инстинктивно пытается отстраниться, почувствовав попкой мой напряженный член, что-то мычит мне в ладонь. Она явно не поняла, в какой заднице мы оба оказались. По ее вине.

– Твоя операция провалилась, – шиплю я ей в ухо. – Группа уничтожена. Полностью, – что ее фиктивный любовник сбежал, Эрике знать необязательно. – Здесь только ты и я и несколько десятков вооруженных до зубов торговцев живым товаром. Поэтому я снова спрашиваю: ты будешь молчать, или мне заткнуть твой рот тем, что я сочту подходящим для этой цели?

Еще один короткий кивок. Думаю, что теперь она поняла всю серьёзность ситуации. Эрика начинает мелко дрожать, обмякнув в моих руках. Я чувствую, как на мою ладонь капают теплые слезы. Я надеюсь, она льет их не по Зейну Хассану. В любом случае, совсем скоро я выясню это.

– Все будет хорошо, Эйнин. Не бойся, – мягко говорю я, запуская пальцы в ее волосы и вдыхая знакомый дурманящий аромат. Она пахнет медом, жасмином, горными цветами, солеными слезами и безумным соблазном. Медленно убираю ладонь с ее губ, перемещая на обнаженный подтянутый живот. Под горячей кожей ощущаются прокачанные мышцы пресса. Рика много тренировалась перед заданием, но что может сделать женщина в моей стране против толпы мужчин? Ничего, только покориться судьбе или отдать себя в руки сильнейшему, который сможет защитить ее от невзгод этого мира.

– Развяжи меня, – просит она сдавленным шепотом.

– Не могу. – качаю головой, продолжая перебирать ее волосы, зарываясь в них лицом. – Аллах, как ты пахнешь. Я не развяжу тебя, Эйнин… Прости меня.

– За что? – тяжело дыша от стресса и шока, она вертит головой, чтобы взглянуть на меня.

– Ты так и не сказала мне свое имя, Эйнин.

– Скажи, за что ты просишь прощения? – ее голос звучит чуть громче, вибрации паники, исходящие от девушки, снова нарастают в геометрической прогрессии.

– Тебе нужно выпить, – выдыхаю я и, высвободив пальцы из шелковистой копны волос, тянусь за наполненным стаканом, подношу к ее губам. – Давай, малышка. Смелее.

– Я не хочу. Нет, – сопротивляется она. Мне нужно отвлечь ее, хотя бы на время переместить радиус внимания в другую область.

– Тебе это необходимо, – мой голос звучит все так же тихо, но твёрдо и непреклонно. Я сжимаю пальцами ее подбородок, пытаясь открыть рот упирающейся Эрики.

– Да какого…

– Рика, делай, что говорю! – гортанно зарычав, я с силой вливаю в ее губы несколько глотков виски. Она давится и кашляет, сплевывая горькое пойло. Хваленый Азизом виски полное дерьмо, тут я с ней согласен.

– Гадость какая, – бормочет Рика сдавленным голосом. – Ты мне за это ответишь.

– Я за многое отвечу, Эйнин, – отзываюсь низким шепотом. Перекинув тяжелые волосы девушки через плечо, провожу носом вдоль бьющейся вены на шее, дурея от ее аромата, который пробивается сквозь масла и духи, обильно нанесённые на нежную кожу. Ладонь скользит ниже, достигая резинки шелковых шортиков, представляющих из себя смехотворную преграду к желанному призу. И я снова ощущаю ее напряжение, внутренний трепет. Неуверенность.

– Они ничего не сделали с тобой, Рика? – мое сердце обливается кровью от одной мысли, что кто-то мог прикасаться к ней точно так же, как я сейчас, перед глазами вспыхивает алая завеса бешеного гнева, разбивающаяся о мощную волну облегчения, когда она отрицательно качает головой.

– Хорошо, – отрывисто выдыхаю, опуская руку за резинку шортиков, под которыми нет ничего, кроме мягкой голой горячей кожи. Она застывает потрясённая моими домогательствами, которые наверняка сейчас кажутся ей неуместными.

– Что ты делаешь, Пр… Как, чёрт возьми, тебя зовут? – разъярённо шипит моя дикая пантера, я улыбаюсь, скользнув пальцами между влажных складочек плоти.

– Такая гладкая, нежная, подготовленная. Идеальная рабыня для моего удовольствия, – бормочу я, обхватывая губами мочку ее уха и забираясь свободной ладонью под чашечку серебристого лифа, сжимая и пощипывая пальцами твердый сосок.

– Что ты несешь? Отпусти меня сейчас же, – свирепым шепотом отвечает Рика, пытаясь отстраниться и толкая выпирающими лопатками меня в грудь. Хрипло рассмеявшись, я прикусываю кожу на ее шее и тут же провожу языком по оставшимся следам от своих зубов, улавливая меняющийся аромат ее тела, потираю большим пальцем затвердевшую вершинку, грудь в моей ладони тяжелеет, выдавая возрастающее возбуждение. Прерывистое дыхание, испарина вдоль позвоночника, розовые пятна, расползающиеся по плечам и шее. Я помню ее маленькие особенности. Подтягиваю ее задницу к себе, практически сажая на выпирающий сквозь ткань удлиненной рубашки и брюк каменный член. Но эта двойная преграда вряд ли сегодня спасет ее от неизбежного.

– Прекрати, – интонация ее голоса тоже меняется. Шепот становится ниже, прерывистее, отчаянней.

– Не могу, – честно отвечаю я, склоняясь и целуя ее вздрагивающие плечи. – Не мешай мне, Рика. Попробуй расслабиться, и мы оба получим удовольствие.

– Ты спятил? – потрясённо шипит она.

– Нет, – неумолимым твердым тоном отвечаю я. – Так нужно.

– Кому? Тебе? Решил воспользоваться моментом?

– Считай, что да. Я хочу тебя до одури, Рика, – низким полушепотом признаюсь я. – Ты постоянно в моей голове, я у меня встаёт от одного воспоминания о тебе. Не могу ничего поделать. Мы должны это закончить, Эйнин. Или начать и никогда не останавливаться.

– Ты сумасшедший! Мы в лагере работорговцев, – словно я мог забыть о последнем обстоятельстве.

– Я знаю, это часть выставленных мне условий.

– Ты собираешься меня трахнуть по чьей-то указке? Это должно меня чертовски возбудить, да? – вот теперь она снова злая. Я знаю способ, который заставит ее заткнуться.

– Ты уже чертовски возбуждена, альби, – раздвинув горячие складки промежности, накрываю указательным и средним пальцами чувствительный комочек плоти и начинаю растирать его, скользя вверх-вниз ритмичными быстрыми движениям. Это не нежная ласка, не прелюдия, все стадии которой мы прошли с лихвой в прошлом, это точечная атака на ее сексуальность.

– Ты не имеешь права… – Рика сжимает бедра, пытаясь остановить горячее вязкое желание, собирающееся внизу, но связанные руки и ноги ограничивают ее движения, делают уязвимой, беспомощной. Полностью в моей власти… Не думал, что меня может завести так сильно ее зависимое слабое положение. Знаю, что это нечестная игра, несправедливая, но когда похоть затуманивает разум, остаются лишь голые инстинкты и голод, нуждающийся в удовлетворении.

– Имею, Эйнин. Ты мне принадлежишь. И всегда будешь. Не сопротивляйся. Я не хочу причинить тебе боль, – прошу я, прислушиваясь к судорожному дыханию. Ее сердце так сильно колотится напротив моей ладони, стискивающей тяжелую грудь. Дернув расшитый камнями лиф вверх, я освобождаю налившиеся упругие холмики и быстро смещаюсь таким образом, чтобы закрыть спиной Эрику от похотливых взглядов свидетеля нашего с Рикой незапланированного свидания. Не хочу даже думать, что этот извращенец делает сейчас, наблюдая за нами. Поочередно сжимаю и поглаживаю чувствительные соски, покрываю жадными поцелуями, больше похожими на укусы, ее шею. Чувствую себя оголодавшим зверем, поймавшим в свои когти долгожданную добычу, или заблудившимся в пустыне путником, добравшимся до колодца с чистой водой. Я не способен контролировать жажду и не собираюсь это делать. Мы не дети, а она давно не девственница. Никто не пострадает. Мои пальцы скользят быстрее по разбухшему клитору, заставляя девушку дрожать, сдавленно мычать и сжимать зубы, чтобы не застонать в голос от сдерживаемого удовольствия. Она проигрывает, проиграла, как только я прикоснулся к ней, или еще раньше, когда услышала мой голос…Толкаясь бёдрами в упругую задницу, я потираюсь об нее изнывающим пульсирующий членом. Пальцы движутся с клитора вниз, проникая в горячую дырочку, ощущая, как охрененно плотно сжимают фаланги ее внутренние мышцы. Не сдержавшись, Рика издаёт гортанный стон, когда я нахожу внутри набухающую точку и, сгибая пальцы, ритмично двигаюсь по ней. Характерные влажные звуки сопровождают каждый толчок моих пальцев в ее лоно. Запах секса и похоти становится густым, терпким, пряным, перебивая все остальные навязчивые ароматы. Рика вздрагивает всем телом, сжимает бедра и немного прогибается, прижимаясь ягодицами к моей каменной эрекции. Это чисто инстинктивное движение и, опомнившись, она дёргается, но слишком поздно. Вязкое влажное желание стекает по моим пальцам и внутренней стороне ее бедер. Она на грани, и я тоже. Мы оба безумны и одержимы похотью, желанием. Мне нужно больше… Но есть один вопрос, который не дает покоя с того момента, как я узнал, что мисс Доусон приехала в Анмар со своим координатором Хассаном. Я знаю, что он трахал ее в прошлом. Это было не сложно считать с его лица и их обоюдных жестов и взглядов, когда они общались в аэропорту. И он все еще хочет трахать ее. За одно это я готов оторвать ему яйца, но чертовски понимаю, как мужчина мужчину. Эрика создана для секса, самого развязного и порочного секса, который только может быть между мужчиной и женщиной.