Текст книги "Босиком по пеплу. Книга 2"

– Введи в себя два пальца. Почувствуй меня в себе, – облизывая пересохшие от возбуждения губы, выдыхает Ран.

– Тебя. Конечно, только тебя, Ран, – ощущая, как расплываюсь в злорадной улыбке, шепчу я.

– Хорошая девочка, продолжай.., – с горловым стоном хвалит меня Амиран, и я уже представляю, как мой план очень быстро спустит его с небес на землю.

«Хорошая сучка».

Грязный мерзавец.

– Это слишком приятно, – проглотив обиду, я вхожу во вкус и притворяюсь, что мне хорошо. Заставляю себя вспомнить свой первый раз с Нейтаном и закрываю глаза, но в мои фантазии постоянно врывается настоящее, перечеркивающее прошлое.

Бедра начинают мелко дрожать, мои пальцы проникают все глубже, касаясь горячей влаги и точки, прикосновение к которой приносит океан эйфории и наслаждения.

Я действительно вижу Амирана под закрытыми веками, но через силу заставляю себя прокричать то, чем хоть как-то отомщу за сегодняшнее унижение.

– Да… Так хорошо, – мое тело сводит приятная судорога, теплая взрывающая волна. – Только с тобой… Нейтан, – изгибаясь дугой, и запрокидывая голову назад, я жадно хватаю губами воздух и выкрикиваю имя своего первого мужчины, до тех пор, пока все не заканчивается, и комната не погружается в тотальную тишину.

Когда я, наконец, открываю глаза, я вижу перед собой Амирана. Облокотившись на руку, он завис надо мной, накрыв всем своим телом, от которого исходят волны гнева, накрывающие меня выворачивающим цунами.

Мы смотрим друг на друга долго и хладнокровно, сражаясь в кульминационной части нашей фееричной схватки.

Амиран

Мои пальцы несильно сжимаются на ее горле. Но Алисе не страшно, она готова вцепиться зубами в мою глотку, но вместо этого с кровожадностью разъярённой тигрицы вонзает свои острые коготки в мое запястье.

– Отпусти, ты получил, что хотел, – шипит мне в лицо.

– Нет, – не разрывая битвы взглядов, отрицательно качаю головой. Пересохшие губы, недавно выкрикивающие в экстазе имя любовника, упрямо поджаты. Она лежит неподвижно, шумно дыша сквозь стиснутые зубы, вся сгруппирована и готова защищаться, если я проявлю агрессию. – Думаешь, я поверил? – расслабив пальцы, провожу костяшками по заострившимся скулам, и Алиса вся сжимается от неожиданной ласки. – Только со мной, tatlim. Тебе не удастся меня обмануть. Даже не пытайся.

– Умерь свое самомнение, Амиран, – ухмыляется Алисия, вжимаясь лопатками в матрас, чтобы не касаться меня своей обнаженной грудью. Покрывшееся испариной стройное тело, практически подмятое под мое, все еще мелко вздрагивает в остаточных спазмах оргазма. – Я не продажная девка, которая за дорогую побрякушку готова кричать, что ты самый потрясающий в мире любовник. Я не буду раздвигать ноги по твоему приказу и вопить в экстазе, что ты лучший и единственный. Потому что это долбаная ложь. Ты не можешь приказать любить тебя. Даже если убьешь Нейтана, то не добьешься ничего, кроме ненависти.

– Помнишь, я просил не играть со мной, tatlim? Еще раз произнесешь его имя в нашей постели, я тебя накажу. Даже если ты будешь в ярости, даже если захочешь уязвить меня, никогда больше этого не делай, – ровным тоном предупреждаю я и, отстранившись, вытягиваюсь рядом.

– Ты бездушное эгоистичное чудовище, Амиран. Глухое и слепое, – вместо того, чтобы успокоиться, она снова злится. – Ты не видишь, что происходит? Давай остановимся сейчас, пока мы не поубивали друг друга, – Алиса приподнимается, чтобы видеть мое лицо. Садится и прижав к груди колени, обнимает их, скрывая свою наготу. Ее настойчивый взгляд требует ответа, а я, молча, смотрю в потолок, ощущая адскую усталость, неудовлетворённость, злость и до хрена чего еще, и женская истерика – это последнее что мне сейчас нужно.

– Так и будешь молчать? – раздражается Алиса.

– А что ты хочешь услышать, tatlim? Я тебя не убью, и физически тебе ничего не угрожает. Если ты перейдешь грань, я с тобой разведусь. Пока для этого нет причин.

– Ты смеешься надо мной? Что значит нет причин? Я сбежала с другим, провела с ним ночь, – перечисляет Алиса, продолжая пробивать бреши моего самоконтроля. И я уже не знаю, кто из нас безумнее. Она – постоянно норовящая сунуть голову в пасть к взбешённому льву, или я – позволяющий ей это проделывать раз за разом.

– Хочешь, чтобы я выдвинул обвинение? – повернув голову, пристально смотрю в мятежные голубые глаза. Она сводит брови, немного сдвигаясь назад и нервно облизывая губы. – Действительно, по-настоящему хочешь развода, Алиса? Ты знаешь, какое наказание тебя ждет за измену наследнику престола? Уверена, что сможешь пройти процедуру суда? А твоя семья? Выдержит такой позор?

– Ты заключил брачный контракт за моей спиной. Я ничего не знала! – срывающимся голосом кричит Алиса. – И я тебе не изменяла!

– Нет? Ты же не лжешь мне, tatlim?

– Нет! Хотя надо было, – бросает она в сердцах. – У тебя же хватило совести трахнуть шлюху у меня под носом. Еще и вторую собирался…

– Какая ты глупая, tatlim. Совсем еще девочка, – намотав длинные локоны на кулак, резко притягиваю к себе. А вот теперь она напугана. Дрожит, отчаянно пряча слезы. – Ты должна научиться контролировать свои слова, Алиса. Это избавит нас от многих неприятностей в будущем.

– Тогда мне придется лгать, – выдыхает она напротив моих губ. Прикрывает глаза ресницами, не выдержав напряжённого столкновения взглядов.

– Не придется, tatlim. Прекрати отрицать то, что чувствуешь, – шепчу я, прижимаясь губами к ее виску. – Я не бездушное чудовище, готовое вечно бегать за строптивой красавицей. Ты уже моя. В моем замке. В моей жизни. В моей постели. До конца. И я не передумаю. Прими это.

– Мне сложно, Ран, – она вдруг всхлипывает, уткнувшись лицом в мое плечо. – И очень страшно. Я совсем тебя не понимаю. Я одна, постоянно одна, наедине со своими мыслями. А когда ты рядом, я задыхаюсь.

– Я смогу дышать за двоих, Алиса, – говорю уверенным тоном.

– Этого я и боюсь, Амиран. Хочу дышать сама, – она резко отстраняется, избегая зрительного контакта и снова собирается сбежать от меня. – Ты обещал мне желание, – соскользнув с кровати, напоминает Алиса. Я ухмыляюсь. Ничего не забывает, малышка, и всегда помнит о своих выгодах.

– Говори. Я слушаю.

– Я хочу, чтобы ты его освободил, – выдает с отчаянной смелостью и отступает подальше от постели, чтобы успеть сбежать, если ее желание мне не понравится. Я догадывался, о чем она попросит, но все равно во рту собирается горечь.

– Ты слишком много просишь за испорченное твоим дерзким языком удовольствие.

– Любое желание, кроме развода, – напоминает условия «сделки».

– Хорошо, Алиса, – негромко отвечаю я, ощущая, как свинцовая тяжесть давит на виски. Накинув платье, она резко оглядывается, задерживая на моем лице недоверчивый взгляд.

– Ты сделаешь это? – растерянно спрашивает, расправляя пальцами спутавшиеся волосы.

– Считай, что уже сделал, – киваю с деланным равнодушием. Ей хватает ума скрыть свою радость. Только сияющие глаза никуда не спрячешь. – Но у меня есть условие.

– Какое? – упавшим голосом уточняет Алисия, скользнув по мне настороженным взором.

– С этой минуты ты будешь себя вести, как полагается жене эмира. Никаких больше публичных сцен и истерик. Уважение, покорность, верность, забота – это все, что от тебя требуется, – перечисляю я. – И секс, – понизив голос, добавляю я. Алисия вспыхивает, закусывая губу. – Я не собираюсь каждый раз уговаривать тебя дать мне то, что и так мое по праву, – взяв с тумбочки обручальное кольцо надеваю его на свой палец. – Ну, так как? Справишься?

– Да, – кивает она, наблюдая за моими действиями, непроизвольно касается своего кольца. Морщинка между бровей становится глубже, словно она размышляет о чем-то очень важным для нее.

– Хочешь что-то спросить, Алиса?

– А мне положена верность, уважение и забота со стороны мужа? Или, как эмир ты имеешь исключительно права и никаких обязанностей? – вздернув подбородок, она пинает ногой туфлю, которой пыталась запустить мне в лицо. – Я никогда не смирюсь с наличием гарема. Я – дочь шейха и не позволю тебе унижать меня так, как сегодня.

– У меня нет гарема, Алисия. И никогда не было, – отвечаю, пряча удовлетворенную улыбку. Чтобы не говорила эта гордая собственница, она ревнует.

– Формулировка не имеет значения. Ты понял, о чем я говорю, – она снова начинает злиться, а я убеждаюсь, что чем больше уступаешь женщине, тем отчаяннее и наглее она пытается забраться тебе на шею. – Никаких любовниц, Амиран, или я выцарапаю глаза сначала им, потом тебе. Публично и со всем уважением.

– У меня нет любовниц, Алисия. И никогда не было, – перефразирую то, что озвучил ранее.

– Смеешься надо мной? – она возмущено шагает в мою сторону и едва не летит на пол, запнувшись за несчастную туфлю. – Зачем так нагло врать?

– Все просто, Алиса. Если мне нужен секс, я могу его получить в проверенных и безопасных местах. Быстро, просто, качественно и конфиденциально. Я не трачу свое время и энергию на бесперспективные отношения. Секс на постоянной основе невозможен без симпатии, влечения и эмоциональной связи, а любая привязанность к другому человеку – это слабое место, которым могут воспользоваться. И не только недоброжелатели, Лиса. Поэтому я не лгу, когда говорю, что у меня нет и не было любовниц. Меня никогда не интересовал подобный формат отношений.

– Ты хочешь сказать, что не испытываешь ко мне никакой привязанности? – Алиса сверлит меня оскорблённым взглядом.

– Это все, что ты услышала? – устало спрашиваю я. – Иди спать, tatlim, – кивком головы указываю на дверь. – Если не хочешь остаться и приступить к обязанностям жены эмира прямо сейчас.

– Не хочу, – тряхнув головой, она поспешно отступает к выходу и, громко шарахнув дверью, скрывается в коридоре.

Глава 6

Нейтан

Десять дней спустя

Умереть от любви – это только звучит мрачно-романтично и по-книжному драматично. В действительности же я прошел все круги адской агонии прежде, чем осознал, что мне не дано даже этого.

Умирать – приказа не было.

В новой реальности меня ждала расплата за то, что позволил себе посягнуть на девушку, которую любил с детства. Любил взаимно и вопреки воле одного из самых влиятельных людей королевства.

Амиран аль-Мактум мог уничтожить нас за то, что мы посмели, решились на чувства, неугодные его высокомерному высочеству, и он хотел… Убить, растоптать меня и Ли, раздавить своим раздутым авторитетом, продемонстрировав собственное превосходство в извращенной жестокости, где ему нет равных. Спланированной и целенаправленной жестокости. На Алисию она распространялась в меньшей мере, но я ни на секунду не позволял себе обольщаться насчет его намерений в отношении неудачно сбежавшей жены. Я ощущал исходящую звериную угрозу от внешне хладнокровного наследника, когда увидел перепуганную Алису, стоящей перед ним на коленях. И после, когда он пришел в тюрьму, чтобы заставить меня подписать абсурдный контракт, укрепился в своих подозрениях.

Так называемое великодушие принца имеет свою цену, и она гораздо выше той, что мы с Ли способны заплатить.

Эмир оставил нам жизнь, но придумал наказание пострашнее тюрьмы и пыток.

Месть – блюдо, которое подают холодным, но для нас он приготовил настоящее пекло. Мы бежали по нему босиком навстречу взорвавшейся надежде. Наверняка этот наделенный властью Шайтан неслабо повеселился, наблюдая, как горят наши мечты и надежды. Мои ступни навсегда сохранят следы полученных ожогов, они не дадут мне забыть, кому я за них обязан.

Я провёл в госпитале десять дней. Всего десять – для букета заболеваний, с которыми справился в сравнительно короткий срок. Молодой организм взял свое, тело исцелилось, выиграв раунд у смерти… в отличие от души. Целых десять дней – без какой-либо связи с внешним миром, один на один с разъедающими мыслями и без надежды на счастливое будущее… для меня, для Алисии, для нас обоих.

От моего сердца остался выжженный кратер к тому моменту, как восстановленный в должности генерал АРС лично явился за мной, чтобы отвезти в новый дом, куда через считанные недели мне предстоит привести свою навязанную жену. Отец ясно дал понять, что факт моего брака с Камилой не подлежит обсуждению, но я и не пытался. Какой смысл продолжать сражаться, когда война давно проиграна?

С дырой в груди на многие моменты начинаешь смотреть с обреченным равнодушием. Джамаль Каттан говорил, много, долго, обстоятельно, а я слушал, не проронив ни слова. Мне нечего было сказать, все, что я хотел, давно было озвучено и не принято во внимание. Я смотрел сквозь отца и учился жить по-новому – без сердца и дышать – без легких.

Дальше была выматывающая встреча с матерью и братьями. Они приехали сразу после того, как генерал покинул виллу, построенную много лет назад по его проекту. Этот дом должен был стать подарком первому сыну на свадьбу. По большому счету, так и вышло. Только невеста не «та» и «той» никогда не станет.

Братья смотрели с сочувствием, мама постоянно плакала, обнимая и покрывая лицо поцелуями, а я ничего не чувствовал и хотел только одного – чтобы меня оставили в покое настолько, насколько это возможно в моем положении. Но покой – непозволительная роскошь для нового «раба» королевского наследника.

До вступления в ряды службы безопасности эмира мне щедро даровали двое суток. Я потратил их не на сон и отдых, а на заполнении пробелов в череде событий, случившихся за время моего отсутствия. И то, что удалось узнать из официальных источников информации стало очередным ударом в гниющую рану.

Я думал, что меня больше нечем поразить, но Амирану аль-Мактуму удалось. Снова.

Масштаб его лицемерия в искажении фактов, которыми пестрили заголовки газет и новостные выпуски, вызывали четкое осознание, что эмир с самого начала был на шаг впереди, и только авария на платформе временно выбила его из строя. Мы вырвали всего несколько часов свободы перед тем, как аль-Мактум лишил нас малейшего шанса, вволю поиздевавшись над нашими чувствами.

Официальное сообщение о внезапном бракосочетании дочери «белого тигра» Адама Саадата и наследного принца появилось сразу же после всплеска слухов вокруг взрыва в пустыне, тем самым переключив внимание прессы на грандиозное для Анмара событие. Если бы я не знал жестокую правду, то поверил бы, как и абсолютное большинство подданных королевства в насквозь фальшивую сказку, поданную пиарщиками принца под приторно-слащавым соусом. И это единственная причина устроенной показухи. Ни один из правителей Анмара до Амирана аль-Мактума не устраивал шоу из своей личной жизни, а, значит, его положение действительно на грани.

Меня тошнит от отвращения, пока я читаю плод фантазий купленных журналистов. Факт давней договоренности о браке умышленно скрыт и упор ведется на спонтанно возникшие чувства. Псевдо-романтичная ерунда, имеющая в основе наши с Ли разрушенные жизни. Первые статьи анмарских таблоидов, освещающих стремительно развивающуюся историю отношений новобрачных, содержат отретушированные снимки с конференции в Нью-Йорке, где якобы и встретились будущие супруги и с первого взгляда настолько сильно влюбились друг в друга, что не стали тянуть со свадьбой. На фотографиях эмир благосклонно улыбается, глядя в объектив, его рука собственнически лежит на талии девушки, чье лицо, согласно традициям, при помощи фотошопа скрыли платком. За спинами «влюбленных» виден стенд с изображением еще не тронутого взрывом живописного озера, а теперь уничтоженного, покрывшегося тоннами пепла, похоронившего под слоем черной пыли следы нашей с Алисией сумасшедшей и запретной страсти.

В другой статье опубликована фотография, запечатлевшая новобрачных в аэропорту перед вылетом в свадебное путешествие. Наследник в стильном дизайнерском костюме, Алисия – в белоснежной абайе и никабе, расшитых золотом и драгоценными камнями. Амиран аль-Мактум обнимает супругу за плечи, приветственным жестом машет журналистам, феерично играя роль счастливого мужа.

Третий и последний снимок сделан на частном острове принца. Разумеется, с его позволения, как и предыдущие. Здесь никаких лиц. Только силуэты прижавшихся друг к другу супругов, стоящих спиной к объективу камеры. Амиран полностью заслоняет Алисию собой, обнимает обеими руками. Пылающий закат, утомленное солнце, опускающееся в багряные волны океана и шум кипящей крови в моих пульсирующих висках.

Кажется, что не две недели, и целая жизнь прошла с того дня, как я услышал полное зловещего подтекста обещание наследника. Мое личное чистилище, полное демонов. И каждого его лицо и голос…

«Мне досталась первая по красоте женщина в Асаде, Хамдан, и я собираюсь устроить ей незабываемый медовый месяц».

Все последние дни больше всего я боялся, что именно это он и сделает. Не оставит на ее теле ни одного нетронутого дюйма, ни одного воспоминания обо мне, сотрет, заклеймит, выжжет.

Алиса

Десять дней на «райском острове» прошли, как целая вечность в аду.

Наверное, мне стоит сказать Амирану «спасибо» за то, что, проснувшись следующим утром, я не увидела сотню полуголых шлюх и его похабного родственника, который кидал на меня недвусмысленные сальные взгляды?

Представительницы древней профессии действительно быстро исчезли. Но вопреки ожиданиям эмира, мое упрямство, уязвленная гордость и волевая непокорность – никуда не делись.

Весь медовый месяц, следующие десять дней, я избегала Амирана при любой удобной возможности.

Проблема в том, что я не уверена, что он вообще это заметил – наследник почти все время нашего медового месяца провел в своем кабинете, и редко спускался в общую столовую.

Казалось бы, я попала в сказку: могу нежиться на солнышке круглые сутки, плескаться в лазурной воде, читать книги, растянувшись на белоснежном и мягком песке… наслаждаться безмятежностью, соленым воздухом и мыслями о том, что все самое страшное позади – ведь Нейтан уже должен быть на свободе.

Все это было замечательно, но ложкой дегтя в этой сладкой бочке меда являлось одно жирное «но» – Амиран нарушал мое спокойствие, расслабленность и полное уединение ночью.

Он приходил в мою спальню примерно через день. Плюс, дважды мы ужинали на пляже. Первый раз трапеза закончилась тем, что моему мужу приспичило утолить голод совершенного иного рода прямо на песке, с которым мне потом пришлось отчаянно и скрупулёзно бороться в душе.

Эмир просто брал меня потребительскими и жесткими толчками. Брал так, словно каждым мощным движением ставил на мне клеймо и хотел выбить из меня все прежние чувства к другому.

Без лишних разговоров.

Ни грамма нежности и ласки, как в то утро. Безмолвное, но совершенно четко уловимое «моя», «только подо мной» и «со мной» в каждом столкновении наших тел.

Даже ни намека на томное и уже привычное «tatlim».

Конечно, эмир тратил несколько минут своего бесценного времени на манипуляции, которые делали меня влажной и готовой. Опытный мужчина, который видит меня насквозь. Ран выкрал карту эрогенных зон на моем теле, взломав подсознание и прочитав мысли, не иначе.

Вместо разговоров, мы рычали друг на друга, стонали в губы. Тяжелые, рваные вздохи и шлепки плоти о плоть пробуждали во мне дикое желание ощущать это дольше, мощнее, сильнее, глубже… Он делал меня животным, пробуждал голод, заражал своей темпераментностью.., или я всегда была такой?

Никаких мыслей, никаких сожалений, и наверное – никаких чувств. Он брал меня с присущим ему циничным отношением, а я… я смирилась с тем, что мои отказы, истерики, показное непослушание могут привести к непоправимым последствиям. Поэтому просто расслаблялась и старалась не думать ни о чем, концентрируясь на ощущениях тела.

А мое тело принимало Амирана, всецело и безусловно.

Мне было страшно признаться самой себе, в том, что у меня течет по бедрам от одного взгляда на его каменную эрекцию, крепкий пресс, от ощущения его сокрушительной энергии и силы.

Я сошла с ума, начинаю сходить.

Если бы Нейтан когда-нибудь прочитал мои мысли, он бы непременно столкнул меня в тот пылающий кратер…

Чем дальше, тем страшнее мне становилось.

Я не узнавала свое отражение в зеркале, задаваясь вопросом: кто эта девушка? Во что я превратилась? Что эмир со мной сделал?

Я была невинной, чистой, совершенной девочкой, подарившей свое сердце смелому и самоотверженному парню. Лучшему из лучших. Казалось, что между той наивной девчонкой, какую он впервые взял на озере, и между мной сегодняшней – разрастается огромная пропасть, что простирается куда дальше и глубже, чем жерло озера «Амиран».

Но я устала винить себя и заниматься самобичеванием, отрицая свое неимоверное притяжение к Амирану. Я просто приняла ситуацию, какой она есть и старалась не забывать пить таблетки, несмотря на то, что он начал использовать презервативы, когда я всерьез заявила ему, что пока не готова к беременности.

Мне нужно время, Амиран.

И я не чертов инкубатор.

Но последнее замечание, на этот раз, я оставила при себе.

Наконец, наш отпуск закончился, и я вновь поднялась по трапу частного самолета в сладостном предвкушении встречи с родными, Сэви и возможно – с Нейтаном. Мне просто необходимо его увидеть, необходимо убедиться, что он жив, а Ран исполнил свое обещание.

Боюсь, что не выдержу, когда снова его увижу – больше всего на свете, я хотела бы кинуться в объятия Нейтана, почувствовать родное тепло, поддержку и любовь, нежность и заботу.

Просто ощутить Нейта всей кожей и уйти в наш маленький мир, где не было боли и забот.

Только юность, попутный ветер и эйфория от наших совместных приключений, рискованных побегов и разговоров до утра…

Боюсь, что с недавних пор, объятия с Нейтом – непозволительная роскошь для будущей королевы Анмара.

«Клянусь, что когда я стану большим и сильным, как папа, женюсь на тебе и буду защищать до конца наших жизней…», – эхом в висках звучит совсем юный голос Нейта, вызывающий в моей душе теплую ностальгию и жжение в уголках глаз.

Из воспоминаний меня выдергивает звук ритмичного постукивания пальцев по клавишам ноутбука. Амиран с ним не расстается, и печатает всегда так быстро, словно он голливудский сценарист, у которого горят сроки.

Скользнув по эмиру взглядом, замечаю знакомую для себя картину: сосредоточенный взор, напряженные мышцы, зажатая челюсть – Амиран решает серьезные государственные вопросы. Не сомневаюсь, что они связаны с произошедшей аварией, но лишних вопросов не задаю. И дуре понятно, что у взрыва последствий на несколько лет вперед, которые будущему правителю государства предстоит расхлебывать с огромным штатом экспертов.

Неужели это и есть мое будущее? Бесконечно занятой муж, женатый на своей стране, и я – живая кукла, приложение к его величеству? Потрясающий секс и полное отсутствие истинной близости?

Да. Это мое будущее. И глупо рассчитывать на то, что что-то еще может измениться. Мы с Амираном всегда будем бороться друг с другом, потому что наши отношения построены на принуждении и горстке пепла.

– Ты когда-нибудь отдыхаешь? – устав притворяться спящей из полета в полет, интересуюсь у мужа.

– Только в твоей постели, tatlim, – усмехается Ран, отпивая из стакана содовую с лимоном. Мужчина переводит на меня потемневший взгляд:

– Предлагаешь мне отдохнуть? – понизив тон, Амиран опускает взгляд на мое платье. Легкая и летняя модель на запах, открывающая только колени и ноги. Амиран позволяет мне летать без абайи и надевать ее после посадки, так как по салону судна ходят только женщины.

– Нет. Даже не думай, – твердо спускаю с небес на землю своего мужа, пытаясь потушить дьявольские огоньки в стальных глазах. – Мы в самолете и далеко не одни, – слегка отстраняясь от эмира, напоминаю я. Попутно кидаю многозначительный взгляд на двух стюардесс, о чем-то бурно перешёптывающихся в своей рабочей зоне. От сплетниц нас отделяет только специальная шторка, которая не способна обеспечить нас приватностью и звукоизоляцией.

Амиран отслеживает мой взгляд, чем немедля вызывает интерес и активность одной из девушек – и вот она уже с услужливой и доброжелательной улыбкой спешит к эмиру, виляя бедрами.

Сучка. Точнее, сучки. Как же меня бесят и раздражают все эти женщины, которые готовы упасть к его ногам по щелчку пальцев. Их слишком много. И их всегда будет слишком много.

– Вам чем-нибудь помочь, эмир? – едва заметно закусив нижнюю губу, она обращается к моему мужу.

– Я проголодался и буду рад ужину, Мавия. Через сорок минут, – бросив беглый взгляд на стильные Rolex с черными бриллиантами, отдает распоряжение Ран.

– Как вам будет угодно. Выберите желаемое блюдо в приложении, – Мавия наклоняется к Амирану намеренно низко, вывалив из своего глубокого декольте грудь. Не сомневаюсь, что пустой стакан из-под его содовой с лимоном, который нужно непременно убрать – лишь предлог, чтобы показать свои сиськи эмиру.

– Чего-нибудь еще желаете? Вода, кофе, чай? Что-нибудь покрепче? – когда она вновь выпрямляется, ее неестественно пошатывает на каблуках. Я задыхаюсь от возмущения, наблюдая за тем, как рука Мавии длинными цепкими пальцами и красными ногтями касается плеча Амирана.

– Простите, ваше высочество. Турбулентность, – жеманно улыбнувшись Рану, тушуется эта дрянь.

Амиран ни разу за все время ее представления не опустил взгляд ниже уровня глаз стюардессы.

– Ты свободна, Мавия, – невозмутимо посылает ее Мактум, вызывая у меня внутреннее одобрение.

Хотя знаю я тебя, дьявол. Не нужно делать вид, что ты хороший мальчик. Ты с ней спал, иначе она бы не позволила себе трясти сиськами перед шейхом Анмара.

– Будь добра, Мавия, – встреваю и окликаю ее я, захватив свою кружку с остывшим кофе. Протягиваю ее наглой «птичке». – Мой тоже забери, – когда девушка прикасается к чашке, я не спешу ее отдавать. Наши руки крепко сжимают кусок керамики. Уничтожающим взором испепелив Мавию, я бросаю мимолетный взгляд на свое обручальное кольцо. Девушка отслеживает его траекторию. Оно настолько огромное и сверкающее, что его можно увидеть из космоса. В ее глазах мгновенно отражается осознание, которого я и хотела добиться от хитрой шармуты. – И пожалуйста, запомните сами и передайте всем остальным стюардессам, что я не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне, – вежливая улыбка сходит с обескураженного лица Мавии. – Не прикасайтесь к моим вещам в ванной даже с целью прибрать их. Я нашла свою косметичку не в том состоянии, в каком ее оставляла, – поясняю я, но мы обе понимаем, что говорю я не только о ней.

– Ох, разумеется, госпожа аль-Мактум, – новое обращение, как обычно, режет слух, но в данном случае, я рада, что чрезмерно старательная Мавия быстро уяснила, что свои острые ногти стоит держать подальше от моего мужа.

Если она, конечно, не хочет сломать их однажды о мой гнев и ярость. А теперь, проваливай обратно в свой сплетник, милая. Пока я остановилась лишь на безмолвном и мирном предупреждении.

Я провожаю нарочито скромную походку Мавии тяжелым взглядом, а затем обращаюсь к Амирану:

– Поразительно. Ты даже не посмотрел на нее, – констатирую факт я, имея в виду заманчивое для любого мужчины декольте стюардессы. Амиран аль-Мактум держит в узде все свои первобытные рефлексы, но не в моей спальне.

– А она так старалась. Из кожи вон весь полет лезет. Уверена, у вас что-то было, – поджав губы, озвучиваю догадку. – Иначе бы она не позволила себе так лапать тебя, Амиран, – непроизвольно и яростно просыпается внутри хищная собственница. Я не собиралась ревновать, но после той жуткой ночи… и того, что я увидела в спальне эмира, я поняла – все произошло с точностью да наоборот. Я ревную. Сильно. До маниакального желания, поставить всех этих флиртующих с ним стерв на место. Ревную, потому что теперь знаю, насколько это больно, когда мужчина, который проводит с тобой столько времени, проникает в другую. И пусть Амиран сделал это назло моим словам и протестам, но больше я такими словами разбрасываться не стану.

– Алиса, – сдержанно выдыхает Амиран. Низкий баритон пробирает до дрожи. – Ты слепая или, быть может, глупая? Я смотрю только на тебя. Я не маленький мальчик, который мечется между искушениями и вариантами. Я сделал свой выбор. Причем очень давно, – Ран отвечает многозначительным и глубоким взглядом, впервые за десять дней отключив по отношению ко мне режим «безразличия».

– Поэтому ты ведешь себя так отстранённо? Все эти дни… Даже, когда приходишь ночью. Я должна радоваться, да? Меня выбрали, но по-королевски равнодушно? Почетно, ничего не скажешь.

– Какая ревнивая тигрица. Моя тигрица, – поддев мой подбородок пальцем и сокращая сантиметры между нашими лицами, произносит около моих губ Амиран. – Может снова стоит позвать Мавию? Девчонке удалось вывести тебя на эмоции. Мне это нравится.

– Я хочу, чтобы ты перенаправил на другую работу всех девушек из личного персонала, с кем у тебя был секс. Не увольняй только. Например, в мою редакцию. Просто… немного уважения ко мне, Ран, я разве о многом прошу? Мне неприятно, что нас окружают женщины, в которых ты погружал свой член, – не стесняясь в выражениях, вспыхиваю я.

– Ни в одну мне не нравилось погружаться так, как в тебя, – чувственно усмехаясь, шепчет Амиран. – Я подумаю над твоим предложением, – уже серьезнее добавляет он. – Ты же знаешь, Алисия, чтобы что-то получить у мужа, его нужно сначала задобрить, удовлетворить, накормить. Этой простой истине в Анмаре обучают с пеленок.

Внутренняя феминистка внутри гордо вскидывает подбородок и жалеет, что у меня в руках нет очень холодного и наточенного оружия.

– Я прошу у тебя не золотые горы и звезду с неба, а просто избавить меня от позорных эпизодов, – Амиран проводит пальцем по моим губам, недвусмысленно намекая на то, что мне стоит приступить к выполнению «простой истины».

– Амиран, не сейчас, – сразу протестую я, замечая, как жгучее, ядовитое и сокрушительное желание плавится в его глазах. Черные зрачки заполняют фактически всю серебристую радужку. – Не здесь. Я не хочу.

– А я хочу, Алиса. Дай мне свой рот, tatlim, – Амиран наклоняется ко мне. Когда наши лбы соприкасаются друг с другом этот ненасытный мужчина скользит языком по моим губам, будто впервые пробуя их на вкус. Раздвигает их, норовя проникнуть языком глубже. Знаю, что эта секундная нежность и его снисходительная ласка обманчива, но мое сердце так предательски сжимается от его чувственности. За последние десять дней он ни разу меня не целовал, до этой секунды.

– Я помню о нашем разговоре, Амиран. И о том, что я сказала, что «справлюсь» с твоими желаниями и аппетитами, но мы на высоте десять тысяч метров и вокруг нас целая армия персонала, – отказываю Амирану. Резко отстраняюсь и решительно отворачиваюсь. Сдвинув на глаза повязку, я снова отхожу ко сну.