Текст книги "Не он"

– Разумеется. И машина, и водитель.

– Водитель? – озадаченно хмурится Эль. Она точно помнит, что умеет водить сама. На кой черт ей сдался водитель?

– У тебя есть права, но ты никогда ими не пользовалась, – терпеливо поясняет Кристофер.

– А где я найду своего водителя? – задает она следующий немаловажный вопрос.

– На цокольном этаже, там находится парковка, если ты забыла.

– Как его зовут?

– Дональд, – губы мужа дергаются в холодной ухмылке, и Элинор бросает в дрожь от внезапного подозрения. – Нет, до водителей ты еще не опустилась, Эль. Дональд давно работает на меня и не позволит себе ничего лишнего, – отвечает Крис на немой вопрос жены. – Будь это иначе, я бы знал.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты абсолютно не умеешь хранить свои секреты, – туманно отзывается Крис. – Иди, Эль. И постарайся вернуться к ужину. Отдохнувшая, довольная и в хорошем настроении, – он откровенно ее выпроваживает, даже не пытаясь как-то сгладить. Мерзавец!

– Плодотворного дня, Крис, – поджав губы и проглотив обиду, она буквально выскакивает из его кабинета.

Забежав в спальню, Элли хватает первую попавшуюся сумочку, бросает в нее кредитку с мобильником и спускается на подземную парковку.

– Миссис Хант, здравствуйте, – приветствует ее высокий симпатичный блондин в строгом костюме. – Куда мы едем?

– В город, – рассматривая абсолютно незнакомого Дональда, отзывается Элинор. – Конкретнее скажу по дороге.

Парень услужливо кивает и направляется к серебристому кроссоверу.

– Это моя машина, – изумленно выдыхает женщина, любовно проводя ладонью по бамперу Infiniti. Горечь потери и радость узнавания сливаются в ее быстро забившемся сердце.

– Так точно. Ваша, – широко улыбается смазливый блондин, открывая перед ней заднюю дверцу. Она с тоской заглядывает на сиденье, на котором не осталось ни следа от детского кресла. Ни одного пятна от шоколада и пролитого сока на идеально-чистой обшивке.

– Все в порядке? – вежливо интересуется Дональд. Лин отрешенно кивает, забираясь внутрь. – Включить кондиционер?

– Да, пожалуйста, – словно издалека слышит свой спокойный голос. – Скажите, Дональд, вы давно работаете у нас?

– Около трех лет, – заводя двигатель, отвечает блондин.

Машина плавно трогается с места и двигается к поднимающимся автоматическим воротам. Лин поворачивает голову, беглым взглядом окинув имеющийся автомобильный парк. Черный Ягуар, пепельно-серый Вольво и красный Харлей-Дэвидсон.

– Мой муж ездит на нем? – показывая пальцем на мотоцикл, спрашивает Лин у водителя.

– Еще как, не в город конечно. Гоняет по округе, – добродушно улыбается Дональд, поймав ее взгляд в зеркале. – Классный конь. Я бы тоже от такого не отказался.

– А я… Точнее, он один катается?

– Вы не любите покидать дом, миссис Хант, – сдержанно отвечает водитель.

– Прозвучит странно, но ты не скажешь, куда я обычно езжу, когда все-таки решаюсь покинуть дом?

– Это случается раз в месяц или даже в два. В основном вы просите отвезти вас кафе Fluffy на Честер-авеню. Гораздо чаще вы посылаете меня за покупками.

– Выходит, ты не сильно загружен работой, – задумчиво заключает Лин.

– Это так, – соглашается Дональд. – Мне повезло с работодателем. Есть время для чтения книг и самообразования.

– А что вы думаете о Кристофере? О моем муже? – набравшись смелости, интересуется Элинор. – Я не скажу ему….

– Я думаю, что он очень дорожит вами, мисисс Хант, – серьезно резюмирует Дональд. – Кто еще стал бы держать водителя, выезжающего из дома раз в месяц, на полном окладе?

– Спасибо, – тихо произносит Лин.

– Вы определились, куда мы едем? – уточняет Дональд.

– Отвези меня в Fluffy.

– Будет сделано, миссис Хант.

Достав из сумочки телефон, Элинор без труда находит в коротком списке контактов номер Келли и нажимает кнопку вызова.

– Элли, я так рада, что ты позвонила. Как ты себя чувствуешь, милая? – отвечает тетка мужа после второго гудка.

– Я хотела бы встретиться. Мне нужно с тобой поговорить, – на одном дыхании выпаливает Лин. На другом конце повисает короткое молчание.

– Хорошо. Когда?

– Через час, – взглянув на показания навигатора, говорит Лин.

– В Fluffy?

– А мы часто там встречаемся? – обескуражено спрашивает Элинор.

– Нечасто, – вздыхает Келли. – Но да, ты предпочитаешь это кафе.

– Хорошо. Тогда до встречи.

Глава 12

До кафе они добираются с небольшим опозданием. К слову, ни вывеска, ни внутренний дизайн заведения не вызывают у Элинор ни малейшего признака узнавания. А вот администратору и официантам она похоже хорошо знакома. Ей приветливо улыбаются, обращаясь по имени, и любезно сопровождают к уединённому столику возле окна, где, поглядывая на часы, сидит Келли Хант. Она кажется немного напряженной, но заметив приближающуюся Лин, расплывается в теплой улыбке.

Обменявшись дежурными поцелуями, женщины заказывают бутылку красного вина и овощную тарелку. Вино предложила Келли, хотя Элинор долго сопротивлялась.

– Тебе необходимо согреться и расслабиться. – заявляет Келли. – Руки, как ледышки, – накрывая ее ладони своими, мягко добавляет женщина. В светлых глазах читается неподдельное участие и уже знакомое беспокойство. – Кто знает, как скоро ты решишься спуститься из своего замка? Поэтому мы просто обязаны сегодня напиться.

– Крису это не понравится, – неуверенно возражает Лин.

– Иногда надо ставить свои маленькие слабости выше желаний мужа. – неожиданно заявляет Келли. Элинор приходится прикусить язык, чтобы не ляпнуть о том, что ее маленькие слабости не такие уж маленькие и невинные, и у Криса есть весомый повод не доверять жене и контролировать каждый ее шаг.

В итоге Элинор сдается, и как только официант приносит заказ, первая тянется за бокалом. Она не пила алкоголь целую вечность и не уверена, можно ли совмещать градусный напиток с лекарствами. Но черт с ними, терять ей больше нечего.

– Ну и лето выдалось в этом году, – пригубив глоток красного вина, Келли ненадолго переводит взгляд за окно, где по-прежнему льет серый промозглый дождь. – Хорошо выглядишь, но оделась не по погоде, – заключает она, снова сосредоточившись на Элинор.

– Еще не разобралась с гардеробом. Не узнаю ни одной вещи, не знаю, что где лежит. Это какой-то кошмар, Кел, – тяжело вздыхает Лин, заправляя за ухо выбившийся локон.

– Ничего так и не удалось вспомнить? – сочувственно спрашивает Келли. Лин несколько секунд колеблется, решая с какого вопроса лучше начать.

– Немного, – нерешительно отвечает Лин. Келли радостно улыбается, снова сжимая ее ладони.

– Это здорово, милая. Значит, процесс пошел, и мы скоро тебя начнем узнавать, – оптимистично прогнозирует Кел. – А как Крис? Ты сказала ему?

– Нет…, – качает головой Лин, и на лице женщины появляется настороженное выражение. – Я решила сначала поговорить с тобой. Точнее, это Тэм мне посоветовала… – запинаясь продолжает Лин.

– О, мы можем пригласить Тэмзин к нам, – воодушевленно предлагает Келли. – Ее кабинет недалеко отсюда. Она будет рада присоединиться.

– Нет, Кел. В другой раз, – сдержанно протестует Элинор. – Насчет узнавать меня… Вчера я выяснила, что оказывается… что у меня… Я…

– Смелее, милая. Это же я. Мне можешь сказать все, – Келли мягко подталкивает стушевавшуюся родственницу.

– Я изменяла Кристоферу, и он в курсе, – сдавленно выдает Лин. И к ее изумлению, вместо негодующей тирады и праведного возмущения, Келли расплывается в загадочной улыбке.

– Элли, открою тебе секрет, но не так много красивых женщин умудряются перешагнуть десятилетний рубеж брака без тайных интрижек, – доверительно сообщает Келли Хант.

От изумления у Лин едва глаза не вылезают из орбит.

– Выпей глоток вина, – легкомысленно смеется женщина. – Ты бы себя сейчас видела.

– Я не вижу никакого повода для веселья, Кел, – мрачно отзывается Лин.

– А я не вижу никакой трагедии. Кристофер с тобой не развёлся, значит, можно оставить этот инцидент в прошлом. – рассуждает Келли. – К тому же у тебя есть веское оправдание любым поступкам. Ты ничего не помнишь, а следовательно, ничего и не было, – заключает она, пожав плечами.

– Тебе-то откуда знать? Ты никогда не была замужем, – неожиданно выдает Лин, с опозданием понимая, что сморозила лишнего. – Извини, Келли, – виновато бормочет Элинор.

– Все нормально, милая. Ты права, – заверяет ее Кел. – Послушай, я не была замужем, но в моей жизни «случалось» много мужчин. Мой отказ от семьи был осознанным решением. Поверь, я никогда не нуждалась в мужском внимании, мне его с лихвой хватало. И я тоже должна признаться. Почти у всех моих любовников была семья и дети, а я, как тебе известно, не могу иметь детей. Поэтому мы с тобой так и сблизились…

– Я носила ребенка, – бросает Лин, повысив тон. Сердце бьется так, словно вот-вот выскочит из груди. – Я не бесплодна. – остаток фразы выжимает со слезами в голосе.

– А вот это жестоко, – качает головой Келли. – Но я тебя прощаю и продолжу мысль. Кристофер – мой единственный племянник. Я его люблю, как родного сына, и об этом тебе тоже отлично известно. Он мне помогает с того момента, как встал на ноги. Знаешь, Лин, на зарплату библиотекаря особо не разгуляешься, а благодаря ему я ни в чем не нуждаюсь, ни от кого не завишу и могу позволить себе отпуск два раза в год. Но, милая, каким бы замечательным заботливым и щедрым не был Крис по отношению ко мне, я никогда не питала иллюзий на его счет. С ним бывает непросто, он упрямый и несгибаемый. Про таких говорят: вижу цель, не вижу преград. Прет, как танк, не прислушиваясь ни к кому. Самодур и диктатор. Я лучше всех знаю, какой у Криса отвратительный характер, Элли, но именно этот характер позволил ему добиться многого в жизни. Именно этот характер ты увидела в нем, когда ушла в никуда из своего родительского дома. Ушла, не оглядываясь и не сомневаясь. Я права?

– Я никогда так не думала, – протестует Лин. – Про отвратительный характер не соглашусь. Сейчас – да, он совсем не такой, каким я его запомнила, но, может быть, дело… Во мне?

– Элли, – терпеливо вздыхает Кел, ласково глядя на Элинор, – ближе Криса у меня никого нет. Только ты. И как женщина я понимаю, почему в твоей жизни мог появиться другой мужчина. И я предупреждала Кристофера, что постоянный контроль за каждым твоим шагом может дать обратную реакцию. Он запер тебя в стеклянном замке, как спящую красавицу, и решил, что спрятал ото всех соблазнов. А мы, женщины, как кошки, нуждаемся в ласке и свободе, но ничего из этого он тебе не дал.

– Правда? Ты правда так думаешь? – хлюпая носом и наматывая сопли на салфетку, спрашивает Лин.

– Да, милая. Правда, – уверенно кивает Келли. – Но ты его любишь, а он любит тебя, и значит, вы найдете дорогу друг к другу.

– Ты считаешь, он все еще любит меня? – жалобно всхлипывает Элинор, залпом опустошив бокал вина.

– Ну, конечно. – заверяет Кел. – Он зациклен на тебе. Только слепая этого не заметит.

– А Тэм?

– Что Тэм? – лицо Келли озадаченно вытягивается.

– Она сказала, что я делилась с ней сомнениями на его счет, подозревала, что у него кто-то есть. Поэтому Тэмзин и предложила мне поговорить с тобой на эту тему.

– Это неправда, – твердо заявляет Келли. – У Кристофера вагон недостатков, но одна единственная болезнь, и она носит твоё имя. Он простил тебе измену. Какие еще нужны доказательства, чтобы поверить в его чувства?

– Я думала, если любишь по-настоящему, никогда не сможешь простить предательство.

– Глупости. – отмахивается Келли. – Ты такая наивная, хотя и не девочка давно. Предательство и измена не всегда одно и то же.

– У этого парня… У Дика, – Лин снова сбивается с мысли, чувствуя, как пары алкоголя ударяют в голову. – Это сложно объяснить. В моих воспоминаниях у Кристофера лицо этого курьера, – выдаёт она, надеясь, что Келли хоть что-то поймет из озвученныхпутанных объяснений.

– А он курьер? – искренне удивляется Хант, совсем не на том акцентируя внимание. – Я почему-то решила, что ты завела интрижку с шофёром. Он симпатичный и так пристально наблюдает за нами.

– Нет. Дик – доставщик еды из ресторана, и я подозреваю, что у нас была неслучайная связь. Я почувствовала, что знаю его, а когда увидела Криса в день нашего провального юбилея, я не испытала ничего, кроме страха и желания сбежать как можно дальше от него.

– Хочешь сказать, вы недавно виделись с этим Диком? – встревоженно уточняет Келли.

– Вчера он доставил нам обед из Массимо, – с трудом выдавила из себя Лин, чувствуя удушающий стыд. – Они с Крисом сцепились. Это было ужасно, Кел. Кристофер избил его. Очень сильно, а потом ушел… и …

– И? – сдвинув брови, спрашивает Келли и больше не улыбается.

– Дик сказал кое-что.

– Что сказал?

– Сначала он спросил, действительно ли я его не помню или просто притворяюсь. А затем он сказал фразу, которая меня очень сильно напугала.

– Что он сказал, Элли? – настаивает Келли.

– «Мы три года готовились, чтобы освободить тебя, а теперь ты просто заявляешь, что не знаешь меня?» – бесцветным подавленным голосом цитирует Элинор.

– О господи, – прижав ладонь к груди, изумлённо восклицает Келли. – Все оказывается куда серьёзнее, чем я предполагала.

– Что мне со всем этим делать, Кел? – отчаянно заламывая руки, с мольбой спрашивает совета Лин. – Я понятия не имею, что он имел в виду, но ты же понимаешь, что я не могу взять и рассказать об этом Кристоферу.

– И не вздумай, – твердо отвечает Келли. – Забудь, Элинор. Сотри из памяти и налаживай отношения с мужем. Этот парень, возможно, специально тебя обманывает, поняв, что ты не совсем здорова. Что ты знаешь о нем? – рассуждает она дальше, и Лин полностью солидарна с ее предположениями. – Ничего, верно? И о его мотивах тоже. Поэтому просто живи дальше, Эль.

– Зачем ему меня обманывать? – размышляет Лин.

– Твой муж – небедный человек. Может быть, Дик хочет таким образом выманить у Кристофера отступные? – пожав плечами, разводит руками Келли. – Об этом ты не подумала?

Лин опускает взгляд на свои нервно теребящие салфетку пальцы.

– Скажи мне еще кое-что, Кел, – нерешительно говорит Элинор.

– Что угодно, милая.

– Пока я лежала в святой Агате, кто-нибудь меня навещал? – произнесённый вслух вопрос освобождает ее от неимоверной тяжести на душе.

– Нет, – без раздумий отвечает Келли.

– Почему? – подняв блестящий взгляд на тетку мужа, недоумевает Лин.

– Ты не хотела никого видеть, Элли. Крис пытался с тобой поговорить, но ты кричала, что не знаешь его, что у тебя нет больше мужа. Твой доктор решила, что ваше общение лучше ограничить до тех пор, пока ты не восстановишься.

– Я вспомнила, что почему-то была очень зла на него, – нервно покусав губу, Элинор вопросительно смотрит на Келли, излучающую доброту и сочувствие.

– Так и было, – с теплой улыбкой подтверждает Келли Хант. – Когда мы переживаем трудные времена, самым близким и родным всегда достается больше остальных. Нам кажется, что они не так сильно страдают. Не понимают и недостаточно глубоко разделяют наши переживания. Мы злимся, если кто-то оказывается сильнее и стоически выдерживает удар, не упав на колени.

– Звучит дерьмово, – горько ухмыляется Элинор, наполняя свой пустой бокал.

– Зато честно, Элли. Ты не единственная, кто избавляется от боли, перекладывая вину за случившееся на самого родного и любящего человека. Подобное поведение свойственно многим.

– В чем я обвиняла Кристофера, Кел? – с замиранием сердца спрашивает Лин. Женщина тяжело вздыхает, но тем не менее смотрит на нее с материнской теплотой и пониманием.

– Ты же знаешь, он не ладил с твоей семьей, и возможно…, – осторожно начинает Келли. – И тебе могло показаться, что их гибель не так затронула его, как тебя.

– Мне кажется, все намного страшнее, – тряхнув головой, Лин делает большой глоток вина, чтобы промочить пересохшее горло. – Я обвиняла его в том, что это он их убил, – произносит Лин, вспомнив свои слова, брошенные невидимому собеседнику.

– Настоящий убийца сидит в тюрьме, Элинор. Только он виновен в трагедии, – строго произносит Келли, и обозначившиеся морщинки в уголках ее глаз и губ выдают истинный возраст собеседницы.

– Тогда я этого не знала. Или не осознавала. Боже… Кел, как я могла причинить ему столько боли? – горько восклицает Элинор.

– Крис давно это пережил, милая. А сейчас тебе стоит сосредоточиться на том, чтобы исцелить его. Элли, девочка моя, некоторые ошибки мы совершаем, чтобы обрести опыт, извлечь уроки и получить возможность исправить, – философски заключает Келли Хант.

– Ты думаешь, у меня получится? – с тоской смотрит в глаза Лин.

– Я думаю, ты должна постараться сделать все, чтобы получилось.

Всю обратную дорогу Элинор провела в молчаливых размышлениях, переваривая эмоционально-выпотрошивший ее разговор с Келли, снова и снова перебирая в голове особо значимые фразы и испытывая глубокую благодарность к тетке мужа. Лин никак не ожидала такого понимания, сочувствия и искренней поддержки после всех откровенных признаний, что сделала сегодня.

Стало ли ей легче?

Нет. Совсем нет.

Скорее, стыдно. Боже, как же стыдно. И страшно, когда не узнаешь себя. Не понимаешь себя. Не прощаешь… Лин не заслужила любовь Келли, но она почему-то верит в нее и прощает. И Крис. Крис делает то же самое.

«Ты никогда не разочаруешь меня, Эль. Ни в одном из твоих кошмаров.»

Неужели он сказал правду? Неужели бывает такая слепая любовь? Смогла бы она так же любить и прощать, как Криосфер?

Лин не знала точного ответа на этот вопрос, но что-то внутри кричало, что нет. Никогда. Она бы вырезала с кровью, лишилась сердца, но не простила.

– Мы подъезжаем, миссис Хант, – тактично сообщает Дональд.

Выглянув в окно, Элинор устремляет взор на светящийся стеклянный дворец на холме, омываемом холодными водами озера. Величественный, уникальный, завораживающий необычной кристаллической формой и четкими геометрическими линиями.

Совершенный дом для красивого и одинокого чудовища. Ее сердце сжимается от необъяснимой тоски, стоит вспомнить черты лица мужа. Озера плавящейся ртути. Мерцающие светлячки в темной бездне зрачков, плотно сжатые губы и божественное тело, не знающее усталости и пресыщения.

Ее дети совершенно не похожи на него.

Ее дети не похожи на него!

Ее дети…

И она никогда не сможет забыть об этом.

Элинор Хант сбежала из своего заколдованного замка, чтобы получить ответы, но вернувшись поняла, что запуталась еще сильнее.

Глава 13

– Я дома, – намеренно грохнув входной дверью посильнее, громко сообщает Элинор. Минуту слушает тишину и, не дождавшись ответа, неровной походкой проплывает просторный холл, где ее никто не ждет и не встречает. Заходит в ярко освещенную гостиную, в глубине которой перед большим кристально-белым диваном уютно потрескивает камин.

Сбросив неудобные лодочки, Элинор идет по мягкому ковру к единственному источнику тёплого света. Распускает волосы, позволяя им рассыпаться по затекшим плечам. Бросив сумочку на диван, Лин падает рядом, вытягивая ноги и обессиленно закрывая глаза.

Пламя от камина обволакивает ее медленным теплом, словно укутывает мягким пледом, голова немного кружится от выпитого вина и впервые – не от боли. Лин отпускает мысли и тревоги, позволяя себе ни о чем не думать. Ленивая река ее воспоминаний течет в ранее детство, где самой страшной трагедией были содранные коленки и разбитые локти. Время розовых пони, клубничного эскимо и воздушных змеев, которых они с отцом запускали на берегу реки в сотне километров к южной границе штата. У них там был небольшой домик, оставшийся в наследство от родителей отца. Рыбацкая хижина, без света и воды, залатанная лодка и пруд с лягушками. Отец не стал ничего менять, даже возглавив первые строчки миллионеров штата. Это место принадлежало только ему и маленькой дочери. Там он учил ее кататься на велосипеде и плавать без спасательного жилета. Из-за бешенного делового графика и частых командировок, у них не так часто получалось побыть вдвоём, но зато какими насыщенными были эти редкие дни, когда рядом не было ни многочисленной прислуги, ни важных и ужасно серьезных людей с воротничками, ни личных помощниц, похожих одна на другую, ни суровых телохранителей, зорко охраняющих важного босса и его дочь.

Этот крошечный домик без условий и роскоши стал убежищем для маленькой и несправедливо рано осиротевшей семьи. Они были там очень счастливы, пока однажды все не изменилось. Пока однажды вместе с ними не поехала очередная личная помощница Крейга Бартона. Ее звали Карен, и папа говорил, что у нее такие же добрые глаза, как у мамы. Лин не могла подтвердить или опровергнуть. Свою мать она видела только на фотографиях. А ни один снимок не откроет полностью суть того, кто на ней запечатлен.

То ли дело картины, от кисти художника нельзя ничего утаить, ни одной тайной мысли, ни одного секрета. Карен была очень красивой девушкой и, конечно же, очень молодой, но Лин никогда не хотелось ее нарисовать. После того самого первого отдыха втроем, старенькая хижина потеряла для Элинор особое очарование, и каждый раз, когда отец предлагал отправиться туда вместе, она находила отговорки, чтобы не ехать. Наверное, хижина сейчас стоит там, заброшенная, разрушенная, никому не нужная.

– Я так и не простила его, – услышав, как скрипнул диван под тяжестью мужского тела, прошептала Лин. В ноздри ворвался терпкий аромат сигаретного дыма, смешанный с морскими нотками парфюма. – Даже когда родился Этан. Я не простила его. Считала, что он предал нас. Это было эгоистично и глупо. Отец имел право на свое личное счастье, – с горечью произносит Элинор.

Кристофер подсаживается ближе, и она чувствует, как соприкасаются их бедра. Мужчина дотрагивается костяшками пальцев до ее щеки, медленно ведет вниз по длинной шее. В ответ получается лишь глубоко вдохнуть, тут же покрываясь мурашками. Зачем онсменил парфюм? И почему его пальцы пахнут марихуаной?

– Дети часто ревнуют своих родителей, если в семье появляются новые люди, – Лин жмурится, ныряя в бархатистое тепло мужского голоса, утопая в нем, как в прогретой солнцем реке, и ей кажется, что она видит, как развеваются на ветру цветные хвосты воздушного змея, и слышит собственный счастливый смех.

– Я не ревновала. Это другое, – протестует Лин, потеряв прекрасное видение. – Я не смогла его простить за то, что он выбрал Карен, как он потом не смог простить, что я выбрала тебя. Как бы я не отрицала, мы с ним ним очень похожи, Крис.

– Ты неплохо ладила с мачехой, Эль, – отзывается Кристофер.

– Я притворялась. Она казалась мне непроходимой дурой. Я терпела ее ради папы, а потом ради Этана. Мне кажется, что я даже не скорбела, когда ее не стало. Я оплакивала только двоих. Отца и брата. Я – ужасный человек, Крис.

– Нет, Эль. – не соглашается муж. – Ты – живой человек. Не любить кого-то – это нормально. Ужаснее – лгать самой себе, что любишь, но при этом ничего не чувствовать.

– Ты помнишь свою мать? – внезапно меняет тему Элинор.

– Все дети помнят свою мать, – после короткой заминки отвечает Крис.

– Я не помню, а мне было семь лет, когда она умерла.

– Ты не все, Эль. Ты другая, особенная.

– А ты вечно ищешь мне оправдания, – с тоской выдыхает Элинор.

– Я просто знаю тебя лучше, чем ты сама.

– Так не бывает.

– Бывает, Эль, – утверждает Кристофер, и у нее нет сил спорить с ним. – Ты предпочитаешь забывать то, что причиняет тебе боль, – продолжает он, кончиками пальцев очерчивая вырез ее декольте. – Ты прячешься, и, если это помогает тебе справляться с болью, я не могу судить.

– Значит, ты тоже причинил мне боль, – приходит она к неутешительному выводу. – Это не я сказала, а ты сам… Что ты сделал, Крис? Что ты сделал?

Он молчит, а она ждет ответа так долго, что сама не замечает, как постепенно уплывает в царство Морфея. Тело расслабляется, и голова безвольно соскальзывает со спинки дивана в сторону, но падает не на плечо мужа, а в пустоту. Плюхнувшись на сиденье, Лин распахивает глаза и часто моргая смотрит на затухающие рыжие языки пламени в камине. Вскочив на ноги, она оглядывается по сторонам, и убедившись, что в гостиной никого нет, трет ладонями лицо, забыв про накрашенные ресницы.

– Ты совсем выжила из ума, – влепив себе несильную пощечину, шепчет Лин. – Сумасшедшая пьяная дура, – добавляет еще одну по другой щеке.

– Ты только что был в гостиной? Говорил со мной? – распахивая дверь кабинета мужа, запыхавшаяся Элинор врывается внутрь. Он неторопливо закрывает крышку ноутбука, снимает очки, гарнитуру, и только потом поднимает голову и смотрит на возбужденную жену.

– Я весь день проработал здесь, Эль, – ровным тоном сообщает Кристофер. От его самоуверенной сдержанности она бесится еще сильнее.

– Я кричала на весь дом, что вернулась. Не может быть, что ты не слышал! – подскакивая к столу, Лин наклоняется, опираясь ладонями на столешницу.

– Я проводил онлайн-совещание, – спокойно объясняет ее муж. Элинор тушуется, растеряно хлопая ресницами. Крис медленно сближает их лица, втягивая носом воздух. – Ты выпила?

– Алкоголь тоже под запретом? – с вызовом спрашивает Лин.

– Нет, но мне это не нравится. Келли предложила?

– Откуда ты знаешь, что я встречалась с твоей тетей? Дональд донес? – Лин презрительно кривит губы, решив для себя, что больше слова лишнего не скажет этому стукачу.

– Келли сама мне позвонила. Сказала, что ты сегодня была намного спокойнее, но она умолчала, что напоила тебя.

– Всего два бокала. Всего два! Я не настолько пьяна, чтобы мне начало мерещиться то, чего нет!

– Ты и трезвая видишь то, чего нет. – холодно парирует Крис, и он, мать его, чертовски прав. – Прекрати истерику, Эль. Я устал. Спустись вниз и приготовь что-нибудь на ужин.

– Подними зад и приготовь что-нибудь сам. А если не хочешь, закажи еду из Массимо! – со злостью выпаливает она в самодовольное лицо мужа.

Его скулы заостряются, глаза стремительно темнеют, а зрачки становятся огромными, как две черные топи, утягивающие ее на самое дно. Лин застывает, парализованная его страшным взглядом, чувствуя, как кровь моментально отливает от лица. Ее охватывает ужас, как вчера, когда он точно так же смотрел на Дика, методично и бездушно превращая его лицо в месиво.

– Прости, я сама не знаю, что говорю, – испуганно шепчет Элинор, прислушавшись к сработавшему хоть и с опозданием инстинкту самосохранения. Он молчит, сузив глаза, глубокими глотками поглощая ее страх и, кажется, получая от этого удовольствие. – Ты прав, мне не стоит пить. Я становлюсь сама не своя.

– Ты постоянно сама не своя, Элинор, – ледяным тоном произносит Крис. Боже, у него ноздри раздуваются, как у быка, увидевшего красную тряпку. Допрыгалась, несчастная идиотка.

– Я приготовлю ужин, – жалко бормочет Лин.

– Ты больше никогда не будешь кричать на меня.

– Не буду, – с губ срывается слабый писк.

– Хорошо.

Он медленно поднимается из кресла, грациозно и бесшумно, будто матерый хищник. Возвышается над ней, жалкой и трясущейся, подавляя своей опасной энергетикой.

– Я сварю кофе, – едва ворочая языком, говорит Лин, собираясь как можно быстрее сбежать из кабинета. Но не может двинуться с места, словно пригвождённая властным взглядом.

– Позже, – не колеблясь, он отрезает все пути к бегству и делает это мягко и вкрадчиво. – Сначала ты еще раз извинишься. – Кристофер неспешно огибает стол.

– Я прошу прощения. – прилипнув ладонями к проклятой столешнице, Элинор не моргая следит за каждым движением мужа. Едва не сворачивает шею, когда он встает за ее спиной.

– Слов недостаточно, Эль, – в звучащем голосе угадывается знакомая хрипотца. – Ты должна продемонстрировать, насколько сильно ты сожалеешь о своем поведении, – резким движением он задирает подол ее платья, обнажая ягодицы.

Опустив голову и зажмурившись, Лин ожидает болезненный шлепок или что-то еще похуже, но он всего лишь гладит. Гладит ее задницу горячими ладонями так, как если бы в его руках был долбаный бриллиант. От неожиданности она даже издает нервный смешок.

– Находишь это смешным? – обволакивающим мягким голосом спрашивает Крис, спуская ее трусики с бедер.

Лин кусает губы, ощущая, как низ живота наполняет томительное напряжение. Его руки внезапно исчезают, и она слышит позвякивание пряжки ремня. Он со свистом вытаскивает его из брюк и, наклонившись над ней, одним быстрым движением закидывает кожаную петлю на ее шею.

– Мне не смешно, Крис. Клянусь, что я не смеюсь, – испуганно кричит Эль. Извиваясь всем телом, она пытается содрать удавку, но только туже затягивает ее.

– Ладони на стол, Эль, – приказывает мучитель все тем же ласковым тоном. Из глаз Элинор брызжут слезы, в ушах стоит звон. – Это всего лишь реквизит. Ошейник для непослушной суки.

– Не надо, пожалуйста, – задыхаясь от ужаса, всхлипывает Лин. – Мне страшно, Крис. Я не хочу, – умоляет она, пытаясь обернуться, поймать его взгляд, убедиться, что это всего лишь игра, глупое наказание.

– Не шевелись, – непреклонно предупреждает он.

– Не делай этого… Я больше не буду тебя расстраивать. Я все сделаю. Все, что ты хочешь.

– Тихо, – шепчет он, наклоняясь, к ее уху. – Конечно ты сделаешь. Все, что я хочу, Эль. – мужские ладони нежно поглаживают хрупкие трясущиеся плечи. – И мне не нужен для этого ремень. Видишь, я даже не держу его, – он выпрямляется, увлекая Элинор за собой, обхватывая обеими руками. Прижавшись щекой к щеке, Кристофер успокаивающе качает Лин в своих крепких объятиях. И она невольно расслабляется от этой неожиданной сокрушительной нежности. – Ты же меня знаешь, я не извращенец, Эль. Чего ты так испугалась, глупая?

– Я подумала, что ты решил задушить меня, – жалобно всхлипывает Элинор, а он хрипло смеется, покрывая быстрыми поцелуями тонкую шею, на которой все еще болтается его ремень. – Мне это не нравится, Крис. Убери его.

– Раньше нравилось, Эль.

– Я не помню, – она нервно мотает головой. – Не помню.

– Не помнишь, – эхом повторяет Крис, и что-то в его тоне подсказывает Лин, что муж ей не поверил. Однако он выполняет просьбу, снимает ремень, бросая его на пол. – Все, Эль. Его больше нет.

– Спасибо. Спасибо, Крис, – горячечно шепчет Лин, интуитивно чувствуя, что предотвратила что-то по-настоящему страшное. Развернувшись в его руках, она тянется к плотно сжатым губам. Целует сама, жарко, неистово, глядя в непроницаемые темные кратеры. На ее ресницах дрожат слезы, а она целует его, как безумная, пьянея, вспыхивая, как зажжённая спичка. Не думая, не анализируя, не ища причин и оправданий, но точно зная, что именно это она должна сейчас сделать. Растопить лед, задобрить свое красивое чудовище, соблазнить мужчину.

– Закрой глаза, Эль, – шепчет он. Просит, а не приказывает.

– Все, что хочешь, Крис, – опуская ресницы, отвечает Элинор. Подхватив жену за бёдра, он поднимает ее над полом и несет в неизвестность. Она считает шаги, обхватив мужа ногами и плотно сомкнув веки. Раз, два три… Лопатки Элинор упираются в стену. Она распахивает ресницы, наталкиваясь на черный пугающий взгляд.