Текст книги "Индиго"

Алекс Д
Индиго

© Алекс Д, 2022

© ООО «ЛитРес», 2022

© «Яуза-каталог», 2022

* * *

«В мире одиноких людей каждый занят поиском того, кто заполнит зияющую внутри пустоту, но почти никто не задумывается о том, что из двух наполовину пустых сосудов только один может наполниться до краев, если другой разобьется.

Я прошу тебя, читающего сейчас эти строки: если не готов разбиться, не ищи.

Пролог

Если бы меня спросили, когда все началось, я не смогла бы ответить сразу или назвала несколько моментов.

Почему не один?

Потому что каждый из них не имел какого-то особого рокового значения, и при этом вычеркни я любой – истории бы не случилось.

Но знаете, что я скажу, оглядываясь назад?

Все произошло так, как мы того заслужили, и наши решения, какими бы неверными они ни были, мы принимали сами. Каждый наш шаг или действие, а иногда просто слово запускали виток событий, которые в какое-то мгновенье вышли из-под контроля, и мы оказались там, где сейчас…

По разные стороны этого мира.

Он пожертвовал собой, чтобы заменить меня в дьявольской тюрьме, тем самым приговорив себя к вечному скитанию среди проклятых стен. Но разве я могу насладиться свободой, зная, что тот, кто спас меня, тот, кому я отдала свое сердце, остался там, откуда еще никто не возвращался живым?

Разве я могу свободно дышать и встречать рассветы, не задаваясь одним и тем же вопросом: «Почему ты просто не отпустил меня?»

М. Флеминг. Индиго

Фрагмент из первого и последнего интервью Мириам Флеминг, которое так и не было выпущено в эфир:

– Сегодня у нас в гостях автор безусловного бестселлера «Индиго». Должен признаться, что нам потребовалось приложить немало усилий, чтобы уговорить автора романа Мириам Флеминг дать небольшое интервью нашему каналу.

– Вы были очень убедительны. Хочу объяснить свою позицию. Когда целый год живешь книгой и ее героями, очень сложно заставить себя говорить о ней. Необходимо время, чтобы морально собраться… Книжное похмелье. Кажется, теперь я знаю, как правильно назвать свои ощущения после завершения романа.

– Вместе с миллионами читателей «Индиго» я счастлив, что вы наконец-то с нами.

– Мне приятно это слышать, Дэвид. Я могу обращаться к вам по имени?

– Конечно. Для меня огромная честь стать вашим первым интервьюером. Я один из ваших самых преданных фанатов, Мириам.

– Вы мне льстите, но я принимаю комплимент.

– Уверен, что все наши зрители сейчас прилипли к экранам в ожидании сенсационных заявлений, но мы по традиции начнем с небольшого синопсиса. Мириам, может быть, вы расскажете поклонникам романа, какими видите своих героев, их мотивацию, внутренний конфликт и основной фундамент сюжета?

– Я немного смущаюсь, Дэвид, но попробую.

– Я здесь, чтобы помочь вам не растеряться.

– Спасибо. Тогда давайте начнем. Итак, юная Тея живет на уединенной ферме с родителями и маленьким братом. У девочки ярко-синие глаза и замкнутый характер. Она немногословна, неконтактна, слышит голоса и говорит с духами.

– Название книги как-то связано с цветом глаз главной героини?

– Не совсем. Несколько поколений семьи Теи занимались производством красителей. В частности, сульфированного индиго, добываемого из растения под названием вайда, которое выращивалось на ферме. Удивительно, но цветки растения вовсе не синие, а насыщенно-желтые и очень мелкие, издалека напоминающие дымку. Только представьте: целые плантации дымчато-желтых цветов. Пылающие поля. На закате они напоминают адское пламя, а на рассвете – пыльцу с крыльев ангела. Завораживающее и пугающее зрелище. Тея считала, что аромат вайды привлек темные сущности, захватившие ее дом и души обитателей. Она видела их повсюду. Мелькающие тени, горящие во тьме красные глаза, леденящий душу шепот по ночам, жуткие шорохи, топот шагов и необъяснимый грохот в пустующих комнатах, хлопающие ставни и скрежет дьявольских когтей по стеклам окон.

– Меня самого бросает в дрожь. Страшно предположить, что испытывала Тея, находясь внутри этого кошмара.

– Она привыкла и, как бы это дико ни звучало, приняла живущую в доме тьму, смогла договориться со злобными духами. Они требовали от девочки выполнения одного единственного условия: никогда не покидать границы фермы, и тогда она сама и ее близкие не пострадают.

– Но она ослушалась…

– Да. Однажды на территорию фермы проникает чужак. Красивый городской парень Тим, в которого Тея без оглядки влюбляется. Между ними завязывается тайный роман. Первая трепетная любовь, вскружившая голову обоим. Тим уговаривает Тею уйти с ним в мир, полный разнообразия цветов и оттенков, помимо синего и желтого. Втайне от родных Тея собирает вещи и готовится к побегу.

– Которому не суждено произойти…

– Все верно, Дэвид. Темные силы жестоко наказывают девушку за неповиновение. В этот же день в пруду возле дома находят тело утонувшего брата Теи, а спустя несколько часов ее мать, не справившись с горем, совершает самоубийство.

– Это одна из самых тяжелых сцен романа.

– Мне она тоже далась нелегко. Но еще сложнее пришлось Тее. Чувство вины, горечь утраты, отчаяние, беспомощность и никакой надежды на светлое будущее с Тимом. Духи предупреждают, что он станет следующей жертвой, и девушка вынуждена обмануть его. Тея говорит любимому, что у нее есть другой. Раздавленный отказом Тим надолго уезжает из этих мест. А Тея остается в проклятом доме вместе со своим постепенно теряющим разум отцом и блуждающими по комнатам призраками умершей матери и маленького брата. Отец Теи жесток и холоден, настоящий тиран. Но у девушки нет выхода. Она пленница.

– Страшная судьба. Но однажды Тим возвращается…

– Да, так и не забыв свою первую любовь, Тим спустя много лет приезжает на ферму. Он находит Тею запертой в подвале проклятого особняка. Изможденную, едва живую от страха. Обезумевший отец винит дочь в том, что она наслала проклятие на их дом. Узнав любимого, Тея поддается слабости и рассказывает ему правду, без боязни, что он высмеет или не поверит ей. Тим поверил. Любовь не требует доказательств, она умеет слушать, доверять, прощать и исцелять. К тому моменту, когда они выбрались из подвала, хозяин дома уже был мертв. Это стало еще одним предупреждением темных сил, но на этот раз Тим не позволил Тее принести себя в жертву и снова стать пленницей неугомонных духов. Он предлагает ей сжечь дом и уехать вместе с ним.

– И мы плавно приближаемся к ужасающей развязке…

– Держась за руки, Тея и Тим наблюдают, как необъятным пламенем полыхает старинный семейный особняк. Вокруг влюбленных тлеют дымчато-желтые поля, присыпанные черным пеплом. Тея слышит нежный шепот Тима, говорящего о том, что теперь она свободна и должна жить, никогда не оглядываясь назад и не вспоминая этот день. Она улыбается, готовая пообещать все что угодно, но, повернув голову к любимому…

– Видит пустоту, ее рука ловит воздух вместо пальцев Тима. Тея в ужасе, она смотрит на горящее окно своей спальни и узнает в мелькнувшей в пламени черной тени призрак Тима.

– Дэвид, мы рассказали весь сюжет. Продюсеры забракуют передачу.

– Может быть, но я все-таки хочу спросить…

– Я внимательно слушаю.

– Мириам, огромное количество поклонников «Индиго» огорчены финалом и не теряют надежду на продолжение романа. Скажите, есть ли второй шанс у трагической истории Тима и Теи?

– Я думаю об этом… На самом деле, я постоянно прокручиваю различные варианты дальнейшего развития сюжета, но пока не могу ничего обещать. Все слишком смутно, неясно. Я вижу их сквозь густой клубящийся туман, но как только я нащупаю верную тропу, вы узнаете…

* * *

«Нью-Йорк Таймс»: Известную писательницу Мириам Флеминг, пропавшую три года назад из собственного дома при странных обстоятельствах, официально признали умершей.

Власти штата сообщили о завершении расследования, чем вызвали недовольство поклонников автора по всему миру. Однако публичные акции фанатов с требованием продолжить поиски не увенчались успехом.

Исчезновение Мириам Флеминг в ноябре 20… года потрясло весь мир. Самым странным и трудным в затянувшемся расследовании являлось отсутствие тела, как основного доказательства совершенного преступления. Тем не менее следствие, изучив все улики, пришло к единогласному решению, что Мириам Флеминг была хладнокровно убита неизвестным преступником. Долгое время под подозрением полиции находился законный супруг писательницы – Алан Флеминг, тоже являющийся автором ряда популярных книг.

В настоящее время все обвинения с Алана Флеминга сняты за неимением весомых доказательств. Три года назад именно муж Мириам позвонил в службу спасения и сообщил, что нашел жену мертвой в бассейне их общего загородного дома. Однако прибывший на место наряд полиции не обнаружил тела Мириам Флеминг, а припаркованный во дворе автомобиль женщины и личные вещи, находившиеся в доме, указывали на то, что она не могла покинуть территорию частного владения самостоятельно.

Достоверные источники также сообщают о еще одном странном обстоятельстве, породившем массу слухов вокруг исчезновения писательницы. Согласно заключениям технической группы, видеонаблюдение в доме Флемингов вышло из строя за сутки до трагедии. Алан Флеминг утверждал, что не подозревал о неисправности, так как несколько дней практически не выходил из своего кабинета, работая над завершением очередной рукописи, которая, к слову, так и не была опубликована.

В настоящий момент Алан Флеминг завершил писательскую карьеру, продал дом одному из поклонников своей супруги, его местонахождение и дальнейшая судьба достоверно не известны. Стоит отметить, что ни Алан, ни его адвокат не дали ни одного интервью за время расследования, что повлекло за собой еще больше подозрений и домыслов.

Напомним, что на момент загадочной трагедии Мириам Флеминг было всего двадцать шесть лет, ее творческая карьера только набирала обороты. Дебютная книга, вышедшая из-под пера писательницы, «Индиго», в кратчайшие сроки стала бестселлером, но о своей стремительной славе Мириам так и не узнала.

Кто знает, сколько еще оригинальных идей эта талантливая женщина могла подарить своим поклонникам? И узнаем ли мы когда-нибудь, что на самом деле случилось в тот роковой день?

Когда уходят кумиры, это всегда трагедия для тысяч фанатов. Но еще сложнее, если причины их смерти так и остаются покрыты тайной.

Глава 1

Если приближаешься к злу слишком близко, оно рано или поздно завладевает тобой.

Ф. Тилье. Комната мертвых

Год спустя

США, Огайо. Городское кладбище

Алан Флеминг

Осеннее солнце может быть очень обманчивым. Утром прячется за плотными тучами, а в полдень, растопив серую дымку, светит так ярко, что даже темные очки не защищают чувствительную сетчатку от прямого воздействия ультрафиолета.

Воздух, пронизанный порывами холодного ветра, дрожит, словно омытое дождями стекло. Настолько прозрачный и чистый, что мне кажется, я слышу хрустальный звон, но это всего лишь гонимая ледяным дыханием гранитная крошка бьется о безмолвные надгробия. Шелестящие под подошвами багряно-желтые листья приглушают монотонный стук, нашептывая свою унылую мелодию. Она звучала бы куда лучше под аккомпанемент промозглого дождя, а в холодный ноябрьский полдень, окутанный золотой дымкой, слышится как злорадная издевка.

Несоответствие – я повсюду его вижу. Словно все силы природы, одновременно сговорившись, смеются надо мной, вынуждая принять неприглядную истину. Они знают… знают наверняка и каждый мой визит сюда ждут чистосердечного признания. Они никогда не позволят забыть о том, что я сделал и что еще планирую совершить. Они не отговаривают, не осуждают, а терпеливо выжидают, как немые надзиратели сторожат у запертой двери в одиночную камеру. Однажды, когда все закончится, мне придется ее открыть и поведать миру правду, а пока эта тайна скрыта глубоко под землей, в пустой могиле, в холодной тишине и безмолвии.

Остановившись перед каменным надгробием, я кладу букет желтых роз на пожухший газон и, выпрямившись, пару секунд смотрю на выгравированные на граните буквы. Имя, дата рождения и смерти, пара строк, взятая из единственного романа Мириам в качестве эпитафии.

«Если бы мы умели жить сегодняшним днем, не оборачиваясь назад и не заглядывая в будущее, то открыли бы секрет вечности».

Убрав озябшие руки в карманы пальто, я делаю глубокий вдох и вглядываюсь в безоблачное небо. Бесконечная синева и огненный нимб солнца. Закрыв глаза, я позволяю остывающим лучам тронуть остатками тепла мое запрокинутое лицо.

Как же тихо и спокойно в этом месте скорби и уныния. Я полной грудью дышу запахами увядающей природы и влажной земли, отпуская тяжелые мысли прочь, изгоняя тьму туда, где она и должна покоиться с миром. И как бы странно это ни звучало, мне нравится сюда приходить. Каждый мой визит – не способ прощания или принятия, не искупление и не исповедь самому себе. Это что-то большее, сокровенное, личное.

– Извините, что отвлекаю. – Шуршание шагов и смущенный женский голос за спиной возвращают меня в обитель живых.

Я не оглядываюсь, хотя нарушительница спокойствия явно ждет вежливого ответа или хотя бы какой-то реакции. Но единственное, что я делаю, – опускаю взгляд на надгробие.

– Я забыла в машине зажигалку, а курить хочется просто адски. Вы не могли бы меня выручить? – Девушка не сдается и подходит еще ближе.

– Почему вы решили, что я могу вам помочь? – инстинктивно нащупав в кармане зажигалку, грубовато отвечаю я.

– Я видела, как вы курили, – не растерявшись, произносит настырная незнакомка и, нарушив все правила кладбищенского этикета, если, конечно, таковой существует, бесцеремонно врывается в зону моего комфорта и встает рядом со мной.

– Вы лжете. – Это не вопрос, а утверждение.

– Это было не сегодня, – поясняет девушка. – В прошлую пятницу вы точно курили. И в предыдущую тоже.

– Вы за мной следите? – все еще гипнотизируя взглядом памятник, уточняю я.

– Нет, и в мыслях не было. У меня недавно умерла кузина, и я часто бываю здесь. Как и вы…

– Как зовут вашу кузину?

– Что, простите?

– Вы слышали вопрос, – настаиваю я и, повернув голову, наконец смотрю на незнакомку, хотя это определение вряд ли уместно.

Бегло оцениваю нарушительницу тишины. Молодая и, без сомнения, привлекательная. Я бы не дал больше тридцати лет. Невысокая, стройная брюнетка со скромным пучком на затылке и без намека на макияж, который ей абсолютно не нужен, чтобы нравиться мужчинам. Красивые губы, выразительные синие глаза, тонкое лицо и высокие скулы. Одета неброско, но со вкусом. Длинный стильный тренч горчичного цвета, схваченный на талии широким кожаным ремнем, высокие черные сапоги без каблука и небольшая сумочка, в которую вполне могут уместиться диктофон и камера. Я отмечаю все эти детали на автомате, сопоставляя с уже имеющимся образом. В моем положении необходима предельная осторожность и наблюдательность. Никогда не знаешь, откуда может появиться стервятник, чтобы доклевать то, что не успели обглодать другие.

– Мария, – выдает собеседница первое имя, что приходит в голову.

– Вы снова лжете, – бесстрастно утверждаю я. Достав из кармана зажигалку, протягиваю девушке. Она мнется, снова попав впросак. – Сигарет тоже нет? – с ироничной ухмылкой уточняю то, что и так очевидно.

– Кажется, я их забыла, – даже не заглянув в сумочку, умело врет брюнетка.

– Вы не курите, – уверенно говорю я.

– Откуда вам знать? – Она поджимает губы, глядя на меня почти с вызовом. Тише, крошка, это ты ко мне подкатила, а не наоборот.

– Угадайте? – Выразительно выгибаю бровь. Девушка с досадой хмурится, поняв, что конспиратор из нее никакой.

Я действительно видел ее и в прошлую пятницу, и в позапрошлую, и каждый раз брюнетка стояла у разных могил, исподтишка поглядывая в мою сторону. Я знал, что рано или поздно она подойдет.

– А давай угадаю я, – беру инициативу в свои руки, переходя на бесцеремонный тон. – Никакой умершей кузины Марии не существует. Ты приходишь сюда, чтобы наблюдать за мной, выжидая удобный момент для «случайного» знакомства. Тут напрашивается логичный вопрос. Зачем привлекательной девушке торчать каждую пятницу на кладбище, чтобы познакомиться со скорбящим вдовцом. И еще один: почему ее выбор пал именно на меня?

Задав последний вопрос, с торжествующей улыбкой смотрю в сконфуженное лицо.

– Если ты такой умный, то ответь сам, – с неожиданной дерзостью, неизвестно откуда взявшейся, бросает брюнетка. – И большое спасибо за комплимент.

– Это не комплимент, а констатация факта. Итак, мисс или миссис, как вас там, у меня есть два варианта. Первый – ты журналистка, гонящаяся за очередной сенсацией. Второй – охотница за богатым вдовцом. Какой подходит больше?

– Оба мимо, – «возмущается» девушка.

– Неужели? – «удивляюсь» я.

Очаровательная лгунья утвердительно качает головой, выглядя при этом уморительно серьезной. Похоже, она не собирается сдаваться. В принципе, это ожидаемо. В предвкушении очередной лживой версии я прикуриваю сигарету. Выпустив в сторону струйку дыма, наклоняюсь, чтобы поправить выбившийся из букета цветок.

– Мири не любила розы, – внезапно произносит брюнетка.

Выпрямившись, я невозмутимо смотрю, как она нервно прячет руки в карманах.

– А желтый цвет и вовсе не выносила, – продолжает девушка печальным тоном. – Если ты такой внимательный к мелочам, то должен знать, что твоя жена предпочитала синие ирисы любым другим экзотическим растениям.

– Хорошо подготовилась. – Я снисходительно ухмыляюсь, прищурив глаза. – Не похожа ты на частного детектива, мисс…

– Аннабель, – прежде чем я успеваю закончить мысль, представляется синеглазка.

– Тот, кто нанял тебя, Аннабель, здорово просчитался. Можешь вернуть обратно выплаченный аванс.

– У тебя паранойя, Алан. – В том, что ей известно мое имя, вовсе нет ничего удивительного. – И твоя проницательность гроша ломаного не стоит, – добавляет нахалка. – Но ты прав, в одном я солгала. Мою кузину звали иначе.

– И как же звали твою усопшую кузину? – вкрадчиво интересуюсь я, догадавшись, куда клонит аферистка.

– Я знала ее как Мириам Бенсон. Мой отец являлся родным братом ее матери.

– Как интересно, – склонив голову набок, холодно улыбаюсь я. – Но, увы, не оригинально.

– Почему же? – Она сводит брови, с осуждением глядя, как, бросив на газон недокуренную сигарету, я тушу ее подошвой ботинка.

Что ж, похоже, придется подробно разжевывать свою категоричную позицию для не особо сообразительных.

– За последние годы ко мне наведывалось столько дальних родственников, друзей и подруг моей жены, что я давно уже сбился со счета. Расчет самозванцев очень прост. Не так сложно найти информацию о том, что, переехав в Нью-Йорк в возрасте восемнадцати лет, Мириам разорвала все связи с семьей. Однако это вовсе не означает, что она не рассказывала мне о том, где и с кем прошли ее детство и юность. Мне известно все, дорогая Аннабель. И я уверен на сто процентов, что кузину с твоим именем моя жена не упоминала ни разу.

– Этому есть объяснение, – расправив плечи, уверенно отвечает новоявленная родственница. – Даже в самом счастливом браке у каждого из супругов есть моменты в прошлом, а иногда и в настоящем, о которых они предпочитают умалчивать, – глубокомысленно вещает Аннабель. – К тому же у меня есть доказательства, что я говорю правду.

– И они, конечно же, у тебя с собой, – озвучиваю свои предположения.

– Разумеется, – кивает девушка, выдержав мой снисходительный взгляд. Открыв сумочку, Аннабель достает оттуда внушительную пачку конвертов и протягивает их мне. – Здесь письма и семейная фотография. Снимок очень старый, но если присмотреться, то сходство очевидно.

– Сходство между вами? – небрежно уточняю я, окидывая девушку скептическим взглядом.

– Нет. Со снимком, – внезапно обидевшись, поясняет Аннабель. – Но в детстве нас действительно часто путали, вероятно из-за одинакового цвета волос и глаз. Нам казалось это забавным… До определенного возраста я почти каждое лето гостила у Бенсонов, – она выливает на меня новую порцию непрошеных сведений. – Мы с Мири были очень близки, и она всегда с нетерпением ждала моего приезда. У нее совсем не было подруг. Местные Бенсонов не любили по многим причинам. Городок маленький, люди простые, небогатые, а отец Мири, зажиточный фермер, отгородившийся от соседей высоким забором, был для жителей как бельмо на глазу. Зависть – злое чувство, да и Мириам не было позволено выходить за территорию фермы, как, впрочем, и всем, кто там жил, за исключением хозяина. Сложно представить, но земля, которой владели Бенсоны, в несколько раз превышала размеры самого города.

Увлекшись разглагольствованиями, Аннабель нетерпеливо размахивает своими доказательствами, настойчиво пытаясь мне их всучить.

– Даже не взглянешь? – Хоть и с задержкой, но до нее наконец доходит, что я абсолютно безучастен и не заинтересован ни в продолжении общения, ни в содержимом писем. Тем не менее она продолжает держать конверты в вытянутой руке, не теряя надежды, что мое любопытство победит ее наивность. – Там есть письма о тебе. Если быть точной, то почти все они о тебе, – не сдается Аннабель.

– Во времена цифровых технологий можно подделать все, – равнодушно замечаю я, но девушка проявляет завидную настойчивость. Если убрать текущие обстоятельства, то это похвальное качество и весьма полезное для достижения поставленных целей.

– Они написаны от руки, – упорствует Аннабель. – Ты наверняка знаешь почерк жены и отличишь подделку. В любом случае экспертиза сможет подтвердить их подлинность.

– Ответь на один простой вопрос: зачем мне читать эти письма, тратить время на какие-то экспертизы? – Убрав руки в карманы, я всем корпусом разворачиваюсь к девушке. – В них нет и не может быть ничего, что я еще не знаю. Повторюсь, у нас с женой не было секретов друг от друга, и будь у нее любимая кузина, с которой она состояла в многолетней переписке, Мири бы мне наверняка об этом сказала.

– Ты просто боишься, – эмоционально бросает Аннабель, бесстрашно глядя мне в глаза. – Боишься, что прочитаешь то, что тебе не понравится. Ты хочешь верить, что хорошо ее знал, но это не так, – добавляет чуть тише. – Мири никто не знал лучше, чем я.

– Вот это что-то новенькое. – Усмехнувшись, я шагаю вперед, сокращая дистанцию между мной и раскрасневшейся аферисткой. Она и не думает отступать, вызывающе вскидывая острый подбородок. – Ты наверняка проделала нелегкий путь для того, чтобы открыть мне глаза? Кстати, ни в одном справочнике нет моего адреса.

Остановившись на расстоянии вытянутой руки, я не без интереса рассматриваю богатое на эмоции лицо собеседницы. Вблизи она кажется еще привлекательнее, и это слегка отвлекает.

– Поэтому я и прихожу на кладбище. Разве не логично?

– Меня могло здесь не быть, – вставляю я не менее логичное замечание.

– Значит, мне повезло, или это судьба, – заявляет Аннабель, вызывая у меня приступ недоброго смеха, но ее это никоим образом не смущает и не останавливает. – На самом деле я была уверена, что рано или поздно увижу тебя на ее могиле.

– Это не ее могила. Мириам там нет, – резко бросаю я. – Это просто камень с именем моей жены.

– Я знаю, – тихо отзывается девушка, опустив, наконец, руку с зажатыми в пальцах письмами, сдавшись или просто устав размахивать ими перед собой. В синих глазах неожиданно проскальзывает сочувствие. – И я понимаю твою мнительность и недоверие к незнакомцам. Учитывая, через что тебе пришлось пройти, ты еще неплохо держишься. Все эти обвинения…

– Их с меня сняли, – грубо перебиваю я.

– Мне это тоже известно, но пресса по-прежнему не оставляет тебя в покое, постоянно поднимая подробности случившегося и придумывая новые версии. – Мягкий голосок девушки просто сочится пониманием и добротой. – Не говоря уже о фанатах. До меня дошел слух, что в день, когда с тебя сняли обвинение в убийстве, толпа поклонников Мириам устроила настоящий дебош, едва не спалив твой дом, а через пару месяцев ты его продал одному из организаторов погрома, – озвучивает она известные всему миру факты из скандальных заголовков. – И никому из этих стервятников нет дела до того, что ты потерял гораздо больше, чем все они: любимую женщину.

– Я понял, это новая стратегия подката, – качнув головой, ухмыляюсь я. – Пожалеть, посочувствовать, в расчете на то, что собеседник разговорится, ляпнет лишнего и из этого можно будет раздуть новую сенсацию и продать подороже.

– Если бы я хотела заработать на сенсации, то давно бы выставила на аукцион письма Мириам. – Бросив на меня разочарованный взгляд, девушка снова трясет передо мной злосчастной пачкой конвертов.

– Рассчитываешь, что с меня возьмешь больше? – с издевкой интересуюсь я. – Напрасно тратишь время. Мне абсолютно плевать, что в этих письмах, – продолжаю, глядя в охваченное негодованием лицо.

– Если бы это было так, ты не стал бы тратить усилия на словесную перепалку с обманщицей и охотницей за твоими деньгами.

– А может, мне скучно? – насмешливо улыбаюсь. – И я не прочь потратить усилия на обличение очередной аферистки?

– Знаешь, что я тебе скажу, Алан Флеминг… – возмущенно начинает Аннабель и осекается, внезапно растеряв весь запал. В выразительных глазах гаснет злость, оставляя место усталому равнодушию.

Сделав глубокий вдох, девушка разворачивается к надгробию и какое-то время молча смотрит на выгравированные слова эпитафии. Ее лицо теперь кажется отчужденным и закрытым, а поза – излишне напряженной. Наклонившись, она опускает стопку помятых конвертов рядом с моим букетом и отступает назад, не отводя взгляда от памятника.

– Я всегда удивлялась тому, как глубоко Мириам чувствует этот мир, который оказался к ней так жесток. – Поежившись, девушка прячет озябший нос в накрученный вокруг шеи шелковый платок. – До сих пор не верю, что ее больше нет. – Голос Аннабель неподдельно дрожит. – И никогда не поверю. Как и ты, наверное. Я заметила, что ты часто говоришь о Мири в настоящем времени. В этом трагедия всех, чьи близкие пропали без вести. Неопределенность… Она хуже яда, хуже смерти. Пустая могила никогда не заставит тебя принять решение суда. Она жива в твоей памяти и в твоих мыслях. «Если бы мы умели жить сегодняшним днем, не оборачиваясь назад и не заглядывая в будущее, то открыли бы секрет вечности». Так много смысла в этих словах…

Я ничего не отвечаю, почему-то уверенный, что Аннабель и не ждет этого от меня, словно мы оба истощили свои силы на бессмысленный конфликт.

– Можешь не читать, но я уверена, что Мириам хотела, чтобы они хранились у тебя, – снова заговаривает Аннабель, подняв на меня непроницаемый взгляд. – Письма в любом случае твои, веришь ты в их подлинность или нет. Если захочешь задать вопросы или поговорить… о чем угодно, я буду рада. – Достав из сумки визитку, девушка кладет ее рядом с письмами, догадываясь, что я не возьму. – Не скажу, что знакомство было приятным, Алан. – Она натянуто улыбается. – Но я списываю твою грубость на объективные причины. Всего доброго, мистер Флеминг, и спасибо, что уделили мне время.

Попрощавшись, девушка поворачивается ко мне спиной и торопливо удаляется по узкой петляющей между надгробий тропе. Я не провожаю ее взглядом, хотя испытываю предательский соблазн сделать обратное. Вместо этого я смотрю на разбросанные ветром письма, среди которых есть совсем пожелтевшие от времени и сравнительно свежие. Холодный порыв воздуха внезапно поднимает над землей черно-белый снимок, и в следующее мгновение он впечатывается лицевой стороной в выбитое на камне имя.

Никогда не считал себя суеверным человеком, но мои пальцы дрожат, когда я отрываю фотографию от гранита и переворачиваю, чтобы взглянуть на запечатленное изображение.

На первый взгляд обычный семейный снимок. Кадр сделан в саду. Среди кустов с желтыми цветками на плетеном кресле расположился крупный мужчина с полной довольства улыбкой и благородной сединой на висках. Сбоку от него, положив руку на плечо супруга, стоит молодая привлекательная женщина с густыми темными волосами. Она выглядит слегка отстраненной и задумчивой и по годам могла бы годиться своему мужу в дочери. На коленях главы семейства сидят две девочки лет пяти, которых он покровительственно придерживает за плечи. Они примерно одного возраста и похожи как сестры, обе с длинными косичками, одинаково тревожными взглядами и робкими, словно приклеенными улыбками. У той, что справа, разорван чулок на свезенной коленке и несколько прядей выбились из косы, а вторая выглядит идеально, словно только что распакованная кукла, и стоит мне сосредоточить на ней свое внимание, как образ первой девочки блекнет, а мысли о сходстве кажутся абсурдными и нелепыми. Я неотрывно смотрю на фарфоровую маленькую принцессу, вглядываясь в каждую черточку по-детски миловидного лица. Уже тогда она обладала необыкновенным гипнотическим свойством притягивать к себе взгляды всех, кто ее окружал.

К горлу подступает горький комок, а в груди образуется болезненная тяжесть, потому что у меня не остается сомнений в подлинности этого снимка. Одна из девочек, без сомнений, Мириам Флеминг, моя жена, чьи детские фотографии мне доводилось лицезреть пару раз, когда на Мири нападали приступы ностальгии. А другая, по всей видимости, Аннабель, приходящаяся Мири двоюродной сестрой, и, вероятно (но не наверняка), именно она только что сбежала от меня в неизвестном направлении.

Других запечатленных на фотографии родственников я тоже узнал. Родители моей жены, Камерон и Трейси Бенсон. Трейси покинула этот мир, когда дочери только исполнилось девять. Женщина неудачно упала с лестницы и умерла в больнице, так и не придя в сознание. Это официальная версия. Моя жена рассказывала совсем другую историю. В тот день, когда умерла ее мать, произошла чудовищная трагедия. Полуторагодовалый брат Мириам – Кевин – утонул в пруду. Никого рядом не оказалось, и спасти ребенка не удалось. Трейси Бенсон, не справившись с горем, сама бросилась с крутой лестницы. А отца Мириам – Камерона Бенсона – несчастье настигло сравнительно недавно. Спустя пару недель после исчезновения дочери. По роковой случайности он рухнул с той же лестницы, что и его жена много лет назад, но чудом остался жив, хотя то существование, что он влачит сейчас, очень сложно назвать жизнью. Полученные травмы повлекли за собой парализацию практически всех частей тела. Шансов, что Камерон когда-нибудь снова встанет из инвалидной коляски или хотя бы заговорит, практически нет. Но Бог пощадил отца Мириам, оставив невредимыми зрение и сознание. Хотя я бы не назвал это большим везением. По-моему, это настоящее проклятие – иметь разум и зрение, но не владеть собственным телом и коротать свои дни на больничной койке в доме престарелых под наблюдением медсестер и сиделок.