Текст книги "(Не) в кадре"

Пока он приводит дыхание в порядок, я поглаживаю ладонями его взмокшую спину, разминая пальцами перекатывающиеся бугры литых мышц, наслаждаюсь такой уютной, родной и щемяще нежной близостью с мужем. Мне с ним хорошо, приятно и спокойно даже без всяких оргазмов.

Может, именно это есть любовь?

Зрелая, осознанная, проверенная опытом и закрепленная общим ребенком?

А не весь тот безумный, выворачивающий наизнанку трэш, что происходил у меня с Красавиным?

Самое обидное, я прекрасно понимаю, что для него наши отношения не были не взрывными, ни выжигающими изнутри.

Ему было со мной… хорошо, приятно и спокойно.

Ему было со мной примерно так же, как мне с Владом.

Это внезапное осознание временно парализует мозг, а сердечную мышцу запускает в бешеный галоп.

Нет! Бред. Абсурд. Глупо даже сравнивать. Это две кардинально разные ситуации. Влад – мой муж, отец нашего сына, мы вместе шесть лет, и я люблю его.

– Варь, давай дочку родим? – покрывая короткими поцелуями мою шею, тихо выдыхает муж.

– Конечно, родим, – бормочу я, сонно потягиваясь в его объятиях. – Илья очень хочет сестренку. Мне кажется, он будет супер заботливым старшим братом.

– Я имею в виду не через три года, как мы планировали, а сейчас, – серьезным тоном произносит Влад.

Приподнявшись на локте, а удивленно смотрю в его сосредоточенное лицо. В темных выразительных глазах горит решительность, давая понять, что это не праздная мечтательная болтовня после секса. Он действительно хочет второго ребенка.

Я растеряна, обескуражена и боюсь выдать не ту реакцию, на которую рассчитывает Влад. У нас неплохая двушка с большими светлыми комнатами и двумя раздельными санузлами, но для семьи из четырех человек все равно будет тесновато. Особенно, если дети разного пола и не погодки.

В ближайшие пару лет мы собирались улучшить жилищные условия, приобрести собственный дом в черте города, и только после этого активно заняться продолжением рода.

– Пойми меня правильно, но я не хочу рожать еще одного ребенка в квартире, где живу на птичьих правах, – предельно честно озвучиваю свою позицию. Без каких-либо претензий.

Свой подарок родители Влада оформили как наследство, когда между нами еще не было серьёзных отношений. Я не такая меркантильная сука, как считают Грудинины, чтобы требовать от мужа жилищных гарантий на это жилье. Но в жизни всякое может случиться, и я банально боюсь вернуться с двумя детьми в хрущобу на отшибе, где маме с дядей Сережей самим-то развернуться негде.

– И не придется, – с оптимистичной улыбкой заверяет Влад. – Я все придумал, Варь. Помнишь, мы как-то заезжали в строящийся коттеджный поселок в Троицком. Тебе еще название понравилось?

– Цветочный?

– Да, – энергично кивает муж. – Я присмотрел там участок. Активно развивающаяся инфраструктура, отличная транспортная доступность, охраняемая территория и недалеко от МКАДа. Стоит всего двенадцать миллионов за пятнадцать соток.

– Всего? – вылупив глаза, ошарашено переспрашиваю я.

– Наших накоплений хватит, – с энтузиазмом рассуждает муж.

– На строительство коттеджа уйдет еще миллионов пятьдесят. Это в лучшем случае.

– Варь, у нас есть эта сумма.

– Если я уйду в декрет, то как минимум год не смогу полноценно работать, – вставляю свои пять копеек в его радужную схему.

Он забыл не только об этом немаловажном нюансе, но и том, что часть распланированных мужем общих накоплений, я собиралась вложить в покупку апартаментов в «Сити» и организовать там офис для студии ландшафтного дизайна. Бизнес-план для открытия новой сферы бизнеса давно ждет запуска, а риелторы готовят документы к сделке.

– Варь, я в состоянии содержать семью, – категорично настаивает Влад. – Тебе совершенно необязательно работать. Я сто раз тебе об этом говорил.

Говорил. Пусть не сто раз, но довольно часто. Доход от его частной клиники превышает средний уровень и растет с каждым годом, но я не готова отказаться от своих планов и впасть в зависимое положение от мужа. У меня есть собственные амбиции, и сейчас я нахожусь в одном шаге от их полной реализации. Второй ребенок может подождать, а моя карьера – нет.

– Влад, ты знал, что женишься на трудоголике. Мы еще до свадьбы обсудили, что домохозяйки из меня не выйдет. С тех пор ничего не изменилось.

– Когда родился Илья, ты отлично справлялась, – смягчившись, напоминает муж. И он снова чертовски прав. Но тогда у нас постоянно жила мама и помогала мне с сыном. – Ему и года не было, когда открылся твой первый салон.

– Сейчас ситуация несколько иная, – возражаю я. – У меня сеть магазинов и новый бизнес-проект, требующий крупных финансовых вложений.

– Отложи, – коротко произносит Влад. Это еще не ультиматум, но что-то близкое.

– Не могу, – отрицательно качаю головой. – Не хочу, и не буду, – максимально твердо добавляю я.

Пусть только попробует припомнить, что это он проспонсировал открытие первого цветочного салона. Я давно отбила все до копейки, а прибыль пошла в общий бюджет.

– Ладно, еще год повременим, – неожиданно отступает Влад, миролюбиво целуя меня в кончик носа. – Но не три, Варь.

– Хорошо, – с облегчением соглашаюсь я, но рано радуюсь.

– И участок в «Цветочном» мы купим сейчас, а остальное пойдет на твою студию, – озвучивает он свое конечное решение.

– Этого хватит только на покупку апартаментов, – с досадой морщусь я, мысленно прикидывая, где взять средства на всё остальное: ремонт, мебель, рекламу, офисную технику и зарплату сотрудникам. В общей совокупности расходы выльются примерно в ту же сумму, что я заплачу за сам офис.

Черт! Мужа уговаривать бессмысленно, придется искать варианты. Один на примете есть – принять предложение «Креатив Групп». Таких крупных клиентов у меня еще не было, и, если сотрудничество заладится, то за ним подтянутся и другие медиагиганты. Это реальный шанс, и вероятно, единственный, но, блин… Я не собиралась заключать договор с Красавиным. Хотела деликатно и вежливо ему отказать.

А теперь – что? Давать заднюю и соглашаться?

Видимо, да. Но для начала надо изучить, что он, собственно, мне предлагает. Помнится, раньше Макс скупердяем не был. Надеюсь, за прошедшие годы это качество не испарилось.

– Завтрак на тебе, мне нужно немного поработать, – бросаю мужу, резво вскакивая с кровати.

– Сейчас? – недовольно тянет Влад, тоже нехотя сползая с постели.

– Вчера, – отмахиваюсь я, накидывая халатик и усаживаясь за письменный стол в уголке нашей спальни.

Открыв ноутбук, первым делом возвращаю злосчастное письмо из корзины и загружаю прикрепленный документ. В поисках подводных камней, скрупулёзно разбираю каждый раздел предварительного контракта. Особенно внимательно пункты с мелким шрифтом.

Прицепиться не к чему. Договор оформлен юридически-грамотно и емко, предлагаемые условия – космически выгодные. За оформление свадеб и юбилеев мои салоны получают примерно на тридцать пять процентов меньше, что меня вполне устраивало. Огорчало только то, что подобных заказов за месяц набиралось не больше двадцати. Сотрудничество с «Медиа Групп» – это совсем другой масштаб. Оформление регулярных фотосессий и выставок по всей Москве увеличат мою прибыль вдвое, если не больше.

Только круглая дура откажется от подобных перспектив, но вместо выброса адреналина и азарта я испытываю нарастающее чувство тревоги. Необъяснимое и гнетущее ощущение не дает мне непредвзято взглянуть на ситуацию. Возможно, это страх второй раз наступить на старые грабли и снова по неосторожности расхерачить с таким трудом вылеченные шишки.

– Мам, ты скоро? Папа приготовил омлет с маленькими помидорами и зелеными листочками. – вздрогнув, оборачиваюсь к сыну.

– Вкусный? – закрыв ноутбук, с улыбкой притягиваю Илюшу к себе и целую его в лоб.

– Очень, я две целые тарелки съел, – поглаживая живот, сообщает мой маленький обжора. – Как думаешь, бегемотам понравился бы папин омлет?

– Конечно, – заверяю я, мысленно откладывая все нерешенные проблемы до завтра. Сегодняшний день целиком и полностью посвящен семье.

– Тогда, может, возьмем твою порцию с собой в зоопарк?

– Нет, зайчонок. Боюсь, нас не пустят туда со своей едой, – заливисто смеюсь я. Подхватив сына на руки, шлепаю босиком на кухню, где меня ждет горячий кофе, дымящийся омлет и самый лучший в мире муж.

Глава 10

Максим

– Ух ты, и сколько же здесь квадратов? Не меньше двух сот?

– Сто семьдесят.

– Один хрен до фига. Слушай, и дизайн мне нравится. Люблю минимализм. Светло, просторно. А мебель, когда успели купить?

– Квартира продавалась полностью укомплектованной.

– Если не секрет, сколько стоит?

– Секрет.

– Да не жопничай, Макс. Я же никому. Дай порадоваться за брата.

– Открой «Циан» и посмотри цены.

– Пфф, думаешь, я не погуглила? Это же Остоженка, Макс. От количества нулей глаза разбежались. Ценник конский. Однушка от ста лямов. Боюсь, даже представить, сколько с вас за укомплектованную трешку содрали. Миллионов двести?

– Ты знаешь какую-нибудь еще сумму, кроме этой? – смеюсь я, снисходительно наблюдая за Викиной пробежкой по комнатам. Из кухни открывается отличный вид на длинный коридор, в котором она периодически мелькает.

– Ой, а тут что? Гардеробная? – открыв очередную дверь, она сует туда свой любопытный нос. – Точно. Так я и знала. Мой братец и без гардероба. Да быть такого не может. Здесь только твое шмотье?

– У Киры встроенный шкаф в ее спальне.

– Эх ты, зажал жене пару полочек. Стой, что, значит в ее спальне? У вас не общая, что ли? – хлопнув дверью, сестра оборачивается ко мне.

Сложив руки на груди, я приваливаюсь ягодицами к подоконнику и спокойно выдерживаю обескураженный взгляд зеленых глаз.

– Мы предпочитаем разделять личное пространство. Нам так удобно, Вик.

– Ты всегда был с ебанцой, братишка, – закатывает глаза сестра. – И баб себе подбирал тоже с придурью. Ну, кроме Варьки. Она, кстати, оказалась самая нормальная и адекватная из всех. Кто бы мог подумать? Да?

– Если ты снова заведёшь песню о Прекрасной Варваре, я отправлю тебя домой, – сухо предупреждаю я, чувствуя, что именно на эту тему Вика настроена хорошенько присесть.

– Не бесись, Макс. Сам проебал свое счастье, – ехидничает рыжая язва. – Это я не в обиду Кирюхе. С ней тебе охеренно повезло. Где она, кстати?

– К предкам поехала. Скоро вернется, – взглянув на циферблат наручных часов, отвечаю я.

Вика врывается на кухню и начинает бесцеремонно изучать содержимое шкафчиков кухонного гарнитура.

– Ясно-понятно, но я ее уже, наверное, не застану. Привет передавай.

– Передам. Мы приедем в следующие выходные. Постарайся толпу народа в дом не притащить.

– С ночевкой?

– До понедельника останемся.

– Ага, шашлык надо замутить, – бормочет сестра. – Бар какой богатый. И кто из вас налегает? Уж точно не ты.

– Никто, это так, для коллекции, – сухо отвечаю я.

– Ну да, ну да. – хмыкает Вика. – Ты, может, не в курсе, но Кира любит звонить мне пьяная в хлам. Много интересного рассказывает, но на тебя мудака никогда не жалуется. За это уважаю. Хотя уверена, что косячишь по-черному. Кстати, как ей удалось уломать тебя на квартиру? Ты же терпеть не можешь бетонные коробки.

– С годами вкусы меняются, Вик. За эти годы мы где только не жили. И в шалашах, и в палатках, и в окопах. Все, как ты напредсказывала. К тому же в нашем доме – ты, постоянные тусовки и твои меняющиеся мужики.

– Как видишь, я своим вкусам не изменяю, – тряхнув рыжей гривой, легкомысленно хохочет сестра.

– Выбери любую бутылку на свой вкус и присядь, – серьёзным тоном прошу я, дождавшись, когда приступ ее веселья сойдет на нет. – Надо поговорить.

– Что, опять воспитывать начнешь?

– Нет, дело не в тебе.

– Ладно…, – настороженно поглядывая в мою сторону, Вика достает Джек Дэниелс, два бокала, ставит на столешницу барной стойки, а сама забирается на высокий стул.

Я располагаюсь напротив, откупориваю бутылку, разливаю алкоголь и двигаю один бокал сестре. Свой осушаю залпом, даже не поморщившись и не почувствовав вкуса. В последнее время – это стало для меня обыденностью – ничего не чувствовать. Жить, дышат, говорить и двигаться по инерции.

Ядреный виски, прокатившись по пищеводу, обжигающей тяжестью оседает в желудке. Но в голове, как ни странно, проясняется. Мне не легко было решится на этот разговор. Я наивно полагал, что смогу держать свои проблемы в секрете, но Вика со своим безумным весельем, вездесущим языком без костей и неуемной энергией может добавить мне новых, если ее не заткнуть.

– Не молчи. Ты меня пугаешь, Макс, – начинает паниковать сестра.

– Не торопись пугаться, Вик, – мрачно бросаю я, подливая себе еще. – Ты должна кое-что узнать о том, почему мы на самом деле вернулись.

– Ты сказал, что Кира устала мотаться с тобой по пустыням… – перебивает Вика и осекается под моим тяжелым взглядом. – Ты соврал?

– Не сказал всей правды, – уклончиво отвечаю я. – Помнишь, прошлогодний музыкальный фестиваль[11]11
  Имеются в виду теракт, случившийся 7 октября 2023 года на музыкальном фестивале, проходившем в пяти километрах от границы с Сектором Газа. Это событие стало самой крупной резнёй мирного населения в истории Израиля.


[Закрыть] в Израиле?

Вика смертельно бледнеет, прижимая ладонь к губам.

– Боже, только не говори…

– Наша съёмочная группа была там, – через силу выговариваю я, заливая в себя вторую порцию виски.

Я ни с кем не обсуждал те события больше полугода. Даже с Кирой. Особенно с ней. Одно случайно сорвавшееся слово, и она закрывается, уходит в себя, устраивая мне полный игнор на несколько суток.

– Мы ехали без особого восторга. Слишком простое задание для таких зажравшихся профи, как мы, но вышло…, – продолжаю я.

Тупая боль расползается по грудной клетке сдавливает легкие, вынуждая дышать, как олимпийского марафонца.

– В общем, если ты следила за новостями, то в целом представляешь в какой ад мы попали. Стрельба, паника, крики, люди бежали во все стороны, прятались, впадали в ступор. Мы даже из машины выйти не успели. Люка и нашего оператора расстреляли на месте, мне прострелили почку, Кира получила ранение в живот.

– Какой ужас! Почему ты ничего не сказал? Снова! Я же просила! Ты мне поклялся после Йемена! – со слезами на глазах восклицает Вика.

Про заварушку в Йемене мне все-таки пришлось признаться. Гребаный шрам на лице требовал объяснений. Когда я приехал в Москву на пару дней, Вика буквально приперла меня к стенке, но первым проболтался Люк. Они с Раулем тогда прилетели со мной. Не считая разборок с сестрой, классные были дни…

Вскочив со стула, Вика огибает барную стойку и трясущимися руками задирает мою футболку, словно не верит, что я говорю правду.

– Сукин сын, я же чувствовала… Мне в тот день аппендицит вырезали, – убедившись, рыдает она. – И что? Ты теперь с одной почкой?

– Это херня, живут люди и с одной…

– Никакая это не херня, – ревет сестра, исступлённо колотя меня кулаками по плечам. – Почему ты такой? В кого? Я не понимаю. Зачем тебе это всё?

– Вик, это еще не все, – перехватив ее запястья, мрачно произношу я. – Кира была на восьмом месяце беременности.

– Что? – ошарашенно сипит Вика. – И ты потащил ее на сносях с собой хер знает куда? Где твои мозги, Макс?

– Мы ехали снимать музыкальный фестиваль. Гребаный фестиваль, понимаешь? Я ее отговаривал, Вик, но Кира фанатела от какой-то дебильной группы, которая должна была там выступать. Она же упрямая как черт. Вижу цель, не вижу препятствий. И так во всем, – взлохматив волосы, снова тянусь за бутылкой. Пью прямо из горла, расфокусировано глядя в залитое слезами потрясённое лицо сестры. – Блядь, я каждый день себя проклинаю за то, что не оставил ее в Париже. Она могла умереть, Вик. И умирала. Клиническая смерть, три операции, две недели в коме. Врачи сказали, чтобы я готовился. Это чудо, что Кира выжила. Физически выжила. Морально она все еще там, в той изрешеченной пулями машине. Поэтому я привез ее сюда, чтобы вытащить из бесконечного кошмара, в который превратилась наша жизнь. А вот теперь скажи мне, Вик, что я счастливый сукин сын и любимчик фортуны. Это ни хуя не так. По моей вине разбилась Агния. Из-за меня чуть не погибла Кира.

– Данилову не приплетай, Макс, – вспыхнув возражает Вика, и до дна осушая свой бокал. – Она сама выбрала свою судьбу. Во всем остальном… Я не знаю, что тебе сказать и глубоко сочувствую вам обоим. Господи, бедная Кира…, я вела себя с ней как круглая идиотка. Несла всякую чушь, а она улыбалась и слушала мою ахинею. Почему? Ну, почему ты мне сразу не рассказал? – протяжно стонет Вика, вцепившись в мою футболку. – Я бы поддержала ее, поплакала вместе с ней.

– Кира запретила тебе говорить, – устало говорю, чувствуя себя выпотрошенным и разбитым. – Она не хочет, чтобы ее жалели и плакать уже устала. Кире хватает ежедневных стенаний ее матери. Мы вместе решили, что переезд в Москву может помочь избавиться от наших призраков и дерьмовых воспоминаний. Поэтому я очень тебя прошу, поумерь свой пыл, но веди себя с ней естественно. Без всех этих жизнерадостных свистоплясок с бубнами.

– А терапия? Она ходит к психологу? – отойдя от шока, Вика начинает рассуждать по делу.

– Да, к лучшему и регулярно. Помимо этого Кира принимает серьезные психотропные препараты, и иногда может вести себя немного заторможено. Если заметишь, не подавай виду.

– А как же алкоголь? Ей ведь нельзя. Она мне звонила… пьяная, – сестра хватается за голову, с ужасом глядя на меня.

– Не пьяная, Вик, а под лекарствами. Они влияют на речь и не только. Но самые тяжелые ей на днях отменили. Больше без причины звонить не будет, – встав со стула, отхожу к окну.

Распахиваю его настежь и закуриваю сигарету, безразлично уставившись на башни Москва-сити. Закатное солнце отражается багровыми всполохами в зеркальных фасадах небоскребов, а мне повсюду видится кровь. Мир словно соткан из оттенков красного. В ушах стоят крики и оглушительные звуки выстрелов. Та заварушка в Йемене, где я словил несколько осколков, теперь кажется мне сущим пустяком. Не врет молва. Все познается в сравнении.

– Сам-то как? Справляешься? – совсем близко раздаётся голос сестры, прорезаясь сквозь морок кровавых картинок.

– Куда я денусь, Вик? Приходится, – тихо отзываюсь я. Она осторожно прижимается ко мне со спины и кладет подбородок на мое плечо.

– Мама тоже ничего не знает?

– Нет и не вздумай проболтаться. Никому. Поняла?

– Так нельзя, Макс. Материнская молитва творит чудеса.

– Давай без этого. Ладно? – раздраженно бросаю я. – Разберусь, не маленький. Жив, руки ноги на месте, сравнительно здоров, работа есть на финансы не жалуюсь. Прорвемся, Вик. Не впервой.

– Люка с Раулем жалко, – всхлипывает сестра. – Такие парни классные, весёлые, талантливые, молодые. Жить бы и жить. Столько людей погибло… Кошмар! Я когда новостные ролики смотрела, у меня внутри все переворачивалось. А я еще, дура, думала, как хорошо, что мой безумный братец по саваннам и джунглям болтается, а ты там… И Кирюха. Вот куда ее понесло? Тоже, блин, адреналинщица под стать тебе.

– Завязывай причитать, и так тошно, – затянувшись сигаретой, чувствую, как никотин дает по шарам. Перед глазами плывёт, в мозгах муть. Жаль, что ненадолго.

– Прости, – сбивчиво шепчет Вика, и отстранившись, шлепает к столу. – Тебе еще налить?

– Нет, хватит, – глухо отзываюсь я. – Поезжай домой, Вик. Кира скоро вернется. Не надо вам сейчас встречаться.

– Ты прав, – соглашается, шмыгнув носом. – Мне тоже надо время, чтобы все это обмозговать. Ты меня просто убил, Макс. Но, не волнуйся, к выходным соберусь. Жду вас. И… это. Ты береги ее. И себя.

Проводив Вику, я убираю все следы нашей спонтанной попойки, проветриваю квартиру и принимаю холодный душ. Вода смывает остатки хмельного дурмана и немного прочищает мозги. Алкоголь – хуевое лекарство. Только слабаки верят в обратное, но без анестезии я бы не осилил этот разговор.

С одной стороны, стало легче, что теперь сестра в курсе и усмирит свой шебутной характер в общении с Кирой, а с другой – хрен его знает во что выльются мои откровения. Когда надо, Вика умеет держать язык за зубами, но наедине снова и снова будет возвращаться к болезненной для меня теме. А я не из тех, кому необходимо «проговорить» проблему, чтобы ее решить. Потому что решать тут нечего. Всё уже случилось и надо как-то жить дальше. Как-то, блядь. Надо. Жить.

– Привет, – бросив ключи на тумбочку, Кира разувается и проходит в гостиную, где я упорно пытаюсь посмотреть какую-то тупую американскую комедию.

Скинув сумку в кресло, она обводит комнату пустым взглядом, ведет носом по воздуху и фокусируется на мне.

– Всю квартиру прокурил, – констатирует безразличным тоном. – Балкон же есть, Максим.

– Извини, не освоился еще, – коротко оброняю я. В парижской квартире у нас балкона не было и ее не смущали переполненные пепельницы возле окна. – Как родители?

– Нормально, – Кира передергивает плечами.

Запакованная в стильное черное платье до колен, она выглядит болезненно худой и осунувшейся. Того и гляди переломится. Особенно, когда надевает свои неизменные туфли на высоченных шпильках. Потускневшие светлые волосы собраны в высокий хвост, на губах алая помада, подчеркивающая нездоровую бледность лица. Три месяца назад ситуация была гораздо хуже. Ослабленный организм отторгал любую пищу, пришлось на две недели поместить ее в стационар. Там она набрала пару килограмм и аппетит постепенно вернулся.

Опустившись на диван, Кира обессиленно откидывается на спинку дивана и запрокинув голову смотрит в потолок. Я не делаю попыток сократить разделяющее нас расстояние. Она – тоже. Тактильный контакт вызывает у нее приступы агрессии, и я не вижу смысла рисковать.

– Мама считает, что нам нужно еще раз попытаться. Думает, что ребенок поможет нам справиться.

– Это плохая идея Кир, ты еще не восстановилась.

– Врачи говорили про полгода. Они истекли, – задумчиво выдыхает Кира. С ее губ срывается сдавленный смешок. – Но маме я сказала то же, что и ты. Какая к черту беременность, если меня тошнит от одной мысли о сексе?

– Это из-за препаратов. После отмены пройдет.

– А если нет? Сделаем ЭКО?

– Кир, какое ЭКО? – повернувшись к ней всем корпусом, обхватываю точеный подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. – Сейчас ты должна думать о себе. Займись чем-нибудь. Попробуй вернуться к написанию портретов.

– Я не могу, Макс, – схватив мое запястье, отбрасывает от себя, словно ядовитую змею. С пресмыкающимися в джунглях она была куда ласковее, чем со мной.

– Просто возьми кисть и попытайся, – удерживая ее взгляд, настаиваю я. – В твоей комнате есть все необходимое, Кир. Помнишь, что на последнем сеансе сказал врач?

– Помню, – вспыхивает она. – Я хочу попросить отменить совместные сеансы, – выдает категоричным тоном.

– Почему? – требую конкретного ответа. Кира отводит глаза и снова откидывает голову на спинку дивана.

– Мне некомфортно, когда ты рядом, – прикрыв веки, выдает она. Черт, я даже дар речи теряю. – Боюсь сказать что-то не то. Боюсь тебя оттолкнуть. Показаться жалкой.

– Кир…

– Ты меня бросишь? – от резкого перехода темы я на мгновенье подвисаю.

– Почему я должен тебя бросить?

– Я потеряла нашу дочь.

– Мы потеряли! – непроизвольно повышаю тон. – Моей ответственности за случившееся больше.

– Я не могу быть полноценной женой, – отчаянно выдыхает Кира.

– Это временно.

– Я читала, что мужской организм реагирует на стресс иначе… Если тебе нужно, то я пойму. Правда. Только, чтобы я ничего не узнала. Я не переживу, если потеряю еще и тебя.

– Кира, прекрати пороть чушь, – взяв ее за плечи, легонько встряхивая. – Посмотри на меня, – требую я. Она нехотя разлепляет веки. Взгляд загнанный и несчастный. – Мы не по пьяни поженились, Кир. Это было обдуманное и взвешенное решение. Почему я должен его изменить?

– Я устала. Пойду спать, – отстранившись, Кира соскальзывает с дивана и поспешно удаляется в свою спальню, оставляя меня в оглушающей тишине. Я не удивлен и не расстроен. Наши с ней эмоции до тошноты созвучны. Внутри так же пусто, как в Мариинской впадине. Просто еще один дебильный вечер, закончившийся так же дерьмово, как и все предыдущие. И, что самое поганое – кажется, я начинаю к этому привыкать.

– Доброе утро, Максим Дмитриевич, – с ослепительной улыбкой Аня приподнимается из-за стойки ресепшен. – Вы сегодня рано.

– Привет, я же просил просто по имени, – хмуро бросаю в миг помрачневшей секретарше. – Кофе мне принеси, – толкая дверь своего кабинета, распоряжаюсь я.

– Вам американо? Как обычно? – спрашивает Аня притихшим голоском.

– Тебе, – не оглядываясь, гаркаю я.

Бесит. Раздражает до скрежета зубов. Как к сотруднице у меня нет к ней никаких претензий. С обязанностями Анна справляется. Усердная, исполнительная, ответственная, приторно-вежливая и работает в агентстве с тех пор, когда я числился здесь рядовым фотографом. А теперь вот занимаю кабинет ее бывшего босса, навожу тут свои порядки, хамлю работникам, которые уже начали вздрагивать от одного звука моего голоса.

Может, уволить всех к хуям собачим и набрать новых?

Наверное, так и сделаю. Но не сразу. Надо вникнуть в дела прежде, чем устраивать полную замену персонала.

Закрыв за собой дверь, какое-то время стою столбом, тупо пялясь на рабочий стол. Два года назад за ним восседал Матвей Данилов. За неделю работы в главном офисе «Креатив Групп» я так и не свыкся с этой мыслью. Чуть позже устрою тут капительный ремонт. Может, станет легче дышать. Кабинет Агнии уже ремонтируется, но я туда даже не заглядывал. Просто приказал всё заменить.

Отодвинув скрипучее кресло, сажусь за стол, автоматическим жестом запуская стоящий на нем маятник. Понаблюдав за монотонно покачивающимися металлическими шариками, запускаю компьютер и с головой погружаюсь в изучение утренних сводок.

– Максим, я кофе принесла, – тихо как мышка, Аня просачивается с подносом в кабинет и поставив кружку на стол, быстро улепётывает обратно, так и не дождавшись от меня никакой реакции.

За то время, что агентством руководила Лера, дела «Креатив Групп» пришли в небольшой упадок. Всё поправимо, но многие партнеры и заказчики успели разбежаться. Креативный и маркетинговый отделы тоже поредели. Но это проблема уже решается. С пошатнувшейся репутацией ситуация сложнее. Придется поднапрячься, чтобы поднять рухнувшие рейтинги и вернуть агентство на прежние рельсы. Это не то, чтобы сверхсложная задача, но времени на ее решение уйдет не мало.

Открыв электронную почту, бегло прохожусь по входящим сообщениям, непроизвольно выискивая ответ от салона цветов «Рink dreams». Розовые мечты, блядь. Честно, это какой-то кринж. Оборжаться можно.

Когда нашел Варькин сайт, долго не мог вкурить, почему из всех возможных вариантов она выбрала именно это название. От мечтательницы с розовыми волосами у нее осталась только привычка краснеть и сбегать. Ну хоть что-то. Иначе я бы вообще не поверил, что передо мной та самая Варя. К слову, она охренела не меньше. Еле высидела жалкие десять минут нашего общения. А я как дебил специально ее провоцировал.

Зачем?

Хуй его знает – зачем.

Судя по отзывам, салоны у нее действительно неплохие, а с профессиональными флористами в агентстве напряженка. А еще хотелось посмотреть на нее. После восторженных рассказов Вики о распрекрасной жизни подруги, мне нужно было убедиться в этом самому. Уж больно сладко пела и гладко стелила сестренка, приседая на уши практически при каждом созвоне. Интуитивно чувствовалась фальшь. А оказалось, нет. И слава богу.

Варька заслуживает счастья больше, чем все мы вместе взятые. Вот у кого надо поучиться добиваться поставленных целей, не скатываясь в дерьмо. Она – молодец. Всегда четко знала, каким хочет видеть свое будущее. Подурила по юности и неопытности и верными шагами пробила себе дорожку к своим мечтам. Совсем не розовым, а очень даже земным и рациональным. Одно это достойно уважения.

И то, что меня не выбрала – правильно сделала. Как бы сказал мой праведный братец Артур: «Бог отвел». Я еще ни одну женщину счастливой не сделал. Сначала Агния, потом Кира, в промежутках тоже случались некрасивые истории. Кратковременные и не запоминающиеся – для меня, а для использованных брошенных пассий – горький урок.

Так что Варька вовремя соскочила.

Я не лукавил, когда сказал, что не собираюсь лезть в ее жизнь. Мне это на хер не нужно. Со своей бы разобраться, а то увяз по самые уши и не единого просвета впереди.

Даже не удивляюсь, когда не нахожу во входящих ее письма. На короткий миг накатывает ощущение дежавю, вызывая легкую ностальгическую улыбку. Рефлекторно вздрагиваю, когда под рукой начинает вибрировать телефон. Звонок от незнакомого абонента. Обычно скидываю, но сейчас принимаю вызов, интуитивно догадываясь чей голос услышу в трубке.

– Здравствуй, Максим. Это Варя. Я изучила твое предложение и готова обсудить детали.

– Когда? – копируя ее деловой тон, уточняю я.