Текст книги "Дети мертвой звезды"

Дневник Тени

Запись третья

Похоже, из-за моей речи она считает меня умственно отсталым. А сама даже читать, поди, не умеет, пыталась топить печь книгами, как бестолочи. Думал, прибью её, но сдержался. Ещё спорила: «У тебя их и так много, дай одну для растопки». Щепок наколи. А книги не тронь. Много книг не бывает. С последней записи прошла пара дней, а мне кажется, сто лет. Оказывается, жить с женщиной сложно. Она почти поправилась, мой кашель тоже стал проходить. Я дал ей вещи из своих сундуков – огромную, но тёплую куртку, целые ботинки и ещё кое-что по мелочи на первое время. Забавно, что у неё тоже нет имени или она просто не хочет мне его говорить. Попросилась пожить в библиотеке до весны. Это разумно, учитывая погоду. Я назвал её Эй, мне легко выговаривать эти две буквы, а ей всё равно. Эй раньше жила с матерью в городке, похожем на наш, но там совсем не осталось еды, а ещё появились огромные стаи собак, нападающие на людей. Поэтому они с матерью решили найти место для жизни получше, но по дороге женщина умерла, а Эй нашёл и спас Врач. Кстати, вчера вечером я видел, как он бродит под окнами библиотеки.

Узнал, что его пациентка у меня, и теперь следит? Жутковато. Кстати, эта история о прошлом Эй мне кажется странной, похоже, она её наспех придумала, лишь бы не говорить мне правду. Когда Эй её рассказывала, она хоть и выглядела уверенной, но в её широко распахнутых глазах слишком хорошо читалось удивление, словно она сама не готова поверить в то, что мелет её язык. И потом, если они с матерью шли в поисках лучшей жизни, где тогда их вещи? Еда? Или они просто вышли одним зимним утром в рваных тряпках и побрели в неведомую даль, взявшись за руки? Я предположил вслух, что Врач мог забрать себе её пожитки, но Эй ответила, что у неё с собой ничего не было. А мать умерла примерно месяц назад, её тело она присыпала снегом и пошла дальше. Без одеяла. Без ножа и еды. Как она вообще до нас добралась? Врушка. Думает, если я плохо говорю, то и соображаю так же. Ну что ж. Это интересная загадка (я надеюсь). Мне теперь есть чем занять свою голову. Время всегда оголяет правду, остаётся лишь ждать и внимательно наблюдать.

Тень

Записки Врача

Пламя адово превратило и здание, и книги в пепел. Но что толку рыдать и проклинать судьбу? Omnia orta cadunt![3]3
  Всё, что возникло, погибнет (лат.).


[Закрыть] Мой дом выстоял. Я забрал и девушку, и юношу к себе. Огонь пощадил их тела, а значит, я снова могу работать. Если бы они только твёрдо следовали истине, выбитой в великой книге тайн – Nulli tacuisse nocet, nocet esse locutum![4]4
  Молчание никому не вредит, вредит болтливость (лат.).


[Закрыть] Их крики заставляют меня нервничать и терять ход мыслей. Зачем человеку дана устная речь? Она лишь отпугивает робкие идеи, готовые влететь в человеческую голову. Если так продолжится, я вырву их языки! Я дал ему карандаш, а тетрадь у него уже была – единственное, что он успел спасти из огня. Пусть лучше пишет, чем кричит, epistola non erubescit[5]5
  Бумага всё стерпит (лат.).


[Закрыть]. А с ней я сам разберусь. И вина её вовсе не в том, что она позволила пламени превратиться в разбушевавшегося демона преисподней. Почему никто не видит истины? Нет никакого смысла обвинять её в поджоге библиотеки и призывать к ответу. Нет надобности ей оправдываться! К чему все слова? Dis aliter visum, dis aliter visum[6]6
  Боги судили иначе (лат.).


[Закрыть]. И теперь я буду её судьёй.

Дневник Тени

Запись четвёртая

Я готов был убить Эй! У меня до сих пор трясутся руки и бешено колотится сердце. Ну почему я оставил её без присмотра! Она попросилась помыться, и я натаскал снега в большой железный чан, развёл под ним огонь. Сперва я хотел остаться, но потом решил не усложнять себе жизнь и вышел прогуляться. А когда вернулся, библиотека была охвачена огнём! Эй сидела на снегу и заворожённо смотрела, как разрушается мой дом, да вся моя жизнь! Мне казалось, я слышал не просто треск: то стонали и визжали от боли несчастные книги – мои драгоценные друзья. Пламя безжалостно терзало их страницы. Нет, я не могу вспоминать об этом без слёз! Я попытался спасти хотя бы свою любимую книжку «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Я так старался – кидал снег, искал проход к своей комнате. Но всё было напрасно. Дым, огонь, скрип ломающихся потолочных балок. Я уже почти сдался, решив умереть вместе с книгами, но Эй выволокла меня, задыхающегося, из библиотеки. Тут же словно из ниоткуда появился Врач, вместе они отвели меня в его жилище. Я сильно накричал на Эй. Пару раз даже думал ей врезать, но рука не поднялась. Я так и не понял, почему произошёл пожар. Со слов Эй выходило, что сильный ветер распахнул окно, и пламя само перекинулось сначала на пыльные портьеры, а затем и на стеллажи с книгами. Она едва успела одеться, а обувалась уже на улице, – огонь словно несся за ней по пятам. Эй клялась, что ей привиделся голодный огненный лев, выпрыгнувший из какой-то книги. Какой дивный бред! Я столько лет жил в библиотеке, и только с появлением непонятной девицы картинки в книгах начали оживать и творить непонятно что! И – какое совпадение! – кроме неё, этого никто не видел и больше не увидит, так как пожар уничтожил все иллюстрации! Боги! Я опять хочу её придушить! Врач сунул мне карандаш. Видимо, его ужасно злит наша ссора. Пожалуй, завтра утром надо подыскать новое жильё, мне не нравится, как он перебирает инструменты и смотрит то на меня, то на Эй. Хотя её я с собой брать не собираюсь. Зачем мне сумасшедшая?

Тень

Дневник Тени

Запись пятая

В итоге я забрал Эй с собой. Не спрашивайте, почему! Я сам не знаю. Видимо, это тот случай, когда читателю понятнее мотивы героя, чем ему самому. Возможно, я испугался, что Врач ей что-нибудь сделает. Или взял её, чтобы она сообщала мне, когда станет слишком холодно. Или просто потому, что я – одинокий мужчина, а она – симпатичная женщина. Или потому, что Эй сочиняет такие истории – заслушаешься. Она, конечно, думает, что я верю в её россказни, но на самом деле мне просто любопытно её слушать. Никогда не встречал человека с таким буйным воображением. А ведь она, наверное, даже не умеет читать! Или… Впрочем, у меня слишком много вероятных причин, почему я потащил девчонку с собой, что я и сам в них запутался. Хотя как вспомню, что из-за неё сгорели все мои любимые книги, так начинаю злиться.

Мне снился Джонатан с обгоревшими крыльями, он сказал: «Не приходи в уныние при расставании. Прощание необходимо для того, чтобы мы встретились вновь. А новая встреча, спустя мгновение или многие жизни, несомненна для тех, кто является друзьями»[7]7
  Цитата из книги «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха.


[Закрыть]. И я стараюсь не унывать.

Дневник Тени

Запись шестая

Вы не представляете, как сложно среди зимы найти нормальный дом, который был бы хоть капельку чистым и удобным! Все более-менее приличные места уже заняты. Эй предлагала выгнать какого-нибудь безумца и занять его убежище. Мол, лучше пусть он умирает на морозе, чем мы. Бессердечная! Да я же потом уснуть не смогу – в завываниях ветра мне будут слышаться предсмертные стоны несчастного. Я решил, что мы временно разместимся на железнодорожном вокзале. Во-первых, там остался полуразрушенный состав, в котором можно укрыться, а во-вторых, в одном из вагонов стоит старая ржавая печка. Но главное – двери купе запираются изнутри, так что можно не бояться незваных гостей. Эй ужасно продрогла, пока мы скитались по городским руинам, но теперь спит довольная, свернувшись в калачик в ворохе старых одеял у чугунного бока печки. Кто-то до нас уже немного обжил этот старый поезд, но, как это бывает в нашем мире, безвестно сгинул, оставив после себя лишь груды полуистлевшего хлама. Я полдня провёл, выбрасывая вонючую рухлядь, пустые консервные банки и пластиковые пакеты, набитые дохлыми тараканами. Хорошо, что эти твари подохли от мороза.

Когда нашу старую квартиру наводнили прусаки, дед её специально выстуживал несколько дней – помогло. (Ещё один ценный совет хозяюшкам постапокалипсиса.) Если бы я умел рисовать, то снабжал бы подобные примечания жёнушками в стиле пин-ап, только в декорациях нынешней реальности.

Жаль, что, кроме мусора, в вагоне не нашлось ничего толкового. Даже спички мне пришлось украсть у Врача. Когда они кончатся, ума не приложу, где взять новые. Все мои запасы сгорели вместе с библиотекой. А добывать искру примитивными способами я терпеть не могу, хоть и отлично умею.

Ужасно хочется есть. Я не в силах заниматься одновременно добыванием еды и обустройством жилья, а Эй оказалась довольно бесполезной – она просто таскается следом за мной, не проявляя иной инициативы, кроме идиотских предложений, высказанных вслух. Как она вообще дожила до сегодняшнего дня одна?

Зато Эй сегодня вечером рассказала мне начало какой-то старой сказки, которую ей якобы поведала одна старушка. Это довольно пикантная, на мой взгляд, история. Я так и не понял, зачем Эй шептала её мне перед сном. Чтобы соблазнить? А почему она тогда уснула, так и не дойдя и до середины сюжета? Тоже мне Шехереза-да. Но рассказывала довольно складно. Я запишу её слова ниже. Возможно, Эй просто не знает других сказок. Глупо думать, что в нашем мире кто-то ещё обольщает сладкими историями мужчин.

Сказка, которую рассказывала Эй

…Единственным чувством, которое определяло все мои поступки, было любопытство. Я никогда не ведала страха или сомнения, даже будучи совсем ребёнком. Наоборот, мне казалось безумно интересным, как это – упасть с лошади, порезать руку или вообще умереть. Невероятно любопытно. Стремясь получить новый опыт, я преодолевала любые преграды с резвостью молодого жеребёнка, выбежавшего первый раз из загона. Поэтому, когда моя служанка заикнулась о том, что видела любимую наложницу султана в саду у фонтанов с молодым незнакомцем, я сразу же бросилась в указанное место, чтобы подсмотреть. Вдруг повезёт и на этот раз удастся воочию увидеть, что значит «развлекаться с любовником». Да, наверное, я ничуть не соответствовала образу утончённой, нежной дочери султана, который мне усиленно навязывали окружающие. Даже наоборот, моё сердце снедало любопытство, что будет, когда отец узнает обо всех моих проделках? Что он предпримет? А министры что скажут? Может, даже низложат меня и прогонят прочь из дворца… в пустыню… или продадут в рабство… Я даже закусила губу от предвкушения. Возможные приключения и в самом деле предвещали нескучную судьбу. Подкрадывалась к увитым розами фонтанам я уже на цыпочках. Ах, эти стоны! Мне бы только одним глазком подсмотреть. Белокурая наложница султана Ариса вцепилась пальцами в золотые волосы молодого мужчины, словно собираясь их вырвать. Он же в это время как безумный шарил руками под её платьем, вероятно, пытаясь отыскать какую-то потерянную вещь. Так старая Зухра перетряхивает свои юбки в поисках медных монеток, чтобы суетливо сунуть их торговцу травами на рынке. Пока я никак не могла взять в толк, отчего Ариса бьётся в каком-то экстазе, – может, ей щекотно? Изучая доступные книги в библиотеке дворца, я поняла, что: 1. В любви можно утонуть, а также сгореть, взлететь и обезуметь. 2. Ночь с любимым летит незаметно. 3. От любви бывают дети. 4. У мужчин есть некое естество, которое им не всегда подвластно. Но более конкретных подробностей мне никто так и не рассказал, а приставать с этими вопросами к наложницам отца мне запретил главный евнух. Придумать, как обмануть его, у меня пока не вышло. Всё же примерно я представляла процесс, наблюдая за дворцовыми кошками и лошадьми в конюшнях, но Ариса пока вела себя абсолютно необъяснимо. Изгибаясь, она потянулась к штанам своего любовника… «Ну вот, что-то интересное!» – подумалось мне. В этот момент старшая служанка выскочила из противоположного куста и замахала руками: «Прячьтесь, безумцы! В гарем идёт султан!»

P.S. Занятная сказка. Но опасно рассказывать такие вещи одинокому мужчине перед сном. Я присел возле Эй на корточки и уставился на её лицо – оно единственное выглядывало из кипы старых вещей и одеял, которые я предварительно выколотил на снегу. Я протянул руку и провёл по волосам Эй: кажется, так делали герои романов. А потом начиналось ночное волшебство страсти… Мой живот заурчал: голод притуплял все прочие ощущения. Я стащил с Эй какую-то дерюгу и накинул себе на плечи. Она даже не шелохнулась. Как же хочется есть. Надо занять ум работой, чтобы кровь от желудка прилила к мозгу. Только не говорите мне, что это не работает. Ещё как. Попробуйте хоть что-то накорябать в дневнике, обожравшись.

Мне так не хватает книг, уж они-то прекрасно умели отвлечь от невзгод! Значит, буду писать сам.

Итак. Половое поведение. С падением организованных государств началось разрушение культурно-морального пласта и, как следствие, растормаживание всех инстинктов. Активно процветал секс за еду и защиту, женщины и мужчины своим поведением всё больше иллюстрировали параграфы из энциклопедии о жизни приматов. Например, спариваться с самыми агрессивными и сильными, а также искать расположения у самцов рангом пониже, чтобы они в надежде на совокупление таскали тебе еду. Ведь вокруг альфы всегда вьётся толпа женщин и ему всех не прокормить. Хозяюшкам на заметку – всегда держите на прицеле запасной вариант и умело манипулируйте самцами.

Записав эти строки, я тихо рассмеялся. Но теперь поговорим начистоту: исходя из моих субъективных наблюдений, выжившим остаткам людей по большей части плевать на секс. Половой инстинкт, если он вообще существовал, уже давно зачах и издох. Мы, конечно, ищем удовольствий, но в основном они заключаются в безопасном сне и еде. А для меня ещё и в гигиене. Я посмотрел на спящую Эй. Возможно, если бы я влюбился в неё, мне бы захотелось касаться её тела, тратить на это силы и время. Но пока меня одолевали иные желания. Я записал все свои мысли в блокнот, а потом встал и вышел на улицу в поисках еды. Хотя знал, что делать это ночью – затея опасная.

Тень

Дневник Тени

Запись седьмая

Я давно ничего не писал. Не было времени. Постараюсь изложить все случившиеся события и не запутаться, а также придать им хоть какую-нибудь литературную ценность. Сдаётся мне, большинство книг в нашем мире либо сгинуло в огне, подобно моей несчастной библиотеке, либо валяется где-то в грязи, не представляя абсолютно никакого интереса для объедков человечества, выплюнутых эпохой. (Какое сравнение, а? Я молодец.)

С чего же начать?

Наверное, с утомительных поисков пищи. Я и не знал, что женщины такие прожорливые. Хотя, быть может, я просто привык заботиться только о себе, поэтому Эй ощущалась тяжкой обузой. Каюсь, иногда я даже раздумывал над способами, как от неё отделаться. Вдвоём мы прожили в вагоне поезда дня четыре. Всё это время я, к сожалению, безуспешно, раскапывал пепелище библиотеки, чтобы добыть свои припасы провианта, а также шнырял по городу в поисках дров и ловил рыбу на озере. Один раз поймал в силки какую-то тощую птицу. Врач не попадался мне на глаза, но порой я затылком ощущал, что за мной кто-то наблюдает. Видел я и множество следов, петляющих около нашего убежища, словно кто-то бегал вокруг него, не находя себе места. Эй периодически мне твердила, что на вокзале небезопасно. Мало ли кто шастает по рельсам? Мне эти идеи казались бредовыми отчасти потому, что в нашем мире, положа руку на сердце, вообще нет безопасных мест. Даже твою уютную библиотеку, простоявшую больше века, в один день может сжечь какая-то сумасшедшая. Я знаю, что уже не раз писал об этом. Но я всё ещё злюсь.

И вот, я в очередной раз брёл к вагонам, сжимая в руках двух скользких рыбин, а также съедобные корешки, которые еле выкопал из-под здоровенного сугроба, и молился, чтобы Эй не пришло в голову сжечь наши одеяла. В последние дни я пришёл к выводу, что она пироманка, уж больно долго и пристально Эй следила за всполохами огня в печке. Но не дойдя буквально двух шагов до нашего убежища, я повалился в снег, – кто-то швырнул мне точнёхонько в спину кусок железной балки.

Я не растерялся и подскочил на ноги, но тут же был снова опрокинут в сугроб. Четверо отвратительных мужиков решили, видимо, посоревноваться между собой в метании мусора по живой цели. Близко ко мне они не подходили, но продолжали кидаться разным барахлом, которое выуживали из тачки, стоявшей неподалёку (специально притащили её с собой?). Я слегка опешил. Было понятно, что мужики безумны, но как они тогда договорились действовать так слаженно? И какого чёрта им от меня надо? Первым делом я запустил в них рыбин и корешки – вдруг они охотились за едой? Но нападавшие брезгливо отпрыгнули от моих щедрых «даров» и продолжили атаку. Барахтаясь в снегу и уворачиваясь, насколько это было возможно, я стал отползать в сторону вагона. Услышав шум, наружу выскочила Эй. На её лице промелькнуло странное выражение, которое я бы охарактеризовал как «изумлённая радость», но в ту же секунду оно сменилось маской свирепой валькирии. Оглушительно завопив, Эй двинулась к мужикам, но тут же была впечатана в сугроб обломком дырявой трубы. Я с радостью отметил, что у мужиков практически опустела тачка. Что же эти сумасшедшие предпримут потом? Не успел я вообразить, как они сначала кидают в нас тачку, а потом самый рослый из них начинает швыряться своими соратниками, как передо мной возник новый мужик. Вернее, молодой парень, двигающийся плавно и бесшумно, но в то же время ужасно нервно. Он был одет в длинную тёмную крутку с капюшоном, подвязанную самодельным кожаным ремнём, на котором болтались небольшие мешочки. Огромный рюкзак, напоминающий раздутого серого монстра, обхватывал спину незнакомца, свесив из пасти мотки верёвки, видимо, не уместившиеся в брюхе этого текстильного чудища. Эй сдавленно охнула, когда парень схватил обломок трубы, ещё недавно в неё брошенный, и мигом разогнал всю толпу безумцев, щедро одаривая их тумаками. Я хотел швырнуть им вдогонку тачку – просто чтобы посмотреть, насколько легко ей кидаться, но передумал. Тут словно из ниоткуда выскочил Врач и попытался утащить за собой Эй, которая, как мне показалось, не особо-то и сопротивлялась. Но по сравнению с движениями нашего незнакомца-спасителя Врач был неповоротлив и бестолков.

– Людоеды и сюда добрались, – прорычал парень, рывком притягивая к себе Эй и отправляя Врача в нокаут. Я сгруппировался, на всякий случай готовясь к чему угодно, но мне повезло – незнакомец лишь окинул меня беглым взглядом. Я тут же отметил, что под чернильными глазами этого чёртика из табакерки залегли густые тени. Такими чёрными дырами взирали зловещие демоны со страниц индийского эпоса. Я сразу подумал, что, видимо, он не спал много дней, и не ошибся. Меня охватило мерзкое предчувствие, одно из тех, значение которого ясно понимаешь, вляпавшись по уши в очередное дерьмо, когда единственное, что остаётся – горестно булькнуть: «Твою мать! Прямо как чуял!» Сделаю небольшое отступление: как я потом узнал, спасителя зовут Лёд. Странное имя. Впрочем, как и у всех нас. Лёд молод, силён и даже по-своему красив. Но это стало заметно только тогда, когда он выспался и поел. Мне пришлось собирать разбросанную по сугробам еду и делить на всех. И как я оказался в ситуации, когда меня окружили наглые нахлебники?! Чувствую себя многодетной бесхребетной мамашей, не умеющей заставить детей делать хоть что-то.

У Льда были пепельные волосы, свисавшие чуть ниже плеч и непривычно подчёркивавшие угольную черноту его блестящих глаз, а кожа светлая, почти прозрачная. Он был весь какой-то полуреальный. Я не знаю, как объяснить чувства, которые Лёд во мне вызвал, – словом, мне иногда хотелось ткнуть в него горячей кочергой, чтобы убедиться, не призрак ли он. (Суеверный страх?)

И если для меня Эй была термометром, то для него она была часами.

Но об этом я напишу чуть позже. (Примечание я внёс уже спустя некоторое время, поскольку эта деталь играет важную роль в понимании сущности Льда.)

Сейчас в нашем вагоне непривычно людно – Эй и Лёд о чём-то шепчутся в углу. Раздражает, что я не могу разобрать слов! Врач недовольно скрипит карандашом по бумаге, – я и не знал, что он тоже пишет. (Хватит ли у нас пустых блокнотов и карандашей для такого количества писак?!)

Но главное, я ума не приложу, как заставить убраться всю эту компанию восвояси. Я уже мечтаю об одиночестве. Первым делом Лёд всех нас запугал красочными рассказами о безумных людоедах, добравшихся до нашего города. Говорил, они нападают на одиночек и обгладывают чуть ли не живьём. Врач, как пришёл в себя, так забился в уголок и даже не мычит. (Тоже опасается быть съеденным?) Хотя те психи с тачкой металлолома не сильно были похожи на кровожадных поедателей людской плоти. А вот Лёд вполне может сойти за монстра: ишь как тискает Эй! Да кто он такой? (Спрячьте от меня кочергу!)

В мешочках на поясе нашего нового знакомца нашлось несколько полезных приспособлений – острый нож, точильный камень и вечная спичка, которая меня особенно заинтересовала. Его рюкзак по большей части был набит разным хламом, но были там и ценные вещи: ручная мельница, ступка, сушёные яблоки, бобы, мешок каких-то зёрен, джерки из рыбы, много чеснока и с десяток морковок. Эти находки меня порадовали. Как сказал Лёд, зёрна можно смолоть в муку, смешать с водой и испечь лепёшки. Звучит вкусно. Эй обещала помочь с ужином.

Тень

Записки врача

Ad gloriam![8]8
  Во славу! (лат.)


[Закрыть]

Ad cogitandum et agendum homo natus est![9]9
  Для мысли и действия рождён человек! (лат.).


[Закрыть]

Silentium![10]10
  Молчание! (лат.).


[Закрыть]

Я заточён временем и собственным бессилием в этой скверной точке пространства. Без женщины я больше не уйду, ибо она – мой ключ, но и оставаться здесь не имеет смысла. Я не могу пока придумать никакого плана, чтобы забрать её с собой. Те двое всё время на меня смотрят украдкой, и я могу лишь пассивно наблюдать за ней! Предчувствую, что кто-то из них убьёт её. Или она их. А может быть, вмешаюсь и я. Мы все убийцы! Человек с рождения ощущает свою зависимость от смерти. Но, отбирая чужие жизни, он впадает в коварную иллюзию, будто бы может контролировать смерть! Именно поэтому любая цивилизация тяготеет к саморазрушению. Что есть сумерки Богов? Люди сами убили своих создателей! Адам и Ева покусились на тайну жизни Бога и были изгнаны! Но я не хочу быть просто мрачным жнецом или смиренно молиться о спасении души, как моя матушка. О нет! Я нашёл свой философский камень! Пусть они не спускают с меня глаз. Quis custodiet ipsos custodes?[11]11
  Но кто же будет сторожить самих сторожей? (лат.).


[Закрыть]