Текст книги "Тегеран-43. «Большая тройка» на пути к переустройству мира"

Парижское сообщение о предстоящей поездке в Тегеран Вольтата характерно в особенности тем, что с этой поездкой связывается участие Германии в индустриализации каспийского побережья. Таким образом, вопрос стоит не об усилении германского индустриального экспорта в Иран, а о планах германского внедрения на каспийском побережье под флагом участия в развитии промышленности, рыбных промыслов и т. д. Подписание недавно германской фирмой контракта с иранским правительством на постройку в Пехлеви дока или верфи показывает, что немцы уже приступают к реализации этих планов и что за ними, по-видимому, имеется предварительная договоренность между Германией и Ираном.

Таким образом, после ряда наших представлений иранскому правительству о деятельности немцев в Иране и несмотря на ряд заверений со стороны иранского правительства, что оно относится осторожно к германской активности в Иране и не допустит враждебной нам германской деятельности (на эту тему Самии давал заверения и в Москве, и в Женеве), практически наблюдается установление все более тесного ирано-германского сотрудничества, и в частности в прилегающих к нам провинциях Ирана. Разумеется, нам придется принимать все меры для того, чтобы не допустить германского внедрения в прилегающие к СССР районы Ирана, и в особенности на каспийском побережье. Вам уже были даны указания о посылке ноты по поводу контракта с германской фирмой на постройку дока в Пехлеви. В этом вопросе имеется прямое нарушение иранским правительством его обязательств по соглашению о порте Пехлеви, где совершенно точно оговорено, что управление Пехлевийского порта не будет иметь иностранных граждан ни в качестве рабочих и служащих, ни в качестве подрядчиков.

По-видимому, наши многочисленные разговоры с иранским правительством о немцах создали у иранцев впечатление, что наша обеспокоенность в этом вопросе является удобной почвой для шантажирования нас немцами и что, с другой стороны, наши разговоры о немцах превратились в бытовое явление, утратив свою остроту. Я считаю поэтому необходимым прекратить разговоры о немцах с иранцами по всякому поводу и не делать разрозненных представлений иранскому правительству, с тем чтобы последние делались каждый раз с санкции Москвы и с конкретной целевой установкой. По-видимому, в ближайшее время нам придется сделать такое представление в связи с попытками германского внедрения на каспийском побережье. Для этого Вам необходимо подобрать материалы, характеризующие германскую активность в северных провинциях и в прикаспийских районах. Обратите особое внимание на работу иностранцев в портах и в Управлении портов Каспийского моря (мы имеем в виду возможность использовать постановления обмена нотами к торговому договору 1935 г. против использования иностранными специалистами в иранских портах своего служебного положения вне пределов возложенных на них обязанностей).

Выясните задачи поездки Вольтата, а также содержание и результаты его переговоров в Иране. Полагаю, что на ближайшее время Вам можно будет ограничиться 1–2 беседами с кем-либо из наиболее крупных политических деятелей Ирана на тему о немцах, подчеркнув, что Вы говорите неофициально и лишь в порядке личной откровенности, как друг Ирана и сторонник налаживания советско-иранских отношений. Скажите, что Ваша работа весьма затрудняется фактами, указывающими на благожелательное отношение иранского правительства к развитию германской активности в Иране, в особенности в северных провинциях, которая не может не преследовать агрессивных целей, может быть, без ведома иранского правительства. Скажите, что в Москве растет негодование по поводу этих фактов и что Вы не можете объяснить Москве характер германо-иранского сотрудничества. Скажите, что Самии в беседах с т. Стомоняковым в Москве и с т. Литвиновым в Женеве давал успокоительные разъяснения и обещания по поводу немецкой активности в Иране. Однако факты говорят об обратном, и германо-иранское сотрудничество заходит слишком далеко во вред советско-иранским отношениям и с угрозой вовлечения Ирана в агрессивные планы Германии и в возможность международных конфликтов. Такое предприятие, как германская воздушная линия до Кабула, имеющая мирную внешность, в действительности также прикрывает германские агрессивные планы. Разумеется, все это создает атмосферу, неблагоприятную для развития советско-иранских отношений и затрудняющую благожелательное разрешение вопросов, интересующих обе стороны. Вы высказываете это совершенно в частном и личном порядке, выражая беспокойство за судьбы советско-иранской дружбы и за судьбы самого Ирана.

По вопросу о доке в Пехлеви мы дадим Вам дополнительные указания по телеграфу, когда выяснятся результаты посланной Вами ноты.

Зам. Наркома

Б. Стомоняков

1937 2 ноября

Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Иране

2 ноября 1937 г.

…Персы прикидываются дурачками, симулируя непонимание нашего недовольства допущением немцев к нашим границам. Займите твердую позицию по вопросу о строительстве немцами верфи в Пехлеви, указывая на грубое нарушение договора, и требуйте удовлетворительного ответа иранского правительства. Давайте при этом понять, что при таком отношении к своим договорным обязательствам они не вправе ожидать, что мы будем идти им навстречу по интересующим их вопросам.

Стомоняков

Телеграмма Заместителя Народного Комиссара

Иностранных Дел СССР Временному

Поверенному в Делах СССР в Иране

17 декабря 1937 г.

Попросите свидания с Самии и заявите, что Вы приехали говорить специально о немцах в Пехлеви. Скажите, что в Москве Ваше сообщение об объяснениях Самии вызвало большое недовольство. Советское правительство не требует, чтобы иранское правительство выполняло больше того, что написано в договорах, хотя при нормальных добрососедских отношениях соблюдается не только буква, но и дух договоров. В данном случае мы настаиваем на соблюдении иранским правительством буквы – точного смысла договора. Соглашение 1927 г. ясно говорит, что иранское правительство не будет иметь среди своих служащих, рабочих и подрядчиков управления порта неиранских подданных. Здесь ясно предусмотрено, что иностранцы не могут быть среди подрядчиков управления порта, а министерство путей сообщения, правда ссылаясь на незнание обязательств соглашения 1927 г., привлекло немцев в качестве подрядчиков управления порта. Вряд ли Самии будет серьезно настаивать на том, что подрядчики не являются «постоянными служащими управления порта». Скажите, что Советское правительство настаивает на выполнении иранским правительством его конкретных договорных обязательств. Повторите Ваше требование о расторжении договора с немецкой фирмой и об удалении немцев из Пехлеви. Напомните Самии, что обязательство Ирана не допускать нелояльной работы иностранцев в иранских портах Каспия, к тому же повторенное Самии сверх иранской ноты к торговому договору 1935 г., относится ко всем портам, и мы будем требовать его соблюдения. Однако в отношении порта Пехлеви имеется дополнительно более далеко идущее обязательство вообще не допускать иностранцев в порт Пехлеви. Заявите, что подобное нарушение иранским МИД неоспоримого договорного обязательства, существующего в силу имеющихся договоров, затрудняет все переговоры с ними по новым договорам и урегулирование конкретных вопросов. Предложите Самии довести об этом до сведения иранского правительства и скажите, что мы ожидаем в короткий срок выполнения Ираном его договорных обязательств.

Стомоняков

Сводка Пятого Управления РРКА по событиям на Западе

«20.05.1940

Сов. секретно

Экз. № 11

Тов. Кулик

Иран

Об американском займе Ирану и о намерении иранского правительства уволить английских специалистов

По агентурным данным, полученным из Нью-Йорка и заслуживающим доверия, премьер-министр Ирана обратился к правительству США с просьбой отпустить кредит в сумме 10 млн долларов для закупки военных самолетов и вооружения для иранской армии.

По тем же данным, иранское правительство намерено уволить всех английских авиационных и технических специалистов, работающих на авиационном заводе Ирана и пригласить на их место американцев.

Это мероприятие иранского правительства якобы вызвано давлением со стороны правительства СССР на Иран.

Переброска войск в северные районы Ирана

По агентурным данным, полученным из Тегерана, в конце апреля 1940 г. в Тавриз переброшены: 13 пех. полк из Резайе, 28 пех. полк из Сеннэ, танковый батальон четырехротного состава (64 танка) и батальон броневиков двухэскадронного состава (18 бронемашин).

В Мешхед – 59 пех. полк из 8 Мекранской дивизии и 83 пех. полк из 7 Фарской дивизии.

Беседа английского посла с шахом

По данным, полученным из Тегерана, 23 апреля 1940 г. состоялась беседа английского посла с шахом. Содержание беседы не установлено.

В результате этой беседы шах отдал распоряжение начальнику генерального штаба иранской армии усилить противовоздушную оборону промыслов англо-иранской нефтяной компании, отправить дополнительно оружие и амуницию для дивизий, расположенных в северных районах Ирана.

Кроме этого, из Лондона в срочном порядке была вызвана группа иранских офицеров, изучавшая около года в Англии технику и организацию ПВО.

Выводы:

Данные об обращении правительства Ирана к США с просьбой об отпуске займа для приобретения вооружения подтверждаются агентурными материалами, поступающими из Ирана…

4. Переброска новых пехотных полков в Тавриз и Мешхед происходит, по-видимому, с целью доукомплектования 4-й Северо-западной и 9-й Восточной дивизий, выделявших ранее части для формирования новых дивизий.

59 и 83-й пехотные полки упоминаются впервые. 28-й пехотный полк ранее находился в Турбет-Шейхе-Джам, а не в Сеннэ. По-видимому, в связи с развертыванием армии произведена перенумерация полков иранской армии.

Зам. Народного Комиссара Обороны СССР

Нач. 5 Управления Красной Армии

Герой Советского Союза комдив (ПРОСКУРОВ)».

Беседа наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова с послом Королевства Италия в СССР А. Россо

«25.06.1940

Тов. Молотов делает послу от имени Советского правительства заявление и передает ему текст последнего…

Прощаясь, посол просит тов. Молотова оказать содействие в следующем вопросе. В настоящее время в Иране находится группа итальянцев, высланных из Ирака. Им нужны транзитные визы для следования через СССР в Италию. В связи с тем, что Иранское правительство предупредило Итальянское правительство о том, что если упомянутые итальянцы в ближайшее время не покинут Иран, то они будут интернированы. Россо просит не задерживать выдачи им советских транспортных виз.

Тов. Молотов спрашивает, каково количество этих итальянцев.

Россо отвечает, что их 24 или 26 человек.

Тов. Молотов заявляет, что со стороны НКИД задержек в выдаче виз не встретится».

Беседа наркома внешней торговли СССР А.И. Микояна с послом Великобритании в СССР Р.С. Криппсом

«22.08.1940

Тов. Микоян: Второй вопрос – товарообменная сделка между СССР и Англией. Мы готовы начать небольшую сделку. Мы согласны предложить 5000 тонн льна в обмен на каучук, причем сделка должна быть совершена следующим образом: иранские фирмы купят у нас лен, затем они купят у Вас каучук и продадут нам. Мы можем поставить лен на конечную станцию Иранской железной дороги на Каспийском море.

Г-н Криппс: Каучук должен быть поставлен на ту же станцию?

Тов. Микоян: Да.

Г-н Криппс: Означает ли это, что мы должны оплатить транзит этих товаров через Иран?

Тов. Микоян: Это вопрос чисто коммерческого характера и будет обсужден особо.

СЕНТ. 1940»

О событиях в Иране, и в том числе об отношениях шаха и иранского правительства с III рейхом, советскому руководству докладывала отечественная разведка из Берлина.

Из дневника советника полпредства СССР в Германии А.З. Кобулова

«10.09.1940

10 сентября в полпредстве был устроен ужин, на котором присутствовали работники Министерства иностранных дел Германии. Был приглашен также полковник – профессор Оскар фон Нидермайер…

В настоящее время Нидермайер, как он сообщил, является профессором Берлинского университета по военным наукам и одновременно полковником для особых поручений при Кейтеле, начальнике штаба верховного командования всеми вооруженными силами Германии.

В этом качестве он руководит военным рефератом по СССР при верховном командовании…

Далее Нидермайер развивал идеи о господстве Германии, о разделении сфер влияния на Европейско-Азиатском континенте. Германии – юго-восток Европы, СССР – Монголию и Иран. Настанет время, – заявил он, когда мир будет разделен на две части. Одну часть мира – Америку – организуют согласно доктрине Монро США, другую часть – Европейско-Азиатско-Африканский континент – Германия и СССР. Англия будет вытеснена из Средиземного моря и вообще лишится своего прежнего господствующего положения…

Несколько раз во время беседы Нидермайер говорил о том, что Баку, где сосредоточено 75 % всей продукции нефти, является наиболее слабым и уязвимым местом СССР. Десяток бомб достаточно для уничтожения Баку. Англичане, по его мнению, должны были бы начать эту войну с бомбардировки Баку, ибо тем самым нанесли бы Германии и СССР существенный ущерб.

Нидермайер высказал мнение о необходимости провести мероприятия по защите Баку путем изменения границы, т. е. захвата Ирана Советским Союзом…

Кобулов»

Спецсообщение Разведуправления Генштаба Красной Армии о мобилизационных мероприятиях в сопредельных с СССР капиталистических странах

«14.02.1941

№ 660159сс

Докладываю:

Агентурными данными установлено некоторое оживление в предвесенний период мобилизационных мероприятий в сопредельных с нами капиталистических странах:

Иран.

По указу шаха в марте 1941 года призываются на месячные сборы запасные 1908, 1911, 1913, 1915 и 1917 года. Общее количество призываемых составит 165 тысяч человек. Издан приказ о дополнительном формировании шести смешанных бригад при 4, 5, 6, 7, 8 и 11-й пех. дивизиях в составе одного пехотного, одного кавалерийского и одного артиллерийского полков; кроме этого, установлены: одна смешанная бригада в Маку – подчинена 9-й пех. дивизии (указом шаха не предусматривалась).

По документальным данным, на 15.01.41 г. отмечено развертывание при первой и второй гвард. дивизиях по одной саперной бригаде и по одной инженерной бригаде. Развертывание этих бригад произведено на базе полков «Эстекамат» (фортификационных) и инженерных батальонов этих дивизий.

Начальник Разведывательного управления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант Голиков»

Операция «Согласие»

На пороге войны

Перед Второй мировой войной Иран стал полем битвы для советской, английской и немецкой разведок. Гитлер не только рассчитывал использовать эту страну в качестве поставщика стратегического сырья, но и стремился создать здесь «пятую колонну». Не случайно центральное место в немецкой пропаганде занимали теории об общем арийском происхождении немцев и иранцев. Если в первоначальном варианте расовой таблицы на верхних этажах не было места для азиатских народов, то спустя несколько лет к избранным арийским расам были причислены японцы и иранцы. Фашистами распространялись слухи, что фюрер родился с зеленой каймой вокруг пояса – признаком мусульманской святости. Особую активность немецкие пропагандисты развили на базаре – большинство тегеранцев были так или иначе связаны с торговлей. В торговых рядах немецкие агенты распространяли листовки, в которых говорилось, что Германия никогда не имела мусульманских колоний и всегда уважительно относилась к правоверным.

Начало Великой Отечественной войны, вторжение немецких войск на территорию СССР означало для Ирана начало нового этапа в отношениях как с Германией, так и с Советским Союзом. Поскольку одним из основных направлений, по которым намеревался наступать вермахт, было как раз южное, с выходом к советским нефтепромыслам. Также было очевидно, что Советский Союз предпримет всё возможное, чтобы защитить свои важнейшие ресурсы или как минимум не дать противнику ими воспользоваться.

Таким образом, война приближалась к самым границам Ирана.

Война началась

Долгое время господствовало мнение, что для руководства СССР события в ночь на 22 июня 1941 года стали полной неожиданностью. Объяснения давались разные, в основном двух вариантов – Сталин слишком полагался на пакт Молотова – Риббентропа или Сталин в силу своей болезненной недоверчивости отказывался воспринимать всерьез сообщения разведки о готовящемся вторжении.

Впрочем, современные историки в большинстве своем придерживаются мнения, что советские вожди достаточно ясно видели неизбежность надвигающейся войны и получали информацию о возможной дате вторжения из разных источников. Проблема заключалась в том, что СССР надо было подготовиться к отражению нападения, что никак не получалось совершить в одно мгновение.

Советскому Союзу и его армии катастрофически не хватало времени. Причем речь шла не о десятилетиях, а о нескольких годах. Ведь лишенная армии согласно Версальскому договору Германия тоже сравнительно недавно восстановила свои вооруженные силы в кадровом статусе. И поначалу вермахт выглядел не слишком приглядно – о массово заглохших на обочинах дорог танках во время аншлюса Австрии в издевательском тоне писали все англоязычные газеты. Как и о том, что ранее, во время введения войск в Рейнскую область, заблудившиеся подразделения то и дело приходилось разыскивать с помощью полиции.

Но пройдут считанные годы, и вермахт преобразится, став совершенной и безжалостной военной машиной, которая обрушится на СССР «без энтузиазма, но со спокойной уверенностью в победе», как писал тогда один из немецких пропагандистов. И отражать этот натиск придется ненавидевшему штабную работу начальнику Генштаба Жукову во главе армии из вчерашних молодых крестьян, способных поначалу растеряться и на вокзале райцентра в мирное время, не то что оказавшись лицом к лицу в бою с бронированной лавиной, хлынувшей через западную границу.

Этого момента, осознавая его неизбежность, ждали все – от Сталина до простых жителей, по свидетельству однокурсника Жукова Ивана Баграмяна, задававших ему во время инспекционной поездки по приграничным районам один главный вопрос: «Пан товарищ полковник, когда война будет?» Ждали и боялись и старались отодвинуть…

18 сентября 1940 года нарком обороны Тимошенко и начальник Генерального штаба Мерецков представили Сталину и Молотову доклад, в котором излагались основы стратегического развертывания войск Красной армии на западных и восточных границах страны. Доклад был составлен с учетом большой вероятности того, что в ближайшие два года начнется война на западе, которой может сопутствовать и нападение с востока, со стороны Японии. На западе самым вероятным противником была Германия. Авторы доклада предположили, что основным направлением немецкого удара будет путь на Минск. При этом финские войска могут пойти на Ленинград, а румынские – поддержать немцев на южном направлении. При этом авторы доклада строили варианты обороны на том, что атаку удастся быстро отразить и перейти в контрнаступление.

«Транспортировка грузов через Иран, доставляемых на кораблях в Персидский залив, помимо большого расстояния от фронта, имела и другие трудности. В Иране не было хорошо оборудованных портов, способных принимать большое количество грузов. В связи с этим союзникам пришлось произвести работы по реконструкции иранских портов Нандар-Шахпур и Корраншахрс. Кроме того, американцы построили в Иране два завода для сборки грузовых автомобилей, а также завод для сборки бомбардировщиков “Дуглас”. Автомобили и самолеты перевозились через океан в разобранном виде, а на этих заводах в Иране американцы их собирали и уже, как говорится, на ходу передавали нашим представителям. Автомобили из Ирана перегонялись в Союз своим ходом. Мной было дано указание загружать эти машины грузом, полученным от союзников, в т. ч. продовольствием и т. д. Таким образом, автомашины не только перегонялись в Союз, но и перевозили груз прямым назначением на конкретный фронт».

Куманев Г.А. Говорят сталинские наркомы

В декабре 1940 года состоялось совещание высшего командного состава Красной армии, для которого Жуков и Баграмян готовили доклад на тему «Характер современной наступательной операции». В то время в СССР господствовала доктрина наступательной войны. Даже во Временном Полевом уставе РККА, принятом в 1936 году и действовавшем даже в начале Великой Отечественной войны, были такие слова: «Всякое нападение на социалистическое государство рабочих и крестьян будет отбито всей мощью вооруженных сил Советского Союза, с перенесением военных действий на территорию врага. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение». А в проекте Полевого устава, который должен был заменить этот временный, то же самое выражалось еще резче: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападающих армий. Войну мы будем вести наступательно, с самой решительной целью полного разгрома противника на его же территории».

8 апреля 1941 года Генеральный штаб направил командующим Западным и Киевским особыми военными округами распоряжение, в котором обязывал провести ряд мероприятий по созданию новых и использованию старых укрепленных районов, в том числе сформировать кадры управлений укрепрайонами. А через несколько дней в приграничные округа была направлена еще одна директива за подписью Жукова: «Несмотря на ряд указаний Генерального штаба Красной Армии, монтаж казематного вооружения в долговременные боевые сооружения и приведение сооружений в боевую готовность производится недопустимо медленными темпами… 1. Все имеющееся в округе вооружение для укрепленных районов срочно смонтировать в боевые сооружения и последние привести в боевую готовность. 2. При отсутствии специального вооружения установить временно (с простой заделкой) в амбразурные проемы и короба пулеметы на полевых станках и, где возможно, орудия…»

В это время нарастала напряженность на западной границе. О концентрации там немецких войск знали многие, тем более те, кому по долгу службы надлежало заниматься вопросами обороны. Германское правительство объясняло создание такой мощной группировки своим намерением скоро вторгнуться в Англию. В советском руководстве мало кто верил такому объяснению. Жуков в один из дней вызвал Василевского и Ватутина, показал им карту, лежавшую у него на столе, и произнес: «Вот последние данные о концентрации немецких войск. Становится очевидным, что эти силы сосредоточиваются у границ для ведения боевых действий против нас. Исходя из этого, необходимо ускорить реализацию нашего плана стратегического развертывания, подготовить новые предложения правительству для принятия решительных контрмер».

13 мая согласно директиве Генштаба началось выдвижение войск из внутренних округов страны (из Поволжья, с Урала, с Дальнего Востока). Всего следовало перебросить 28 стрелковых дивизий и четыре армейских управления. Но дивизии не были полностью укомплектованы и не имели всей необходимой техники.

14 мая был осуществлен досрочный выпуск курсантов военных училищ, которых сразу же отправили в войска.

15 мая был готов так называемый план Жукова – «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза». И в тексте была ясно прописана идея превентивного удара по скопившимся в опасной близости к советской границе немецким войскам. Они уже готовы нанести собственный удар и опередить Красную армию, которая еще не отмобилизована, как должно, и может не успеть развернуться. «Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативу действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет организовать фронт и взаимодействие родов войск».

Прочитав документ, Сталин вызвал Жукова и Тимошенко и закричал, адресуя свой гнев в первую очередь начальнику Генштаба: «Вы что, нас пугать пришли войной или хотите войны, вам мало наград или званий?!»

А потом вождь повернулся к наркому:

– Это все Тимошенко, он настраивает всех к войне, надо бы его расстрелять, но я его знаю как хорошего вояку еще с гражданской войны…

– Вы же сказали всем, что война неизбежна, на встрече с выпускниками академий, – попытался защититься Тимошенко.

Сталин фыркнул:

– Вот видите, Тимошенко здоровый и голова большая. А мозги, видимо, маленькие… Это я сказал для народа, надо их бдительность поднять, а вам надо понимать, что Германия никогда не пойдет одна воевать с Россией. Это вы должны понимать. – А потом пригрозил: – Если вы будете на границе дразнить немцев, двигать войска без нашего разрешения, тогда головы полетят, имейте в виду.

Впоследствии это породило легенды о Сталине, не доверявшем сообщениям разведки. На самом деле при всей очевидности того, что войны избежать не удастся, было важно и то, кого признает агрессором мировое общественное мнение. А также то, что, как следует из мемуаров и показаний немецких военачальников, их расчет во многом строился на уничтожении сил Красной армии в генеральном сражении сразу после пересечения границы.

О том же писал и Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях»: «Сталин был сильно разгневан моей докладной и поручил передать мне, чтобы я впредь такие записки “для прокурора” больше не писал: что председатель Совнаркома более осведомлен о перспективах наших взаимоотношений с Германией, чем начальник Генштаба, что Советский Союз имеет еще достаточно времени, чтобы подготовиться к решающей схватке с фашизмом. А реализация моих предложений была бы только на руку врагам Советской власти».

В тот момент Георгий Константинович был раздосадован. Однако потом пришел к выводу, что вождь был прав. Об этом Жуков говорил военному историку Анфилову: «Хорошо, что Сталин не согласился с нами. Иначе мы получили бы нечто, подобное Харькову в 1942 году».

В конце мая прошло расширенное заседание Политбюро ЦК ВКП(б), посвященное обороноспособности СССР на тот момент. Доклад делал Жуков. Он настаивал на скорейшей мобилизации, поскольку многие дивизии укомплектованы лишь наполовину.

При этом еще приходилось постоянно учитывать происходящее не только на западной границе СССР, но и на других рубежах. Ирану уделялось особое внимание, поскольку справедливо предполагалось, что Германия считает его плацдармом для покорения Азии.

«Обосновавшись в армии, полиции, на военных предприятиях и в государственных учреждениях, гитлеровские военные советники и инструкторы развернули активную пропаганду. Эта активность объяснялась тем, что людей, работающих в таких организациях, германская разведка считала наиболее перспективными для последующей вербовки и оперативного использования. С целью расширения своего влияния на некоторые группы офицеров и солдат германские советники настойчиво внушали им мысль об их арийском происхождении. Надо признать, эти идеи находили отклик в сердцах многих военных».

Оришев А.Б. Иранский узел. Схватка разведок. 1936–1945 гг.

Ясным доказательством того, что особых иллюзий у советского руководства уже не было, может служить тот факт, что на совещании у Сталина вечером 21 июня 1941 года присутствовали не только ближайшие сподвижники, военные руководители – Тимошенко и Жуков, а также Берия, но и спешно вызванный из Германии военно-морской атташе советского посольства в Берлине Воронцов. А вызван он был после того, как доложил своему начальству – присутствовавшему тут же адмиралу Кузнецову – о неминуемо скором начале войны. «Он не только сообщал о приготовлениях немцев, но и называл почти точную дату начала войны, – писал в мемуарах Кузнецов. – Признаться, в ту пору я, видимо, тоже брал под сомнение эту телеграмму, поэтому приказал вызвать Воронцова в Москву для личного доклада…» Впрочем, есть мнение, что инициатором вызова военно-морского атташе был сам Сталин, которому Кузнецов добросовестно доложил об очередном тревожном донесении. Был на совещании и начальник мобилизационно-планового отдела Комитета Обороны при СНК СССР Сафонов, что само по себе – достаточно красноречивый факт.

Вот что вспоминал о том же дне тогдашний командующий Московским военным округом И.В. Тюленев: «В полдень мне позвонил из Кремля Поскребышев:

– С вами будет говорить товарищ Сталин…

В трубке я услышал глуховатый голос:

– Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?

Я коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал:

– Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.

В результате этого короткого разговора у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии…»

Более того, ночью было отдано распоряжение установить в Москве режим затемнения.

Существует мнение, что радостная атмосфера этой злосчастной ночи объясняется не только особенностями человеческой психики, склонной раскрашивать утраченное прошлое в особо яркие и светлые тона, – по контрасту с обрушившимися следом тяжелейшими испытаниями и трагедиями.

Есть мнение, что подчеркнуто праздничная атмосфера был создана намеренно. И вовсе не потому, что Сталин не доверял сообщениям разведки, скорее наоборот. На самом деле при всей очевидности того, что войны избежать не удастся, было важно и то, кого признает агрессором мировое общественное мнение. Отсюда и опасение поддаться на провокацию, дать хоть какой-то заметный повод обвинить в том, что началась война, именно СССР. Ведь у него союзников не было. И вряд ли Сталин не понимал, что при малейшей возможности очередного «умиротворения» Гитлера и Англия, и США с удовольствием ею воспользуются. Пусть фюрер добывает себе вожделенное «жизненное пространство» на востоке, авось, ему этого наконец-то хватит… Тем более если проклятые большевики сами начали войну.

А тут – празднества, спектакли, выпускные балы, в парках играют оркестры, радостные люди мирно и беззаботно веселятся. И на них обрушивается коварный враг. Об этом писали все западные корреспонденты, общественное мнение расположилось в пользу СССР, что предопределило дальнейшее развитие отношений и создание антигитлеровской коалиции…

Обращение премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля

(фрагменты)

…За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает.

Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен.

Я вижу их, охраняющими свои дома, где их матери и жены молятся, – да, ибо бывают времена, когда молятся все, – о безопасности своих близких, о возвращении своего кормильца, своего защитника и опоры…

Я вижу, как на все это надвигается гнусная нацистская военная машина с ее щеголеватыми, бряцающими шпорами прусскими офицерами, с ее искусными агентами, только что усмирившими и связавшими по рукам и ногам десяток стран.

Я вижу также серую вымуштрованную послушную массу свирепой гуннской солдатни, надвигающейся, подобно тучам ползущей саранчи…

Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с божьей помощью, не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига. Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь…

Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем…

Вечером 21 июня начальник штаба Киевского особого военного округа генерал М.А. Пуркаев доложил Жукову, что его подчиненные доставили очередного немца-перебежчика, и тот уверяет, что через несколько часов германская армия двинется в наступление на Советский Союз, а сейчас войска уже занимают исходные позиции для этого.