Текст книги "Без любви не считается"

Молчу. Не знаю, что сказать, но дышать и правда становится легче.

– Если ты переживаешь, что мы не общаемся, как лучшие подружки, то это тоже нормально, – продолжает мама. – Это тоже не обязательно. Частота звонков или встреч не определяет близость и чувства. Даже честность их не определяет. Только ты можешь это сделать. Ты сама.

– Я люблю тебя, мам, – произношу я, и облегчение обнимает сердце теплым порывом и детской радостью. – Ты очень важна для меня.

– Я знаю это. И, разумеется, тоже люблю тебя.

– Мне бы хотелось слышать это чаще.

– Стоит звонить тебе каждый день?

– Нет!

– Ну вот и договорились.

Тяжело вздыхаю и допиваю чай. Задумчиво смотрю в пустую чашку и вдруг спрашиваю, удивляясь собственному голосу, который звучит чересчур жалостливо:

– Почему я такая?

– Вероятно, из-за отца, – ровным тоном отвечает мама. – Любая форма контроля, а излишняя забота тоже контроль, тебя раздражают, потому что все это исходит не от него. Ты была слишком к нему привязана, а все остальные кажутся тебе неискренними и слишком навязчивыми.

– Мне надо лечиться?

– Боюсь, это уже часть твоей личности. Характер нельзя вылечить. Но, возможно, тебе стоит сходить к психологу.

– Они меня бесят, – произношу поморщившись.

– Немудрено.

– А еще варианты есть?

– Принять себя.

– Это мне нравится.

– Стало легче? – вкрадчиво спрашивает мама и наливает мне еще чаю, наполняя чашку до середины.

Беру заварник из ее рук и доливаю до краев. В этом вся мама. Она может подтолкнуть, намекнуть, направить, но ни за что не станет доводить дело до конца вместо кого-то. Даже если этот кто-то ее ребенок.

– Вообще-то и правда стало.

– Тогда можешь уже рассказать мне, кто он.

Поджимаю губы и запрокидываю голову. Тлеющие ревность и злость разгораются снова, как только я вспоминаю о Марке.

– Лучший друг Димы. Ты же наверняка знаешь, что я остановилась у него.

– У моих внуков могут быть очень смешные уши, – хихикает мама.

– Что? – удивляюсь я.

– Ты ведь о Коле говоришь. У него забавные уши, как будто их без конца кто-то выкручивает.

– Нет! Я не о Коле! И какие еще внуки?!

– От любви обычно дети появляются довольно быстро.

– Так! Стоп! – нервно взмахиваю руками. – Если бы я хотела обсудить все прелести сопливой романтики, то поехала бы к Дарине. Мне нужен серьезный разговор с человеком умнее меня, поэтому будь добра, включи снова психолога со стажем.

– Хорошо, – кивает мама, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Если это не Коля, хотя он очень подходит под твой обычный типаж, то кто?

– Что значит «Коля подходит под мой типаж»? – бросаю вопрос наперерез, потому что фраза мамы задевает.

– Веселый, несерьезный, шумный, звезды мечтаний в глазах.

Узнаю, кому еще подходит это описание, и опускаю голову.

– В этом нет ничего страшного, – успокаивает мама.

– Нет, есть, – твердо заявляю я, ужаснувшись открытию. – Я ищу его. Ищу его в них, да?

– Да, – тихо отвечает она. – Пытаешься заполнить пустоту, которую он оставил.

– Почему я их бросаю?

– Потому что они не могут заменить тебе отца. Потому что где-то в глубине души ты обижена и не считаешь его мужчиной, пригодным для хороших отношений, а значит, и их тоже.

Зависаю ненадолго, судорожно перебирая в мыслях последних партнеров. Все, как один, внимательные, добрые, по-детски наивные и нежные. Засыпают комплиментами, обещают золотые горы. И все это нравится мне ровно до того момента, пока речь не заходит о чем-то по-настоящему серьезном.

– Твою мать, – шепчу я.

– Я здесь вообще-то.

– Почему ты раньше мне не сказала?

– А тебя раньше это волновало?

– Не особо.

– Значит, сейчас самое подходящее время. Итак, вернемся к главному. Кто тебя так разозлил?

– Марк. Марк Рождественский. Знаешь его?

– Хм-м-м… кажется, он подвозил меня как-то раз по просьбе Димы. Высокий, светленький, руки разрисованы.

– Да. Это он. И что скажешь?

– На наркомана не похож, но есть в нем что-то не очень здоровое. А в целом – красавчик.

– Я не о внешности.

– Ди, я доктор, а не экстрасенс. Мы не общались. Он сказал мне всего три слова: «здравствуйте» и «до свидания».

– Он меня боится, – недовольно вздыхаю я.

– Уверена, что тебя?

– Не знаю. Я точно нравлюсь ему, но… он не хочет никаких отношений, хотя их я ему и не предлагаю.

– А что ты предлагаешь?

– Этого я тоже не знаю. Собственно, поэтому и пришла.

– Какой он с тобой?

– До того, как узнал, что я сестра Димы, которая будет жить в их доме, или после?

– А была разница?

– И еще какая.

Рассказываю маме историю знакомства с Марком, опустив некоторые детали, которые не имеют значения, и заканчиваю событиями сегодняшнего вечера. Она слушает внимательно, не задавая вопросов, а после того, как я замолкаю и жадно выпиваю полную чашку чая, демонстративно склоняет голову и прищуривается.

– Хочешь, чтобы я ему диагноз поставила?

– Можешь и мне поставить, только объясни, какого черта я так злюсь?

– Он тебе нравится. Возможно, ты даже влюблена.

– Шикарно, – закатываю я глаза. – А отмотать это как-то можно?

– Съезжай из их дома.

– Что, если я не хочу?

– Тогда чего ты хочешь?

– Я не знаю! Он… он какой-то дурацкий! Такой принципиальный, что хочется придушить!

Мама умиленно улыбается, и я тычу в нее пальцем.

– Прекрати! Прекрати так смотреть! Мне тоже не нужны серьезные отношения, я просто… просто… – мечусь взглядом по столу, ладони потеют.

– Ты просто хочешь победить. Хочешь нравиться ему так же, как и он тебе.

– Что мне делать? – устало спрашиваю я и сдуваюсь, как проколотый воздушный шар.

– Он был женат?

– Насколько я знаю, нет.

– Какие у него отношения с семьей?

– Он вырос в детском доме.

– Был там с самого рождения?

– Этого я не знаю. А что?

Мама отводит взгляд и сжимает губы, усиленно размышляя, а потом кивает несколько раз, словно поняла сама себя.

– Что? Что это значит?! – Я чуть ли не подпрыгиваю от нетерпения.

– Думаю, Марк не боится серьезных отношений и не ненавидит их. Он попросту не умеет их строить. У детей без семьи нет четкой модели для подражания, нет образа крепких отношений. Внимание наставников чаще всего рассеянно, и сироты не получают нужного опыта в долгосрочном взаимодействии. Они могут влюбляться, испытывать все те же чувства, гормоны-то работают, но этого мало. В конце концов такие люди быстро остывают и уходят за новыми ощущениями и эмоциями. Вдобавок в них живет страх снова быть брошенными и покинутыми, поэтому они защищаются от мира, который уже один раз их отверг, выбирая одиночество и отстраненность.

Обхватываю вмиг потеплевшую шею под затылком, усталость падает на плечи тяжелым одеялом, сотканным из сомнений.

– Ди, это всего лишь мои предположения и профессиональный опыт.

– Можешь выйти из роли доктора и дать мне совет как мать? – прошу я, глядя в одну точку.

– Ты ненавидишь советы.

– Сейчас он мне нужен.

– Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, – приглушенно проговаривает она.

– Значит, не стоит?

– Если ты сама не готова утонуть.

Молча киваю, мои плечи опускаются на протяжном выдохе. К такому я точно не готова, потому что видела, что из этого получается. В моих воспоминаниях мама всегда кричит на папу, даже бьет его. Она в позиции нападающего, он – жертвы. Мне казалось, мама ненавидит папу, и я совсем забыла о том, что изначально она любила его. Любила так сильно, что была готова утонуть вместе с ним, пытаясь спасти. И мы чуть было не пошли ко дну вместе, связанные семейными узами. Ей пришлось стать сильной. Пришлось отказаться от любви и взглянуть на ситуацию трезво. Ее выбор был правильным, иначе еще неизвестно, где мы оказались бы и в каком состоянии, но вряд ли он был легким.

– Почему ты влюбилась в отца? – Я на удивление не чувствую больше сковывающих цепей обид, лишь сочувствие и любопытство.

– Потому что до того, как у нас появилась ты, его любимой девочкой была я, – ее голос звенит болью, и это царапает сердце.

– У тебя сейчас есть мужчина?

– Есть.

– Какой он?

– Совсем другой.

– Рада это слышать, – с искренним облегчением говорю я и поднимаюсь из-за стола. – Мне уже пора.

– Можешь остаться. Ночь на дворе.

– Нужно кое-что сделать, – отвечаю я с непоколебимой решимостью и целую маму в щеку, приобнимая за плечи. – Спасибо тебе.

– Не за что, милая, – она легонько похлопывает меня по руке.

– Устроим семейный ужин на следующей неделе?

– Дима будет в восторге.

– Мужика своего тоже пригласи.

– А вот этого не будет, – безапелляционно заявляет она.

– Ладно, – усмехаюсь я и направляюсь в прихожую. – Спокойной ночи!

– Не жалей его.

– Что? – переспрашиваю я, оглядываясь.

– Не жалей. Люди от этого становятся только слабее.

Глава 9

POV Марк

Закрываю холодильник, наливаю молока в огромную пивную кружку и сажусь за кухонный стол. Пустота в доме вызывает слабую улыбку. Я проверил все комнаты, как только вернулся, здесь никого. Только я и умиротворяющее безмолвие, совсем немного разбавленное ночным ветром и шумом гудящего вдалеке города. Когда-то я мечтал о таком. Чтобы все, кого я знаю, исчезли. Чтобы гомон детских голосов прекратился, а старый дощатый пол детдомовских коридоров не скрипел под ногами педагогов. Сейчас же мечты изменили свои виды и формы, но одиночество все еще приносит немало удовольствия.

В несколько больших глотков осушаю кружку наполовину. Взгляд падает на телефон, лежащий на столе, и я нервно сжимаю холодные зубы. Одна невыносимая сучка не может оставить меня в покое даже в мыслях. Это все Дима со своим сообщением: «Мне срочно нужно уехать. Присмотри за Ди». Нашел нянечку для сестры. Почему я должен волноваться о ней? Почему я вообще это делаю?! Она уже не ребенок, ей не нужен надсмотрщик. Хотя, стоит признаться, я удивлен, что не нашел ее дома. Куда она подевалась? Поехала тусить дальше? К подруге? А может, встретила кого-то из знакомых или нашла новую игрушку? Мне не нравится ни один из вариантов, но последний еще и поднимает из глубин огненный шар злости, который сковывает жаром горло. Пытаюсь потушить его холодным молоком, легче не становится.

Шум из холла заставляет насторожиться, слышу щелчок замка и тихий шорох. Это не могут быть парни, их я услышал бы еще на подъезде. Медленно поднимаюсь и направляюсь к двери, открываю ее и замираю, крепко сжимая металлическую ручку. Диана стоит ко мне боком и расстегивает сандалии, нагнувшись к ногам. Край белой рубашки задран, открывая взгляду немало, но все равно недостаточно. Провожу зубами по нижней губе, уговаривая себя остаться на месте, это еще никогда не было так трудно. Вот же вырядилась!

Диана, наконец, выпрямляется и испуганно вздрагивает, прижимая ладонь к груди:

– Рождественский, я твой рот наоборот! Ты хоть бы притопнул для приличия!

– Ничего себе заявочка, – пораженно отвечаю я. – Ты базар-то фильтруй, а то я могу не только со ртом твоим поработать.

– Угрожаешь мне?

– Предупреждаю.

Диана злобно щурится, ее губы вытягиваются в тонкую полоску. Выглядит, мягко сказать, взбешенно, и я даже могу догадаться, что стало причиной этому состоянию. Она неторопливо пересекает холл, с особой осторожностью наступая на больную ногу, а я вопреки всему не могу перестать думать о том, как она выглядела бы в этом полупрозрачном корсете без рубашки. Ума не приложу, каким чудом ей удается бесить меня и манить одновременно.

– Что ты здесь делаешь? – она останавливается передо мной и вскидывает подбородок.

– Странно, что я все чаще слышу этот вопрос в своем доме. Не находишь?

Диана ядовито хмыкает и заглядывает на кухню через мое плечо. Аромат ее духов вперемешку с весенней ночью и лесными травами отравляет воздух. Неосознанно отмечаю про себя, что выглядит Диана вполне опрятно. Прическа и макияж так же хороши, как и в начале вечера, а значит, она не… Какого черта я вообще думаю об этом?

– Где Дима? – спрашивает она.

– Его еще нет.

– А парни?

– Тоже не вернулись.

– Ясно, – кивает она, отступая, и я хватаю ее за руку чуть выше локтя, не позволяя уйти.

Диана смотрит на мою ладонь, а после в глаза, иронично приподнимая бровь. Слышу ее немой вопрос, но у меня нет на него ответа, поэтому я быстро перевожу тему и разжимаю пальцы:

– Где ты была?

– А что?

– А то, что Дима попросил отвезти тебя домой, но ты куда-то испарилась и даже не предупредила.

– Ну вот, я дома! Какие проблемы?

– Ты вопрос мой слышала?

– Ой, Рождественский, выключай взрослого. Тебе не идет.

– Ты нарываешься, – рычу я, качая головой.

– А ты ревнуешь! – пылко парирует она и ухмыляется. – Какая прелесть.

– Размечталась.

– Ну тогда вали к своей аленькой! Чего приперся?! – Диана топает ногой, тихо зашипев.

– Успокойся.

– Так я тебя и послушалась. Что ты здесь делаешь, Марк? Вы так быстро управились? Бедная девочка. А может, ты поэтому и бегаешь от меня? Боишься, что я расскажу твоим друзьям, какой ты скорострел?

Ярость делает ее глаза почти синими, жар ее кожи впитывается в мою и проносится по телу взрывами. Что на нее нашло? Где ее хваленое спокойствие? Шагаю вперед и нависаю над Дианой, пальцы подрагивают от желания схватить ее за подбородок.

– Ух, как страшно, – усмехается она. – Ну что? Что, Марк? Почему ты приехал домой раньше всех, а? Девочка была у тебя в кармане. Разве это не то, чего ты хотел? Секс без обязательств, прощание на следующее утро. Никакой ответственности, кроме опустошения яиц.

– Тебе подробности нужны? Так сильно интересно, что мы делали?

– Конечно! Расскажи! Будет, что представить перед сном!

Сжимаю зубы, ноздри обжигает горячий воздух злости. Она нарочно меня выводит, и я держусь из последних сил.

– Давай, Марк! Я хочу знать! Мы ведь почти друзья, а у друзей нет секретов!

Закончить разговор сейчас – значит проиграть. Я не доставлю ей такого удовольствия, да и себе в нем отказывать не хочу.

– Я отвез ее домой, – отвечаю нарочито спокойно.

Диана смеется и с силой хлопает меня по плечу, стягивая нервы в тугие узлы.

– Да брось! Я видела, как она на тебя смотрит. Аленькая и в клубе дала бы тебе, если… – Она на мгновение задумывается и загорается новой вспышкой безумного веселья на грани злобной истерики. – О! Погоди-ка! Неужели у нее месячные?!

Не могу скрыть реакцию, удивленный остротой ее интуиции, и звонкий смех разносится по холлу, вибрируя где-то у меня в животе. Диана едва ли не сгибается пополам, все еще держа руку на моем плече и впиваясь ногтями в кожу. Внутренние системы сдержанности мигают красным светом опасности, обещая скорый сбой.

– Алый комбинезон! – заливается она. – Точно! Как я сразу не догадалась?! Вот это непруха, дружище!

– Все сказала?

– Не-а, – Диана продолжает забавляться: – А минет ты попросить не додумался?

– Ну, вообще-то додумался, – цежу сквозь зубы и тут же жалею, что повелся на провокацию.

Чем мы тут меряемся? И главный вопрос… на хрена?! Диана на секунду замирает, веселье сползает с ее лица.

– И как? – она понижает голос, будто собирается наложить на меня проклятие. – Она достаточно хороша?

– Смотря с кем сравнивать.

Диана натянуто улыбается, кажется, еще секунда и она вцепится мне в глотку. Сердце стучит, как сумасшедшее, и я жду. Жду ее следующего шага или слова. Ничего не могу с этим поделать.

– Ты ревнуешь, – с выворачивающей наизнанку нежностью произношу я, сам не понимая откуда это берется.

– Да! – выкрикивает Диана, распахивая глаза шире. – Да, Марк! Я ревную! И у меня достаточно смелости, чтобы в этом признаться! Как тебе такое?! Впервые видишь, наверное! Страшно тебе?! Честность вообще опасная штука!

Ее заявление, как удар ребром ладони по горлу. Открываю рот, но не могу ничего ответить, и Диана пользуется моментом, чтобы встать ко мне вплотную. Она задирает нос и тяжело дышит, взгляд прожигает и парализует.

– Я ревную, потому что ты нравишься мне. Потому что хочу тебя. И ты чувствуешь то же самое, доказательств у меня уже целый вагон. А все твои принципы не больше, чем трусость маленького мальчика, который боится, что кто-то обидит его нежное сердечко. Вот так, Марк. Не такой уж ты и загадочный.

– Что ты несешь? – хрипло выдавливаю я.

– А что такое? Хочешь поспорить? Ну давай! Скажи, что я не права. Скажи, что не думал обо мне всю эту неделю, что тебе все равно, где я была после клуба. Скажи, что не представлял меня, пока эта девчонка сидела у тебя между ног! Убеди, и я даже на колени встану, чтобы извиниться! Будет тебе сегодня двойная радость!

В горле сухо, пальцы на руках сводит, а грудь горит. Дым от пожара между нами забивает легкие, мешая дышать. Диана показывает зубы. Настоящая хищница, но во взгляде обида, которая ранит непростительно глубоко.

– Спокойной ночи, Марк.

Она уходит, и я стою неподвижно несколько секунд, будто пытаясь оправиться от ударов. Это Диана мне про честность говорит? Она?! Стремительно шагаю в маленькую гостиную.

– А ну стой! – кричу я.

Диана преспокойно шагает вверх по ступеням и показывает мне средний палец, сгибая руку в локте. Стук сердца грохочет в ушах, пульс на пределе. Сама напросилась!

– Стой, я сказал!

Бросаюсь за Дианой, она круто разворачивается и тычет пальцем мне в нос.

– Значит, так, командир! Послушная я только в постели, и то, если захочу. Поэтому все приказы можешь запихнуть себе…

– Ты охренела?!

– И уже давно. Смирись и отвали!

– Это ты ко мне прицепилась!

– Да неужели?!

Диана снова уходит, я за ней. Добираемся до коридора второго этажа, даже не знаю, чей топот громче… мой или ее? Что-то во мне рвется наружу, ломая кости, и я снова хватаю сучку за руку, разворачивая к себе лицом. Ее губы приоткрыты, и я тянусь ближе, желая заткнуть и утихомирить. Ничего другого не остается. Ничего другого я не хочу. Теплое дыхание щекочет кожу, веки тяжелеют, и я уже готов забыть о криках и ссоре, как вдруг крепкая хватка на шее отталкивает меня.

– Ну уж нет, дружок, – говорит Диана, сжимая пальцы. – Думаешь, я позволю? Ты уже меня затрахал! Спасибо, я в экстазе!

Предохранители сгорают все разом, разумных мыслей нет. Я до жжения в глазах и боли в яйцах хочу ее… хочу ее всю! Обхватываю талию Дианы и притягиваю ближе, жгучие полосы остаются на шее от ее ногтей, но я все равно сталкиваю нас нос к носу.

– Отпусти, – взбешенно шепчет она.

– Нет, – прижимаю ее крепче.

– Ты чертов трус!

– А ты сука.

– И горжусь этим!

– Что ты творишь? – Я едва балансирую на грани безумия.

Ее напряженные бедра напротив моих, мягкая грудь прижимается к груди. Вокруг ничего, пустота.

– Не знаю, – чуть спокойнее произносит Диана. – Ты меня выбесил.

– Где ты была после клуба?

– У мамы.

– Еще попытка.

– Это правда! Не хочешь, можешь не верить! Иди к черту!

Диана брыкается, но я держу ее крепко. Свободной рукой хватаю за волосы, собранные в хвост, и Диана вынужденно запрокидывает голову. Цепкие пальцы сжимают ворот моей рубашки, мы оба заведены до предела, еще немного, и весь дом может вспыхнуть.

– Что ты от меня хочешь? – едва касаюсь ее губ.

– Чтобы ты исчез, – произносит она так четко и резко, что я теряюсь на мгновение, которого достаточно для потери контроля над ситуацией.

Диана отталкивает меня и скрывается за дверью спальни, а я медленно шагаю к своей. Сука! Трижды сука! Сто раз! Тысячу! Достаю из кармана ключи, пальцы сводит. Замок поддается быстро, и я вхожу в темную комнату. Закрываю глаза, улыбка сумасшествия печет на губах, кровь бурлит в венах.

Диана не только охреневшая, она еще и охрененная! Я таких не видел, не встречал и не знал. Чистые эмоции, ум, сексуальность, очарование. Все, что цепляет и заводит, есть в ней, но пропорции так неоднозначны и переменчивы, что тяжело понять и принять. Она, точно ошибка природы, которую не хочется исправлять. Баг, приносящий дурное удовольствие. Ты не знаешь, откуда он взялся, и удалить не можешь. Он часть программы, написанной для тебя и о тебе.

Стучу кулаком по скованому животу в попытке успокоиться, смех щекочет грудь и горло. Я будто только что прыгнул с небоскреба и чудом выжил. Прилив адреналина будоражит, необъяснимая радость и взрывной восторг толкают на повторный прыжок. Даже ругаться с Дианой классно. То, как она кричит и что именно, как смотрит с желанием испепелить. Жестко, смело, без оглядки.

К черту осторожность! К черту все! Надоело!

Значит, Диана одна у нас честная, да? А я, получается, трус? Сейчас она увидит, какой я трус. Направляюсь в ванную комнату и беру с полки над раковиной помолвочное кольцо. Посмотрим, как эта смелая сучка справится с этим. Широким шагом подхожу к двери и хватаюсь за ручку, громкий стук заставляет сердце ненадолго остановиться, чтобы в следующую секунду ударить по ребрам с удвоенной силой.

– Надеюсь, ты там не с ножом.

– Если не откроешь, приду с тараном.

Распахиваю дверь, Диана мнется на месте, прижимая к груди прозрачную косметичку и полотенце. Вместо рубашки на ней широкая серая футболка, волосы ломаными прядями лежат на плечах. Она склоняет голову и лукаво улыбается, от злости не осталось и следа. Ее штормит так же, как и меня. Энергия поменяла цвет, температуру и настроение, но игра продолжается.

– Мне нужно в душ, – она мило хлопает ресницами.

Ну конечно, нужно, кто бы сомневался. Еще и ангелочком прикидывается, так я и поверил.

– Поздравляю. – Я не тороплюсь ее впускать.

– Комната Димы закрыта, а в моей спальне…

– Уборная есть и внизу, – обрываю бессмысленные объяснения.

Диана закатывает глаза и цокает языком, глубоко вдыхает и смотрит исподлобья. На жалость давит после того, как чуть меня не придушила? Это даже забавно.

– Хочешь, чтобы я помылась в раковине? – с толикой обиды спрашивает она.

– Мне все равно, где ты будешь мыться.

– Значит, хочешь извинений. Ладно. Марк, мне очень…

– Неубедительно.

– Не будь засранцем! Десять минут, и я уйду. А завтра вообще съеду, будешь жить дальше и горя не знать.

Я бы не назвал ее горем, скорее удачей, под ликом которой умело скрыто проклятие. Прячу руку, в которой зажато кольцо, в карман брюк, и чуть отступаю. Диана вскидывает подбородок и поджимает губы, но я вижу улыбку в ее напряженных щеках. Радуется. Надолго ли?

– Дам тебе пятнадцать минут, если выполнишь пару условий, – заявляю я.

– Взять тебя с собой? Спинку потереть?

– Мимо.

– А что тогда? Поцелуй?

Опускаю взгляд на ее губы и медленно моргаю:

– Это я и так могу получить в любой момент.

– Ага! Как же!

– Не дразни меня, Ди. Плохая идея, после того, что ты устроила пять минут назад.

Ее дыхание прерывается, напряжение звенит в воздухе. Мы оба знаем, что поцелуй я ее прямо сейчас, она меня не остановит. Адреналин стихает, но мы вновь поднимаемся на небоскреб безумия. Второй прыжок должен быть еще круче, если, конечно, один из нас не столкнет другого.

– Да говори уже, Марк. Чего ты хочешь? Если что, минет за горячую воду – это уже перебор.

– Ты тут недавно вопила, что очень честная.

– Так и есть.

– Тогда скажи мне правду.

– Какую?

– Зачем ты пришла?

Диана вздрагивает, как от щелбана, и прячет растерянность за натянутой ухмылкой.

– Я уже сказала, мне нужно в душ. Не люблю спать грязной.

Врет она, а трус я. Интересно получается. Ухмыляюсь и киваю, Диана собирается прошмыгнуть мимо, но я преграждаю ей дорогу и наклоняюсь к лицу.

– Ты еще не узнала второе условие.

– Слушаю, – деловито отвечает она.

– Корсет.

– Что?

– Надень его и можешь зайти в мою ванную. Без рубашки, разумеется.

– Ты серьезно? – напряженно смеется она.

– Более чем.

Диана встряхивает головой, пихает мне в руки косметичку и полотенце и спрашивает с вызовом:

– А ты выдержишь?

Тянусь еще ближе. Глаза в глаза.

– А ты? – выдыхаю напротив ее губ.

Порывистое дыхание касается кожи, зрачки расширены. Могу поспорить, мышцы ее бедер сейчас такие горячие, что можно обжечься. И я бы все отдал, чтобы проверить, но пока придется воздержаться.

– К чему ты ведешь, Марк? Зачем все это делаешь, если единственное, чего ты хочешь, так это избавиться от меня?

– У тебя устаревшая информация.

– Это еще почему?

– Потому что ты права. Все, что ты сказала обо мне, – правда.

– И что теперь?

– Не знаю. Скоро увидим. Если не струсишь.

– Это признание?

– Может быть.

– Тебе придется меня добиваться.

– О-о-о, я буду очень стараться.

– Да что с тобой? – удивленно усмехается она.

– Мне весело.

– Лад-но, – медленно произносит Диана и отходит на пару шагов, все еще с недоверием поглядывая на меня.

– Я жду, – бросаю, улыбаясь, и закрываю дверь.

Отношу вещи Дианы в ванную комнату и возвращаюсь в спальню. Зажигаю лампу над изголовьем кровати, расстегиваю рубашку и ложусь на бок, подпирая голову рукой. Дышу глубоко, нетерпение неприятно щелкает в висках. Она не может струсить, не должна. Но даже если так, я готов прийти сам. Готов сдаться, но не признать поражение. Диана уже проиграла и скоро узнает об этом. А еще она заслужила утешительный приз. Правда, понравится он ей только в том случае, если хотя бы на пятьдесят процентов она такая же искренняя, как говорит.

Тихо открывается дверь, свет из коридора бьет в спину, рисуя умопомрачительный образ миниатюрной фигуры. Диана входит в комнату, расправив плечи. Шаг. Еще один. Полумрак ее поглощает, но уже через пару мгновений я могу разглядеть все за вуалью теней: высокую мягкую грудь, тонкую талию в тисках сетчатой ткани, округлые бедра, едва ли прикрытые светлым кружевом, и манящие стройные ноги. С трудом сглатываю, блуждая взглядом по ее телу.

– Условие выполнено? – гордо спрашивает она.

– Ты купила его сегодня? – Я все еще не могу оторвать взгляд от корсета.

– Да.

– Почему?

– Подумала, тебе понравится.

– И не прогадала.

– Хочешь, подарю? Презентуешь его аленькой, когда она перестанет истекать кровью.

– Без тебя это просто тряпка.

Диана тихо смеется, закрывая ладонями лицо, и мотает головой:

– Кто ты такой и где хмурый мальчик?

– Он здесь, просто больше не трусит.

– Теперь страшно мне.

– Так и должно быть. Иди уже в душ, условие выполнено.

Диана тянет на себя ручку двери, а я сжимаю зубы. Броситься бы сейчас за ней и прижать к прохладной плитке, ощутить мягкую ткань корсета, вкус губ. Нет, это не будет так весело, как то, что ждет впереди.

Откидываюсь на подушку, достаю из кармана кольцо и кручу его в пальцах. Интересно, Диана выбрала бы такое? Кто-то уже делал ей предложение? Она что-то рассказывала в вечер нашего знакомства, но теперь не узнать, что тогда было правдой, а что ложью. Слушаю шум льющейся воды, воображение рисует картины за запотевшим стеклом душевой кабины и помогает скоротать скучные минуты бездействия. Жду еще немного, в ванной комнате становится тихо. Улыбка появляется сама собой, металл кольца в ладони щекочет кожу.

Диана выходит в одном полотенце, мокрые волосы зачесаны назад, эмоций ноль. Она молча шагает к выходу из спальни, а мне хочется рассмеяться. Прекрасно ее понимаю. Столько трудов и стараний, и все зря.

– Ты в порядке? Напор воды не впечатлил?

– Спокойной ночи, Марк, – отвечает она невпопад.

– Не нашла то, что искала?

Диана вытягивается, будто я ударил ее по спине, но быстро приходит в себя, порываясь сбежать. Ну уж нет. Поднимаюсь с кровати и бросаю ей вслед:

– Можешь еще поискать. Хочешь, включу свет и открою все тайные шкафчики?

Она оборачивается, все еще пытаясь сохранить спокойствие, но получается плохо. Я вижу ее насквозь.

– Не понимаю, о чем ты.

– Правда? – Подношу кольцо к лицу и демонстративно его рассматриваю. – Тогда… спокойной ночи.

Перевожу взгляд на замершую Диану. Она явно хочет что-то сказать, но не может.

– Занеси завтра ключи от моей спальни, – бросаю на наш игровой стол последний козырь.

– Какие ключи?

– Те дубликаты, которые ты сделала в середине недели.

Диана открывает рот, закрывает его и опускает голову.

– Как ты узнал? – пораженно шепчет она.

– Александр Пушной, я… а потом уже все остальные.