Текст книги "Tom Clancy’s The Division 2. Фальшивый рассвет"

Глава 9
Эйприл

Эйприл проснулась поздним утром: впервые с тех пор, как начался карантин. Она не помнила, снилось ли ей что-то, и очнулась с ощущением, будто всю ночь пролежала в одной позе. Видимо, дело было в том, что она наконец реализовала свою навязчивую идею. Хотя и не была в этом уверена. Прежде с ней такого не случалось.

Так или иначе, теперь навязчивой идеи у нее больше не было. Зато была цель. Она собиралась в Энн-Арбор, чтобы узнать правду о ППШС и о Билле, если там кто-то что-то об этом знал. Так или иначе, в ее представлении путешествие должно было стать своего рода данью уважения: Эйприл завершила бы определенную главу своей жизни знакомством с результатом работы мужа.

Такой план казался ей весьма привлекательным.

Она ночевала в комнате, которая прежде служила маленьким офисом. От помещения, где жил и работал Купман, ее отделял небольшой холл. Эйприл встала и потянулась так, что суставы хрустнули. Боже, как же она разоспалась.

Снаряжение по-прежнему лежало там, где она его оставила. На всякий случай Эйприл проверила магазин дробовика и убедилась, что он полон. Хорошо. Ей не нравилось носить оружие, но окружающий мир диктовал свои условия. К тому же именно этот Super 90 вызывал в ней особые чувства. Она сняла его с тела павшего агента Спецотряда, который погиб, спасая ей жизнь. Дуг Саттон. Чем он занимался до эпидемии? Была ли у него семья, любимая, кто-нибудь, кому, кроме Эйприл, была важна его жертва? Едва ли ей суждено это узнать.

Мыслей оказалось слишком много для одного утра, она постаралась оборвать их поток, направившись в холл, и сквозь распахнутую напротив дверь сразу заметила Купмана.

– Доброе утро, – поздоровался мужчина. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Ванная дальше по коридору.

«Славься, гравитация», – подумала Эйприл, спуская воду в туалете. Вся канализация в Нью-Йорке функционировала за счет силы тяжести, так что в невысоких зданиях сохранялось водоснабжение. Ей сложно было представить, как добывают воду в других частях страны… Впрочем, скоро ей предстояло это выяснить, разве не так?

Когда она вернулась к Купману, он как раз возился с кофейником. Рядом стояли две чашки.

– Боже мой, – изумилась Эйприл, – где вы взяли кофе?

– Я то тут, то там пересекаюсь с ОТГ и некоторыми другими людьми, которые знают, как делаются дела. Иногда такие связи приносят небольшие радости.

Эйприл глубоко вдохнула горьковатый аромат, и он пробудил целую волну воспоминаний, которая окутала ее вместе с кофейным паром. Ей подумалось, что в этом запахе смешалось и обыденное, и бесценное. Раньше кофе был неотъемлемым атрибутом каждого дня и в то же время каждый день оставался желанным. Теперь же он был подобен чуду, потому что одному богу известно, когда такое может повториться.

Она сделала глоток и чуть не расплакалась. Вкус был хорош, но в то же время напомнил обо всем, чего она лишилась из-за Амхерста и его безумия. Но вместо того чтобы дать волю слезам, она еще раз пригубила напиток и сказала:

– Спасибо. Это… что ж, это неожиданно и прекрасно. – Счастлив помочь в меру своих сил, – ответил Купман. – Вам многое довелось пережить.

– Многим пришлось хуже. – Она вспомнила Дуга Саттона. А еще Мико и Дрю. И всех остальных, кто умер за прошедшие месяцы. И Билла. – Итак, вы говорили, что знаете людей, которые могут помочь мне перебраться через Гудзон.

Купман отставил чашку и прочистил горло:

– Вы же понимаете, что это ужасная затея.

– Я понимаю, что добьюсь своего так или иначе, без разницы, считаете вы это ужасной затеей или нет. – Эйприл внимательно следила за своим тоном. Купман еще был ей нужен, так что она старалась придерживаться тонкой грани между настойчивостью и раздражением. Она вновь сделала глоток кофе, в очередной раз предаваясь чувственному наслаждению.

– Что ж, – помолчав, проговорил Купман, – я могу передать весточку Рыцарям Риверсайда.

Как выяснилось, под «передачей весточки» Купман подразумевал, что он напишет письмо, а Эйприл сама его отнесет.

– Они подозрительные, но хорошие люди, – напутствовал он ее.

– Если они меня пристрелят до того, как я смогу передать письмо, не будет иметь значения, хорошие они или плохие, – заметила Эйприл.

– Обещаю, такого не случится. – Мужчина закончил писать и сложил лист втрое, а затем протянул девушке. – Знаю, я сказал, что затея ужасная, и не отступлюсь от своих слов, но я также считаю, что если кто и справится с задачей, так это вы. Письмо поможет начать путь. – Он помолчал. – Кроме того, я сделаю так, что вас выпустят из Темной зоны через ближайший пост ОТГ.

Когда Эйприл допила кофе, пришло время отправляться в путь. Все необходимое у нее было при себе. Она жила в маленькой комнатке позади старого сувенирного магазинчика на Двадцать восьмой, но сейчас не было смысла туда возвращаться. Подняв рюкзак, она забросила его за спину. Оставалась всего одна вещь, которую стоило озвучить перед уходом.

– Мерч, – произнесла она. Это прозвище она использовала в своих долгих внутренних диалогах с автором «Коллапса в Нью-Йорке», когда пыталась разгадать скрытые в книге загадки и заглянуть в мысли автора. Он называл себя Уорреном Мерчантом, и его псевдоним стал одной из ключевых зацепок. «Купман» с голландского, как и «мерчант» с английского, переводятся как «торговец». Ей пришлось забраться в Публичную библиотеку Нью-Йорка, чтобы выяснить это.

Купман уже сидел на своем рабочем месте и печатал что-то на ноутбуке, поглядывая при этом на монитор компьютера. Он поднял взгляд:

– Мерч?

– Сокращенно от Мерчант. Я дала вам это прозвище, пока изучала книгу. – Она осеклась, пытаясь сформулировать то, что собиралась высказать. – Послушайте, я хотела сказать, что благодарна вам. Ваша книга помогла мне выжить. Она дала мне цель, как только я поняла, что это нечто большее, чем просто руководство по выживанию. Не знаю, остался бы Билл в живых, если бы вы обратились в CNN, вместо того чтобы писать книгу. Пожалуй, я никогда не узнаю. Но я точно знаю, что меня бы здесь не было. Так что спасибо.

Мужчина поднялся и склонил голову. Практически поклонился. Его поза выражала почтение.

– Это я должен благодарить вас, – ответил он. – То, что вы сделали, чтобы попасть сюда, подтверждает то, что я пытался изложить в книге. Я желаю вам удачи, Эйприл Келлехер. Надеюсь, вы найдете то, что ищете.

Купман направил ее к ближайшему посту ОТГ, расположенному на углу Шестой и Пятьдесят девятой. Благодаря скорости шага и дробовику под рукой Эйприл добралась туда без приключений. Постом оказались сложенные на крыше контейнера мешки с песком – укрепление, призванное защищать проход в Темную зону. Часовые ОТГ окликнули ее, когда Эйприл прошла только половину улицы:

– Не подходить! Мы будем стрелять!

Она опустила дробовик и подняла руки так, чтобы они оказались на виду:

– Меня зовут Эйприл Келлехер. Мне сказали прийти на этот пост.

– Кто сказал?

– Роджер Купман. Пару минут назад.

– Подходи. Медленно.

Она послушалась, не сводя глаз с пары часовых. Один из них заметил:

– Она подходит под описание.

Другой перегнулся через заграждение и крикнул:

– Открывайте ворота.

Створки зашевелились, Эйприл подошла ближе и проскользнула между ними, как только зазор оказался достаточно широким. С внешней стороны стены ждали еще два солдата ОТГ. Они держали девушку на прицеле, пока она не прошла мимо, а затем вновь закрыли ворота. Эйприл повернула на запад и двинулась вдоль южной границы Центрального парка, вспоминая все случаи, когда ей приходилось пробираться в Темную зону и выбираться из нее. Если повезет, этот раз станет последним.

Она раздобыла себе завтрак на рынке около Музея естествознания и отправилась дальше на север, держась границы парка вплоть до Сто десятой, а затем свернула на Риверсайд-драйв. Ей предстоял долгий путь к северной оконечности Манхэттена. Она предпочитала держаться ближе к реке: там шансы встретить патруль ОТГ были выше. Эйприл хотела, чтобы они оказались поблизости, если вдруг ей не повезет нарваться на неприятности.

Но все обошлось, и через час она миновала станцию метро на Сто девяностой, а затем по извилистой улочке добралась до парка Форт-Трион. Это был красивый уголок Манхэттена, где прежде ей довелось побывать лишь единожды. Слева от Гудзона ее отделял обрыв, поросший густым кустарником. За рекой и парком Палисейдс виднелись высотки Нью-Джерси. Вдоль берега вел пустынный и тихий Генри-Гудзон-Паркуэй. Эйприл прошла мимо старого форта и через несколько минут почувствовала, что за ней наблюдают.

Обернувшись, девушка увидела, что преследователей трое. Они отставали ярдов на пятьдесят и следовали вдоль парковой дорожки. Эйприл остановилась и принялась их разглядывать. Трое мужчин. Двое белых, один афроамериканец. Бородатые, в самодельных накидках, украшенных эмблемами в стиле средневековых крестов. Все трое с винтовками.

– Ты не из этих мест? – подойдя, спросил темнокожий.

– Нет, – ответила Эйприл.

– Я так и думал, иначе бы ты не пришла сюда. Это священное место. Зевакам тут делать нечего. Но если ты хочешь присоединиться к нам, тогда другое дело. Тебе нужно поговорить с магистром. – Он повел подбородком, указывая на что-то за спиной Эйприл; скорее всего, на башню Клойстерс[14]14
  Музей в Нью-Йорке, филиал Метрополитен-музея. Здание выполнено в виде средневекового замка. – Прим. пер.


[Закрыть], куда она, собственно, и собиралась.

– Я не планирую присоединяться к вам. Благодарю.

Но мне действительно нужно поговорить с магистром.

– Меня зовут брат Майкл. Я решаю, кому дозволено увидеть магистра. Что привело тебя сюда?

Эйприл потянулась к рюкзаку, но остановилась.

Судя по краткой характеристике, которую Купман дал Рыцарям Риверсайда, не стоило их нервировать. Тогда она просто сказала:

– У меня для него письмо.

Брови брата Майкла поползли вверх.

– Письмо? От кого?

– Оно для магистра. Прошу, отведите меня к нему.

Рыцарь изучал ее еще с минуту, а потом кивнул:

– Хорошо.

Один из белых парней забрал ее дробовик, второй уважительно, но тщательно обыскал. Затем они пошли от нее по бокам, в то время как брат Майкл показывал путь к Клойстерсу.

Она бывала здесь много лет назад, когда еще только перебралась в Нью-Йорк после колледжа. В то время ей хотелось как можно скорее осмотреть все возможные достопримечательности. Парк был тихим по сравнению с остальным Нью-Йорком, а шум Гудзон-Паркуэй приглушали деревья. Горожане приходили сюда на пикник или погулять с собакой, а туристы изучали каждую тропинку. Теперь ни машин, ни людей не было. Тишину нарушал лишь звук их собственных шагов, пение птиц да шелест листвы.

Здание музейного комплекса Клойстерс было построено сотни лет назад на руинах еще более древнего монастыря. Кажется, именно так говорили во время экскурсии.

Теперь здесь вновь был настоящий монастырь, по крайней мере, на первый взгляд. Правда, едва ли Рыцари Риверсайда проводили дни напролет в переписывании свитков и вознесении молитв. Эйприл заметила людей, работавших перед музеем. Они строили укрепления, проводили учения, патрулировали. Среди них мелькало несколько женщин, но в основном там были мужчины. Неудивительно, что в этом районе так тихо. Для любой преступной группировки или банды воров попытка связаться с Рыцарями могла закончиться очень плачевно.

Брат Майкл провел ее внутрь, кивком показав охране, что все в порядке. Эйприл помнила, что где-то в здании раньше было кафе, но сейчас от него не осталось и следа. Они шли и шли, пока не попали во внутренний дворик. Здесь был разбит ухоженный садик, а мощеные дорожки тщательно подметены.

Магистр стоял практически в центре сада и созерцал воду в прозрачном бассейне. Он был высоким и худым, с обритой наголо головой и густой белой бородой, особенно выделяющейся на фоне смуглой кожи.

– Брат Майкл, – обратился он к провожатому, стоило им приблизиться, – кто это?

– Она сказала, что у нее для вас письмо, магистр, – ответил брат Майкл.

Магистр больше не удостоил никого взглядом.

– Так пусть покажет.

Эйприл поставила рюкзак на камень и вытащила письмо. Брат Майкл забрал бумагу и передал магистру, который вскрыл конверт и внимательно прочитал.

– Спасибо, брат Майкл, – наконец произнес он. – Я поговорю с ней.

Теперь он окинул всех взглядом и обратил внимание на то, что один из братьев держит два ружья:

– Одно из них принадлежит ей, брат Хавьер?

– Да.

– Можешь вернуть.

Брат Хавьер тут же протянул Super 90, держа его за ремень. Эйприл забрала дробовик и осторожно повесила на плечо, стараясь ни в коем случае не создать впечатления угрозы.

– Прошу нас простить, братья, – произнес магистр.

Три Рыцаря тут же кивнули и удалились.

Магистр вновь перечитал письмо.

– Роджер Купман, – медленно проговорил он, – как вы познакомились, мисс Келлехер?

– Можно просто Эйприл, – ответила девушка. – Как мне обращаться к вам? – Она не любила пышные церемонии и титулы, а вся эта клоунада с воинами и монахами оказалась весьма утомительной. Возможно, это помогало им сохранять единство, но она точно не стремилась ее разделять.

– Мое мирское имя Эндрю Бартоломью Родс, – ответил магистр, – полковник морской пехоты США в отставке. Доктор философии. Получил степень по истории средневековой Европы во время службы.

Эйприл подумала, что это многое объясняет. Морской пехотинец, неровно дышащий к Средневековью, нашел свой способ пережить конец света. В самом деле, чем он по сути отличался от древних европейцев? Почему не мог поступить так же? Почему бы не создать монашеский орден ради защиты того, что иначе было бы утеряно?

– Так мне называть вас доктором Родсом или полковником Родсом?

Он коротко усмехнулся:

– Можно просто Эндрю. Но вы так и не ответили на мой вопрос. – Он не стал повторять, на какой именно.

– Роджер Купман владел важной информацией о том, почему мой муж Билл был убит, – объяснила девушка. – Я нашла его, чтобы узнать это. Теперь мне нужно найти еще кое-кого, для чего я должна перебраться на другой берег реки.

– Это соответствует содержанию письма, – подтвердил магистр. – Но, пожалуй, мне стоит объяснить, почему он предложил вам поискать помощи именно у нас. Мы, Рыцари Риверсайда, взяли на себя заботу о невинных, в то время как Соединенные Штаты Америки пытаются понять, существуют ли они еще. Влияние Объединенной тактической группы редко распространяется так далеко на север. Без нас весь район к северу от моста Джорджа Вашингтона поглотила бы анархия.

Его слова подтверждали большинство догадок Эйприл.

– Вы занимаетесь благим делом и, должно быть, весьма успешно, – улыбнулась она. – Здесь очень тихо.

Мужчина кивнул:

– Мы поддерживаем порядок. Но мы также понимаем, что некоторые действия ОТГ сильно усложняют жизнь тем невинным, которых мы поклялись защищать. Да, люди нуждаются в пище и лекарствах, но они не меньше нуждаются и в новостях о своих любимых, оставшихся за пределами острова. И время от времени они нуждаются, скажем так, в возможности пересечь реку.

Значит, воинствующие монахи еще и контрабандисты? Что же за странный новый мир создал долларовый грипп?

– Понимаю, – кивнула Эйприл.

– Я на это и рассчитывал, – продолжил магистр. – Купман высоко отзывается о вас в письме, а он не из тех, кто легко раздает комплименты.

Он сложил письмо, спрятал его во внутренний карман туники, а затем поднял взгляд к небу. Над Нью-Джерси нависали тяжелые дождевые облака. Первые капли дождя уже начинали барабанить по мощеным дорожкам и тревожить воду в бассейне.

– До наступления темноты еще пять часов, – отметил он. – Мы перевезем вас через реку, но не раньше заката. До тех пор позвольте предложить вам воспользоваться гостеприимством Рыцарей Риверсайда. Мы рады приветствовать вас в нашей обители. Отдохните, освежитесь. Искупайтесь, если пожелаете. – Его взгляд скользнул за плечо Эйприл, и, обернувшись, девушка увидела, что вернулся брат Майкл.

– Отведите нашу гостью в покои, – распорядился магистр. – Обеспечьте ей все необходимое. – Он вновь обратился к Эйприл: – За вами придут в районе десяти. Крайне важно, чтобы к тому моменту вы были полностью готовы.

– Спасибо, – она кивнула и последовала за братом Майклом.

Глава 10
Аурелио

После полудня зарядил дождь, как раз когда Аурелио выкуривал группу контрабандистов из высотки в Митпакинге[15]15
  Район на западе Нижнего Манхэттена. – Прим. пер.


[Закрыть]. Он весь вспотел от беготни по лестницам, был с ног до головы покрыт строительной пылью, которая в избытке сопровождает каждую драку, и прихрамывал на правую ногу из-за неудачного рикошета. Пуля, к счастью, растеряла пробивную способность настолько, что даже ботинок не пострадал. Впрочем, ощущение все равно было такое, словно по лодыжке врезали бейсбольной битой.

С другой стороны, ему все равно было лучше, чем контрабандистам.

Честно говоря, Аурелио не имел ничего против черного рынка, который действовал по всему Манхэттену. Людям требовались разные вещи, а десятки торговцев предлагали продукты, лекарства и всевозможные бытовые товары. Аурелио волновало лишь то, чтобы никто не пострадал. С другой стороны, были группы, специализирующиеся на оружии и наркотиках, а некоторые и вовсе занимались торговлей людьми. Конкретно те, с кем он разбирался сейчас, выжимали из отчаявшихся ньюйоркцев все до капли, предлагая переправить их в Нью-Джерси или на запад. Заканчивался такой путь, как правило, на дне реки. Причем обходилось без всяких слухов, ведь никто из клиентов так или иначе все равно не собирался возвращаться. Только патрули ОТГ все чаще находили в реке тела с перерезанным горлом. Расследование позволило размотать клубок и привело в высотку на западном конце Четырнадцатой.

Началось все с того, что ударный отряд ОТГ вляпался в неприятности и вызвал подмогу. Аурелио как раз передал пакет с документами в руки лейтенанта Хендрикс и направлялся в Хай-Лайн[16]16
  Парк, разбитый на заброшенной эстакаде старой железнодорожной ветки в районе Челси на Манхэттене. – Прим. пер.


[Закрыть], прикидывая, как может быть полезен. К югу от Четырнадцатой Хай-Лайн проходил сквозь здание, образуя небольшую приподнятую площадку. Оттуда Диас и ворвался в здание, расчистил путь по лестнице до этажа, занятого контрабандистами, и выбил пожарную дверь как раз вовремя, чтобы спасти отряд ОТГ от перспективы попадания под перекрестный огонь. Они были по уши заняты перестрелкой с бандитами в дальнем конце зала. Когда Аурелио выбрался с лестницы в холл, из двери рядом с ним выскочили четверо бандитов, планировавших зайти солдатам с тыла. Агент разобрался с ними tout de suite[17]17
  В тот же миг (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть], а затем, чтобы перезарядить G36, нырнул туда, откуда они вышли. Так он обнаружил, что контрабандисты проделали дыры в стенах между квартирами.

Он пробежал через весь холл к тому месту, где последняя дыра вела в ванную комнату. Через нее он попал в большую спальню, где за огромной кроватью жались друг к другу три перепуганных гражданских. Аурелио кивком показал им, что высовываться пока не стоит. ИСАК сообщил, что боевики рядом – внутри и около двери гостиной. Заглянув туда, агент насчитал шесть врагов. Все они были сосредоточены на отряде ОТГ. Аурелио вернулся в спальню, выдернул чеку и по полу прокатил гранату через гостиную.

Раздался стук по деревянному полу. Затем один из контрабандистов заорал:

– Вот дерьмо!

Прогремел взрыв.

Хоть в ушах и шумело, Аурелио тут же проскользнул в гостиную. Сквозь пелену дыма он увидел, что четыре бандита лежат без движения. ИСАК уведомил еще о двоих. Один выскочил в холл, чтобы избежать взрыва, и сразу оказался как на ладони у бойцов ОТГ, которые своего шанса не упустили.

Последний засел в шкафу для белья, хаотично отстреливаясь из чего-то, похожего на TEC-9[18]18
  Самозарядный пистолет с магазином большой емкости. – Прим. пер.


[Закрыть]. Именно тогда досталось правой ноге Аурелио.

Рикошет заставил агента рухнуть на пол, но не помешал прошить дверь шкафа длинной очередью, расколовшей древесину и отбросившей бандита назад. Мужчина с силой врезался в дальнюю стенку и сполз вниз, попрощавшись с жизнью еще до того, как его задница коснулась пола.

Аурелио поднялся на ноги и крикнул в сторону холла:

– Угроза ликвидирована!

Он осторожно наступил на пострадавшую ногу: лодыжка болела, но терпимо.

Двое бандитов еще подавали признаки жизни, однако, судя по количеству крови на стенах и полу, это скоро должно было измениться. Аурелио решил предоставить ОТГ решать, оказывать ли им медицинскую помощь.

– Назови себя! – раздался голос офицера ОТГ. ИСАК сверился с актуальными данными о патрулях и сообщил, что его зовут Франклин.

– Агент Спецотряда Аурелио Диас, – отозвался Аурелио. – Сержант Франклин?

– Откуда ты, черт подери, меня знаешь? Стой на месте. Мы выходим.

Происходящее было очень предсказуемо. Сначала его звали на помощь, но стоило эту самую помощь оказать, как начинались подозрения.

– В большой спальне трое гражданских, – сообщил он, когда Франклин показался в поле зрения, опасливо держа перед собой М4[19]19
  Автоматический карабин, принятый на вооружение американскими силами специальных операций. – Прим. пер.


[Закрыть]. Аурелио приложил определенные усилия, чтобы не обидеться на это. После перестрелки люди не всегда владели собой.

Он махнул рукой себе за спину:

– Они там.

Франклин опустил автомат и осмотрел тела. Один из контрабандистов еще дышал, но едва слышно. Солдат поднял взгляд на Диаса:

– Это все?

– Была охрана у входа со стороны Хай-Лайн и на лестнице, – ответил Аурелио. – Сейчас там чисто. Еще четверо ждали в дальней части холла. О них я тоже позаботился. Как и об этих.

Он не стал продолжать. Невысказанные вслух мысли повисли в воздухе. Все так, он расправился с дюжиной бандитов, пока вы пытались преодолеть всего один коридор. Пожалуй, это заслуживало определенного уважения.

– Понял, – ответил Франклин и обернулся в сторону холла. – Внутри гражданские! Медика сюда! – Затем он вновь посмотрел на Аурелио. – Дальше мы сами. Помощь оказалась кстати.

– De nada[20]20
  Пожалуйста (исп.). – Прим. пер.


[Закрыть], – ответил Диас.

Он дождался, пока медик ОТГ пройдет мимо, не обратив внимания на последнего умирающего бандита, и после этого захромал обратно к лестнице, чтобы вскоре выйти под дождь. По пути ему попались два тела солдат ОТГ.

И вот, промокший до нитки, он стоял среди зарослей на участке Хай-Лайн, тянущемся от Гансевурт-стрит до конференц-центра Явица. В целом ОТГ старалась защищать Хай-Лайн, поскольку он обеспечивал самый быстрый и простой доступ ко всему западному Манхэттену – от Хадсон-Ярдс вплоть до Гринвич Виллидж. К тому же отсюда открывался отличный обзор улиц, уходящих на запад и восток. Но отсюда же вытекала главная проблема Хай-Лайна. Линия проходила среди небоскребов, так что отряды ОТГ регулярно попадали под снайперский огонь. Впрочем, сейчас дождь и ветер решали эту проблему, так что Аурелио практически не беспокоился о своей безопасности, опираясь на перила и разглядывая пустынную Четырнадцатую улицу. Видимость была лишь до Восьмой, а дальше начиналась сплошная пелена дождя.

Он размял лодыжку. Чувствительность потихоньку восстанавливалась, и он выбросил из головы опасения о том, что кость может быть сломана. Правда, понимал, что, стоит ему снять ботинок, как придется чертовски постараться, чтобы натянуть его обратно. Лодыжка наверняка опухнет.

Всему свое время. Он вспомнил троих гражданских в высотке, занятой контрабандистами. Одной из них была девочка на вид лет двенадцати-тринадцати. Если подумать, вероятно, это была семья. Вряд ли, конечно, они вообще знали друг друга до эпидемии, но родители вполне могли сойтись после. Они пытались выбраться отсюда, и, если бы Аурелио не появился – в чем, в свою очередь, была определенная заслуга ОТГ, – через несколько часов все они оказались бы на дне Гудзона.

Его дочери Амелии должно было исполниться двенадцать через месяц. Третьего июня.

Сердце Аурелио защемило при этой мысли, и он твердо решил, что будет рядом в ее день рождения. К тому же Айвану в августе исполнится десять. Надо будет обязательно вернуться в Вашингтон.

Пришло время отправляться домой. Агенту Спецотряда всегда будет чем заняться в Нью-Йорке, но и в округе Колумбия дел тоже немало. На почтамте он случайно услышал, что правительство до сих пор не восстановилось. Он знал, что президент Уоллер мертв. По имеющейся информации, вирус одолел его еще в январе. Вице-президент Мендес должен был оставаться в Вашингтоне и держать ситуацию под контролем, но, опять же по слухам, получалось у него не очень хорошо. Слишком много конфликтующих интересов, слишком много людей, которые видели в «зеленой отраве» шанс возвыситься.

Была и еще причина, по которой Аурелио пора было возвращаться в округ Колумбия. Зима закончилась.

Люди начали привыкать, успокаиваться, восстанавливать утерянное… Стоило убедиться, что столица в безопасности. Это была обязанность Спецотряда. К тому же так он мог приглядывать за Айваном и Амелией.

Вдоль рельсов он направился на север. Около Тринадцатой Хай-Лайн уходил на запад, и Аурелио спустился вниз, чтобы придерживаться выбранного направления. Через два больших квартала он свернул налево на Восьмую авеню и к семи часам вернулся на почтамт.

Первым делом он заглянул в сортировочный цех, ныне превращенный в подобие казарм, где пристроил сушиться одежду и снаряжение. Затем привел себя в порядок и отправился на поиски лейтенанта Хендрикс в крыло службы безопасности.

Она как раз собиралась уходить, но агент упросил ее уделить пять минут, и в итоге они расположились за ее рабочим столом.

– Считайте это обычной вежливостью, – начал Аурелио, – но я полагаю нужным уведомить вас, что собираюсь вернуться в округ Колумбия. Насколько мне известно, ситуация там ухудшается, в то время как здесь все относительно стабильно. По крайней мере, в сравнении.

– Ну, – ответила женщина, – разве что в сравнении. Мы оба знаем, что я вам не указ, агент Диас, но я была бы признательна, если бы вы провели с нами еще три дня. ОТГ планирует масштабную операцию с целью отбить ратушу и территорию около Бруклинского моста. Нам пригодится любая помощь, в том числе ваша и ваших товарищей из Спецотряда.

Аурелио прекрасно понимал значимость освобождения ратуши. Масштаб мог быть другим, но для жителей Нью-Йорка местное правительство значило не меньше, чем Белый дом и Конгресс.

Значит, три дня. Он провел в Нью-Йорке уже четыре месяца.

– Ладно, – согласился он. – Разве что…

– Я в курсе, – перебила лейтенант. – Разве что появится что-то более важное. Я знакома с директивой 51, агент Диас.

Он поднялся:

– Благодарю за уделенное время, лейтенант. Вы планируете начать операцию через три дня или завершить ее в этот срок?

– По плану операция начнется через… – она посмотрела на часы, – …пятьдесят девять часов тридцать минут.

– Понял. – Аурелио коротко кивнул. – И последнее. У вас есть доступ к сводкам из округа?

– Не ко всем. Вы кого-то ищете?

– Амелия и Айван Диас. Они были приписаны к лагерю беженцев ОТГ в отеле «Мандарин Ориентал».

Я хотел бы узнать, там ли они до сих пор.

– Ваши дети?

Аурелио кивнул.

– Хорошо. – Лейтенант переключила внимание на планшет и принялась туда-сюда водить пальцем по экрану. Затем она на мгновение замешкалась, внимательно изучая результаты своих изысканий. – Эта часть города оказалась затоплена. Потомак вышла из берегов три недели назад. Согласно заметкам местные офицеры логистики предполагают, что большинство обитателей отеля было переведено в другое поселение – в Смитсоновский замок. Некоторые отправились в другие лагеря на север. – Она посмотрела ему в глаза. – Боюсь, я не могу точно установить, где именно ваши дети сейчас.

Аурелио потребовалось усилие, чтобы подавить желание вскочить, забрать свои вещи и немедленно выдвинуться в сторону Вашингтона. Он глубоко вздохнул, восстанавливая самоконтроль, а потом уточнил:

– Вы располагаете детальными отчетами о жертвах? – Простите, агент Диас, – ответила Хендрикс, – но такой информации у меня нет. Только оперативные сводки ОТГ, согласно которым значимых стычек с бандитами ни в «Мандарине», ни, если это важно, в Смитсоновском замке не было. Надеюсь… – Она положила планшет на стол и вздохнула, на несколько секунд прикрыв глаза. – Простите, это все, что я могу вам сообщить.

Другими словами, как понял Аурелио, шансы, что Амелия и Айван в порядке, были достаточно высоки. Они пережили эпидемию, а записей о массированных атаках в том районе, где они находились, не было.

В настоящий момент уже это было хорошо.

Еще три дня. И потом еще три на то, чтобы добраться до Вашингтона. Все будет зависеть от того, какое расстояние ему придется преодолеть на своих двоих.

Он вернется в округ Колумбия и встанет на защиту республики от любых врагов – внешних и внутренних.

И попутно найдет своих детей.

На часах было без двадцати восемь. Пришло время поужинать и немного отдохнуть, потому что завтра такого шанса могло уже не представиться. Аурелио вернулся к своей койке. Его куртка так и сохла в углу. Сидя в одиночестве, голодный и промокший, он хотел только одного – получить возможность увидеть детей и сказать им, что он скоро вернется к ним.

Ему пришлось выбросить это из головы. Только три дня. Только работа, которую надо сделать.