Текст книги "Миры и истории. Книга третья. Академия. Магия воздуха"

Глава 5. Весёлые старты

«В нашей семье по утрам зарядкой занимается только мобильник».

(Шутка)

Я чувствовал себя грушей, которую испинали, выбив из неё все косточки. И понял наконец, что имела в виду Стелла под «усталостью ума», когда ты даже думать не в состоянии.

То есть после того, как мы с Тоутом «начелночились» к берёзам из моего детства, руками я всё ещё мог бы переделать кучу работы. Но заставь меня в этот момент решать контрольную или писать сочинение – без шансов. Я даже книгу сейчас читать бы не смог, так и застыл бы на одном абзаце, пытаясь уловить мысль автора.

Что интересно, тропинки я не выбирал, правильно ли иду, не думал. Как будто тысячу раз уже ходил этой дорогой, и ноги сами знали, куда поворачивать. Или тропинки вели куда надо?

Уже в комнате усталость накатила новой волной, настолько мощной, что я даже на секунду задумался, идти ли в ванную: «Помыл бы кто…»

Зато когда я вышел после душа, на столе в фарфоровой тарелке дымилось моё любимое блюдо – пельмени со сметаной. Они знали, да? Впрочем, чего удивляться: в моей голове здесь кто только ни шурует!

Я умял все до единого пельмешка и отправился в кровать. Заснул, едва коснувшись подушки.

А разбудила меня «Зима» Вивальди, любимый мамин рингтон на телефоне. При этом звуки музыки словно нарастали, пока я лежал, потягиваясь, и думал, откуда они идут и почему именно Вивальди.

Когда стало слишком громко, я всё же собрал волю в кулак и начал сползать с кровати, чтобы найти источник звука и хотя бы убавить громкость. Но, как только мои ноги коснулись пола, музыка прекратилась сама, словно кто-то нажал кнопку «выключить».

Так это будильник?

Я убрал ноги с пола. Музыка тут же включилась снова. Будильник.

Ладно. Пора так пора.

Умыться как следует мне помешал сердитый стук в дверь. Пришлось почти бежать через всю комнату с мокрым лицом, чтобы открыть быстрее.

Но заметить, что на столе вместо завтрака стоит лишь стакан с соком, я успел. Омлета не заслужил, что ли?

В дверь, как выяснилось, колотил Митро. Стоило мне рывком открыть её, он тут же влетел в комнату и врезался в стол, не успев затормозить в прыжке для очередного тук-тука.

– Лупить головой по двери, когда у тебя, кроме неё, ничего нет, довольно глупо, – это я ему сказал вместо привета, наблюдая за его скачками по комнате.

Наконец Митро удалось затормозить. После чего он подкатился ко мне и, прошипев: «Кхрррррррррбра!» и «Тормоз!», сделал вид, что плюнул мне под ноги. А потом застыл, выразительно глядя на меня снизу вверх.

– Тебя бешеные белки покусали? – я взял стакан и начал медленно потягивать сок.

Быть не может! Берёзовый?

– Наставник! Давно! Ждёт! Тебя! Ленивый! Ты! Сморкач! – он выкрикивал каждое слово после паузы, как будто слова – это оплеухи, и ему нужно время на новые замахи.

– Ладно-ладно! Я быстро! – я залпом допил сок и, на ходу одеваясь, побежал следом за покатившимся из комнаты Митро, который то и дело оглядывался, будто я могу от него сбежать.

Так мы с ним – один катился, второй бежал – промчались по тропинкам через половину парка. В итоге оказались на площадке, очень похожей на те, что обустраивают на военных базах для тренировок спецподразделений.

Странно, зачем это на Атласе? Из магов терминаторов делать? Они же и так могут всё…

Эилиль, стоявший у кромки площадки, в отличие от Митро сердитым не выглядел. Наоборот, он улыбался. Но от иронии не удержался:

– Выспался?

– Не совсем, – я пытался отдышаться, пока Митро нарезал круги вокруг нас и бормотал своё: «Кхрррррррррбра». – Простите! Состояние такое, что сейчас снова бы поспать, потом вкусно поесть, а потом снова поспать!

Эилиль, отсмеявшись, заявил, что спать потом, поесть тоже, а сейчас – тренировка.

– Каждое утро ты будешь пробегать три километра, – он выдержал паузу. – Затем преодоление полосы препятствий и урок фехтования. Освоишь шпагу, адаптируем полосу препятствий к уже готовым навыкам.

Шпага?

– Бегать, прыгать… Шпага! Вы из меня собрались Гэндальфа делать или Д`Артаньяна? – прозвучало, конечно, нагло, но я был в полном недоумении.

Да ещё сердит и голоден.

– А что не так? – Эилиль словно не заметил моего тона. – Ты всегда любил спорт, насколько я знаю. Спорт – это здоровье, хорошее настроение, развитие рефлексов, уверенность, что невозможного нет… Разве всё это не важно для настоящего мага?

– Одно дело – бегать-плавать, совсем другое – шпагой махать. Вы бы ещё шахматы спортом назвали! Вообще было бы неплохо рассказать мне об этом накануне. Дать осмотреть эту полосу. Прикинуть, как я буду её проходить. Знаете, как у нас на Терии говорят? Семь раз отмерь, один раз отрежь.

– Пока ты там семь раз мерить будешь, – вдруг проорал Митро, – другие уже отрежут!

Эилиль, судя по выражению лица, явно удивился нахальству мячика, но его выпад одобрил: слегка поклонился ему и при этом дважды хлопнул в ладоши.

– Смотри не лопни от самодовольства! – не удержался я при взгляде на довольного собой Митро.

Он тут же пнул меня по ноге, сердито пискнув: «Кхрррррррррбра!» и бодро откатившись за Эилиля.

Наставник дождался окончания нашего баттла и продолжил:

– Позже я объясню тебе, Денис, зачем нужны фехтование и рукопашный бой. А пока – бежать! Только не забудь, что в забегах на стайерские дистанции, главное, не пробежать финиш!

– Но я даже не в форме!

– Улыбайся! И марш! – Эилиль сказал это так, что я тут же перестал спорить и втопил по ближайшей тропинке изо всех сил, проорав напоследок:

– Я никогда не видел, чтобы кто-то улыбался, бегая по утрам!

– Бегом! – крикнул мне вслед Эилиль.

– Никто не улыбается! – гаркнул я. – Это всё, что нужно знать о беге по утрам!

Кажется, я услышал, как он засмеялся.

Пробежав метров триста по вьющейся среди деревьев тропинке, я сбавил скорость, сообразив, что надо распределить силы, или я уже через километр упаду «звёздочкой». А как, кстати, я назад прибегу, если тропа ведёт меня от площадки? И как я пойму, что уже три километра?

Сквозь кроны деревьев пробилось солнце и будто погладило меня тёплым лучом. Я продолжал бежать, выбрав наконец хороший темп.

Возник новый вопрос: здесь всегда лето, или бывают другие времена года?

А град, дожди, снег, извержения вулканов (если здесь есть вулканы), штормы, ураганы?

Кстати, если всё же бывают дожди и снег, то я и во время них бегать буду? Или магия местных распространяется даже на природу?

Внезапно идея управлять погодой мне очень понравилась. Интересно, это возможно?

Я и о другом успел подумать: а где все ученики? Ни одного пока не видел. Где-то же здесь и Милый. Не в академии, но здесь!

Может, меня, как котёнка, на карантине держат? Или… Или всё это не реальный мир, а иллюзия? Или, как они говорят, ментальный мир? И у каждого ученика он свой и с другими не пересекается?

Неожиданно я выбежал прямо к площадке, откуда и стартовал. Эилиль ждал меня в том же месте, где стоял, когда я убегал.

– Хорошо, что тропа круговая, – добежав до наставника, я наклонился, уперев руки в колени. – Иначе я не знаю, как бы нашёл дорогу и понял, что пробежал уже три километра.

– Она не круговая, – коротко сказал Эилиль.

– А как тогда… Как я?.. – я выпрямился, смахнув пот с лица.

– Любая дорога может привести тебя именно туда, куда тебе нужно.

– Это я так делаю? – сердце заколотилось намного быстрее.

– Нет. Ты пока так не можешь, – он улыбнулся, увидев, что я явно расстроился. – Я вижу, ты неплохо побегал. Но давай расскажу тебе обо всём по порядку.

Что, интересно, он имеет в виду?

Он же не сидел в моей голове всё это время?.. Или сидел?

– Устраивайся, – Эилиль указал на подобие лавочки у края площадки, только без спинки и ножек, дождался, пока я до неё дойду, и сел рядом, аккуратно сложив руки на коленях.

– Смена времён года здесь, разумеется, есть, – всё-таки он был в моей голове! – Сейчас разгар лета, поэтому так тепло. Но погодой в Оранжевом мире действительно управляют маги. Маги воздуха. Они делают так, что дожди или снег идут только по ночам, когда все спят. А днём у нас всегда светит Милда, – тут он посмотрел мне в глаза. – И да, ты будешь этому учиться.

– Только я? – я спросил, чтобы хоть что-то спросить.

– Может, да. А может, нет, – в его голосе появились весёлые нотки. – Ты не на карантине. На котёнка совсем не похож. Учеников в академии очень много. Но и академия не маленькая. Мы можем себе позволить выделить персональную территорию для занятий каждому академикусу. Ты ещё познакомишься с такими, как ты. Ну, – добавил он после паузы, – почти такими. Кстати, идею создания магических путей, которые ведут туда, куда нужно, в своё время предложил один из академикусов. На тот момент это почти всем показалось бредовой фантазией, но те, кто не вошли в «почти все», решили попробовать сделать это.

И тут же без какого-либо перехода он спросил

– Ты отдохнул?

Ответа он, видимо, не ждал, потому что уже через секунду, кивнув в сторону площадки, добавил:

– Подъём! Тебя ждёт полоса препятствий.

Сейчас?

Вслух я ничего не сказал, но Эилиль тут же ответил:

– Сейчас. И у тебя всего пятнадцать минут.

Я замер, пытаясь подавить в себе панику.

И тут со своим коронным «Харумпампам-барам-урам!» из ближайших кустов выкатился Митро.

Это он меня так поддержать решил, что ли?

– Вот только тебя мне сейчас не хватало! – я еле удержался от того, чтобы не пнуть его обратно в кусты.

– Харумпампам… – обиженно буркнул шарик, надулся и, видимо, поняв моё настроение, откатился за Эилиля.

Я смотрел на то, что мне нужно преодолеть (за пятнадцать минут?!), и вообще не понимал, как я с этим справлюсь.

Представьте себе абсолютно вертикальные стены. Часть их, как я понял, нужно перепрыгивать – с одной на другую, используя каждую предыдущую стену как опору, а на следующую забираться подтягиваясь, а потом с неё сигать дальше. Был бы я шимпанзе, тогда да…

Дальше ещё хлеще. Широкий канал, до краёв наполненный водой, а над ним – от берега к берегу – натянуты канаты.

Он что, хочет, чтобы я по ним перебирался?

А потом широченные рвы с тонкими жёрдочками! Я похож на курицу?

На макаку?

Впрочем, чего я паникую? До жёрдочек не дойдёт. Я грохнусь вниз ещё с канатов.

И уж точно не доберусь до гибких колец, болтающихся на разной высоте.

Я так и не понял, то ли мне через них прыгать надо, как кошке в цирке, то ли по ним перескакивать – как раз до болота с плавающими по всему периметру кочками, чтобы, очевидно, по кочкам бежать дальше к вращающимся пропеллерам и гигантским маятникам. И если я от удара одним из этих метрономов не улечу куда-нибудь в кусты к Митро, то дальше останется ерунда: парящие верёвочные мостки, отвесная стена и с неё спуск по канату.

– Топчись не топчись, а начинать надо! Харумпампам-барам-урам! – бодро пискнул Митро из-за спины Эилиля.

– Идти? – я посмотрел на наставника, всё ещё до конца не веря, что он реально ждёт от меня невозможного.

– Иди! Но ты сейчас видишь лёгкую версию полосы, – усмехнулся Эилиль. – Потом будут дополнительные факторы.

Что?! Выскакивающие из болота крокодилы и налетающие с неба, чтобы столкнуть меня с жердей, птеродактили?

Эилиль улыбнулся, почувствовав мой сарказм, но ничего не сказал.

Я легко залез на первую стену. Сложнее всего было сохранить равновесие наверху, чтобы оттолкнуться и ухватиться в прыжке за верх следующей. Дважды чуть не свалившись на этом этапе и ободрав себе все ладони, я всё же добрался до канала с канатами. А там свалился сразу. Поэтому решил дальше не изображать из себя канатоходца, а перебрался через канал, снизу цепляясь за канат руками и ногами.

С жёрдочками вышло ещё хуже. С первой я упал. Вторую сломал. По третьей попытался перелезть так же, как по канату, и снова грохнулся в воду. Причём выдернул жёрдочку из ниши и, окунаясь, получил ею по голове. Плюнул, как всё это выглядит со стороны, и просто переплыл по-лягушачьи на другой берег рва.

Как работать с кольцами, я так и не понял, поэтому просто залезал на одно, раскачивал его, держась изо всех сил, и старался хватануть следующее, чтобы перевалиться на него.

В болоте тоже искупался. От кочек как опор толку не было никакого.

Я соскользнул с первой же, на которую попытался встать ещё у берега. Пробарахтавшись в грязи и ряске в попытках оседлать хоть одну кочку, я наконец вылез к пропеллерам и маятникам, решив, что они-то меня и прикончат. Но, как ни странно, очень быстро рассчитал интервалы их вращений и махов и дальше просто нёсся между ними, боясь только одного, что поскользнусь и тогда точно получу пинка, не успев отбежать вовремя.

Не поскользнулся.

Зато ещё долго позорился на отвесной стене, пытаясь удержаться на ней ободранными и скользкими руками и подтянуться с помощью ног, которые тоже пробуксовывали. Но всё-таки я на неё влез, перевалился и, едва схватив канат, безвольной тушкой скатился по нему на землю, доободрав на ладонях то, что ещё там оставалось целым, и упал лицом вниз.

Я не видел, как он подошёл. Но понял, что и он рядом, услышав обеспокоенное «Харумбампам-парам-урам» и почувствовав что-то вроде шлепка по уху. Когда повернул голову и открыл глаза, то сначала уткнулся взглядом в жёлтый шарик, который внимательно заглядывал мне в глаза, мягко накатывая то на ухо, то на щёку, а уже за ним разглядел обувь наставника.

По телу будто бульдозер проехал…

– Завтра будет ещё хуже, – ободрил меня Эилиль.

– Не сомневаюсь, – кажется, я опять наглею.

Чтобы посмотреть на его реакцию, я, не вставая, перевернулся на спину. Улыбается…

– Зачёт! – я не понял, шутит он или говорит всерьёз.

– Смеётесь? Я же всю полосу прополз и проплыл на пузе…

– Ты не сдался. Урок был об этом. А для первого раза и «на пузе» сойдёт. Сейчас иди к себе. Прими душ. Смени одежду. Поешь.

– А если нет сил встать? Вы понесёте меня на ручках?

– Смешно! – Эилиль всё ещё смотрел на меня, скрестив на груди руки. —Поднимайся! И не забудь у себя в комнате, как пойдёшь в душ, попросить позаботиться о твоей одежде!

– Надеюсь, у вас тут есть стиральные машины. Если каждый день так будет, даже суперволшебная прачка сбежит с вашего Атласа.

Буквально в следующую секунду наставник как в воздухе растворился. Но подумать об этом я не успел. Митро настойчиво потребовал:

– Вставай! Вставай же!

– Нет! Я занят! Делом, – решил отшутиться я.

– Каким делом, пффф, ты же лежишь тряпочкой!

– Лежать – это глагол. А глагол означает действие. Я лежу, значит, я действую…

– Кхрррррррррбра! – всё-таки больше никто на моей памяти так обаятельно, мастерски и искренне не ругается.

Даже Стелла.

Внезапно я почувствовал, как моё плечо само по себе приподнялось, а потом тут же упало – под огорчённое пыхтенье-кряхтенье откуда-то над затылком… Потом снова… Снова… И снова…

Поняв, что происходит, я ощутил комок в горле.

– Спасибо, Митро! Но лучше я тебя понесу, ладно?

Глава 6. Обещание бури

«Говорят, что от знаний никто не умирал, но скелет в кабинете биологии меня настораживает».

(Шутка)

Когда я, кряхтя, как старый дед, всё-таки встал, Митро попытался удрать, поняв, что я и правда хочу взять его на руки. Но я успел его поймать, нарвавшись на нечто новенькое в его жаргоне, сердито шипящее:

– Апптршфффу! Апптршфффу! Апптршфффу!

Впрочем, он быстро прекратил ругаться, когда увидел состояние моих ладоней. Поднял на меня глаза, в которых – клянусь! – явно блеснули слёзки, и попытался сдвинуться у меня в руке так, чтобы не давить на ободранные места.

Всё-таки странно: этот шарик – он же не совсем живой… Его кто-то как-то создал! Кстати, кто и как?

Но если он неживой, откуда в нём все эти эмоции?

Дошли мы с ним быстро. Вернее, я. Шарик смирно сидел у меня на руке, прижимаясь к не сильно израненной части, и молчал, время от времени поднимая на меня мокрые глазки. Я старался на него не смотреть, иначе тоже бы, наверное, расплакался.

В комнате я положил (или посадил?) Митро на диван, а сам пошёл в ванную.

– Ничего не забыл? – это были его первые слова после «Апптршфффу!» у фонтана.

Точно. Сказав ему: «Спасибо», я скинул с себя грязную и мокрую одежду, бросил её у порога ванной и объявил в пространство:

– Постирайте, пожалуйста!

Митро хихикнул.

– Расскажешь потом, кто тут шмотки стирает? – подмигнул я шарику.

Он снова хихикнул, кувыркнувшись на диване.

Уже в душе, смывая с себя пот и болотную жижу, я понял, насколько голоден и как было бы здорово, выйдя из ванной, увидеть на столе йогурт, омлет и крепкий чай с молоком.

Буквально через десять минут моё желание сбылось. Даже с бонусом, в виде овсяного печенья. Но как следует обрадоваться завтраку мне не удалось – из-за удивления: на диване была аккуратно разложена вся моя одежда. Чистая, сухая, идеально отглаженная… Как это вообще возможно? Как? За десять минут!

– Ты постарался? – подколол я Митро.

– Апххха! – выдал он, снова хихикнув. – У меня и рук-то нет!

– У меня с руками сейчас тоже проблемы… Но язык-то есть? Позавтракаешь со мной?

Буркнув своё: «Апххха», он крутанулся вправо-влево и замер, внимательно глядя на меня. Типа головой покачал?

Ну а я оделся и с удовольствием съел всё, что мне приготовил невидимый повар, стараясь не обращать внимание на боль в ладонях.

– Скажи, – обратился я к Митро, потягивая чай, – не знаешь, зачем нужна такая физкультура? Я же не собираюсь вступать в армию Зелёного мира! А это всё точно выходит за рамки нормального спорта.

Митро молчал. Но слушал.

– Не в курсе, что дальше у нас на сегодня?

Шарик не ответил, но на стекле тут же высветилось расписание: история, артефакты и фехтование.

– Интересный набор, – продолжил я рассуждать вслух.

Ну а как? Нас же двое тут, надо пытаться общаться.

– Хотя совсем непонятно, как я такими руками шпагу удержу.

«Если готов, приходи!»

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности, хотя мог бы уже привыкнуть к голосам в голове. Посмотрел на Митро – он явно ничего не слышал и выжидающе смотрел на меня. Значит, точно в голове.

Допив чай, я закусил оставшуюся печеньку и показал Митро на выход. Он тут же скатился с дивана вниз.

– На ручки пойдёшь? – не удержался я от шутки уже на тропе.

Митро фыркнул и тут же припустил вперёд, явно стараясь держаться от меня на расстоянии.

– Ладно, ладно, вредный ты колобок!

Я и сам понял, что обращение «вредный ты колобок» прозвучало у меня, скорее, как «ты ж моя прелесть». А что делать? Расчувствовался…

– Харумпампа-а-ам! – пропел Митро.

Он драпал так, что мне приходилось постоянно его догонять.

Но идти было приятно. Тишина. Дорожка будто пружинит…

Пахло почему-то морем и эвкалиптом, хотя вдоль тропы росли деревья, больше похожие на колоссальные по размерам укроп и пальмы, а не на эвкалипты… А ещё из травы то и дело начали выскакивать странные зверьки, внешне похожие на земных мышей-полёвок, но с длинными ушками, короткими хвостами и полностью розовые. Они выбегали на дорожку, тонко взвизгивали при виде нас: «Иау-у-у!» – и тут же, с отголосками этого визга, улепётывали обратно, забавно переваливаясь своими окорочками, будто там, в траве, сидели толпой и брали друг друга «на слабо»: «А ты готов выскочить перед человеком?» И самые отчаянные выскакивали.

– Кукусики, – сказал Митро.

Как будто это хоть что-то объяснило.

Он катился очень уверенно, как собачка, которая бежит по улице, чётко понимая, куда она бежит… Но мой вопрос: «Куда мы так спешим, мы же не опаздываем?» мячик проигнорировал.

И вдруг я, стараясь не наступить на бегающих туда-сюда и визжащих кукусиков, чуть об него не споткнулся. Потому что мячик неожиданно остановился, развернулся и уставился на меня, нахмурив бровки и даже не обратив внимания на очередного розового смельчака, который не рассчитав скорость, врезался ему в бок и, сделав смешной кувырок, понёсся обратно.

– Что?

– Как ты меня назвал, сморкач?

– Когда? – я искренне недоумевал, что на него нашло.

– Ты мне зубы не заговаривай! Кто такой колобок? – он нахмурился так, что его глазки сошлись в один, как у циклопа.

Будь у него руки, он бы, наверное, стоял руки в боки. Выглядело это очень комично. Но рассмеялся я не поэтому.

– Митро! Колобок – это очень милый персонаж сказки. Такой же кругленький.

– Сказки? – его глазки начали разъезжаться.

– Ну, легенды, – я не знал, как ещё ему объяснить.

– О! Легенды рассказывают о героях! – тут он улыбнулся, его глазки вернулись на место. – Я герой? Я воин? Я всех победил?

И вот тут я понял, что мне придётся именно для него заново сочинить «Легенду о колобке», потому что сказать ему: «Тебя съели», я просто не смогу.

– Сейчас уже времени нет… Давай я расскажу потом, ладно? – к тому времени я наверняка что-то придумаю. – Это потрясающая история!

На самом деле я надеялся, что он об этом забудет.

…Наставника мы нашли в парке, у фонтана с драконом. Струи на этот раз били совсем по-другому: постоянно меняли направление, будто танцуя.

– Опусти руки в воду! – сказал Эилиль, кивнув на чашу фонтана.

Я ещё до того, как послушался, догадался, что увижу (а вернее, чего не увижу), когда достану руки из воды, но всё равно это было сродни шоку – просто мокрые ладони, на которых нет ни одной мозоли или раны… И вылечил их явно не фонтан!

Я вытер руки о брюки, вызвав усмешку Эилиля.

Затем он осмотрелся и, убедившись, что Митро уже откатился на приличное расстояние, сказал:

– Прежде чем мы начнём, я хочу тебя кое о чём спросить…

Это было что-то новенькое – то, как он это произнёс.

– Валяйте! – махнул ему я и тут же испугался, что это прозвучало грубо и нагло. – Ой, простите! Конечно, я Вас слушаю.

Но Эилиль словно думал о своём и поэтому не заметил ни «валяйте», ни «простите»:

– Скажи, почему ты решил, что проводник может стать тебе другом?

– Митро? Ну… – я не знал, какого ответа он от меня ждёт. – Он же живой. И очень милый, – Эилиль приподнял брови, но молчал, словно ждал ещё чего-то, так что я продолжил. – Да, он ворчит, иногда очень смешно ругается и вроде как дерётся, – здесь он не смог сдержать смешка. – Зовёт меня сморкачом, но… он добрый. Вы же знаете. Когда я упал после полосы препятствий, он всерьёз попытался мне помочь, хотя сам весит как полпачки масла. И у него даже рук нет. Но он чуть не надорвался, пытаясь меня поднять. И потом…

– Что потом?

– Мне показалось, ему тоже нужен друг.

– Странно, – Эилиль задумчиво смотрел на меня.

– Дружба, по-Вашему, странно? – тут я был готов начать спорить.

Но спорить не пришлось.

– Нет, – голос наставника стал печальным. – Дружба – это замечательно. Странно, что за все тысячелетия существования академии ты первый из учеников магов, кто дал своему проводнику имя и увидел в нём так много.

Эилиль зажёг свечку и ввинтил её в ближайший газон.

Мы сели на траву друг против друга, взялись за руки, и я закрыл глаза. Затем напрягся, изо всех сил представляя опушку моей берёзовой рощи…

Со стороны это выглядело, наверное, очень странно. Но Эилиль уже не шутил про «не тужиться и не раздуваться».

А когда я открыл глаза, мы уже были в ментальном мире на той самой опушке, около шалаша с пеньками.

– Если не ошибаюсь, сейчас у тебя история? – спросил Эилиль, усаживаясь на один из пеньков, хотя больше это прозвучало, как утверждение, а не вопрос.

– Если верить расписанию на стекле, то да, – я сел на пенёк рядом. – Можно спросить?

– Конечно! – улыбнулся наставник, приподняв брови.

– Сегодня у меня история, артефакты и фехтование. Артефакты – понятно. А история с фехтованием зачем?

– А что не так в истории? Она бесценна. Она – лучший учитель, который учит на ошибках прошлого «не косячить» в настоящем. Правда, у вас, на Терии, уроки истории слишком быстро забываются…

– Вы что, правда, сказали «косячить»? – я ушам не мог поверить, настолько это слово ему не подходило.

– Ты услышал только это? – тон Эилиля изменился. – Я говорю тебе и стараюсь делать это понятным тебе языком, что нужно учить историю, чтобы узнать, как этот мир стал таким, какой он есть, и самому решить, что было правильным, а где были ошибки! Ты должен научиться понимать причины и мотивы поступков разных существ, чтобы осознавать последствия и потом для самого себя создавать границы допустимого. Потому что, когда у тебя будет власть менять мир вокруг себя, ты должен быть готов отвечать за это. Или жить с последствиями.

– Ладно, допустим, история – это логично. А мушкетёрить мне зачем? Зачем шпага?

– Меч. Не только шпага. Я не говорил тебе, что магов невозможно одолеть никакими достижениями военной мысли? Пули, гранаты, ракеты и так далее – всё бесполезно. Сущность этих вещей маги прекрасно знают и умеют от них защищаться, оставаясь невредимыми даже в самом страшном огне.

– Ага… А шпагу или меч они боятся?

– Зависит от того, у кого он в руках. Но на дуэлях маги используют именно мечи или любое другое холодное оружие, если у них закончились их внутренние магические силы.

– То есть магический боекомплект в башке распатронили и… пошли махать кулаками? Не очень-то волшебно!

– Почему же? Если оружие усилено правильными артефактами…

– И часто маги на кулаках и на мечах воюют? – это нравилось мне всё меньше и меньше.

– Когда не остаётся другого выхода, – ответил Эилиль.

– В демоверсии буклета «Приходи к нам учиться» этого не было.

– Опять сарказм? – Эилиль нахмурился. – Ладно, ты собираешься ныть дальше или начнёшь работать?

– Работать, – выдохнул я.

После этого весь следующий час он рассказывал мне, как нужно запрашивать в библиотеке необходимые источники, чтобы получить именно то, что нужно. И даже заставил потренироваться, объясняя потом, что я в запросе сказал не так, из-за чего мне вместо исторической справки об основании Атласа прислали собрание географических атласов всех известных цветных миров…

Когда я наконец начал справляться, Эилиль тут же будто растворился в воздухе, оставив две таблички: «Учи!» и «Думай!»

Честно говоря, я еле справился с искушением первым делом заняться изучением истории Терии, решив, что здесь, в Оранжевом мире, точно должны быть сведения, которых я никогда не найду в земных библиотеках.

Но справился.

Начать решил с «Краткого курса истории цветных миров», который оказался совсем не кратким, но очень наглядным. Я будто попал внутрь фильма в кинотеатре IMAX. Увидел тысячи миров всех оттенков, где со времён создания Вселенной шла постоянная борьба серых и тёмных существ со светлыми. А некоторые из цветных миров стали серыми, когда оказались на грани того, чтобы проиграть. Как наша Земля…

При этом раньше противостояние было явным: открытые войны за власть над планетами, часть которых в результате жестоких боёв просто уничтожалась вместе с их обитателями. И маги – маги! – тоже всегда были частью этих войн. Они помогали выбранным ими сторонам, наделяя их оружие особыми свойствами, управляя стихиями и насылая болезни на тех из противников, кто особенно мешал. При этом иногда грани стирались настолько, что светлые маги, по сути, переставали быть светлыми, потому что, как и тёмные, начинали нести только боль и разрушение.

Но сейчас всё ещё хуже, потому что вражда перестала быть явной и ясной, постепенно лишая нас возможности доверять друг другу. Теперь непонятно, где враг, а где друг. Всё потому, что тёмные сменили тактику, стараясь исподтишка менять взгляды обитателей миров с помощью своих подпевал, шпионов, перебежчиков из числа коренных жителей и, что особенно страшно, сильных, подготовленных и почему-то озлобленных магов…

Сердце у меня колотилось так, как будто вот-вот разорвётся от напряжения. Что за ужас я увидел? Как вообще всё это можно было допустить? Кто создал этих магов? Кто так правил мирами все эти тысячелетия, что развёл настолько масштабный хаос?

А я ещё злился, что Короли собакам не помогали!

А, кстати, кому они вообще помогали?

Сидели здесь ровненько и словно кино смотрели, пока другие гибли! Хотя могли всё изменить!

– Вот я бы всё изменил, будь у меня такая власть!

Я даже не заметил, как проорал последнюю фразу вслух и, видимо, вложил в неё то, что Эилиль называет силой, но чем я, по-моему, пока совсем не могу нормально управлять. То пыжусь и тужусь без толку, а то ору – и всё получается…

На этот раз получилось с первого раза! Я вдруг увидел себя командующим армией цветных миров в разгар их главной битвы с тёмными, от которого все вокруг (некоторые существа вообще ни на кого не похожи!) ждут решений.

Сердце едва не лопнуло от страха, но я пытался командовать… и, конечно, очень быстро проиграл.

Но тут же понял, что хочу попробовать снова!

Дальше я, как одержимый фанат интернет-казино, вплоть до ощущаемых кожей тресков и вибраций (сигнала об окончании урока), возвращался в битвы снова и снова, пытаясь сделать так, чтобы история миров стала другой.

Ни Македонского, ни Суворова, ни маршала Жукова из меня не вышло.

Я лишь ухитрился проиграть пятнадцать сражений, довести до разрушения семь планет и превратить три мира в пустыни…

Но всё равно был в восторге!

– Как тебе урок? – первое, о чём спросил меня Эилиль, когда я вернулся из ментального мира к нему и к фонтану с драконами.

– Как видеоигра! Будь у нас такие уроки в школе, никто бы домой

не уходил!

– Скажем так: мы постарались сделать наши учебные пособия… не занудными, – Эилиль улыбнулся. – Видимо, нам это удалось. Некоторые считают, что история это не про то, что было, а про то, как надо, чтобы было.

Ты пытался сделать «как надо»?

Я не был в этом уверен, о чём честно сказал наставнику. И признался, что до этого урока считал, что всё очень просто: нужно собрать всех хороших и «накидать» тёмным, после чего наступит общее прекрасное будущее.

– Чего ты не учёл? – Эилиль задумчиво смотрел на меня, а я молчал, боясь ляпнуть не то.

Наконец выдавил:

– Тёмные лучше подготовлены?

Эилиль слегка поморщился и после паузы ответил:

– Во-первых, «собрать всех» – легче сказать, чем сделать. Во-вторых, любая армия – это не армия машин. Это живые существа, которым может быть холодно, голодно, страшно. Они могут болеть в тот момент, когда ты объявил: «Наступаем», узнать, что их близкие пострадали, а они не смогли их защитить, или просто не иметь такой мотивации, какая тебе нужна. Но ты в этом даже разбираться не стал. Понёсся на врага в лобовую. И других за собой потащил. Хотя мог подумать о том, что «собрать всех» могут и тёмные, и их может оказаться гораздо больше, чем ты думаешь. А ты должен наверняка знать, сколько их. И да, к важному бою они могли подготовиться лучше. Именно поэтому тебе нужно было заняться разведкой, собрать советников и выслушать их мнения, возможно, оттянуть время, вызвав противника на переговоры, попробовать найти новых союзников, сделать всё, чтобы враги не могли восполнять ресурсы, которые им нужны… Ты ничего этого не сделал, поэтому и проиграл.

Я не знал, что сказать.