Текст книги "Рождественские новеллы"

Это первая зима в моей жизни и мне хочется верить, что если я доживу до следующей, она будет мягче. На главной площади ставили огромное дерево и вешали на него мигающие огни. Люди суетились и даже на этого вызвали огромную машину с длинной лестнице. Что только им дома не сидится. Будь у меня дом, я бы и носа на улицу не высовывал, сидел себе в тепле и не знал бы повода для печали. Я родился за городом, неподалеку от городского кладбища. Не стану кривить душой, первое время мне жилось очень даже неплохо. Печальные люди, которые приходили и сидели возле этих камней давали мне еду, гладили меня и разговаривали со мной. Но чаще они говорили с кем-то, кого я не видел. Словно обращая каждое слово камню. Они плакали, я больше нигде не видел, чтобы люди позволяли себе так плакать. Это даже не казалось мне странным, наоборот, город, вот что кажется странным. Тут люди становятся другими, словно им в еду насыпали гвоздей, и они им мешают спокойно говорить, спокойно ходить. Все время носятся, ругаются. Могут дать ногой по животу ни с того ни сего.

Зовут меня Пёс. Мне идет четвертый месяц, и я уже почти дорос до колена взрослого бородатого мужчины.

Через два месяца после моего рождения, на этом самом кладбище проводился отлов собак. Признаюсь, это было жутко. Мы неслись, не оглядываясь, язык был совсем сухим и в пасти стоял жар. Я не помню, как добежал до свалки. Я не помню, сколько я бежал и сколько, потом проспал. Помню лишь дикую жажду и голод. Никто из моего помета не выбрался, никто кроме меня. Я видел, как люди в чем-то белом набросили моей маме на шею, какую-то веревку, и потащили к своей машине, которая напоминала коробку. Там уже были и другие собаки. Мама громко выла и скулила, когда ее тащили по неровному асфальту. Много ночей спустя, я просыпался и скулил, продолжая бежать.

На свалке я познакомился с Сэром. Сэр это кот, у него одно ухо откусано и лишь торчит маленький кусочек. Он всегда деловито ходит, подняв хвост трубой, так, словно никуда не спешит и не торопится. Он мне помог. Помог найти стаю собак и остаться с ними на месяц. Все мои воспоминания состоят из постоянного бегства, опасности и коротких дней отдыха. Где бы я не появлялся, все шло кувырком. Сэр жил на свалке с рождения. Он знал каждую лазейку, каждого человека, каждую машину. Словом он и был частью этой свалки. Сейчас я задумываюсь и понимаю, что мы были тем же мусором, какой на нее свозили каждый день. Мы были никому не нужные, выброшенные не имеющие второго шанса, а кто-то, как и я, и первого шанса не имели. На свалке я жил вместе с псами, которые придерживались законов, установленных Басом. Бас был огромным ньюфаундлером, которого оставили подыхать, после того, как его сбила машина. Если вы скажете, что этот мир жесток, я вам отвечу, что вы ничего не знаете о жестокости. Еще с нами жила Пигалица, маленькая собачонка, которая постоянно кашляла и хромала на заднюю лапу. Ее выбросили из-за привычного вывиха, который приходилось вправлять ее хозяевам, что стоило денег у ветеринара, тем самым было проще избавиться от нее вовсе. Ещё помесь лабрадора и какой-то беспородны псины, которой ребенок хозяина выколол глаз. Два кота пришедшие неизвестно откуда. Крысы, постоянно утаскивающие, прямо из под нашего носа, лучшие кусочки и Сэр. Я любил Сэра. Он знал все и обо всем. Он помогал мне отыскивать среди груды мусора то, от чего потом не болел живот. Он помогал мне, выбираться из под колес мусоровозов и огромных ковшей, которые разгребали все эти завалы. Он же и помог мне бежать, когда нас привезли в питомник. Теперь эта веревка, когда-то обхватившая и сдавившая шею моей мамы, туго сжимала мое горло. Мне было тяжело дышать и, выбившись из сил, я чувствовал, как асфальт сдирал мою кожу. Я скулил, но что бы то с этого толку. Люди очень жестоки, скажу я вам. Когда я пытался залезать содранную спину один из сидевших в кабине мужчин, смеялся надо мной. Словно это доставляло ему радость. Боль, доставляла радость. Говорю же, вы ничего не знаете о жестокости. Мы просидели в клетках три дня и три ночи. Постоянно приходили люди, открывали клетки, забирали собак, те безумно выли и мы уже знали, что это значит. Их вели усыплять. Если в течение пяти дней собаку не забирали, то она списывалась со счетов. Одно радовало, все эти пять дней не приходилось думать о еде и месте для ночлега. Конечно, это сейчас я так спокойно об этом говорю, хоть и чувствую, как подшерсток встает дыбом. В общем, пришел мой пятый день. Сидевший в соседней клетке Сэр, приказал пустить, как можно больше слюны и притворится, что я умер. Знаете ли, не так уж это и сложно, если это твой последний день. Кот сделал тоже самое и когда люди зашли, они решили, что с нами что-то неладное и по неосторожности открыли сразу две клетки, его и мою. Самый удачный момент, тот который самый неожиданный. Я вскочил и припустился бежать. Услышав, как позади меня зашипел и замяукал Сэр. Человек закричал, видно он его поцарапал. Сэр сбежал, я видел его после этого. Он жил неподалеку от местного рынка. И в его меню каждый день была свежая рыба. Что сказать, он навсегда останется моим другом. Сэр всегда говорил, что горе объединяет и поэтому собаки и кошки, оказавшиеся на улице должны придерживаться деловой этики и ладить по мере их возможностей. И знаете, сейчас я понимаю, что он абсолютно прав. Зимы было бы легче пережить, если бы можно было прижаться к шерсти. А вместо того, кошки дразнили собак, собаки гонялись за кошками и каждый подыхал от холода.

Я жил с Гектором, который отличался от остальных людей. У него не было дома и он жил под мостом, где растянутый старый брезент называл крышей над головой. Он обнимал меня во сне, я был не против, мне было тепло и не так страшно. А теперь и Гектора не было рядом. Я выходил в парк, но там мало что можно было раздобыть из еды. В основном мокрый хлеб, которым кормили уток, и порой удавалось, полакомиться сосиской. Чаще всего, какой-нибудь ребенок закатывал истерику, что хочет покормить собачку и родители бежали в мясную лавку, откуда приносили мне сосиску. Родители запрещали своим детям трогать меня, говоря, что я грязный и неизвестно какие у меня болячки. Дети топала ногами, и бывало, из-за своей злости могли меня пнуть. И как скажете понимать людей? То они хотят тебя погладить, то уже через мгновение пинали. Но чаще, все-таки дети, были добрее взрослых. Может у людей что-то меняется с возрастом? Может, только так они могут выжить? В прошлую ночь я лежал под мостом и чувствовал, как ветер продувает всего будто бы насквозь. Мне казалось, что я уже не встречу рассвет. Но вдруг старый брезент сорвался и рухнул на меня. Сил, чтобы выбраться не было, и я лежал. Скоро я заметил, что становится теплее, и я больше не ощущаю такого сильного ветра. Вот и пришел мой конец – подумал я. И заснул. Проснулся я от гудков машин. Я был жив. Словно Гектор позаботился обо мне. А может быть это моя мама помогла мне. Знаете, существует легенда о Радужном мосте, на котором умершие животные встречают своих хозяев и они вместе уходят в чудесную страну. Мы – бездомыши, тоже верим, что этот радужный мост укажет нам путь. Ведь мы ничем не хуже домашней живности. Мы же не виноваты, что о нас некому позаботиться. О, а знали бы вы, как мы этого хотели бы. Собаки очень преданные. Стоит только дать человеку каплю доверия, как мы готовы всю свою собачью жизни провести с ними бок-о-бок. Нам просто необходимо, чтобы нас любили. Всем необходимо, чтобы их кто-то любил. Это так просто и в то же время так сложно. Ведь никто не хочет любить грязного, беспородного, а порой и больного пса. Легче сходить в магазин и купить себе "игрушечного вида" собачонку. Я тут думал, что если бы каждый взял с улицы по одному псу или кошке не осталось бы страдающих животных и люди стали бы добрее. Ведь всем нужно, чтобы их ждали дома. Всем нужно, чтобы их любили.

Снег все сыпал и сыпал, и очень хотелось есть. Я вышел и потянулся. Парк замер в этом белоснежном убранстве. Вдруг, я услышал шаги. Снег хрустел под мягкой поступью.

– Локи! Локи ко мне дружок! Ко мне! – кто-то звал, пощади меня. Я мысленно позавидовал этому Локи. У него был человек, у человека был он. Но голос продолжал звать. Оглядевшись, я не заметил ни одной собаки. Понюхав воздух, я никого не учуял.

– Локи! Малыш, ко мне. – тут признаюсь, мне отчего-то стало страшно и я пустился бежать. Голос бежал за мной. Впереди была дорога и нескончаемый поток транспорта не оставлял мне шанса. И я рванул. Удал, отвратительный звук, напоминающий скрип. Боль пронзила мой голодный живот, больше я уже ничего не слышал и не видел. Очнулся я и у, что помню резкий и неприятный запах, ударивший в нос. Я лежал на чем-то мягком, живот было больно и мне казалось, словно меня придавливает огромный-огромный старый брезент.

– Я думала это мой пес, понимаете. Он пропал три месяца назад в этом парке. И я решила, что возможно это он. – Говорил тот голос, который звал его в парке.

– Я бежала а нему, бежала и звала. Наверное, он испугался. Мой Локи тоже дворняжка, но это не делает его хуже. Ох, что же я наделала.

– Мэм, успокойтесь. С ним все будет в порядке.

– А что с ним будет?

– Мы провели операцию и внутренним органам уже ничего не угрожает. Еще несколько дней понаблюдаем, а потом в приют.

– И что дальше? – Не унимался голос.

– А дальше все в руках удачи.

– Но ведь если ему не подыщу. Семью.... – Она не договорила, а я точно знал, что это значит. Это значит, что меня вытащат из клетки и поведут по коридору,а потом все будет кончено. Я попытался встать и понял, что живот стянут. Непроизвольно я взвыл.

– С ним все в порядке? – вскрикнул голос.

– не переживайте, мэм. Он еще не осознал, где он и что с ним. Мы наденем ему воротник, и уколи снотворное.

–Ох, он правда поправится? С ним все будет в порядке?

– Вы сделали все что могли, оплатили его передержку и заплатили за операцию. Если вы не готовы взять его, то вы сделали все, что могли.

Т.е.– О! Я уверена, Локи вернется. И не знаю, как он отреагирует на то, что я так быстро нашла ему замену. Мне, правда, так жаль. – Что-то вошло под кожу в задней лапе, и я заснул. Проснулся в жутко неудобной штуке на шее. Я не мог почесать спину. Я ничего не мог. Ко мне приходили люди в белых халатах трогали мне живот. Мне было больно, я скалился. Потом они кормили меня и чесали за ухом. В эти моменты я довольный высовывал язык и жалел, что я не умею, как кошки издавать этих странных звуков, похожих на сипение.

Спустя три дня, я так и оставался на передержке. За окном шел снег и я начал скучать по тому времени, когда мог бегать и ловить ртом снежинки. Конечно, тут было тепло, регулярно кормили, но мне не хватало воздуха, всех этих запахов.

Утро пятого дня началось с того, что в комнату вошла девочка, которая так чудесно чесала за ухом.

– ну что, дружок, вставай! Твои швы в полном порядке и пора бы навести красоту. – Она лила на меня воду, в затем мазала какой – то штукой, которая на вкус была совсем не похожа на снег. Я чихал и кряхтел от удовольствия. А затем, она постригла мне когти, дула на меня горячим воздухом и расчесывала. Я пах вовсе иначе, чем прежде.

– Ну вот, другое дело! Ты– красавчик, мистер! Та девушка оплатила твое содержание на передержке и все эти процедуры. Сегодня придут люди, и буду на тебя смотреть. Прошу тебя, будь хорошим мальчиком! Я не сомневаюсь, кто-то ищет именно тебя. – Она потрепала меня по голове и ушла.

И в самом деле, люди приходили. Смотрели на нас через решетки наших клеток и выбирали себе красивую игрушку. За где только утро, я убедился в том, что меня не заберут. Выбирали тех, кто был помельче. А я уже по колено и скорее всего буду еще расти. Буду пасти прежде, чем меня поведут на эту процедуру, после которой никто не возвращался.

Что ж, зеве е, это тоже не плохо, прожить свои последние дни в тепле, сытым и обласканным. День сменял другой, никто не желал брать меня к себе домой. И вот, вошла девушка которая меня любила, пусть не так, как один единственный человек любит именно свою единственную собаку, но все же. Она постоянно шмыгала носом и терла глаза. Она была чем-то настроена. я лизнул ее нос и он оказался солёным. Она подняла на меня глаза полные воды и обняла. Еще никто и никогда меня так крепко ре обнимал. Так крепко, словно я что-то значу.

– Прости меня. Пожалуйста, прости. – шептала она мне на ухо.

А я выкручивался и старался еще раз ее лизнуть.

Дверь распахнулась, и вошли двое мужчин.

– Это он?– спросили они. И я понял, это не к добру. Девушка молчала и утыкалась в мою шерсть все сильнее.

– Ты новенькая? С новенькими так всегда! Ничего, привыкнешь. И даже перестанешь обращать на это внимание. – Девушка мотала головой и сжимала своими тоненькими пальцами мою шерсть.

–Все, мы не можем тут вечно торчать. Эй, Пес, пошли. Твое время вышло. – Они оттолкнули ее и я оскалился, никто не имел права, обижать моего друга.

– Ты это видел? Он еще и скалится. Перед смертью не надышишься! – Он рассмеялся, и накинул мне на шею веревку.

Они тянули меня по кабельному полу, а я все смотрел на девушку и ждал, когда она встанет с пола и успокоится. Но она продолжала сидеть, уткнувшись в руки сложенные на коленях и всхлипывала. Я гавкнул, еще раз и еще. Я хотел сказать, что буду ждать ее на радужном мосту. Но она меня не понимала. Входная дверь распахнулась и на пороге стоял кто-то в снегу.

– Я успела! – Я узнал этот голос. Голос из парка.

–Слава Богу, слава Богу!– вдруг воскликнула девушка-друг! – Я бы его взяла, но у моего брата астма. Она подбежала ко мне и стянула с шеи веревку. Я поставил передние лапы ей на плечи и стал облизывать ее соленое лицо.

– Я знала, знала, что за тобой придут!!!– шептала она мне на ухо.

– Ну что малыш, нам пора идти домой. Локи так и не нашелся. Но я верю, он обязательно найдет дорогу домой.

– Я назову тебя Миркл(Miracle).

– да-да, он то еще чудо!

Мы шли по заснеженным улицам. Девушка с передержки, мой человек и я. И я понял почему все так спешили, наряжали то дерево га площади. Наверное, каждый хотел успеть сделать, что-то хорошее.

Это был канун рождества. Витрины, некогда, влекущие меня в надежде на еду, были украшены мигающими огоньками. Мой человек сказал, что именно в канун Рождества, происходят чудеса. Именно это со мной и случилось. И теперь я буду любить этот праздник, в надежде на то, что каждый год, в канун Рождества с какой-то собакой, непременно произойдет Рождественское чудо, как это произошло со мной.

– Я уволилась. – Сказала девушка-друг. – Можно я буду его навещать?

– О чем речь! Его друзья, мои друзья.

И так оно и было. Даже Сэр наведывался несколько раз и мой человек ставила ему миску с молоком. Мы сидели перед окном. В доме было тепло, но до чего-то она развела костер. В домах это называется камин. За окнами валил снег. Мой человек пила чай и давала мне печенья.

– Канун Рождества. Нельзя, чтобы в Рождество, такой чудесный пес был брошен на произвол судьбы.

Я закрыл глаза. Мне было тепло, и рядом был человек, которого я любил. Любил всем своим собачьим сердцем. Я больше не был один. В моей душе все заполнилось ей. Той, которая меня спасла. И если я когда-нибудь уйду, то непременно буду встречать ее на радужном мосту! Если мы любим – это навсегда. Ведь так важно, чтобы тебя, кто-то, где-то ждал.