Текст книги "Таежная фея"

– Я заметил, что Петр хромает. Отчего это?

– Он на медведя раз пошел, да ружье не выстрелило. Порох, видимо, отсырел. Он было бежать, чтобы на ходу ружье перезарядить, да нога между двух деревьев лежачих застряла, ну он и сломал ногу. Его друг подоспел, застрелил медведя, когда тот уже на Петра напал. Ну, а нога худо срослась. У нас ведь некому лечить здесь от таких-то увечий. Его потому и в армию не взяли.

– А для чего ему надо было на медведя идти? У вас и так все есть от других зверей.

– Любят наши мужики охоту. Все какое ни есть, а развлечение. Я с папой ходила несколько раз, а потом перестала. Мне всех их жалко, зверей, не могу их убивать. Они тоже свой разум имеют.

– Какой у них разум? – скептически возразил Игорь. – У них нет, как у нас, абстрактного мышления. У них совсем все иначе.

– А если иначе, значит никакого уважения к ним быть не может? – возмутилась Настя. – Это ты так говоришь, потому что не имел с ними дела. А они ведь понимают больше, чем ты думаешь.

– Я еще в школе это изучал, – равнодушно сказал Игорь. – У них только инстинкты, нет там ни души, ни мысли.

– У тебя у самого нет души, если ты так говоришь, – горячо, с упреком возразила Настя. – Я вот, знаешь, раз с отцом на медведя охотится ходила. Я ведь смелая, ты не думай… Я везде отцу помогала, всегда работала с ним почти наравне. Он раз капкан поставил на медведя, знаешь, когда медведь в петлю попадает? Он может ходить немного, но не дальше, чем веревка ему дает. И вот он почуял, что мы идем, заметался, а когда мы были совсем близко, он понял, что конец ему. И знаешь, что он сделал? Он отошел назад, чтобы позволить нам подойти поближе. Он сообразил, что сможет на нас тогда напасть, если мы рядом. Ну, отец, конечно, остановился подальше, чем длина веревки, и поднял ружье. Если бы ты слышал, как жалобно медведь заревел! Он кинулся на отца, да веревка то его далеко не пустила. Он заметался, заплакал, как человек, ну, отец его, конечно, убил. Я так плакала тогда. Я сказала папе, что больше никогда на охоту не пойду. Я лучше лечить зверушек буду. Ох! – вдруг спохватилась она, – про градусник то совсем забыла. Ну ка, дай посмотрю… – Она просунула ладонь к нему под рубаху и вытащила термометр.

– У-у, батюшки! У тебя температура-то тридцать восемь. Нужно тебе срочно какое нибудь лекарство дать. Я сейчас сготовлю, подожди, я знаю, как оно делается. Полежи спокойно, я счас прийду.

Настя вышла и Игорь уставился в потолок, прислушиваясь к обрывкам разговора в соседней комнате. Вскоре он уснул, вернее погрузился в кошмары, не отпускавшие его даже тогда, когда он иногда просыпался. Он дрожал всю ночь, как больной малярией, тщетно пытаясь согреться под двумя одеялами, заботливо наброшенными на него Настей. А ранним утром на пороге появился Савва и скомандовал пронзительным, как звук пилы, голосом:

– Пора вставать и в дорогу. Можешь открыть глаза?

Игорь поднялся, напрягая последние силы и сел, скрестив ноги по-турецки.

– Сейчас соберусь, – со вздохом сказал он. – Дай очухаться.

– Ты не здоров, – озабоченно сказал Савва, внимательно его разглядывая. – Как себя чувствуешь?

– Препахабно. Ничего, пройдет.

В комнату протиснулась Настя и подошла к нему с термометром.

– Смеряй температуру, – скомандовала она. – Смеряй. Ты на смерть похож. Потом будешь собираться.

– В самом деле, – поддержал ее Савва. Игорь взял термометр и зажал его подмышкой.

– Какая разница, есть температура, или нет? – спросил он. – Все-равно нужно идти.

– Представляешь, какая ты будешь нам обуза, если у тебя что то серьезное? – заговорил Савва, озабоченно сдвинув брови. – Ведь сплава то еще дней пять будет. А если срочная медицинская помощь тебе понадобится? Посмотри на себя в зеркало и поймешь, о чем я говорю. – И, обращаясь к Насте, спросил: – Когда вы ожидаете лодку с товарами?

– Должна прийти через три дня.

– А следующая?

– Еще через месяц. Всего три раза за лето сюда лодка приходит.

В дверном проеме появились егерь и остальные участники путешествия.

– Тяжело болеет, – заметил егерь, внимательно разглядывая Игоря.

– Сейчас узнаем, насколько тяжело, – сказал Савва, протягивая руку за термометром. Покрутив его на свету он, наконец, разглядел высоту ртутного столба и нахмурился.

– Тридцать девять. И это с утра! Не можем мы тебя взять, Игорь, – решительно заявил он. – Как хочешь. А сами оставаться ни на день не можем. У всех работа.

– Верно, – подтвердил Федор откуда то сзади. – Даже у меня есть сейчас работа в театре. Сторожем, конечно.

– У нас, сам знаешь, – продолжал Савва – нет такой поддержки, как у тебя. Твой отец тебя из любой ситуации выручит.

– Ему не нужна будет помощь отца, – заметил Сергей, обращаясь к Савве. – Я ведь его начальник на работе, не забывай. Все улажу. Мир не перевернется, если он на несколько дней опоздает.

– Оставайся, в самом деле, до лодки, – предложил егерь. – Глядишь, и быстрее их до дому доберешься. Лодка-то два дня всего назад идет. Мотор хоть куда быстро дотащит.

Настя стояла к Игорю ближе всех. Только он мог видеть ее лицо, просящее, ласковое. Казалось, она беззвучно кричала: – Останься! Останься!

– Ладно, останусь, – вздохнул Игорь, отводя глаза от Насти. – Позвони ты Савва моим родителям и скажи, чтобы не волновались. Если, впрочем, я не приеду раньше вас.

– Добро, – согласился Савва. – До встречи. Мы оставим тебе ружье и немного сухих продуктов, на всякий случай, ну и все твои вещи. Прощай.

Походники взвалили рюкзаки на плечи и вышли из избы. Егерь последовал за ними, прикрыл за собой дверь и вскоре их удаляющийся разговор уступил место тишине и таинственным шорохам. Настя смотрела на Игоря не отрываясь, и голубые, счастливые лучи ее влюбленных глаз заставили подпрыгнуть его сердце, как электрический заряд. Он встал с лавки, крепко обнял ее, покорную, послушную и беспомощную и прижался к ее губам. Она робко обвила его шею руками и ответила на его поцелуй неумело, неловко, не разжимая плотно сжатых губ, конечно же, ни разу в жизни не целовалась до него. Она задрожала всем телом, как это часто бывает с невинными девушками, созревшими для любви, которые первый раз в жизни попадают в жадные, бесстыдные объятия.

– Какая ты красивая, – прошептал ей Игорь на ухо. – Никогда такой красивой не встречал. Как первый раз увидел, так с тех пор не могу оторвать от тебя глаз. – Настя, не разжимая рук, откинулась назад и не отрываясь стала разглядывать его ошалелыми, влюбленными глазами.

– Я влюбилась в тебя сразу, как только ты пришел в себя там, на берегу, – заговорила она взволнованно и тихонько повизгивая от восторга. – Какой ты, Игорь… Какой ты…

– Приоткрой чуть чуть рот, – шепнул ей Игорь. Настя слегка раскрыла свои пухлые губы и он слился с ней в таком поцелуе, что она снова задрожала в его руках. Настя все сразу поняла; она ответила на его поцелуй с пьяным неистовством первой любви и искусством парижской куртизанки, закрыв глаза и млея от наслаждения. Вдруг она опомнилась, грациозно выскользнула из его объятий и отступила на шаг.

– Пойду, покажусь, – испуганно объяснила она, – чтобы не заподозрили чего. Сбегаю к Авдотье, возьму у нее каких лекарств. Я к тебе прийду. – Она состроила нежную, дразнящую гримасу и ускакала вприпрыжку, как ребенок, который не может сдержать радости.

Весь этот день прошел в коротких встречах, густо приправленных объятиями, счастливым шепотом и сладкими поцелуями. Настя прибегала, приносила какое-то лекарство или еду, теребила его, как новую игрушку, и убегала. К вечеру, во время одного из ее страстных посещений, раздался звук приближающихся шагов и Настя поспешно убежала в свою комнату. На пороге каморки появился егерь и, сев на табуретку, внимательно на него посмотрел. Игорь схватил стоящий у изголовья стакан с водой и стал делать вид, что жадно пьет. От настиных поцелуев, по всей видимости, его губы многозначительно распухли.

– Новости есть, не очень хорошие, – сказал егерь.

– Что произошло? – тревожно спросил Игорь.

– Счас по рации передали, что лодка не прийдет. Мотор в ней сломался, что ли. – Игорь прочувствовал, как волна беспокойства отпустила его. Значит, ничего не заметил.

– Когда вы ждете следующую? – спросил он.

– Через месяц, не раньше.

– Что же мне делать?

Егерь пожал плечами. – Ничего. Что ты можешь сделать?

– А если следующая не прийдет? Может такое быть?

– Может. Как знать? – В этот момент Настя бесшумно зашла в комнату и обняла отца сзади за шею.

– Не прийдет лодка? – спросила она отца.

– Нет. Нехорошо это, однако. У нас порох почти весь кончился, да и бензина для моторки осталось мало. Мыла нет. Водки нет.

– Есть у вас какая-нибудь лишняя лодка? – спросил Игорь.

– Есть тут одна, шитик у нас называется. Никто ей не пользуется. А ты что, никак один надумал идти? – спросил егерь, без особого удивления.

– Не вижу другого выхода. Не оставаться же здесь навек. На работу спешить надо.

– Твое дело, – равнодушно сказал егерь. – А вообще, если нужно, живи здесь, пока оказия не подвернется. Мне ты не мешаешь. У нас места много. Твое дело, однако.

– Куда это ты собрался, такой больной! – встревоженно вмешалась Настя.

– Я уже почти выздоровел, – возразил Игорь. – Спасибо тебе, Настя, за заботу и лекарства. Быстро ты меня на ноги поставила. Сейчас полегчало, а завтра будет совсем хорошо.

– Я градусник тебе принесла, – сказала Настя, протягивая ему термометр. – Смеряй, вот. – Игорь зажал подмышкой термометр и задумался. Егерь встал и молча вышел.

– Куда это ты один пойдешь? – взволнованно зашептала Настя, сдвинув брови. – Случись что, никто тебе не поможет. Я не отпущу тебя одного, и не думай. – Игорь улыбнулся. – Ты приедешь ко мне в Свердловск когда нибудь, Настя? – спросил он. – Я ведь тебе паспорт обещал сделать.

– Там моя крестная живет, – более спокойным тоном ответила Настя. – Да как туда добраться? У меня и денег то таких нет, чтобы на лодку да на поезд хватило.

– Я тебе оставлю достаточно денег, – пообещал Игорь. – Ты только пообещай, что приедешь.

– Никуда ты не поедешь, – снова перейдя на командирский тон сказала Настя. – И не думай. – Она взяла термометр и посмотрела на шкалу.

– И в самом деле выздоровел, – удивилась она. – Тридцать шесть и пять. – Настя осмотрела его внимательно, деловито, а потом озарилась своей чарующей улыбкой, прильнула к нему и долго целовала томительными поцелуями, которым научилась утром. Потом погладила его по щеке, нежно, задумчиво, и прошептала: – Спокойной ночи. Утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем. – Она вышла и Игорь услышал, как захлопнулась дверь в ее спальню. Вскоре вернулся егерь. Он долго курил вонючие самокрутки, сидя в одиночестве, а потом шумно ворочался на постели, не в состоянии заснуть. Наконец, раздался его храп.

Игорь тоже долго не мог заснуть. Положение становилось все серьезнее. Нужно было как то выбираться отсюда, но как? И вот Настя, она вдруг ворвалась в его жизнь и мысли, как никакая другая до нее, стала желанной, как никакая другая, а ведь всего то сутки с небольшим, как он ее встретил. Уехать и навсегда расстаться с ней? Он стал перебирать в уме варианты, как ее отсюда вытащить, и долго лежал с открытыми глазами, не в состоянии найти подходящего решения. Под утро, светлое как день северное утро, он уснул, и не слышал, как встал егерь, как приходила к нему на порог Настя, и как они ушли, что-то озабоченно обсуждая. Его разбудил странный стук и треск над головой. Он открыл глаза и увидел как старые ставни маленького окна стали расползаться в стороны и в проеме показалась рыжая, страшная голова.

– Ты чего так долго ошиваешься здесь? – спросил рыжий, с ненавистью разглядывая Игоря. – Почему не уезжаешь? – Игорь поднялся и встал напротив.

– Твое какое дело? – с вызовом спросил он.

– Ты уезжай отсюда, пока цел, – отрывисто и устрашающе пролаял рыжий. – Уезжай отсюда, по-добру, по-здорову. Завтра уезжай. Не уедешь – я тебя похороню здесь.

– Как мне отсюда уехать? – спросил Игорь, пытаясь взять себя в руки от овладевшего им страха. Сам ведь знаешь, лодка прийдет еще не скоро.

– Я тебе дам маленькую лодку.

Игорь, наконец, овладел собой и твердо посмотрел рыжему в глаза. Такой сосредоточенной ненависти к себе он никогда не видел. Не было сомнения, что рыжий был настроен серьезно. Завтра, если он не уедет, не уберется отсюда, все будет кончено.

– Как же я один то уеду? – растерянно спросил Игорь. – Тут несколько дней сплава до ближайшего населенного пункта. Это же верная смерть!

– Никто тебя в наших лесах не тронет, – угрюмо настаивал Петр. – Я по неделе и больше один в тайге брожу. И зимой, и летом. Уходи, пока цел. Хочешь жить – уходи.

Рыжий исчез так же внезапно, как появился. Он не хотел больше тратить ни времени, ни слов на пришельца. Он дал ясно понять, что при следующей встрече никаких переговоров не будет.

Игорь сел на лавку, закурил сигарету и нервно затянулся. Он не был трус, напротив, он любил острые конфликты, они заставляли сердце биться в бешенном ритме, и жизнь казалась краше и интереснее после периодов волнений и страхов. Но здесь, за шестидесятой параллелью, это была не просто опасность. Это была верная смерть, без вариантов, без надежд. Оставался только один выход – уезжать одному, любыми путями, на любой лодке. Пусть это займет пять, или даже десять дней, но это был шанс выжить. Опасно, конечно, сплавляться одному, по необитаемой реке. Любая оплошность или неудачное движение может быть фатальным. Что поделаешь? Игорь пожал плечами, дрожащими руками затушил недокуренную сигарету и принялся укладывать вещи в дорогу.

Когда все было собрано, он вышел из избы и направился к пристани посмотреть, что за лодку ему пообещал Петр. На бревнах возле берега он увидел троих: два угрюмых мужика внимательно слушали, что им говорил Петр, и следили за Игорем, не скрывая холодного любопытства. Они кивнули ему головами в знак приветствия, равнодушно, без улыбки. Игорь остановился недалеко от небольшого деревянного причала где лежали на земле несколько лодок, одна из которых была с мотором. С краю находилась совсем маленькая лодка, похожая на корыто, не смазанная, рассохшаяся. Петр оборвал свой разговор с мужиками и подошел к нему.

– Вот эту лодку бери, – сказал он, указывая на корыто.

– Эту? – переспросил Игорь. – На ней далеко не уедешь. Как можно на такой отправиться в долгий путь?

– Можно, – пролаял Петр. – Я на ней много ездил. Другой мы дать тебе не можем.

– А вон ту? – спросил Игорь, указывая на другую, что получше, лежащую у самого причала. – Она тоже не ахти какая хорошая.

– Бери, чего дают, – повысив голос сказал Петр и пнул его ногой в зад. – Будешь тут выбирать.

Игорь пришел в такое бешенство, что потерял контроль над собой и изо всех сил ударил Петра кулаком в живот. Эффект получился жалкий; Петр не шелохнулся и только с удивлением посмотрел на Игоря, как будто размышляя, что дальше делать. В этот момент раздался крик и из-за пригорка показалась бегущая к ним Настя.

– Сейчас же уходи вон, – закричала она Петру, запыхавшись от бега. – Иди!

Для убедительности она вытянула руку в сторону деревни, как будто указывая ему направление. – Иди, а не то потом пожалеешь! – Петр молча повернулся и побрел прочь, прихрамывая на левую ногу. Какая-то жалкая обреченность появилась в его фигуре; плечи ссутулились, голова опустилась и левая нога, казалось, захромала больше обычного.

– А ты, – обратилась она Игорю более спокойным тоном, – иди в избу. Лучше не показывайся здесь, пока не уедешь. Я еще прийду, помогу тебе собраться.

Ждать Настю долго не пришлось. Она пришла через пол-часа и сразу бросилась к нему в объятия.

– Игорек, милый, возьми меня с собой, – как безумная зашептала она, размазывая у него на щеках свои слезы. – Не могу я отпустить тебя одного. И не могу я без тебя оставаться здесь. Уж лучше мне умереть. Если ты уедешь без меня, я тебя больше никогда не увижу. Возьми меня с собой.

– Как я могу тебя взять? – удивился Игорь. – Я и сам то не знаю, как отсюда выбраться.

– Я все продумала, – горячо заговорила Настя, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Завтра утром отец поедет с Петром на озера, туда браконьеры должны приехать. А вернутся они только к ночи, уж я это наверняка знаю. Так ты скажи отцу, что уедешь рано утром. С вечера ты снесешь все вещи в лодку, в этот шитик, он выдержит путь, я знаю, ты не бойся. А мы уйдем сегодня ночью, когда все будут спать. Меня никто не хватится утром, дверь в мою комнату будет закрыта, отец никогда меня не будит рано. Если и хватятся, то только завтра к вечеру, а если поздно приедут, то и послезавтра утром. А мы уже будем далеко.

– Это безумие, – неуверенно возразил Игорь. – Они на моторке хоть куда приплывут. Что тогда будем делать?

– У них бензина почти не осталось, – убеждала его Настя. – Лодка-то не скоро бензин подвезет. К тому же в этой реке много протоков. Если по какому-нибудь пойти, то уж наверняка не найдут. А мы как приедем в Свердловск, я сразу отцу сообщу, чтоб не волновался. Все будет хорошо, Игорек. Я эти места знаю, мы за четыре дня доберемся, если будем грести и мало отдыхать. Я знаешь, сильная, я сколько угодно могу грести. Возьми меня, Игорек! Не оставляй меня одну здесь. – Она снова прижалась к нему и стыдливо зашептала на ухо.

– Я первый раз в жизни влюбилась. Да так, что мне и жизнь не мила без тебя. Не хочу без тебя жить. Возьми меня с собой! Не буду я жить без тебя!

Решения, которые принимаются в молодости, часто потом мы называем ошибками. На самом деле это не так. Просто то, что в молодости кажется самым важным на свете, с годами виделся малым и не значительным. В этот момент, ни для Игоря, ни для Насти не было на свете ничего важнее, чем быть вместе.

– Хорошо, – неожиданно для себя согласился Игорь и у него сразу стало легко на душе. – Пойдем на риск. Я тоже не хочу оставлять тебя здесь. – И, переходя на шепот, добавил: – Не хочу с тобой расставаться. – Настя тихонько взвизгнула, как щенок, крепко сжала его в своих сильных объятиях, а потом резко отпустила и убежала по своим делам.

Егерь пришел к вечеру, когда Игорь снес уже все вещи в лодку.

– Когда едешь? – спросил егерь.

– Завтра рано утром. Может, часа в четыре утра тронусь. Мне надо спешить.

– Хорошо, – сказал егерь. – И впрямь тебе лучше убраться отсюда. Петр то, слышь, очень лютый. Неровен час, опять повстречаетесь. Лучше обойтись без этого. Ты, однако, погоди, я тебе кое-чего принесу. – Егерь удалился и через несколько минут пришел с большой рыбой, килограмма на три.

– Я ее два дня назад засолил, – пояснил он. Мы здесь умеем рыбу так солить, что ее уже сейчас есть можно, и в тепле она долго не портится. Возьми, пригодится в дороге.

Игорь вышел из избы когда вся деревня спала. Настя увидела его из окна и прибежала на берег, когда Игорь уже готов был отчалить. Она бросила в лодку небольшой мешок с вещами, села впереди, взяла весло и решительно погребла к середине потока. Лодка послушно поплыла, не нарушая тишины, как будто участвовала в заговоре. Пути назад больше не было. Деревня быстро исчезла за ближайшим поворотом реки, но они продолжали молчать, как будто боясь разбудить тайгу.

– Ты не боишься? – спросил наконец Игорь. Она оглянулась с шальной улыбкой.

– Ни капельки. А ты?

– Петр то видать, опасный человек – уклонился Игорь от ответа.

– Он отцу моему часто помогает. Петр, он дикий, он никого и ничего не боится. Он страшный, знаешь? Он хоть кого убить может, хоть человека, хоть медведя. Очень он смурной, Петр то. – А потом добавила с нежной улыбкой: – Я тоже ничего не боюсь. Ну, почти ничего.

– А он может за нами погнаться? – тревожно спросил Игорь.

– Может. Да лодка то у нас одна на всю деревню. Бензин на исходе, ждут когда баржа привезет пополнение. Мы должны плыть как можно дольше, не высаживаться на берег хотя бы сутки. Нужно прибыть к районному центру за четверо суток, река течет тут, пожалуй, километра два-три в час.

Настя расплела косу и повернулась к нему спиной, подгребая веслом к середине реки. Ее волосы упали волнами вниз, закрыв, как шалью, всю спину. Почувствовав на себе восхищенный взгляд Игоря, она оглянулась и, убедившись в правильности своей догадки, нежно улыбнулась, выстрелив в него голубыми лучиками своих больших глаз и резко, в смущении, отвернулась.

– А если все-же они нас догонят? – не унимался Игорь.

– Никто нас не хватится до следующего вечера – настаивала Настя. – Я ведь знаю, отец с утра поедет на своей моторке на озера, браконьеров отпугивать. Приедет с Петром только к ночи, ну, к часам десяти, а то и позже. Он может сразу спать лечь, он знает, что я часто у Авдотьи, знахарки нашей, нахожусь, да иногда и ночую у ней.

Голос у Насти звенел от возбуждения и радости, радости первой любви и связанного с ней опасного приключения. Новая, волшебная жизнь была впереди, где все мечты сбываются легко, как в сказке.

Они гребли без перерыва несколько часов и к утру Игорь почувствовал, что нужно передохнуть. Пока что не было подходящего места высадиться на берег: кругом бурелом, или болота, или плотные заросли, где даже топор бесполезен.

Лодка двигалась по течению без звука, без всплеска. Время от времени слышен был крик одинокой птицы вдалеке, или таинственный шорох в тайге. Река открывала волшебной красоты виды за каждым поворотом. В ровной глади спокойного течения низкое встречное солнце прокладывало золотую, слепящую полосу, которая исчезала в успокаивающей тени деревьев за следующим зигзагом. На левом берегу тайга вдруг стала редеть и неожиданно показался долгожданный берег: твердая земля, без болот и бурелома, покрытая травой и молодой таежной порослью. Тайга расступилась и за бугром показалась крыша дома, потом весь дом, за ним другой и, наконец, целый ряд деревенских изб. Все окна в домах были заколочены досками, крест накрест, как будто похоронены по какому-то языческому обычаю. Молодые деревца окружили избы беспорядочной, агрессивной толпой, как стая хищников, готовящихся к последней атаке. На некоторых крышах появилась молодая поросль в тех местах, где ветер нанес листву и всякий лесной мусор. Были дома, где крыша провалилась, и из остова высовывались верхушки молодых деревьев, растущих прямо из пола, между стен распадающегося дома. Игорь, как завороженный, разглядывал мертвое, покинутое людьми поселение.

– Смотри, какое замечательное место для привала, – указал он рукой. – Греби правой.

– Не надо, – тихо возразила Настя. – За этой деревней дурная слава. Поверье такое здесь есть, что кто в этой деревне жил, должен не своей смертью умереть. Отец говорил, что прямо за домами там глубокий овраг, но до дна его никто не опускался. Там все, что растет, так переплелось, что с топором за день не пройдешь и пятидесяти метров. Оттуда, со дна оврага, странные крики порой слышны. Говорят, люди болели какими-то диковинными болезнями. Авдотья предупреждала там никогда не останавливаться.

– Что это за странный поселок. Страшный поселок. Деревья заселяют его, как живые.

– Эту деревню давно люди покинули. Может до того, как я родилась. Большинство умерли, ну а тем, что остались, разрешили уехать.

На берег вышел рогатый олень и с любопытством уставился на проходящую лодку. Еще один поворот реки, и деревня скрылась за стеной непроходимого леса.

– Мой отец бывал здесь, – сказала Настя. – Он тоже говорит: не хорошее это место.

– Как он воспримет, что ты сбежала? – спросил Игорь.

– Я ему сразу же сообщу, как приеду. Я ему все объясню. Он все поймет. Он меня очень любит. Ему было не легко меня вырастит.

– А почему он живет один?

– Мой отец очень любил мать. С тех пор как она померла при родах, он никого и не завел. Так бобылем и прожил свой век. Ему ведь счас уже за сорок. Он раз взял меня на могилку к маме, мне тогда лет шесть было. Он сидел, сидел, и вдруг заплакал. Я никогда не видела у него слез. Я на него посмотрела так, с удивлением. У нас в деревне никогда не увидишь, чтобы мужик плакал. Он заметил мой взгляд и с тех пор никогда меня на могилу с собой не брал. Он редко ходит туда, всегда один и, видать, плачет порой, я по глазам его вижу, когда он оттуда возвращается. У нас кладбище то прямо за древней. Он о матери редко говорит. Он, знаешь, очень добрый, мой папа, он только с виду такой смурной. Ты поможешь ему получить паспорт? Он обязательно приедет ко мне.

Они гребли равномерно, но с силой, пытаясь как можно дальше уйти от возможной погони. На берег почти не выходили, да и не было такого места, где можно было выйти. Так продолжалось почти сутки, и когда они окончательно устали, Игорь предложил найти любое, даже самое неудобное место, чтобы сделать привал и хоть час поспать. Настя вдруг предупреждающе подняла руку и прислушалась. И тут произошло то, чего он боялся больше всего. В равнодушной таежной тишине он отчетливо услышал шум моторной лодки. И хоть доносился он издалека, моторка, несомненно, скоро должна быть здесь. Для мотора расстояние, их разделявшее, можно было покрыть за несколько минут. Игорь посмотрел на встревоженное лицо Настеньки и похолодел от страха. Только сейчас он в полной мере понял, какую глупость они сделали. Если их убьют, никто никогда не найдет следов преступления. Звери съедят трупы в течение дня, да и где в этих бесконечных пространствах болот и тайги можно что-нибудь найти? И уж, разумеется, никто не прийдет на помощь, когда их будут убивать.

– Это за нами, – озабоченно сказала Настя. – Нужно что-то делать.

– Нас убьют? – беспомощно спросил Игорь, нервно глотая воздух.

– Если это отец, то все обойдется. А если это Петр, тогда плохо. Нужно срочно спрятаться.

– Где здесь спрятаться? – растерянно забормотал Игорь, скользя взглядом по неприступным берегам. – Тут к берегу то никак не подойдешь. Да и лодку сразу будет видно.

Звук мотора неожиданно стих. – Мотор на этой лодке плохо работает, – вполголоса сказала Настя. – Ну, и бензина там немного, едва, поди, хватит на обратную дорогу.

Они продолжали сплавляться в тишине, внимательно вглядываясь в тайгу в поисках места высадки. Вдруг Настя оживилась и указала рукой в сторону правого берега.

– Правь сюда, да пошибче, – скомандовала она. – Нельзя пропустить это место. Давай, наляг на весло!

Игорь изо всех сил погреб в указанном направлении. Невдалеке лес заканчивался и за ним простиралась небольшая полоска берега. Там, наверное, будет удобно высадиться и скрыться в чаще. Надежда придала Игорю силы, и он направил лодку прямиком к открытому пространству.

– Не туда ты гребешь, Игорь, – нетерпеливо проговорила Настя. – Направь лодку к лесу, не доходя до берега. Надо спрятать ее под деревьями, что упали в воду.

– Давай лучше вынесем ее на берег, и там спрячем, – возразил Игорь, продолжая править к свободному от тайги пространству. – Поверь мне, я кое-чему научился за время этого похода.

– Греби, говорю, к лесу! – рассерженно прикрикнула на него Настя. – Ты не сможешь вынести там лодку на берег.

– Почему?

– Греби, куда говорят. Сейчас все поймешь. Направляй лодку, куда я указываю, а потом будешь спрашивать, зачем. Ну, чего медлишь? – В голосе Насти была такая уверенность и сила, что он повиновался.

– Вот сюда, правильно, – командовала Настя. – А сейчас вот под эти деревья. Давай, садись на нос, а я спрыгну в воду, чтобы нос просел. – Настя сползла за борт и приподняла корму. Нос почти по борт погрузился в воду и лодка проскользнула под упавшие в воду стволы. Игорь успел схватить ружье и накомарник и прыгнул в ледяную воду.

– Иди осторожно по дну, тут топко очень, – командовала Настя. Снова послышался звук мотора, он быстро усиливался и уже жужжал где-то рядом, за поворотом. – Держись за деревья, иди за мной – продолжала командовать Настя, часто оборачиваясь. – Уже скоро.

Дно становилось все более топким и вязким. Приходилось продвигаться только при помощи рук, подтягиваясь за мертвые ветки упавших деревьев. Метрах в пяти от берега Настя вскарабкалась на поваленный ствол и протянула ему руку.

– Давай сюда, быстрее. Они уже близко.

– Лучше я пройду немного дальше и выйду на берег, – возразил Игорь.

– Там не выйдешь на берег! – раздраженно прикрикнула на него Настя. – Выходи, давай, сейчас все поймешь!

Игорь решил больше не перечить и послушно вскарабкался на ствол. Настя ловко переползала с одного дерева на другое, часто оборачиваясь чтобы убедиться, что он рядом. Бурелом вскоре кончился и они ступили на землю. Игорь огляделся и замер в недоумении. Такого он никогда в жизни не видел, ни наяву, ни в кино, ни на картинках. Перед ним расстилался карликовый лес, уходя куда-то в бесконечность. Деревья были чуть ниже человеческого роста, расположенные на расстоянии трех – четырех метров друг от друга. В этом лесу было очень светло, так как ветви не загораживали солнца. Между деревьев висели толстые причудливые сетки паутины. Все вокруг походило на сказку, только что то в этом лесу вызывало первобытное чувство страха.

– Следуй за мной, – вполголоса давала указания Настя. – Держись как можно ближе к деревьям. Хорошо?

– Хорошо. Какой странный лес!

Игорь сделал несколько шагов вперед и непреодолимый, животный страх заставил его остановиться. Карликовый лес вдруг зашатался, как будто раскачиваясь на волнах, паутина между деревьями затряслась, что-то под ногами закряхтело, заквакало, захрипело. Земля прогибалась под ногами, как будто внизу была пустота. Настя тоже остановилась и оглянулась.

– Что это такое? – дрожащим голосом спросил Игорь. – Что это за лес? Почему все качается?

– Иди, иди. Не бойся. Я все тебе объясню. Нельзя останавливаться, они уже близко. Давай, еще метров двадцать пройдем вон до той кучи хвороста, и за ней спрячемся. Там нас не увидят. Ступай, только медленно, не паникуй, а то беда будет. Ступай поближе к деревьям.

Так, пробираясь по раскачивающемуся лесу, они добрались до горки наваленных веток и нанесенной ветром мертвой листвы и легли на траву. Под ними что-то продолжало грозно урчать и чавкать. Шум мотора уже был совсем близко, и вот показалась лодка с тремя мужчинами на борту. Моторка пронеслась мимо и шум мотора снова стих.

– Они скоро вернуться, – сказала Настя. – Они ведь знают, что мы не могли дальше уехать. Может, подумают, что мы ушли в какой-то рукав, а бензину у них мало, все равно прийдется им скоро возвращаться. Так что дождем, пока они вернуться, и потом поплывем дальше.

– Кто там был в лодке? Ты заметила, там рыжий был.

– Да, Петр там. Стало быть, он поехал без ведома отца. Там с ним двое наших парней, друзья его.

– Думаешь, не догадаются они сюда пойти?