Текст книги "Эволюция убийства"

– Давно ты «Ниву» выгонял, Александр Степанович?

– Да нет, минут двадцать назад. На рыбалку собираюсь, вот зашел, вдруг Евгений Артемович передумал. Он ведь тоже хотел со мной порыбачить, но у него там проблемы какие-то…

– Проблемы, – кивнул Олег. – С любовницей. Исакова Инга Аркадьевна, знаешь такую?

– Ну-у! – Как-то уж очень загадочно усмехнулся Коротилов.

– Гайтаров ее сестру зарезал.

– Как зарезал? – глянув на нож, спросил мужчина.

– Или сам, или кто-то помог. Этот кто-то и его самого зарезал…

Олег поманил к себе Коротилова и сместился на кухню, чтобы тот смог пройти к трупу. Мужчина кивнул, сделал шаг-другой и остановился, едва только увидел покойника.

– Это не я!

– А кто?

– Не знаю.

– И Митю ты не видел?

– Митю видел. «Уазик» стоял. А сейчас «Лендровер». Ваш?

– Митя мог убить? – резко спросил Олег.

– Евгения Артемовича?!.. Не знаю!.. Он его очень уважал, Артемыча. Артемыч ему хорошо платил, там у нас электрозабойник через раз работает, так Митя по старинке, кувалдой, с одного удара. И спокойно так, как будто бутылку откупоривал. Невысокий такой, худенький, откуда сила?

– А ножом как у него получается?

– Ну и ножом без проблем… Но Артемыч мужик здоровый, как его ножом взять?

– А если внезапно?

– Ну, внезапно можно.

– Где этот Митя живет?

– На скотобойне, у него там бытовка теплая. Он же там и за сторожа…

– Хорошо, спрошу по-другому, откуда он родом, откуда приехал?

– Откуда-то из деревни!

– Из какой деревни?

– Да не говорил он…

– Ничего не говорил?

– Да нет, он вообще молчун, нелюдимый.

– Вспоминай, Александр Степанович, вспоминай! – угрожающе нахмурился Олег.

– Ну-у… – Коротилов с опаской глянул на нож. – Разговорились как-то про рыбалку, он сказал, что у них там на Песочке форель водится. Песочка – река такая, по сто пятой трассе идти… Все, больше ничего не знаю!

– «Уазик» у Мити, говоришь?

– Старый, армейский, он его из хлама собрал. Там этого хлама много, сказал.

– Где много хлама?

– Не сказал.

– Номер машины знаешь?

– Как не знать?

– А фамилия этого Мити?

– Поспелов Дмитрий Васильевич. Он сейчас на бойне, позвонить можно. – Коротилов хлопнул себя по карману.

– Позвони, – кивнул Олег, с сомнением глядя на него.

Предчувствие не обмануло, дозвониться до Поспелова не удалось, телефон оказался заблокированным. Возможно, абонент избавился от мобильника, чтобы полиция не смогла выйти на него. Если так, то Митя уже в бегах. Да и в любом случае искать его на скотобойне опасно. Скорее, там найдут самого Олега. К Инге нужно ехать, брать в охапку и везти в полицию. Гайтаров мертв, бояться его нечего, и она может рассказать всю правду о нем. Это реальный шанс на спасение.

6

Ноги сильные, тело мощное, не гнется, но дуб тоже не падает после первых ударов топором. Митя блаженно улыбался, вспоминая, как держал босса за его бычью шею, как тот упирался, не желая умирать, а он бил, бил. Наконец Артемыч согнулся, опустив руки, изо рта хлынула кровь, глаза закатились. Ноги ослабли, тело завалилось на бок. Миг между прошлым и будущим называется жизнь. А миг между был человек и нет его – это смерть. И нет ничего прекраснее, чем этот миг в жизни жертвы.

Всякий раз, убивая, Митя испытывал дикий прилив энергии. Как будто душа убитого врывалась в него, бальзамом растекаясь по крови, по мышцам, а сознание кричало от восторга. Может, он вампир по жизни, только питается не кровью, а энергией умирающих тел. А может, он сам дьявол! Или как минимум волк-оборотень высшего уровня посвящения.

Каждый раз, убивая кого-то, Митя возносил себя на самый верх мироздания, ощущая высшей силой, но эйфория обычно длилась недолго. Кровавые воспоминания быстро теряли свою яркость, внутренняя дрожь спадала, со временем наступала депрессия, возникало чувство жалости к жертве, порой, даже раскаяние накатывало, а иногда и слезы на глаза. Убивать – большой грех, Митя это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Такие охоты устраивал, столько крови у него на руках…

Эйфория обычно спадала быстро, но уже третий час, как Гайтарова нет, а настроение все еще на высоте. Возможно, это головокружение от успеха: Митя спокойно ушел из города, машина на ходу, двигатель работает без перебоев, ментов на хвосте нет, печалиться не о чем. Есть ощущение, что адреналин закончится не скоро.

Это после Валерии он остыл довольно быстро. Может, потому что не хотел ее убивать. Вернее, хотел, но держал себя в руках. Он же человек, а не зверь, поэтому осознавал свою опасность для общества. Охотился, убивал, раскаивался, даже плакал, но все равно не мог остановиться. Хотя и пытался. Не зря же отправился в город, одно время мыл машины, никого не трогал, затем устроился на скотобойню, три года исправно отпахал, ни одного человека не убил. Мог и дальше продолжать в том же духе, чтобы мама гордилась сыном.

Мама давно уже на том свете, но всегда где-то рядом, смотрит на него, ругает, дает советы. Ругает, говорит, что нельзя убивать. И всегда говорила. Всегда заботилась о сыне, всегда говорила, что белое – это белое, а черное – это черное. Жили они бедно, так что мама свой кусок отдавала, собирая сына в школу, чтобы не голодал. Был у них в классе Жора Поджилков, наглый, задиристый, Мите сильно доставалось от него. Как-то Жора порвал ему брюки, мама могла зашить их, подлатать, а она новые купила, на последние деньги. Ссадины лечила, синяки сводила и все просила, чтобы Митя не отвечал ударом на удар. А он ответил. Но уже после школы. И так ответил, что Жора даже вину свою перед ним прочувствовать не успел.

И за маму он тоже спросил. С отца. Который никогда и не жил с ними. Даже знать их не хотел. Этот выродок очень обидел маму, а она просила простить его. И Митя простил. Но после того, как наказал этого чертового кочегара…

Не хотела мама, чтобы Митя убивал. Но так он и не говорил ей ничего, она и не знала. А сейчас знает, потому что уже на небесах. Она умерла, и Митя остановился, перестал убивать. И вдруг Артемыч предложил ему работу. И так вдруг захотелось горяченького. Да и мама почему-то молчала, не останавливала сына…

А убить предстояло женщину. И ее детей. На женщину Митя нездорово возбудился. Как самый настоящий маньяк, которому мало убить. Но ведь он вообще не маньяк, просто зверь, который по своей природе не может убивать. Зверь он, оборотень, но точно не маньяк. Поэтому он сразу сказал себе – никакого насилия. Смерть и только смерть. Даже нож купил с именем жертвы. Чтобы только ножом…

Собака почуяла в нем жестокого зверя, Мите ничего не стоило приручить пса, управился за один день, хотя мог обойтись и без этого. Вегас чуял в нем волка, заметил его и сразу поджал хвост. Митя спокойно прошел в дом, но застал там только женщину. Валерия сладко спала, ни о чем не подозревая. Одеяло откинуто, сорочка короткая, ноги обнажены. Не молодая, но так и Митя не мальчик, тридцать восемь лет не так давно стукнуло.

Мама как будто что-то почувствовала, спустилась с небес, тронула за плечо. Убивать можно, сказала она, насиловать нельзя… И Митя убил. Накрыл ладонью женщине рот и ударил ножом в сердце. А потом еще. И еще. Все больше возбуждаясь. В конвульсиях восторга чувствуя, будто душа усопшей проходит через него, оставляя после себя шлейф ярких ощущений. Но эти ощущения были бы куда ярче, пройди новопреставленная душа через его плоть. Но мама не велела… Да и убивать она не разрешала. Но Митя давно уже взрослый, у него есть свое мнение!..

Дорога хорошая, без колдобин, машину не трясло, но в багажнике что-то бухнуло. Поспелов кивнул. Проснулась рыбка, пора снимать с кукана и пересаживать в салон. Но сначала нужно съехать с шоссе, где можно нарваться на ментов, до поворота совсем ничего.

Инга снова зашевелилась, коленками ударив по спинке заднего сиденья. Баба она горячая, уж кто-кто, а Митя это знал, видел, как Артемыч пер ее в своем кабинете. И видел, и слышал не крики-стоны, а эротическая симфония в стиле рок. И сама Инга как песня, может, и не красавица, но какая фигурка! Да Митя влюбился в нее, а подлый Гайтаров и не думал щадить его чувств. Мало того, велел убить ее. Причем в тот же день, как приговорил ее.

Хорошо, пес у Исаковой оказался таким же трусливым, как и Вегас, Митя рыкнул на него по-волчьи, он и заткнулся. А ключи от дома у него имелись. Правда, в полной мере воспользоваться ими не удалось. Бологов, хоть он и неудачник, учуял опасность, забаррикадировался с Ингой в прихожей. Митя слышал их разговор. И не очень злился. Потому что не хотел убивать Ингу. Он испытывал возбуждение, но так Митя совсем не прочь был получить свое.

Дико хотелось убить Гайтарова, который не щадил его чувств, требуя крови любимой женщины. А тут еще Бологов отправился за этим гадом, Митя просто не мог отдать ему своего босса. А вместе с ним и самого себя. Он опередил Бологова, убил Гайтарова до того, как тот добрался до Зверосовхоза. И концы в воду сбросил, и за Ингу отомстил. И не важно, что Инга тогда уже спала у него в багажнике. Он мстил за нее. Наказывал негодяя. И наказал… Может, потому острота пережитого момента не притупляется?

Но тогда, убивая Гайтарова, он больше думал о своей безопасности. Под одной крышей с Ингой. Митя взял ее под свою опеку, их теперь связывает одна судьба, он не мог отдать ее на растерзание закона. Поэтому снова подставил Бологова. Не поленился затащить истерзанный труп в каминный зал, оставив в прихожей лужу крови. Там сумрак, автомат он вырубил, Бологов просто обязан был наступить в кровь. Нож, воткнутый в арку, он, конечно, в руку не возьмет, но это хоть какое-то, но подспорье для ментов, чтобы закрыть этого неудачника за два убийства. Это Дмитрий Васильевич Поспелов представитель высших сил, а Бологов просто грязь под его ногами. Мир станет чище, если это ничтожество сдохнет.

Размышляя о своей исключительности, Поспелов забыл об Инге, но поворот на Видново не прозевал. Свернул, проехал немного, остановился. Дорога неплохая, еще асфальтированная, но места уже безжизненные, холмистый рельеф, редколесье, скальные грунты. До Видново всего ничего, два десятка километров. Там и магазин, где можно отовариться. С деньгами без проблем, за три года скопилось немало, еще и за дом деньги в банке лежали, в бумажнике у Гайтарова полста штук нашлось, а чего добру пропадать?

Поспелов остановил машину, открыл багажник, подмигнул Инге, которая смотрела на него глазами напуганной телки. Митя хорошо знал эти глаза, сколько бычков и коров он пустил под нож. Ингу он тоже мог убить, и она очень хорошо это знала.

– Ну что, красавица, будем дружить? – спросил он.

Гайтаров драл эту сучку и вчера. Сначала они поругались, затем помирились, жаль, Митя не слышал, чем эта байда закончилась. Но, судя по оторванной пуговице на ее жакете, Гайтаров ее не щадил. Но Митя не такое животное, как Артемыч, он отрываться на Инге не станет. Потому что влюблен. Поэтому никакого секса. Он не хотел ее убивать.

Инга баба знойная, может, и не совсем красавица, но таких роскошных телок у него еще никогда не было. А она роскошная. Такая же роскошная, как и ее «Мерседес». Жаль, пришлось бросить внедорожник, машина классная, проходимая и не ломается. Это «уазик» может отказать в любой момент… Инга тоже может ему отказать. Даже должна отказать. Если хочет жить.

Прекрасная пленница замычала как телка, Поспелов благодушно усмехнулся, сорвал полоску скотча с ее губ, срезал клейкую ленту с рук, с ног. И помог выбраться из машины.

– Ты кто такой? – спросила Инга, лихорадочно озираясь.

Безжизненный пейзаж, похоже, пугал ее больше, чем похититель. Ветер холодный для июня, а она в шерстяном жакете, больше ничего на ней из теплых вещей нет. Но в багажнике лежал старый армейский бушлат с воротником из натуральной овчины, Митя подкладывал ей под голову. А сейчас взял и набросил на плечи.

– Спасибо, конечно…

Митя усмехнулся, вспомнив, как предстал перед ней. Пытаясь зайти в дом, она раз дернула дверь, второй, только на третий смогла открыть. А увидев Митю, чуть в обморок от страха не свалилась. А жаль, что не свалилась. Так бы не пришлось ее усыплять.

– Что ты делал у меня дома?.. И почему я здесь?

– А потому что ты знаешь, кто убил твою сестру.

– Кто? – Инга попятилась, бросила взгляд по сторонам, как будто кто-то здесь мог прийти ей на помощь.

– Гайтаров.

– Ты знаешь?

– Я знаю.

– И я тебя знаю! – вспомнила Инга. – Ты сторож!.. На скотобойне!..

– И сторож тоже, – невесело отозвался он.

Гайтаров хоть и козел, но мужик видный, здоровый, шумный, разбитной, бабы таких любят. Бологов более утонченный, и черты лица у него мягче, и характер, но высокий, статный, умеет подать себя, костюм на нем ладно сидит. А Митя, увы, и ростом невысок, и на лицо неказистый, нос в двух местах сломанный, нижняя челюсть сильно выпирает, бабам это не нравится. Даже перед самим собой не хотелось признавать недостатки, но сама жизнь заставляла.

– А что у меня дома делал?

– Сторожить приходил!

Инга в недоумении вскинула брови, отшагнула от него, споткнулась о камень, равновесие удержала, но бушлат спал с плеч ей под ноги.

– Сторожить?

– А еще приходил тебя предупредить!

Инга шлепнула себя по щеке, одним ударом прихлопнув сразу двух комаров.

– Приходил, чтобы предупредить! – повторил он. – Гайтаров тебя заказал!

Инга снова подняла руку, чтобы прихлопнуть комара, но вдруг замерла, как неживая. С открытым от потрясения ртом. Как это так, кто-то посмел ее заказать.

– Приходил предупредить. И увести с собой… В городе тебе оставаться нельзя! Там Гайтаров, там полиция. Гайтаров тебя сдаст!

– А что я такого сделала?.. Да что это такое? – Инга замахала руками, отгоняя комаров.

– Поехали!

Митя кивком указал в сторону Видново, жестом велел ей садиться в машину, но получил отказ.

– Да иди ты!

До шоссе далеко, километра два, но поле ровное – видно, как проносятся машины. А там, где шумная дорога, там жизнь.

– Я не могу тебя здесь оставить! – качнул головой Поспелов.

Инга усмехалась, глядя на него как на полнейшее ничтожество. Он для нее всего лишь жалкий сторож, которому вдруг взбрело в голову спасти женщину куда более высокого статуса. Спасибо, конечно, но им не по пути.

Митя нагнулся, задрал штанину, вытащил нож из чехла, ремнями закрепленного на голени. К «финкам» у него особая страсть, два клинка уже ушли, но есть еще три, надолго хватит. Здесь, в глуши, можно убивать ножом сколько угодно раз.

– Ты чего?

Инга снова попятилась, споткнулась, на этот раз не смогла удержать равновесие, задницей села на холодные камни, а бедрами на теплый ватник. Она инстинктивно передвинула задницу на бушлат, задрав юбку. Митя шагнул к ней навстречу, поставив пятку между коленями, носок ботинка оказался под юбкой. Отодвинуться он ей не дал, взял за шею, с силой наклонил голову.

– Это я твою сестру убил! – тихо, ей на ухо сказал он.

Инга заскулила как дворняжка, запертая в будке.

– И тебя должен был убить!.. Но убил Гайтарова!.. И тебя убью! Если не дашь!

– Э-э… – в полном смятении проблеяла Инга.

Не хотел Митя ее убивать. Хотел холить ее и лелеять, оберегая от всяческих бед. Инга пробудила в нем давно забытую потребность заботиться о ком-то. Он до сих пор находился в состоянии сильнейшего душевного подъема, которое вызвало в нем убийство Гайтарова. Ведь он убивал не из удовольствия, он делал это ради кого-то. Он наказывал преступника!..

Но Инга не оценила его душевные порывы, не понравился он ей в образе добренького мужичка-лесовичка. Зато сразу же прониклась уважением, когда узнала, что это он убил ее сестру. И ее любовника. И не очень-то возмутилась, узнав о его низменных побуждениях. Как будто так и надо, как будто это единственно правильный вариант. Пусть трахает, лишь бы не убивал.

Чтобы закрепить успех, Митя поднес нож к ее голове, срезал локон волос у виска. Инга затрепетала как падший лист, легла на спину, согнув ноги в коленях.

Он засмеялся, глядя на нее. Признала нового хозяина, сучка, легла, ноги уже раздвинуты. Колготок на ней почему-то нет, может, Гайтаров снял их вместе с трусиками. Митя возбудился от этой мысли. Но брать он Ингу не станет. Не для того он убивал своего босса, чтобы задушить его любовницу. А он может задушить, он знал себя.

– Давай в машину! – великодушно повел он рукой.

Но ногу не убрал, Инге пришлось выкарабкиваться из-под него. Она еще выше подняла согнутые в коленях ноги, хотела оттолкнуться посильней, но засветила наголо выбритое место под юбкой. Митя увидел там все, кроме трусиков.

С вожделением глядя в лицо, он опустился перед Ингой на колени, для этого ему пришлось еще шире раздвинуть ей ноги. И остановить ее движение, руками захватив колени. Женщина замерла, в страхе глядя на него.

Но это страх парашютиста – вдруг купол над головой не раскроется. Страшно, но и интересно. Затяжной прыжок, выброс адреналина, она хотела испытать это прямо сейчас. А ноги раздвинуты, трусиков нет, самолет с ревом набирает высоту.

– Хочу попросить у тебя прощения, – сказал он, стоя на коленях, но с высока глядя на нее. – За сестру!

Инга качнула головой, завороженно глядя на него. Она поняла, что деваться некуда, заерзала задом, устраиваясь под ним поудобней. Задача не из легких: и лежать неудобно, и комары атакуют, это Мите все равно, а у Инги плоть нежная. Но при этом доступная. Митя знал, что делать. Но не знал, как войти в нее и не слететь с катушек. Сколько раз пробовал, сдерживаться – пока не получалось… Лучше не начинать. Как не начинал он с Валерией. Но уже поздно останавливать себя. Не поздно только взять себя в руки. Себя взять, а не хрупкое горло своей любимой женщины, чтобы в миг блаженства сдавить его… Он вошел в нее, отодвинулся, снова вошел, и еще, и еще… Инга быстро поняла, что ему нужно, вошла в один с ним ритм, он стал мять ее ягодицы, усиливая ощущения, затем перевернул на живот, и снова задвигался. Инга вошла в раж, стала извиваться под ним, сжимая и разжимая пальцы, ногтями скребя землю… Наконец оба выдохлись, Инга, затихла, Митя лег прямо на нее. И его снова затрясло. От восторга. Он смог сдержать свой безумный порыв, не пережал руками хрупкое горло женщины.

А ведь он мог это сделать. Пережать горло и пропустить через себя смерть любимой женщины. Именно любимой, а не какой-то другой… Но ведь Митя сдержался. Значит, он вовсе не маньяк. И зря мама его ругает…

7

Машина уже не просто едет, она в состоянии полета, то одно колесо от земли оторвется, то другое, еще немного, и совсем воспарит в воздухе – до ближайшего столба. Олег терял контроль над машиной, но продолжал давить на газ. Все-таки нарвался он на ментов. Уже из города выехал, и вдруг стоит красавец, жезлом размахивает, остроносый, лопоухий, фуражка набок. Олег и скорость снизил, и за фуру спрятался, но не пронесло. Лопоухий давно уже у него на хвосте. Не нагоняет, но и не отстает.

Ингу как будто корова языком слизнула. Ключи она могла взять из тайника, но почему она оставила машину во дворе? И в прихожей после нее остался беспорядок, пуфик перевернут, ваза с фикусом сдвинута, шляпа валяется. А во дворе Олег нашел картонную бобину от скотча – возле самых ворот. Возможно, Ингу похитили. И сделать это мог тот самый Митя, который убил Гайтарова. Прятался в доме, поджидая Ингу, подслушал разговор и отправился убивать своего босса, чтобы не загреметь в тюрьму. Ингу прихватил с собой, чтобы не плодить трупы. Все просто. Только вот как Митя тащил ее связанную по улице? Или «уазик» свой ко двору подогнал?

Подробности Олег мог выяснить у соседей, но он не рискнул с ними связываться. Принял условие, что Ингу действительно похитил Поспелов, задался вопросом, куда забойщик мог отправиться, убив Гайтарова, и нацелился на зверосовхоз. На подъезде к поселку и нарвался на ментов. И все никак не получается уйти от погони.

Хорошо, успел заправиться, бензина много, машина недавно после обслуживания, неисправностей нет. Не догонит его полицейский «Хендай», рано или поздно у ментов закончится топливо… Если, конечно, к этому времени не появится вертолет, тогда точно не уйти.

Вертолет не появлялся, зато на встречной полосе замелькали проблесковые маячки. Навстречу лоб в лоб шел полицейский экипаж, а обойти его на скорости очень сложно. Пришлось скидывать обороты. И сворачивать с шоссе. Поворот на Видново возник на пути как нельзя кстати.

Дорога, откровенно говоря, паршивая, колеса застучали по ямам, быстро гнать – самоубийство, но и преследователи снизили скорость. Правда, незначительно. И на хвосте уже два экипажа. Если дорогу перекроют со стороны Видново, шансов уйти у Олега не останется. А до поселка, если верить указателю, двадцать два километра.

Машину бросало на ухабах, все норовило скинуть в кювет, Олег шипел, матерился, но не сдавался. И гнал, вцепившись в руль. И машина, ощутив власть водителя, уняла норов, домчала его до Видново в то время, как один экипаж сошел с дистанции. И со стороны поселка путь Олегу не перекрывали. На скорости его вынесло в самый центр, туда, где пятиэтажки, администрация, клуб, школа, церковь и, конечно же, магазин – с парковкой перед ним.

Олег смотрел по сторонам исключительно из опасения сбить зеваку, его интересовали движущиеся по тротуару люди. Но и на парковку за железной оградкой глянул – вскользь. Сначала заметил «УАЗ» камуфляжной окраски, а затем женщину, удивительно похожую на Ингу. Она с кислым выражением лица выходила из магазина.

«Хендай» сошел с дистанции, за Олегом шел «Форд», быстро, напористо, в матюгальник требовали немедленно остановиться. Женщина, похожая на Ингу, в таком же темно-сером костюме услышала голос из динамиков, остановилась, вскинулась, но взглядом с глазами Олега встретиться не успела. Он лихо проскочил мимо, и очень скоро поселок остался далеко позади. А «Форд» – в опасной близости. И отставать не собирался, вслед за ним проскочил мост через руку.

Дорога уходила непонятно куда, ни знаков, ни указателей и даже перекрестков. Асфальт закончился, грунтовое полотно сузилось, и когда Олег выскочил на развилку двух дорог, он даже не понял, какая из них главная: и одна убогая, в рытвинах, и другая. А от дорожного знака остался только столб на бетонном постаменте.

Он свернул на дорогу через лес в надежде затеряться в березовых рощах и сосновых борах. И ведь потерялся. Но сначала потерялся полицейский экипаж, то ли свернул не туда, то ли махнул рукой на сумасшедшего беглеца.

«Хвост» отвалился, громкоговоритель больше не скреб по нервам, но Олег еще долго ехал, куда вели дороги, развилки, перекрестки. Если заблудится, не страшно, лишь бы менты не нашли.

Дорога уперлась в реку и растворилась в камнях на берегу, пришлось останавливаться, чтобы не разбить бампер. Камни крупные, один к одному, сверху темные, а снизу светлые, но походили они не на рыб, а на черепах. Как будто их целое стадо выползло на берег погреться на солнышке, травки пожевать.

Вода в реке чистая, быстрая, будто рыбья чешуя блестит на солнце. А берег захламленный, бутылки битые валяются, канцелярские журналы с картонными обложками, доски, обрезки бревен, покрышка, наполовину сожженная. Внимание привлекли противогазная сумка и резиновый шлем без шланга и фильтрующей коробки. Рядом валялось небольшое резиновое колесо с зеленым диском, возможно, от транспортной тележки армейского образца.

Олег вышел из машины, огляделся, сначала в густых зарослях вербняка заметил подернутую мхом крышу кирпичного здания, а затем останки караульной вышки, железные столбы сохранились, а деревянная конструкция сгнила, покосилась, но дверь все еще держалась на одной петле.

Разглядел он и забор из колючей проволоки с жестянками на покосившихся опорных столбах. Таблички проржавели насквозь, близко можно не подходить, текст даже с расстояния вытянутой руки не читался. Возможно, Олег вышел на какую-то воинскую часть. Похоже, секретную. Настолько секретную, что о ее существовании уже и забыли. Территория поросла не только травой, но и вербой.

Заборные столбы покосились, струны колючей проволоки провисли, но не оборвались, так просто через них не продраться. Но где-то же должен быть пролом, кто-то же выходил из части к реке – гадить на берегу.

Пролом Олег искать не стал, зачем ему эта часть? Вдруг она заброшена лишь частично. Или охраняется военной полицией под началом какого-нибудь особиста, на компьютер которого, возможно, уже поступила оперативная информация. И требование: принять все необходимые меры к задержанию особо опасного преступника – Бологова Олега Ильича, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения. Уезжать нужно.

Олег вернулся в машину, сел за руль. Двигатель работал тихо, в салоне приятная прохлада, спокойная музыка, но в ушах все еще стоял грохот погони, руки до сих пор подрагивают, пальцы непослушно сжали баранку руля. Стрелка топливного датчика показывала чуть больше половины бака. Это сколько же он проехал, спасаясь от погони? Время летело так же быстро, как и сама машина. Он и не заметил, как отмахал сотню километров. А может, и полторы. Если так, то преследователи потерялись безнадежно, можно спокойно выдохнуть. И спокойно раскинуть мозгами над текущим, так сказать, моментом.

Ему нужна Инга. И Поспелов тоже. Только через них он мог доказать свою невиновность. Олег переживал за себя, но еще больше за своих детей. Гайтарова нет, но, возможно, Поспелов уже получил заказ на Славика и Танюшку. Если Гайтаров оплатил убийство, то Поспелов может его исполнить – из каких-то своих нечеловеческих соображений. Даже у киллеров существует кодекс чести, во всяком случае, кто-то из них в это верит.

Ингу похитил Поспелов, он сейчас рядом с ней. В поселке Видново. Если, конечно, Инга Олегу не померещилась, что вовсе немудрено. Если он не ошибся, не перепутал, то сама судьба вывела его на ее след. А ведь он еще даже не искал на карте речку Песочку. Карта есть – атлас автомобильных дорог. Не самый лучший вариант, но и не самый трудный.

Олег сунул руку за спинку правого переднего кресла, нащупал в кармане атлас, достал, но открыть не успел. Дверь открылась внезапно, от неожиданности Олег вздрогнул. И даже успел мысленно обругать себя – действительно, нельзя же быть такой шляпой! Даже двери не догадался заблокировать.

– Мужик, ты чего здесь? – с грубой небрежностью матерого мужчины спросил юный голос.

На Олега смотрел странной внешности паренек с тяжелым взглядом. Совершенно лысый, волосы только в надлобье, выстрижены в форме значка-галочки «Найк». И футболка с логотипом той же фирмы, только вот фигура вовсе не спортивная. Толстый, нос маленький, круглый, лицо пухлое, щеки толстые, второй подбородок заменял ему шею. Борода могла бы хоть как-то скрыть жировое наслоение, но парень гладко выбрит. Причем он явно перестарался при бритье, порезы в трех местах, и каждый закрывал маленький клочок ватки.

Лицо у толстяка крупное, а ушки маленькие, но в каждом по нескольку «гвоздиков» – от мочки до самого верха. И татуировка на шее – рисованный перископ из-под футболки выглядывал с опаской, глаз под стеклом смотрел прямо на собеседника.

– Да я-то мужик, – кивнул Олег, разглядывая это чудо.

Совсем еще юный паренек, лет семнадцати-восемнадцати, до двадцати точно не дорос. И за ним стоял такой же юнец не менее странного вида. Худой, даже тощий, длинные руки, тонкая шея. На голове высокая «площадка», виски выстрижены, но за ушами длинные до плеч волосы – сухие, обесцвеченные. Брови черные, тонкие, закрученные внешними уголками вверх, как усы у старомодного щеголя. Олег даже не сразу понял, что это тату. Глаза маленькие, зрачки бесцветные, как будто выжженные солнцем. Нос прямой, практически идеальной формы, хоть в палате мер и весов выставляй, но его портили сережки-гвоздики в носу. И кольцо в носовой перегородке.

Юноши держались с важностью индейских воинов, смотрели на Олега сурово, с чувством полной уверенности в себе. Толстяк держал в руке копье-удочку, а тонкую руку тощего оттягивала тяжесть улова – несколько крупных рыбин, посаженных на кукан.

– Документы есть? – спросил толстяк.

От него сильно пахло, но не потом, а химией. Похоже, парень сильно набрызгался от комаров. Если так, то это помогало, комары не липли к нему, хотя и кружили над головой.

– А то что? – удивленно повел бровью Олег.

– Ничего, мы по номерам пробьем, – с важностью туземного вождя изрек тощий.

– Форель? – глянув на его улов, спросил Олег.

Парень важно кивнул. Все правильно – королевской рыбе королевское достоинство.

– Не надо ничего пробивать, я уезжаю.

– А чего так? – спросил толстяк, пристально глядя на Олега.

– Ты что здесь делаешь? – Тощий гипнотизировал его взглядом.

– У меня сын твоего возраста, – слегка преувеличил Олег. – А ты мне тычешь!

Но тощий даже ухом не повел.

– Не отвлекайся, отвечай на вопрос!

– Ребята, ошиблись подъездом, песочница за углом!

Он хотел закрыть дверь, но толстяк с силой вцепился в нее. А из-за кустов появился еще один персонаж, обыкновенный с виду паренек, ничем не примечательные черты лица, лохматый слегка, но это мелочь. Среднего роста, средней комплекции, среднего ума. Странным его делали две вещи – арбалет, нацеленный на Олега, и татуировки где только можно. Щека, шея, руки, ноги – все занято под выставку накожного искусства. Орнаменты, иероглифы, драконы… Все в строгом соответствии с молодежным трендом, выраженном в одной фразе: «ничего не понятно, но страх как интересно».

А вот с арбалетом все предельно ясно. Серьезная вещь, даже издалека видно, что убойная. Тетива натянута, а стрела смотрела Олегу точно в лоб. Толстяк отошел в сторону, удерживая дверь «Ровера». Это чтобы его случайно не задело.

– И что вам нужно? – спросил Олег, мысленно расставаясь с мелочью, которую оставил в портмоне.

Основная часть денег под сиденьем, наспех туда сунул, купюры, конечно, тоже могут найти.

– Документы! Фамилия, имя, отчество!

– Зачем?

– Для статистики! – без тени юмора ответил толстяк.

– Ты бы отпустил арбалет, вдруг случайно нажмешь. – Олег осторожно поднял руку и указал пальцами вниз.

– Участковый просил документы проверить, – приближаясь к нему, сказал татуированный.

И этот важный, как павлин. Вернее, как змея, стреляющая в глаз ядом.

– Вы что, народная дружина?

– Тебе что, трудно документы показать? – Татуированный угрожающе шевельнул пальцем на спусковом крючке.

– Паспорт пойдет?

Олег готовился к аресту, сумку с вещами оставил в доме, но положил в пиджак паспорт, права, прочие документы.

– Пойдет!

Отдавая паспорт, Олег подумал, что может остаться без него. Если отберут, останутся права, что сейчас важнее. Эта мысль вызвала на губах усмешку. Водительские права – приговор для него: гаишник отберет их, как только прочтет фамилию. И права отберет, и свободу. Участковый, скорее всего, поступит так же. И ориентировка, наверное, уже пришла. И нагоняй участковый, скорее всего, получил – за то, что не перехватил беглеца в своем Видново.